Мэкомбер Дебби. На пороге любви

   – Ради чего я должна изображать из себя идиотку?
   – Хромать придется на одну и ту же ногу, – продолжала Кэти, игнорируя вопрос Джессики и озабоченно поглядывая на нее. – Смотри не перепутай. Не мешало бы пометить ее, поставить на носок туфли какой-нибудь знак.
   Джессика вскинула вверх руки.
   – Кэти, ты что, рехнулась? Ничего более дурацкого я не слышала, даже от тебя!
   – Так кажется только на первый взгляд, досадливо ответила Кэти. – Я актриса и знаю толк в подобных вещах.
   – Ты актриса, но жизнь – не театр.
   – Жизнь куда проще театра. Именно потому ты должна меня слушаться.
   – Нельзя ли попросить тебя поделиться со мной логикой твоих рассуждений?
   – Можно, конечно. – Кэти бойким шагом подошла к дивану и, развалившись на нем, продолжила: – Поставим на сострадание. Необходимо, чтобы Дамиан увидел тебя изувеченной: вывихнутая коленка, растянутое сухожилие – что-нибудь вроде этого. Если сила его любви хотя бы вполовину такова, как я предполагаю, он кинется тебе на помощь, а как только он к тебе прикоснется – сразу выдаст все свои чувства. – Она внезапно замолчала. – Однако предупреждаю. Ты должна быть готова.
   – К чему?
   – К тому, что он может тебя отлупить от огорчения. У мужчин огорчение – чувство куда более сложное, чем у нас. Тревожась за любимую женщину, мужчина вполне способен броситься на нее с кулаками – за то, что не убереглась. Не исключено, что он отколошматит и Эвана, чтобы глядел за тобой получше. Так и знай.
   – За Эвана не ручаюсь, а меня он отколошматит совершенно точно, – смеялась Джессика. – Дамиан – человек порядочный и терпеть не может обмана.
   – Откуда же ему знать, что это обман?
   – Кэти, – перестав смеяться, вздохнула Джессика, – ты представить себе не можешь, как я ценю твои старания, но калекой притворяться не стану. Да и какой прок? Актриса из меня никудышная, Дамиан сразу разгадает мою уловку. Не забывай, что он очень опытный юрист.
   Кэти насупилась, в раздумье покусывая нижнюю губу.
   – Ладно, – согласилась она наконец. Хромоту отставим. Тогда единственное, что тебе остается, – откровенность. Выложи ему все как на духу. Иногда это здорово срабатывает.
   – Вот насчет откровенности ты права, – одобрила Джессика. – Я терпеть не могу шарады и больше всего терзаюсь от ложности своего положения. Мне, конечно, очень хочется помочь Эвану, но не такой ценой.
   – Тогда отрепетируем разговор. – Кэти сдвинулась на край дивана. – Что ты собираешься сказать Дамиану?
   – Я... еще не придумала. – Плечи ее поникли. – Знаешь, чего я больше всего боюсь? Что Дамиан учтиво улыбнется в ответ на мои признания и скажет, что очень польщен.
   – И в голосе его прозвучит небывалая грусть, – добавила Кэти, не удержавшись от эффектной фразы.
   – Именно. А затем вздохнет и прибавит, что, к сожалению, не разделяет моих чувств.
   – Отрубит по-мужски, – согласилась Кэти. – Солжет не моргнув глазом и откажется от своего счастья ради брата. А ты не верь ему, вот и все. А вот мне поверь, Джесс: этот парень любит тебя.
   Джессика всем сердцем хотела, чтобы это было правдой. Она взглянула на подругу, с благодарностью подумав о ее преданности, и вскинула вверх большие пальцы. Кэти, ухмыляясь, ответила ей тем же.
 
   Эван уже работал в своем кабинете, когда Джессика появилась в понедельник утром в офисе.
   – Доброе утро, – весело приветствовал он. – Наконец-то!
   – Сварить тебе кофе? – спросила она, но, глянув на кофеварку, обнаружила, что Эван уже успел сделать это.
