Страница:
А самое главное, он никогда не любил такие забавы. И оттого ему было еще обиднее.
Теперь эти ужасные фотографии у девок-близнецов. И они держат в руках самого шерифа Уайта! Заставляют его действовать не только против собственной страны, но и против самого штата Калифорния!
Хотел бы он знать, что ему теперь делать.
Правда, она сказала, что это в последний раз. Может, потом и правда все кончится…
Вернувшись в свой офис, Уайт положил ноги на стол и долго смотрел на телефонный аппарат, прежде чем решился снять трубку и получить от информационной службы интересовавший его номер.
Когда он набрал его, ему ответил китаец. Затем трубку взял сам гомик Бломберг, и шериф сказал ему, что должен немедленно с ним увидеться.
– Рад буду приехать, – ответил этот педераст. – А как ваш желудок? – спросил он, прежде чем повесить трубку.
Уайт снова вспомнил сегодняшнюю картину. Двое мужчин во рву. Пришлось быстро схватить корзинку для бумаг. Его стошнило.
Теперь эти ужасные фотографии у девок-близнецов. И они держат в руках самого шерифа Уайта! Заставляют его действовать не только против собственной страны, но и против самого штата Калифорния!
Хотел бы он знать, что ему теперь делать.
Правда, она сказала, что это в последний раз. Может, потом и правда все кончится…
Вернувшись в свой офис, Уайт положил ноги на стол и долго смотрел на телефонный аппарат, прежде чем решился снять трубку и получить от информационной службы интересовавший его номер.
Когда он набрал его, ему ответил китаец. Затем трубку взял сам гомик Бломберг, и шериф сказал ему, что должен немедленно с ним увидеться.
– Рад буду приехать, – ответил этот педераст. – А как ваш желудок? – спросил он, прежде чем повесить трубку.
Уайт снова вспомнил сегодняшнюю картину. Двое мужчин во рву. Пришлось быстро схватить корзинку для бумаг. Его стошнило.
Глава двадцать первая
По дороге в офис шерифа Уайта Римо гадал, зачем он так срочно ему понадобился. Может быть, это связано с убийством Карпвелла? Ну, об этом он ничего не скажет. Муссо принадлежит только ему, Римо. Лично.
Конечно, речь может зайти и о чем-нибудь сверхважном. Например, о заговоре красных с целью отравить фтором всю воду. Или о промывке мозгов в школах.
А может быть, он услышит что-нибудь о тех, кто занимается землетрясениями. Так или иначе, ко всему этому делу должна иметь какое-то отношение машина доктора Куэйка. Римо готов побиться об заклад, что это так. Он не мог дождаться подходящего случая, чтобы попробовать выудить дополнительную информацию у Джекки и Джил.
Римо поставил свой красный автомобиль перед низким двухэтажным сборно-панельным зданием, первый этаж которого занимал магазин товаров для мужчин, а на втором размещался офис шерифа.
Шагая через две ступеньки, он поднялся по лестнице. Дверь была открыта. Римо вошел, не постучавшись.
Уайт сидел за столом. Вид у него до сих пор довольно бледный, подумал Римо. Может быть, он обнаружил, что кто-то отравляет его пищу?
– Закройте за собой дверь, Бломберг, – сказал Уайт, вставая.
Захлопнув дверь ногой, Римо сел на обтянутый материей стул, который ему жестом предложил хозяин. Шериф опять опустил свой обширный зад на вертящееся кресло.
– Итак, шериф, – произнес Римо, – что у вас на уме?
Уайт проглотил слюну, вновь повторил про себя слова, которые он приготовил, затем откинулся назад, засунув большие пальцы рук под пряжку брючного ремня на животе.
– Бломберг, – сказал он наконец, – я не думаю, что вы хозяин универсального магазина.
– Конечно, я его хозяин, – ответил Римо. – Это большое красное здание в квартале отсюда. Завтра я меняю на нем вывеску.
– Я не это имею в виду, – продолжал Уайт. – Я знаю, что вы владелец магазина. Я хочу сказать, что вы выполняете еще и другую работу.
– Какую другую? – удивленно переспросил Римо.
– Мне кажется, например, что вы работаете на правительство. – Он поднял руку, чтобы остановить готового заговорить Римо. – Я вовсе не жду, что вы мне все расскажете, поэтому не говорите ничего. Только слушайте, потому что это весьма важно.
– Я весь внимание, шериф, – сказал Римо, положив ногу на ногу.
– Сегодня вечером мне снова позвонили те, кто вызывает землетрясения. Они сказали, что завтра опять будет трясти. И на этот раз сильно. Они хотят, чтобы я передал это в Вашингтон. Теперь они требуют миллион долларов, иначе устроят такое землетрясение, которое расколет Калифорнию пополам.
– Зачем вы говорите это мне? У меня нет миллиона долларов, – сказал Римо.
– Похоже на то. Но я думаю, что вы работаете на правительство. Сейчас у меня нет другого способа передать это сообщение в Вашингтон. Они почему-то принимают меня за калифорнийского магната. Я и подумал, что, может, вы бы смогли передать их требование по назначению? Эти люди очень опасны и шутить не собираются. Они могут расколоть весь штат надвое. Бломберг, будь я проклят, но я говорю вам, что нуждаюсь в вашей помощи.
– Ладно, шериф. Я не работаю на правительство, но у меня есть кое-какие связи в Вашингтоне. Некоторые довольно влиятельные люди. Если вы хотите, я мог бы передать им ваше сообщение.
– Отлично, это уже кое-что, – заметил Уайт, улыбнувшись. – Может быть, это сработает.
Римо поднялся.
– Вы еще побудете здесь какое-то время? – спросил он.
Уайт утвердительно кивнул.
– Тогда, о'кей, – сказал Римо. – Я отправляюсь домой, чтобы сделать несколько звонков. Потом я перезвоню вам и дам знать, чего мне удалось добиться. Между прочим, кто вам звонил?
– Звонил мне?..
– Ну да, насчет землетрясения и миллиона долларов?
– Ах, да. Какой-то мужчина. Никогда раньше не слышал его голоса, – ответил Уайт.
– И еще один вопрос, шериф. Есть какие-нибудь версии насчет убийства Карпвелла?
– Судя по описанию, которое дала мне его секретарша, мне кажется, к этому делу имеют какое-то отношение те свиньи, которых мы нашли мертвыми во рву. Но так или иначе, я регистрирую его смерть как результат сердечного приступа. Не хочу будоражить город.
