Медведев Александр Николаевич. Обучение женщиной

   Именно поэтому знание даосских классификаций типов мужчин и женщин и умение взаимодействовать с каждым из типов так, чтобы общение или сексуальные контакты с ним были удовлетворяющими и плодотворными, без конфликтов и взаимных травм и обид, так важно для современного человека.
   "Спокойные" с детства равномерно развивали у членов клана качества всех стихий - воды, огня, земли, воздуха и дерева, и также планомерно воспитывали их чувственность, эмоциональность и интеллект. Вступая в сексуальную связь с партнером даже девственник, воспитанный надлежащим образом, знал, какую часть своего "я" он должен задействовать для того, чтобы контакт стал взаимоудовлетворяющим. На чувственность он откликался чувственностью, на эмоциональность - эмоциями, на интеллектуальные изыски - гибкостью своего ума. Если бы я во время своих первых контактов с девушками обладал подобными знаниями, мне не пришлось бы сейчас разыскивать Веронику и Аню, чтобы исправить ошибки, совершенные когда-то и внесшие искажения в мою модель мира.

   Аня, несмотря на свою настойчивость, никогда не пыталась причинить мне вред, и я не испытывал к ней отрицательных чувств. С Вероникой все было по-другому. Встречи с ней оставили во мне взрывчатую смесь ненависти и отвращения, которую мне с помощью техник управления эмоциями удавалось подавить, но полностью избавиться от нее я не мог.
   Я вспоминал ее наглые высокомерные манеры, злобность самовлюбленной шлюхи, любящей натравливать мужчин друг на друга и уверенной, что каждый из них сочтет за честь умереть ради сомнительной возможности обладать ее телом. Я до сих пор чувствовал ужас, пережитый мной, когда дог, перепрыгнув забор, бросился на меня и повалил на землю. Было чудом, что я остался жив и даже не искалечен, и эта маленькая сучка действительно была готова пойти на убийство только из-за того, что я не захотел с ней переспать, и она проспорила бутылку коньяка.
   При мысли о том, что я должен найти Веронику и заняться с ней любовью, меня чуть не затошнило, но дело есть дело, и я должен был выполнить задание Лин. В глубине души я понимал, что кореянка права, что я действительно должен избавиться от травм, не позволяющих мне полностью раскрываться в отношениях с женщинами, но Вероника не становилась от этого более желанной.
   Вздохнув и стараясь не думать о том, что меня ожидает, я отправился по адресу, который Вероника когда-то продиктовала мне по телефону, выдумав историю, что должна срочно поговорить о моей маме.
   Хотя прошло немало времени, я легко отыскал дом, еще более обветшавший с тех пор. Рама, высаженная мной, была на месте, и я усмехнулся, вспоминая, как я, насмерть перепуганный, выскакивал в окно.
   Я позвонил в дверь. Изнутри послышались неторопливые шаркающие шаги. Мне открыла пожилая усталая женщина.
   - Простите, Вероника здесь живет? - спросил я.
   - Не знаю никакой Вероники, - недовольно ответила женщина. - Это моя квартира.
   Я выяснил, что когда-то квартиру сдавала дочь этой женщины, которой сейчас нет в городе, и узнать что-либо о квартирантах, живших здесь несколько лет назад, просто невозможно.
   По-правде говоря, у меня камень с души свалился. Я решил начать с Вероники, чтобы побыстрее покончить с самой неприятной частью задания. Кроме того, у меня была хоть какая-то информация о ней. Аня, подобно Тане, всегда сама звонила мне и назначала встречи. Я не представлял, где ее искать. Возможно, подобные игры в таинственность доставляли девушкам удовольствие, и в то время среди определенного типа дам они были в ходу, но мне это задачу не облегчало.
   Решив про себя, что Вероника, наверняка, как и дочь той женщины, уехала из Симферополя, я почувствовал облегчение и приступил к поискам Ани.
   В книге "Тайное учение даосских воинов" я уже рассказывал, как мои друзья и ученики время от времени перевоплощались в сыщиков, помогая мне обнаруживать слежку и выпутываться из столкновений с бандитами. Подобное проведение досуга всегда вносило в их жизнь свежую струю, и мои ученики с энтузиазмом согласились вновь поиграть в детективов, тем более, что объектом поиска была красивая молодая женщина.
