Мелихан Константин. Пасквили

Мелихан Константин
Пасквили

   КОНСТАНТИН МЕЛИХАН
   Пасквили
   
   
   * Что в стране делается! Памфлет
   * И я там был Непутевые заметки о Дании
   * Военный мир
   * Человек-никто
   * Кто как смеется
   * Переводные картинки
   * Улыбочку! Заметки фотографа
   * Страна чудес
   * Народная медицина
   * Пишите письма!
   * Но и такой, моя Россия...
   * Город Израиль
   * Из мыслей дипломата
   Что в стране делается! Памфлет
   Что в стране делается!
   Семилетний пассажир автобуса, угрожая пеналом, потребовал у водительницы изменить маршрут и отвезти его в деревню к бабушке.
   Житель Урюпинска во время просмотра в местном кинотеатре американского фильма залез за экран и попросил политического убежища.
   Работники мясокомбината в знак протеста против ревизии объявили трехминутную голодовку. Один не выдержал и скончался.
   Вся страна теперь с утра до вечера занимается капитализмом.
   Старушки продают книжку "Тайны секса". Хотя непонятно, какие у секса могут быть тайны, если такие книжки продаются на каждом углу.
   Дети бросаются на автомобили: "Стекла помыть?". В одной руке наш дезодорант, в другой импортный газовый баллончик, которые по эффекту ничем не отличаются. Ну, как тут отказать ребенку да еще с газовым баллончиком! "Ладно, пачкай!".
   Что в стране делается! Все куда-то пишут, что-то требуют!
   Рабочие требуют, чтобы им платили инвалютными рублями, а не инвалидными. Школьники требуют избирать учителей из числа школьников. Владельцы кооперативных туалетов требуют понизить цены на продукты питания.
   Проститутки требуют ввести им пенсии по старости с двадцати пяти лет и открыть свой орган печати, который так и будет называться - "Открытый орган". Что ж они там будут публиковать? "Людмила Стоеросова передовик. Многостаночница. Ее прокатный стан - всегда в исправности".
   Ничего не требуют только пенсионеры. Только пенсионеры у нас счастливые. Потому что наработались до безработицы, навоевались до путча, оделись, наелись и напились до свободных цен и нагулялись до СПИДа. Кстати, говорят, что СПИД родился в нашей стране, потому что у нас все делается через одно место. И здесь уже пора коснуться ценных бумаг. Я имею в виду туалетную.
   Вы заметили? - туалетной бумаги становится все меньше, а денег все больше. Может, деньги на ней и печатают? Тогда уж лучше печатать деньги отрывные в рулонах, а туалетную бумагу выпускать многоразовую.
   А то у нас все одноразовое: и мосты, и лифты, и табуретки. Многоразовые у нас только презервативы. А шприцы - многозаразовые. А обувь - вообще! Такое ощущение, что нашу обувь выпускает не легкая промышленность. А тяжелая.
   Недалеко от обуви и наше нижнее белье. Ниже не бывает. А потом удивляемся, почему наша женщина раздевается быстрей француженки! Да потому что ей стыдно показаться в этом перед мужем, не говоря уже о товарищах по работе.
   Вот государство! Все государства иностранные, а наше - странное.
   Взять эти острова японские. Отдавать или не отдавать Японии японские острова? Ну, ребята, как говорил наш шкипер, ну, отдайте японцам остров Сицилию. Тем более, что он - итальянский.
   Потом - этот бесконечный телесериал под названием "Конституционный суд". Выходит к микрофону молодая коммунистка, кстати, с прекрасной конституцией, и говорит: "Это - не я. Это - Берия". Хорошо еще - они Ленина в суд не привезли.
   А то ведь у нас как: сперва расстреливают, а потом судят.
   У нас страна крайностей. То на всех стенах матом писали, теперь по-нерусски шпарят.
   Вместо "Пирожковая" - "Пиццерия".
   Вместо пивного ларька - "Бистро".
   Вместо магазина "Товары" - "Шоп".
   Вместо "Хозтовары" - "Секс-шоп".
