— Это вряд ли, — сказал Римо.
— А старик согласился бы! Я слышала, что он сегодня сказал. Он пойдет работать на того, кто ему больше заплатит. Почему он ведет себя так разумно, а ты — так неразумно?
— Мы оба ведем себя неразумно. Просто каждый по-своему, — ответил Римо.
— Итак, ты отвечаешь «нет»?
— Точно, дорогуша.
Она посмотрела на красный рычажок на крышке коробочки, которую держала в руках.
— Ты ведь знаешь, что сейчас будет?
— Валяй, — сказал Римо. — Но только учти. Ты умрешь. Ты можешь побаловаться этой своей игрушкой и даже причинить мне боль, но у меня хватит времени убить тебя, и ты знаешь, что я это сделаю. И ты умрешь очень медленно. И очень мучительно.
Взгляд его темно-карих глаз, казалось не имеющих зрачков, встретился с ее взглядом. Они уставились друг на друга. Ингрид отвернулась, а потом, словно разозлившись на него за то, что он вынудил ее отвести взгляд, со всего размаху ударила по красному рычажку, задвинув его до упора. Рот ее исказила гримаса ненависти, обнажая зубы и даже десны, и она снова взглянула в лицо Римо.
Он все так же стоял на коленях на кровати. Лицо его не выражало ни боли, ни иных эмоций. Он перехватил ее взгляд и рассмеялся. Потом наклонился и поднял с кровати две половинки белого кольца, гладкие на линиях разлома, как миниатюрный пончик, разрезанный надвое очень острым ножом.
Он подбросил обе половинки в воздух, и они снова упали на кровать.
— Это называется — умение управлять своими мышцами, крошка.
Он встал, застегнул молнию на брюках и ремень. Ингрид метнулась через всю кровать и сунула руку в лежавшую на туалетном столике сумочку. Вытащив оттуда маленький пистолет, она вновь обернулась к Римо и, не торопясь, направила на него оружие.
Когда палец ее, лежащий на курке, уже напрягся, Римо поднял одну из двух половинок белого кольца и бросил ее в Ингрид, подтолкнув кончиками пальцев с такой силой, что кусок металла зажужжал, преодолевая разделявшие Римо и Ингрид четыре фута.
Палец ее нажал на курок в тот самый момент, когда половинка кольца ударила в ствол, как молоток по шляпке гвоздя, повернув дуло вверх, Ингрид в подбородок. Было уже поздно — и мозг ее не успел дать пальцу сигнал не нажимать на курок.
Раздался приглушенный выстрел, пуля прошла через подбородок и, пробив небо, засела в мозге.
Глаза Ингрид были по-прежнему широко раскрыты, рот по-кошачьи оскален.
Она выронила пистолет и боком повалилась на кровать. Пистолет со стуком упал на пол. Кровь хлынула из раны на подбородке, потекла по горлу, по плечам и, достигнув голубой ткани халатика, пропитала ее и окрасила в почти черный цвет.
Римо посмотрел на мертвое тело, невозмутимо пожал плечами и вышел из спальни.
В гостиной Чиун стоял у окна и изучал Нью-Йорк. Не оборачиваясь, он произнес:
— Я рад, что ты с этим покончил.
— Это чего было — выстрел? — спросил Тайрон.
— Совершенно точно! — ответил Римо. — Нам пора, собирайся.
— Куда собирайся?
— Ты возвращаешься домой, Тайрон.
— Ты меня отпускаешь?
— Ага.
— Здорово! — Тайрон вскочил на ноги. — Пока!
— Не так быстро. Ты пойдешь с нами, — остудил его пыл Римо.
— Это зачем?
— На тот случай, если этот ваш Большой Быкенс, или как его там, окажется поблизости. Я хочу, чтобы ты мне его показал.
— Он убийца, грязный убийца. Он убьет меня, если узнает, что я на него настучал.
— А я что сделаю? — напомнил Римо.
— Ой, чи-и-о-о-о-рт! — простонал Тайрон.
— А старик согласился бы! Я слышала, что он сегодня сказал. Он пойдет работать на того, кто ему больше заплатит. Почему он ведет себя так разумно, а ты — так неразумно?
— Мы оба ведем себя неразумно. Просто каждый по-своему, — ответил Римо.
— Итак, ты отвечаешь «нет»?
— Точно, дорогуша.
Она посмотрела на красный рычажок на крышке коробочки, которую держала в руках.
— Ты ведь знаешь, что сейчас будет?
— Валяй, — сказал Римо. — Но только учти. Ты умрешь. Ты можешь побаловаться этой своей игрушкой и даже причинить мне боль, но у меня хватит времени убить тебя, и ты знаешь, что я это сделаю. И ты умрешь очень медленно. И очень мучительно.
Взгляд его темно-карих глаз, казалось не имеющих зрачков, встретился с ее взглядом. Они уставились друг на друга. Ингрид отвернулась, а потом, словно разозлившись на него за то, что он вынудил ее отвести взгляд, со всего размаху ударила по красному рычажку, задвинув его до упора. Рот ее исказила гримаса ненависти, обнажая зубы и даже десны, и она снова взглянула в лицо Римо.
Он все так же стоял на коленях на кровати. Лицо его не выражало ни боли, ни иных эмоций. Он перехватил ее взгляд и рассмеялся. Потом наклонился и поднял с кровати две половинки белого кольца, гладкие на линиях разлома, как миниатюрный пончик, разрезанный надвое очень острым ножом.
Он подбросил обе половинки в воздух, и они снова упали на кровать.
— Это называется — умение управлять своими мышцами, крошка.
Он встал, застегнул молнию на брюках и ремень. Ингрид метнулась через всю кровать и сунула руку в лежавшую на туалетном столике сумочку. Вытащив оттуда маленький пистолет, она вновь обернулась к Римо и, не торопясь, направила на него оружие.
Когда палец ее, лежащий на курке, уже напрягся, Римо поднял одну из двух половинок белого кольца и бросил ее в Ингрид, подтолкнув кончиками пальцев с такой силой, что кусок металла зажужжал, преодолевая разделявшие Римо и Ингрид четыре фута.
Палец ее нажал на курок в тот самый момент, когда половинка кольца ударила в ствол, как молоток по шляпке гвоздя, повернув дуло вверх, Ингрид в подбородок. Было уже поздно — и мозг ее не успел дать пальцу сигнал не нажимать на курок.
Раздался приглушенный выстрел, пуля прошла через подбородок и, пробив небо, засела в мозге.
