оказаться непревзойденным в любой области, а большая, чем у других, чистота
его помыслов сделает его наиболее счастливым. Его налаженный контакт со
своими планетами, позволит ему постоянно принимать все новую и новую
информацию, обмениваться информацией. Все это будет принимать его
подсознание и передавать сознанию в виде новых и новых мыслей, открытий.
Внешне он будет обычным человеком, но внутренне... Вы таких называете
гениями.
ЛЕСНАЯ ГИМНАЗИЯ
-- Скажи, Анастасия, тебя именно так воспитывали родители?
Она ответила мне, сделав небольшую паузу, в течение которой, наверное,
вспомнила свое детство.
-- Я почти совсем не помню во плоти своих папу и маму. Меня воспитывали
дедушка и прадедушка примерно так, как я сейчас рассказывала тебе, но дело в
том, что природу и окружающий меня животный мир я как бы сама хорошо
чувствовала, может быть, не осознавая до конца всего ее механизма, но это
было уже не главным, когда чувствуешь. Дедушка и прадедушка время от времени
приходили ко мне и задавали вопросы, просили меня отвечать на них. У нас
старшее поколение относится к младенцу и к маленькому ребенку, как к
Божеству, и через ответы ребенка проверяет свою чистоту.
Я стал просить Анастасию вспомнить какой-нибудь конкретный вопрос и
ответ на него. Она улыбнулась и рассказала:
- Однажды я играла со змейкой. Поворачиваюсь, они стоят, улыбаются. Я
очень обрадовалась сразу, потому что с ними интересно. Только они могут
вопросы задавать, и сердце у них бьется в таком же ритме, как и у меня, а у
животных по-другому. Я подбежала к ним, прадедушка поклонился мне, а дедушка
взял меня на колени. Я слушала, как стучит его сердце, и перебирала,
рассматривала волосы на его бороде. Молчим все. Думаем, и хорошо так. Потом
дедушка спрашивает меня:
-- Скажи, Анастасия, почему у меня волосы здесь растут? -- и
показывает на голову и на бороду. -- А здесь не растут? -- и
показывает на лоб и нос. Я потрогала его лоб, нос, но ответ не рождается, а
говорить необдуманно не могу, нужно самой понять. Когда они пришли в другой
раз, дедушка снова говорит:
-- Вот думать все продолжаю, почему у меня волосы здесь растут, а
здесь не растут? -- И снова показывает на лоб и на нос. Прадедушка
внимательно и серьезно на меня смотрит. Тогда я подумала: может,
действительно это его серьезная проблема и спросила:
-- Дедушка, а тебе что, очень хочется, чтобы они везде росли? И на
лобике, и на носике?
Прадедушка задумался, а дедушка отвечает:
-- Нет, не хочется.
-- Так потому и не растут, что тебе этого не хочется.
Он задумчиво, как бы уже сам себя спрашивает, поглаживая бороду:
-- А здесь растут, значит, потому, что мне так хочется?
Я ему и подтвердила:
-- Конечно, дедушка, и тебе, и мне, и тому, кто тебя придумал.
Тут прадедушка как-то возбужденно спрашивает:
-- А кто, кто его придумал?
-- Тот, кто все придумал, -- ответила я.
-- Но где он, покажи? -- спрашивает прадедушка, поклонившись мне. Я
сразу не смогла ответить им, но этот вопрос остался во мне, и я стала думать
о нем часто.
-- А потом ответила? -- спросил я.
-- Ответила, через год примерно, и новые вопросы получила, а до того,
пока не ответила, они мне новых не задавали, и я очень сильно переживала.
ВНИМАНИЕ К ЧЕЛОВЕКУ
Я спросил у Анастасии, кто ее научил разговаривать, если матери и отца
она почти не помнит, а дедушка и прадедушка общались с ней редко. Полученные
ответы поразили меня и требуют осмысливания специалистов, потому постараюсь
наиболее полно воспроизвести их. Для меня смысл их стал проясняться
постепенно. Сначала после моего вопроса она переспросила:
-- Ты имеешь ввиду умение говорить на языках разных людей?
-- Что значит "разных", ты что, умеешь говорить на разных языках?
-- Да, -- ответила Анастасия.
-- И на немецком, французском, английском, японском, китайском?
-- Да, -- повторила она и добавила, -- ты же видишь, говорю же я на
твоем языке.
-- Ты хочешь сказать на русском.
-- Ну это слишком обобщенно. Я говорю, по крайней мере, стараюсь
говорить, теми оборотами и словами, которые именно ты употребляешь в своей
речи. Это мне было немножко трудновато сначала, так как у тебя маленький
словарный запас и повторяющиеся обороты речи. Чувства тоже слабо выражены.
Таким языком трудно изложить достаточно точно все, что хотелось бы.
-- Подожди, Анастасия, сейчас я спрошу тебя что-нибудь на иностранном,
а ты ответишь мне.
Я сказал ей "здравствуйте" на английском, потом на французском. Она тут
же мне ответила.
К сожалению, иностранными языками я не владею. В школе учил немецкий и
то на "три". На немецком я и вспомнил целую фразу, которую мы со школьными
товарищами хорошо заучили. Ее я и сказал Анастасии:
-- Их либе дих, унд гибт мир дайн хенд.
Она протянула мне руку и ответила на немецком:
-- Я даю тебе руку.
Поражаясь услышанному, еще не веря своим ушам, я спросил:
-- И что же, каждого человека можно научить всем языкам?
Я интуитивно чувствовал, что этому необычному явлению должно быть
какое-то простое пояснение, и я должен осознать его, донести людям.
-- Анастасия, давай рассказывай моим языком и постарайся с примерами, и
чтоб понятно было, -- попросил я немножко взволнованно.
-- Хорошо, хорошо, только успокойся, расслабься, а то не поймешь. Но
давай я сначала тебя писать научу на русском языке.
-- Умею я писать, ты про обучения иностранным языкам рассказывай.
-- Не просто писать, я писателем тебя научу быть, талантливым. Ты
напишешь книгу.
-- Это невозможно.
-- Возможно! Это же просто.
Анастасия взяла палочку и начертила на земле весь русский алфавит со
знаками препинания, спросила сколько здесь букв.
-- Тридцать три, -- ответил я.
-- Вот видишь, букв совсем немного. Можешь ты назвать то, что я
начертила, книгой?
-- Нет, -- ответил я, -- это обычный алфавит и все. Обычные буквы.
-- Но, ведь, и все русскоязычные книги состоят из этих обычных букв,
-- заметила Анастасия, -- ты согласен с этим? Понимаешь, как просто
все.
-- Да, но в книгах они расставлены по-другому.
