Мердок Айрис. Единорог

   -- Да, он один из них. Хотя в действительности его здесь нет. Он -одно из невидимых созданий. Мы зовем его . Его отец был подручным охотника в Райдерсе.
   -- В Райдерсе, правда? На днях я встретила мисс Леджур. Она сказала, что пригласит меня в Райдерс, когда приедет некто по имени Эффингэм Купер.
   -- Вот будет удовольствие! Она всецело поглощена им?
   -- Да, теперь я припоминаю, она называла его имя довольно chasto. Они помолвлены или что-то в этом роде? Джеймси пронзительно рассмеялся:
   -- Вовсе нет. Хотя, пожалуй, она хотела бы, чтобы вы так думали! Она уже несколько лет волочится за Эффингэмом Купером, все знают об этом. А ему вовсе нет до нее дела.
   Мэриан заинтересовалась. Ей хотелось продолжить разговор о Райдерсе.
   -- Тогда зачем он приезжает сюда?
   -- Ради старика. Но главным образом -- о, главным образом -- ради миссис Крен-Смит. -- Джеймси снова хихикнул.
   Мэриан еще больше заинтересовалась, и хотя ей не хотелось выглядеть слишком любопытной и тем более сплетничать с Джеймси о Ханне, она не смогла удержаться, чтобы не сказать небрежно:
   -- Я полагаю, миссис Крен-Смит вдова?
   -- Нет. Мистер Крен-Смит живет в Нью-Йорке. -- Джеймси улыбнулся своей открытой, сверкающей улыбкой и, глядя на пустынную дорогу, прибавил скорость.
   -- Они разведены?
   -- Нет, нет, -- он продолжал улыбаться и метнул на нее быстрый взгляд.
   Мэриан смутило его неприкрытое удовольствие, вызванное ее любопытством. Она поспешила перейти на другую тему, которая, впрочем, показалась ей тоже не лишенной интереса.
   -- Ты говоришь, мистер Скоттоу приехал в эти края семь лет назад?
   -- О нет. Он перебрался в замок Гэйз семь лет назад. А в этих краях пребывает почти всю жизнь. Он тоже местный. Он родился в деревне. Его мать все еще живет там.
   -- В самом деле?! -- воскликнула Мэриан. Она очень удивилась и пришла в некоторое замешательство. Однако в следующее мгновение образ Джералда Скоттоу явился в ее воображении еще более пленительным и таинственным, чем всегда. Значит, в его венах тоже текла кровь фей.
   -- Да. Теперь он настоящий джентльмен, не правда ли? -- сказал Джеймси. -- Сейчас он скрывает свою старушку ма! -- Он хихикнул, явно наслаждаясь сказанным. Но все же Мэриан показалось, что юноша очень привязан к Скоттоу.
   Джеймси продолжал:
   -- Его па работал в Райдерсе, как и отец Дэниса. Только Дэнис остался здесь, а Джералд уехал в город и многого добился.
   -- О, Дэнис работал в Райдерсе? -- Любая связь с соседним домом имела для нее значение.
   -- Да. До тех пор, пока его не выставили оттуда!
   -- За что же его выгнали?
   -- Сказать вам? Ладно, скажу! Однажды он набросился на мисс Леджур. -Джеймси так расхохотался, что машина резко отклонилась от прямого пути.
   -- Набросился на нее?
   -- Да. Знаете ли, попытался овладеть ею. Он был с ней в лососиной заводи. Тогда там водились лососи. И внезапно он набросился на нее. Вот уж чего бы я никогда не сделал, хотя, наверное, она была тогда посимпатичнее. Однако все произошло не так уж давно. После этого в доме стали бояться за горничных и вскоре предложили ему уйти.
   -- Как странно, -- сказала Мэриан. Это действительно было удивительно. Она никак не могла представить себе угрюмого и покорного Дэниса в подобной роли. Он совершенно не походил на сатира, скорее напоминал дикое животное, которое предпочитает скрываться, а не нападать. Может, этим объяснялось обиженное и в то же время виноватое выражение его лица. Тем не менее, это кое- что добавило к его образу. Ей было интересно знать, испытывала ли когда-нибудь миссис Крен-Смит страх, что на нее .