– Тяжелый у вас денек, шериф. Один сердечный приступ, две жертвы дорожной катастрофы, теперь – этот миллион долларов…
– И это еще не все, – заметил Уайт. – Я получил информацию, что на ферме Громуччи сегодня вроде бы тоже произошло убийство. Кажется, три человека были убиты двумя людьми. Один из них старый китаеза. Но, когда я позвонил Громуччи, он сказал, что у него ничего такого не было. Просто чьи-то выдумки. – При этих словах Уайт подозрительно посмотрел на Римо.
– Не стоит верить слухам, – вежливо сказал Римо. – Я еще позвоню вам, шериф.
– Хорошо, Бломберг, – закончил Уайт. – И спасибо. Я ценю вашу помощь. Похоже, вы не такой уж плохой парень.
Когда Римо вышел, Уайт посмотрел на захлопнувшуюся за ним дверь. Да, Бломберг не такой уж плохой, особенно для гомика. Но какой же ужасный у него будет вид, когда девки расправятся с ним!
Конечно, речь может зайти и о чем-нибудь сверхважном. Например, о заговоре красных с целью отравить фтором всю воду. Или о промывке мозгов в школах.
А может быть, он услышит что-нибудь о тех, кто занимается землетрясениями. Так или иначе, ко всему этому делу должна иметь какое-то отношение машина доктора Куэйка. Римо готов побиться об заклад, что это так. Он не мог дождаться подходящего случая, чтобы попробовать выудить дополнительную информацию у Джекки и Джил.
Римо поставил свой красный автомобиль перед низким двухэтажным сборно-панельным зданием, первый этаж которого занимал магазин товаров для мужчин, а на втором размещался офис шерифа.
Шагая через две ступеньки, он поднялся по лестнице. Дверь была открыта. Римо вошел, не постучавшись.
Уайт сидел за столом. Вид у него до сих пор довольно бледный, подумал Римо. Может быть, он обнаружил, что кто-то отравляет его пищу?
– Закройте за собой дверь, Бломберг, – сказал Уайт, вставая.
Захлопнув дверь ногой, Римо сел на обтянутый материей стул, который ему жестом предложил хозяин. Шериф опять опустил свой обширный зад на вертящееся кресло.
– Итак, шериф, – произнес Римо, – что у вас на уме?
Уайт проглотил слюну, вновь повторил про себя слова, которые он приготовил, затем откинулся назад, засунув большие пальцы рук под пряжку брючного ремня на животе.
– Бломберг, – сказал он наконец, – я не думаю, что вы хозяин универсального магазина.
– Конечно, я его хозяин, – ответил Римо. – Это большое красное здание в квартале отсюда. Завтра я меняю на нем вывеску.
– Я не это имею в виду, – продолжал Уайт. – Я знаю, что вы владелец магазина. Я хочу сказать, что вы выполняете еще и другую работу.
– Какую другую? – удивленно переспросил Римо.
– Мне кажется, например, что вы работаете на правительство. – Он поднял руку, чтобы остановить готового заговорить Римо. – Я вовсе не жду, что вы мне все расскажете, поэтому не говорите ничего. Только слушайте, потому что это весьма важно.
– Я весь внимание, шериф, – сказал Римо, положив ногу на ногу.
– Сегодня вечером мне снова позвонили те, кто вызывает землетрясения. Они сказали, что завтра опять будет трясти. И на этот раз сильно. Они хотят, чтобы я передал это в Вашингтон. Теперь они требуют миллион долларов, иначе устроят такое землетрясение, которое расколет Калифорнию пополам.
– Зачем вы говорите это мне? У меня нет миллиона долларов, – сказал Римо.
– Похоже на то. Но я думаю, что вы работаете на правительство. Сейчас у меня нет другого способа передать это сообщение в Вашингтон. Они почему-то принимают меня за калифорнийского магната. Я и подумал, что, может, вы бы смогли передать их требование по назначению? Эти люди очень опасны и шутить не собираются. Они могут расколоть весь штат надвое. Бломберг, будь я проклят, но я говорю вам, что нуждаюсь в вашей помощи.
– Ладно, шериф. Я не работаю на правительство, но у меня есть кое-какие связи в Вашингтоне. Некоторые довольно влиятельные люди. Если вы хотите, я мог бы передать им ваше сообщение.
– Отлично, это уже кое-что, – заметил Уайт, улыбнувшись. – Может быть, это сработает.
Римо поднялся.
– Вы еще побудете здесь какое-то время? – спросил он.
Уайт утвердительно кивнул.
– Тогда, о'кей, – сказал Римо. – Я отправляюсь домой, чтобы сделать несколько звонков. Потом я перезвоню вам и дам знать, чего мне удалось добиться. Между прочим, кто вам звонил?
– Звонил мне?..
– Ну да, насчет землетрясения и миллиона долларов?
– Ах, да. Какой-то мужчина. Никогда раньше не слышал его голоса, – ответил Уайт.
– И еще один вопрос, шериф. Есть какие-нибудь версии насчет убийства Карпвелла?
– Судя по описанию, которое дала мне его секретарша, мне кажется, к этому делу имеют какое-то отношение те свиньи, которых мы нашли мертвыми во рву. Но так или иначе, я регистрирую его смерть как результат сердечного приступа. Не хочу будоражить город.
– Тяжелый у вас денек, шериф. Один сердечный приступ, две жертвы дорожной катастрофы, теперь – этот миллион долларов…
– И это еще не все, – заметил Уайт. – Я получил информацию, что на ферме Громуччи сегодня вроде бы тоже произошло убийство. Кажется, три человека были убиты двумя людьми. Один из них старый китаеза. Но, когда я позвонил Громуччи, он сказал, что у него ничего такого не было. Просто чьи-то выдумки. – При этих словах Уайт подозрительно посмотрел на Римо.
– Не стоит верить слухам, – вежливо сказал Римо. – Я еще позвоню вам, шериф.
– Хорошо, Бломберг, – закончил Уайт. – И спасибо. Я ценю вашу помощь. Похоже, вы не такой уж плохой парень.
Когда Римо вышел, Уайт посмотрел на захлопнувшуюся за ним дверь. Да, Бломберг не такой уж плохой, особенно для гомика. Но какой же ужасный у него будет вид, когда девки расправятся с ним!
Глава двадцать вторая
Разговаривая с Римо по телефону, доктор Харолд В. Смит вертел в руках красный пластиковый ножичек для открывания конвертов ценой в тридцать девять центов. На кончике ножичка было увеличительное стекло.
– Хорошо, – сказал он. – Я понял. Есть у вас какие-нибудь версии? Вообще что-нибудь?
– Пока ничего. Думаю, какое-то отношение к этому имеет машина доктора Куэйка. Может быть, и сам доктор. Хотя он слегка не в себе.
– Раз вы так считаете, действуйте в этом направлении.
– Хорошо, постараюсь. А как насчет миллиона?