-- Правильно, все книги состоят из множества комбинаций этих букв,
расставляет их человек автоматически, руководствуясь при этом чувствами. Из
этого и следует, что сначала рождается не комбинация из букв и звуков, а
чувства, нарисованные его воображением. У того, кто будет читать, возникают
примерно такие же чувства, и они запоминаются надолго. Ты можешь вспомнить
какие-нибудь образы, ситуации из прочитанных тобой книг?
-- Могу, -- подумав, ответил я. Вспомнился почему-то "Герой нашего
времени" Лермонтова, и я стал рассказывать Анастасии. Она прервала меня:
-- Вот видишь, ты можешь обрисовать героев этой книги, рассказать, что
чувствовали они, а с того момента, как ты прочитал ее, времени прошло
немало. А вот если бы я попросила рассказать, в какой последовательности
расставлены в ней тридцать три буквы, какие выстроены из них комбинации, ты
смог бы это воспроизвести?
-- Нет. Это невозможно.
-- Это действительно очень трудно. Значит, чувства одного человека
передались другому человеку с помощью всевозможных комбинаций из тридцати
трех букв. Ты смотрел на эти комбинации и тут же забыл, а чувства, образы
остались и запомнились надолго... Вот и получается. Если душевные
чувствования напрямую связать с этими значками, не думать о всяких
условностях, душа заставит эти значки стать в такой последовательности,
чередуя комбинации из них, что читающий, впоследствии, почувствует душу
писавшего. И если в душе писавшего...
-- Подожди, Анастасия. Скажи проще, понятнее, конкретнее, на
каком-нибудь примере покажи про обучения языкам. Писателем меня потом будешь
делать, рассказывай, кто и как тебя учил понимать разные языки?
-- Прадедушка, -- ответила Анастасия.
-- Расскажи на примере, -- просил я, желая понять все быстро.
-- Хорошо, но ты не волнуйся, я все равно найду способ, чтобы тебе
понятно было, и, если для тебя это так важно, я попробую научить тебя тоже
всем языкам, это же просто.
-- Для нас это невероятно, Анастасия, поэтому постарайся объяснить. И
скажи, за какой отрезок времени ты могла бы меня научить?
Она задумалась, глядя на меня, и потом сказала:
-- Память у тебя уже неважная, проблемы бытовые... на тебя много
времени потребуется.
-- Сколько? -- не терпелось мне услышать ответ.
-- Для бытового понимания, типа "здравствуй", "до свидания" думаю, что
не менее четырех, а может, и шести месяцев, -- ответила Анастасия.
-- Все, Анастасия, рассказывай как это делал прадед.
-- Он играл со мной.
-- Как играл, рассказывай.
-- Так ты успокойся, ну, расслабься. Никак не могу понять, что ты
волнуешься?
И она продолжала спокойно:
-- Прадедушка играл со мной, как бы шутил. Когда он приходил ко мне
один, без дедушки, всегда подойдет, поклонится до пояса, протянет руку, я
ему свою. Он мне руку сначала пожмет, потом на колено встанет, поцелует и
говорит: "Здравствуй, Анастасия". Однажды он пришел, все сделал, как всегда,
и глаза, как всегда, смотрят на меня ласково, а губы говорят какую-то
абракадабру. Я смотрю на него удивленно, а он снова уже что-то другое
говорит, совсем бессвязное. Я не выдержала и спрашиваю: "Ты, дедулечка,
забыл, что сказать надо?" -- "Забыл" -- ответил прадедушка. потом
прадедушка отошел от меня на несколько шагов, подумал о чем то и снова
подходит, руку протягивает, я свою ему. Он на колено опускается, целует мне
руку. Взгляд ласковый, губы шевелятся, но вообще ничего не говорит. Я даже
испугалась. Тогда и подсказала ему: "Здравствуй, Анастасия" -- говорю.
- Правильно, -- подтвердил прадедушка, улыбаясь. А я поняла, что
это игра, и мы с ним так часто играли. Сначала несложно было, потом игра все
усложнялась, но и интереснее становилось. Она начинается в трехлетнем
возрасте и заканчивается в одиннадцать лет, когда человек сдает, как бы,
экзамен, заключающийся в том, что внимательно глядя на собеседника может
понимать его без слов, на каком бы языке тот ни изъяснялся. Такой диалог
намного совершеннее речевого и он более скоростной, наполненный. Вы
называете это передачей мыслей на расстоянии, считаете необычным, из области
фантастики явлением, а это просто внимательное отношение к человеку,
развитое воображение и хорошая память. За этим кроется не просто более
совершенный способ обмена информацией, но и познание человеческой души,
растительного и животного мира, мироздания вообще.
-- Анастасия, ну а при чем здесь растущие на участке растения?
-- Ну как же при чем? Одновременно ребенок познает мир растений как
частичку механизма Вселенной, входит в контакт со своими планетами, с их
помощью и помощью своих родителей быстро, очень быстро познает Истину, и
интенсивно развивается и в области психологии, философии, естествознания
-- ваших наук. Если такая игра будет проводиться и для примера будет
использована какая-то рукотворная вещь искусственного мира, он запутается.
Ему не будут помогать силы Природы, Космоса.
-- Я уже говорил тебе, Анастасия: ребенок в конце концов может стать
агрономом. А в других областях с чего у него появятся знания?
Но Анастасия стала утверждать, что у человека, воспитанного таким
образом, появятся способности к быстрым познаниям в любой области наших
наук.
ЛЕТАЮЩАЯ ТАРЕЛКА? НИЧЕГО ОСОБЕННОГО
Тогда я попросил ее показать в качестве примера свои знания в области
техники.
-- Чего ты от меня хочешь -- чтобы я рассказала, как работают
всевозможные механизмы вашего мира?
-- Ты скажи чего-нибудь такое, к чему самые великие наши ученые
только-только прикасаются. Ну, скажем, сделай какое-нибудь великое научное
открытие.
-- Так я и так это все время для тебя делаю.
-- Не для меня надо, для ученого мира, чтобы они признали это
открытием. Ты сделай открытие для доказательства в области техники,
космических кораблей, атома, топлива для машин, раз ты говоришь, что все это
очень просто.
-- Эти области по сравнению с тем, что я тебе пытаюсь пояснить, это же,
как бы тебе сказать по-вашему, для сравнения, ну, каменный век, что ли.
-- Вот и отлично. По-твоему, примитивно, зато понятно будет. Ты
докажешь свою правоту и подтвердишь, что твой интеллект выше моего. Скажи,
например, наши самолеты, космические корабли, как, по-твоему, совершенные
механизмы?
-- Нет. Они весьма примитивны, они являются подтверждением
примитивности технократического пути развития.
Такой ответ насторожил меня, так как я понял -- или она,
действительно, знает неизмеримо больше, чем можно себе представить обычным
сознанием, или ее суждения -- суждения сумасшедшей. Я продолжал
допытываться:
-- В чем же примитивизм наших ракет и самолетов?
