Тем, кто не имеет компьютера, напоминаю, что почти в каждом городе есть Интернет-клубы, в которых можно читать сообщения с сайтов, а также, почтовые отделения, оказывающие услуги передачи информации через Интернет.
Со своей стороны, я напишу здесь текст обращения к мужчинам всех стран, где выходят мои книги, и попрошу всех переводчиков Европы, Америки выделить его особо.
Но, где можно найти такую женщину?
Едва ли не единственный способ — обращение в одно из многочисленных брачных агентств.
Однако, обратите внимание, почти все они на первое место выдвигают внешние данные, возраст, лишь слегка касаясь характера и жизненных устремлений. Да и это «слегка» никак не подкреплено достоверностью. А достоверность...
Появились женщины, открыто предлагающие свою молодость, красоту и улыбку, готовые заключить с вами брачный контракт, при условии, если вы богаты и можете обеспечить их материальными благами. В Москве уже и кафе существуют, где собираются красивые претендентки на богатых женихов.
Явление это — не новое.
«Но что плохого в нём? — думают отдельные мужчины. — Я имею достаточно средств и могу позволить себе заключить брачный контракт с молоденькой красавицей. Пусть она ублажает меня в постели, и пусть мне завидуют на светских тусовках, ведь, общаясь с молодыми, и сам молодеешь».
Всё это так, но есть одно «но». О чём думает и мечтает ваша молодая сожительница? Она ведь, живой человек и способна к увлечениям и любви, а объект её любви — отнюдь не вы. Тут-то и возникает желание избавиться от вас, как от помехи на пути к счастью.
И пусть не прибегнет она к заказу на вас, хотя, как известно, подобное случается, пусть не подсыпает в утренний кофе чего-то непотребного, достаточно мысли, и даже подсознательной, чтобы вы были устранены.
Таким образом, думая, что вы приводите в свой дом добрую и ласковую красавицу, на самом деле, вы сами вводите в свой дом ядовитую змею. Отличие — лишь во внешности, а потому, вместо того чтобы поместить эту змею в аквариум с прочным стеклом, вы кладёте её рядом с собой в постель.
Может быть, в противовес пагубным явлениям нашей жизни и появились женщины, предвестницы новой счастливой цивилизации. Они, строящие родовые поместья, не просто крышу над головой сооружают, они закладывают начало новой жизни. Начало!
Умирающий миллиардер воспрянет, обретёт молодость, встретив подобную женщину. Процветающий бизнесмен зачахнет без неё.
Не деньги продлевают жизнь, а мысль вашей любимойи пространство Любви, созданное вместе с ней. Не просто продлевают, а вечной делают её, обеспечив условия для скорого и осмысленного перевоплощения.
Какие бы слова ни написал я, какие бы ни приводил аргументы, они не затронут сердца так, как может затронуть ваше сердце знакомство с этими женщинами.
Попробуйте встретиться с земными богинями вечности. И, возможно, ваша встреча будет похожа на ту, о которой рассказала Анастасия.
Встреча через тысячелетия
В один из дней приехала на слёт девушка по имени Люба, лет двадцать пять ей было. Одета Люба была в простенькую юбку чуть ниже колен да кофточку льняную с вышивкой. На плече сумка небольшая на ремне висела, нарядов у Любы немного было.
Шла девушка по улице в надежде отыскать какое-нибудь жильё в частном секторе. Во время слёта все номера в гостиницах, отелях и пансионатах заранее бронировали люди. Да и не было у девушки денег для оплаты дорогих гостиничных номеров, потому и искала она жильё попроще.
Но в частном секторе, во время прохождения брачных слётов, не просто было отыскать жильё. Без особой надежды на удачу Люба обратилась к вышедшей из калитки частного дома женщине:
— Здравствуйте. Скажите пожалуйста, нет ли в вашем доме места для ночлега? Мне желательно, чтоб подешевле.
Женщина ответила:
— Зря ищешь, девица, всё занято давно. Заранее через бюро квартирное все приезжающие договариваются о проживании. Ты зря время не теряй, иди-ка лучше на вокзал, а то и там присесть не будет места.
— Спасибо за совет вам, я так, наверное, и поступлю, — ответила ей Люба и пошла по улице по направлению к вокзалу.
— Постой, девица. Подойди ко мне, — окликнула женщина, и Люба к ней вернулась.
— Ты, вот что, ты попробуй постучись или позвони в тот дом, что от меня через четыре дома будет.
— Там на калитке есть звонок — ты кнопочку нажми.
— Может, и выйдет бабка старая, похожая на бабу-ягу: она — гречанка, нос у неё крючком. Мой муж сказал: гречанки молодые все красавицы, а старые как бабы-ёшки. Так ты, девица, попросись к ней на постой. Она раньше, когда мужик её жив был, много людей пускала, а умер, так с тех пор — ни одного уж третий год, но ты попробуй, попросись, а вдруг она тебя и пустит.
— Спасибо вам, попробую, — сказала Люба.
И к дому подошла, указанному женщиной. Нажала на кнопочку звонка один раз, через минуту ещё нажала кнопку на калитке, но никто не выходил. Десять минут прошло, дверь скрипнула, и из дома старушка сгорбленная вышла. Кряхтя, к калитке по дорожке, увитой виноградом, подошла, калитку отворила, заговорила даже не поздоровавшись.
— Ты что ломишься в калитку, девка? — недовольно спросила.