Глаза Ингрид были по-прежнему широко раскрыты, рот по-кошачьи оскален.
Она выронила пистолет и боком повалилась на кровать. Пистолет со стуком упал на пол. Кровь хлынула из раны на подбородке, потекла по горлу, по плечам и, достигнув голубой ткани халатика, пропитала ее и окрасила в почти черный цвет.
Римо посмотрел на мертвое тело, невозмутимо пожал плечами и вышел из спальни.
В гостиной Чиун стоял у окна и изучал Нью-Йорк. Не оборачиваясь, он произнес:
— Я рад, что ты с этим покончил.
— Это чего было — выстрел? — спросил Тайрон.
— Совершенно точно! — ответил Римо. — Нам пора, собирайся.
— Куда собирайся?
— Ты возвращаешься домой, Тайрон.
— Ты меня отпускаешь?
— Ага.
— Здорово! — Тайрон вскочил на ноги. — Пока!
— Не так быстро. Ты пойдешь с нами, — остудил его пыл Римо.
— Это зачем?
— На тот случай, если этот ваш Большой Быкенс, или как его там, окажется поблизости. Я хочу, чтобы ты мне его показал.
— Он убийца, грязный убийца. Он убьет меня, если узнает, что я на него настучал.
— А я что сделаю? — напомнил Римо.
— Ой, чи-и-о-о-о-рт! — простонал Тайрон.
Глава 14
В квартале, где находился клуб «Железный герцог», не горел ни один фонарь.
Римо остановился возле одного из фонарных столбов и носком ботинка пошевелил осколки стекла на мостовой. Улица, казалось, изнывала от влажной духоты летней ночи. В домах тоже не светилось ни одно окно.
— Мне тут не нравится, — заявил Тайрон, нервно озираясь по сторонам. — Слишком темно.
— Кто-то решил нас так встретить, — сказал Римо. — Они тут, Чиун?
— Да, — ответил Чиун. На той стороне улицы.
— Сколько их?
— Много тел, — сказал Чиун. — Около тридцати.
— Про что это вы? — не понял Тайрон.
— Слушай, Тайрон, — терпеливо принялся объяснять Римо. — Кто-то вырубил свет во всей округе, чтобы стало совсем темно. И этот кто-то прячется поблизости и ждет... да не озирайся ты так, придурок... прячется и ждет нас.
— Мне тут не нравится, — повторил Тайрон. — Чего мы будем делать?
— Мы будем делать вот что. Мы с Чиуном пойдем и повидаемся со Спеском. А ты останешься тут и постараешься засечь этого Бо-Бо. А когда я вернусь, ты мне его покажешь.
— Мне неохота.
— Пусть лучше будет охота, — посоветовал Римо.
Они оставили Тайрона на тротуаре, а сами направились по лестнице наверх — туда, где горел единственный огонек, и оказались в просторном кабинете, в дальнем конце которого находился большой стол.
За столом сидел Тони Спеск, добрый старый Тони, торговец электробытовыми товарами из Карбондейла, штат Иллинойс, он же — полковник Спасский из КГБ. На столе перед ним была лампа на гибкой стойке, повернутая так, чтобы свет ее падал в лицо вошедшим.
— Вот мы и встретились снова, — произнес Спеск. — Ингрид, разумеется, мертва.
— Разумеется, — сказал Римо и сделал несколько шагов вперед.
— Прежде чем ты выкинешь какую-нибудь глупость, — сказал Спеск, — я хочу предупредить, что в комнате установлены фотоэлементы. Если ты попытаешься до меня добраться, то заденешь один из световых лучей и попадешь под перекрестный огонь пулеметов. Так что не будь идиотом.
Чиун оглядел стены пустой комнаты и кивнул. По левой стене шла цепочка фотоэлементов. Самый нижний был расположен в шести дюймах от пола, каждый последующий — на фут выше предыдущего, и так до высоты в восемь футов от пола и в один фут от потолка. Чиун еще раз кивнул Римо.
— Ну как, вы обдумали мое предложение? — спросил Спеск.
— Да. Обдумали и отклонили, — ответил Римо.
— Обидно, — сказал Спеск. — Вот уж не предполагал, что вы такие патриоты.
— Патриотизм тут ни при чем, — сказал Римо. — Просто нам не нравишься ты и твои друзья. Русские совсем ни на что не годны.
— Со времен Ивана Великого, — добавил Чиун.
— Грозного, вы хотите сказать, — поправил Спеск.
— Великого, — стоял на своем Чиун.
— Он платил вовремя, — объяснил Римо.
— Ну что ж, тогда, думаю, нам больше не о чем разговаривать, — резюмировал Спеск.
— Один вопрос, — сказал Римо. — Эти два устройства, которыми ты занимаешься. Что это такое?
— Ты что, не знаешь? — чуть помолчав, спросил Спеск.
— Нет, — сказал Римо.
— А пожилой джентльмен знает. Так ведь?
Римо обернулся к Чиуну. Тот кивнул.
— Послушай, Чиун, если ты знал, то почему не сказал мне? — спросил Римо.
— Иногда бывает легче разговаривать с Тайроном, — сказал Чиун.
— Объясни хоть сейчас. Что это за два вида оружия? — сказал Римо.
— Ты, — сказал Чиун. — И я.
— Мы? — переспросил Римо.
— Мы, — подтвердил Чиун.
— Че-ерт! И все только ради этого!
— Хватит, — прервал их Спеск. — Нам не удалось сговориться, так что покончим на этом. Можете идти. Я уйду позже. И может быть, когда-нибудь мы снова встретимся.
— Так, значит, мы и есть то оружие, за которым ты охотился? — Римо все никак не мог поверить.
Спеск энергично кивнул, и его светлые волосы всколыхнулись в такт движению головы.
— Ну, ты и подонок, — сказал Римо.
— Вам пора идти, — сказал Спеск.
— Нет еще, — возразил Римо. — Понимаешь ли, я не имею ничего против тебя лично, но мы с Чиуном не любим, когда слишком много народу знает о том, что мы делаем и на кого работаем. А ты знаешь чуть больше, чем надо.
— Вспомни о фотоэлементах. — Спеск самоуверенно ухмыльнулся.
— Вспомни лучше об Аламо[1], — сказал Римо.