   Но, конечно, кое-что наше осталось. Стою около магазина - у слова "Шоп" буквы "п" не хватает. Какой-то приезжий у всех спрашивает:
   - Это "шо"? Украинский магазин? Или шо? Или где я?
   Ему говорят:
   - В "Шопе".
   Он на цены взглянул и говорит:
   - Шоп вы сдохли!
   Теперь вот новое счастье на нашу голову свалилось. Ваучер называется.
   Только у нас может быть такой аукцион:
   - Десять тысяч рублей! Кто меньше?
   - Семь тысяч!
   - Семь тысяч - раз! Семь тысяч - два!
   - Пять тысяч!
   Иду мимо метро, стоят два мужика. У одного на груди - табличка: "Куплю ваучер". У другого - "Продам ваучер".
   В конце дня иду обратно, они все стоят. Только табличками поменялись.
   В другом месте читаю объявление: "Пропал ваучер, сука. Нашедшему хорошее вознаграждение".
   В нашей стране что ни делается, все к худшему.
   Сейчас всех волнует только один вопрос: что будет дальше? Не волнуйтесь: дальше будет лучше, потому что хуже некуда!
   И я там был Непутевые заметки о Дании
   Большое видится на расстоянье...
   С. Есенин
   Я люблю ругать свое правительство и свой народ, но не люблю, когда это делает иностранец.
   Приписывается А. Пушкину
   Самая дешевая гордость - гордость национальная.
   А. Шопенгауэр
   Прелесть каждого путешествия - в возвращении.
   Ф. Нансен
   Что я знал о Дании перед поездкой?
   Знал, что есть такая страна.
   Уже - хорошо.
   Что находится она недалеко от Ленинграда.
   И что похожа на Ленинград: тоже на севере, тоже 5 миллионов и тоже много каналов.
   Туманная такая страна.
   Капли датского короля зачем-то вспомнил. Когда я был маленьким, я думал, что это - капли, которые падают с короля.
   Еще что-то такое из тумана выплыло: Снежная Королева, Дюймовочка, Русалочка...
   Это - детский датский писатель Андерсен, любимый писатель Хрущева и Фурцевой, потому что рассказывал сказки.
   Художник Херлуф Бидструп, любимый художник Хрущева и Фурцевой, потому что обличал буржуазный строй.
   Шахматист Бент Ларсен, любимый шахматист Хрущева и Фурцевой, потому что проигрывал советским шахматистам.
   Философ Серен Кьеркьегор, нелюбимый философ Хрущева и Фурцевой, потому что слишком хорошо отзывался о боге.
   Ну, и Владимир Иванович Даль, создатель толкового словаря ЖИВАГО ВЕЛИКОРУСКАГО ЯЗЫКА. Правда, Даль был датчанином лишь наполовину, а точней, полудатчанином-полунемцем-полуфранцузом. Здесь не могу сказать ничего плохого о Хрущеве и Фурцевой, потому что не знаю, приходилось ли им заглядывать в этот словарь.
   О том, что я еду в Данию, мне сообщили за 3 дня до отъезда. Я понял, что пришло время начинать учиться английскому языку, и позвонил по телефону своему знакомому профессору:
   - Можно ли изучить английский за три дня?
   - Можно, - сказал профессор. - Но для этого надо сначала изучить греческий, латинский, итальянский, испанский, португальский, немецкий и французский.
   Поскольку времени у меня было мало, я успел выучить только одну фразу: "Я говорю по-английски". Да и то - по-русски.
   Что касается других языков, то я довольно свободно говорил по-французски. Хоть и не понимал, что говорю.
   Вообще, изучение языков мне давалось всегда легко, особенно на ранней стадии, благодаря некоторым закономерностям, которые я заметил в произношении. Я заметил, что каждый язык что-то напомиает:
   Английский - жевательную резинку.
   Испанский - дуэль на рапирах.
   Французский - полоскание горла. И носа.
   Немецкий - марширующих солдат.
   Польский - жарющуюся картошку.