Анастасия отвечала мне, выдержав небольшую паузу, как бы давая осознать
сказанное ею.
-- Движение всех ваших механизмов, абсолютно всех, основано на энергии
взрыва. Не зная более совершенных, естественных источников, вы пользуетесь
таким примитивным, громоздким с неимоверным упорством. И вас не
останавливают даже пагубные последствия от их использования. Ваши самолеты и
ракеты имеют просто смехотворную дальность полета, они лишь чуточку
приподнимаются над Землей по масштабам Вселенной, а между тем этот способ
уже почти достиг своего потолка, что ли. Но это же смешно! Взрывающееся или
горящее вещество толкает какую-то громоздкую конструкцию, ту, что вы
называете космическим кораблем. При этом большая часть этого корабля занята
именно проблемами толкания.
-- А какой может быть другой принцип передвижения в воздухе?
-- Например, такой, как у летающей тарелки, -- ответила Анастасия.
-- Что!!Ты знаешь о летающих тарелках и о принципах их передвижения?
-- Конечно знаю. Он очень простой и рациональный.
У меня даже в горле пересохло, я стал торопить ее:
-- Рассказывай, Анастасия, быстро и понятно.
-- Хорошо, только ты не волнуйся, а то при волнении воспринимать тебе
будет труднее. Принцип передвижения летающей тарелки основан на энергии
выработки вакуума.
-- Как это? Ты понятнее.
-- У тебя слабый словарный запас, а чтобы понятно тебе было, я только
им должна пользоваться.
-- Сейчас добавлю, -- выпалил я, волнуясь, -- банка, крышка,
таблетка, воздух... -- и стал быстро называть все слова, какие только на
ум пришли в тот момент, и даже матом выругался.
Анастасия прервала...
-- Не надо, я знаю все слова, которыми ты можешь выражаться, но есть
еще другие, и вообще другой способ передачи информации. С его помощью я
могла бы объяснить тебе за минуту, а так часа два может потребоваться. Это
много, мне хотелось бы рассказать тебе о другом, более значимом.
-- Нет, Анастасия, рассказывай о тарелке, о принципе ее передвижения,
об энергоносителях. Пока не пойму, не буду слушать ничего другого.
-- Хорошо, -- продолжала она. -- Взрыв -- это когда твердое
вещество быстро превращается под каким-то определенным воздействием в
газообразное или в ходе какой-нибудь реакции два газообразных вещества
переходят в более легкие. Это, конечно, тебе понятно.
-- Да, -- ответил я, -- порох, если поджечь, превратится в дым,
бензин в газ.
-- Да, так примерно. Но если бы у тебя или у вас были более чистые
помыслы и отсюда знания механизмов Природы, вы могли бы давно уже осознать,
что если существует такое вещество, которое за одно мгновение может
значительно расшириться -- взорваться, переходя в другое состояние, то
должен быть и обратный процесс. В Природе это живые микроорганизмы, которые
превращают газообразные вещества в твердые. Вообще-то, все растения это
делают, только с разной скоростью и степенью твердости и прочности
создаваемого. Посмотри вокруг, ведь они пьют сок земли, дышат воздухом, а
вырабатывают из этого твердое и прочное тело, скажем, древесину, или еще
прочнее и тверже -- скорлупу ореха или косточку, как у сливы. Невидимый
глазом микроорганизм делает это с очень большой скоростью, питаясь как бы
только воздухом. Вот эти микроорганизмы и являются двигателями летающей
тарелки. Они похожи на микро клеточку мозга. Только функционально
узконаправлены. У них одна функция -- движение. Но выполняют они ее в
совершенстве и могут разогнать аппарат до одной девятнадцатой скорости мысли
среднестатистического сегодняшнего человека Земли. Они находятся с
внутренней стороны верхней поверхности летающей тарелки и помещены между
двойными стенками ее. Расстояние между стенками, примерно, сантиметра три.
Верхняя и нижняя поверхность внешних стенок пористая, с микро дырочками.
Через эти дырочки микроорганизмы всасывают воздух, создавая при этом перед
тарелкой вакуум. Струйки воздуха начинают затвердевать еще до
соприкосновения с тарелкой, а пройдя через эти микроорганизмы, вообще
превращаются в шарики. Потом эти шарики увеличиваются, примерно до 0,5
сантиметра в диаметре, размягчаясь, и скатываются между стенок в нижнюю
часть тарелки, и снова распадаются на газообразное. Их можно есть, если
успеть это сделать до их распада.
-- А сами стенки летающей тарелки из чего сделаны?
-- Они выращены.
-- Как это?
-- Ну что ты удивляешься, вместо того, чтобы подумать. Многие люди
выращивают в разных сосудах гриб, который делает воду, в которую его
помещают, вкусной и немножко кисленькой. Гриб этот принимает форму сосуда, в
котором он находится. Этот гриб, кстати, очень похож на летающую тарелку, он
и стенки делает двойные. Если в его воду добавить еще один микроорганизм,
произойдет затвердевание, но этот, так называемый микроорганизм можно
выработать или, точнее, зародить усилиями мозга, ну, воли, как бы яркого
представления.
-- Ты это сделать можешь?
-- Да, только одних моих усилий будет недостаточно. Необходимо
воздействие нескольких десятков человек, обладающих такими же способностями,
и делать это нужно в течение года примерно.
-- А на Земле нашей есть все необходимое, чтобы сделать или вырастить,
как ты говоришь, эту летающую тарелку и микроорганизмы?
-- Конечно есть. На Земле есть все, что имеется во Вселенной.
-- А как поместить микроорганизмы внутрь стенок тарелки, если они такие
маленькие, что не видны?
-- Когда верхняя стенка выращена, она сама их привлекает и собирает в
огромном количестве, как соты привлекают пчел. Но и здесь требуются волевые
усилия нескольких десятков людей. Ну какой смысл детализировать все это
дальше, если вы все равно не сможете ее вырастить из-за отсутствия пока у
вас людей с соответствующими волей, интеллектом и знаниями?
-- А ты разве никак не можешь помочь?
-- Могу.
-- Так сделай это.
-- Я уже сделала.
-- Что ты сделала? -- не понял я.
-- Я рассказала тебе, как нужно воспитывать детей. И еще расскажу. Ты
об этом расскажешь людям. Многие осознают это, и их дети, воспитанные таким
образом, будут обладать интеллектом, знанием и волей, позволяющими сделать
не только примитивную летающую тарелку, но и значительно большее...
-- Анастасия, откуда тебе известно все про летающую тарелку?
-- Они приземлялись здесь, и я, ну, как бы помогала им отремонтировать
ее.
-- Они намного умнее нас?
-- Совсем нет, до человека им неизмеримо далеко, они боятся его, не
приближаются, хотя и очень любознательные. Сначала они меня боялись.