Он перенес вес тела назад, на левую ногу, и двинулся вперед в направлении невидимых лучей, пересекающих комнату от левой до правой стены. Не дойдя до лучей три фута, он повернул к стене, сделал мах правой ногой, затем левой и, оттолкнувшись от стены, взвился вверх. Перевернувшись в воздухе на спину и пролетев буквально в десятой доле дюйма от потолка, он перебросил свое тело через верхний луч, как прыгун в высоту через планку. И вот уже лучи позади, а Римо оказался в той же половине комнаты, что и Спеск. И бесшумно приземлился на ноги.
Русский полковник вытаращил глаза — в них были изумление и ужас. Он вскочил на ноги, хотя левое колено — то, которое ему повредил Римо, — еще плохо его слушалось.
Спасский попятился.
— Слушай, — начал он. От его чикагского выговора не осталось и следа.
Теперь он говорил хриплым гортанным голосом, с типично русским акцентом.
— Ты ведь не станешь убивать меня? Я — единственный, кто может вас вывести живыми отсюда. Вы в западне.
— Мы знаем, — ответил Римо. — Но рискнем.
Он шагнул к Спеску. Тот наклонился над ящиком стола. Рука его уже нащупала пистолет, когда Римо схватил настольную лампу, согнул ее длинную стойку в петлю и, накинув на шею русского, оттащил его от пистолета. Потом завязал петлю узлом и опустил труп Спеска на пол. Закрыв таким образом для себя и проблему русских шпионов, и проблему секретных сверхустройств.
Проделывая обратный прыжок над световыми лучами, теперь отчетливо видимыми в непроглядной темноте, Римо спросил Чиуна:
— Почему ты мне не сказал про секретные орудия?
— Разве можно хоть что-то втолковать белому человеку? — ответил Чиун.
Он был уже за дверью и спускался по лестнице.
Если не считать сопения людей, не умеющих правильно дышать, все было тихо на улице рядом с «Железным герцогом», когда Римо и Чиун вышли из клуба и остановились на тротуаре.
— По-прежнему тридцать? — спросил Римо. Чиун склонил голову, прислушиваясь, и уточнил.
— Тридцать четыре, — изрек он.
— Неплохо. Надеюсь, один из них — тот, кого я ищу, сказал Римо. — А где, черт побери, Тайрон?
— Один из тридцати четырех, — ответил Чиун, и тут они услышали вопль Тайрона.
— Вон они! Бей их! Бей их! Они меня похитили и вообще!
Подобно хищным зверям, чьи шкуры сливаются с окружающей растительностью, чернокожие юнцы, члены банды Саксонских Лордов, вынырнули из укрывающей их ночной тьмы и с боевыми кликами бросились через улицу на Римо и Чиуна.
— Когда я доберусь до Тайрона, — сказал Римо, — уж я с ним разделаюсь.
— Ты опять за свое, — поморщился Чиун, и в этот момент на них нахлынула первая волна нападающих — парни размахивали дубинками и цепями, ножами и железными ободами от колес.
Чиун соединил в одно целое грудную клетку одного из бойцов с его же собственным разводным гаечным ключом и, вихрем взметнув свое черное кимоно, повернул влево. Римо тем временем двинулся вправо.
— Да, черт побери! — крикнул он в ответ. — Он заслужил хороший урок. Где ты, Тайрон?
Воздух был полон камней, которые швыряли Саксонские Лорды, попадая только в других Саксонских Лордов. Один решил было, что увидел скользнувшего мимо Римо, нанес яростный удар семидюймовым лезвием охотничьего ножа и перерезал сонную артерию своему двоюродному брату.
— Ну где он, черт его раздери? — вновь зазвенел голос Римо. — Теперь я знаю, каково было Стэнли разыскивать Ливингстона по всей черной Африке...
Римо поднырнул под чью-то молотящую дубинку и выпрямился, мимоходом воткнув кончики пальцев в чье-то горло.
Он обошел двоих членов банды, которые дрались между собой, потому что один из них наступил другому на новенькие туфли на платформе и ободрал кожу.
— Не видали, где Тайрон? — обратился к ним Римо.
— Тайрон, он там, — махнул рукой один из юнцов как раз перед тем, как соратник раскроил ему череп ударом цепи.
— Спасибо, — поблагодарил Римо, а второму сказал: — Отличный удар.
Он был уже в самой гуще толпы и двигался от здания «Железного герцога», медленно пробиваясь к противоположной стороне улицы.
Там, на тротуаре, Большой-Бо Пикенс наблюдал, как в полной суматохе один за другим валятся наземь Саксонские Лорды. Он вытянул шею, глядя поверх голов, но не мог рассмотреть ни белого, ни старика-азиата. Однако, где они только что были, он мог определить точно: их путь обозначался очередной парой поверженных Саксонских Лордов.
И тогда он подумал, что, пожалуй, значительно более благоприятная погода стоит сейчас в Ньюарке, воткнул обратно в пробку свое шило, сунул его в задний карман, повернулся и пошел прочь.
— Вот ты где, Тайрон! — сказал Римо. Тайрон одиноко стоял на краю бушующей толпы. — Ну и свинья же ты.
Тайрон поднял руки, защищаясь от надвигающейся опасности, и в этот момент появился Чиун.
— А я-то думал, мы друзья, — сказал Римо.
— Друзья, само собой. Ты мне велел найти Бо-Бо, я и нашел. Вон он идет.
Тайрон указал в конец улицы на убегающую здоровенную черную фигуру.
— Спасибо, друг Тайрон. Чиун, присмотри за ним.
И Римо сорвался с места за Большим-Бо Пикенсом.
Все еще слыша шум уличной драки за спиной, верзила оглянулся. По спине у него пробежал холодок, когда он увидел, что за ним бежит тот худощавый белый мужчина в черных слаксах и футболке. Мужчина догонял его. Тогда Бо-Бо остановился.
Это всего лишь тощая белая вонючка, подумал он. Он нырнул в боковую улочку, притаился в темноте и стал ждать появления Римо. Извлеченное из кармана шило он поднял над головой и приготовился опустить на затылок Римо, как только тот войдет в темную улочку.
Шум шагов прекратился. И настала полная тишина.
Пикенс вжался спиной в кирпичную стену, ожидая, когда в тусклом свете появится силуэт Римо. Но ничего не увидел.
Он прождал несколько секунд — долгих секунд, показавшихся ему минутами. Потом сделал шаг от стены. Наверное, белый притаился за углом и ждет, когда Пикенс выглянет из своего укрытия. Что ж, посмотрим, кто кого переждет, подумал Бо-Бо.
И тут Бо-Бо Пикенс почувствовал легкое прикосновение к своему плечу.
Что это было?
Пикенс развернулся на каблуках. Широко улыбаясь, перед ним стоял Римо.