   Небрежной походкой он вышел из кабинета с чашкой в руке и присел на край ее стола, раскачивая одной ногой как маятником. Он улыбнулся ей сверху и подмигнул.
   – Ну как, отдохнула? Готова покорять мир?
   Джессика одарила его ответной улыбкой. Понедельник начинался, пожалуй, слишком улыбчиво.
   – Не совсем. Мир я собираюсь покорять со среды или четверга.
   – Нет, с этим делом тебе придется поспешить, – небрежно сказал он, вынимая из внутреннего кармана пиджака два билета и протягивая ей. Джессика взглянула на них и ахнула от восторга.
   – Два билета на сегодняшнюю игру «Ред Сокс»!
   – Ты, кажется, любишь бейсбол.
   – Обожаю «Ред Сокс».
   – Именно так и сказала мне твоя мама. Берегись, милая Джессика, я намерен затащить тебя на седьмое небо, смотри не падай!
   Девушка вскинула на него глаза. Она давно уже упала с седьмого неба, и ей не нравилось то место, куда она приземлилась. Сегодня утром она проснулась с твердым намерением покончить со своей любовной неразберихой – и что же? Все ее планы рухнули в одно мгновение. А в довершение зол Эван шушукается с ее матерью, раздобывая сведения.
   – Эван, нам нужно поговорить, – сказала она, не поднимая глаз. Всю дорогу до офиса она репетировала свою речь.
   – Не сейчас, Джесс. Извини. Мне придется целый день сидеть в суде на слушаниях дела Портера. Но не волнуйся, наговоримся вечером, у нас будет уйма времени. Я заеду за тобой в полседьмого, ладно?
   – Ладно, – пробормотала она, выдавив слабую улыбку.
   К тому времени, когда Эван заехал за ней, Джессика твердо решила высказать ему все после матча, подумала она, когда они останутся наедине.
   Эван тоже был настроен решительно, видимо собираясь окончательно ее покорить. У них оказались места прямо напротив основной базы, так что вид был превосходный. Они наспех перекусили – горячие сэндвичи, соленые орешки – и даже успели пропустить по кружке пива. Она давно не видела Эвана таким веселым, он развлекался от всей души. Аплодировал команде, кричал и даже – когда их любимцы выиграли очередные несколько очков – засунул пальцы в рот и издал пронзительный свист. За годы своего детского шпионства ей ни разу не довелось слышать, чтобы он так свистел.
   – Мама спустила бы с меня шкуру, – объяснил он, когда она его об этом спросила. Воспитанному человеку свистеть не полагается, – произнес он так похоже на Лоис Драйден, что Джессика расхохоталась.
   – Неужели ты слушался маму? – поддразнила она.
   – Оказалось, что и папа свиста не переносит, – сказал Эван тоном человека, лишенного счастливого детства.
   Джессика слегка удивилась – она предполагала, что Эвану, любимцу семьи, позволялось все.
   Во время седьмой подачи Эван дотянулся до ее руки и сжал пальцы. Она не оттолкнула его, слишком уж он был мил, на такого не посердишься долго. Именно об этом его даре – очаровывать – и толковал его отец во время их последней беседы на пикнике. Эван – прирожденный лидер. Людей всегда тянуло к нему. Его везде принимали, ценили, обожали, а в трудных ситуациях в нем видели человека, способного решить все проблемы.
   Внезапно Джессика почувствовала, как он напрягся: выпустил ее руку из своей, оцепенел, пристыл к своему месту. Затем судорожно глотнул воздух, потом, кажется, вообще перестал дышать.
   – Эван?
   Он ответил ей вымученной улыбкой. В это мгновение толпа взревела, и болельщики повскакивали с мест. Джессика понятия не имела, что происходит на поле. Она смотрела лишь на Эвана и думала только о нем.
   – Что случилось? – спросила она, когда шум стих.
   – Ничего. – Он снова улыбнулся для отвода глаз, но улыбка вышла кривой. Случилось что-то серьезное, и она была твердо намерена выяснить, что именно.
   – Пойдем, – сказала она и встала, не дожидаясь его. – Мы уходим.