Мысленные парализаторы направляли. Все пыжились. Испугать пытались, удивить.
Я с трудом их успокоила и приласкала.
-- Ну как же не умнее, если делают то, что человек еще не может?
-- Что же здесь удивительного? Пчелки тоже выстраивают из природного
материала невероятные конструкции с целой системой вентиляции, обогрева, но
это не означает, что они выше человека по интеллекту. Во Вселенной нет
никого и ничего сильнее человека, кроме Бога.
МОЗГ -- СУПЕРКОМПЬЮТЕР
Возможность создания летающей тарелки сильно заинтересовала меня. Если
рассматривать только принцип передвижения как гипотезу, то и она является
новой. Летающая тарелка, однако, -- механизм сложный и для нас, землян,
не предмет первой необходимости.
Поэтому мне захотелось услышать нечто такое, что было бы понятным
сразу. Чтобы это "нечто" не требовало каких-то изысканий ученых умов, а
могло быть сразу применено на практике в нашей жизни, принести пользу всем
людям. Я стал просить Анастасию разрешить какую-нибудь задачу, сегодня остро
стоящую перед нашим обществом. Она согласилась, но спросила:
-- Так ты хоть как-то обусловь ее, -- задачу эту. Как же я могу
решить, не зная, что ты хочешь?
Я стал думать, что на сегодня наиболее актуально, и в голову пришли
следующие условия задачи:
-- Знаешь, Анастасия, в наших больших городах сейчас очень остро стоит
проблема загрязнения окружающей среды. Там такой воздух, что дышать трудно.
-- Так вы же его сами и загрязняете?
-- Понятно, что сами. Ты послушай дальше, только не философствуй на
предмет того, что надо самим быть чище, деревьев иметь больше и так далее.
Ты прими все так, как есть сегодня, и придумай нечто такое, ну, к примеру,
чтобы воздух в больших городах стал чище процентов на пятьдесят и чтобы не
требовалось для этого средств никаких из казны, ну, государственных, значит.
И чтобы то, что ты придумаешь, было самым рациональным из всех мыслимых
вариантов и чтобы внедряемо было мгновенно -- понятным мне и всем
остальным.
-- Попробую, -- ответила Анастасия, -- ты все условия перечислил?
Я старался на всякий случай еще как-то усложнить задачу, вдруг ее ум и
способности действительно окажутся намного выше, чем допускают представления
нашего разума. Поэтому и добавил:
-- Пусть придуманное еще и прибыль приносит.
-- Кому?
-- Мне, и стране тоже. Живешь ты на территории России, значит всей
России.
-- Это, значит, деньги?
-- Да.
-- И много?
-- Прибыли, Анастасия, денег, никогда много не бывает. Но мне столько
нужно, чтобы эту экспедицию окупить и на новую хватило, а России...
Я задумался... А что, если и Анастасию как-то заинтересовать
материальными благами нашей цивилизации? Спросил:
-- Ты себе ничего не хочешь?
-- У меня все есть, -- ответила она.
И вдруг ко мне пришла идея, я понял, чем можно ее заинтересовать.
-- Знаешь, Анастасия, пусть тобой придуманное столько денег принесет,
чтобы все твои любимые дачники, ну, садоводы, по всей России могли бы семена
бесплатно получать или на льготных каких-то условиях.
-- Здорово! -- воскликнула Анастасия, -- как хорошо ты придумал. Я
сейчас же буду прорабатывать, если у тебя все. Как мне это нравится! Или у
тебя еще что-нибудь есть?
-- Нет, Анастасия, хватит пока.
Я почувствовал, что ее вдохновила и сама задача, и особенно семена для
ее дачников, бесплатные. Но тогда я еще был уверен, что даже при ее
способностях решить задачу с очисткой воздуха просто невозможно, иначе
множество наших научных учреждений уже решило бы ее.
Анастасия энергично, а не как всегда спокойно, улеглась на траву,
раскинув руки. Согнутые пальцы подушечками смотрели вверх и то двигались, то
замирали, ресницы закрытых глаз вздрагивали.
Она лежала так минут двадцать, потом открыла глаза, села и сказала:
-- Определила. Но какой же это кошмар.
-- Что ты определила, в чем кошмар?
-- Самый большой вред наносят вам так называемые машины. Их так много в
больших городах, и из каждой исходит неприятный запах и вредные для
организма вещества. Самое страшное то, что они смешиваются с частичками
земли или пыли, пропитывают ее. Движение этих машин поднимает пропитанную
пыль, и люди вдыхают это ужасное месиво, оно разлетается, ложится потом на
траву, деревья, покрывает все вокруг. Это очень плохо.
-- Конечно, плохо. Но это и так всем известно, только поделать никто
ничего не может. Машины моющие есть, но они не справляются. Ты, Анастасия,
ничего, абсолютно ничего нового не открыла, не придумала оригинального
решения очистки.
-- Так я же только определила основной источник вреда, сейчас буду
анализировать, думать. Мне нужно сосредоточиться надолго, может быть даже на
час, потому что я такими проблемами никогда не занималась. Чтобы не скучно
тебе было, ты погуляй по лесу или...
-- Да ты думай, найду я чем заняться.
И Анастасия ушла вся в себя. Вернувшись через час после прогулки по
лесу, я застал ее, как мне показалось, неудовлетворенной и сказал:
-- Видишь, Анастасия, тут и твой мозг не в силах что-либо поделать. Ты
только не расстраивайся, у нас над этой проблемой много институтов научных
работают, но они, как и ты, лишь констатируют факт загрязнения. Пока и они
тоже ничего поделать не смогли.
Она ответила несколько извиняющимся тоном:
-- Перебрала, думаю, все возможные варианты, но чтобы быстро и на
пятьдесят процентов -- у меня не получается.
Я насторожился -- она все же нашла какое-то решение.
-- А на сколько же у тебя получилось? -- спросил я.
Она вздохнула.
-- Недотянула много. У меня получилось на... -- тридцать пять
-- сорок процентов.
-- Что?! -- не сдержал я восклицания.
-- Слабовато, да? -- спросила Анастасия.
У меня в горле пересохло, чувствовал -- она не может врать,
преувеличивать или уменьшать сказанного. Пытаясь сдержать волнение, сказал:
-- Давай изменим условия задачи -- пусть будет тридцать восемь
процентов. Рассказывай быстро, что ты придумала.
-- Нужно, чтобы все эти машины не только разбрасывали эту гадкую пыль,
но и собирали ее.
-- Как это сделать, говори быстрее!
-- Впереди, ну, что там у них торчит такое, как это называется?
-- Бампер, -- помог я ей.