— Не меня ищешь? — спросил он.
Бо-Бо в ужасе отпрянул, потом, вспомнив про шило, резко ударил. Римо отклонился, едва заметно, всего, казалось, на дюйм или два, но шило прошло мимо.
— Это ты — Пикенс? — спросил Римо.
— Да, твою мать!
— Это ты убил старушку? Миссис Мюллер.
— Да. Я ее уделал!
— Расскажи мне. Тебе это понравилось? Здорово повеселился?
— Это что... Вот сейчас повеселюсь, — ответил Пикенс.
И, как бык, бросился вперед, держа шило у самого живота, чтобы, сойдясь с Римо вплотную, мощным ударом снизу вверх воткнуть острие глубоко в печень.
Он поднял глаза и остановился. Белого не было видно. Где он? Пикенс обернулся. Римо стоял позади него.
— Знаешь, а ты ведь на самом деле навоз, — сказал Римо.
— Я тебя унавожу, — прорычал Пикенс и снова бросился на Римо.
Римо сделал шаг в сторону и подставил Пикенсу ногу. Верзила растянулся на мостовой, ободрав щеку о неровное асфальтовое покрытие.
— Знаешь, — произнес Римо, глядя на Пикенса сверху вниз, — по-моему, ты мне не очень нравишься. Вставай!
Бо-Бо поднялся на колени и уперся рукой в землю, чтобы прийти в себя и встать на ноги.
И тут Римо ударил ногой по широкому носу. Пикенс расслышал треск костей и журчание крови, рекой хлынувшей у него из ноздрей.
Голова его откинулась назад, но он сумел оправиться и встал на ноги.
— Это ты и есть главный пикадор квартала? — продолжал Римо. — Ну и как твоя пика — такая же острая, как вот это?
И Пикенс испытал такое ощущение, будто в левую половину его живота воткнулся нож. Он посмотрел вниз, ожидая увидеть кровь, но крови не было. Только белая рука, медленно отделяющаяся от его тела. И еще боль.
Боль! Казалось, к его коже прижали раскаленную кочергу, а он знал, что это больно, так как однажды ночью сам кое с кем проделывал это.
— Ну что, такая же острая? — продолжал издеваться Римо.
Пикенс повернулся и, размахивая правой рукой, в которой по-прежнему было зажато шило, попытался достать своего мучителя.
Но Римо опять был сзади. И Пикенс услышал его насмешливый голос:
— Такая же крепкая?
И Пикенс ощутил удар в спину. Он почувствовал, как его ребра справа от позвоночника, треснув, вошли глубоко в тело. Потом удар повторился с левой стороны, и он лишился еще нескольких ребер.
— А старушка кричала, когда ты ее убивал, а, Пи-Пи? — спросил Римо. — Она кричала вот так?
Пикенс хотел сдержать крик, но боль не оставляла для этого никакой возможности. На шее его лежали чужие пальцы, и казалось, что они, разрывая кожу и плоть, вот-вот доберутся до адамова яблока. Пикенс закричал.
— Как думаешь, Пи-Пи, ей было так же больно, когда ты ее убивал?
Бешено молотя руками, Пикенс закружил на месте, но удары его попадали в пустоту. Потом его швырнуло назад, он шмякнулся о кирпичную стену, как переспелый помидор, и сполз на мостовую. Шило выпало из его руки и со стуком упало рядом.
Там, где раньше была его правая нога, возникла дикая боль. Он попытался пошевелить ногой, но она больше не двигалась. Потом — новая боль, и с хрустом надломилась левая нога. А затем живот его словно стала рвать на части стая крыс: ощущение было такое, будто от него отрывают огромные куски. И тогда Пикенс завыл — протяжно, пронзительно; в этом крике была предельная мука и мольба о смерти как об избавлении.
Перед его глазами возникло белое лицо, оно низко склонилось над ним, и он услышал:
— Зверюга, ты убил ее шилом! Сейчас ты узнаешь, что она при этом чувствовала.
И черная звезда боли зазвенела в левой глазнице Пикенса — там, куда воткнулось шило. И теперь он больше ничего не видел левым глазом. Затем боль прекратилась, и чернокожий верзила опрокинулся на мостовую лицом вперед, глухо стукнувшись головой об асфальт. Последнее, что он увидел, — это то, что у белого были чистые ногти.
Римо плюнул на труп и вышел на главную улицу. Мимо с ревом промчалась легковая машина. За ней следовали еще две.
Римо глянул туда, где Саксонские Лорды вели ожесточенную борьбу не на жизнь, а на смерть — каждый против всех. Внезапно побоище озарилось ярким светом фар. С другой стороны квартала подъехало еще три автомобиля.
Машины, взвизгнув тормозами, остановились, и из них выскочили люди.
Римо заметил, что все они вооружены. А потом раздался знакомый голос.
Это был сержант Плескофф.
— Так их! Стреляйте! Стреляйте в этих ублюдков! Стреляйте прямо в белки их гнусных глаз. Мы им покажем. Америка сыта по горло. Положим конец этому насилию. Убивайте всех! Пленных не брать!
Римо не спускал с сержанта глаз. Плескофф поднял руку над головой, достаточно достоверно изображая актера Эррола Флинна, достаточно достоверно изображающего знаменитого генерала Кастера. Сержант был в штатском.
Как и еще дюжина людей, которые все разом открыли огонь по толпе из полицейских «кольтов» и автоматов.
Рядом с Римо возник Чиун, ведя за собой на буксире Тайрона. Тайрон через плечо оглядывался назад — туда, где улица уже начала наполняться падающими телами.
— Он тебе нужен? — спросил Чиун.
— Нет. Больше не нужен, — ответил Римо.
Тайрон повернулся к Римо. В его широко распахнутых глазах был ужас.
— Мне туда неохота.
— Что так?
— На улице, здесь теперь опасно, — сказал Тайрон. — Можно, я оставаться с вами?
Римо пожал плечами. Бойня, кажется, стихала. Крики смолкали. Несколько человек еще стояли на ногах.
Голос Плескоффа продолжал грохотать:
— Убить всех! Мы наведем в городе порядок!
Чиун тоже обернулся на голос.
— И я сотворил этого чертового народного мстителя своими руками... — произнес Римо.
— Так всегда бывает, когда человек дает волю чувству мести, — сказал Чиун. — Всегда.
— Всегда, — повторил Римо.
— Всегда, — отозвался Тайрон.
— Заткнись, — сказал Римо.
