Казнь состоялась 29 октября 1792 года на линейном корабле «Брунсвик». Беркетта, Миллуорда и Эллисона доставили на борт накануне вечером. Смертники держались бодро. Только Томас Эллисон, которому не исполнилось ещё и восемнадцати лет, испуганно вздрагивал и замирал, напряжённо всматриваясь в пустоту. Джон Миллуорд, самый грамотный из троих, всю ночь читал вслух товарищам по несчастью молитвы, библейские изречения и отрывки из проповедей, чтобы укрепить их дух.
   В 9 часов утра раздался пушечный выстрел, одновременно на «Брунсвике» был поднят жёлтый флаг – сигнал стоявшим в гавани Портсмута кораблям эскадры присылать своих представителей. Палубу заполнили матросы и офицеры в парадной форме. Несколько тысяч зрителей собралось на берегу.
   Троих осуждённых вывели в сопровождении священника и Моррисона. Боцман старался поддержать друзей, особенно юного Эллисона, который не мог отвести взгляд от болтающихся на рее верёвках.
   Было серое пасмурное утро, рассеянный солнечный свет слабыми бликами ложился на волны залива, на рваные полосы тумана.
   Миллуорд произнёс длинную речь, убеждая собравшихся моряков служить добросовестно, признав себя и своих товарищей виновными, призывал беспрекословно выполнять приказы командиров. Раскаяние матроса было искренним и полным. Беркетт стоял на ветру с застывшим каменным лицом, Эллисон еле заметно дрожал.
   Когда Миллуорд закончил, палач надел петли на шеи приговорённых. Моррисон отвернулся в сторону моря. Вслед за пушечным выстрелом тела закачались под реями.
   Порыв ветра принёс первые капли, а потом пошёл мелкий косой дождь.

Глава 8.
Остров Питкерн

   После того, как мятежники во главе с Кристианом Флетчером сожгли «Баунти» и с помощью системы блоков подняли на плато снятый с корабля груз, капитан провёл совещание, на котором в общих чертах обрисовал матросам их дальнейшую жизнь.
   – С этой минуты каждый из вас должен осознать, что никто никогда не сможет покинуть этот остров. Он станет домом нам и нашим потомкам. Если на Питкерн высадятся наши соотечественники, мы будем защищаться до последнего человека, ибо в Англии нас ждёт только верёвка. Не питайте иллюзий; только глядя правде в лицо, мы справимся со всеми трудностями.
   Для поселения Флетчер выбрал уютную долину в северной части острова, которая не просматривалась с моря. Под фундаменты для домов использовали древние полинезийские алтари, уцелевший скот и кур выпустили на волю. Всю плодородную землю острова мятежники поделили между собой на девять равных участков, полинезийцам отводилась роль безземельных крестьян. Такой несправедливый расклад по расовому признаку казался англичанам вполне естественным.
   У всех белых были молодые и красивые жёны, а шесть полинезийцев делили между собой трёх женщин не первой свежести.
 
   Мятежники Их женщины
 
   Кристиан Флетчер Мауатуа (Изабелла)
   Эдвард Янг Тераура (Сусанна)
   Джон Милз Вахинеатуа
   Уильям Браун Театуахитеа
   Айзек Мартин Теехуатеатуааоноа(Дженни)46
   Уильям МакКой Теио (Мери)
   Мэтью Кинтал Теваруа (Сара)
   Алек Смит Пуараи
   Джон Уильямс Фаахоту (Фасту)
 
   Полинезийцы
 
   Вождь Тарароа (с острова Раиатеа) Тоофаити (Ненси)
   Манарии (с Таити)
   Теимуа (с Таити) Марева
   Ниау
   Оха (с Тупуаи) Тинафанаеа (Тина)
   Титахити (с Тупуаи)
 
   Бодро настроенный Кристиан Флетчер намеревался сделать всё, чтобы превратить будущую колонию в цветущее поселение счастливых людей. И хотя поначалу приходилось много и упорно работать, строить дома и распахивать земли, никто не роптал и пока не оспаривал авторитет молодого лидера – Кристиану было всего двадцать два года. Несмотря на то, что дисциплина на острове уже не была такой строгой, как на корабле, матросы продолжали величать Флетчера и Янга «мистером».
   На западном склоне Питкерна Флетчер обнаружил просторную пещеру с узким входом – идеальное укрытие на случай опасности. Здесь горстка людей могла противостоять сильному противнику. Кристиан распорядился перенести сюда неприкосновенный запас провианта и подолгу уединялся в пещере, обшаривая океан в подзорную трубу: не появится ли корабль, чтобы разрушить их жизни? Мысль о возмездии не давала ему покоя.