   Живи я в то время в Москве или Ленинграде, шансы отыскать Аню, фамилию которой я тоже, кстати, не знал, были бы почти нулевыми. Но у Симферополя было одно преимущество - "Пушкарь" или Пушкинская улица - центральная пешеходная улица города, по которой рано или поздно отправлялся гулять любой обитатель столицы Крыма, способный самостоятельно передвигаться.
   Пост наблюдения я установил около "Черной аптеки" - той самой, где когда-то я впервые увидел Учителя. Дежурившие по двое с утра до одиннадцати ночи ученики, вооруженные словесным портретом Ани, сменялись каждые два часа.
   Завидев подходящую под описание красотку, один из учеников должен был подойти и спросить:
   - Извините, вы случайно не Аня?
   Если на лице девушки, отрицавшей, что ее так зовут, появлялось смущение или подозрительная нервозность, другой ученик должен был незаметно проследить за ней, выяснив, где она живет. Затем уже я занимал пост у ее подъезда, или выясняя в разговорах с соседями, как зовут нужную мне красотку, или поджидая, пока она сама не появится во дворе.
   Аня оказалась четвертой подозрительной девушкой, категорически отрицавшей, что ее так зовут. Ученик довел ее аж до новостроек Новоромановки. Гордый своими детективными талантами, он сообщил мне, что предполагаемая Аня обитает в квартире вместе с большой черной собакой, и что к ней периодически приезжает на машине представительный мужчина средних лет, который иногда остается ночевать.
   Мысленно я поблагодарил скучающих на скамейках бабушек, знающих все и про всех, и всегда готовых поделиться информацией просто из любви к искусству.
   Ученик отправился дежурить у подъезда, я должен был подъехать чуть позже с тем, чтобы он указал мне на девушку, если она вдруг появится на улице. Не было никакой гарантии, что в этот раз нам повезет больше, чем с тремя предыдущими кандидатками.
   Заворачивая за угол при подходе к нужному дому, я неожиданно, буквально нос к носу столкнулся с Аней. Эта столкновение ошеломило нас обоих. На лице девушки отразилась целая гамма чувств - радость, удивление, недоверие, и ее эмоциональный настрой передался и мне, стирая всю неловкость наших прошлых отношений.
   - Милая, я пришел к тебе, чтобы стать мужчиной, - сказал я, вспоминая, как мы прощались.
   Анино лицо исказила странная гримаса. Казалось, еще мгновенье - и она заплачет, выплескивая переполнявшие ее чувства, но она сдержалась. Быстро повернув голову направо и налево, она осмотрелась, убеждаясь, что поблизости нет знакомых, потом с глубоким вздохом, почти стоном, схватила меня за руку, и, плотно зажав ее под мышкой, быстрым решительным шагом почти поволокла меня к дому.
   С огромным удовольствием я отметил, как при виде этой сцены вытянулось лицо ученика, ожидающего меня у подъезда. Незаметно для своей спутницы я дал ему знак уйти.
   Мы взбежали вверх по лестнице, Аня торопливо повернула ключ в замочной скважине, и огромная черная собака бросилась к нам, подпрыгивая от радости и ласкаясь.
   Схватив несчастного пса за ошейник, Аня безжалостно запихнула его в ванную комнату и заперла дверь, а потом ринулась ко мне, все еще стоящему в прихожей. Она торопилась, словно не веря, что все это происходит на самом деле. Я "стал мужчиной" прямо тут, в прихожей, на полу, на коврике у входной двери.
   Падая, мы даже не заметили, как опрокинули вешалку, и оргазм настиг нас три раза еще до того, как мы полностью освободились от одежды. В этот момент мне было не до даосского секса.
   Когда радость встречи слегка исчерпала свои резервы, и мы оказались способны просто поговорить, я поставил на место вешалку, и как следует познакомился с освобожденной из заточения черной собакой, оказавшейся довольно ревнивой по отношению к хозяйке и откровенно обиженной на то, что Аня на какое-то время предпочла меня ей.
   Мы приняли душ, смывая пот и налипшую с пола грязь, и отправились пить чай в маленькую кухню небольшой двухкомнатной квартиры. Аня рассказала мне, что эту квартиру снимает для нее один ухажер - богатый человек, занимающий важный пост и к тому же большой друг аниного отца. Отец был во многом обязан этому человеку, и именно по просьбе отца Аня согласилась стать его любовницей. Отчасти она пошла на это из-за типичного для большинства симферопольцев квартирного вопроса.