   -- Это самая лучшая обзорная площадка, -- сказал Джеймси. Он резко сбавил скорость и свернул с дороги. Наступила внезапная тишина, они вышли на теплый солнечный свет и направились к краю утеса.
   Был ясный день. Голубизна моря, подернутого дымкой у горизонта, постепенно сливалась с небом. На севере высились бастионы темно-пурпурного известняка. К югу земля отлого опускалась, и утесы пропадали. Несколько разрозненных хижин и крошечных, обнесенных изгородью полей, обсаженных ярко горящей фуксией, ютились на обращенных к морю уступах. Отсюда были видны и маленькая гавань Блэкпорта с ее желто-черным маяком, и группа парусных судов, и длинный зеленый мыс позади. Здесь кончалась безжизненная земля и начинался спокойный и обычный пейзаж.
   Какое-то время Мэриан была поглощена радостью созерцания, затем почувствовала, что Джеймси пристально смотрит на нее. Через секунду она быстро взглянула на него. Ей показалось, что какой-то сигнал как бы прошел от одного к другому. Она попыталась вернуться к наблюдению, но картина стала теперь nevidimoi.
   Джеймси продолжал смотреть на нее. Она как будто видела его лицо. Наконец он сказал глубоким голосом:
   -- Я никогда не встречал таких женщин, как вы. Вы совсем другая. Настоящая. Как мужчина.
   Мэриан растерялась, но ей доставила удовольствие такая внезапная перемена тональности. Ни одна женщина не станет возражать против внезапного разоружения своего традиционного противника. Она напряженно застыла, ожидая в любой момент его прикосновения.
   Ей не хотелось этого; она сказала быстро и легко:
   -- Что ж, надеюсь, это хорошо.
   -- Очень даже хорошо. Вы будете отличаться...
   -- подумала Мэриан. Рассеянно улыбаясь, она прошла немного вперед к самому краю утеса, подальше от Джеймси. Ощущение разверзнувшейся у ее ног бездны внезапно пронзило все тело. Послышались отдаленные удары моря. Невольно она упала на колени. Джеймси встал на колени рядом с ней. Все это напоминало какой-то странный обряд. Она почувствовала, как грубый рукав его пиджака коснулся ее голой руки. У нее закружилась голова, она ощутила тревогу и бросила наугад:
   -- Смотри, какой ужасно длинный путь вниз. Невозможно скатиться отсюда и остаться в живых. Он что-то ответил, но она не расслышала.
   -- Что?
   -- Я сказал, Питер Крен-Смит сделал это.
   -- Что?
   -- Упал с утеса и выжил. Семь лет назад. Мэриан повернулась к нему. Он смотрел на нее с восхищением. Утес, казалось, сотрясался от ударов моря.
   -- Привет. Что это вы замышляете?
   Джеймси и Мэриан вскочили, отпрянув друг от друга, и отступили от края утеса.
   Джералд Скоттоу, верхом на крупной серой лошади, был совсем рядом с ними. Шум моря скрыл его приближение. При виде его Мэриан испытала смешанное чувство вины, волнения и облегчения.
   Джеймси подошел к Скоттоу и встал у головы его лошади, глядя на него. В этом поспешном приближении была какая-то тайная покорная капитуляция. Мэриан подошла медленнее.
   Сидящий на лошади Скоттоу выглядел внушительно. Одет он был nebrezhno, клетчатая рубашка распахнулась, открыв длинную крепкую шею. Но ботинки для верховой езды были начищены до блеска. Подойдя к нему поближе, она почувствовала свежий смолистый запах кожи. Ее радовало, что Джеймси не прикоснулся к ней.
   Скоттоу и Джеймси все еще смотрели друг на друга. Наконец Скоттоу спросил:
   -- Ты рассказывал сказки? -- Он засмеялся и слегка провел по щеке мальчика своим кнутом.
   ГЛАВА 6
   -- Как оно идет вам, Мэриан! -- воскликнула Ханна, подняв большое ручное зеркало, которое они принесли с собой на террасу.