   Посевы привезённых семян дали первые всходы, спустя несколько месяцев поселенцы сняли первый урожай. Выпущенные на волю животные быстро расплодились. Через год Флетчер разрешил охоту на них. Проблем с питанием не было. Питкерн давал всё необходимое, в глубине острова вырос маленький посёлок. Казалось, мечта моряков воплощается в реальность. Они чувствовали себя свободными людьми, хозяевами, имели красивых ласковых подруг. Оставалось только насладиться как следует жизнью, но самые гнусные пороки людей – жажда власти, расизм, похоть, ревность, зависть, жадность, предательство и пьянство не сгорели вместе с «Баунти». Они были здесь, притаились до поры до времени в лесах острова, терпеливо дожидаясь своего часа.
   В то время, как в Европе после французской революции разворачивалась гигантская бойня народов, на затерянном островке Тихого океана началась своя трагедия, маленькая копия захлестнувших человечество ужасных страстей и неудовлетворённых амбиций.
   Через два года Джон Уильямс и Алек Смит стали вдовцами. Фасту умерла от болезни горла, а Пуараи сорвалась со скалы, когда собирала птичьи яйца.
   На совете, который проводился раз в месяц, вдовцы потребовали, чтобы полинезийцы уступили им своих жён. Особенно распалялся Уильямс. Он был единственным кузнецом на острове и пользовался большим влиянием. Флетчер колебался, не зная, как поступить. Тогда Уильямс заявил, что слагает с себя общественную обязанность по изготовлению патронов для мушкетов.
   – Будете охотиться за козами, прыгая за ними по скалам, пока не переломаете себе ноги.
   Влияние Флетчера на моряков начало убывать. Постепенно он утрачивал власть, к которой, впрочем, и не стремился. Кристиан, разделяя утопические социальные взгляды, полагал, что если дать людям всё необходимое, то, счастливые и свободные, они сами справятся с возникающими проблемами без всякого жёсткого внешнего правления.
   Угроза Уильямса возымела действие. Поселенцы сочли невозможным протестовать против его требования. Совет принял решение: жена вождя Тарароа Ненси должна переехать к кузнецу, а Тина – к Алеку Смиту. Женщины будут жить у новых мужей, готовить им пищу и раз в месяц посещать бывших супругов.
   Тарароа и два тупуайца, лишённые жен, затаили обиду. Смертельно оскорблённый вождь составил заговор против белых людей. Мало того, что его обошли при разделе земли, но ещё и отобрали последнее. Сан вождя не позволяет ему самому себе готовить пищу, поэтому вождь, чтобы не растерять последние крохи достоинства, должен что-то предпринять.
   У полинезийцев оставалась только одна женщина – Марева, которая чувствовала себя ущербной – ведь у неё не было белого мужа, как у других соплеменниц. Ночью она подслушала составляемый заговорщиками план убийства. Утром таитянка предупредила жену Флетчера.
   Кристиан, прихватив мушкет, решительно подошёл к дому, где жили полинезийцы, чтобы как следует напугать их и вышибить дурь из головы. Тарароа решил, что Флетчер пришёл убить их, и вместе с Оха и Титахити убежал в горы. А затем исчезла и Ненси, которая самовольно решила вернуться к Тарароа.
   Вновь собрался совет. Уильямс кричал, что он покинет остров, если ему не вернут жену.
   – Мне наплевать, как вы это устроите, мистер Флетчер, но с этого дня я прекращаю кузнечные работы.
   Лидер мятежников наконец осознал, как трудно создать счастливую колонию людей, которых связывает только общее преступление. С этого дня рассеялись последние иллюзии, и он решил спасти то, что можно было ещё спасти, не обращая внимания на методы, надеясь на то, что, разделавшись с заговорщиками, на острове снова установится мир.
   Таитянин Манарии выследил беглецов. Они спрятались в западной части острова, за высокой грядой, которая пересекает Питкерн с севера на юг. Манарии пообещал Тарароа принести ночью еды и остаться с ним для ведения партизанской войны.
   Англичане приготовили пудинг, который очень нравился полинезийцам. В одну порцию положили солидную дозу крысиного яда из запасов «Баунти». Она предназначалась Тарароа – душе заговора.
