Мелан Вероника. Assassin

   – Слишком яркий… - Прошептала она тихо.
   – Терпи.
   Быстрым точным движением мужчина разорвал горловину платья. Ткань с треском разошлась в стороны. Оторвав большой кусок рукава, мужчина полностью обнажил плечо.
   Его взгляду открылся темно бордовый кровоподтек, расплывшийся по руке и шее. В одном месте кожа сильно опухла. Именно сюда ударил острый край камня. Осторожно ощупывая кожу, мужчина нахмурился и произнес:
   – Сейчас расслабься. Полностью.
   Дождавшись, когда девушка закрыла глаза, и дыхание ее выровнялось, он положил ладонь на поврежденное место и замер.
   В его мозгу мгновенно возникла картина строения ее плеча. Ладонь потеплела. Взгляд серо-голубых глаз пристально смотрел в несуществующую точку, в голове развернулась схема участка повреждений.
   Медленно сканируя поверхность изображения, мужчина вычислял детали.
   Верхние ткани над ключицей сильно повреждены ударом. Трапеция надорвана. Связки и сухожилия шеи целы… Он немного переместил ладонь и внимательно всмотрелся в более глубокие слои.
   Кость в порядке. Трещин нет.
   Это именно то, что он хотел знать.
   Закончив осмотр, мужчина осторожно убрал руку с плеча и поднялся с кровати. Теперь у него была вся нужная информация.
   Оказывается, понадобится даже меньше, чем он предполагал. В первую очередь хороший сон, организм сначала должен отойти от болевого шока, и несколько процедур с втиранием «феронина», который ускорит заживление.
   Несколько дней, и она будет полностью здорова.
   Я проснулась от ноющей боли в шее.
   Какое-то время я пыталась снова погрузиться в сон, но безуспешно. Остатки его растворились в тумане, в голову одна за другой вползали отрывочные мысли.
   Я смутно помнила, как прогремел взрыв. Затем все смешалось в поток сменяющих друг друга изображений: люди, крики, паника, обваливающийся потолок, колонна, человек в черном…
   Вдруг в голове все разом встало на свои места.
   Ну конечно! Я должна была погибнуть под останками колонны, но мужчина успел подхватить меня на руки. Я отчетливо запомнила, как мое лицо прижалось к темной майке, источающей знакомый аромат.
   Неужели это правда? Он спас меня… Спас.
   Какая-то часть мозга все еще отказывалась в это поверить. Перед глазами продолжало стоять его лицо. Темный зал, звуки музыки, чьи-то силуэты, холодный взгляд…
   «- Он не хотел, чтобы я подходила» - от этой мысли внезапно вернулась горечь.
   Тогда почему он сделал это? Почему вернулся?
   «- Может быть, он передумал?» - от вновь вспыхнувшей надежды на душе стало еще тяжелее «- Не смей! Не смей надеяться, что ты стала ему хоть сколько-нибудь нужна!»
   Эта мысль окончательно испортила настроение. Сна больше не было, жестокая реальность холодно прогнала остатки неги, и мне не оставалось ничего другого, как открыть глаза.
   Оказалось, что в комнате кроме меня никого нет.
   Лампа над кроватью тускло освещала незнакомую обстановку. Осторожно приподнявшись на подушке, я уперлась взглядом в шкаф с цифровым табло. Новые воспоминания начали наслаиваться одно на другое словно коржи кремового торта.
   Я уже видела этот шкаф! И видела эту лампу над кроватью…
   Точно!
   Он был здесь со мной, вытирался полотенцем, доставал какие-то вещи из шкафа, затем сидел рядом и держал руку на плече. Плечо! Я резко протянула руку и коснулась разорванного платья. Воротник болтался на нескольких ниточках, один рукав вообще отсутствовал.
   Так и есть. Значит, мне все это не приснилось.
   Морщась от боли и сетуя на непоследовательность воспоминаний, я неожиданно задалась вопросом «- А где же он сам?»