   Был теплый тихий вечер. Они сидели на террасе за одним из маленьких белых железных столиков, потягивая виски и примеряя драгоценности Ханны. Догорающее солнце, погружаясь в золотое море, окрасило все на земле в сверкающий шафраново-желтый цвет. Мэриан казалось, что они с Ханной на сцене, -- таким сильным и необычным был свет. Он позолотил им руки и лица. От их фигур протянулись длинные тени. Большие округлые пучки смолевки, прораставшей сквозь трещины пола, отбрасывая тень, окаймляли террасу пестрым ковром. Впечатление театральности усиливалось благодаря тому, что обе они были в вечерних платьях. Мэриан надела голубое платье для коктейлей, которое так нравилось Джеффри, а Ханна -- длинное, привезенное, в числе прочих, из города. Оно было светлого розовато-лилового цвета, из тяжелого зернистого шелка, с плотно прилегающим высоким корсажем, немного напоминающим средневековые фасоны. С золотой цепью на шее она выглядела как какая-нибудь храбрая легендарная леди из осажденного замка или как мечта художника .
   У Ханны возникла идея сегодня вечером торжественно отметить приобретение нового платья, организовав маленький праздник с шампанским; Мэриан должна была тоже соответственно принарядиться. Джералд Скоттоу и Вайолет Эверкрич присоединились к ним за шампанским, велся оживленный, но безразлично-вежливый разговор. Обедали a deux (вдвоем -- фр. ). Ханна шутливо жаловалась, что Джералд не обращает на нее внимания, а Мэриан казалось, что Джералд избегает ее, но она не могла понять почему. Она наслаждалась новизной маленького обеда, хотя он и prohodil немного скованно.
   Теперь они забавлялись драгоценностями из большой шкатулки, которую Ханна велела принести сюда, и беспечно разбрасывала ее содержимое по столу, Мэриан уже спасла сережку, упавшую и закатившуюся в щель потрескавшегося пола. Она не разбиралась в драгоценностях, но была уверена, что они действительно очень дороги.
   Ханна только что застегнула на шее Мэриан ожерелье из маленьких жемчужин и рубинов, оправленных в золото. Мэриан рассматривала себя в зеркале. Ожерелье было похоже на экспонат из музея Виктории и Альберта (Музей Виктории и Альберта -- национальный музей Изящных и прикладных искусств всех стран и эпох. Находится в Лондоне. Назван в честь королевы Виктории и ее супруга. )
   Она никогда и не мечтала о подобной вещи. Казалось, ожерелье изменило ее, преобразило даже голубое платье. Что-то -- возможно, это были драгоценные камни, или золотой, свет, или само зеркало, заколдованное тем, что оно так часто отражало лицо своей хозяйки, -- заставило ее на минуту увидеть себя такой же прекрасной.
   После слишком долгого молчания она произнесла;
   -- Да, замечательно.
   -- Ваше!
   -- Вы хотите сказать...
   -- Ожерелье. Пожалуйста, возьмите его. Видите, у меня их так много, а я почти не ношу их. Мне доставит истинное наслаждение подарить вам это.
   -- О, я не могу... -- сказала Мэриан. -- Оно слишком... слишком великолепно, слишком дорого для меня! -- слова прозвучали неожиданно зло.
   -- Глупости! Я заставлю вас взять ожерелье. Нет, ни слова больше. И не снимайте его. Оно создано, чтобы его носили.
   Мэриан бормотала слова благодарности, расстроенная и покрасневшая. И все же она не могла не радоваться, получив такой замечательный подарок. Она нервно перебирала его пальцами.
   Обе замолчали; Мэриан была взволнована, а Ханна, кажется, поглощена какими-то другими мыслями. Мэриан подумала, что сегодня Ханна выглядит более живой и не такой сонной, как обычно. Солнце, круглое и красное, спустилось к горизонту и погружалось теперь в пылающее море. Золотистое сияние постепенно perehodilo в ярко-голубые сумерки, и над крышей появилась огромная серебряная луна. Что-то в пейзаже задержало взгляд Мэриан. Это были огни, зажженные в Райдерсе. Она повернула голову и увидела, что Ханна смотрит в ту же сторону. Мэриан стала обдумывать, как естественней завести разговор о соседнем доме.