   Иуда Манарии пришёл на место встречи, где его ждали голодные «партизаны». Они сразу набросились на еду, кроме Тарароа, заподозрившего неладное. Вождь потребовал, чтобы Ненси поделилась с ним своей порцией, а отравленный пудинг всучил обратно Манарии.
   – Съешь его сам.
   Англичане приказали Манарии не возвращаться до тех пор, пока Тарароа не умрёт. На всякий случай иуду обучили стрельбе из пистолета. Манарии зашёл за спину вождя и спустил курок. Осечка! Увидев огнестрельное оружие, Тарароа и Оха пустились наутёк.
   Прыткий Манарии догнал вождя. Сбив его с ног, он крикнул Ненси, чтобы она помогла ему прикончить Тарароа.
   – Белые уже идут сюда. Если мы не сделаем этого, они убьют нас!
   Ненси схватила большой камень и опустила его на голову поверженного мужа. Перепуганный насмерть Титахити счёл за лучшее вернуться в поселение. А через день Манарии и таитянин Теимуа расправились и с последним заговорщиком. Они заверили Оху, что после гибели Тарароа белые люди больше не хотят крови.
   – Мареву отдадут тебе в жёны, если ты вернёшься. Прими хумпус-бумпус47.
   Когда Оха расслабился и подошёл, чтобы Теимуа, следуя древним обычаям, причесал ему волосы, Манарии выхватил нож и полоснул по горлу тупуайца. Таитянин хорошо усвоил коварные методы белых наставников.
   На этом первый акт драмы закончился, на некоторое время воцарился мир. Ненси вернулась к Уильямсу, Тина жила со Смитом. Появилось на свет несколько детей – два сына у Флетчера, по одному у Кинтала и МакКоя, дочь у Милза. Только четырём полинезийцам, которых превратили в рабов, жилось всё тяжелее. Не приученные к тяжёлому физическому труду, они плохо справлялись с работой, МакКой, Кинтал, Милз и Браун чуть ли не каждый день избивали их за малейшую провинность.
   Гардемарин Эдвард Янг держался в колонии особняком. Его дом стоял на отшибе, и по жребию ему достались не самые лучшие земли. Жена Янга Сусанна быстро утратила привлекательность молодости. Ежедневные заботы, которые по лености муж перекладывал на супругу, за несколько лет превратили таитянку в худосочную желчную особу с кривыми ногами и длинным заострившимся носом. Янг охладел к ней, всё чаще поглядывая на красавицу Мауатуу, жену Флетчера.
   Доведённые до отчаяния рабским трудом и побоями, Теимуа и Ниау бежали от своих господ в горы, прихватив с собой по мушкету с припасами. Остальные двое полинезийцев оставались на месте. Искусно демонстрируя полную покорность, они втайне поддерживали связь с беглецами. Манарии, который пользовался полным доверием англичан, пообещал Флетчеру уговорить соплеменников вернуться с повинной. Никто не догадывался, что Янг через посредничество Титахити тоже согласился вступить в новый заговор, если его выберут главою колонии и отдадут в жёны прекрасную Мауатуу.
   Наступил самый ужасный день в истории Питкерна.
   Девять мятежников работали на своих участках в разных концах острова. Титахити сказал, что хочет поохотиться на свиней, взял мушкет и ушёл в горы, где его ждали Теимуа и Ниау. Манарии остался с англичанами, чтобы заманить их в ловушку, если понадобится.
   Первой жертвой пал Джон Уильямс. Полинезийцы застрелили его в саду возле дома. Оттуда поспешили на соседний участок, где работали Милз и МакКой. Двое англичан слышали выстрел, и, чтобы они ничего не заподозрили, Титахити вышел из леса к ним один и спросил Милза, не отпустит ли он Манарии помочь отнести свинью, которую он, Титахити, только что подстрелил. Господин не возражал, и четыре полинезийца отправились на плантацию Флетчера.
   Они застали его врасплох. Мушкет Кристиана лежал в стороне, в руках была только кирка, которой он рыхлил землю. Заметив упавшую из-за спины тень, Флетчер обернулся.
   – Что вы собираетесь делать?
   – Убить тебя, – сказал Титахити. – Ты обещал нам хорошую жизнь на острове, а сделал рабами. Ты обманул нас, и сейчас ты умрёшь.
   Титахити выстрелил. Предсмертный крик Кристиана донёсся до Милза и МакКоя.
   – Кажется, что-то случилось! – встревожился МакКой.