— Я попроситься к вам на постой хочу. Мне добрая женщина, соседка ваша, посоветовала.
— Она — не добрая, она смеялась над тобой. Уже давно я не пускаю никого.
— Я знаю, она мне и это рассказала. Но я за целый день себе жилья не отыскала, вот и решилась, на удачу, обратиться к вам.
— Решилась на удачу. Не будет у меня тебе удачи. Вы тут все приехали на удачу. И ты, как все, припёрлась жениха искать?
— Я суженого встретить своего хочу. Пожалуйста, простите меня за беспокойство, я на вокзал сейчас пойду, переночую там.
Накрапывать стал дождик, и старуха проворчала:
— Напасть какая с девками. Напасть. И дождь пошёл. Ладно, я тебя под навес в саду определю. Там есть гамак, скамейка, гвозди, чтобы одежду вешать. А за ночь каждую мне по пятьсот рублей будешь платить.
— Пятьсот? — удивилась Люба.
— А ты, сколькодумала? Ты что, к родственникам в гости ехала?
— Согласна на пятьсот. Просто я хотела побыть здесь десять дней. Но ничего, побуду пять. Согласна я на ваши условия, бабушка.
— Тогда пойдём, где будешь спать, посмотришь и деньги мне вперёд плати за каждый день.
— Пять дней прошло. И Люба утром стала нехитрые свои вещички аккуратно укладывать в сумку. К ней кряхтя, на палку опираясь, старуха подошла.
— Засобиралась, девка? Уезжаешь?
— Да, бабушка, пять дней уже прошло.
— Прошло. Билет купила? — старуха спросила и села на скамейку.
— Да, я купила билеты сразу туда и обратно. Он через пять дней будет действительным, но может, поменять удастся на сегодня или на завтра.
— Не удастся поменять, народищу вон сколько понаехало. Ты вот что, девка, поживи ещё пять дней до даты своего билета.
— Я не смогу пожить. Мне нечем заплатить вам.
— Нечем заплатить, ну так не плати, так поживи.
— Спасибо, бабушка.
— «Спасибо» она мне говорит, да толку от твоего житья тебе не будет.
— Почему?
— Я наблюдала за тобой. Так нынче женихов не ищут. Зачем с рассветом ты встаёшь, к чему? Все женихи ещё спят, когда рассвет. А спать ложишься рано. Как раз вечерние гулянки начинаются, а ты укладываешься. Женихи все гуляют до полуночи. Ты в десять уж спишь. Одета, как монашка, не красишься совсем. Так нынче женихов не ищут.
— Я тело, бабушка, своё готовлю к встрече с суженым, вот потому режим стараюсь соблюдать. Не крашусь потому, чтобы узнать меня он мог.
— Узнать? Ты, девка, со странностями в голове.
— И мама мне так говорит. Но я с собой поделать ничего не могу. Мне часто снятся сны, как ищет он меня по всему свету и найти никак не может.
— Сны? Снятся? И здесь тоже снился?
— Да, уже два раза. Один раз, будто я в саду большом гуляю, и он там тоже был, но мы никак друг к другу подойти не смогли. И голос я, как будто, его слышала, всё звал меня: «Где ты? Где ты?».
— Слышала? Голос? Тебе к врачу, наверное, надо обратиться, девка. Что ж, надо так в голову о суженом вбивать? Что даже голоса во сне.
— Мне снится иногда, как будто с ним когда-то я давным-давно жила. И были у нас дети, внуки.
— Жила? Были? Ты что же, девка, и внешность его можешь описать?
— Могу: он ростом на полголовы выше меня, русоволосый. И карие глаза. Улыбка добрая, между зубов расщелинка небольшая. Степенная походка.
— Расщелина? Походка? А если подойдёт другой?
— Так подходили. Дома мама каждый раз ругает, говорит, что мои сны меня в девках сидеть заставляют.
— Заставляют? Конечно, заставляют. С такими снами не найти тебе, не встретить жениха. Ты знаешь, девка, вот чего тебе скажу. Сегодня вечером возьми у меня цветастую шаль. Набрось на плечи, помоднее завяжи её. Да прогуляйся по набережной попоздней.
— Спасибо, бабушка, вам за заботу. Но мне нельзя на кофточку набрасывать шаль. На кофточке орнамент вышила сама. Он мне во сне приснился. И будто я в кофточке с орнаментом таким когда-то в прошлом со своим суженым в саду гуляла.
— С орнаментом? Гуляла? Ну, девка, ты же... Бог тебе судья. Там на столе у дома молоко, и я лепёшек напекла, поешь, к соседям я схожу.
Старуха удалялась кряхтя. Себе под нос ворчала: «Пустила на свою седую голову. Ну, дура я. Пустила, теперь переживай тут за неё. Пойду, уговорю соседского сына: пускай за девкой поухаживает. Да, поухаживает. Так он черноволос, а ей русого с расщелиной подай, а у соседей нет такого. Пустила на свою голову».
Люба с утра по скверу побродила. В обед купила пирожок с картошкой. Когда мимо ресторана шла, из двери выходила группа мужчин. Они смеялись и весело переговаривались на каком-то иностранном языке.
Увидев Любу, они к ней обратились на своём языке, но Люба не поняла речь иностранную и прошла мимо. Мужчины тут же заговорили с другими девушками.