   Ханна опередила ее:
   -- Я приглашу Эффингэма Купера посмотреть мое новое платье. Вы должны с ним познакомиться.
   Мэриан была ошеломлена. После столь длительного молчания по поводу Райдерса это небрежное упоминание удивило ее и привело в замешательство. И в то же время она поняла, что упоминание не было таким уж небрежным. Ханна произнесла это немного смущенно, как будто слова были заранее обдуманы и их нелегко было вымолвить. Мэриан попыталась ответить спокойно:
   -- А мистер Купер уже там? -- Слова выдавали ее осве домленность.
   -- Он прибывает завтра.
   Значит, послезавтра Алиса Леджур может пригласить ее. Женщины не смотрели друг на друга. Мэриан ужасно хотелось продолжить разговор. Она сказала:
   -- Старый мистер Леджур, должно быть, радуется посетителям. Мистер Скоттоу сказал, что он ученый. Вы знаете, что он изучает?
   -- Кажется, греческий. Платона. Он пишет книгу о Платоне.
   -- Жаль, что я не знаю греческого. Какой он, старый джентльмен?
   -- Не знаю, -- ответила Ханна. -- Я никогда с ним не встре чалась. -Она повернулась и посмотрела в глаза Мэриан.
   Совершенно пораженная таким ответом, Мэриан едва осмеливалась встретиться взглядом со своей хозяйкой. Когда она наконец решилась, то почувствовала, что Ханна опять напряженно размышляет о чем-то еще, и прошло время, прежде чем Мэриан поняла, что рука со множеством колец, настоятельно протянутая к ней, как бы просит, чтобы ее пожали. Она сделала это.
   Впервые Мэриан так прямо смотрела на Ханну. Действительно, такая внешность редко встречалась в ее жизни. Она внезапно поняла, что ей предъявляют какое-то требование, и напряглась, готовая его выполнить. Обращенное к ней встревоженное утомленное прекрасное лицо с золотистыми глазами сияло, как будто действительно озаренное светом.
   -- Простите меня, -- сказала Ханна.
   -- За что?
   -- За этот бесстыдный призыв к любви... -- Она на минуту задержала руку Мэриан, а затем опустила ее, глядя на дом. Но потом она снова обратила настойчивый взгляд на лицо девушки, как будто давая ей понять, что разговор не окончен и должен быть продолжен в том же ключе.
   -- Ну... Вы знаете, что я люблю вас, -- сказала Мэриан. Она сама удивилась, услышав свои слова, так как не привыкла вслух проявлять подобные чувства. И все же здесь они казались вполне естественными, их как будто вытянули из нее какой-то непреодолимой силой.
   -- Да. Спасибо. Я думаю, что каждый должен призывать любовь, просить ее. Как странно, что люди боятся этого слова. Однако все мы нуждаемся в любви. Даже Богу нужна любовь. Я думаю, именно поэтому он и создал нас.
   -- Он плохо все организовал, -- сказала, улыбаясь, Мэриан. Произнеся эти слова, она почувствовала, что действительно любит Ханну, просто прежде она не могла найти названия своим нежным чувствам.
   -- Вы хотите сказать, потому что люди не любят Его? Но они любят. Несомненно, мы все любим Его, скрывая это под той или иной маской. Он так жаждет нашей любви, а огромнее желание любви может вызвать любовь к жизни. Вы верите в Бога?
   -- Нет, -- ответила Мэриан. Она не чувствовала вины, признаваясь в этом. Она была слишком захвачена разговором и не представляла себе, что Ханна религиозна. Она никогда не ходила в церковь. -- А вы верите?
   -- Да, думаю, что верю. Я никогда не задавала себе такого вопроса, поскольку не способна к размышлениям. Я просто должна верить и должна любить Бога.
   -- Но, предположим, вы любите что-то, чего нет здесь?
   -- В известном смысле ты не можешь любить что-то, чего нет. Мне кажется, если ты действительно любишь, значит, оно здесь. Но я не разбираюсь в таких вещах.