— Заткнись, — сказал Чиун.
Вернувшись в «Плазу», Чиун нырнул в один из своих лакированных сундуков и выудил оттуда пергаментный свиток, чернильницу и огромное гусиное перо.
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Римо.
— Продолжить хронику Дома Синанджу.
— О чем будешь писать на этот раз?
— О том, как Мастер Синанджу наставил своего ученика на путь истинный, открыв ему глаза на то, что месть разрушительна.
— Не забудь написать, что она дает и чувство удовлетворения, — сказал Римо.
Внимание его привлек Тайрон. Парень глянул через плечо Чиуна на пергамент, а потом, за спиной у Чиуна, уставился в раскрытый сундук.
Чиун начал писать.
— Римо, ты должен понять, что мстить Тайрону бессмысленно. Он за себя не отвечает. Он ничего не может с собой поделать — он такой, какой он есть.
Тайрон в этот момент тихонько выскользнул из номера.
— Я рад, что ты думаешь именно так, папочка, — сказал Римо.
— Х-м-м-м, — промычал старик, не прерывая творческого процесса. — Почему?
— Потому что Тайрон только что сбежал, прихватив одно из твоих бриллиантовых колечек.
Гусиное перо полетело вверх и воткнулось в штукатурку потолка. Чернильница полетела в другую сторону. Чиун бросил пергаментный свиток на пол, вскочил на ноги и подбежал к сундуку, сунул голову внутрь, потом выпрямился. Когда он обернулся к Римо, лицо его было белее мела.
— Так и есть! Так и есть!
— Он побежал туда.
Римо махнул рукой в сторону двери. Прежде чем он кончил говорить, Чиун был уже в коридоре.
Было полдвенадцатого ночи. Время звонить Смиту по специальному номеру — код 800 — который бывает свободен только дважды в сутки.
— Алло, — раздался кислый, как всегда, голос Смита.
— Привет, Смитти! Как дела?
— Насколько я понимаю, вы хотите представить отчет, — сказал Смит.
— Минутку, — отозвался Римо и прикрыл ладонью трубку телефона.
За дверью, в коридоре, раздавались глухие удары. И стоны. И кто-то рыдал. Римо удовлетворенно кивнул.
— Ага, — сказал он в трубку. — Спеск мертв. Тот тип, который убил миссис Мюллер, тоже мертв. В городе Нью-Йорке появилась, наконец, по меньшей мере дюжина полицейских, которые начали хоть как-то бороться с бандами.
В целом, как мне кажется, день прошел не зря.
— А как насчет...
— Минутку, — снова сказал Римо.
Дверь номера отворилась, и вошел Чиун, полируя бриллиантовое кольцо о рукав черного кимоно.
— Я вижу, кольцо снова у тебя, — сказал Римо.
— Разумеется.
— Надеюсь, ты не дал волю чувству мести?
Чиун покачал головой:
— Я сделал наказание соизмеримым с преступлением. Он украл мой бриллиант. Я очень надолго украл его способность красть.
— Что ты сделал?
— Я превратил кости его пальцев в желе. И предупредил, что если когда-нибудь увижу его снова, то поступлю с ним не столь милосердно!
— Я рад, что ты не стал ему мстить, папочка. Не забудь включить это в хронику Дома Синанджу.
Чиун сгреб с пола пергаментный свиток и бросил его в лакированный сундук.
— Мне что-то больше не хочется сегодня писать.
— Всегда есть завтра. — Римо переключил свое внимание на телефон:
— Вы, кажется, что-то сказали, Смитти?
— Я задал вопрос. Как насчет двух видов нового сверхмощного оружия, которое искал Спеск? Вы их нашли?
— А как же! Вы ведь меня об этом просили.
— Ну и?..
— Что, «ну и»? — Римо изобразил непонимание.
— Что это такое? — спросил Смит.
— Вы их не получите, — сказал Римо.
— Почему? — спросил Смит.
— Этот товар не продается.
С этими словами Римо выдернул из стены шнур телефона и рухнул на диван. Его душил смех.
Римо остановился возле одного из фонарных столбов и носком ботинка пошевелил осколки стекла на мостовой. Улица, казалось, изнывала от влажной духоты летней ночи. В домах тоже не светилось ни одно окно.
— Мне тут не нравится, — заявил Тайрон, нервно озираясь по сторонам. — Слишком темно.
— Кто-то решил нас так встретить, — сказал Римо. — Они тут, Чиун?
— Да, — ответил Чиун. На той стороне улицы.
— Сколько их?
— Много тел, — сказал Чиун. — Около тридцати.
— Про что это вы? — не понял Тайрон.
— Слушай, Тайрон, — терпеливо принялся объяснять Римо. — Кто-то вырубил свет во всей округе, чтобы стало совсем темно. И этот кто-то прячется поблизости и ждет... да не озирайся ты так, придурок... прячется и ждет нас.
— Мне тут не нравится, — повторил Тайрон. — Чего мы будем делать?
— Мы будем делать вот что. Мы с Чиуном пойдем и повидаемся со Спеском. А ты останешься тут и постараешься засечь этого Бо-Бо. А когда я вернусь, ты мне его покажешь.
— Мне неохота.
— Пусть лучше будет охота, — посоветовал Римо.
Они оставили Тайрона на тротуаре, а сами направились по лестнице наверх — туда, где горел единственный огонек, и оказались в просторном кабинете, в дальнем конце которого находился большой стол.
За столом сидел Тони Спеск, добрый старый Тони, торговец электробытовыми товарами из Карбондейла, штат Иллинойс, он же — полковник Спасский из КГБ. На столе перед ним была лампа на гибкой стойке, повернутая так, чтобы свет ее падал в лицо вошедшим.
— Вот мы и встретились снова, — произнес Спеск. — Ингрид, разумеется, мертва.
— Разумеется, — сказал Римо и сделал несколько шагов вперед.
— Прежде чем ты выкинешь какую-нибудь глупость, — сказал Спеск, — я хочу предупредить, что в комнате установлены фотоэлементы. Если ты попытаешься до меня добраться, то заденешь один из световых лучей и попадешь под перекрестный огонь пулеметов. Так что не будь идиотом.
Чиун оглядел стены пустой комнаты и кивнул. По левой стене шла цепочка фотоэлементов. Самый нижний был расположен в шести дюймах от пола, каждый последующий — на фут выше предыдущего, и так до высоты в восемь футов от пола и в один фут от потолка. Чиун еще раз кивнул Римо.
— Ну как, вы обдумали мое предложение? — спросил Спеск.