   Арабский - кашель.
   Китайский - мяуканье.
   Японский - сюсюканье с ребенком.
   А русский - не напоминает ничего. Свой язык - как воздух: не замечаешь, какой он, потому что только им и дышишь.
   В Дании с вами говорят на том языке, на каком вам удобней. Каждый датчанин знает несколько языков: английский, немецкий, датский и остальные скандинавские - обязательно. Некоторые знают французский. Плюс для разнообразия - итальянский или испанский. Ну, и для развлечения какой-нибудь экзотический: например, русский.
   - Вы говорите по-немецки? - спрашивают они меня по-немецки.
   - Чего? - отвечаю я.
   - По-немецки говорите? - спрашивают они по-английски.
   - Ась?
   - По-немецки могешь? - спрашивают они уже по-русски.
   - А, по-немецки! - восклицаю я на ломаном русском. - Я, я! Я учил немецкий в школе номер пятьсот пятнадцать и могу говорить по-немецки с любым, кто учил его в той же школе.
   * * *
   Перед поездкой в Данию мне велели заполнить анкету. В графе "Были ли вы за границей и, если были, то где?" я написал: "Нет", - и перечислил страны, в которых не был. То есть все страны мира.
   * * *
   За границу я поехал не для того, чтобы лучше узнать их, а для того, чтобы лучше узнать нас.
   В одном поезде со мной в Данию ехала группа ленинградских школьников. Они ехали аж на неделю, а я - только на 6 дней. Поэтому каждому школьнику обменяли по 28 рублей, а мне - только 24.
   Не удивительно, что иностранцы о нас говорят: "Русский человек - самый культурный. Всегда скажет "спасибо" вместо того, чтобы заплатить деньгами".
   Конечно, и у них есть свои проблемы. Например - где лучше провести отпуск: в Монако или на Гавайских островах? Или - что подарить жене? Потому что у нее все есть. И даже больше, чем думает муж.
   На финской границе в вагон входит служащий: "Валюта, порнография, наркотики, водка?.."
   "Нет, чашечку кофе, пожалуйста", - шутит сидящая рядом со мной дама.
   Действительно, зачем нам их наркотики, когда у нас вся пища - наркотики?!
   После проверки мы вздохнули и, облегченные (наполовину), двинулись дальше.
   Пейзаж за окном не изменился. Изменилось только его название.
   Проглядели Финляндию.
   Проспали Швецию.
   Проснулись в Дании.
   * * *
   Почти все датчане - тонкие и длинные. Это мы растем вширь, а они растут вверх. Чем больше у человека денег, тем менее калорийную пищу он ест.
   Помню, я спросил у польского крестьянина:
   - Почему вы так много выращиваете картошки?
   Он ответил:
   - Чтобы и мужику было, с кого драть шкуру!
   На дверях комиссионного магазина в Копенгагене я увидел табличку: "Русские и польские вещи не принимаются".
   Но это не страшно. Главное - чтобы можно было купить. А купить можно все, что хочешь. В отличие от наших магазинов, где покупаешь то, что есть. Говорят, когда Маргарет Тэтчер посетила один из наших магазинов, она удивилась, почему такая жуткая очередь. "Сапоги выбросили", - объяснили ей. Тэтчер взглянула на эти сапоги и сказала: "У нас такие тоже выбрасывают".
   Они нас не понимают. Даже если мы говорим на их языке
   В Копенгагене я жил на квартире мэра. О том, что Том мэр, я узнал только через несколько дней. На приеме в мэрии.
   Небритый, в джинсах, тридцати лет, любитель рок-музыки, на работу ездит на велосипеде. Не знаю, сопровождает ли его кортеж полицейских на самокатах со звонками и сиренами, но в мэрии Тома охраняет полиция. Но только в мэрии.
   Вообще большинство жителей Копенгагена ездит на велосипедах, хотя все обочины забиты машинами. Но на машинах, как правило, ездят только за границу или в пригород *.
   - Зачем загрязнять свой город?