   Осторожно встав с кровати, я решила поискать хозяина дома. Придерживая воротник, который все время норовил сползти вниз и открыть любому желающему больше, чем мне бы хотелось показывать, я подошла сначала к столу, затем повернулась и оглядела шкаф. Монитор на столе был выключен, значит, время на нем узнать не получится, встроенный в шкаф циферблат показывал странные значения. Что-то типа «Alm0,+2» и рядом мигала стрелка вниз.
   Что это такое? Температура? Химический состав хранящихся внутри жидкостей? Фу, глупость какая в голову лезет…
   «- Сколько же сейчас время?» - я нахмуренно искала глазами часы «- Как вообще это определить? Взрыв произошел около девяти вечера, затем я потеряла сознание. Позже просыпалась на этой кровати, но снова уснула»
   Отыскав глазами окно, я тут же направилась к нему. Прижавшись лбом к холодному стеклу, я стала вглядываться в предметы. Так как темнота позволяла увидеть немногое, я усиленно напрягала зрение в надежде разглядеть хоть что-нибудь.
   Слева вроде бы крыша. Очень низкая. Наверное, это гараж… Рядом с крышей растут кусты, дальше железная витиеватая изгородь. И дорога в конце улицы.
   «- Мдааа, не очень полезная информация. А что справа?»
   Я повернула голову, но взгляд почти сразу уткнулся в крыло трехэтажного дома. Окна в этой части здания не горели.
   Я оторвалась от стекла.
   Опираясь на полученную информацию можно было сделать следующие выводы - я нахожусь на втором этаже и за окном глубокая ночь. Что ж… Не густо. Придется выйти из комнаты и поискать моего спасителя. Только он может ответить на интересующие меня вопросы.
   Осторожно приоткрыв дверь, я выскользнула в полутемный коридор.
   Заглянув в первую дверь налево, я обнаружила ванную комнату. За ней располагалось еще несколько дверей, но все они оказались заперты. Конец коридора упирался в просторную комнату с высокими окнами - гостиная.
   Посреди гостиной находился огромный мягкий диван, стеклянный стол, несколько кресел. Ближе к стене матово отсвечивал темный экран плазменного телевизора. Тяжелые бархатные драпировки скрывали большую часть окон.
   Осторожно пробираясь сквозь темную комнату, я старалась не задевать стоявшие на полу предметы. Очутившись возле окна, я отодвинула мягкую ткань занавески и снова выглянула на улицу.
   Темно. На высоких деревьях, утопая в ночном небе, неспешно колыхалась листва. Внизу проходила дорожка, которая через тридцать метров упиралась в ту же витиеватую ограду. Заметив в углу комнаты еще одну дверь, я поспешила обратно.
   За дверью начиналась лестница на третий этаж. Ступая по мягким ступеням, покрытым бордовым ворсистым ковром, я подумала:
   «- Сколько же здесь комнат? Десять? Двадцать?»
   Судя по тому, насколько большое здание я видела из окна, никак не меньше тридцати. Это же почти дворец!
   «- Только вместо позолоты техника в стиле Hi-Tech»
   Лестница привела меня к еще одним дверям орехового цвета. Медленно распахнув их, я вошла в просторный зал. Здесь, в отличие от остального помещения, горел свет. Продолговатый плафон стеклянной лампы мягко рассеивал беловато желтый свет, не настолько яркий, чтобы раздражать глаз, но и не особенно тусклый, позволяя хорошо рассмотреть обстановку.
   На полу лежал мягкий белый ковер, который заканчивался у самых стен. Ворс его был настолько длинным, что мои босые ноги сразу утонули по щиколотку. В центре комнаты стояла светло бежевая софа, несколько белых и желтых подушек беспорядочно валялись рядом. Высокий светильник на длинной золотой ножке изящно возвышался справа над полированным деревянным столом, все того же, бежевого оттенка.
   «- Как красиво все подобрано…» - восхищенно отметила я. Рисунок на деревянном столе состоял из треугольных узоров, несколько таких же я заметила на подушках и кремовых шторах.
   Комната заканчивалась высокими стеклянными дверями, ведущими на балкон.
   На балконе стоял человек.
   Рубашки на нем снова не было. Мощная обнаженная спина демонстрировала сильные мускулы, широкие плечи немного согнуты. Он упирался в перила, наблюдая за темной улицей.
   Испытывая легкое смущение, я подошла к дверям и ступила на теплый пол балкона.
   Не решаясь нарушить тишину первой, я молча смотрела на его темный силуэт, лишь немного подсвеченный лунным светом.
   Через несколько секунд он, не оборачиваясь, спросил:
   – Выспалась?
   – Да. Спасибо.
   Мужчина медленно развернулся. Теперь спина его упиралась в перила, локти лениво легли на поручень. В его руках я увидела стакан с коньяком. Он спокойно рассматривал меня, не произнося ни слова. Взгляд его показался мне несколько странным.
   – Сколько сейчас времени? - спросила я, - Я не нашла в доме ни одних часов.
   – А мы торопимся?
   Этот слегка насмешливый тон удивил и смутил меня одновременно.
   – Я просто не знаю, сколько я спала.
   – Около четырех часов. Сейчас два часа ночи. - Ответил он, покосившись на блестевшие на руке часы.
   – Ааа… - протянула я и снова замолчала.
   Мужчина продолжал неторопливо рассматривать меня.
   – Что произошло там, в «Сэнди-Паласе»?
   Он помолчал. Сделал глоток коньяка и только после этого ответил:
   – Взрыв. Кто-то взорвал его.
   – Но кто это сделал? И зачем? Теперь там все разрушено, столько людей погибло…
   – Я пока не знаю. - Он снова помолчал и через некоторое время добавил. - Но выясню это.
   То, что он вообще отвечал на мои вопросы, наводило на мысль, что он выпил. Стакан в его руке был почти пуст, но глаза мутными не выглядели. Да и движения не потеряли прежней четкости. Может быть, сегодня у него более «разговорное» настроение? Я с сомнением вгляделась в его лицо.
   Какой же он все-таки красивый. И я, наконец, могу постоять с ним рядом, поговорить. Я пыталась сдержать растущую радость, но она продолжала расползаться внутри, игнорируя мои усилия.
   – Тебе нужно спать. - Произнес он.
   – Да, я знаю… Но я выспалась и теперь не хочу.
   – Так твое плечо быстрее заживет.
   – Да, да…, - согласилась я, но спать все равно не хотелось. - А что это за шкаф у тебя в комнате? На котором еще странный циферблат. Я поначалу думала, что это часы, а пригляделась…
   – Долго объяснять.
   – Но ты же сам сказал, что мы не торопимся… - Я пожалела почти сразу, как только произнесла эти слова. Его взгляд скользнул по моей руке, придерживающей воротник платья, губы слегка изогнулись в усмешке. Я резко посмотрела вниз и поправила оторванный лоскут ткани, чтобы он прикрывал как можно больше.
   – Не торопимся. Это правда. Тем более что ты все равно не сможешь выйти отсюда, пока я не решу, что тебе пора.
   Он медленно поднял стакан и, глядя на меня, сделал очередной глоток.
   От изумления я приросла к полу.
   Начиная волноваться все больше, я непроизвольно отметила, как гулко и часто забилось сердце. Черт бы его побрал… В голове лихорадочно заметались мысли.
   Что же все-таки происходит? Может быть, он действительно выпил больше, чем я предполагала? И почему я не могу выйти из дома? Он запер все двери? Или у него какая-то хитрая система обнаружения врагов на личной территории? Хотя это была совершенно несуразная мысль, я все же подумала, что с него станется. С таким-то характером.
   Узнать, что я в какой-то мере «пленник» было неприятно. Несмотря на логичные доводы, страх начал потихоньку просачиваться внутрь.
   Наблюдая за моим лицом, он едва заметно усмехнулся.
   – Раньше ты меня не боялась.
   – А я и не боюсь. - Соврала я.
   – Да? - он снова усмехнулся.
   Я почти физически почувствовала, как его взгляд медленно заскользил по моей груди. Мне казалось, что он раздевает меня, не снимая платья. Дружеская атмосфера растворилась без следа, теперь я стояла перед ним, стараясь не шелохнуться, чтобы не спровоцировать на дальнейшие действия. Передо мной находился не друг, нет. Передо мной стоял могучий хищник, готовый к прыжку. И это заставляло меня чувствовать себя маленьким зверьком, на которого из темноты смотрят ленивые глаза.
   Увидев, как он медленно ставит стакан на поручень балкона и делает шаг ко мне, я подалась назад и пролепетала:
   – Что ты делаешь?
   – Девочка, это простое движение называется «переставлять ноги». Я думаю, оно тебе знакомо. - Его ответ прозвучал одновременно насмешливо и мягко, как будто он успокаивал перепуганное дитя.
   – Но ты «переставляешь» их, - я ткнула пальцем в его ноги, - в направлении меня!
   – Да, потому что ты - предмет, который больше всего привлекает меня в этой комнате.
   Я и не заметила, как мы снова оказались в помещении. Осторожно отступая назад, я, не отрываясь, продолжала смотреть ему в глаза.
   В его намерениях не возникало никаких сомнений. Он собирается сделать то, чему я не смогу противостоять. Во рту уже пересохло, по моему телу медленно разливалось предательское тепло.
   – Но я… Я не могу… - Попыталась бессвязно возразить я.
   – Физически с тобой все в порядке. Я это знаю. - Мягко ответил он.
   – Я… Я не хочу!
   Его брови слегка приподнялись вверх.
   – Проверим?
   Чувствуя, что мои доводы стремительно заканчиваются, а щеки начинают пылать все сильнее, я пыталась найти хоть что-нибудь, что может заставить его остановиться. С каждой минутой я все отчетливее чувствовала его власть надо мной.
   Даже хуже. Он меня пугал.
   – Но ты пьян!
   Он усмехнулся.
   – Не настолько, чтобы не суметь доставить наслаждение женщине, которую я желаю.
   Делая очередной шаг назад, я уперлась спиной в стену.
   Боже! Мы прошли через всю комнату! Дальше отступать некуда… Она закончилась.
   Он замер в нескольких сантиметрах от моего лица, спокойно и лениво глядя в глаза. Еще секунда и он дотронется. А это означает, что я мгновенно потеряю волю. Запылаю как факел. По моему телу раз за разом прокатывались волны дрожи, а щеки горели огнем. Много ли нужно сделать, чтобы я окончательно потеряла разум?
   В его дыхании едва заметно чувствовался запах спиртного, но он не отталкивал. Скорее наоборот. Смешиваясь с ароматом его парфюма, он действовал на меня невероятно возбуждающе.
   Я попыталась использовать последний аргумент, который хоть как-то мог повлиять на ситуацию:
   – У меня болит плечо… - жалобно прошептала я.
   В его взгляде я прочитала столько нежности, что растерялась. Он поднял руку и медленно, едва касаясь кожи, провел пальцами по моей щеке.
   – Я не сделаю тебе больно, девочка, - его дыхание обожгло раскаленную кожу. Хриплый голос ласкал, словно звуки музыки, - И я никому не дам сделать этого.
   Эта фраза сломила остатки моего сопротивления, и я прошептала:
   – Я верю тебе…
   Будто сдерживая себя, он немного опустил голову и посмотрел на меня долгим глубоким взглядом. Ноздри расширены, напряженные челюсти сжаты… В этот момент он напомнил мне воина, который медленно наслаждается победой, неторопливо любуясь завоеванной добычей. Его взгляд как будто проверял мои слова, убеждаясь, что я сдалась окончательно, по своей воле, преклонив колени перед сильнейшим.