-- Значит, бампер. Внутри него или под ним нужно приделать коробочку с
дырочками в верхней ее части, сзади тоже дырочки должны быть, чтобы воздух
его помыслов сделает его наиболее счастливым. Его налаженный контакт со
своими планетами, позволит ему постоянно принимать все новую и новую
информацию, обмениваться информацией. Все это будет принимать его
подсознание и передавать сознанию в виде новых и новых мыслей, открытий.
Внешне он будет обычным человеком, но внутренне... Вы таких называете
гениями.
ЛЕСНАЯ ГИМНАЗИЯ
-- Скажи, Анастасия, тебя именно так воспитывали родители?
Она ответила мне, сделав небольшую паузу, в течение которой, наверное,
вспомнила свое детство.
-- Я почти совсем не помню во плоти своих папу и маму. Меня воспитывали
дедушка и прадедушка примерно так, как я сейчас рассказывала тебе, но дело в
том, что природу и окружающий меня животный мир я как бы сама хорошо
чувствовала, может быть, не осознавая до конца всего ее механизма, но это
было уже не главным, когда чувствуешь. Дедушка и прадедушка время от времени
приходили ко мне и задавали вопросы, просили меня отвечать на них. У нас
старшее поколение относится к младенцу и к маленькому ребенку, как к
Божеству, и через ответы ребенка проверяет свою чистоту.
Я стал просить Анастасию вспомнить какой-нибудь конкретный вопрос и
ответ на него. Она улыбнулась и рассказала:
- Однажды я играла со змейкой. Поворачиваюсь, они стоят, улыбаются. Я
очень обрадовалась сразу, потому что с ними интересно. Только они могут
вопросы задавать, и сердце у них бьется в таком же ритме, как и у меня, а у
животных по-другому. Я подбежала к ним, прадедушка поклонился мне, а дедушка
взял меня на колени. Я слушала, как стучит его сердце, и перебирала,
рассматривала волосы на его бороде. Молчим все. Думаем, и хорошо так. Потом
дедушка спрашивает меня:
-- Скажи, Анастасия, почему у меня волосы здесь растут? -- и
показывает на голову и на бороду. -- А здесь не растут? -- и
показывает на лоб и нос. Я потрогала его лоб, нос, но ответ не рождается, а
говорить необдуманно не могу, нужно самой понять. Когда они пришли в другой
раз, дедушка снова говорит:
-- Вот думать все продолжаю, почему у меня волосы здесь растут, а
здесь не растут? -- И снова показывает на лоб и на нос. Прадедушка
внимательно и серьезно на меня смотрит. Тогда я подумала: может,
действительно это его серьезная проблема и спросила:
-- Дедушка, а тебе что, очень хочется, чтобы они везде росли? И на
лобике, и на носике?
Прадедушка задумался, а дедушка отвечает:
-- Нет, не хочется.
-- Так потому и не растут, что тебе этого не хочется.
Он задумчиво, как бы уже сам себя спрашивает, поглаживая бороду:
-- А здесь растут, значит, потому, что мне так хочется?
Я ему и подтвердила:
-- Конечно, дедушка, и тебе, и мне, и тому, кто тебя придумал.
Тут прадедушка как-то возбужденно спрашивает:
-- А кто, кто его придумал?
-- Тот, кто все придумал, -- ответила я.
-- Но где он, покажи? -- спрашивает прадедушка, поклонившись мне. Я
сразу не смогла ответить им, но этот вопрос остался во мне, и я стала думать
о нем часто.
-- А потом ответила? -- спросил я.
-- Ответила, через год примерно, и новые вопросы получила, а до того,
пока не ответила, они мне новых не задавали, и я очень сильно переживала.
ВНИМАНИЕ К ЧЕЛОВЕКУ
Я спросил у Анастасии, кто ее научил разговаривать, если матери и отца
она почти не помнит, а дедушка и прадедушка общались с ней редко. Полученные
ответы поразили меня и требуют осмысливания специалистов, потому постараюсь
наиболее полно воспроизвести их. Для меня смысл их стал проясняться
постепенно. Сначала после моего вопроса она переспросила:
-- Ты имеешь ввиду умение говорить на языках разных людей?
-- Что значит "разных", ты что, умеешь говорить на разных языках?
-- Да, -- ответила Анастасия.
-- И на немецком, французском, английском, японском, китайском?
-- Да, -- повторила она и добавила, -- ты же видишь, говорю же я на
твоем языке.
-- Ты хочешь сказать на русском.
-- Ну это слишком обобщенно. Я говорю, по крайней мере, стараюсь
говорить, теми оборотами и словами, которые именно ты употребляешь в своей
речи. Это мне было немножко трудновато сначала, так как у тебя маленький
словарный запас и повторяющиеся обороты речи. Чувства тоже слабо выражены.
Таким языком трудно изложить достаточно точно все, что хотелось бы.
-- Подожди, Анастасия, сейчас я спрошу тебя что-нибудь на иностранном,
а ты ответишь мне.
Я сказал ей "здравствуйте" на английском, потом на французском. Она тут
же мне ответила.
К сожалению, иностранными языками я не владею. В школе учил немецкий и
то на "три". На немецком я и вспомнил целую фразу, которую мы со школьными
товарищами хорошо заучили. Ее я и сказал Анастасии:
-- Их либе дих, унд гибт мир дайн хенд.
Она протянула мне руку и ответила на немецком:
-- Я даю тебе руку.
Поражаясь услышанному, еще не веря своим ушам, я спросил:
-- И что же, каждого человека можно научить всем языкам?
Я интуитивно чувствовал, что этому необычному явлению должно быть
какое-то простое пояснение, и я должен осознать его, донести людям.
-- Анастасия, давай рассказывай моим языком и постарайся с примерами, и
чтоб понятно было, -- попросил я немножко взволнованно.
-- Хорошо, хорошо, только успокойся, расслабься, а то не поймешь. Но
давай я сначала тебя писать научу на русском языке.
-- Умею я писать, ты про обучения иностранным языкам рассказывай.
-- Не просто писать, я писателем тебя научу быть, талантливым. Ты
напишешь книгу.
-- Это невозможно.
-- Возможно! Это же просто.
Анастасия взяла палочку и начертила на земле весь русский алфавит со
знаками препинания, спросила сколько здесь букв.
-- Тридцать три, -- ответил я.
-- Вот видишь, букв совсем немного. Можешь ты назвать то, что я
начертила, книгой?
-- Нет, -- ответил я, -- это обычный алфавит и все. Обычные буквы.
-- Но, ведь, и все русскоязычные книги состоят из этих обычных букв,
-- заметила Анастасия, -- ты согласен с этим? Понимаешь, как просто
все.
-- Да, но в книгах они расставлены по-другому.