– Оставайтесь там, где вы находитесь, – сказал Смит. – Я вам перезвоню.
Смит повесил трубку, повернулся в кресле и посмотрел на залив Лонг-Айленд. Шантажируют правительство Соединенных Штатов! Немыслимо. Но долг требует от него доложить обо всем президенту. Только он вправе принимать решения по таким вопросам.
Он снова повернулся вместе с креслом к столу, открыл ящик и достал оттуда телефонный аппарат с красной точкой на трубке. Поднял трубку.
В Вашингтоне президент, выпроводив свою супругу из спальни, снял трубку телефона, который он вытащил из ящика комода.
Он внимательно выслушал Смита, обрисовавшего ситуацию. Решение было мгновенным.
– Заплатите, – сказал он Смиту.
– Могу ли я обратить ваше внимание, сэр, на то, что, раз уступив шантажистам, потом их будет очень трудно остановить? А это самый настоящий шантаж.
– Доктор Смит, речь вдет о судьбе Калифорнии. Не о Техасе.
– Решение, конечно, за вами, сэр, – сказал Смит.
– Мое решение таково. Мы заплатим этим людям миллион долларов. А если они отменят землетрясение, намеченное на завтра, увеличим сумму до полутора миллионов долларов. Найдутся у вас такие деньги?
– Да, сэр.
– Отлично. Тогда заплатите им.
– Как прикажете, – ответил Смит. Он повесил телефонную трубку и тут же набрал номер Римо. Президент был явно неправ. Платить не следовало.
Римо сразу же поднял трубку.
– Да?
– Президент сказал, что мы заплатим.
– Должно быть, это послало вас в нокдаун, – заметил Римо. – Здорово подорвало ваш бюджет, а?
– Не только мой, но и ваш. Теперь вы будете носить ботинки гораздо дольше, чем одну неделю.
– Бедный Чиун, – отозвался Римо. – Придется ему перейти на более скудный рацион.
– И вот еще что, – добавил Смит. – Президент сказал также, что мы заплатим еще больше, если завтрашнее землетрясение будет отменено.
– Насколько больше?
Смит так и не смог заставить себя назвать действительную цифру. Поколебавшись, он ответил:
– Всего до миллиона двухсот тысяч долларов.
– Я не уверен, – сказал Римо, – что смогу уговорить их меньше чем за полтора миллиона.
– Сделайте все, что потребуется, чтобы землетрясения не было, – проворчал Смит. – Завтра утром на ваш счет в банке Сан-Эквино поступит чек на полтора миллиона долларов. Кто доставит им эти деньги?
– Здешний шериф. Большой хвастун по фамилии Уайт.
– Интересно было бы выяснить, кому он их передаст, – сказал Смит.
– Не беспокойтесь. Я уже об этом подумал.
– И еще, Римо, – вздохнул Смит, – постарайтесь, пожалуйста, вернуть эти деньги обратно.
– Да, без работы вы не оставите, – заметил Римо, вешая трубку.
Он нашел в телефонном справочнике номер Уайта и набрал его.
Ему ответил Уайт, голос его звучал так, будто был записан на пленку:
– Офис шерифа округа Сан-Эквино. Говорит шериф Вейд Уайт.
– Это Римо Бломберг, шериф. Когда, по-вашему, эти люди вновь свяжутся с вами?
– Видимо, завтра утром.
– Хорошо. Я поговорил кое с кем в Вашингтоне. Они заплатят. И добавят еще пятьсот тысяч долларов, если завтрашнего землетрясения не будет. Как вы думаете, они согласятся остановить его?
– Не знаю, – ответил Уайт, – но я спрошу. Как я получу эти деньги?
– Они будут у меня завтра, – ответил Римо. – Я передам их вам.
– О'кей, – сказал Уайт. – Они велели, чтобы деньги были в мелких купюрах, уже бывших в употреблении, и чтобы номера на билетах были не по порядку.
– Хорошо, – сказал Римо. – Я позабочусь об этом. А вы дайте мне знать, сколько нужно приготовить.
– Я перезвоню вам, как только узнаю, – сказал Уайт.
– Хорошо, шериф. Спокойной ночи.
Римо повесил трубку и, посмотрев на часы, решил попрактиковаться: определить, не глядя на циферблат, сколько прошло времени. Когда, по его мнению, прошла минута, он снова взглянул на часы. Прошло пятьдесят девять секунд. Неплохо. Он поднял трубку и набрал номер Уайта. Он оказался занят. Значит, Уайт сейчас на связи с ними. Возможно, он сам участвует в сговоре.
Что ж, хорошо. В таком случае завтра шериф Вейд Уайт также получит по заслугам. Убирать его немедленно никак нельзя. До тех пор пока он, Римо, не доберется до всей этой шайки вместе с их аппаратурой. Ведь он ничего не может сделать с уже установленным на определенное время механизмом, вызывающим землетрясение.
Ожидая ответа абонента, Уайт барабанил пальцами по столу. Одиннадцать гудков прозвучало на другом конце провода, прежде чем там взяли трубку.
– Это Уайт.
– А это Джекки. Зачем ты звонишь сюда, свинья? Я же говорила, чтобы ты никогда сюда не звонил!
– Но это очень важно. Скажите сестре, что она была права. Бломберг действительно работает на правительство. Они согласны заплатить миллион и еще полмиллиона, если вы отмените завтрашнее землетрясение.
Помедлив какое-то мгновение, Джекки сказала:
– Хорошо, мы отменим его. Когда ты получишь деньги?
– Завтра после полудня. От Бломберга.
– Ладно, свинья. Принесешь их сюда, когда стемнеет. И проверь хорошенько, чтобы тебя никто не выследил.
– Этот Бломберг пытается следить за мной. Я разорву его на части.
– Насчет него не беспокойся. Если завтра ночью кто-нибудь и будет следить за тобой, то уже не Бломберг. К этому времени наш друг Римо будет мертв.
В тот же самый момент та же мысль мелькнула в голове другого человека, который заказывал себе номер в мотеле «Ковбой». Его звали Муссо.
– Хорошо, – сказал он. – Я понял. Есть у вас какие-нибудь версии? Вообще что-нибудь?
– Пока ничего. Думаю, какое-то отношение к этому имеет машина доктора Куэйка. Может быть, и сам доктор. Хотя он слегка не в себе.
– Раз вы так считаете, действуйте в этом направлении.
– Хорошо, постараюсь. А как насчет миллиона?
– Оставайтесь там, где вы находитесь, – сказал Смит. – Я вам перезвоню.
Смит повесил трубку, повернулся в кресле и посмотрел на залив Лонг-Айленд. Шантажируют правительство Соединенных Штатов! Немыслимо. Но долг требует от него доложить обо всем президенту. Только он вправе принимать решения по таким вопросам.