   – Джессика, нет, все в порядке. Чего ты всполошилась?
   – Не пытайся меня обмануть, я тебя вижу насквозь.
   – Давай досмотрим, ничего со мной не случилось, – упирался он.
   Не обращая на его слова никакого внимания, она собрала свои вещи и двинулась к выходу. Ему ничего не оставалось, как потащиться следом.
   – Ну и упрямица, непременно ей надо на своем настоять! – брюзжал он, догоняя ее.
   Они вышли со стадиона, их шаги отдавались гулким эхом на каменных ступенях. Изнутри доносились выкрики и аплодисменты болельщиков. Эван пару раз с сожалением обернулся назад.
   – Ладно, а теперь расскажи мне, что с тобой такое стряслось? – потребовала Джессика, когда они дошли до стоянки.
   – Ничего со мной не стряслось.
   – Если ты еще раз скажешь «ничего», я завизжу. Ну, кого ты увидел? – Но она уже знала ответ. Только один человек мог вызвать у Эвана такую болезненную реакцию – женщина, которую он любил и потерял.
   – С чего ты взяла, что я кого-то увидел? – разъярился Эван.
   – Это была Мэри Джо?
   Он остановился так резко, что она проскочила вперед и только через несколько шагов сообразила, что он отстал.
   – Кто тебе рассказал о Мэри Джо? – Голос его звучал хрипло.
   – Никто. Надеюсь, что расскажешь ты.
   – Извини, Джесс, но...
   – Нет, Эван, это ты меня извини, но я все-таки скажу, что думаю: нельзя так увязать в своем прошлом. Слишком долго ты лелеял свою боль. Пора ее отпустить. Давно пора! – Джессика сунула руку ему под локоть и потащила к машине.
   Всю дорогу до ее дома он угрюмо молчал. Джессика вовсе не была уверена, что поступает правильно, настаивая на исповеди, которая может разбередить его рану. Но, с другой стороны, она понимала, как опасно замыкаться в своем несчастье.
   Джессика прошла на кухню, включила свет и сварила кофе. Эван сперва уселся, но вскоре встал и начал бродить по ее крошечной квартирке.
   Через несколько минут Джессика устроилась в своем любимом кресле, наблюдая, как Эван нервозно разгуливает по комнате. Она не торопила его, не понукала ни единым жестом, понимая, как трудно ему приступить к рассказу о своем любовном крахе.
   – Мы встретились случайно, – начал он тихим, напряженным голосом. – Правда, потом я стал в этом сомневаться.
   – Ты хочешь сказать, что она подстроила вашу встречу?
   Эван широко раскрыл глаза от удивления.
   – Нет... что ты! Я хочу сказать, что в жизни случайности не случайны.
   – Понятно.
   – Встретились на пляже, я был там со своими друзьями. Мы играли в волейбол, потягивали пивко, в общем, развлекались, отдыхая от монотонных будней. Вода, солнце, смех – сама знаешь, как приятно расслабиться на свежем воздухе.
   Он перестал ходить и обернулся к ней.
   – Друзья мои уже ушли, а я еще долго бродил по берегу – и вот тогда-то я повстречал Мэри Джо. Она выгуливала собаку, и старик Файто вырвался. Девушка гонялась за ним по пляжу, а я, геройский парень, поймал ей поводок. Она остановилась, чтобы поблагодарить меня, так мы и познакомились. Изящная, хорошенькая, с огромными карими глазами, которые... Ладно, не буду отвлекаться.
   – Она тебе понравилась сразу?
   Эван кивнул.
   – Было в ней что-то необычное, свежее. Мне сразу захотелось узнать ее поближе, и я пригласил ее поужинать. И просто остолбенел, когда она отказалась.
   Это и вправду что-то новенькое, подумала про себя Джессика.
   – А почему она отказалась?
   – По нескольким причинам, и все они не стоили выеденного яйца. Она бесподобно смеялась, и я обнаружил, что говорю всякую ерунду, лишь бы слышать ее смех снова и снова. С Мэри Джо мне и самому все время хотелось смеяться. Никогда я не проводил такого веселого вечера.