   Уже почти стемнело. Очертания Райдерса растаяли в небе, оставив созвездие огней. Кто-то пересек дальний конец террасы, спустился по ступенькам и скрылся в направлении рыбных прудов. Серебряная луна сократилась до размеров тусклой золотой монеты, и свет ее уже таял в последних сумерках. Легкий ветерок подул с ,. `o.
   Ханна вздрогнула и закуталась в шаль.
   -- Надеюсь, ветер не начнется снова.
   -- Le vent se leve -- il faut tenter de vivre. (Поднимается ветер -надо пытаться жить).
   -- А, -- она помедлила, затем продолжила: -- Ночи -- печальное время суток. Как таинственны день и ночь, это бесконечное чередование тьмы и света. Переход всегда действует на меня. Одолевают грустные мысли -- о людях, испуганных и попавших в беду, обо всех одиноких и обездоленных, об узниках... Ладно, я пойду домой, а вы прогуляйтесь по саду.
   -- Вы не пройдетесь со мной? Давайте сходим на утесы и полюбуемся лунным светом.
   -- Нет, идите вы. Я лучше подумаю о вас здесь. Идите этой дорогой, так быстрее. Спокойной ночи. Простите меня. -- Она быстро встала и скрылась, прежде чем Мэриан успела подняться.
   Девушка некоторое время стояла озадаченная и растроганная. Она радовалась, что барьер между ними сломался, но вместе с тем и была взволнована какой-то невнятной мольбой. Ей хотелось сказать: . Однако разговор с Ханной был ей совершенно не понятен.
   Луна теперь полностью воцарилась на небосклоне. Мэриан медленно двигалась по саду. Подойдя к воротам, которые показала ей Ханна, она попыталась их открыть, но они не поддались, как будто кто-то держал их с другой стороны. На минуту она забеспокоилась, затем дернула снова, и они распахнулись, осыпав ее землей и песком. Она попыталась выйти.
   В саду позади нее луна отбрасывала черную тень от каменной стены. Ровная, общипанная овцами лужайка, что вела к вершине утеса, лежала прямо перед ней. Пустая, лишенная теней, она была пугающе неподвижна при тусклом холодном лунном свете. Мэриан стояла в воротах. Позади простирался густой и притягивающий сад. Что-то в нем пугало и в то же время, как магнит, удерживало ее. Желание выйти прошло. Она боялась сделать хоть шаг наружу и ка кое-то время стояла в воротах как парализованная, пытаясь сдержать дыхание. Огромный утес оставался холодным и внушительным, видимым и в то же время нереальным. Он, казалось, поджидал, что же сделает девушка.
   ГЛАВА 7
   Спустя несколько минут Мэриан направилась обратно к дому через пришедший в упадок сад, так и не решившись выйти за его пределы. Луна скрылась за облаком. Все вокруг выглядело таким тревожным, что ей пришлось с трудом заставить себя оторвать руки от камня и сдвинуться с места. Она никогда не испытывала ничего подобного, в чувство одиночества вплеталось ощущение, что во тьме что-то подстерегало ее. Она твердила себе: . Но с кем и о чем? На что она может пожаловаться, кроме как на одиночество и скуку, которых вполне можно было ожидать? Что вызвало у нее столь внезапный страх и тревогу? Она увидела впереди себя огонек, движущийся во тьме сада, и остановилась, вновь испытывая смятение. Огонек перемещался колеблясь, как будто что-то разыскивая. На мгновение он пропал и возник снова, маленькое круглое пятно света, скользившее по листве и камню. Мэриан решила, что это, должно быть, электрический фонарик. Она бесшумно двинулась вперед по усыпанной гравием дорожке, настолько заросшей травой и мхом, что шагов ее не было слышно. Огонек светил немного правее, и у затаившей дыхание девушки было только одно желание -- быстро проскользнуть мимо него, а затем бежать к дому. Ее сердце отчаянно колотилось, и она ускорила шаг.
   Вдруг свет взметнулся на нее, и она тотчас же остановилась, увидев, как ее ноги и платье осветились. Гравий хрустнул под ее каблуками. Это был первый звук за долгое время. Свет поднялся к лицу, ослепил ее, и она тяжело вздохнула, пойманная на месте.