   Отец хотел, чтобы его квартира досталась аниной сестре, а Аню прописал в бабушкину однокомнатную. Бабушка умирать не собиралась, и, удрученная своим безрадостным существованием, девушка отнеслась к идее завести богатого покровителя философски - без особой радости, но и не рыдая от угрызений совести.
   Аня рассказала, что ее друг очень ее любит, но в сексуальном плане у них жизнь никак не ладится.
   - Он совсем не возбуждает меня, - объяснила она, - и, видимо, поэтому мне тоже не удается его завести. Фактически, несмотря на все мои старания, он остается импотентом. По-настоящему между нами так ни разу ничего и не было. Он хороший человек, и мне жаль его. Мне бы хотелось, чтобы у нас все было нормально, но, увы, природу не победишь.
   Аня помолчала, погрузившись в свои невеселые мысли, и вдруг встрепенулась.
   - Ой, тебе уже давно пора уходить, - воскликнула она. - Иван может появиться с минуты на минуту.
   - Я умею побеждать природу, - сказал я. - Если ты действительно хочешь наладить вашу сексуальную жизнь, я могу помочь, но для этого я должен встретиться с вами обоими.
   - Ты что, действительно можешь помочь? - не поверила Аня.
   - А зачем мне тебя обманывать? - удивился я. - Надеюсь, ты заметила, что я слегка подрос после нашей последней встречи и не очень напоминаю застенчивого школьника.
   Какое-то новое чувство промелькнуло на анином лице. Я понял, что только сейчас она отдала себе отчет в том, что с тех пор, как мы расстались, действительно много воды утекло, и я здорово изменился.
   - Ладно, я устрою вашу встречу, - сказала она.
   Прежде, чем встретиться с Иваном, я еще раз посетил Аню. На этот раз нам уже удалось добраться до кровати, и потом, наслаждаясь заслуженным отдыхом, я рассказал ей о возможных причинах импотенции и о даосских методах ее лечения.
   Благодаря методикам лечения Спокойных, которые я узнавал от Учителя, я приобрел в Симферополе довольно обширную клиентуру. Я практически всегда лечил бесплатно, мне было просто приятно помогать людям, заодно осваивая на практике приемы, показанные мне Ли. Лечение помогало, и я приобрел устойчивую репутацию знахаря. Я рассказал о некоторых случаях из моей практики Ане, чтобы она могла спланировать, как лучше представить меня Ивану.
   Аня рассказала ему все обо мне - о том, как мы познакомились, как ей так и не удалось меня соблазнить и даже о наших последних встречах, когда мы, наконец, стали любовниками.
   Иван оказался действительно умным и рассудительным человеком. Он воспринял рассказ девушки спокойно, понимая, что коль скоро он сам не способен удовлетворить ее в сексуальном плане, пусть уж лучше она решает свои проблемы, не обманывая его и по-прежнему продолжая поддерживать их отношения.
   К идее попробовать решить с моей помощью их сексуальные проблемы Иван отнесся с энтузиазмом. Импотенция всегда была одним из самых тяжких испытаний для мужчины, и я прекрасно понимал, что день за днем находясь рядом с волнующим телом Ани, лаская его, и не имея возможности вкусить плоды наслаждения, он должен был испытывать поистине танталовы муки.
   Для разговора мы собрались на кухне, традиционно попивая чай и закусывая его всевозможными сладостями.
   Я предложил Ивану ряд даосских упражнений по укреплению мужской силы - с тестикулами, с анальным отверстием, медитации и психофизические упражнения. Затем я провел ему сеанс иглоукалывания и научил, как самостоятельно прижигать полынной сигаретой нужные точки. Ум и искренняя заинтересованность Ивана дали мне понять, что для человека такого склада излечение не станет тяжелой проблемой.
   Затем я принялся показывать им некоторые элементы "спящей собаки", начиная с "игры крабов" и "плавания рыб" - техники обласкивания рук.
   Я демонстрировал эту технику на Ане, и, наблюдая, как она реагирует, заводясь, как безумная, от простых прикосновений пальцев, Иван, напрочь позабыв о своей импотенции, возбудился, как подросток, украдкой разглядывающий порножурнал. Затем он начал сам выполнять с Аней те же упражнения, и я с удовлетворением увидел, как на сей раз они оба заводятся друг от друга.