   И конечно, воздух в Копенгагене - как в лесу. Вдобавок на всех машинах - фильтры. Если бы наша машина появилась в Копенгагене, ее водителя сразу бы оштрафовали за отравление окружающей среды. Или загнули бы выхлопную трубу в салон.
   Часть своей зарплаты Том жертвует на благотворительные нужды. Хотя он не миллионер. Он социалист. Оказывается, Дания - не капиталистическая страна, а социалистическая.
   - Мы строим социализм, - скромно говорит Том.
   - А мы - коммунизм, - гордо говорю я. - Мы по мелочам не разбрасываемся. Строить - так строить! Если не получится, скажем: так мы ж не что-нибудь строили, а коммунизм!
   И сроки - соответственно. И затраты.
   Чем умней пророк, тем дальше он смотрит. Легче предсказать то, что будет через сто лет, чем то, что будет завтра.
   * * *
   Как строят они - я не видел. Я видел, как они ремонтируют. Здание накрывается мешком, и ни один датский кирпич не упадет ни на одну датскую голову. А если и упадет, то не разобьется. В отличие от наших кирпичей, которые не такие твердые, как наши головы.
   Как строят у нас? Сначала делают лозунг: - "Стройка века". А из отходов - все остальное.
   Каждая наша стройка - это битва. А наши строители - это бойцы стройотрядов. И что интересно, в этой битве мы всегда побеждаем, а стройка всегда проигрывает.
   А ремонтируют у нас еще дольше, чем строят. Это такой закон: чем быстрей строят, тем дольше ремонтируют. У нас главное - быстрей сдать объект. До того, как он рухнет.
   Но невозможно построить пятый этаж, если нет четвертого.
   Хотели у нас построить КОММУНИЗМ. Не вышло. Тогда решили: пусть это будет СОЦИАЛИЗМ. Давайте мы как будто социализм строим. Опять не вышло. Ну, ладно, решили, давайте - хотя бы КАПИТАЛИЗМ. Лучше хороший капитализм, чем плохой социализм. Оказалось, у нас и капитализма нет. Оказалось, у нас построен только ФЕОДАЛИЗМ - светлое будущее РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО СТРОЯ! У нас же - все признаки феодализма: средневековые нравы, охота на ведьм, натуральный обмен (или обман), дань (взимаемая рэкетирами)... А вообще сегодняшний наш строй имеет свое название - СВОЛОЧИЗМ!
   Если дом строить с крыши, его строителям будет крышка.
   Я брожу по вечернему Копенгагену. Разноцветные огни купаются в каналах.
   Гида у меня нет. А есть гидра. Стройная высокая блондинка Хелен, студентка медицинского факультета и сотрудник медицинского журнала, плюс невеста Тома.
   По вдохновению датчане не женятся. Женятся они, как правило, после тридцати.
   Для того, чтобы не жениться, есть все условия.
   В Дании дети, окончив школу, сразу отлепляются от родителей. Конечно, родители могут им выделить полдома и полмашины. Но датчане считают, что дети должны сначала попробовать раскрутиться сами. Ребенок женится только после того, как обзавелся собственной квартирой, крепкой работой и своей головой. Датчане любят обстоятельность, обстоятельно любят.
   Отлепляются дети еще и потому, что у них другой распорядок дня. И другой распорядок ночи. Другой звуковой барьер.
   Отдых для взрослых - это когда тихо, а отдых для детей - это когда шумно.
   Их добрачная любовь прочней нашей брачной. И даже - внебрачной. За 10 лет их неофициальной любви наш человек успевает 3 раза развестись и 300 раз изменить, регулярно получая за измены то по левой щеке, то по правой, - в зависимости от того, кому он изменил: жене или любовнице.
   Ведь у нас как?
   Любить кого-нибудь надо? Надо. А где? У него дома - родители. У нее тоже, да еще собака и брат-каратист.
   Поэтому, чтобы поцеловаться, едешь на электричке в лес, захватив палатку, рюкзак, котелок и дрова.