Он снова повернулся вместе с креслом к столу, открыл ящик и достал оттуда телефонный аппарат с красной точкой на трубке. Поднял трубку.
В Вашингтоне президент, выпроводив свою супругу из спальни, снял трубку телефона, который он вытащил из ящика комода.
Он внимательно выслушал Смита, обрисовавшего ситуацию. Решение было мгновенным.
– Заплатите, – сказал он Смиту.
– Могу ли я обратить ваше внимание, сэр, на то, что, раз уступив шантажистам, потом их будет очень трудно остановить? А это самый настоящий шантаж.
– Доктор Смит, речь вдет о судьбе Калифорнии. Не о Техасе.
– Решение, конечно, за вами, сэр, – сказал Смит.
– Мое решение таково. Мы заплатим этим людям миллион долларов. А если они отменят землетрясение, намеченное на завтра, увеличим сумму до полутора миллионов долларов. Найдутся у вас такие деньги?
– Да, сэр.
– Отлично. Тогда заплатите им.
– Как прикажете, – ответил Смит. Он повесил телефонную трубку и тут же набрал номер Римо. Президент был явно неправ. Платить не следовало.
Римо сразу же поднял трубку.
– Да?
– Президент сказал, что мы заплатим.
– Должно быть, это послало вас в нокдаун, – заметил Римо. – Здорово подорвало ваш бюджет, а?
– Не только мой, но и ваш. Теперь вы будете носить ботинки гораздо дольше, чем одну неделю.
– Бедный Чиун, – отозвался Римо. – Придется ему перейти на более скудный рацион.
– И вот еще что, – добавил Смит. – Президент сказал также, что мы заплатим еще больше, если завтрашнее землетрясение будет отменено.
– Насколько больше?
Смит так и не смог заставить себя назвать действительную цифру. Поколебавшись, он ответил:
– Всего до миллиона двухсот тысяч долларов.
– Я не уверен, – сказал Римо, – что смогу уговорить их меньше чем за полтора миллиона.
– Сделайте все, что потребуется, чтобы землетрясения не было, – проворчал Смит. – Завтра утром на ваш счет в банке Сан-Эквино поступит чек на полтора миллиона долларов. Кто доставит им эти деньги?
– Здешний шериф. Большой хвастун по фамилии Уайт.
– Интересно было бы выяснить, кому он их передаст, – сказал Смит.
– Не беспокойтесь. Я уже об этом подумал.
– И еще, Римо, – вздохнул Смит, – постарайтесь, пожалуйста, вернуть эти деньги обратно.
– Да, без работы вы не оставите, – заметил Римо, вешая трубку.
Он нашел в телефонном справочнике номер Уайта и набрал его.
Ему ответил Уайт, голос его звучал так, будто был записан на пленку:
– Офис шерифа округа Сан-Эквино. Говорит шериф Вейд Уайт.
– Это Римо Бломберг, шериф. Когда, по-вашему, эти люди вновь свяжутся с вами?
– Видимо, завтра утром.
– Хорошо. Я поговорил кое с кем в Вашингтоне. Они заплатят. И добавят еще пятьсот тысяч долларов, если завтрашнего землетрясения не будет. Как вы думаете, они согласятся остановить его?
– Не знаю, – ответил Уайт, – но я спрошу. Как я получу эти деньги?
– Они будут у меня завтра, – ответил Римо. – Я передам их вам.
– О'кей, – сказал Уайт. – Они велели, чтобы деньги были в мелких купюрах, уже бывших в употреблении, и чтобы номера на билетах были не по порядку.
– Хорошо, – сказал Римо. – Я позабочусь об этом. А вы дайте мне знать, сколько нужно приготовить.
– Я перезвоню вам, как только узнаю, – сказал Уайт.
– Хорошо, шериф. Спокойной ночи.
Римо повесил трубку и, посмотрев на часы, решил попрактиковаться: определить, не глядя на циферблат, сколько прошло времени. Когда, по его мнению, прошла минута, он снова взглянул на часы. Прошло пятьдесят девять секунд. Неплохо. Он поднял трубку и набрал номер Уайта. Он оказался занят. Значит, Уайт сейчас на связи с ними. Возможно, он сам участвует в сговоре.
Что ж, хорошо. В таком случае завтра шериф Вейд Уайт также получит по заслугам. Убирать его немедленно никак нельзя. До тех пор пока он, Римо, не доберется до всей этой шайки вместе с их аппаратурой. Ведь он ничего не может сделать с уже установленным на определенное время механизмом, вызывающим землетрясение.
Ожидая ответа абонента, Уайт барабанил пальцами по столу. Одиннадцать гудков прозвучало на другом конце провода, прежде чем там взяли трубку.
– Это Уайт.
– А это Джекки. Зачем ты звонишь сюда, свинья? Я же говорила, чтобы ты никогда сюда не звонил!
– Но это очень важно. Скажите сестре, что она была права. Бломберг действительно работает на правительство. Они согласны заплатить миллион и еще полмиллиона, если вы отмените завтрашнее землетрясение.
Помедлив какое-то мгновение, Джекки сказала:
– Хорошо, мы отменим его. Когда ты получишь деньги?
– Завтра после полудня. От Бломберга.
– Ладно, свинья. Принесешь их сюда, когда стемнеет. И проверь хорошенько, чтобы тебя никто не выследил.
– Этот Бломберг пытается следить за мной. Я разорву его на части.
– Насчет него не беспокойся. Если завтра ночью кто-нибудь и будет следить за тобой, то уже не Бломберг. К этому времени наш друг Римо будет мертв.
В тот же самый момент та же мысль мелькнула в голове другого человека, который заказывал себе номер в мотеле «Ковбой». Его звали Муссо.
Глава двадцать третья
– Здесь все, шериф. Полтора миллиона.
Вейд Уайт стоял в гостиной Римо. Взгляд его маленьких глаз из-под широких полей шляпы так и вонзился в коричневый кожаный саквояж, наполненный пачками денег.
– Купюры мелкие, старые, с номерами не по порядку, – сказал Римо. – Куда вы собираетесь их доставить?
– Я должен оставить их сегодня вечером на шоссе номер семнадцать в указанном месте, – ответил Уайт.
– Что за место?
– Извините, Бломберг, но этого я не могу вам сказать. Если за мной будут следить, сделка сорвется. А вы понимаете, что за этим последует.
– Да, могу представить, – произнес Римо. Он только что вышел из бассейна, чтобы встретить Уайта, и потому был в белых плавках. – Ну что же, удачи вам, шериф. И послушайте, если вам придет в голову идея, кто бы это мог быть, я знаю кое-кого в Вашингтоне, кто очень хотел бы получить такую информацию.
– Попытаюсь. Можете на меня рассчитывать, – ответил Уайт, выдвигая подбородок, чтобы придать лицу уверенное выражение. Затем он взял саквояж и вышел. Пока он шел к своей патрульной машине, Римо провожал его взглядом.
Так, с Уайтом пока все, по крайней мере, до наступления темноты. Утром, разговаривая с Уайтом по телефону, Римо намеренно сказал, что может получить деньги только во второй половине дня, но тот не проявил никакого беспокойства. Значит, Уайт должен передать их по назначению не раньше вечера. Вот тогда Римо и возьмет его под наблюдение.
Пройдя через раздвижные стеклянные двери столовой, Римо вернулся во дворик с бассейном. По пути он услышал, что по телевизору в комнате Чиуна идет очередная передача из бесконечной серии о докторе Лоуренсе Уолтерсе, враче-психиатре. Вот она, слабость Чиуна – безнадежная привязанность к телевизионным «мыльным операм».
Кстати, что сказал этот Уолтерс насчет Калифорнии? Римо задумался, лежа около бассейна. Кажется, он сказал, что это место, куда стремятся все неудачники мира. При этом они рассуждают так: коль скоро им все равно не улыбается счастье, так лучше жить здесь, чем в любом другом месте, – по крайней мере, в тепле.
А что, пожалуй, с этим можно согласиться, подумал Римо, чувствуя как калифорнийское солнце прогревает его до костей. А какие здесь люди! Вейд Уайт, доктор Куэйк, его дочери-близняшки, Карпвелл, мафиози… Он должен написать об этом книгу! Об интересных людях, с которыми его свела судьба. И о людях, которых ему пришлось убить… Сколько их на сегодняшний день? Он давно перестал вести им счет. В любом случае, уже несколько сотен. А ведь когда-то был только один… Но убийство даже тысячи людей всегда начинается со смерти одного человека. Да, он обязательно должен написать такую книгу. Смиту понравится эта идея. Нужно пообещать ему часть гонорара. Тогда она понравится ему еще больше…
Римо почувствовал, что начинает дремать. И вдруг ощутил чье-то присутствие.
Он повернулся и в одно мгновение оказался на ногах, стоя на носках, с согнутыми в локтях руками.
Перед ним были Джил и Джекки, одетые в тонкие желтые платья. Они жадно ощупывали его глазами, и Римо вдруг показалось, что он голый.
– Скажите пожалуйста, какой нервный, – оценила его стойку та, что стояла слева. Римо тщательно сравнил ее бюст с тем, что был у ее сестры, и определил, что это была Джил. У нее бюст был больше.
– А какое сложение! – добавила Джекки. Римо понял, что, стоя передними в боевой стойке на носках, он выглядит круглым идиотом. И мягко опустился на ступни.
– Если уж говорить о сложении, – сказал он, – то как насчет ваших прелестей? Они кажутся нарушением естественного равновесия.
– А мы приветствуем всяческие нарушения, – отбрила Джил.
– Я надеюсь, управляемые? – спросил Римо.
– А других и не бывает, – ответила Джил. – Скажите-ка лучше, это все, на что вы способны? Лежать на боку у бассейна? Разве вы не плаваете?
– Иногда.
– Мы пришли поблагодарить вас. Правда, большое спасибо за помощь, которую вы оказали вчера профессору.
– Рад был помочь, – Римо изо всех сил старался не отводить глаз от лиц девушек.
– Ну, раз мы уже здесь, вы не собираетесь пригласить нас искупаться?
Девицы вызывали в нем прежнее чувство, поэтому Римо пришлось сесть на край доски для прыжков в воду.
– Конечно, будьте как дома, – сказал он.
Они хихикнули, глядя на его неудобное положение. Затем движением, которое доступно только женщинам и шимпанзе, они закинули руки за спину и расстегнули молнии на платьях.
Медленно, потряхивая руками, они высвободили их из коротких рукавов. Платья мягко упали на залитые солнечным светом плитки. Затем они сбросили сандалии и остались перед Римо совершенно нагими; солнце голубыми бликами отсвечивало в их иссиня-черных волосах, кремово-белая кожа, казалось, никогда не знала солнца. У них были пышные бедра и длинные полные ноги. Тонкие талии и изумительные груди, высокие и плотные. Римо захотелось вскочить и закричать от восхищения. Но он не мог себе этого позволить.
О таких девицах мужчины мечтают редко, подумал Римо. Конечно, любой мужчина жаждет иметь женщину, но женщину из плоти и крови, которой можно овладеть, взять над ней верх, подчинить своей воле. Девушки-близнецы, стоявшие перед ним, были настолько зрелыми и чувственными, что сами легко брали верх над мужчинами. Нормальный мужчина должен отступить перед такими, сознавая, что его вожделение всегда останется неудовлетворенным. Каким бы сильным оно ни было, их сексуальный пыл и необузданная чувственность сожгут его без остатка.
Такие чувства испытывал бы всякий обычный мужчина. Но Римо не был обычным мужчиной, и он ощутил, как в нем поднимается такое желание, какого он никогда прежде не испытывал.
– Мы вас смущаем? – спросила Джил.
– Нисколько, я обожаю раскрепощенных женщин.
Джил взяла в ладони свои груди.
– Ну и отлично. Нам нравится быть раскрепощенными.
Они подошли к Римо и сели с ним рядом на доску для прыжков в воду, по обе стороны от него, положили руки ему на бедра. Джекки закинула руку ему за голову, притянула к себе и поцеловала долгим поцелуем.
Он почувствовал, как их руки стаскивают с него плавки, которые сперва очутились у него на лодыжках, а потом были совсем сдернуты с ног. Джекки все еще впивалась ему в губы, ее язык скользил у него во рту, и возникло ощущение, будто она высасывает из него легкие. Затем его поставили на ноги и руки их заскользили по его телу, дергая, поглаживая и растирая кожу. При каждом движении он чувствовал, как их груди трутся о его тело, – мягкие и нежные, вздрагивающие от каждого прикосновения к его коже.
Затем он перестал ощущать под собой пол, и три сплетенных тела оказались в воде. Римо почувствовал, как умело они обращаются с его телом, и он соединился с Джекки под водой. Они вынырнули на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Джил нырнула и оседлала Римо. Ее лицо, язык, губы терлись о его тело. Римо погрузил руку в ее лоно и стал ритмично ласкать его в воде, плещущейся о кафель бассейна.
Он почувствовал, как тело Джил содрогнулось, сбрасывая охватившее его напряжение, Джекки оторвала от него рот и, изогнувшись, крикнула:
– Продолжай, не останавливайся!
Римо подтащил их к лесенке из бассейна, ухватив одну и подтягивая другую кончиками пальцев. Наконец, ему удалось поднять их по лесенке и подняться самому во всем блеске своего мужского начала.
– Пошли в дом, – хрипло потребовал он.
– Сейчас мы тебя сделаем, Римо. Сделаем, сделаем… – проговорила Джил.
Втроем они направились к стеклянным дверям, ведущим в спальню Римо. Тут во дворик вышел Чиун. Римо внезапно почувствовал смущение и загородился телом Джил.
Чиун с неприязнью взглянул на девиц и с явным отвращением на Римо.
– А ты очень симпатичный, – сказала Джекки Чиуну и шагнула ему навстречу. – Пошли с нами.
Он молча смотрел на нее.
– Давай займемся этим вчетвером, – вновь повторила Джекки.
Римо отвернулся и вошел в дом вслед за Джил.
Чиун продолжал холодно смотреть на Джекки.
– Я не занимаюсь этим на людях, – твердо сказал он.
– Стесняешься?
– Нет. Я культурный человек. Только коровы и быки совокупляются на глазах у всех.
– И свободные женщины тоже, – сказала она, опускаясь перед ним на колени и предлагая ему свои груди. – Ну, давай. Попробуй. Ты никогда не забудешь этого.
– От своей последней женщины я избавился двенадцать лет назад, – произнес Чиун. – И больше в женщинах не нуждаюсь. Иди с ним. Он полностью удовлетворит все ваши желания. Он мужчина как раз вашего типа.
Чиун повернулся и с тяжелым вздохом вошел в дом. Бедный Римо. Он так навсегда и останется американцем. Всегда будет любить молодых телок. Ему бы стать фермером и разводить скот.
Джекки поднялась с колен и последовала в спальню за Римо и Джил. Они уже переплелись на кровати, и Джекки не оставалось ничего другого, как встать около кровати и гладить кончиками пальцев их кожу. Затем она прилегла рядом. Джил уже опять содрогалась, и Римо почувствовал, как Джекки оттаскивает его от сестры.
Они были ненасытны. Это походило на половой акт с осьминогом, алчущим высосать все ваши внутренности, выпить вас до дна, превратить в дряхлого старца за час нескончаемого торжества плоти.
Чиун в это время в своей комнате смотрел видеокассету «Пока Земля вертится». Потом он посмотрел другую кассету – «Проблеск зари». После этого встал и выключил телевизор.
Только тогда, наконец, он услышал за спиной шаги.
Чиун обернулся и увидел Римо.
Тот стоял. Застегивая черную рубашку с короткими рукавами. На нем были черные широкие штаны и черные спортивные тапочки.
– Ну, папочка, ты готов? – спросил он.
– Я-то всегда готов. А как эти, молодые, да ранние?
– Отдыхают, – ответил Римо.
Выходя из дома, Римо увидел перед дверью стоявший за его красным автомобилем «фольксваген», на котором приехали сестры. На заднем сиденье микроавтобуса лежал ярко-голубой водяной лазер. Глупые девки. Они, видно, так боятся за него, что всюду таскают с собой.
И конечно, двери машины незаперты. Римо увидел оставленный в машине ключ зажигания и, вытянув связку за колечко, запер все дверцы.
– Подожди минутку, Чиун, – сказал он и, войдя обратно в дом, открыл дверь в спальню.
Джекки и Джил лежали на кровати почти в бессознательном состоянии, полностью опустошенные, с улыбкой экстаза, застывшей на их лицах.
Римо швырнул ключи на кровать. Они упали прямо на груди Джил, и те, колыхнувшись, ответили легкой дрожью. Ощущение это вызвало у нее во сне улыбку.
Римо тихо закрыл за собой дверь. Пусть спят. Они это заслужили.
Тихонько насвистывая, он торопливо вышел из дома и сел в машину, где на переднем сиденье его уже ждал Чиун. Римо так спешил, что не заметил человека, следившего за ним из черного «кадиллака», стоявшего через дорогу. Человек этот чистил ногти шилом.
Вейд Уайт стоял в гостиной Римо. Взгляд его маленьких глаз из-под широких полей шляпы так и вонзился в коричневый кожаный саквояж, наполненный пачками денег.
– Купюры мелкие, старые, с номерами не по порядку, – сказал Римо. – Куда вы собираетесь их доставить?
– Я должен оставить их сегодня вечером на шоссе номер семнадцать в указанном месте, – ответил Уайт.
– Что за место?
– Извините, Бломберг, но этого я не могу вам сказать. Если за мной будут следить, сделка сорвется. А вы понимаете, что за этим последует.
– Да, могу представить, – произнес Римо. Он только что вышел из бассейна, чтобы встретить Уайта, и потому был в белых плавках. – Ну что же, удачи вам, шериф. И послушайте, если вам придет в голову идея, кто бы это мог быть, я знаю кое-кого в Вашингтоне, кто очень хотел бы получить такую информацию.
– Попытаюсь. Можете на меня рассчитывать, – ответил Уайт, выдвигая подбородок, чтобы придать лицу уверенное выражение. Затем он взял саквояж и вышел. Пока он шел к своей патрульной машине, Римо провожал его взглядом.
Так, с Уайтом пока все, по крайней мере, до наступления темноты. Утром, разговаривая с Уайтом по телефону, Римо намеренно сказал, что может получить деньги только во второй половине дня, но тот не проявил никакого беспокойства. Значит, Уайт должен передать их по назначению не раньше вечера. Вот тогда Римо и возьмет его под наблюдение.
Пройдя через раздвижные стеклянные двери столовой, Римо вернулся во дворик с бассейном. По пути он услышал, что по телевизору в комнате Чиуна идет очередная передача из бесконечной серии о докторе Лоуренсе Уолтерсе, враче-психиатре. Вот она, слабость Чиуна – безнадежная привязанность к телевизионным «мыльным операм».
Кстати, что сказал этот Уолтерс насчет Калифорнии? Римо задумался, лежа около бассейна. Кажется, он сказал, что это место, куда стремятся все неудачники мира. При этом они рассуждают так: коль скоро им все равно не улыбается счастье, так лучше жить здесь, чем в любом другом месте, – по крайней мере, в тепле.
А что, пожалуй, с этим можно согласиться, подумал Римо, чувствуя как калифорнийское солнце прогревает его до костей. А какие здесь люди! Вейд Уайт, доктор Куэйк, его дочери-близняшки, Карпвелл, мафиози… Он должен написать об этом книгу! Об интересных людях, с которыми его свела судьба. И о людях, которых ему пришлось убить… Сколько их на сегодняшний день? Он давно перестал вести им счет. В любом случае, уже несколько сотен. А ведь когда-то был только один… Но убийство даже тысячи людей всегда начинается со смерти одного человека. Да, он обязательно должен написать такую книгу. Смиту понравится эта идея. Нужно пообещать ему часть гонорара. Тогда она понравится ему еще больше…
Римо почувствовал, что начинает дремать. И вдруг ощутил чье-то присутствие.
Он повернулся и в одно мгновение оказался на ногах, стоя на носках, с согнутыми в локтях руками.
Перед ним были Джил и Джекки, одетые в тонкие желтые платья. Они жадно ощупывали его глазами, и Римо вдруг показалось, что он голый.
– Скажите пожалуйста, какой нервный, – оценила его стойку та, что стояла слева. Римо тщательно сравнил ее бюст с тем, что был у ее сестры, и определил, что это была Джил. У нее бюст был больше.
– А какое сложение! – добавила Джекки. Римо понял, что, стоя передними в боевой стойке на носках, он выглядит круглым идиотом. И мягко опустился на ступни.
– Если уж говорить о сложении, – сказал он, – то как насчет ваших прелестей? Они кажутся нарушением естественного равновесия.
– А мы приветствуем всяческие нарушения, – отбрила Джил.
– Я надеюсь, управляемые? – спросил Римо.
– А других и не бывает, – ответила Джил. – Скажите-ка лучше, это все, на что вы способны? Лежать на боку у бассейна? Разве вы не плаваете?
– Иногда.
– Мы пришли поблагодарить вас. Правда, большое спасибо за помощь, которую вы оказали вчера профессору.
– Рад был помочь, – Римо изо всех сил старался не отводить глаз от лиц девушек.
– Ну, раз мы уже здесь, вы не собираетесь пригласить нас искупаться?
Девицы вызывали в нем прежнее чувство, поэтому Римо пришлось сесть на край доски для прыжков в воду.
– Конечно, будьте как дома, – сказал он.
Они хихикнули, глядя на его неудобное положение. Затем движением, которое доступно только женщинам и шимпанзе, они закинули руки за спину и расстегнули молнии на платьях.
Медленно, потряхивая руками, они высвободили их из коротких рукавов. Платья мягко упали на залитые солнечным светом плитки. Затем они сбросили сандалии и остались перед Римо совершенно нагими; солнце голубыми бликами отсвечивало в их иссиня-черных волосах, кремово-белая кожа, казалось, никогда не знала солнца. У них были пышные бедра и длинные полные ноги. Тонкие талии и изумительные груди, высокие и плотные. Римо захотелось вскочить и закричать от восхищения. Но он не мог себе этого позволить.
О таких девицах мужчины мечтают редко, подумал Римо. Конечно, любой мужчина жаждет иметь женщину, но женщину из плоти и крови, которой можно овладеть, взять над ней верх, подчинить своей воле. Девушки-близнецы, стоявшие перед ним, были настолько зрелыми и чувственными, что сами легко брали верх над мужчинами. Нормальный мужчина должен отступить перед такими, сознавая, что его вожделение всегда останется неудовлетворенным. Каким бы сильным оно ни было, их сексуальный пыл и необузданная чувственность сожгут его без остатка.
Такие чувства испытывал бы всякий обычный мужчина. Но Римо не был обычным мужчиной, и он ощутил, как в нем поднимается такое желание, какого он никогда прежде не испытывал.
– Мы вас смущаем? – спросила Джил.
– Нисколько, я обожаю раскрепощенных женщин.
Джил взяла в ладони свои груди.
– Ну и отлично. Нам нравится быть раскрепощенными.
Они подошли к Римо и сели с ним рядом на доску для прыжков в воду, по обе стороны от него, положили руки ему на бедра. Джекки закинула руку ему за голову, притянула к себе и поцеловала долгим поцелуем.
Он почувствовал, как их руки стаскивают с него плавки, которые сперва очутились у него на лодыжках, а потом были совсем сдернуты с ног. Джекки все еще впивалась ему в губы, ее язык скользил у него во рту, и возникло ощущение, будто она высасывает из него легкие. Затем его поставили на ноги и руки их заскользили по его телу, дергая, поглаживая и растирая кожу. При каждом движении он чувствовал, как их груди трутся о его тело, – мягкие и нежные, вздрагивающие от каждого прикосновения к его коже.
Затем он перестал ощущать под собой пол, и три сплетенных тела оказались в воде. Римо почувствовал, как умело они обращаются с его телом, и он соединился с Джекки под водой. Они вынырнули на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Джил нырнула и оседлала Римо. Ее лицо, язык, губы терлись о его тело. Римо погрузил руку в ее лоно и стал ритмично ласкать его в воде, плещущейся о кафель бассейна.
Он почувствовал, как тело Джил содрогнулось, сбрасывая охватившее его напряжение, Джекки оторвала от него рот и, изогнувшись, крикнула:
– Продолжай, не останавливайся!
Римо подтащил их к лесенке из бассейна, ухватив одну и подтягивая другую кончиками пальцев. Наконец, ему удалось поднять их по лесенке и подняться самому во всем блеске своего мужского начала.
– Пошли в дом, – хрипло потребовал он.
– Сейчас мы тебя сделаем, Римо. Сделаем, сделаем… – проговорила Джил.
Втроем они направились к стеклянным дверям, ведущим в спальню Римо. Тут во дворик вышел Чиун. Римо внезапно почувствовал смущение и загородился телом Джил.
Чиун с неприязнью взглянул на девиц и с явным отвращением на Римо.
– А ты очень симпатичный, – сказала Джекки Чиуну и шагнула ему навстречу. – Пошли с нами.
Он молча смотрел на нее.
– Давай займемся этим вчетвером, – вновь повторила Джекки.
Римо отвернулся и вошел в дом вслед за Джил.
Чиун продолжал холодно смотреть на Джекки.
– Я не занимаюсь этим на людях, – твердо сказал он.
– Стесняешься?
– Нет. Я культурный человек. Только коровы и быки совокупляются на глазах у всех.
– И свободные женщины тоже, – сказала она, опускаясь перед ним на колени и предлагая ему свои груди. – Ну, давай. Попробуй. Ты никогда не забудешь этого.
– От своей последней женщины я избавился двенадцать лет назад, – произнес Чиун. – И больше в женщинах не нуждаюсь. Иди с ним. Он полностью удовлетворит все ваши желания. Он мужчина как раз вашего типа.
Чиун повернулся и с тяжелым вздохом вошел в дом. Бедный Римо. Он так навсегда и останется американцем. Всегда будет любить молодых телок. Ему бы стать фермером и разводить скот.
Джекки поднялась с колен и последовала в спальню за Римо и Джил. Они уже переплелись на кровати, и Джекки не оставалось ничего другого, как встать около кровати и гладить кончиками пальцев их кожу. Затем она прилегла рядом. Джил уже опять содрогалась, и Римо почувствовал, как Джекки оттаскивает его от сестры.
Они были ненасытны. Это походило на половой акт с осьминогом, алчущим высосать все ваши внутренности, выпить вас до дна, превратить в дряхлого старца за час нескончаемого торжества плоти.
Чиун в это время в своей комнате смотрел видеокассету «Пока Земля вертится». Потом он посмотрел другую кассету – «Проблеск зари». После этого встал и выключил телевизор.
Только тогда, наконец, он услышал за спиной шаги.
Чиун обернулся и увидел Римо.
Тот стоял. Застегивая черную рубашку с короткими рукавами. На нем были черные широкие штаны и черные спортивные тапочки.
– Ну, папочка, ты готов? – спросил он.
– Я-то всегда готов. А как эти, молодые, да ранние?
– Отдыхают, – ответил Римо.
Выходя из дома, Римо увидел перед дверью стоявший за его красным автомобилем «фольксваген», на котором приехали сестры. На заднем сиденье микроавтобуса лежал ярко-голубой водяной лазер. Глупые девки. Они, видно, так боятся за него, что всюду таскают с собой.
И конечно, двери машины незаперты. Римо увидел оставленный в машине ключ зажигания и, вытянув связку за колечко, запер все дверцы.
– Подожди минутку, Чиун, – сказал он и, войдя обратно в дом, открыл дверь в спальню.
Джекки и Джил лежали на кровати почти в бессознательном состоянии, полностью опустошенные, с улыбкой экстаза, застывшей на их лицах.
Римо швырнул ключи на кровать. Они упали прямо на груди Джил, и те, колыхнувшись, ответили легкой дрожью. Ощущение это вызвало у нее во сне улыбку.
Римо тихо закрыл за собой дверь. Пусть спят. Они это заслужили.
Тихонько насвистывая, он торопливо вышел из дома и сел в машину, где на переднем сиденье его уже ждал Чиун. Римо так спешил, что не заметил человека, следившего за ним из черного «кадиллака», стоявшего через дорогу. Человек этот чистил ногти шилом.
Глава двадцать четвертая
– Чиун, как бороться с силой, которая не сопровождается колебаниями? – спросил Римо, когда они ехали по дороге в Город.
– Силы без колебаний не бывает, – ответил Чиун.
– Я видел такое, – заявил Римо. – Водяной лазер. Он генерирует огромную мощь и абсолютно не вибрирует.
– Колебания есть всегда, хотя бы самые незначительные. Ты должен почувствовать их, подключить к своим собственным, и тогда станешь хозяином положения, – сказал Чиун и скрестил руки.
Проехав несколько кварталов, Римо снова произнес:
– И все же он не создавал никаких колебаний.
Еще через несколько кварталов Чиун ответил:
– Колебания есть всегда. Вроде тех, что ты ощущаешь сейчас. Чувствуешь?
Римо мгновение прислушивался к себе.
– Преследуют? – спросил он.
– Да, за нами следят, – ответил Чиун.
Римо взглянул в зеркало заднего вида. Дорога была пуста. Он вопросительно посмотрел на Чиуна.
– Сейчас он впереди, – откликнулся тот. – Большое черное чудовище. Он только что обогнал нас и завернул за угол.
Римо, не прибегая к тормозам, слегка сбросил скорость, чтобы получше рассмотреть черный «кадиллак», в котором сидел человек, старавшийся принять равнодушный вид. Проезжая мимо, Римо увидел его голову и толстую шею. Муссо, сказал он себе.
Римо взглянул на часы. Почти шесть. Еще уйма времени до того, как Уайт отправится передавать деньги. На следующем перекрестке Римо свернул направо и прибавил скорость. В зеркале он увидел, как черный «кадиллак» тоже свернул.
На улицах становилось все безлюднее, и Римо поехал быстрее. Город кончился, теперь они ехали по ровной сельской местности. На шоссе часто встречались стоянки для грузовиков и автозаправочные станции. Эти места были ему знакомы. Он видел их в первый день, когда вместе со Смитом приехал в Сан-Эквино.
«Кадиллак» держался позади, между ним и машиной Римо шел другой автомобиль. Римо сбросил скорость, чтобы дать тому обогнать себя. Наконец, автофургон оказался впереди, «кадиллак» отстал, но держался в пределах видимости. Тут Римо заметил светящуюся рекламу автоматической мойки автомашин – «Мойте сами».
– Силы без колебаний не бывает, – ответил Чиун.
– Я видел такое, – заявил Римо. – Водяной лазер. Он генерирует огромную мощь и абсолютно не вибрирует.
– Колебания есть всегда, хотя бы самые незначительные. Ты должен почувствовать их, подключить к своим собственным, и тогда станешь хозяином положения, – сказал Чиун и скрестил руки.
Проехав несколько кварталов, Римо снова произнес:
– И все же он не создавал никаких колебаний.
Еще через несколько кварталов Чиун ответил:
– Колебания есть всегда. Вроде тех, что ты ощущаешь сейчас. Чувствуешь?
Римо мгновение прислушивался к себе.
– Преследуют? – спросил он.
– Да, за нами следят, – ответил Чиун.
Римо взглянул в зеркало заднего вида. Дорога была пуста. Он вопросительно посмотрел на Чиуна.
– Сейчас он впереди, – откликнулся тот. – Большое черное чудовище. Он только что обогнал нас и завернул за угол.
Римо, не прибегая к тормозам, слегка сбросил скорость, чтобы получше рассмотреть черный «кадиллак», в котором сидел человек, старавшийся принять равнодушный вид. Проезжая мимо, Римо увидел его голову и толстую шею. Муссо, сказал он себе.
Римо взглянул на часы. Почти шесть. Еще уйма времени до того, как Уайт отправится передавать деньги. На следующем перекрестке Римо свернул направо и прибавил скорость. В зеркале он увидел, как черный «кадиллак» тоже свернул.
На улицах становилось все безлюднее, и Римо поехал быстрее. Город кончился, теперь они ехали по ровной сельской местности. На шоссе часто встречались стоянки для грузовиков и автозаправочные станции. Эти места были ему знакомы. Он видел их в первый день, когда вместе со Смитом приехал в Сан-Эквино.
«Кадиллак» держался позади, между ним и машиной Римо шел другой автомобиль. Римо сбросил скорость, чтобы дать тому обогнать себя. Наконец, автофургон оказался впереди, «кадиллак» отстал, но держался в пределах видимости. Тут Римо заметил светящуюся рекламу автоматической мойки автомашин – «Мойте сами».