И вдруг, не оглядываясь назад, она почувствовала: от группы весёлых иностранцев отделился кто-то и идёт за ней. Она точно знала, что идёт он именно за ней.
Она его шаги даже считала, свой не ускоряя шаг, и почему-то сердце её трепетало. Она сзади себя дыханье его ощутила, и вдруг заговорил идущий сзади иностранец на непонятном языке:
— Mit dir, die wunderschone Gottin, durfte ich den ewigen Raum der Liebe schafien [1].
Слова с немецкого перевести Люба не могла. Но почему-то прошептала:
— Тебе я помогать готова в сотворении великом, — и повернулась к незнакомцу.
Перед ней стоял мужчина молодой, её повыше на полголовы. Русоволосый, карие глаза, с улыбкой доброй и маленькой расщелиной между зубов. Он руки протянул к Любе и, не чувствуя себя, не ведая случившегося, Люба к его груди прильнула. Он обнял вздрагивающее тело, как будто вечно его знал.
Невидимые в вышине планеты от восторга задрожали: о, сколько нужно было им событий сотворить, нитей судьбы прокладывать веками! Но получилось! Встретились они и обнялись!
Радомир с прекрасной Любомилой. И пусть не помнят прошлого они — их души будущее сотворят прекрасным.
На пляже люди недоумевали: зачем парень с девушкой чертёж какой-то создавали на песке или рисунок. На разных говорили языках, но будто бы друг друга понимали. То обсуждали нарисованное, то спорили слегка или вдруг с чем-то в восторге соглашались.
И увлечённые рисунком, Любомила и Радомир тоже не знали, что рисуют на песке они проект поместья превосходного, который перед своим венчанием создали пять тысяч лет назад.
— Здесь нужен пруд, он должен круглым быть, — на языке своём, сообщал Радомир и вырывал в песке круглую ямочку.
— Совсем не так, — шептала Любомила, — овальным должен пруд быть, — и исправляла круг на овал.
— Да, точно, как-то лучше пруд-овал, — с ней соглашался Радомир, как будто вспомнив что-то.
А вечером они пришли в дом, где остановилась Любомила. У бабушки-хозяйки разрешения она спросила, чтоб спутник мог с ней перед сном побыть. Хозяйка разрешила.
С улыбкой засыпала Любомила в гамаке, он на скамье сидел, слегка гамак качал и осторожно веткой отгонял мошек разных. И тихо-тихо что-то пел.
А из окошка дома, слегка занавеску приоткрыв, на них старушка до предрассветного утра смотрела.
Утром на столике пред домом кувшин стоял с молоком, лепёшками, тканью белою прикрытый. Там же лежала записка, написанная старческой рукой. Ее читала Любомила:
— Ушла я по делам. Меня два дня не будет. Дом сторожите, чтоб сторожить, в комнате большой живите. Есть в холодильнике еда...
Уехали Любомила и Радомир вместе, а куда? Века покажут, где их род воспрянет.
Венчание Анастасии
Прощаясь с дедушкой Анастасии, я сказал ему:
— Вы уж меня простите за непонимание, когда мы там, в тайге, о целях и задачах партии говорили. Теперь я понял: чем сильнее семьи в государстве, тем больше любящих в нём станет жить семьей, тем в государстве больше и порядка будет.
Осмысленные надо обычаи вернуть, обряды наших предков. Их надо только как-то к современности приспособить. Вообще, я начинаю понимать, что это даже не обряды в обычном понимании этого слова. Это — великая наука о жизни. А волхвы — величайшие мудрецы и учёные.
И ещё знаете, о чём сейчас жалею? О том, что не знал раньше, ещё до встречи первой с Анастасией, не знал ничего об обрядах. О том, что с их помощью планеты можно с пользой для семьи использовать. Я не знал, и пришлось Анастасии рожать сына, потом дочь необвенчанной.
Дедушка как-то хитро на меня посмотрел, улыбнулся в седые усы и сказал:
— А теперь вот узнал и задумался, от тебя ли сына родила Анастасия и доченьку?
— Ну не то, чтобы сильно задумался. Но всё же, нелишним будет и нам с Анастасией совершить нужный.
— Это — хорошо, Владимир, что ты сожалеешь. Понимать, значит, начинаешь суть бытия и где сейчас находится сообщество людское. Но сожаления твои напрасны относительно Анастасии. Она обвенчана была, пред тем, как ночь первую с тобою провести.
Я некоторое время даже говорить не мог, потом выдавил из себя:
— С кем? Я ж не венчался. Точно помню.
— Ты не венчался, нам её одной хватило. Три дня отец не мог в себя прийти от её выходки. Такой выходки, что миллионы лет не мог придумать ни один мудрец. Ну, в общем, повенчана она.
— С кем?
— Может, с тобой.
— Но, я ведь не венчался. И почему «может?» Вы что, в точности не знаете?
— То, что она сделала, Владимир, пока оценить некому. Возможно, она создала сама величайший обряд и предоставила возможность всем женщинам своих незаконнорождённых детей законнорождёнными сделать. Возможно, ещё что-то в небе сотворила.
Ею сотворенное, быть может, волхв один лишь оценить сумел бы. Я лучше по порядку всё расскажу.
Когда ты первый раз пришёл с Анастасией на её полянку и спать укладывался в её землянке, нам пришлось прийти на полянку внучки.
— Зачем?
— Она позвала. Мы почувствовали это и пришли к озеру вместе с моим отцом.