   -- Мисс Тэйлор.
   Это был голос Дэниса Ноулана. Ей следовало бы помнить, что он иногда выходил ночами посмотреть на свою рыбу при свете фонаря.
   -- Мистер Ноулан, вы напугали меня.
   -- Мне очень жаль.
   Они по-прежнему оставались в официальных, немного враждебных отношениях. Шагнув ему навстречу по жесткой траве, Мэриан вспомнила рассказ о том, как он на Алису Леджур. Однако теперь она уже больше не боялась.
   Минуту они стояли на траве, их разделял круг света. Затем . -спросила:
   -- Можно мне посмотреть рыб? Я их ни разу толком не видела.
   Он повел ее, направив свет ей под ноги, к похрустывающей гравием тропе. Три овальных, поросших лилиями пруда когда-то составляли часть итальянского парка, но мощеная дорожка вокруг них уже давно заросла ракитником, молодыми деревцами ясеня и всевозможными дикими цветами. Белые и темно-красные лилии все еще цвели, свет фонаря теперь скользил по большим сухим листьям и закрывшимся головкам. Затем свет нырнул вниз.
   Ноулан встал на колени, и Мэриан опустилась рядом с ним. Проволочная сеть, обычно покрывавшая пруды, была снята.
   -- Для чего эта сеть?
   -- Против журавлей.
   -- Журавлей? А, понятно. А то бы они ловили рыбу.
   Она всмотрелась вниз, в подводный мир. Он был зеленый, глубокий, полный густой растительности. Рыбы проплывали, не обеспокоенные светом фонаря, с задумчивой медлительностью, округлые и золотистые.
   -- Это золотистый карась, эти быстрые стройные ребята -- язи, золотые язи. А там вы могли бы увидеть линя, он темно-зеленый -- едва ли вы сможете рассмотреть его, зеленый линь, тинка.
   -- Это его зоологическое название?
   -- Да.
   -- Как здорово! А где Земляничный Нос? Ноулан повернулся к ней в темноте, и легкая вспышка фонаря осветила пространство.
   -- Откуда вы знаете это имя?
   -- Он был у вас в резервуаре, когда мы познакомились, и вы назвали его мистеру Скоттоу.
   -- О, он в другом пруду. С ним все в порядке.
   Мэриан почувствовала, что задела его. Он, как и все местные жители, обладал достоинством, но был совершенно лишен чувства юмора и не выносил ни малейшего намека на насмешку. Она и не думала насмехаться и, переведя разговор, быстро спросила:
   -- Как летучая мышь?
   -- Она умерла.
   Сев на каменный край пруда, Мэриан ощущала благоухающую тьму вокруг себя, огромную массу дома поблизости, слабо очерченную на фоне неба, окрашенного скрывшейся луной в синевато- черный цвет. В одном из окон горел свет, но она не могла понять в каком. Камень, нагретый дневным солнцем, все еще сохранял teplo. Фонарь заколебался, свет скользнул но воде и погас.
   Мэриан спросила:
   -- Мистер Ноулан, вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
   Он уже стоял, как будто собираясь уйти. Она только смутно различала его голову и плечи, возвышавшиеся над ней.
   -- Что за вопросы?
   -- Что происходит с этим местом?
   Он помедлил, прежде чем ответить, на минуту снова зажег фонарь и быстро посветил вокруг. Темно-зеленые кусты ракитника, легкая дымка колокольчиков, белые маргаритки, развесистый горошек внезапно высветились и исчезли.
   Он сказал:
   -- Ничего особенного. Просто вы не привыкли к такому уединенному месту.
   -- Не пытайтесь отделаться от меня, -- сказала Мэриан. Едва сойдя с посыпанной гравием дорожки, она уже знала, что момент откровения настал.
   -- Присядьте, мистер Ноулан. Вы должны рассказать мне, во всяком случае, хоть что-то сказать. Что произошло семь лет назад?
   Он опустился на одно колено рядом с ней, слившись с темнотой сада. -Ничего не случилось, ничего особенного. А что?