   – Она все же согласилась с тобой поужинать?
   – Не совсем. – Погруженный в воспоминания, Эван долго молчал.
   Джессика терпеливо следила за игрой чувств на его лице. Сначала глаза его загорелись, потом заволоклись такой болью, что она едва удержалась, чтобы не взять его за руку. Губы тоже говорили о многом. Они дрогнули, когда он впервые упомянул о Мэри Джо, как будто эта встреча все еще удивляла и радовала его. Но уже через мгновение уголки рта опустились, на место улыбки пришла гримаса. Джессике хотелось утешить его, но она боялась его обидеть.
   – В общем, – продолжал Эван задумчиво, – весь этот вечер и почти всю ночь я провел с Мэри Джо. Мы развели на берегу костер и проговорили до утра. После этого мы начали встречаться постоянно. Она казалась мне такой необыкновенной, пришедшей из другой жизни. Мэри Джо – младший ребенок в семье, в которой шестеро детей. Она единственная девчонка. Как-то в воскресенье я познакомился со всем семейством, мать настояла, чтобы я остался на ужин. В жизни не видел ничего подобного! По всему дому носятся дети. У Мэри Джо куча невесток, и почти все беременны. Живут дружно и весело. Шутки, смех, розыгрыши. Моих родичей тоже занудами не назовешь, но это совсем другое. Мне было так уютно с ними.
   – Я уверена, что ты им тоже понравился.
   Он пожал плечами с сомнением.
   – Может быть.
   – И что же случилось потом? – спросила Джессика. Ей не терпелось узнать подробности, а Эван вдруг замолчал.
   – В первый же день, на пляже, я догадался, что полюблю ее. – Он заговорил так тихо, что ей приходилось напрягаться, чтобы услышать. – Я не очень-то понимал, что такое любовь, но, когда она пришла, понял сразу.
   – Я знаю, что ты имеешь в виду, – прошептала Джессика. То же самое у нее произошло с Дамианом.
   – После знакомства с ее семьей я решил жениться на ней, мне захотелось, чтобы у нас тоже было пятеро или шестеро ребятишек. Захотелось иметь такой же дом, полный любви и веселья. Это настоящее счастье.
   – Похоже, она и впрямь удивительная девушка, – тихо произнесла Джессика.
   – Удивительная, – нежно прошептал Эван. – Недаром же мне захотелось на ней жениться.
   – Ты сделал ей предложение, да?
   Он как-то странно улыбнулся, в этой улыбке мешались радость и боль.
   – Да. И сразу же познакомил ее с моими родителями. Мэри Джо была напугана нашей роскошью, оно и понятно: после скромной обстановки попасть в богатую усадьбу! Родители не очень одобряли мой выбор, но, как только узнали Мэри Джо поближе, тут же изменили свое мнение.
   – Мне кажется, я не слышала о помолвке.
   – На помолвку я хотел ей подарить бриллиант, но Мэри Джо предпочла кольцо с жемчугом. Она как раз закончила колледж и получила диплом преподавателя. Официальное объявление о помолвке мы отложили до их семейного юбилея: в октябре ее родители праздновали сорокалетие своей свадьбы. Мне, конечно, не хотелось откладывать помолвку, – признался Эван, – но я согласился, потому что... потому что желание Мэри Джо было для меня законом. – Он остановился и перевел дыхание, на мгновение задержав его, как будто ему было страшно продолжать. – Уже в начале октября я заподозрил что-то неладное: она постоянно находила предлоги для того, чтобы не встречаться со мной. Сначала я всему верил – я и сам был очень занят – и, хотя сильно скучал по ней, все же не настаивал, понимал, сколько у нее хлопот в школе и дома. Пару раз я заявлялся к ее родителям. Они встречали меня очень радушно, ее мать сразу принималась доказывать, что я умираю с голоду, и оставляла меня ужинать. – Он улыбнулся.
   – Кажется, они чудесные люди.
   Джессика не была уверена, что Эван ее услышал.
   – Когда Мэри Джо прислала мое кольцо обратно, я был потрясен. Всякие в моей жизни случались сюрпризы, и приятные, и неприятные, но тут я вправду был потрясен до глубины души.
   Джессика даже обиделась на Мэри Джо за то, что у той не хватило мужества встретиться с Эваном лицом к лицу. Если она хотела разорвать помолвку, пусть даже неофициальную, то ей по меньшей мере следовало бы проявить уважение и сказать ему об этом лично. Отправить кольцо по почте! Вульгарно и трусливо!
   – Я тут же, – рассказывал Эван, – ринулся к ней домой совершенно разъяренный.
   – У тебя были все причины для ярости.
   Он покачал головой.
   – Были, конечно, но лучше бы я слегка поостыл. Я так жалею, что не сдержался.
   Не бывает любви без сожалений, подумала Джессика. Ей самой приходится о многом жалеть в последнее время.
   – Когда я встретился с Мэри Джо, она объявила мне, что любит другого, – продолжал Эван. – Сначала я ей не поверил. У меня просто в голове не укладывалось, что такая честная и прямодушная девушка может встречаться за моей спиной с другим мужчиной. Это совсем, совсем на нее не похоже! – Его голос упал до еле слышного шепота. – Тем не менее другой появился, кажется, он из ее же школы, тоже учитель. Должно быть, она очень терзалась из-за того, что обручена со мной, а любит другого. Вероломство вовсе не в ее характере.
   Джессика опустила глаза, в страхе, что он прочитает ее мысли. Она хоть и не обручена с Эваном, но все же встречается с ним, а любит Дамиана. Во время рассказа Эвана Джессика мысленно бросала в коварную Мэри Джо камни, а сама ничуть не лучше ее.
   – Ты ее увидел сегодня на матче? – мягко спросила Джессика.
   Эван кивнул.
   – Да, и не одну. Видимо, она была со своим новым другом.
   В глазах его снова появилась боль, и Джессика едва не расплакалась. Из-за Эвана, конечно, но и из-за себя тоже. Славная из них получилась парочка, подумала она, двое бедолаг, пришибленных несчастной любовью.
   – Мэри Джо – удивительная! – прошептал Эван. – Счастлив тот, кто на ней женится. – Он снова замолчал, на лице опять появилась та же странная улыбка – смесь радости и боли. – Она станет замечательной женой и матерью.
   – Как ты великодушен! Столько выстрадать из-за женщины и быть о ней такого высокого мнения!
   – Это не мнение, Джессика, а чистая правда. После нашего разрыва я понял, что во многом сам виноват – слишком избаловался. Мэри Джо оказалась первой женщиной, порвавшей со мной отношения. – Он улыбнулся при этих словах, словно признавая, что наказан за дело. – Нельзя быть таким самоуверенным.
   – Все мы этим грешны, – утешила его Джессика.
   Он обратил на нее опечаленный взгляд.
   – Я испортил нам весь вечер, не так ли?
   – Нет, – заверила она его вполне искренне.
   Она поняла, как глубоко любил Эван эту женщину, сочувствовала ему от всей души.
   Теперь, после его рассказа, Джессика более, чем когда-либо, не хотела, чтобы эта история повторилась. Нельзя больше обманывать Эвана, позволяя ему надеяться, что их отношения способны вырасти в нечто серьезное.
 
   Прошла неделя. Джессика встречалась с Эваном часто, и каждый раз он рассказывал ей о Мэри Джо. Она очень скоро догадалась, что он приглашал ее на ужин или в кино лишь для того, чтобы поговорить. Каждое свидание заканчивалось кофе и долгой беседой по душам. Казалось, внутри у него открылся какой-то шлюз, и долго сдерживаемые эмоции хлынули наружу.
   Они оставались друзьями, и Джессика была этим очень довольна, а их задушевные разговоры ей даже нравились.
   – А ты кого-нибудь любила, Джессика? – неожиданно спросил он ее однажды вечером.
   – Пожалуй... да, любила, – ответила она и тут же спохватилась. – Но вовсе не того, о ком ты думаешь.