— Да. Обдумали и отклонили, — ответил Римо.
— Обидно, — сказал Спеск. — Вот уж не предполагал, что вы такие патриоты.
— Патриотизм тут ни при чем, — сказал Римо. — Просто нам не нравишься ты и твои друзья. Русские совсем ни на что не годны.
— Со времен Ивана Великого, — добавил Чиун.
— Грозного, вы хотите сказать, — поправил Спеск.
— Великого, — стоял на своем Чиун.
— Он платил вовремя, — объяснил Римо.
— Ну что ж, тогда, думаю, нам больше не о чем разговаривать, — резюмировал Спеск.
— Один вопрос, — сказал Римо. — Эти два устройства, которыми ты занимаешься. Что это такое?
— Ты что, не знаешь? — чуть помолчав, спросил Спеск.
— Нет, — сказал Римо.
— А пожилой джентльмен знает. Так ведь?
Римо обернулся к Чиуну. Тот кивнул.
— Послушай, Чиун, если ты знал, то почему не сказал мне? — спросил Римо.
— Иногда бывает легче разговаривать с Тайроном, — сказал Чиун.
— Объясни хоть сейчас. Что это за два вида оружия? — сказал Римо.
— Ты, — сказал Чиун. — И я.
— Мы? — переспросил Римо.
— Мы, — подтвердил Чиун.
— Че-ерт! И все только ради этого!
— Хватит, — прервал их Спеск. — Нам не удалось сговориться, так что покончим на этом. Можете идти. Я уйду позже. И может быть, когда-нибудь мы снова встретимся.
— Так, значит, мы и есть то оружие, за которым ты охотился? — Римо все никак не мог поверить.
Спеск энергично кивнул, и его светлые волосы всколыхнулись в такт движению головы.
— Ну, ты и подонок, — сказал Римо.
— Вам пора идти, — сказал Спеск.
— Нет еще, — возразил Римо. — Понимаешь ли, я не имею ничего против тебя лично, но мы с Чиуном не любим, когда слишком много народу знает о том, что мы делаем и на кого работаем. А ты знаешь чуть больше, чем надо.
— Вспомни о фотоэлементах. — Спеск самоуверенно ухмыльнулся.
— Вспомни лучше об Аламо[1], — сказал Римо.
Он перенес вес тела назад, на левую ногу, и двинулся вперед в направлении невидимых лучей, пересекающих комнату от левой до правой стены. Не дойдя до лучей три фута, он повернул к стене, сделал мах правой ногой, затем левой и, оттолкнувшись от стены, взвился вверх. Перевернувшись в воздухе на спину и пролетев буквально в десятой доле дюйма от потолка, он перебросил свое тело через верхний луч, как прыгун в высоту через планку. И вот уже лучи позади, а Римо оказался в той же половине комнаты, что и Спеск. И бесшумно приземлился на ноги.
Русский полковник вытаращил глаза — в них были изумление и ужас. Он вскочил на ноги, хотя левое колено — то, которое ему повредил Римо, — еще плохо его слушалось.
Спасский попятился.
— Слушай, — начал он. От его чикагского выговора не осталось и следа.
Теперь он говорил хриплым гортанным голосом, с типично русским акцентом.
— Ты ведь не станешь убивать меня? Я — единственный, кто может вас вывести живыми отсюда. Вы в западне.
— Мы знаем, — ответил Римо. — Но рискнем.
Он шагнул к Спеску. Тот наклонился над ящиком стола. Рука его уже нащупала пистолет, когда Римо схватил настольную лампу, согнул ее длинную стойку в петлю и, накинув на шею русского, оттащил его от пистолета. Потом завязал петлю узлом и опустил труп Спеска на пол. Закрыв таким образом для себя и проблему русских шпионов, и проблему секретных сверхустройств.
Проделывая обратный прыжок над световыми лучами, теперь отчетливо видимыми в непроглядной темноте, Римо спросил Чиуна:
— Почему ты мне не сказал про секретные орудия?
— Разве можно хоть что-то втолковать белому человеку? — ответил Чиун.
Он был уже за дверью и спускался по лестнице.
Если не считать сопения людей, не умеющих правильно дышать, все было тихо на улице рядом с «Железным герцогом», когда Римо и Чиун вышли из клуба и остановились на тротуаре.
— По-прежнему тридцать? — спросил Римо. Чиун склонил голову, прислушиваясь, и уточнил.
— Тридцать четыре, — изрек он.
— Неплохо. Надеюсь, один из них — тот, кого я ищу, сказал Римо. — А где, черт побери, Тайрон?
— Один из тридцати четырех, — ответил Чиун, и тут они услышали вопль Тайрона.
— Вон они! Бей их! Бей их! Они меня похитили и вообще!
Подобно хищным зверям, чьи шкуры сливаются с окружающей растительностью, чернокожие юнцы, члены банды Саксонских Лордов, вынырнули из укрывающей их ночной тьмы и с боевыми кликами бросились через улицу на Римо и Чиуна.
— Когда я доберусь до Тайрона, — сказал Римо, — уж я с ним разделаюсь.
— Ты опять за свое, — поморщился Чиун, и в этот момент на них нахлынула первая волна нападающих — парни размахивали дубинками и цепями, ножами и железными ободами от колес.
Чиун соединил в одно целое грудную клетку одного из бойцов с его же собственным разводным гаечным ключом и, вихрем взметнув свое черное кимоно, повернул влево. Римо тем временем двинулся вправо.
— Да, черт побери! — крикнул он в ответ. — Он заслужил хороший урок. Где ты, Тайрон?
Воздух был полон камней, которые швыряли Саксонские Лорды, попадая только в других Саксонских Лордов. Один решил было, что увидел скользнувшего мимо Римо, нанес яростный удар семидюймовым лезвием охотничьего ножа и перерезал сонную артерию своему двоюродному брату.
— Ну где он, черт его раздери? — вновь зазвенел голос Римо. — Теперь я знаю, каково было Стэнли разыскивать Ливингстона по всей черной Африке...
Римо поднырнул под чью-то молотящую дубинку и выпрямился, мимоходом воткнув кончики пальцев в чье-то горло.
Он обошел двоих членов банды, которые дрались между собой, потому что один из них наступил другому на новенькие туфли на платформе и ободрал кожу.
— Не видали, где Тайрон? — обратился к ним Римо.
— Тайрон, он там, — махнул рукой один из юнцов как раз перед тем, как соратник раскроил ему череп ударом цепи.