   -- Расскажите, -- настаивала Мэриан. -- Я уже довольно много знаю. О том, что мистер Крен-Смит упал с утеса, и так далее. Вы должны рассказать мне больше. В этом месте есть нечто очень странное, и это не только уединенность. Я уверена. Пожалуйста, расскажите мне. Вы должны понять, как мне трудно здесь и даже в некотором отношении ужасно. Расскажите, а не то мне придется просить кого-нибудь еще. -- Слова, произнесенные ею, не были продуманы заранее, но когда она произнесла их, то почувствовала, что Ноулан сдался. Он сел. Их колени почти соприкасались на теплой поверхности шершавого камня.
   -- Я не могу ничего сказать вам.
   -- Значит, есть что сказать? Но мне необходимо знать, если я останусь здесь, чтобы совершенно не сойти с ума.
   -- Как все мы, -- тихо сказал он.
   -- Пожалуйста, расскажите. Иначе я спрошу миссис Крен-Смит.
   -- О, не делайте этого.
   Он встревожился. Она снова взяла верную ноту.
   -- Давайте, Дэнис, -- его имя прозвучало совершенно ес тественно.
   -- Послушайте... Хорошо... Подождите минуту; -- он снова осветил все вокруг фонарем медленно и осторожно. Свет в доме погас. -- Я кое-что расскажу вам. Действительно, вы должны знать это, если намерены остаться здесь. И лучше я расскажу вам сам, чем если вы узнаете об этом от другого.
   Он помедлил. Раздался легкий плавный звук, издаваемый рыбой, всплывшей на поверхность.
   -- Вы спрашиваете, что происходит с этим местом. Я скажу вам. Дело в том, что это тюрьма.
   -- Тюрьма? -- переспросила Мэриан изумленно, испытывая возбуждение от близости разгадки. Ее сердце болезненно билось. -- Тюрьма? А кто же узник?
   -- Миссис Крен-Смит.
   Она почувствовала, что наполовину знала это. Хотя как она могла знать? Даже сейчас она не совсем понимала. -- А кто тюремщики?
   -- Мистер Скоттоу, мисс Эверкрич, Джеймси. Вы. Я.
   -- Нет, нет! -- возразила она. -- Только не я! Но я не по нимаю, о чем вы говорите. Вы хотите сказать, что миссис Крен- Смит здесь в заключении?
   -- Да.
   -- Но это безумие. А что же мистер Крен-Смит, почему он не...
   -- Не спасет ее? Она заточена по его желанию.
   -- Я ничего не понимаю, -- сказала Мэриан. Как и ранее у ворот, ее вновь охватила паника, которую она пророчески почувствовала уже в первый день. -- Может, миссис Крен-Смит больна... Я хочу сказать -- не в своем уме, или опасна, или еще что-то в этом роде?
   -- Нет.
   -- Хорошо, почему же тогда ее заточили здесь? Человека нельзя просто так взять и заточить. Мы живем не в средние века.
   -- Да, не в средние. Но это не имеет значения. Муж заточил ее, потому что она обманула его и пыталась убить.
   -- О Боже, -- ей уже было не до любопытства. Она просто испытывала страх перед историей, которую ей предстояло услышать, как будто она могла помутить ее рассудок. Мгновение она была gotova остановить его. Но он продолжал, понизив голос.
   -- Лучше я расскажу вам все по порядку. Теперь, когда уж столько поведал вам, осталось немного. И Бог простит меня, если я поступаю неправильно. Дело было так. Ханна Крен-Смит богатая женщина и была одной из самых богатых невест в этих краях. Например, этот дом и земли на много миль вокруг принадлежат ей. И она вышла замуж очень молодой за своего кузена Питера Крен- Смита. Он был, да простит меня Бог, если я несправедлив к нему, довольно грубый молодой человек, хотя и обаятельный, любитель выпить и поухаживать за женщинами, а с женой обращался жестоко. Они часто бывали в этом доме, так как он любил порыбачить и поохотиться. Этот брак нельзя назвать удачным. Она страдала, и так продолжалось, пока не появился Филип Леджур.