   – Да нет, это жена мистера Флетчера позвала его обедать…
   Теперь заговорщикам надо было разделить МакКоя и Милза – они опасались нападать сразу на двух англичан. Изобретательный Титахити выбежал на участок МакКоя и завопил, что Теимуа и Ниау грабят его имущество. МакКой помчался домой, где его ждала засада. Две пули просвистели, но ни одна не попала в цель – полинезийцы ещё не достаточно хорошо научились стрелять. МакКой через окно выскочил в сад, где его подстерегал с ножом в руке Манарии. Матрос оказался сильнее. Вывернув таитянину руку, он отшвырнул противника и что было духу помчался к Милзу. Тот наотрез отказался поверить, что его преданный раб Манарии восстал и способен причинить вред хозяину. МакКой не стал долго спорить.
   – Ну и чёрт с тобой! Вспомнишь меня, когда тебе выпустят кишки.
   МакКой побежал к Флетчеру. И только увидел его труп на земле, как из леса донёсся ещё один выстрел: убили недоверчивого Милза.
   Теперь каждая секунда была дорога. МакКой поспешил в дом Флетчера. Сказав потрясённой Мауатуе, что её муж мёртв, он кинулся к Кинталу. Кинтал велел своей жене Саре предупредить других англичан и вместе с МакКоем бросился спасаться в горы.
   А тем временем полинезийцы, убив Милза, явились к Мартину. Титахити спустил курок, уперев мушкет ему в живот, причём Мартин так и не понял, что это не шутка. Отброшенный выстрелом, он скатился в каньон и, тяжело раненный, залез под камень, но Манарии спустился следом и пробил обречённому череп железным штырём.
   Следующей жертвой стал садовник Браун.
   Алек Смит, предупреждённый женой Кинтала, несколько часов отсиживался в лесу. Сильно проголодавшись, он покинул убежище, чтобы взять немного ямса со своего огорода.
   Мушкетный залп бросил его на землю. Одна пуля пробила правое плечо и шею. Подбежавший Титахити сунул ему в рот ствол мушкета. Раздался сухой щелчок. Осечка. Тут Манарии вспомнил наказ Янга не убивать Смита.
   Пришедший в себя от шока, Алек Смит неожиданно вскочил на ноги и пустился бежать. Вслед ему закричали, что его пощадят. Ослабевший от потери крови, Алек чувствовал, что далеко не уйдёт, и положился на их слово. Его отнесли в дом Янга и сдали на попеченье женщин.
   Полинезийцы недолго наслаждались триумфом. Вдовы решили отомстить за белых мужей. Второй акт драмы без всякой паузы перешёл в третий. Ночью, когда победители уснули, таитянки, вооружившись топорами, устроили кровавую бойню.
   Через несколько дней МакКой и Кинтал спустились с гор, после того как Мауатуа показала им отрубленные руки Титахити и остальных трёх полинезийцев.
   В живых осталось четверо мятежников – Эдвард Янг, Алек Смит, Уильям МакКой и Мэтью Кинтал.
   Теперь на острове было много женщин, зато иссякли запасы рома. МакКой в юношестве работал на винокуренном заводе в Шотландии. После долгих поисков шотландец нашёл на острове растение, из корней которого можно было гнать спирт.
   Вместе со своим другом Кинталом из котла и металлических трубок с «Баунти» он смастерил самогонный аппарат. Пирушка следовала за пирушкой. Менее чем через год МакКой окончательно спился и в приступе белой горячки, привязав себе шею на камень, бросился с крутой скалы в море – чёртики звали его купаться.
   Кинтал продолжил дело собутыльника. Напившись, он не различал свою и чужих жён, пускал в ход кулаки, если кто противился удовлетворять его мужские потребности. Янг, ставший главою колонии, пытался урезонить тирана, но бесполезно. Кинтал откусил ухо жене за плохо приготовленный обед. Сара, не выдержав этого кошмара, покончила с собой.
   Буйный пьяница остался без жены, и никто из женщин не пожелал жить с ним. Янг и Смит взяли их под свою защиту. Кинтал в ярости грозился убить обоих. Теперь Кинтал мешал мирному существованию. Таитянки, тревожась за свою судьбу и будущее детей, требовали, чтобы Янг и Смит избавили колонию от тирана.
   – Хорошо, пусть это будет последнее убийство на острове, если это необходимо, – решил Янг.
   – Не убийство, а казнь, – поправил товарища Алек Смит.
   Янг пообещал Кинталу, что все его требования будут удовлетворены, а Смит, возложив на себя обязанности палача, пригласил пьяницу на грандиозную попойку. Когда же гость, как обычно, озверев от спирта. Стал буянить и громить всё, что попадалось под руку, Алек извлёк из-под стола приготовленный заранее заточенный топор.