— Спасибо, — поблагодарил Римо, а второму сказал: — Отличный удар.
Он был уже в самой гуще толпы и двигался от здания «Железного герцога», медленно пробиваясь к противоположной стороне улицы.
Там, на тротуаре, Большой-Бо Пикенс наблюдал, как в полной суматохе один за другим валятся наземь Саксонские Лорды. Он вытянул шею, глядя поверх голов, но не мог рассмотреть ни белого, ни старика-азиата. Однако, где они только что были, он мог определить точно: их путь обозначался очередной парой поверженных Саксонских Лордов.
И тогда он подумал, что, пожалуй, значительно более благоприятная погода стоит сейчас в Ньюарке, воткнул обратно в пробку свое шило, сунул его в задний карман, повернулся и пошел прочь.
— Вот ты где, Тайрон! — сказал Римо. Тайрон одиноко стоял на краю бушующей толпы. — Ну и свинья же ты.
Тайрон поднял руки, защищаясь от надвигающейся опасности, и в этот момент появился Чиун.
— А я-то думал, мы друзья, — сказал Римо.
— Друзья, само собой. Ты мне велел найти Бо-Бо, я и нашел. Вон он идет.
Тайрон указал в конец улицы на убегающую здоровенную черную фигуру.
— Спасибо, друг Тайрон. Чиун, присмотри за ним.
И Римо сорвался с места за Большим-Бо Пикенсом.
Все еще слыша шум уличной драки за спиной, верзила оглянулся. По спине у него пробежал холодок, когда он увидел, что за ним бежит тот худощавый белый мужчина в черных слаксах и футболке. Мужчина догонял его. Тогда Бо-Бо остановился.
Это всего лишь тощая белая вонючка, подумал он. Он нырнул в боковую улочку, притаился в темноте и стал ждать появления Римо. Извлеченное из кармана шило он поднял над головой и приготовился опустить на затылок Римо, как только тот войдет в темную улочку.
Шум шагов прекратился. И настала полная тишина.
Пикенс вжался спиной в кирпичную стену, ожидая, когда в тусклом свете появится силуэт Римо. Но ничего не увидел.
Он прождал несколько секунд — долгих секунд, показавшихся ему минутами. Потом сделал шаг от стены. Наверное, белый притаился за углом и ждет, когда Пикенс выглянет из своего укрытия. Что ж, посмотрим, кто кого переждет, подумал Бо-Бо.
И тут Бо-Бо Пикенс почувствовал легкое прикосновение к своему плечу.
Что это было?
Пикенс развернулся на каблуках. Широко улыбаясь, перед ним стоял Римо.
— Не меня ищешь? — спросил он.
Бо-Бо в ужасе отпрянул, потом, вспомнив про шило, резко ударил. Римо отклонился, едва заметно, всего, казалось, на дюйм или два, но шило прошло мимо.
— Это ты — Пикенс? — спросил Римо.
— Да, твою мать!
— Это ты убил старушку? Миссис Мюллер.
— Да. Я ее уделал!
— Расскажи мне. Тебе это понравилось? Здорово повеселился?
— Это что... Вот сейчас повеселюсь, — ответил Пикенс.
И, как бык, бросился вперед, держа шило у самого живота, чтобы, сойдясь с Римо вплотную, мощным ударом снизу вверх воткнуть острие глубоко в печень.
Он поднял глаза и остановился. Белого не было видно. Где он? Пикенс обернулся. Римо стоял позади него.
— Знаешь, а ты ведь на самом деле навоз, — сказал Римо.
— Я тебя унавожу, — прорычал Пикенс и снова бросился на Римо.
Римо сделал шаг в сторону и подставил Пикенсу ногу. Верзила растянулся на мостовой, ободрав щеку о неровное асфальтовое покрытие.
— Знаешь, — произнес Римо, глядя на Пикенса сверху вниз, — по-моему, ты мне не очень нравишься. Вставай!
Бо-Бо поднялся на колени и уперся рукой в землю, чтобы прийти в себя и встать на ноги.
И тут Римо ударил ногой по широкому носу. Пикенс расслышал треск костей и журчание крови, рекой хлынувшей у него из ноздрей.
Голова его откинулась назад, но он сумел оправиться и встал на ноги.
— Это ты и есть главный пикадор квартала? — продолжал Римо. — Ну и как твоя пика — такая же острая, как вот это?
И Пикенс испытал такое ощущение, будто в левую половину его живота воткнулся нож. Он посмотрел вниз, ожидая увидеть кровь, но крови не было. Только белая рука, медленно отделяющаяся от его тела. И еще боль.
Боль! Казалось, к его коже прижали раскаленную кочергу, а он знал, что это больно, так как однажды ночью сам кое с кем проделывал это.
— Ну что, такая же острая? — продолжал издеваться Римо.
Пикенс повернулся и, размахивая правой рукой, в которой по-прежнему было зажато шило, попытался достать своего мучителя.
Но Римо опять был сзади. И Пикенс услышал его насмешливый голос:
— Такая же крепкая?
И Пикенс ощутил удар в спину. Он почувствовал, как его ребра справа от позвоночника, треснув, вошли глубоко в тело. Потом удар повторился с левой стороны, и он лишился еще нескольких ребер.
— А старушка кричала, когда ты ее убивал, а, Пи-Пи? — спросил Римо. — Она кричала вот так?
Пикенс хотел сдержать крик, но боль не оставляла для этого никакой возможности. На шее его лежали чужие пальцы, и казалось, что они, разрывая кожу и плоть, вот-вот доберутся до адамова яблока. Пикенс закричал.
— Как думаешь, Пи-Пи, ей было так же больно, когда ты ее убивал?
Бешено молотя руками, Пикенс закружил на месте, но удары его попадали в пустоту. Потом его швырнуло назад, он шмякнулся о кирпичную стену, как переспелый помидор, и сполз на мостовую. Шило выпало из его руки и со стуком упало рядом.
Там, где раньше была его правая нога, возникла дикая боль. Он попытался пошевелить ногой, но она больше не двигалась. Потом — новая боль, и с хрустом надломилась левая нога. А затем живот его словно стала рвать на части стая крыс: ощущение было такое, будто от него отрывают огромные куски. И тогда Пикенс завыл — протяжно, пронзительно; в этом крике была предельная мука и мольба о смерти как об избавлении.
Перед его глазами возникло белое лицо, оно низко склонилось над ним, и он услышал:
— Зверюга, ты убил ее шилом! Сейчас ты узнаешь, что она при этом чувствовала.