   Почувствовав, что у меня подгибаются ноги, столь велика была исходящая от него сила, я медленно опустила взгляд, признавая полную власть стоящего передо мной мужчины.
   Приподняв мое лицо, он едва ощутимо прикоснулся своими губами к моим. Затем его палец, лаская, прошелся по подбородку, слегка надавил, заставляя мой рот приоткрыться, и он поцеловал меня вновь, но уже более страстно, горячо.
   Мысли в моей голове исчезли. Растворились в горячем тумане нахлынувших ощущений.
   Как же я соскучилась по его губам, рукам, сильному телу. Я неосознанно прижималась к нему, словно ища поддержки, одобрения, защиты… Мне хотелось, чтобы он никогда не отрывался от меня, укрыл своей нежностью и заботой, заслонил от всех бед, заставил забыть обо всем.
   Я гладила мощную шею и плечи, ласкала пальцами затылок, терлась о жесткую щетину. Его запах сводил меня с ума, губы подчиняли мою волю… Страсть, подобно лесному пожару, разгоралась внутри.
   Через некоторое время он, словно нехотя оторвался от моих губ и, наклонив голову, медленно потерся о лицо щекой.
   Я плавилась словно воск. Мечтала о нем, страдала, едва не плакала от его нежности.
   – Там, в «Сэнди-Паласе»…, прошептала я, - ты не хотел, чтобы я подходила…
   – Не стоит об этом… - Его губы почти касались моего уха. Он гладил мой затылок, нежно перебирая волосы.
   – Почему? - Я не могла не спросить.
   Он молчал, продолжая гладить меня.
   – Но потом ты вернулся…
   – Не говори ничего. -…ты вернулся за мной. Почему?
   – Плохой вопрос. - Он чуть сильнее сжал мой затылок. Дыхание его было тяжелым. Мощная грудь вздымалась и опускалась.
   – Что толкнуло тебя на это?
   – Плохой вопрос… Я предупредил.
   Но я уже не могла остановиться:
   – Я стала тебе небезразлична?
   Он резко приподнял мое лицо за подбородок. На мгновенье его взгляд снова стал жестким:
   – Вопросы здесь могу задавать только я. Тебе понятно?
   Тон его был ровным, но мне все равно стало не по себе. Я судорожно кивнула.
   – Молодец.
   Он снова смягчился, заставив меня облегченно вздохнуть. На какой-то момент я запаниковала, что он решит наказать меня за эти вопросы холодностью или безразличием. А этого мне было не пережить. Пусть лучше он молчит. Пусть у меня есть только интуиция и смутные догадки.
   Лишь бы он не отталкивал от себя. Позволял хоть изредка прикасаться, быть рядом.
   Мне этого достаточно.
   Погладив его по щеке, я тихо спросила:
   – А у тебя есть вопросы?
   Несколько секунд он, прищурившись, смотрел на меня. Затем, хищно усмехнувшись, прошептал:
   – Есть… Взять тебя прямо здесь или сначала донести до кровати?
   Спустя два часа, мужчина снова вышел на балкон.
   Горизонт на востоке едва заметно посветлел, окрашиваясь в розоватые оттенки. Не пройдет и часа, как рассвет окончательно прогонит тьму, смоет монотонную серость с машин и деревьев, раскрасит улицы и дома в яркие сочные цвета. Горстка облаков, словно компания подружек, по неосторожности заговорившихся до утра, еще висела вдалеке на западе, но скоро и они исчезнут. День будет солнечным. По крайней мере, так предсказывала метеослужба Канна.
   Мужчина достал одну сигарету из пачки, что на всякий случай всегда хранилась в нижнем ящике стола в гостиной и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Курил он нечасто, в последний раз около полугода назад. Оттого пачка до сих пор оставалась полной, не хватало лишь нескольких штук.
   Но сегодня было иначе. Сегодня отчаянно хотелось курить.
   Оранжевое пламя, на мгновенье высветившее его красивое лицо, тут же погасло. Сделав одну затяжку, он выпустил облако белого клубящегося дыма в предрассветный воздух и силуэт его застыл, словно каменное изваяние, похожий не то на воина, не то на мыслителя.
   Было в его позе что-то от царя, глубоко задумавшегося о судьбе своего народа. Лицо спокойно, но глаза подернуты дымкой. Читалась в них воля и уверенность, решимость и сила. Лишь изредка мелькало в них иное выражение - чувство муки и глубокой печали, что рождало знание, доступное лишь ему одному.
   Вдалеке прокричала птица.
   Словно очнувшись от сна, мужчина поднял голову и посмотрел на дорожку, ведущую от дверей к ограде. Затем перевел взгляд на истлевшую в руке сигарету и выбросил ее прочь.
   Он захотел поскорее вернуться назад, в спальню, где мирно спала та, кто теперь так часто занимал его мысли.
   Слишком часто…
   Луч солнца ласково пригрелся на моей щеке, постепенно переползая выше, щекотал маленькими пальчиками веки и ресницы, будто приговаривая «Вставай! Вставай! Уже совсем светло!»
   За окном весело щебетали птицы. Уличный шум и гам просачивался сквозь приоткрытую форточку, говоря о том, что город давно проснулся, и вокруг кипела жизнь.
   Я приподняла веки и, повернув голову, тут же встретилась с серо-голубыми глазами. Остатки сна мгновенно испарились.
   От удивления я даже забыла о том, что нужно хотя бы изредка делать вдохи и выдохи. Нет, меня удивило не то, что мужчина, несмотря на позднее утро, все еще лежит со мной рядом, обнимая за талию - меня удивило то, что он улыбается!
   Пусть даже это была не та широкая улыбка, которая появлялась на лицах большинства моих знакомых, но и «усмешкой», что изредка кривила красивые губы, это уже не нельзя было назвать.
   Я едва не лопалась от нахлынувшего счастья. И сколько я ни старалась спрятать охватившие меня эмоции, все равно мое лицо расплылось в ответной улыбке, словно морда кота, перед носом которого положили огромную, размером с него самого, сосиску.
   – Доброе утро. - Прошептала я.
   – Доброе. Я ждал, когда ты проснешься.
   – Да? - я грелась теплом его глаз, словно лучами долгожданного солнца. - Наверное, я долго спала. Уже полдень? - смутившись оттого, что так долго валяюсь, я попыталась приподняться, но он его рука придержала меня.
   – Не торопись. Мой повар, увидев на пороге женскую обувь, вдохновился и решил приготовить грандиозный завтрак. У нас есть еще минут десять.
   – Хорошо.
   Решив, что даже десять минут - это подарок судьбы, я не устояла перед искушением и прижалась к его широкой обнаженной груди. Вдыхая до боли знакомый запах, я положила голову на плечо и закрыла глаза. Спустя несколько секунд, я почувствовала, как его рука медленно гладит мои волосы.
   Слушая размеренные удары его сердца, я словно проваливалась в сладкую негу умиротворения и покоя. Аромат его кожи дразнил и успокаивал одновременно. Мне хотелось вдыхать его бесконечно. Если бы это было в моей власти, я бы вообще отменила завтрак и лежала, прижавшись к нему бесконечно.
   От ощущения внутренней близости, которой между нами раньше не было, у меня начинало щемить сердце.
   Не думая, зачем я это делаю, я прошептала:
   – Меня зовут Эллион… Или Элли…
   На мгновенье его пальцы замерли, перестав поглаживать мои волосы.
   Я зажмурила глаза, пытаясь понять, насколько сглупила, заводя этот разговор. Ведь представляясь первой, я толкала его на ответный шаг, которого он мог не желать. Но добавлять «Можешь не отвечать, я не обижусь» было еще глупее. Коря себя за вырвавшиеся слова, я непроизвольно вспомнила его фразу, сказанную мне на берегу океана «Ты подвержена следовать необдуманным решения. Это плохо».
   Окончательно смутившись, я внутренне сжалась в комок. И хотя его пальцы продолжали поглаживать мою голову, мне захотелось встать с постели и скрыться где-нибудь в ванной, чтобы привести эмоции в порядок.
   Понимая, что все равно не смогу оторваться от него по своей воле, я продолжала лежать с закрытыми глазами.
   Спустя несколько секунд я услышала его голос.
   – Мое имя Рен. Рен Декстер.
   От изумления мои глаза широко распахнулись, а тело застыло. Мгновеньем позже я едва не задохнулась от нахлынувших эмоций. Резко подняв голову, я посмотрела ему в глаза.
   – Рен… - прошептала я.
   Мне показалось, что его лицо напряжено. Взгляд серо-голубых глаз был необычайно серьезен.
   Вместо слов, он медленно провел пальцем по моим губам.
   Затем, едва качнув головой, он будто стряхнул внутреннее напряжение - лицо снова стало расслабленным, а взгляд спокойным.
   Осторожно поправив упавшую на мое лицо прядь волос, он едва заметно улыбнулся и спросил:
   – Ну что? Пойдем завтракать?
   Спустившись в столовую, которая находилась на первом этажа, мы подошли к длинному столу. Если не считать белоснежной скатерти, то он был совершенно пуст.
   Рен нахмурился и повернулся, собираясь что-то сказать, но в этот момент с лужайки, что располагалась сразу за высокими стеклянными дверями, долетел бодрый голос повара:
   – Прошу пожаловать сюда! - сам он появился в дверях через секунду. Невысокий полноватый с приятным круглым лицом, он имел темные вьющиеся волосы и густые черные усы, самые кончики которых слегка загибались вверх. Лицо его светилось от удовольствия. - Рен, я взял на себя смелость накрыть завтрак в саду. Вы не возражаете? Такое солнечное утро!
   – Нет, я не возражаю Антонио. Спасибо, что позаботились об этом.
   – Ну что вы Рен, это было большим удовольствием для меня порадовать вас и вашу очаровательную гостью!
   Антонио перевел на меня черные как бусины веселые глаза и слегка поклонился. Мой вид его, судя по всему, нисколько не смутил. Ввиду того, что мое вечернее платье было разорвано на груди и шее, одевать его не имело никакого смысла - это было все равно, что выходить голой, поэтому пришлось, переборов смущение, попросить Рена одолжить мне что-нибудь. Теперь я утопала в безразмерной майке голубого цвета и необъятных льняных шортах, что держались на мне исключительно благодаря тесемке на поясе. Однако это все равно было куда лучше, чем испорченное платье.
   На повара, как ни странно, мой наряд произвел положительное впечатление.
   – Вы великолепны! - он теплыми руками потряс мои ладони. - Я очень рад вас видеть! У нас так давно никто не бывал в гостях! Почему вы так редко приводите гостей, Рен? - он перевел шутливо обиженные глаза на моего спутника.
   – Антонио!… - предостерегающе произнес тот.
   – Простите, простите гайль!
   Гайль - было Виранским словом, что означало «мастер, господин». Я, наконец, поняла, почему в речи Антонио прослеживается слабый акцент, придающий необычно певучий оттенок его звучному баритону.
   «- Надо же! Настоящий виранец!» - Я восхищенно осматривала человека, стоящего передо мной. Виран находился в нескольких тысячах километров от Канна и жители его, как правило, не спешили покидать родные места. Веселые трудолюбивые люди, они свято чтили старинные обычаи и традиции, предпочитая жить у себя на родине. Увидеть их в столь отдаленном месте, как Канн, было почти невозможно. Но мне выпала редкая удача и я с восхищением рассматривала стоящего передо мной Антонио.
   – Ну что я вас задерживаю! Проходите пожалуйста в сад, располагайтесь. Я сейчас принесу горячее.