   - Ладно, вы тут поупражняйтесь, а я пока пойду посмотрю телевизор, - сказал я, плотно притворил за собой дверь и, посмеиваясь, отправился в комнату с чувством исполненного долга.
   Я действительно включил телевизор и отыскал какой-то более или менее сносный фильм. Я смотрел его, потягивая кофе, чашечку которого я предусмотрительно захватил с собой, и с интересом прислушиваясь к звону посуды, ударам и скрипу раскачивающегося кухонного стола и возбужденным протяжным стонам, доносящимся из-за стены.
   Результат превзошел все самые смелые ожидания аниного покровителя, и, вдохновленный, он великодушно разрешил нам продолжать наши встречи, желая лишь время от времени получать новые уроки техник даосского секса.
   К чести Ивана надо сказать, что он, восстанавливая нормальное функционирование своих половых органов, не полагался только на вдохновение и с похвальной регулярностью выполнял все данные мной рекомендации. И, хотя в дальнейшем проблем у него не возникало, мы все же продолжали время от времени встречаться втроем, я показывал новые техники ласк, и он, наблюдая, как я ласкаю его любовницу, возбуждался до самых невероятных пределов, гораздо сильнее, чем просто с ней наедине.
   Иван снял для наших встреч с Аней отдельную квартиру, которую оплачивал вскладчину с несколькими своими друзьями, также нуждавшимися в любовном гнездышке, где они могли отдохнуть со своими подружками от семейного счастья.

   Меня радовало, что отношения Ани и Ивана по мере улучшения их сексуальной жизни становились все лучше и лучше. Опыт с Аней многому научил меня. Я уже начинал понимать, как важно для человека иметь многих и разнообразных партнеров. Я никогда не смог бы дать Ане то, что давал ей Иван, и он никогда не дал бы ей то, что она получала от меня. Только со мной или только с ним она не была бы счастлива.
   Наш тройственный союз оказался подарком судьбы для всех нас.
   Если бы Иван не имел за плечами богатого жизненного опыта и не оказался достаточно мудр, чтобы найти правильное решение проблемы любовного треугольника, а принялся, следуя типичным для европейской морали реакциям, щедро швырять камни упреков и обвинений в Аню и в меня, крича, что все женщины - предательницы и шлюхи, это не принесло бы пользы никому, и окончательно бы ухудшило его сексуальных потенциал, если в тот момент вообще было возможно его ухудшить.
   Жизнь подтверждала мудрость даосизма.

Глава 13

   За тренировками и встречами с Аней я как-то совсем забыл о Веронике. Перспектива снова встретиться с ней и, тем более, переспать, была мне достаточно отвратительна, так что произошло нечто вроде вытеснения мыслей о необходимости выполнить это задание, и, поскольку Лин больше не напоминала мне об этом, я решил, что судьба ко мне благосклонна, и об этом этапе обучения женщиной я могу благополучно забыть. Однако жизнь распорядилась иначе.
   Весь город готовился к традиционной осенней ярмарке, приуроченной к седьмому ноября. Конечно, эта ярмарка не шла ни в какое сравнение со знаменитой ярмаркой в Севилье, но для крымчан она была не менее важным мероприятием.
   На площади возводили ярко разукрашенные торговые павильоны, шла подготовка к народным гуляньям, кустари заготавливали впрок всевозможные поделки, устанавливались жаровни для шашлыков, плова и разных национальных блюд.
   Ярмарка продолжалась два дня, субботу и воскресенье, и за эти два дня симферопольцы должны были запастись на всю зиму дешевой картошкой, морковкой, соленьями и прочими разносолами.
   Народ плясал, пил, гулял, веселился и, с запасливостью предусмотрительного хомяка, мешками тащил в дом дары полей.
   Я, если исключить выпивку, занимался тем же самым, активно включаясь в общее веселье, и с живым интересом бродил по ярмарке, слушая музыку, разглядывая павильоны и принюхиваясь к ароматам кухонь народов СССР, прикидывал, чего бы еще такого попробовать.
   Симферопольская ярмарка, с детства ставшая важной частью моей жизни, наряду с восторженными и радостными чувствами, неизменно отзывалась у меняв душе смутной тревожной грустью. Она была своеобразным рубежом, последним всплеском активности и веселья перед наступлением долгой и унылой зимы. С ярмаркой уходили последние, иногда по-летнему теплые дни крымской осени, и вместе с ними уходил в прошлое очередной этап моей жизни.
   Шел последний день ярмарки, когда покупательский ажиотаж достигал апогея, и у меня просто не оставалось времени размышлять о связанных с приближением зимы душевных переживаниях.
   Я бодрым аллюром курсировал между ярмаркой и домом с закинутыми на плечи мешками овощей и фруктов. Мать, для которой осенние заготовки оказывались гораздо более важным событием, чем для Рокфеллера приобретение новых и исключительно доходных нефтяных месторождений, пребывала в состоянии крайнего возбуждения и громовым командирским голосом отдавала все новые распоряжения, которые я должен был исполнить как минимум со сверхзвуковой скоростью.
   Под громовые раскаты хорошо поставленного голоса Александры Авериновны я скинул с загривка огромный мешок с картошкой, и, отирая пот со лба, тут же бодрой рысцой потрусил обратно к чадящему разгулу ярмарки. К счастью, основная часть работы была выполнена, и оставалось купить какую-то мелочь. Сокращая путь, я двинулся наискосок через парк Тренева, лавируя среди толпы озабоченных, нагруженных покупками граждан. Я как раз собирался обогнать девушку, шедшую впереди меня с тяжелой авоськой, набитой картошкой, как вдруг ручка авоськи оторвалась, и картошка посыпалась на землю.
   Пытаясь подхватить оторвавшийся край другой рукой, девушка резко развернулась, и, наткнувшись на меня, выронила авоську и оказалась прямо в моих объятиях.
   Наградив меня убийственным злобным взглядом, она начала было какую-то малолестную для меня фразу и осеклась на полуслове. Мы с Вероникой ошеломленно уставились друг на друга, и я прочел в ее глазах пришедшее на смену злости узнавание, в свою очередь сменившееся черной ненавистью, смешанной с испугом.
   Когда я понял, кто передо мной, все неприятные воспоминания, ненависть и отвращение, так долго хранившиеся в моей душе, вдруг испарились словно по мановению волшебной палочки.
   Я не знал, чему я был обязал столь неожиданным поворотом сюжета - судьбе или личной силе. Для меня несомненным было одно: эта встреча не была случайной. Она должна была произойти, хотел я того или нет, потому что это был необходимый этап обучения. Я вспомнил, что с Аней я столкнулся почти так же, неожиданно и нос к носу. Теперь, когда работа с Аней была завершена, судьба привела в мои объятия Веронику. В такой ситуации я не мог цепляться за старые детские чувства и обиды. Я готовился стать воином жизни, и я должен был действовать, как даос.
   Все эти мысли промелькнули у меня в голове буквально в доли секунды, и, честно говоря, хотя я и решил действовать, как даос, я не имел ни малейшего представления, что должен делать даос в подобном положении. Поскольку ничего путного мне в голову так и не пришло, я, на всякий случай покрепче сжав ее запястья, попавшие мне в руки во время столкновения, поцеловал в щечку сочащуюся ненавистью, как бультерьер при виде волка, девушку.
   Вероника ошалело отпрянула, ее руки напряглись в попытке вырваться из захвата, и я едва успел заблокировать подъемом вверх согнутой ноги яростный удар коленом, направленный мне в пах. Казалось, она находится на грани истерики.
   Я понял, что памятуя о мучительной смерти когда-то натравленного на меня дога, девушка собирается дорого продать свою жизнь, и будет сопротивляться до последнего.
   В попытке обезопасить себя, я резко присел, выполнив технику "прыжок с камня", и одновременно завел ее руки за спину. Сомкнув кольцо рук у нее под ягодицами, я резко выпрыгнул вверх, прижимая ее к себе и лишая таким образом возможности размахивать конечностями с целью нанесения мне тяжелых телесных повреждений.
   Туфелька, свалившись с ноги Вероники, покатилась по асфальту, и я понял, что она сейчас завопит, как пожарная сирена.
   - Успокойся! Я тебя не трону! - скороговоркой начал объясняться я, надеясь предотвратить ее вопль. - Я был маленьким и глупым. Я не знал, что такое женщина. Ты меня насмерть перепугала, когда набросилась на меня. Забудем прошлое. Такие женщины, как ты - редкость. Ты - прелесть. Ты красавица.
   Я подумал, что насчет прелести я, пожалуй, чуть-чуть переборщил, но в общем получилось неплохо.
   Вопль застрял у нее в глотке, так и не вырвавшись наружу, тело начало расслабляться, а на лице даже появилась полуистерическая усмешка. Вероника пребывала в промежуточном состоянии, все еще не сообразив, стоит ли орать и пытаться выцарапать мне глаза, или лучше приступить к мирным переговорам.
   Желая закрестить успех, я решил перейти к неожиданным действиям в ее собственном стиле, и, вцепившись зубами в верхнюю пуговицу ее кофточки, неловким движением оторвал ее и выплюнул на землю. Раздвигая носом мешающие мне края кофточки, как собака кучу листьев в поисках упавшего в них кусочка колбасы, я принялся покрывать жаркими поцелуями ее грудь.
   Ошеломленный зрелищем народ, позабыв о своих авоськах и симферопольской ярмарке, окружил нас плотным кольцом, на разные голоса комментируя происходящее.
   Приученный в тренировках с Учителем даже во время напряженного поединка с врагом уделять внимание тому, что происходит вокруг, я уловил настойчиво повторяющиеся предложения вызвать милицию, и понял, что пора принимать срочные меры. Объясняться с милицией мне не хотелось.
   С громкими криками:
   - Я нашел свою любовь! Я нашел свою любовь! - я закружился на месте, продолжая сжимать Веронику в объятиях, и, когда по моим расчетам, ее голова должна была закружиться до такой степени, чтобы ей и на ум бы не пришло опровергать мои громогласные утверждения, я поставил ее на ноги и разжал руки, на всякий случай готовясь сблокировать увесистую оплеуху.
   - Чего не сделаешь ради Учения, - обреченно подумал я. - Может и не стоит защищаться от ударов? Должна же дама в конце концов получить удовлетворение.
   Но оплеух не последовало. Смуглые руки Вероники скользнули вдоль моего тела, и она резким порывистым движением прижалась ко мне изо всех сил.
   Разочарованный народ, убедившись, что скандала не будет, стал понемногу расходиться.
   Только теперь я понял глубину мудрости Лин, говорившей о том, как ограничивает мужчину привязанность лишь к одной женщине. Как бы ни была прекрасна партнерша, всегда найдется другая женщина, способная разжечь в душе мужчины не менее сильные, хотя и совершенно иные чувства, и при правильном отношении к вопросу связь с разными женщинами может подарить счастье как самому мужчине, так и многим его любовницам.
   Я извлек из воротника всегда хранящуюся там булавку и, отыскав на земле оторванную пуговицу, аккуратно подколол ее к кофточке, чувствуя, что Вероника так и не пришла в себя и до сих пор не может поверить в происходящее.
   Затем я вытащил из кармана "коготь каменной птицы" - короткую палочку, до блеска отполированную моими руками, и моток веревки, которые я тоже всегда носил с собой, во время прогулок по улицам выполняя с ними необходимые тренировочные упражнения.
   Собрав в авоську рассыпанную картошку, я перевязал ее, приспособив "коготь" в качестве ручки.
   - Давай, я провожу тебя домой, - предложил я. Реакция Вероники тронула меня до глубины души. Исчезли без следа ее вечная напыщенность, злоба и высокомерие. На меня смущенно и чуть виновато смотрела обыкновенная красивая девушка.
   - Я буду тебе очень благодарна, - тихо сказала она.
   - Удивительно, как легко оказалось сломать барьер вражды между нами, - подумал я. - Правду говорят, что от любви до ненависти один шаг. Похоже, что от ненависти до любви - тоже.
   Я подхватил авоську, и мы рядом пошли по парку, как старые добрые друзья.
   Вероника жила вместе со старенькой матерью. Я быстро очаровал старушку, и мы отправились на кухню попить чая с тортом. Потом мы с Вероникой вернулись на ярмарку, и я помог ей отнести домой очередные покупки.
   Той же ночью мы были вместе. Мама мирно посапывала в соседней комнате, а мы, стащив с кровати на пол матрас, чтобы не шуметь, совершили, наконец, то, от чего я так легкомысленно отказался, будучи школьником.
   В три часа ночи, в последний раз поцеловавшись в прихожей, мы расстались. Окрыленный, я бежал домой по пустынным улицам, предвкушая, каким отличным рассказом я смогу порадовать Лин.
   Вероника была ярчайшей представительницей стихии огня. Наша встреча зажгла в ней сумасшедшую страсть. Каждое наше свидание в постели превращалось в неистовый поединок желаний и плоти.