-- Правильно, все книги состоят из множества комбинаций этих букв,
расставляет их человек автоматически, руководствуясь при этом чувствами. Из
этого и следует, что сначала рождается не комбинация из букв и звуков, а
чувства, нарисованные его воображением. У того, кто будет читать, возникают
примерно такие же чувства, и они запоминаются надолго. Ты можешь вспомнить
какие-нибудь образы, ситуации из прочитанных тобой книг?
-- Могу, -- подумав, ответил я. Вспомнился почему-то "Герой нашего
времени" Лермонтова, и я стал рассказывать Анастасии. Она прервала меня:
-- Вот видишь, ты можешь обрисовать героев этой книги, рассказать, что
чувствовали они, а с того момента, как ты прочитал ее, времени прошло
немало. А вот если бы я попросила рассказать, в какой последовательности
расставлены в ней тридцать три буквы, какие выстроены из них комбинации, ты
смог бы это воспроизвести?
-- Нет. Это невозможно.
-- Это действительно очень трудно. Значит, чувства одного человека
передались другому человеку с помощью всевозможных комбинаций из тридцати
трех букв. Ты смотрел на эти комбинации и тут же забыл, а чувства, образы
остались и запомнились надолго... Вот и получается. Если душевные
чувствования напрямую связать с этими значками, не думать о всяких
условностях, душа заставит эти значки стать в такой последовательности,
чередуя комбинации из них, что читающий, впоследствии, почувствует душу
писавшего. И если в душе писавшего...
-- Подожди, Анастасия. Скажи проще, понятнее, конкретнее, на
каком-нибудь примере покажи про обучения языкам. Писателем меня потом будешь
делать, рассказывай, кто и как тебя учил понимать разные языки?
-- Прадедушка, -- ответила Анастасия.
-- Расскажи на примере, -- просил я, желая понять все быстро.
-- Хорошо, но ты не волнуйся, я все равно найду способ, чтобы тебе
понятно было, и, если для тебя это так важно, я попробую научить тебя тоже
всем языкам, это же просто.
-- Для нас это невероятно, Анастасия, поэтому постарайся объяснить. И
скажи, за какой отрезок времени ты могла бы меня научить?
Она задумалась, глядя на меня, и потом сказала:
-- Память у тебя уже неважная, проблемы бытовые... на тебя много
времени потребуется.
-- Сколько? -- не терпелось мне услышать ответ.
-- Для бытового понимания, типа "здравствуй", "до свидания" думаю, что
не менее четырех, а может, и шести месяцев, -- ответила Анастасия.
-- Все, Анастасия, рассказывай как это делал прадед.
-- Он играл со мной.
-- Как играл, рассказывай.
-- Так ты успокойся, ну, расслабься. Никак не могу понять, что ты
волнуешься?
И она продолжала спокойно:
-- Прадедушка играл со мной, как бы шутил. Когда он приходил ко мне
один, без дедушки, всегда подойдет, поклонится до пояса, протянет руку, я
ему свою. Он мне руку сначала пожмет, потом на колено встанет, поцелует и
говорит: "Здравствуй, Анастасия". Однажды он пришел, все сделал, как всегда,
и глаза, как всегда, смотрят на меня ласково, а губы говорят какую-то
абракадабру. Я смотрю на него удивленно, а он снова уже что-то другое
говорит, совсем бессвязное. Я не выдержала и спрашиваю: "Ты, дедулечка,
забыл, что сказать надо?" -- "Забыл" -- ответил прадедушка. потом
прадедушка отошел от меня на несколько шагов, подумал о чем то и снова
подходит, руку протягивает, я свою ему. Он на колено опускается, целует мне
руку. Взгляд ласковый, губы шевелятся, но вообще ничего не говорит. Я даже
испугалась. Тогда и подсказала ему: "Здравствуй, Анастасия" -- говорю.
- Правильно, -- подтвердил прадедушка, улыбаясь. А я поняла, что
это игра, и мы с ним так часто играли. Сначала несложно было, потом игра все
усложнялась, но и интереснее становилось. Она начинается в трехлетнем
возрасте и заканчивается в одиннадцать лет, когда человек сдает, как бы,
экзамен, заключающийся в том, что внимательно глядя на собеседника может
понимать его без слов, на каком бы языке тот ни изъяснялся. Такой диалог
намного совершеннее речевого и он более скоростной, наполненный. Вы
называете это передачей мыслей на расстоянии, считаете необычным, из области
фантастики явлением, а это просто внимательное отношение к человеку,
развитое воображение и хорошая память. За этим кроется не просто более
совершенный способ обмена информацией, но и познание человеческой души,
растительного и животного мира, мироздания вообще.
-- Анастасия, ну а при чем здесь растущие на участке растения?
-- Ну как же при чем? Одновременно ребенок познает мир растений как
частичку механизма Вселенной, входит в контакт со своими планетами, с их
помощью и помощью своих родителей быстро, очень быстро познает Истину, и
интенсивно развивается и в области психологии, философии, естествознания
-- ваших наук. Если такая игра будет проводиться и для примера будет
использована какая-то рукотворная вещь искусственного мира, он запутается.
Ему не будут помогать силы Природы, Космоса.
-- Я уже говорил тебе, Анастасия: ребенок в конце концов может стать
агрономом. А в других областях с чего у него появятся знания?
Но Анастасия стала утверждать, что у человека, воспитанного таким
образом, появятся способности к быстрым познаниям в любой области наших
наук.
ЛЕТАЮЩАЯ ТАРЕЛКА? НИЧЕГО ОСОБЕННОГО
Тогда я попросил ее показать в качестве примера свои знания в области
техники.
-- Чего ты от меня хочешь -- чтобы я рассказала, как работают
всевозможные механизмы вашего мира?
-- Ты скажи чего-нибудь такое, к чему самые великие наши ученые
только-только прикасаются. Ну, скажем, сделай какое-нибудь великое научное
открытие.
-- Так я и так это все время для тебя делаю.
-- Не для меня надо, для ученого мира, чтобы они признали это
открытием. Ты сделай открытие для доказательства в области техники,
космических кораблей, атома, топлива для машин, раз ты говоришь, что все это
очень просто.
-- Эти области по сравнению с тем, что я тебе пытаюсь пояснить, это же,
как бы тебе сказать по-вашему, для сравнения, ну, каменный век, что ли.
-- Вот и отлично. По-твоему, примитивно, зато понятно будет. Ты
докажешь свою правоту и подтвердишь, что твой интеллект выше моего. Скажи,
например, наши самолеты, космические корабли, как, по-твоему, совершенные
механизмы?
-- Нет. Они весьма примитивны, они являются подтверждением
примитивности технократического пути развития.
Такой ответ насторожил меня, так как я понял -- или она,
действительно, знает неизмеримо больше, чем можно себе представить обычным
сознанием, или ее суждения -- суждения сумасшедшей. Я продолжал
допытываться:
-- В чем же примитивизм наших ракет и самолетов?