И черная звезда боли зазвенела в левой глазнице Пикенса — там, куда воткнулось шило. И теперь он больше ничего не видел левым глазом. Затем боль прекратилась, и чернокожий верзила опрокинулся на мостовую лицом вперед, глухо стукнувшись головой об асфальт. Последнее, что он увидел, — это то, что у белого были чистые ногти.
Римо плюнул на труп и вышел на главную улицу. Мимо с ревом промчалась легковая машина. За ней следовали еще две.
Римо глянул туда, где Саксонские Лорды вели ожесточенную борьбу не на жизнь, а на смерть — каждый против всех. Внезапно побоище озарилось ярким светом фар. С другой стороны квартала подъехало еще три автомобиля.
Машины, взвизгнув тормозами, остановились, и из них выскочили люди.
Римо заметил, что все они вооружены. А потом раздался знакомый голос.
Это был сержант Плескофф.
— Так их! Стреляйте! Стреляйте в этих ублюдков! Стреляйте прямо в белки их гнусных глаз. Мы им покажем. Америка сыта по горло. Положим конец этому насилию. Убивайте всех! Пленных не брать!
Римо не спускал с сержанта глаз. Плескофф поднял руку над головой, достаточно достоверно изображая актера Эррола Флинна, достаточно достоверно изображающего знаменитого генерала Кастера. Сержант был в штатском.
Как и еще дюжина людей, которые все разом открыли огонь по толпе из полицейских «кольтов» и автоматов.
Рядом с Римо возник Чиун, ведя за собой на буксире Тайрона. Тайрон через плечо оглядывался назад — туда, где улица уже начала наполняться падающими телами.
— Он тебе нужен? — спросил Чиун.
— Нет. Больше не нужен, — ответил Римо.
Тайрон повернулся к Римо. В его широко распахнутых глазах был ужас.
— Мне туда неохота.
— Что так?
— На улице, здесь теперь опасно, — сказал Тайрон. — Можно, я оставаться с вами?
Римо пожал плечами. Бойня, кажется, стихала. Крики смолкали. Несколько человек еще стояли на ногах.
Голос Плескоффа продолжал грохотать:
— Убить всех! Мы наведем в городе порядок!
Чиун тоже обернулся на голос.
— И я сотворил этого чертового народного мстителя своими руками... — произнес Римо.
— Так всегда бывает, когда человек дает волю чувству мести, — сказал Чиун. — Всегда.
— Всегда, — повторил Римо.
— Всегда, — отозвался Тайрон.
— Заткнись, — сказал Римо.
— Заткнись, — сказал Чиун.
Вернувшись в «Плазу», Чиун нырнул в один из своих лакированных сундуков и выудил оттуда пергаментный свиток, чернильницу и огромное гусиное перо.
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Римо.
— Продолжить хронику Дома Синанджу.
— О чем будешь писать на этот раз?
— О том, как Мастер Синанджу наставил своего ученика на путь истинный, открыв ему глаза на то, что месть разрушительна.
— Не забудь написать, что она дает и чувство удовлетворения, — сказал Римо.
Внимание его привлек Тайрон. Парень глянул через плечо Чиуна на пергамент, а потом, за спиной у Чиуна, уставился в раскрытый сундук.
Чиун начал писать.
— Римо, ты должен понять, что мстить Тайрону бессмысленно. Он за себя не отвечает. Он ничего не может с собой поделать — он такой, какой он есть.
Тайрон в этот момент тихонько выскользнул из номера.
— Я рад, что ты думаешь именно так, папочка, — сказал Римо.
— Х-м-м-м, — промычал старик, не прерывая творческого процесса. — Почему?
— Потому что Тайрон только что сбежал, прихватив одно из твоих бриллиантовых колечек.
Гусиное перо полетело вверх и воткнулось в штукатурку потолка. Чернильница полетела в другую сторону. Чиун бросил пергаментный свиток на пол, вскочил на ноги и подбежал к сундуку, сунул голову внутрь, потом выпрямился. Когда он обернулся к Римо, лицо его было белее мела.
— Так и есть! Так и есть!
— Он побежал туда.
Римо махнул рукой в сторону двери. Прежде чем он кончил говорить, Чиун был уже в коридоре.
Было полдвенадцатого ночи. Время звонить Смиту по специальному номеру — код 800 — который бывает свободен только дважды в сутки.
— Алло, — раздался кислый, как всегда, голос Смита.
— Привет, Смитти! Как дела?
— Насколько я понимаю, вы хотите представить отчет, — сказал Смит.
— Минутку, — отозвался Римо и прикрыл ладонью трубку телефона.
За дверью, в коридоре, раздавались глухие удары. И стоны. И кто-то рыдал. Римо удовлетворенно кивнул.
— Ага, — сказал он в трубку. — Спеск мертв. Тот тип, который убил миссис Мюллер, тоже мертв. В городе Нью-Йорке появилась, наконец, по меньшей мере дюжина полицейских, которые начали хоть как-то бороться с бандами.
В целом, как мне кажется, день прошел не зря.
— А как насчет...
— Минутку, — снова сказал Римо.
Дверь номера отворилась, и вошел Чиун, полируя бриллиантовое кольцо о рукав черного кимоно.
— Я вижу, кольцо снова у тебя, — сказал Римо.
— Разумеется.
— Надеюсь, ты не дал волю чувству мести?
Чиун покачал головой:
— Я сделал наказание соизмеримым с преступлением. Он украл мой бриллиант. Я очень надолго украл его способность красть.
— Что ты сделал?
— Я превратил кости его пальцев в желе. И предупредил, что если когда-нибудь увижу его снова, то поступлю с ним не столь милосердно!
— Я рад, что ты не стал ему мстить, папочка. Не забудь включить это в хронику Дома Синанджу.
Чиун сгреб с пола пергаментный свиток и бросил его в лакированный сундук.
— Мне что-то больше не хочется сегодня писать.
— Всегда есть завтра. — Римо переключил свое внимание на телефон:
— Вы, кажется, что-то сказали, Смитти?
— Я задал вопрос. Как насчет двух видов нового сверхмощного оружия, которое искал Спеск? Вы их нашли?
— А как же! Вы ведь меня об этом просили.
— Ну и?..
— Что, «ну и»? — Римо изобразил непонимание.
— Что это такое? — спросил Смит.
— Вы их не получите, — сказал Римо.
— Почему? — спросил Смит.
— Этот товар не продается.
С этими словами Римо выдернул из стены шнур телефона и рухнул на диван. Его душил смех.