   Конечно, с милым рай и в шалаше, как вспоминала вдова Крупская. Но только - первые два часа. А потом рай превращается в ад. И даже хуже, чем в ад. Потому что нет горячей воды. А есть только дождь, комар и каша в обоих котелках.
   В Дании сначала дружат, потом любят, а потом женятся. А у нас сначала женятся, потом любят, потом дружат, потом ненавидят, а потом разводятся, хотя и продолжают жить вместе.
   Чем больше людей живет в одной комнате, тем меньше они любят друг друга. Для любви нужно не столько время, сколько пространство.
   Датские котелки варят хорошо. Датские дети сразу после школы заводят свой дом. В крайнем случае - квартиру. На худой конец - комнату. Проблема подворотен отпадает сама собой. Чем больше домов, тем меньше подворотен.
   Сидишь у себя дома и любишь, кого хочешь: хочешь - друга, хочешь родителей, хочешь - родину. А в итоге - всех сразу.
   * * *
   На следующий день мы договорились с Хелен встретиться около копенгагенского университета. Старейший университет, но не самый старый в Дании. Основан в 1479 г. королем Кристианом I. Учиться в нем можешь, сколько угодно: можешь - учись 3 года, а не можешь - учись 30 лет.
   Экзамен сдаешь тогда, когда чувствуешь, что готов. Полная свобода.
   Я не стал хвастаться перед Хелен, что самая свободная страна - это наша: магазины свободны от товаров, цены свободно поднимаются на любую высоту и даже штаны - самые свободные штаны на свете. В поясе.
   Хелен подошла к университету ровно в 19.00, как мы и договаривались. Датчане славятся своей пунктуальностью. Датчанин может назначить вам свидание в любое, удобное для вас время и в любом удобном для вас месте на поверхности Земного шара. Датчанин точно знает, где проведет отпуск через 10 лет, что будет делать через 20 лет и что с ним случится в конце жизни.
   Жизнь россиянина полна неожиданностей, хотя и однообразна.
   Датчане - хорошие ученики. А россияне - хорошие учителя. Датчане учатся на чужих ошибках, а россияне на своих ошибках учат чужих.
   Я подошел ровно в 19.14.
   Речь сразу пошла о точности и планировании.
   - У нас все делается по плану, - сказал я. - Если объявили, что завтра отключат воду на неделю, значит, ее действительно отключат на неделю. Более того, могут и перевыполнить план. Отключить ее на месяц. С мая по август. Для профилактического ремонта. Пока дети не вернулись из пионерлагерей. Как будто взрослым мыться не обязательно.
   Хелен меня не понимает. Если бы начальник какого-нибудь датского ЖЭКа повесил такое объявление, оно превратилось бы в его завещание.
   Спросите у своего начальника ЖЭКа, почему нет воды. Он ответит: "Зачем вам вода, когда нет мыла?" Это логика начальников. Нет мыла - не надо воды. Нет воды - не надо чая. Нет чая - не надо сахара...
   Вообще начальство лучше ни о чем не спрашивать: тебя же заставят и отвечать.
   - Кто отключает? - не понимает меня Хелен. - Ты что, не платишь за воду?
   - Нет, плачу.
   - Так почему отключают?
   - Для ремонта водопровода.
   - А, он у вас всегда портится летом! Какая точная техника!
   Мы заходим в маленькое кафе. В Дании все кафе маленькие. Но зато их много. Чем их больше, тем они меньше.
   Я предлагаю выпить за нашу технику:
   - Как говорит наш сантехник: "Кто рано встает, с тем бог поддает!"
   - А кто такой сан-техник? - спрашивает Хелен.
   - Это и есть наш бог, - отвечаю я. - Бог нашей техники. Сан-техник. То есть святой техник. Питается исключительно святой водой.
   - А где он ее берет?
   - Жильцы ставят.
   - Как это - ставят воду? Она что, твердая?
   - Да, - говорю. - Крепкая.
   - То есть ее покушал - и становишься крепче?
   - Наоборот, - говорю. - Жиже. Шатаешься после нее.
   Из кафе мы идем к знакомым Хелен. Это ее старинные друзья и живут они в старинном доме. В Копенгагене почти все дома старинные снаружи, но современные внутри. В отличие от многих наших домов, которые старинные внутри, но современные снаружи.
   - Это - парадный вход? - спрашиваю я.
   - Да, парадный, - говорит Хелен. - А что это такое?
   - Ну, - говорю я, - парадный вход - это такой вход, над которым висит большой плакат с какой-нибудь большой мыслью, например: "Верным путем идете, товарищи!"
   - Это чтобы сантехник с пути не сбился? - спрашивает Хелен.
   - Не только сантехник, - говорю я. - Мы все без парадных входов жить не можем. Мы, куда бы ни шли, всегда идем через парадный вход и всегда парадным шагом. Есть, правда, у нас и черный вход. Но не для всех. А только для белых.
   - У вас что, есть черные и белые?
   - И черные, - говорю, - и белые, и красные, и коричневые, и зеленые, и серые, и голубые, и оранжевые, и фиолетовые.
   - Фиолетовые?!
   - Да. Это - те, кто в реке искупался.
   - А оранжевые?
   - А оранжевые - это тетки такие. В оранжевых жилетках. Рельсоукладчицы. Одной рельсой она может двадцать человек уложить.
   С 1917 г. у нас был только один цвет. Красный. Все остальные были запрещены. Сейчас по количеству цветов мы уже обогнали Данию.
   В Дании не любят революций. Ну, была у них одна революция - да и та сексуальная. Причем обошлась малой кровью. Хотели заинтересовать население в собственном воспроизводстве, поскольку мало народу. Но результат как всегда обратный. Самые горячие мужчины по-прежнему - в жаркой Азии, потому что там самые стыдливые женщины: не снимают чадру даже во время обеда.
   * * *
   Как-то я получил письмо: "Что делать, если моя "жена - это прочитанная книга"?"
   Я ответил: "Пользуйтесь публичной библиотекой".
   Публичные дома в Дании разрешены: чтобы все проститутки были под колпаком.
   Кроме того, благодаря публичным домам намного меньше стрессов, изнасилований и венерических заболеваний
   Мой приятель, съездивший по приглашению в США, рассказал, как они с женой заметили, что их сын-семиклассник все время что-то покупает и складывает в рюкзак. Приехали домой и решили заглянуть - что у него там. Открывают - полный рюкзак презервативов!
   Бизнес по-русски.
   И презреватив может быть лицом легкой промышленности. В российских, во-первых, слишком много резины, как в галошах. Во-вторых, быстро снашиваются. В-третьих, их мало.
   Одноразовые средства в Дании на каждом углу. Наверно, только у нас многоразовые презервативы, многоразовые сосиски. Все остальное у нас одноразовое: туфли, стулья, мосты (речные и зубные). А шприцы - однозаразовые.
   * * *
   Конечно, проблемы есть не только у нас, но и у них. У нас, например, - как купить? А у них - как продать?
   У них есть, с чем сравнивать. На датских прилавках - все лучшее, что производится в мире.
   Хелен говорит:
   - У испанков лучше вино.
   - У испанцев, - поправляю я.
   Что датчане делают хуже россиян, так это говорят по-русски.
   - Мужчина, - объясняю я, - испанец. А женщина - испанка. Испанцы и испанки. Датчане и датчанки. Французы и француженки. Русские и русские.
   - У вас что, нет разделения на мужчин и женщин?
   - Есть, но оно не бросается сразу в глаза.
   У нас определить, мужчина ты или женщина, легче ночью, чем днем. А днем можно определить только по силе. У женщины сумки тяжелей.
   Только в наших анкетах есть графа: пол.
   У нас пол сравняли с землей.
   Многие у нас требуют отменить конкурсы красоты. Стесняются смотреть на обнаженную женщину в купальнике. Привыкли видеть ее в ватнике и кирзовых сапогах, с лопатой и ломом.
   Женщины у нас красятся почти все. Старые - чтобы быть моложе. Молодые - чтобы быть старше.