Анастасия отвечала мне, выдержав небольшую паузу, как бы давая осознать
сказанное ею.
-- Движение всех ваших механизмов, абсолютно всех, основано на энергии
взрыва. Не зная более совершенных, естественных источников, вы пользуетесь
таким примитивным, громоздким с неимоверным упорством. И вас не
останавливают даже пагубные последствия от их использования. Ваши самолеты и
ракеты имеют просто смехотворную дальность полета, они лишь чуточку
приподнимаются над Землей по масштабам Вселенной, а между тем этот способ
уже почти достиг своего потолка, что ли. Но это же смешно! Взрывающееся или
горящее вещество толкает какую-то громоздкую конструкцию, ту, что вы
называете космическим кораблем. При этом большая часть этого корабля занята
именно проблемами толкания.
-- А какой может быть другой принцип передвижения в воздухе?
-- Например, такой, как у летающей тарелки, -- ответила Анастасия.
-- Что!!Ты знаешь о летающих тарелках и о принципах их передвижения?
-- Конечно знаю. Он очень простой и рациональный.
У меня даже в горле пересохло, я стал торопить ее:
-- Рассказывай, Анастасия, быстро и понятно.
-- Хорошо, только ты не волнуйся, а то при волнении воспринимать тебе
будет труднее. Принцип передвижения летающей тарелки основан на энергии
выработки вакуума.
-- Как это? Ты понятнее.
-- У тебя слабый словарный запас, а чтобы понятно тебе было, я только
им должна пользоваться.
-- Сейчас добавлю, -- выпалил я, волнуясь, -- банка, крышка,
таблетка, воздух... -- и стал быстро называть все слова, какие только на
ум пришли в тот момент, и даже матом выругался.
Анастасия прервала...
-- Не надо, я знаю все слова, которыми ты можешь выражаться, но есть
еще другие, и вообще другой способ передачи информации. С его помощью я
могла бы объяснить тебе за минуту, а так часа два может потребоваться. Это
много, мне хотелось бы рассказать тебе о другом, более значимом.
-- Нет, Анастасия, рассказывай о тарелке, о принципе ее передвижения,
об энергоносителях. Пока не пойму, не буду слушать ничего другого.
-- Хорошо, -- продолжала она. -- Взрыв -- это когда твердое
вещество быстро превращается под каким-то определенным воздействием в
газообразное или в ходе какой-нибудь реакции два газообразных вещества
переходят в более легкие. Это, конечно, тебе понятно.
-- Да, -- ответил я, -- порох, если поджечь, превратится в дым,
бензин в газ.
-- Да, так примерно. Но если бы у тебя или у вас были более чистые
помыслы и отсюда знания механизмов Природы, вы могли бы давно уже осознать,
что если существует такое вещество, которое за одно мгновение может
значительно расшириться -- взорваться, переходя в другое состояние, то
должен быть и обратный процесс. В Природе это живые микроорганизмы, которые
превращают газообразные вещества в твердые. Вообще-то, все растения это
делают, только с разной скоростью и степенью твердости и прочности
создаваемого. Посмотри вокруг, ведь они пьют сок земли, дышат воздухом, а
вырабатывают из этого твердое и прочное тело, скажем, древесину, или еще
прочнее и тверже -- скорлупу ореха или косточку, как у сливы. Невидимый
глазом микроорганизм делает это с очень большой скоростью, питаясь как бы
только воздухом. Вот эти микроорганизмы и являются двигателями летающей
тарелки. Они похожи на микро клеточку мозга. Только функционально
узконаправлены. У них одна функция -- движение. Но выполняют они ее в
совершенстве и могут разогнать аппарат до одной девятнадцатой скорости мысли
среднестатистического сегодняшнего человека Земли. Они находятся с
внутренней стороны верхней поверхности летающей тарелки и помещены между
двойными стенками ее. Расстояние между стенками, примерно, сантиметра три.
Верхняя и нижняя поверхность внешних стенок пористая, с микро дырочками.
Через эти дырочки микроорганизмы всасывают воздух, создавая при этом перед
тарелкой вакуум. Струйки воздуха начинают затвердевать еще до
соприкосновения с тарелкой, а пройдя через эти микроорганизмы, вообще
превращаются в шарики. Потом эти шарики увеличиваются, примерно до 0,5
сантиметра в диаметре, размягчаясь, и скатываются между стенок в нижнюю
часть тарелки, и снова распадаются на газообразное. Их можно есть, если
успеть это сделать до их распада.
-- А сами стенки летающей тарелки из чего сделаны?
-- Они выращены.
-- Как это?
-- Ну что ты удивляешься, вместо того, чтобы подумать. Многие люди
выращивают в разных сосудах гриб, который делает воду, в которую его
помещают, вкусной и немножко кисленькой. Гриб этот принимает форму сосуда, в
котором он находится. Этот гриб, кстати, очень похож на летающую тарелку, он
и стенки делает двойные. Если в его воду добавить еще один микроорганизм,
произойдет затвердевание, но этот, так называемый микроорганизм можно
выработать или, точнее, зародить усилиями мозга, ну, воли, как бы яркого
представления.
-- Ты это сделать можешь?
-- Да, только одних моих усилий будет недостаточно. Необходимо
воздействие нескольких десятков человек, обладающих такими же способностями,
и делать это нужно в течение года примерно.
-- А на Земле нашей есть все необходимое, чтобы сделать или вырастить,
как ты говоришь, эту летающую тарелку и микроорганизмы?
-- Конечно есть. На Земле есть все, что имеется во Вселенной.
-- А как поместить микроорганизмы внутрь стенок тарелки, если они такие
маленькие, что не видны?
-- Когда верхняя стенка выращена, она сама их привлекает и собирает в
огромном количестве, как соты привлекают пчел. Но и здесь требуются волевые
усилия нескольких десятков людей. Ну какой смысл детализировать все это
дальше, если вы все равно не сможете ее вырастить из-за отсутствия пока у
вас людей с соответствующими волей, интеллектом и знаниями?
-- А ты разве никак не можешь помочь?
-- Могу.
-- Так сделай это.
-- Я уже сделала.
-- Что ты сделала? -- не понял я.
-- Я рассказала тебе, как нужно воспитывать детей. И еще расскажу. Ты
об этом расскажешь людям. Многие осознают это, и их дети, воспитанные таким
образом, будут обладать интеллектом, знанием и волей, позволяющими сделать
не только примитивную летающую тарелку, но и значительно большее...
-- Анастасия, откуда тебе известно все про летающую тарелку?
-- Они приземлялись здесь, и я, ну, как бы помогала им отремонтировать
ее.
-- Они намного умнее нас?
-- Совсем нет, до человека им неизмеримо далеко, они боятся его, не
приближаются, хотя и очень любознательные. Сначала они меня боялись.