   Первый удар не свалил рассвирепевшего быка. Тогда последовал второй, третий, четвёртый… пока изуродованный Кинтал не упал. Последним ударом Алек раскроил ему череп, мозги с кровью брызнули на стены.
   Смит, бледный, покачиваясь, вышел на воздух, где собрались женщины, ожидавшие конца кровавой развязки.
   – Он мёртв. Больше вам нечего бояться.
   Так закончился последний акт трагедии на Питкерне.
   Число детей к этому времени возросло до двадцати человек. Чувство ответственности за их будущее заставило Эдварда Янга прекратить пьянки. В хижине Флетчера он нашёл несколько сохранившихся книг из библиотеки «Баунти», в том числе Библию и молитвенник. Последние годы жизни янг потратил на то, чтобы обучить Смита и подростков грамоте. В 1800 году глава колонии скончался от чахотки – первый мужчина на острове, умерший естественной смертью.
   Алек Смит остался один с десятью женщинами и многочисленными детьми мятежников. Чувство растерянности и неотвратимо надвигающейся катастрофы охватило его. Как жить дальше? Что предпринять для того, чтобы в будущем здесь, на острове, не разыгралась ещё одна гражданская война, после которой Питкерн вновь превратится в необитаемый остров.
   Алеку Смиту исполнилось тридцать три года. Сын паромщика, сирота, он с детства боролся за кусок хлеба всеми возможными средствами. В его мире все они были хороши, чтобы выжить. Хитрость, ложь, подлость, жестокость, похоть насилие и убийства сопровождали его жизнь. И вот, балансируя на краю пропасти, он понял, что не может оставить всё это в наследство потомству. Заглянув в самые мрачные стороны человеческой натуры, проанализировав собственную жизнь, Алек искренне раскаялся.
   Смит сильно изменился. Уединяясь в пещере Флетчера, он искал ответы на мучившие его вопросы в священной книге. Постепенно взор его просветлялся, а дух укреплялся теми простыми истинами, которые две тысячи лет назад проповедовал Иисус из Назарета. Впитав в себя, как губка, христианское учение, Алек Смит приял новое имя – Джон Адамс. С годами он становился всё более религиозным и требовал, чтобы колония жила по библейским законам. Молодое поколение воспитывалось на принципах высокой морали. Из буйного притона Питкерн превратился в воскресную школу. Сам Адамс стал первосвященником, законодателем и королём острова.

Глава 9.
«Ты не знаешь Алека?»

   История мятежа на «Баунти» получила широкую известность не только в Англии, но и во всём мире. Её более или менее правдиво рассказывали в портовых кабачках всех пяти континентов, в матросских кубриках и офицерских кают-компаниях. Но о судьбе Кристиана Флетчера и разыгравшейся трагедии на Питкерне долгое время ничего не знали. Через двадцать лет после мятежа считалось, что «Баунти» с оставшимися на борту мятежниками исчезли бесследно, погибнув в бурю, как это часто случалось с кораблями на бескрайних просторах мирового океана.
   В апреле 1807 года американский капитан Мейхью Фолджер вышел из Бостона на китобойной шхуне «Топаз» в кругосветное плавание, чтобы разведать новые места охоты на морских животных. После долгого и утомительного плавания, китобои нуждались в свежей воде. Фолджер, обратившись к картам и отчётам мореплавателей, обнаружил, что находится рядом с островом Питкерн, который со времени его открытия капитаном Картеретом в 1767 году, судя по всему, никто не посещал.
   5 февраля 1808 года шхуна «Топаз» подошла к острову. Утёсы, каменистые заливы, скалы, нависшие над водой. Длинные океанские валы с грохотом разбивались о рифы. Фолджер не сомневался, что после «Сваллоу» капитана Картерета его «Топаз» – первое судно у необитаемого, Богом забытого острова.
   На рассвете следующего дня китобои спустили на воду две шлюпки. Фолджер хотел проверить, нет ли лежбища тюленей среди прибрежных скал, и попытаться высадиться на берег.
   Матросы гребли, капитан в подзорную трубу рассматривал берег. Вдруг он вздрогнул: откуда дым на берегу? Остров необитаем… Американец ещё не пришёл в себя от изумления, протирая платком линзы, как от берега отчалила двойная пирога и по волнам ревущего прибоя устремилась к ним. В пироге сидели два молодых парня. Подойдя достаточно близко, один из них крикнул на превосходном английском:
   – Доброе утро! Кто вы?