   – То есть?
   – То есть не тебя, так что не воображай.
   Лишь мгновение спустя она поняла, как оскорбительно прозвучали ее слова, и принялась извиняться.
   Эван заливался веселым смехом.
   Ночь была чудной. Звезды, похожие на россыпи блесток, мерцали так низко, будто ими украсили верхушки деревьев.
   – Ведь сразу понимаешь, когда любовь настоящая, верно? – через несколько минут спросил он.
   – О да, – выдохнула она.
   – А твой таинственный незнакомец любит тебя?
   – Я... я не знаю. Может быть. – По правде говоря, надежд на это оставалось все меньше.
   Ибо Дамиан продолжал ее избегать. Поговорить с ним ей так и не удалось. Он появлялся в офисе ровно в восемь утра и в пять уходил – видимо, помогать отцу в его предвыборных хлопотах. Увидеться с ним можно было лишь в служебное время, но при его загруженности легче было увидеться с папой римским. Джессика просто понять не могла, как можно за один рабочий день принять столько посетителей – в его кабинете постоянно кто-нибудь торчал.
   Джессика теряла терпение. И вдруг, в тот самый момент, когда она готова была совсем отчаяться, свершилось чудо. Они встретились, совершенно случайно, там, где она его никак не ожидала встретить, – в его родном доме.
   От матери Джессики Эван выведал, что она играла в колледже в теннис; эта новость его весьма заинтриговала, и он тут же предложил ей сразиться. Она не прочь была провести субботний вечер за теннисом, а поскольку Эван не был записан в местном клубе, играть они поехали в усадьбу Драйденов.
   После часовой схватки Эван разбил ее наголову. Она и не надеялась его обыграть, но все же хотела произвести впечатление, и так старалась, что повредила колено. Ничего серьезного, но по настоянию Эвана они игру прекратили.
   Перекидываясь шуточками и совершенно позабыв про ее травму, они направлялись к дому, как вдруг увидели мать Эвана, безуспешно пытающуюся завести свою машину. Срочно надо было попасть в штаб-квартиру избирательной кампании, и она страшно нервничала из-за опоздания.
   – Не о чем беспокоиться, мама, – сказал Эван, нежно поцеловав ее в щеку. – Я тебя отвезу.
   – Глупости, – запротестовала Лоис, взглянув в сторону двухместной спортивной машины Эвана.
   – Ты же говорила, что отпустила Ричмонда отдохнуть? – сказал Эван, открывая дверцу. – Никаких возражений, мамочка.
   – Но как же Джессика?
   – Я прекрасно сама себя развлеку, – заверила ее Джессика. Она постояла в воротах, глядя вслед исчезающей машине, а затем не спеша отправилась в дом, на ходу отирая пот. Прошла на кухню, отыскала в холодильнике газированную воду и налила себе в бокал.
   Напевая под нос мелодию из популярного фильма, она расхаживала по кухне, как вдруг дверь широко распахнулась.
   – Мама, ради Бога, что ты здесь делаешь?! Тебя ведь ждут в... – Дамиан запнулся, увидев ее. – Джессика? – произнес он, не сумев скрыть изумления.
   – У твоей мамы забарахлила машина, и Эван повез ее в штаб-квартиру кампании, пояснила она. Лицо ее раскраснелось от игры, волосы падали на лоб влажными прядями.
   – Значит, Эван ее отвез. – Дамиан поспешил ретироваться. – Пойду взгляну, что случилось с машиной.
   – Дамиан... – Она окликнула его, лихорадочно соображая, как бы его задержать. И тут ее осенило: изобразить калеку. Идея Кэти вовсе не так плоха, тем более что она и вправду малость изувечена.
   Сконцентрировав силу своей мысли на правой ноге, она неуклюже заковыляла к нему. Он тотчас заметил ее хромоту и встревожился так сильно, что Джессика даже устыдилась своего обмана. Ладно, он простит ее, когда узнает правду.
   – Ты повредила ногу! – вскричал он, поспешно возвращаясь. Дверь кухни качнулась вслед за ним.
   – Пустяки, – прошептала она.
   – Сядь, – приказал он отнюдь не ласково. – Эван знает?
   – Да, но ушиб ведь совсем легкий, – пробормотала она. Он пододвинул стул и усадил ее. Прикосновение его рук было нежным, но уверенным. Она закрыла глаза. Господи, как ей его не хватало! Она столько дней ждала этой возможности побыть наедине с Дамианом – и сейчас не собиралась ее упустить. – Нам нужно поговорить, – сказала она. – Послушай, я...
   – Поговорим потом, сперва я осмотрю твое колено. Черт побери, куда смотрит Эван? Даже не перевязал!
   – Дамиан, пожалуйста, выслушай меня.
   – Позже. – Он накладывал в пакет лед.
   Она разозлилась и вскочила со стула.
   – Ничего страшного с моим коленом не случится! Подумаешь, ушиб! Нашел, о чем волноваться!
   – Все же лучше показаться врачу, – настаивал он, снова усаживая ее. Уложив ее ногу на стул, он пытался пристроить пакет со льдом на колено.
   – Мне нужно поговорить с тобой, Дамиан! – повторила она и, опасаясь, что он ее прервет, выпалила залпом: – Я не люблю Эвана, он не любит меня, мы друзья, он любит Мэри Джо, а я люблю...
   – Не убирай этот пакет хотя бы минут двадцать, поняла?
   Джессика в ярости вскочила на ноги и зашвырнула пакет в раковину.
   – Нет, ты меня выслушаешь, Дамиан, или я умру на месте! Ишь, какой заботливый! Да я нарочно захромала, чтобы задержать тебя. Иначе к тебе и подступиться невозможно.
   – Так ты повредила колено или нет? – рявкнул он.
   – Повредила немного, но это ерунда. Я хочу поговорить о нас двоих. О тебе и обо мне.
   – Джессика, – произнес он с плохо скрытым раздражением. – Ты же встречаешься с моим братом.
   – Мы с твоим братом друзья– и не больше. Сколько раз тебе повторять?
   – От дружбы такого не бывает, – горячо возразил Дамиан. – Эван прямо воскрес, стал почти таким, как прежде. Здорово ты на него действуешь, Джессика. Спасибо.
   – Может, я на него и действую, только вовсе не так, как ты полагаешь.
   – При чем тут я? – сердито поинтересовался Дамиан. – Ты встречаешься с моим братом, и точка. Поняла?
   – Нет! – выкрикнула она. – Не поняла!
   – Так надо, Джессика.
   – Но почему?! – Горькие слезы затуманили ей глаза.
   Он молчал, как ей показалось, невыносимо долго.
   – Так надо – и все.
   – Это... тебе так надо? – У нее стиснуло горло, она до боли сжала пальцы в кулаки.
   – Да, – ответил он через мгновение – самое длинное мгновение в ее жизни. – Мне так надо.
   Джессика отвернулась, благодаря небеса за то, что не успела объявить ему о своей вечной любви. Хватит с нее и этого унижения.
   – Джессика! – Ее имя прозвучало мольбой.
   Джессика лишь опустила голову, зная, что он сейчас исчезнет, как всегда. Но он не исчез, а, напротив, обвил ее руками и развернул к себе. Он обнял ее так, будто не в силах был удержаться от прикосновения, будто, не почувствовав ее, он сойдет с ума. А потом прильнул губами к ее рту.
   Его поцелуй был жадным и долгим, совсем не таким, как предыдущие. Джессика приникла к нему, забыв обо всем на свете, отдаваясь несказанной радости быть в его объятиях. Желание захватило обоих. Джессика ласкала его лицо пальцами. Он, слегка пригнув ее голову, покрывал бесчисленными поцелуями ее шею, плечи.
   – Хватит, – простонал он, рывком поднимая голову. Но она не отпускала его, обнимала за шею, прижималась лицом к его груди. – Джессика, пожалуйста. – Когда он оторвал ее от себя, она заметила, что он дрожит так же сильно, как и она. Стиснув ее руки, он опустил голову.