Мысленные парализаторы направляли. Все пыжились. Испугать пытались, удивить.
Я с трудом их успокоила и приласкала.
-- Ну как же не умнее, если делают то, что человек еще не может?
-- Что же здесь удивительного? Пчелки тоже выстраивают из природного
материала невероятные конструкции с целой системой вентиляции, обогрева, но
это не означает, что они выше человека по интеллекту. Во Вселенной нет
никого и ничего сильнее человека, кроме Бога.
МОЗГ -- СУПЕРКОМПЬЮТЕР
Возможность создания летающей тарелки сильно заинтересовала меня. Если
рассматривать только принцип передвижения как гипотезу, то и она является
новой. Летающая тарелка, однако, -- механизм сложный и для нас, землян,
не предмет первой необходимости.
Поэтому мне захотелось услышать нечто такое, что было бы понятным
сразу. Чтобы это "нечто" не требовало каких-то изысканий ученых умов, а
могло быть сразу применено на практике в нашей жизни, принести пользу всем
людям. Я стал просить Анастасию разрешить какую-нибудь задачу, сегодня остро
стоящую перед нашим обществом. Она согласилась, но спросила:
-- Так ты хоть как-то обусловь ее, -- задачу эту. Как же я могу
решить, не зная, что ты хочешь?
Я стал думать, что на сегодня наиболее актуально, и в голову пришли
следующие условия задачи:
-- Знаешь, Анастасия, в наших больших городах сейчас очень остро стоит
проблема загрязнения окружающей среды. Там такой воздух, что дышать трудно.
-- Так вы же его сами и загрязняете?
-- Понятно, что сами. Ты послушай дальше, только не философствуй на
предмет того, что надо самим быть чище, деревьев иметь больше и так далее.
Ты прими все так, как есть сегодня, и придумай нечто такое, ну, к примеру,
чтобы воздух в больших городах стал чище процентов на пятьдесят и чтобы не
требовалось для этого средств никаких из казны, ну, государственных, значит.
И чтобы то, что ты придумаешь, было самым рациональным из всех мыслимых
вариантов и чтобы внедряемо было мгновенно -- понятным мне и всем
остальным.
-- Попробую, -- ответила Анастасия, -- ты все условия перечислил?
Я старался на всякий случай еще как-то усложнить задачу, вдруг ее ум и
способности действительно окажутся намного выше, чем допускают представления
нашего разума. Поэтому и добавил:
-- Пусть придуманное еще и прибыль приносит.
-- Кому?
-- Мне, и стране тоже. Живешь ты на территории России, значит всей
России.
-- Это, значит, деньги?
-- Да.
-- И много?
-- Прибыли, Анастасия, денег, никогда много не бывает. Но мне столько
нужно, чтобы эту экспедицию окупить и на новую хватило, а России...
Я задумался... А что, если и Анастасию как-то заинтересовать
материальными благами нашей цивилизации? Спросил:
-- Ты себе ничего не хочешь?
-- У меня все есть, -- ответила она.
И вдруг ко мне пришла идея, я понял, чем можно ее заинтересовать.
-- Знаешь, Анастасия, пусть тобой придуманное столько денег принесет,
чтобы все твои любимые дачники, ну, садоводы, по всей России могли бы семена
бесплатно получать или на льготных каких-то условиях.
-- Здорово! -- воскликнула Анастасия, -- как хорошо ты придумал. Я
сейчас же буду прорабатывать, если у тебя все. Как мне это нравится! Или у
тебя еще что-нибудь есть?
-- Нет, Анастасия, хватит пока.
Я почувствовал, что ее вдохновила и сама задача, и особенно семена для
ее дачников, бесплатные. Но тогда я еще был уверен, что даже при ее
способностях решить задачу с очисткой воздуха просто невозможно, иначе
множество наших научных учреждений уже решило бы ее.
Анастасия энергично, а не как всегда спокойно, улеглась на траву,
раскинув руки. Согнутые пальцы подушечками смотрели вверх и то двигались, то
замирали, ресницы закрытых глаз вздрагивали.
Она лежала так минут двадцать, потом открыла глаза, села и сказала:
-- Определила. Но какой же это кошмар.
-- Что ты определила, в чем кошмар?
-- Самый большой вред наносят вам так называемые машины. Их так много в
больших городах, и из каждой исходит неприятный запах и вредные для
организма вещества. Самое страшное то, что они смешиваются с частичками
земли или пыли, пропитывают ее. Движение этих машин поднимает пропитанную
пыль, и люди вдыхают это ужасное месиво, оно разлетается, ложится потом на
траву, деревья, покрывает все вокруг. Это очень плохо.
-- Конечно, плохо. Но это и так всем известно, только поделать никто
ничего не может. Машины моющие есть, но они не справляются. Ты, Анастасия,
ничего, абсолютно ничего нового не открыла, не придумала оригинального
решения очистки.
-- Так я же только определила основной источник вреда, сейчас буду
анализировать, думать. Мне нужно сосредоточиться надолго, может быть даже на
час, потому что я такими проблемами никогда не занималась. Чтобы не скучно
тебе было, ты погуляй по лесу или...
-- Да ты думай, найду я чем заняться.
И Анастасия ушла вся в себя. Вернувшись через час после прогулки по
лесу, я застал ее, как мне показалось, неудовлетворенной и сказал:
-- Видишь, Анастасия, тут и твой мозг не в силах что-либо поделать. Ты
только не расстраивайся, у нас над этой проблемой много институтов научных
работают, но они, как и ты, лишь констатируют факт загрязнения. Пока и они
тоже ничего поделать не смогли.
Она ответила несколько извиняющимся тоном:
-- Перебрала, думаю, все возможные варианты, но чтобы быстро и на
пятьдесят процентов -- у меня не получается.
Я насторожился -- она все же нашла какое-то решение.
-- А на сколько же у тебя получилось? -- спросил я.
Она вздохнула.
-- Недотянула много. У меня получилось на... -- тридцать пять
-- сорок процентов.
-- Что?! -- не сдержал я восклицания.
-- Слабовато, да? -- спросила Анастасия.
У меня в горле пересохло, чувствовал -- она не может врать,
преувеличивать или уменьшать сказанного. Пытаясь сдержать волнение, сказал:
-- Давай изменим условия задачи -- пусть будет тридцать восемь
процентов. Рассказывай быстро, что ты придумала.
-- Нужно, чтобы все эти машины не только разбрасывали эту гадкую пыль,
но и собирали ее.
-- Как это сделать, говори быстрее!
-- Впереди, ну, что там у них торчит такое, как это называется?
-- Бампер, -- помог я ей.
-- Значит, бампер. Внутри него или под ним нужно приделать коробочку с
дырочками в верхней ее части, сзади тоже дырочки должны быть, чтобы воздух