Анастасия стояла на берегу, в руках она держала сплетённый из цветов венок и была вся какая-то торжественная, ухоженная, как невеста. Когда мы подошли к ней, отец строго спросил:
— Анастасия, события какие тебе позволили мысли наши вечерние прервать?
— Дедулечки, мне ж, кроме вас и некого позвать, лишь вы одни понять меня способны.
— Говори, — отец позволил мой.
— Я повенчаться собралась, в свидетели венчанья моего вас позвала.
— Венчаться? — переспросил Анастасию я, — венчаться, а где же твой жених?
Не должен был я говорить, когда отец вёл диалог. Он строго на меня взглянул. Она не мне, ему, как старшему, сказала:
— Когда обряд венчания творится, сначала спрашивают молодых, как будет жизнь устроена вокруг. Какое сотворено пространство.
Отец об этом знал, не нарушая правил, согласился. Вот тут-то, похоже, нас внучка и отключила, как говорится на вашем языке, или очаровала, как в прекрасном сне.
Анастасия стала о будущих соседях говорить своих. Она умеет своей мыслью голограммы строить, об этом знаешь ты, Владимир.
— Да, знаю.
— Но в тот раз над гладью озера она картины необычайно быстро о будущем земном меняла. Необычайно яркие, влекущие её картины были.
То люди по аллеям шли цветистым, степенно улыбаясь и уверены в себе. То дети к речке по лугу бежали, на ангелов похожи. То вдруг, как будто с высоты, мы в озере прекрасном видим планеты отражение.
И было множество картин и эпизодов чудных и пейзажей необычной красоты.
И вдруг, как будто из тумана, над озером возник один человек. А всё другое вдруг исчезло. Этот человек стоял в центре озера один и смотрел на нас.
Вскоре к нему справа подошёл ещё один мужчина, потом девица необычной красоты, вторая, третья. Потом к ним подошли два мальчика-близняшки, взявшись за руки.
Людей стояло множество, все были стройны, высоки. На нас они смотрели с улыбкой доброй, от того приятное тепло по телу разливалось. В этот момент услышали мы голос внучки:
— Дедулечки, смотрите: это правнуки о вас с тёплой улыбкой на устах задумались. Смотри, дедулечка мой Моисей, стоит с краю малыш, он на тебя похож и взгляд его твоей душою светится.
Когда исчезли голограммы все, а мы под впечатлением необычным продолжали оставаться, Анастасия вдруг произнесла.
— Как думаете, кто повенчать сможет меня?
И мой отец, не чувствуя подвоха, как требует того обряд венчания, спросил:
— Девица, кто повенчать может тебя?
А она в ответ:
— Венчаю я сама себя пред вами, небом и своей судьбой.
И возложила сама себе на голову венец.
— А где избранник венценосный твой? — вопрошал отец.
— Ко сну готовится он. Но когда бодрствует, то тоже спит. Он ничего не знает об обрядах. Его потом, через года, нужно спросить.
— Нарушила ты правила, Анастасия, — строго сказал отец. — Науку древнюю волхвов. В обряде двое принимать участие должны, венчаться только друг с другом могут люди. Обряд венчания не состоялся.
— Дедулечка, поверь, он состоялся, я теперь — венчана пред небом. В обряде двое принимать участие должны. Но ведь, всегда сначала спрашивают одного, потом другого о желанье обвенчаться.
Меня спросили — я дала ответ. Избранник думает пусть сколь угодно лет. Между вопросами сколько продлиться должно время, никто не указал. Минута или десять лет. Но, даже если будет отрицателен ответ, останусь я повенчанной перед собой. И не нарушу вековой завет.
Сказать ещё что-то хотел отец, он даже начал говорить, но в небе грянул гром, слова его все заглушая. И повернулся, и пошёл отец, пути не выбирая. Так делал он, когда в волненье находился. Я еле поспевал за ним и слышал, как быстро говорил он, будто сам себе:
— Настырная она, хитра, умна, ей возразить не сразу удаётся. Ей будто небо вечно потакает. Она планет взаимодействие меняет. Что ж, у женщин есть теперь возможность самим венчаться и на законном основании рожать детей?
Надо осмыслить совершённое Анастасией, но сначала надо вернуть всё в прежние законы бытия. Не зря ж они веками были. Чтобы вернуть, надо весомо возразить. Но я не смог: она хитра, умна, но я... Вот я нашёл, как возразить и отменить обряд.
Отец вдруг резко развернулся и к озеру направился. Когда мы к озеру приблизились, но ещё не вышли из кустов, увидели над озером едва заметный необычный свет. И звёзды отражались на воде. И падали, как будто звездопад случился.
А наша внучка одна сидела на поваленной сосне в своём венце цветочном, смотрела в сторону землянки, где ты спал, и тихо пела.
Мой отец не стал выходить из кустов, послушал её пение, потом сказал:
— Она — повенчана.— И стукнул посохом о землю.
— Никто не властен отменить её венчание. По силе равных нет ему, и, — добавил тихо отец мой: — небом внучка наша венчана иль сама собой — одно и то же.
— А что пела Анастасия? Какую песню?
— Такую вот:
Продолжение следует...
Со своей стороны, я напишу здесь текст обращения к мужчинам всех стран, где выходят мои книги, и попрошу всех переводчиков Европы, Америки выделить его особо.
* * *
Господа мужчины, многие из вас и особенно те, у кого не сложилась семейная жизнь, хотели бы встретить ту единственную женщину, с которой можно обрести радости совместной жизни.Но, где можно найти такую женщину?
Едва ли не единственный способ — обращение в одно из многочисленных брачных агентств.
Однако, обратите внимание, почти все они на первое место выдвигают внешние данные, возраст, лишь слегка касаясь характера и жизненных устремлений. Да и это «слегка» никак не подкреплено достоверностью. А достоверность...
Появились женщины, открыто предлагающие свою молодость, красоту и улыбку, готовые заключить с вами брачный контракт, при условии, если вы богаты и можете обеспечить их материальными благами. В Москве уже и кафе существуют, где собираются красивые претендентки на богатых женихов.
Явление это — не новое.
«Но что плохого в нём? — думают отдельные мужчины. — Я имею достаточно средств и могу позволить себе заключить брачный контракт с молоденькой красавицей. Пусть она ублажает меня в постели, и пусть мне завидуют на светских тусовках, ведь, общаясь с молодыми, и сам молодеешь».
Всё это так, но есть одно «но». О чём думает и мечтает ваша молодая сожительница? Она ведь, живой человек и способна к увлечениям и любви, а объект её любви — отнюдь не вы. Тут-то и возникает желание избавиться от вас, как от помехи на пути к счастью.
И пусть не прибегнет она к заказу на вас, хотя, как известно, подобное случается, пусть не подсыпает в утренний кофе чего-то непотребного, достаточно мысли, и даже подсознательной, чтобы вы были устранены.
Таким образом, думая, что вы приводите в свой дом добрую и ласковую красавицу, на самом деле, вы сами вводите в свой дом ядовитую змею. Отличие — лишь во внешности, а потому, вместо того чтобы поместить эту змею в аквариум с прочным стеклом, вы кладёте её рядом с собой в постель.
Может быть, в противовес пагубным явлениям нашей жизни и появились женщины, предвестницы новой счастливой цивилизации. Они, строящие родовые поместья, не просто крышу над головой сооружают, они закладывают начало новой жизни. Начало!
Умирающий миллиардер воспрянет, обретёт молодость, встретив подобную женщину. Процветающий бизнесмен зачахнет без неё.
Не деньги продлевают жизнь, а мысль вашей любимойи пространство Любви, созданное вместе с ней. Не просто продлевают, а вечной делают её, обеспечив условия для скорого и осмысленного перевоплощения.
Какие бы слова ни написал я, какие бы ни приводил аргументы, они не затронут сердца так, как может затронуть ваше сердце знакомство с этими женщинами.
Попробуйте встретиться с земными богинями вечности. И, возможно, ваша встреча будет похожа на ту, о которой рассказала Анастасия.
Встреча через тысячелетия
В один из дней приехала на слёт девушка по имени Люба, лет двадцать пять ей было. Одета Люба была в простенькую юбку чуть ниже колен да кофточку льняную с вышивкой. На плече сумка небольшая на ремне висела, нарядов у Любы немного было.
Шла девушка по улице в надежде отыскать какое-нибудь жильё в частном секторе. Во время слёта все номера в гостиницах, отелях и пансионатах заранее бронировали люди. Да и не было у девушки денег для оплаты дорогих гостиничных номеров, потому и искала она жильё попроще.
Но в частном секторе, во время прохождения брачных слётов, не просто было отыскать жильё. Без особой надежды на удачу Люба обратилась к вышедшей из калитки частного дома женщине:
— Здравствуйте. Скажите пожалуйста, нет ли в вашем доме места для ночлега? Мне желательно, чтоб подешевле.
Женщина ответила:
— Зря ищешь, девица, всё занято давно. Заранее через бюро квартирное все приезжающие договариваются о проживании. Ты зря время не теряй, иди-ка лучше на вокзал, а то и там присесть не будет места.
— Спасибо за совет вам, я так, наверное, и поступлю, — ответила ей Люба и пошла по улице по направлению к вокзалу.
— Постой, девица. Подойди ко мне, — окликнула женщина, и Люба к ней вернулась.
— Ты, вот что, ты попробуй постучись или позвони в тот дом, что от меня через четыре дома будет.
— Там на калитке есть звонок — ты кнопочку нажми.
— Может, и выйдет бабка старая, похожая на бабу-ягу: она — гречанка, нос у неё крючком. Мой муж сказал: гречанки молодые все красавицы, а старые как бабы-ёшки. Так ты, девица, попросись к ней на постой. Она раньше, когда мужик её жив был, много людей пускала, а умер, так с тех пор — ни одного уж третий год, но ты попробуй, попросись, а вдруг она тебя и пустит.
— Спасибо вам, попробую, — сказала Люба.
И к дому подошла, указанному женщиной. Нажала на кнопочку звонка один раз, через минуту ещё нажала кнопку на калитке, но никто не выходил. Десять минут прошло, дверь скрипнула, и из дома старушка сгорбленная вышла. Кряхтя, к калитке по дорожке, увитой виноградом, подошла, калитку отворила, заговорила даже не поздоровавшись.
— Ты что ломишься в калитку, девка? — недовольно спросила.
— Я попроситься к вам на постой хочу. Мне добрая женщина, соседка ваша, посоветовала.
— Она — не добрая, она смеялась над тобой. Уже давно я не пускаю никого.
— Я знаю, она мне и это рассказала. Но я за целый день себе жилья не отыскала, вот и решилась, на удачу, обратиться к вам.
— Решилась на удачу. Не будет у меня тебе удачи. Вы тут все приехали на удачу. И ты, как все, припёрлась жениха искать?
— Я суженого встретить своего хочу. Пожалуйста, простите меня за беспокойство, я на вокзал сейчас пойду, переночую там.
Накрапывать стал дождик, и старуха проворчала:
— Напасть какая с девками. Напасть. И дождь пошёл. Ладно, я тебя под навес в саду определю. Там есть гамак, скамейка, гвозди, чтобы одежду вешать. А за ночь каждую мне по пятьсот рублей будешь платить.
— Пятьсот? — удивилась Люба.
— А ты, сколькодумала? Ты что, к родственникам в гости ехала?
— Согласна на пятьсот. Просто я хотела побыть здесь десять дней. Но ничего, побуду пять. Согласна я на ваши условия, бабушка.
— Тогда пойдём, где будешь спать, посмотришь и деньги мне вперёд плати за каждый день.
— Пять дней прошло. И Люба утром стала нехитрые свои вещички аккуратно укладывать в сумку. К ней кряхтя, на палку опираясь, старуха подошла.
— Засобиралась, девка? Уезжаешь?
— Да, бабушка, пять дней уже прошло.
— Прошло. Билет купила? — старуха спросила и села на скамейку.
— Да, я купила билеты сразу туда и обратно. Он через пять дней будет действительным, но может, поменять удастся на сегодня или на завтра.
— Не удастся поменять, народищу вон сколько понаехало. Ты вот что, девка, поживи ещё пять дней до даты своего билета.
— Я не смогу пожить. Мне нечем заплатить вам.
— Нечем заплатить, ну так не плати, так поживи.
— Спасибо, бабушка.
— «Спасибо» она мне говорит, да толку от твоего житья тебе не будет.
— Почему?
— Я наблюдала за тобой. Так нынче женихов не ищут. Зачем с рассветом ты встаёшь, к чему? Все женихи ещё спят, когда рассвет. А спать ложишься рано. Как раз вечерние гулянки начинаются, а ты укладываешься. Женихи все гуляют до полуночи. Ты в десять уж спишь. Одета, как монашка, не красишься совсем. Так нынче женихов не ищут.
— Я тело, бабушка, своё готовлю к встрече с суженым, вот потому режим стараюсь соблюдать. Не крашусь потому, чтобы узнать меня он мог.
— Узнать? Ты, девка, со странностями в голове.
— И мама мне так говорит. Но я с собой поделать ничего не могу. Мне часто снятся сны, как ищет он меня по всему свету и найти никак не может.
— Сны? Снятся? И здесь тоже снился?
— Да, уже два раза. Один раз, будто я в саду большом гуляю, и он там тоже был, но мы никак друг к другу подойти не смогли. И голос я, как будто, его слышала, всё звал меня: «Где ты? Где ты?».
— Слышала? Голос? Тебе к врачу, наверное, надо обратиться, девка. Что ж, надо так в голову о суженом вбивать? Что даже голоса во сне.
— Мне снится иногда, как будто с ним когда-то я давным-давно жила. И были у нас дети, внуки.
— Жила? Были? Ты что же, девка, и внешность его можешь описать?
— Могу: он ростом на полголовы выше меня, русоволосый. И карие глаза. Улыбка добрая, между зубов расщелинка небольшая. Степенная походка.
— Расщелина? Походка? А если подойдёт другой?
— Так подходили. Дома мама каждый раз ругает, говорит, что мои сны меня в девках сидеть заставляют.
— Заставляют? Конечно, заставляют. С такими снами не найти тебе, не встретить жениха. Ты знаешь, девка, вот чего тебе скажу. Сегодня вечером возьми у меня цветастую шаль. Набрось на плечи, помоднее завяжи её. Да прогуляйся по набережной попоздней.
— Спасибо, бабушка, вам за заботу. Но мне нельзя на кофточку набрасывать шаль. На кофточке орнамент вышила сама. Он мне во сне приснился. И будто я в кофточке с орнаментом таким когда-то в прошлом со своим суженым в саду гуляла.
— С орнаментом? Гуляла? Ну, девка, ты же... Бог тебе судья. Там на столе у дома молоко, и я лепёшек напекла, поешь, к соседям я схожу.
Старуха удалялась кряхтя. Себе под нос ворчала: «Пустила на свою седую голову. Ну, дура я. Пустила, теперь переживай тут за неё. Пойду, уговорю соседского сына: пускай за девкой поухаживает. Да, поухаживает. Так он черноволос, а ей русого с расщелиной подай, а у соседей нет такого. Пустила на свою голову».
Люба с утра по скверу побродила. В обед купила пирожок с картошкой. Когда мимо ресторана шла, из двери выходила группа мужчин. Они смеялись и весело переговаривались на каком-то иностранном языке.
Увидев Любу, они к ней обратились на своём языке, но Люба не поняла речь иностранную и прошла мимо. Мужчины тут же заговорили с другими девушками.
И вдруг, не оглядываясь назад, она почувствовала: от группы весёлых иностранцев отделился кто-то и идёт за ней. Она точно знала, что идёт он именно за ней.
Она его шаги даже считала, свой не ускоряя шаг, и почему-то сердце её трепетало. Она сзади себя дыханье его ощутила, и вдруг заговорил идущий сзади иностранец на непонятном языке:
— Mit dir, die wunderschone Gottin, durfte ich den ewigen Raum der Liebe schafien [1].
Слова с немецкого перевести Люба не могла. Но почему-то прошептала:
— Тебе я помогать готова в сотворении великом, — и повернулась к незнакомцу.
Перед ней стоял мужчина молодой, её повыше на полголовы. Русоволосый, карие глаза, с улыбкой доброй и маленькой расщелиной между зубов. Он руки протянул к Любе и, не чувствуя себя, не ведая случившегося, Люба к его груди прильнула. Он обнял вздрагивающее тело, как будто вечно его знал.
Невидимые в вышине планеты от восторга задрожали: о, сколько нужно было им событий сотворить, нитей судьбы прокладывать веками! Но получилось! Встретились они и обнялись!
Радомир с прекрасной Любомилой. И пусть не помнят прошлого они — их души будущее сотворят прекрасным.
На пляже люди недоумевали: зачем парень с девушкой чертёж какой-то создавали на песке или рисунок. На разных говорили языках, но будто бы друг друга понимали. То обсуждали нарисованное, то спорили слегка или вдруг с чем-то в восторге соглашались.
И увлечённые рисунком, Любомила и Радомир тоже не знали, что рисуют на песке они проект поместья превосходного, который перед своим венчанием создали пять тысяч лет назад.
— Здесь нужен пруд, он должен круглым быть, — на языке своём, сообщал Радомир и вырывал в песке круглую ямочку.
— Совсем не так, — шептала Любомила, — овальным должен пруд быть, — и исправляла круг на овал.
— Да, точно, как-то лучше пруд-овал, — с ней соглашался Радомир, как будто вспомнив что-то.
А вечером они пришли в дом, где остановилась Любомила. У бабушки-хозяйки разрешения она спросила, чтоб спутник мог с ней перед сном побыть. Хозяйка разрешила.
С улыбкой засыпала Любомила в гамаке, он на скамье сидел, слегка гамак качал и осторожно веткой отгонял мошек разных. И тихо-тихо что-то пел.
А из окошка дома, слегка занавеску приоткрыв, на них старушка до предрассветного утра смотрела.
Утром на столике пред домом кувшин стоял с молоком, лепёшками, тканью белою прикрытый. Там же лежала записка, написанная старческой рукой. Ее читала Любомила:
— Ушла я по делам. Меня два дня не будет. Дом сторожите, чтоб сторожить, в комнате большой живите. Есть в холодильнике еда...
Уехали Любомила и Радомир вместе, а куда? Века покажут, где их род воспрянет.
Венчание Анастасии
Прощаясь с дедушкой Анастасии, я сказал ему:
— Вы уж меня простите за непонимание, когда мы там, в тайге, о целях и задачах партии говорили. Теперь я понял: чем сильнее семьи в государстве, тем больше любящих в нём станет жить семьей, тем в государстве больше и порядка будет.
Осмысленные надо обычаи вернуть, обряды наших предков. Их надо только как-то к современности приспособить. Вообще, я начинаю понимать, что это даже не обряды в обычном понимании этого слова. Это — великая наука о жизни. А волхвы — величайшие мудрецы и учёные.
И ещё знаете, о чём сейчас жалею? О том, что не знал раньше, ещё до встречи первой с Анастасией, не знал ничего об обрядах. О том, что с их помощью планеты можно с пользой для семьи использовать. Я не знал, и пришлось Анастасии рожать сына, потом дочь необвенчанной.
Дедушка как-то хитро на меня посмотрел, улыбнулся в седые усы и сказал:
— А теперь вот узнал и задумался, от тебя ли сына родила Анастасия и доченьку?
— Ну не то, чтобы сильно задумался. Но всё же, нелишним будет и нам с Анастасией совершить нужный.
— Это — хорошо, Владимир, что ты сожалеешь. Понимать, значит, начинаешь суть бытия и где сейчас находится сообщество людское. Но сожаления твои напрасны относительно Анастасии. Она обвенчана была, пред тем, как ночь первую с тобою провести.
Я некоторое время даже говорить не мог, потом выдавил из себя:
— С кем? Я ж не венчался. Точно помню.
— Ты не венчался, нам её одной хватило. Три дня отец не мог в себя прийти от её выходки. Такой выходки, что миллионы лет не мог придумать ни один мудрец. Ну, в общем, повенчана она.
— С кем?
— Может, с тобой.
— Но, я ведь не венчался. И почему «может?» Вы что, в точности не знаете?
— То, что она сделала, Владимир, пока оценить некому. Возможно, она создала сама величайший обряд и предоставила возможность всем женщинам своих незаконнорождённых детей законнорождёнными сделать. Возможно, ещё что-то в небе сотворила.
Ею сотворенное, быть может, волхв один лишь оценить сумел бы. Я лучше по порядку всё расскажу.
Когда ты первый раз пришёл с Анастасией на её полянку и спать укладывался в её землянке, нам пришлось прийти на полянку внучки.
— Зачем?
— Она позвала. Мы почувствовали это и пришли к озеру вместе с моим отцом.
Анастасия стояла на берегу, в руках она держала сплетённый из цветов венок и была вся какая-то торжественная, ухоженная, как невеста. Когда мы подошли к ней, отец строго спросил:
— Анастасия, события какие тебе позволили мысли наши вечерние прервать?
— Дедулечки, мне ж, кроме вас и некого позвать, лишь вы одни понять меня способны.
— Говори, — отец позволил мой.
— Я повенчаться собралась, в свидетели венчанья моего вас позвала.
— Венчаться? — переспросил Анастасию я, — венчаться, а где же твой жених?
Не должен был я говорить, когда отец вёл диалог. Он строго на меня взглянул. Она не мне, ему, как старшему, сказала:
— Когда обряд венчания творится, сначала спрашивают молодых, как будет жизнь устроена вокруг. Какое сотворено пространство.
Отец об этом знал, не нарушая правил, согласился. Вот тут-то, похоже, нас внучка и отключила, как говорится на вашем языке, или очаровала, как в прекрасном сне.
Анастасия стала о будущих соседях говорить своих. Она умеет своей мыслью голограммы строить, об этом знаешь ты, Владимир.
— Да, знаю.
— Но в тот раз над гладью озера она картины необычайно быстро о будущем земном меняла. Необычайно яркие, влекущие её картины были.
То люди по аллеям шли цветистым, степенно улыбаясь и уверены в себе. То дети к речке по лугу бежали, на ангелов похожи. То вдруг, как будто с высоты, мы в озере прекрасном видим планеты отражение.
И было множество картин и эпизодов чудных и пейзажей необычной красоты.
И вдруг, как будто из тумана, над озером возник один человек. А всё другое вдруг исчезло. Этот человек стоял в центре озера один и смотрел на нас.
Вскоре к нему справа подошёл ещё один мужчина, потом девица необычной красоты, вторая, третья. Потом к ним подошли два мальчика-близняшки, взявшись за руки.
Людей стояло множество, все были стройны, высоки. На нас они смотрели с улыбкой доброй, от того приятное тепло по телу разливалось. В этот момент услышали мы голос внучки:
— Дедулечки, смотрите: это правнуки о вас с тёплой улыбкой на устах задумались. Смотри, дедулечка мой Моисей, стоит с краю малыш, он на тебя похож и взгляд его твоей душою светится.
Когда исчезли голограммы все, а мы под впечатлением необычным продолжали оставаться, Анастасия вдруг произнесла.
— Как думаете, кто повенчать сможет меня?
И мой отец, не чувствуя подвоха, как требует того обряд венчания, спросил:
— Девица, кто повенчать может тебя?
А она в ответ:
— Венчаю я сама себя пред вами, небом и своей судьбой.
И возложила сама себе на голову венец.
— А где избранник венценосный твой? — вопрошал отец.
— Ко сну готовится он. Но когда бодрствует, то тоже спит. Он ничего не знает об обрядах. Его потом, через года, нужно спросить.
— Нарушила ты правила, Анастасия, — строго сказал отец. — Науку древнюю волхвов. В обряде двое принимать участие должны, венчаться только друг с другом могут люди. Обряд венчания не состоялся.
— Дедулечка, поверь, он состоялся, я теперь — венчана пред небом. В обряде двое принимать участие должны. Но ведь, всегда сначала спрашивают одного, потом другого о желанье обвенчаться.
Меня спросили — я дала ответ. Избранник думает пусть сколь угодно лет. Между вопросами сколько продлиться должно время, никто не указал. Минута или десять лет. Но, даже если будет отрицателен ответ, останусь я повенчанной перед собой. И не нарушу вековой завет.
Сказать ещё что-то хотел отец, он даже начал говорить, но в небе грянул гром, слова его все заглушая. И повернулся, и пошёл отец, пути не выбирая. Так делал он, когда в волненье находился. Я еле поспевал за ним и слышал, как быстро говорил он, будто сам себе:
— Настырная она, хитра, умна, ей возразить не сразу удаётся. Ей будто небо вечно потакает. Она планет взаимодействие меняет. Что ж, у женщин есть теперь возможность самим венчаться и на законном основании рожать детей?
Надо осмыслить совершённое Анастасией, но сначала надо вернуть всё в прежние законы бытия. Не зря ж они веками были. Чтобы вернуть, надо весомо возразить. Но я не смог: она хитра, умна, но я... Вот я нашёл, как возразить и отменить обряд.
Отец вдруг резко развернулся и к озеру направился. Когда мы к озеру приблизились, но ещё не вышли из кустов, увидели над озером едва заметный необычный свет. И звёзды отражались на воде. И падали, как будто звездопад случился.
А наша внучка одна сидела на поваленной сосне в своём венце цветочном, смотрела в сторону землянки, где ты спал, и тихо пела.
Мой отец не стал выходить из кустов, послушал её пение, потом сказал:
— Она — повенчана.— И стукнул посохом о землю.
— Никто не властен отменить её венчание. По силе равных нет ему, и, — добавил тихо отец мой: — небом внучка наша венчана иль сама собой — одно и то же.
— А что пела Анастасия? Какую песню?
— Такую вот:
Я сама собой повенчана
И теперь твоя я женщина.
Мой единственный мужчина ты.
Претворятся в жизнь наши мечты.
На Земле, планете голубой,
Будет счастлив сын у нас с тобой,
Будет дочь красива и умна,
Людям много принесут добра.
Небом я с тобой повенчана.
На века твоя я женщина.
На звезде, далёкой и большой,
Будут внуки жить наши с тобой.
Продолжение следует...