   У нас накрашеная женщина - это красавица. А у них накрашеная женщина - это клоун.
   Косметикой у датчан пользуются в основном проститутки.
   У датчан другие понятия о красоте. Красота - это здоровье. Поэтому все направлено на то, чтобы человек был здоровым. Все, что делает человека здоровей, очень дешево. Фрукты, овощи, лекарства, спорт - на дотации государства.
   У нас все это дороже. Потому, наверно, и живем меньше. По продолжительности жизни мы опережаем только Африку. И только Центральную. А Европу мы опережаем только по продолжительности жизни курицы. Только у нас курица умирает своей смертью. А судя по мускулатуре ее ног, ходит помирать из деревни в город пешком.
   Датская женщина не носит платье. Женщина в платье, в пальто, на высоком каблуке - не деловая женщина. В платье, в пальто, в туфлях трудно делать широкий шаг, неудобно жать на педаль. Поэтому датская женщина - в брюках, в шортах, в куртках, в кроссовках.
   Сумок в руках тоже нет. Носить сумки - слишком унылая функция для датской руки. Поэтому сумка висит на плече. Или за спиной - сумка-рюкзак. Или сумка на поясе, пристегнутая к ремню. У мужчин иногда маленькая сумочка на ремешке вокруг запястья, как говорят у нас, - "потаскушка".
   Наше главное богатство - это наши ресурсы: лес, вода, уголь, нефть, женщины.
   Наша женщина - то же горючее: выполняет самую тяжелую работу, загорается от одного неосторожного движения мужчины и очень высоко ценится на Западе.
   Многовековое смешение наций на территории нашей страны вывело уникальный тип женщины, в которой есть все лучшее от каждой нации. (Это, правда, не означает, что все худшее от каждой нации - в нашем мужчине).
   Как российские шахматисты и музыканты увозят почти все награды с международных турниров и конкурсов, так и российские женщины увозят уже почти все награды с международных конкурсов красоты. Правда, если их женщина стала победительницей, ее сразу хватают замуж, а если - наша, то ее выгоняют из дома.
   Хотя наша одежда так уродует наших красавиц, что их мужья должны спать спокойно.
   А наша обувь! - кажется, что ее выпускает не легкая промышленность, а тяжелая.
   А наше белье! - кажется, что оно не нижнее, а верхнее. Ясно теперь, почему наша женщина так быстро раздевается. Всю одежду - одним рывком. Картина с репродукции Гойи "Обнаженная одним махом".
   Нет, прежде чем раздевать женщину, мужчина должен ее как следует одеть.
   Герда, подружка Хелен, приехала на велосипеде и прикатила под уздцы второй. Оказывается, мы едем на пикник. Чтобы мне было понятней, Герда называет велосипед бисиклетом. Для бисиклетов вдоль улиц специальные дороги - между пешеходной и автомобильной. Есть и велосипедные стоянки: металлические скобы, вделанные в асфальт.
   Перед пикником заехали в небольшой магазин. Сорта помидор напоминают годовой репертуар театра, а сорта колбасы - репертуар кинотеатра.
   Хорошо, что они меня не спросили про наши помидоры. А то бы я им ответил: "У нас два сорта помидор - недозрелые и перезрелые".
   Больше всего меня удивляет не качество и количество их колбасы, а то, как они ориентируются в этих колбасных джунглях. Какую взять? Тоже проблема.
   - Лично я, - говорит Герда, - покупаю то, что покупала вчера.
   - А я, - говорю, - покупаю то, чего не купить завтра.
   - У вас маленький колбаскин выбор? - спрашивает Герда.
   - У нас социалистический выбор, - говорю я. - Это значит, что у нас в каждом доме выборы, кому сегодня есть колбасу.
   Не хотел я им говорить, что у нас колбаса - вообще только во время выборов и референдумов. Не хотел их расстраивать.
   И что самое обидное, каждый сорт колбасы у них пахнет по-разному. А у нас - один сорт колбасы, но пахнет тоже по-разному. В течение часа.
   Герда изучает русский язык.