   Фолджер окончательно опешил, потом ответил, что он американец из Бостона. Пирога подошла ближе. Лица парней смуглые, но они не были похожи на дикарей, хотя на мускулистых фигурах болтались только набедренные повязки.
   – А где Америка? В Ирландии?
   – А вы кто?
   – Мы англичане. – Переговоры вёл старший из парней.
   – Давно вы здесь?
   – Мы родились на острове.
   – Какие же вы англичане, если этот остров никогда не принадлежал Англии?
   – Наш отец был англичанином.
   – А кто ваш отец?
   – Алек.
   – Какой Алек?
   – Ты не знаешь Алека?..
   – Почему я должен его знать? Он что, президент Соединённых Штатов?
   – А капитана Блая с «Баунти» ты знаешь? Наш отец был матросом на его корабле.
   Конечно же, Фолджер слышал о Блае. Американца охватило смешанное чувство безмерного удивления и восхищения. Так, значит, штурман Флетчер и остальные мятежники не исчезли бесследно? Они укрылись здесь, на далёком маленьком острове? Американцам не терпелось причалить к берегу и узнать окончание истории мятежников, но Фолджер опасался: уж не заманивают ли их в ловушку? Не решили ли мятежники расправиться с ними, поняв, что раскрыты?
   Сыновья Адамса заверили капитана, что все остальные мятежники умерли и ему нечего бояться.
   – На острове никто никому не причиняет зла.
   – Передайте Алеку, что я охотно встречусь с ним на корабле. В обмен на свежую воду я дам ему всё, в чём он нуждается.
   Через несколько часов пирога вернулась.
   – Алека не отпускают на корабль женщины. Они опасаются, как бы с ним чего ни случилось.
   По английским законам Адамс оставался преступником.
   – Не бойтесь. Алек ждёт вас. Наш отец самый добрый, мудрый и справедливый человек на свете.
   Фолджер после долгих колебаний всё же решился последовать за пирогой. Он не мог больше противиться снедавшему его любопытству.
   На берегу по высеченной в скале тропе он поднялся на плато. Прелестная дорога, обсаженная хлебными деревьями и кокосовыми пальмами, привела его к живописно расположенной деревушке под сенью огромных деревьев. Маленькие, но красивые и удобные хижины поражали чистотой; вместо окон в стенах сверкали иллюминаторы с «Баунти». Тщательно обработанные поля засажены бататом и ямсом.
   На холме американского капитана встретила целая толпа женщин и детей во главе с Адамсом. Он и восемь таитянок составляли старшее поколение Питкерна. За их спинами стояли двадцать шесть детей, юношей и девушек не старше 18-19 лет, все высокого роста, сильные, хотя и смуглые, но с ярко выраженным англосаксонским типом лица. Особенно хороши были голубоглазые девушки, а их скромность придавала им ещё большее очарование. Одежда островитян состояла из широкополой шляпы и сплетённого из травы широкого пояса, прикрывавшего бёдра.
   Сам Адамс – ещё крепкий мужчина с твёрдым взглядом – производил впечатление настоящего патриарха. Его слово было законом на острове, и никто даже думать не мог ослушаться. Адамс возродил на Питкерне образ жизни первых земледельцев, соединив его с христианской моралью. Каждый на острове трудился, всё, что он выработал, заносилось в список, сделки совершались путём обмена. Браки заключались только с разрешения Адамса и лишь в том случае, если юноша обработал и засадил участок достаточно обширный, дабы прокормить будущую семью. Все поселенцы выглядели здоровыми и счастливыми: их отличали миролюбие, нравственность и благочестие, природный ум, очаровательная непринуждённость и простодушие. Даже такие относительно невинные людские пороки, как лень, сквернословие, зависть и обида, были совершенно неизвестны молодому поколению. Идеальное общество, о котором мечтали Жан-Жак Руссо и Томас Мор.
   Адамсу тоже не терпелось узнать, что произошло в мире, который он покинул на «Баунти» в 1787 году. Фолджер рассказал ему о подвиге капитана Блая, карательной экспедиции «Пандоры» и суде над теми, кого арестовал на Таити Эдвардс. Последние двадцать лет в Европе были очень бурными. Адамс, затаив дыхание, слушал двухчасовой рассказ американца о французской революции, о Наполеоне и адмирале Нельсоне. Патриарх пришёл в восторг, узнав о победах английского флота, вскочил на ноги, трижды взмахнул шляпой и прокричал: