— Хорошо, Чиун. Довольно!
Римо снял с левой ноги Смита ботинок и нажал большим пальцем руки на свод стопы.
Смит застонал.
— Не торопись, — предупредил его Чиун. — Не так сильно.
Римо отпустил палец и, выждав немного, нажал снова. Дыхание у Смита участилось и стало глубже. По пульсу на ноге Римо определил, что ритм сердца убыстрился.
Смит открыл глаза, приподнял голову и вновь застонал.
— Все в порядке, Смитти, мы с вами, — сказал Римо.
— Римо... — выдохнул Смит. — Быстрее...
— С этим спешить нельзя, Смитти. Чиун говорит, надо соблюдать осторожность.
— Нет!.. Надо спешить. Корабль хотят поджечь и взорвать.
Изумленный Римо выпустил ногу Смита, и она со стуком упала на пол. Раненый поморщился от боли.
— Что вам известно? — спросил Римо.
— Внутри судна существуют тайные переходы.
Я подслушал, как обсуждался план взрыва... Они напали на меня...
— Как вы попали туда, черт побери? — спросил Римо. — Ведь я заклинил дверь в подсобку.
— Я открыл ее ломом.
— А они были уже там?
Смит попытался кивнуть и опять застонал. Значит, есть и другие входы, заключил Римо. Смит старался принять сидячее положение.
— Вы должны помешать этому, Римо... Погибнут тысячи людей... тысячи.
— Вы продержитесь без нас?
— Да. Спешите же!..
Римо со всех ног помчался к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Чиун догнал его.
— Я горжусь тобой, сынок, — сказал он.
— Почему?
— Ты принял верное решение.
— Какое?
— Бежать отсюда. Мы захватим шлюпку и уйдем подальше от этого проклятого корабля, пока не поздно.
— Ты ошибаешься, — сказал Римо. — Мы бежим снимать мины.
— Тогда почему мы бежим не туда? Ведь они внизу.
— Я хочу позвать на помощь.
— Разве мы в ней нуждаемся?
— Спасибо, Чиун! Я рад услышать это от тебя. Ты беги вниз и начинай снимать мины. А я — наверх!
— Приказы, приказы... — ворчал Чиун, направляясь вниз по лестнице, к сердцу корабля.
Выбежав на палубу, Римо успел увидеть, как Аристотель Тебос, поспешно вошедший в кабину лифта, закрыл за собой дверь и начал спускаться вниз, к платформе.
На палубе было полно людей. Море было спокойным, многие участники праздника решили передохнуть и подышать свежим воздухом. Они сгрудились вокруг геликоптера.
Римо посмотрел за борт. Лифт остановился у небольшого дока, к которому только что причалил катер. Там ждали с полдюжины мужчин с «дипломатами».
— Откуда взялись эти люди? — подумал Римо. Однако времени на размышления не было. Он двинулся к вертолету, скрытому от его глаз толпой. Подойдя ближе, Римо увидел, что вертолет выведен из строя: торчат оборванные провода, двигатель разбит, на досках палубы валяются снятые детали.
Скуратис и Елена наблюдали за действиями летчика, осматривающего разрушения. Скуратис обнимал девушку за плечи. Судя по всему, она проигнорировала волю отца и намеревалась провести ночь на яхте Скуратиса.
— Эй, грек! — крикнул, подходя к ним, Римо.
Скуратис скосил на него злые глаза.
— Вы знаете этого человека? — спросил он у Елены.
— Не обращайте на него внимания, дорогой.
— Корабль скоро взлетит на воздух. Это дело твоих рук, грек! — продолжал Римо.
Скуратис хотел дать знак своим телохранителям, стоявшим в толпе, но правая рука отказалась ему повиноваться: локоть Римо слегка коснулся ее в промежутке между большим и средним пальцами.
— Никаких сигналов, никаких криков, — сказал Римо. — Проходи!
Он принялся подталкивать грека вперед, как дети толкают игрушечного коня на колесиках.
К ним подошли двое охранников.
— Скажи им, что все в порядке, — приказал Римо.
— Все в порядке, — безропотно повторил грек.
Стражи отошли в сторону, уступая дорогу.
— Что ты имел в виду, когда говорил про взрыв? — спросил Скуратис, после того как Римо вытолкнул его на площадку лестницы.
— А то, что твои головорезы заминировали судно. Сейчас оно пойдет ко дну вместе с тобой.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — возразил Скуратис.
— Ладно. Там увидим.
На своем этаже Римо отыскал чулан, дверь которого взломал Смит. Дыра во внутренней стальной переборке была расширена Чиуном. Римо вытолкнул грека в нижний коридор. Скуратис оглядывался вокруг в полном замешательстве.
— Что это? — спросил он наконец.
— Мне непонятно одно, — сказал Римо, — зачем тебе понадобилось взрывать собственное детище, грек?
— Пошел ты к дьяволу, американец! — завопил Скуратис. — Ты, видно, спятил! Я не понимаю, о чем ты говоришь. Что это за место?
— Оно тебе незнакомо?
— Нет! Я ничего такого не строил. Здесь было хранилище для горючего, его не трогали, когда переоборудовали корабль. Здесь не должно быть ни коридоров, ни комнат.
— Но они есть! — сказал Римо. — И коридоры, и комнаты, и компьютеры, и телевидение. И еще — мины!
По коридору к ним спешил Чиун.
— Плохо дело. — Старец покачал головой. — Я нашел несколько бомб и обезвредил их. Но им нет числа.
— Мы обезвредим их все, — сказал Римо.
— Там еще канистры с бензином и радиодетонаторы.
— Это Тебос! — завопил Демосфен. — Какой мерзавец!
— Зачем это ему? — спросил Римо.
— Он задумал потопить судно и меня вместе с ним!
Вот почему он прославлял сегодня этот корабль, называя его моим памятником. Он хотел сделать его моей могилой. Грязный негодяй!
Он вырвал у Римо руку, удивив тою незаурядной силой, таившейся в коротком теле. Римо сделал шаг вперед, намереваясь остановить его, но Скуратис решительно зашагал дальше по коридору.
— Покажите мне мины! Где бензин?
— Там. — Чиун показал рукой. — Везде.
Скуратис стремглав кинулся бежать в указанном направлении.
— Не выйдет! Никакая сволочь в бальных туфлях не сможет уничтожить корабль Скуратиса! — рычал он. Крик эхом разносился между металлических стен коридора, точно голос из преисподней.
Римо снял с левой ноги Смита ботинок и нажал большим пальцем руки на свод стопы.
Смит застонал.
— Не торопись, — предупредил его Чиун. — Не так сильно.
Римо отпустил палец и, выждав немного, нажал снова. Дыхание у Смита участилось и стало глубже. По пульсу на ноге Римо определил, что ритм сердца убыстрился.
Смит открыл глаза, приподнял голову и вновь застонал.
— Все в порядке, Смитти, мы с вами, — сказал Римо.
— Римо... — выдохнул Смит. — Быстрее...
— С этим спешить нельзя, Смитти. Чиун говорит, надо соблюдать осторожность.
— Нет!.. Надо спешить. Корабль хотят поджечь и взорвать.
Изумленный Римо выпустил ногу Смита, и она со стуком упала на пол. Раненый поморщился от боли.
— Что вам известно? — спросил Римо.
— Внутри судна существуют тайные переходы.
Я подслушал, как обсуждался план взрыва... Они напали на меня...
— Как вы попали туда, черт побери? — спросил Римо. — Ведь я заклинил дверь в подсобку.
— Я открыл ее ломом.
— А они были уже там?
Смит попытался кивнуть и опять застонал. Значит, есть и другие входы, заключил Римо. Смит старался принять сидячее положение.
— Вы должны помешать этому, Римо... Погибнут тысячи людей... тысячи.
— Вы продержитесь без нас?
— Да. Спешите же!..
Римо со всех ног помчался к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. Чиун догнал его.
— Я горжусь тобой, сынок, — сказал он.
— Почему?
— Ты принял верное решение.
— Какое?
— Бежать отсюда. Мы захватим шлюпку и уйдем подальше от этого проклятого корабля, пока не поздно.
— Ты ошибаешься, — сказал Римо. — Мы бежим снимать мины.
— Тогда почему мы бежим не туда? Ведь они внизу.
— Я хочу позвать на помощь.
— Разве мы в ней нуждаемся?
— Спасибо, Чиун! Я рад услышать это от тебя. Ты беги вниз и начинай снимать мины. А я — наверх!
— Приказы, приказы... — ворчал Чиун, направляясь вниз по лестнице, к сердцу корабля.
Выбежав на палубу, Римо успел увидеть, как Аристотель Тебос, поспешно вошедший в кабину лифта, закрыл за собой дверь и начал спускаться вниз, к платформе.
На палубе было полно людей. Море было спокойным, многие участники праздника решили передохнуть и подышать свежим воздухом. Они сгрудились вокруг геликоптера.
Римо посмотрел за борт. Лифт остановился у небольшого дока, к которому только что причалил катер. Там ждали с полдюжины мужчин с «дипломатами».
— Откуда взялись эти люди? — подумал Римо. Однако времени на размышления не было. Он двинулся к вертолету, скрытому от его глаз толпой. Подойдя ближе, Римо увидел, что вертолет выведен из строя: торчат оборванные провода, двигатель разбит, на досках палубы валяются снятые детали.
Скуратис и Елена наблюдали за действиями летчика, осматривающего разрушения. Скуратис обнимал девушку за плечи. Судя по всему, она проигнорировала волю отца и намеревалась провести ночь на яхте Скуратиса.
— Эй, грек! — крикнул, подходя к ним, Римо.
Скуратис скосил на него злые глаза.
— Вы знаете этого человека? — спросил он у Елены.
— Не обращайте на него внимания, дорогой.
— Корабль скоро взлетит на воздух. Это дело твоих рук, грек! — продолжал Римо.
Скуратис хотел дать знак своим телохранителям, стоявшим в толпе, но правая рука отказалась ему повиноваться: локоть Римо слегка коснулся ее в промежутке между большим и средним пальцами.
— Никаких сигналов, никаких криков, — сказал Римо. — Проходи!
Он принялся подталкивать грека вперед, как дети толкают игрушечного коня на колесиках.
К ним подошли двое охранников.
— Скажи им, что все в порядке, — приказал Римо.
— Все в порядке, — безропотно повторил грек.
Стражи отошли в сторону, уступая дорогу.
— Что ты имел в виду, когда говорил про взрыв? — спросил Скуратис, после того как Римо вытолкнул его на площадку лестницы.
— А то, что твои головорезы заминировали судно. Сейчас оно пойдет ко дну вместе с тобой.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — возразил Скуратис.
— Ладно. Там увидим.
На своем этаже Римо отыскал чулан, дверь которого взломал Смит. Дыра во внутренней стальной переборке была расширена Чиуном. Римо вытолкнул грека в нижний коридор. Скуратис оглядывался вокруг в полном замешательстве.
— Что это? — спросил он наконец.
— Мне непонятно одно, — сказал Римо, — зачем тебе понадобилось взрывать собственное детище, грек?
— Пошел ты к дьяволу, американец! — завопил Скуратис. — Ты, видно, спятил! Я не понимаю, о чем ты говоришь. Что это за место?
— Оно тебе незнакомо?
— Нет! Я ничего такого не строил. Здесь было хранилище для горючего, его не трогали, когда переоборудовали корабль. Здесь не должно быть ни коридоров, ни комнат.
— Но они есть! — сказал Римо. — И коридоры, и комнаты, и компьютеры, и телевидение. И еще — мины!
По коридору к ним спешил Чиун.
— Плохо дело. — Старец покачал головой. — Я нашел несколько бомб и обезвредил их. Но им нет числа.
— Мы обезвредим их все, — сказал Римо.
— Там еще канистры с бензином и радиодетонаторы.
— Это Тебос! — завопил Демосфен. — Какой мерзавец!
— Зачем это ему? — спросил Римо.
— Он задумал потопить судно и меня вместе с ним!
Вот почему он прославлял сегодня этот корабль, называя его моим памятником. Он хотел сделать его моей могилой. Грязный негодяй!
Он вырвал у Римо руку, удивив тою незаурядной силой, таившейся в коротком теле. Римо сделал шаг вперед, намереваясь остановить его, но Скуратис решительно зашагал дальше по коридору.
— Покажите мне мины! Где бензин?
— Там. — Чиун показал рукой. — Везде.
Скуратис стремглав кинулся бежать в указанном направлении.
— Не выйдет! Никакая сволочь в бальных туфлях не сможет уничтожить корабль Скуратиса! — рычал он. Крик эхом разносился между металлических стен коридора, точно голос из преисподней.
Глава 16
Аристотель Тебос торопливо перебрался с катера на яхту и взял полевой бинокль, который услужливо протянул ему кто-то из команды.
Он подался вперед, наклонившись над бортом «Одиссея», и навел окуляры на «Корабль Наций», величественно идущий сквозь сгущающиеся сумерки, то поднимаясь на гребень волны, то опускаясь; волны с грохотом дробились перед носом гигантского судна.
— Сколько осталось? — спросил он.
Один из шестерых, приехавших с ним на катере, взглянул на ручные часы.
— Еще три минуты, сэр.
— Геликоптер не взлетит? — спросил Тебос. — Ты уверен?
— Разве что они найдут способ взлететь без двигателя, сэр.
Тебос рассмеялся и опустил бинокль.
— Попросите мисс Елену выйти на палубу, — сказал он офицеру в морской форме. — Пора ей узнать, что наш бизнес — это не только любезные улыбки и торты с кремом.
— Как вы сказали, сэр? — переспросил моряк. — Мисс Елену?
— Да.
— Но мисс Елена не возвращалась на яхту, сэр. Разве она была не с вами?
Бинокль выпал из рук Тебоса, ударился о перила и скрылся в морской пучине.
— Вы хотите сказать, что она еще не...
Никто не ответил. Тебос повернулся в сторону корабля Объединенных Наций, его пальцы судорожно сжали металлические поручни перил. Осталось всего две-три минуты. Она не успеет возвратиться. Его дочь погибнет у него на глазах!
— Их слишком много! — кричал Скуратис, отрывая провода от брусков динамита. — Мы не успеем!
Он выпрямился и посмотрел по сторонам. Коридоры были сплошь покрыты взрывчаткой и зажигательными бомбами; каждая связка имела отдельный часовой взрыватель.
Римо и Чиун продолжали обрывать провода. Наконец Чиун сказал:
— У нас есть свои обязательства, Римо, пора уходить.
— Еще не пора, — возразил Римо.
— Теперь или никогда, — сказал Чиун. — Мы занялись не своим делом. Мы сделали все, что могли, для этих презренных персов, не имеющих даже телевидения и называющих ассасинов убийцами...
— Заткнись и занимайся лучше делом! — оборвал его Римо. — Мы это делаем не ради персов.
— Тогда для кого же? У нас больше ни с кем нет контракта.
— Я делаю это для самого себя, — сказал Римо, обрывая плеть оранжевых проводов, подсоединенных к полдюжине связанных между собой брусков динамита. — Ради Америки.
— Ради Америки? — удивился Чиун. — Может, мы рискуем жизнью ради безумного императора Смита?
— Да! И ради него тоже. Не останавливайся!
— Кто вас поймет, американцев, — проворчал Чиун.
— По крайней мере, мы все не на одно лицо...
Скуратис встал с пола.
— Все бесполезно! — сказал он. — Мы не успеем обезвредить их, они вот-вот взорвутся и поднимут корабль на воздух.
Он в бешенстве ударил кулаком по стальной переборке, отделяющей коридор, где они находились, от машинного отделения. Слезы градом катились по его морщинистым щекам.
— Свинья! Грязная греческая свинья! — повторял он.
И тут Римо услышал первый могучий вздох пламени.
Полыхнуло за углом, и огня не было видно, только едкая гарь воспламенившегося бензина. Потом по стене побежала тоненькая струйка дыма, направляясь в их сторону.
— Мой корабль! Мое детище! — вопил Скуратис.
— Вам лучше уйти, — сказал Римо.
Скуратис яростно замотал головой.
— Нет! Я останусь здесь, на своем корабле! Я никуда не пойду.
— Может, мы еще успеем выбраться, — сказал Римо.
Новый глухой удар потряс стальные стены — взорвалась еще одна зажигательная бомба.
— Пора! — сказал Римо.
— Постойте! Мы могли бы затопить эту часть корабля, — думал вслух Скуратис, — вода обезвредит мины и затушит пожар.
— Но...
— Если нам удастся впустить сюда воду, она зальет огонь.
— Но ведь если заполнить трюм водой, корабль пойдет ко дну! — возразил Римо.
— Нет. Корабль состоит из изолированных секций. Если мы затопим только это отделение, корабль останется на плаву. Хотя к чему эти разговоры? Мы все равно не успеем подать сюда воду.
— Разве мало в океане воды? — скрипуче хихикнул Чиун.
Последовал новый взрыв. Треск пламени перерастал в рев. Коридор заволокло серой пеленой дыма.
— Где наружная переборка? — спросил Римо.
— Там. Но мы ведь не сможем...
— Сможем, — прервал его Римо. — Показывайте дорогу.
Скуратис побежал по коридору. Пожилой коротышка в измятом костюме мчался в клубах густого дыма, точно Александр Македонский, ведущий свое войско на врага.
Он остановился на повороте и указал на толстую стальную стену.
— Вот она. За ней — океан. Но ее толщина три дюйма!
— Сталь есть сталь, — сказал Римо.
— А люди есть люди, — добавил Чиун.
— Вы лучше ищите выход и постарайтесь выбраться отсюда, — сказал Скуратису Римо.
Он поднял глаза и увидел высоко над собой раздвижную панель, похожую на вход в кабину лифта. И тут его осенило: с маленького причала для катеров, расположенного у самой поверхности воды, эта панель открывалась внутрь корабля. Именно так террористы проникали на борт.
Римо припомнил группу людей, которые были на катере с Тебосом и Еленой и которые исчезли, когда те поднялись на лифте. Эти семеро и были подрывниками; через этот вход они попали в потайную часть корабля, чтобы начинить его взрывчаткой и зажигательными бомбами.
Разберемся с Тебосом после, решил Римо. Позади него взорвалась мина.
Взрывная волна отбросила Римо к стене.
— Убирайтесь отсюда! — крикнул он Скуратису.
Стоящий рядом Чиун провел подушечками пальцев по стене.
— Это всего лишь сталь, — доверительно сообщил Мастер Синанджу. — Начали!
Словно поршни мощного мотора, их кулаки застучали по стальной переборке, но не в унисон: они отставали один от другого на тысячные доли секунды, тараня стену. Они проникали в толщу металла, и не успевал тот отозваться вибрацией на первый удар, как следующий резко менял частоту этой вибрации, создавая неодинаковое напряжение в разных направлениях внутри металла. Сталь будто застонала от боли.
Удар за ударом. Левой — правой, левой — правой... Под нажимом человеческой плоти металл постепенно становился хрупким. В стороны полетели мелкие кусочки стали. И тут Чиун, крутанувшись вокруг себя, ударил кончиками пальцев в переборку. Пальцы прошли сквозь сталь, как сквозь тесто. Рука оказалась снаружи, в холодной воде Атлантики, а когда он выдернул ее назад, в пробитое отверстие хлынула зеленоватая морская вода.
Рванув за противоположные края отверстия, Римо и Чиун отогнули в стороны кусок толстенного стального листа, как жестяную крышку консервной банки. Со свистом, будто из гигантского пожарного шланга, ударила мощная водяная струя, отбросив Римо и Чиуна к противоположной стене.
— Теперь пойдем, — сказал Чиун.
— Пойдем, папочка!
Оба побежали к выходу. Вода уже доходила до колен, за спиной слышались глухие звуки взрывов. Вот и пролом в стене кладовой. Пройдя через него, они поставили оторванные листы на прежнее место, почти наглухо закрыв отверстие, вышли в коридор и снова заклинили дверь.
Коридоры наверху были заполнены мечущимися в панике людьми. Дипломаты топтали друг друга, телохранители спасали себя, забыв о своей обязанности спасать других.
— Видел, что бывает, когда экономят на охране? — спросил Чиун.
— Пойдем наверх, — сказал Римо.
На главной палубе Скуратис говорил с капитаном. Грек энергично жестикулировал, и, хотя на нем не было формы, старший офицер внимал распоряжениям беспрекословно.
— Когда все покинут центральное отделение, перекройте все проходы, ведущие из него в другие секции корабля.
— Но центральная секция заполнится водой, сэр, — возразил офицер.
— Это нам и нужно! Корабль останется на плаву. Действуйте!
Заметив Римо и Чиуна, Скуратис направился к ним, но его отшвырнули в сторону двое дипломатов, мчавшихся сломя голову на корму, к спасательным шлюпкам. Чиун подставил ногу, и оба грохнулись вниз лицом на доски палубы.
— Не знаю, как вам это удалось, — обратился к Римо Скуратис, — но спасением судна я обязан вам!
С кормы доносились звуки яростной схватки. Люди в военной форме, телохранители, женщины в вечерних платьях сражались друг с другом, пуская в ход зубы и ногти, любой ценой стремясь захватить место в спасательной шлюпке.
— Взгляните на них, — сказал Скуратис. — Точно испуганные муравьи. И эти люди правят миром!
— Большинство людей и живет жизнью муравьев, — сказал Чиун. — А эти правители в этом муравьином мире. Настоящие люди управляют своей жизнью сами.
— Вы очень мудрый человек, — сказал Скуратис.
Под ногами ощущались новые взрывы. Кто-то тронул Римо за плечо. Он обернулся и увидел Смита. Кровь на лице Смита засохла и превратилась в темную корку.
— Что происходит? — спросил Смит.
— Все в порядке, Смитти. Корабль в безопасности.
— Прекрасно, Римо! Прекрасно!
От волнения у Смита перехватило горло, он пошатнулся. Римо подхватил его и усадил на палубе, прислонив спиной к борту.
Где-то поблизости раздался револьверный выстрел, прозвучавший в открытом пространстве океана точно щелчок. Римо поднял глаза. На корме судна индийский делегат разрядил свой пистолет в камбоджийца и теперь снимал с мертвого тела спасательный жилет. Его спутницы визжали от страха.
— Минуточку, — сказал Римо Скуратису. — Пойду наведу порядок.
— Он справится? — спросил Скуратис у Чиуна, глядя вслед Римо. — Там много сильных мужчин!
Чиун отрицательно покачал головой.
— Там много муравьев, а мужчина — только один. Это Римо.
Скуратис видел, как Римо вошел в толпу дерущихся из-за спасательных поясов, отталкивающих друг друга от спасательных шлюпок. Греку показалось, что он видит ребенка, аккуратно расставляющего сваленные в кучу деревянные кубики. Беспорядочная толпа мало-помалу выстроилась в ровные ряды, возбужденные голоса стихли.
Когда Римо вернулся к Скуратису и Чиуну, до них донеслись звуки песни.
Люди на корме пели:
Америка, Америка,
Страна моей любви...
— Я не спрашиваю, как вам это удалось, — сказал Скуратис.
— Все дело в моем природном обаянии, — скромно ответил Римо.
К ним подошел офицер.
— Все под контролем, сэр! — доложил он Скуратису.
— Отлично! — ответил грек. — Вы молодчина! Вы — настоящий моряк. — Голос Скуратиса звучал торжественно: в его устах это была высшая похвала.
— Благодарю вас, сэр! — Лицо молодого офицера вспыхнуло от радости и гордости.
Внезапно чьи-то руки обвили шею Скуратиса.
— О, Демо, я так волновалась!
Это была Елена. Подойдя к греку сзади, она попыталась его поцеловать.
Он повернулся и оттолкнул ее от себя.
— Твой отец — законченный негодяй! — Голос Скуратиса дрожал от ненависти.
— Я не отвечаю за отца!
— Да, ты за него не отвечаешь. Но ты из семьи Тебосов, в твоих жилах течет их гнилая кровь!
— Но я ничего не сделала! Я не...
Она стояла в длинном белом платье, умоляюще протянув к нему руки, ища и не находя прощения в его глазах.
— Запомни, — холодно сказал он. — Завтра во всех газетах мира появятся статьи, намекающие на то, что твой отец был моим тайным компаньоном в сооружении этого корабля. Я хочу, чтобы ты знала: это неправда! Я сочинил эту басню, чтобы вывести из равновесия твоего отца. Мой корабль построен моряком. Его построил я, Демосфен Скуратис, твой отец не имеет к нему никакого отношения. Мерзавцы ничего не могут создать, кроме глупых дочерей... Прочь, мразь!
Елена отпрянула, будто ее ударили хлыстом. Лицо девушки побледнело, а потом вспыхнуло гневом.
— Презренный чистильщик! — выкрикнула она. — Мой отец раздавит тебя, как нищего на перекрестке, и поделом! Я ему в этом помогу! Клан Тебосов не успокоится, пока не очистит землю от такой падали, как ты, грязная свинья!
Скуратис отмахнулся от нее, словно от ребенка, слишком неразумного, чтобы его наказывать.
Елена отступила на несколько шагов, пристально посмотрела на Скуратиса, будто запоминая его черты, и пошла прочь, ни разу не оглянувшись.
Дочь Тебоса держалась неестественно прямо, будто проглотила аршин. Теперь у нее было предназначение, дающее ей силы жить. Ненависть, которая живет даже тогда, когда все остальное умирает.
— Ее большой любви вам теперь не дождаться, — заметил Римо Скуратису.
— Зачем вы так?
— Это было необходимо, — сказал Скуратис.
— Разумеется, необходимо, — поддержал его Чиун.
— Она вас возненавидела, — сказал Римо.
— Я этого и добивался. Жизнь без возможности ткнуть Тебоса носом в навоз, для меня — не жизнь. Мне мало видеть их просто пассивными жертвами.
Мне нужно, чтобы они меня ненавидели! Тем слаще будет миг моего торжества.
Римо посмотрел в сторону яхты Тебоса, едва видимой на расстоянии тысячи ярдов. «Одиссей» медленно дрейфовал в открытом океане.
— По-моему, ее отец ненавидит вас более чем достаточно, — возразил Римо. — Вряд ли стоило восстанавливать против себя еще и дочь.
Скуратис взглянул на часы.
— Недолго осталось ему меня ненавидеть. Недолго.
Его слова потонули в оглушительном грохоте взрыва. В тысяче ярдов от «Корабля Наций» середина «Одиссея» взлетела на воздух гигантским огненным шаром. Во вспышке пламени были видны подброшенные взрывной волной человеческие тела. Через мгновение раздался новый взрыв, на этот раз на корме яхты.
Елена Тебос, рыдая, бросилась к перилам.
— Слишком поздно ненавидеть меня, Тебос, — сказал Скуратис с легкой усмешкой. — Мерзавцы всегда опаздывают.
— Что произошло, черт возьми? — спросил Римо.
Раздался еще один взрыв. Яхта Тебоса развалилась на части, они погрузились в воду и пошли ко дну.
Скуратис выразительно пожал плечами.
— Кто знает? Может, взорвался динамит, который он хранил на борту.
И тут Римо вспомнил: две тонкие дорожки пузырьков, направляющихся от катера Скуратиса к яхте Тебоса!
— Или подводные мины, установленные аквалангистами? — Римо испытующе глянул на грека.
— Теперь этого никто не узнает. Море — штука серьезная. — Скуратис обвел взглядом океан, поглотивший Тебоса и его судно. — Прощай, мерзкий сводник! Не вышел из тебя моряк.
Елена Тебос вытерла слезы и, повернувшись к Скуратису, крикнула:
— Убийца! Подлый убийца!
— Когда убирают негодяя, это не убийство, — холодно произнес тот, — а уборка мусора.
— Теперь мне понятна эта поговорка, — сказал Римо.
— Какая?
— "Никогда не поворачивайся спиной к греку".
Скуратис засмеялся и, наклонившись к Римо, сказал:
— Вы оба мне нравитесь. Хотите работать у меня?
Чиун вмиг насторожился. Римо хотел что-то ответить, но старец тронул его за плечо.
— Предоставь это мне, Римо. Я проведу переговоры сам.
— Нет уж, папочка. Довольно того, что по твоей милости нам пришлось работать у персов. — Римо повернулся к Скуратису:
— Спасибо, нет.
— У вас уже есть работа? — спросил грек.
— Да, есть.
— Какая работа? — изумился Чиун. — На кого мы работаем? Я слышу об этом в первый раз.
Римо сжал губы.
— Не обращайте на него внимания, мы заняты.
Скуратис пожал плечами.
— Если не секрет, на кого вы собираетесь работать?
Римо указал вниз, где у борта лежал на палубе бесчувственный доктор Харолд В. Смит.
— На него.
— Ты с ума сошел! — возмутился Чиун.
Римо приложил палец к губам.
— Спокойно, папочка!
— Если вы передумаете, — сказал Скуратис, — позвоните мне.
— Спасибо, нет, — ответил Римо.
— Мы позвоним, — пообещал Чиун. — Мы обязательно позвоним!
— Не рассчитывайте на это, — твердо сказал Римо.
Он подался вперед, наклонившись над бортом «Одиссея», и навел окуляры на «Корабль Наций», величественно идущий сквозь сгущающиеся сумерки, то поднимаясь на гребень волны, то опускаясь; волны с грохотом дробились перед носом гигантского судна.
— Сколько осталось? — спросил он.
Один из шестерых, приехавших с ним на катере, взглянул на ручные часы.
— Еще три минуты, сэр.
— Геликоптер не взлетит? — спросил Тебос. — Ты уверен?
— Разве что они найдут способ взлететь без двигателя, сэр.
Тебос рассмеялся и опустил бинокль.
— Попросите мисс Елену выйти на палубу, — сказал он офицеру в морской форме. — Пора ей узнать, что наш бизнес — это не только любезные улыбки и торты с кремом.
— Как вы сказали, сэр? — переспросил моряк. — Мисс Елену?
— Да.
— Но мисс Елена не возвращалась на яхту, сэр. Разве она была не с вами?
Бинокль выпал из рук Тебоса, ударился о перила и скрылся в морской пучине.
— Вы хотите сказать, что она еще не...
Никто не ответил. Тебос повернулся в сторону корабля Объединенных Наций, его пальцы судорожно сжали металлические поручни перил. Осталось всего две-три минуты. Она не успеет возвратиться. Его дочь погибнет у него на глазах!
— Их слишком много! — кричал Скуратис, отрывая провода от брусков динамита. — Мы не успеем!
Он выпрямился и посмотрел по сторонам. Коридоры были сплошь покрыты взрывчаткой и зажигательными бомбами; каждая связка имела отдельный часовой взрыватель.
Римо и Чиун продолжали обрывать провода. Наконец Чиун сказал:
— У нас есть свои обязательства, Римо, пора уходить.
— Еще не пора, — возразил Римо.
— Теперь или никогда, — сказал Чиун. — Мы занялись не своим делом. Мы сделали все, что могли, для этих презренных персов, не имеющих даже телевидения и называющих ассасинов убийцами...
— Заткнись и занимайся лучше делом! — оборвал его Римо. — Мы это делаем не ради персов.
— Тогда для кого же? У нас больше ни с кем нет контракта.
— Я делаю это для самого себя, — сказал Римо, обрывая плеть оранжевых проводов, подсоединенных к полдюжине связанных между собой брусков динамита. — Ради Америки.
— Ради Америки? — удивился Чиун. — Может, мы рискуем жизнью ради безумного императора Смита?
— Да! И ради него тоже. Не останавливайся!
— Кто вас поймет, американцев, — проворчал Чиун.
— По крайней мере, мы все не на одно лицо...
Скуратис встал с пола.
— Все бесполезно! — сказал он. — Мы не успеем обезвредить их, они вот-вот взорвутся и поднимут корабль на воздух.
Он в бешенстве ударил кулаком по стальной переборке, отделяющей коридор, где они находились, от машинного отделения. Слезы градом катились по его морщинистым щекам.
— Свинья! Грязная греческая свинья! — повторял он.
И тут Римо услышал первый могучий вздох пламени.
Полыхнуло за углом, и огня не было видно, только едкая гарь воспламенившегося бензина. Потом по стене побежала тоненькая струйка дыма, направляясь в их сторону.
— Мой корабль! Мое детище! — вопил Скуратис.
— Вам лучше уйти, — сказал Римо.
Скуратис яростно замотал головой.
— Нет! Я останусь здесь, на своем корабле! Я никуда не пойду.
— Может, мы еще успеем выбраться, — сказал Римо.
Новый глухой удар потряс стальные стены — взорвалась еще одна зажигательная бомба.
— Пора! — сказал Римо.
— Постойте! Мы могли бы затопить эту часть корабля, — думал вслух Скуратис, — вода обезвредит мины и затушит пожар.
— Но...
— Если нам удастся впустить сюда воду, она зальет огонь.
— Но ведь если заполнить трюм водой, корабль пойдет ко дну! — возразил Римо.
— Нет. Корабль состоит из изолированных секций. Если мы затопим только это отделение, корабль останется на плаву. Хотя к чему эти разговоры? Мы все равно не успеем подать сюда воду.
— Разве мало в океане воды? — скрипуче хихикнул Чиун.
Последовал новый взрыв. Треск пламени перерастал в рев. Коридор заволокло серой пеленой дыма.
— Где наружная переборка? — спросил Римо.
— Там. Но мы ведь не сможем...
— Сможем, — прервал его Римо. — Показывайте дорогу.
Скуратис побежал по коридору. Пожилой коротышка в измятом костюме мчался в клубах густого дыма, точно Александр Македонский, ведущий свое войско на врага.
Он остановился на повороте и указал на толстую стальную стену.
— Вот она. За ней — океан. Но ее толщина три дюйма!
— Сталь есть сталь, — сказал Римо.
— А люди есть люди, — добавил Чиун.
— Вы лучше ищите выход и постарайтесь выбраться отсюда, — сказал Скуратису Римо.
Он поднял глаза и увидел высоко над собой раздвижную панель, похожую на вход в кабину лифта. И тут его осенило: с маленького причала для катеров, расположенного у самой поверхности воды, эта панель открывалась внутрь корабля. Именно так террористы проникали на борт.
Римо припомнил группу людей, которые были на катере с Тебосом и Еленой и которые исчезли, когда те поднялись на лифте. Эти семеро и были подрывниками; через этот вход они попали в потайную часть корабля, чтобы начинить его взрывчаткой и зажигательными бомбами.
Разберемся с Тебосом после, решил Римо. Позади него взорвалась мина.
Взрывная волна отбросила Римо к стене.
— Убирайтесь отсюда! — крикнул он Скуратису.
Стоящий рядом Чиун провел подушечками пальцев по стене.
— Это всего лишь сталь, — доверительно сообщил Мастер Синанджу. — Начали!
Словно поршни мощного мотора, их кулаки застучали по стальной переборке, но не в унисон: они отставали один от другого на тысячные доли секунды, тараня стену. Они проникали в толщу металла, и не успевал тот отозваться вибрацией на первый удар, как следующий резко менял частоту этой вибрации, создавая неодинаковое напряжение в разных направлениях внутри металла. Сталь будто застонала от боли.
Удар за ударом. Левой — правой, левой — правой... Под нажимом человеческой плоти металл постепенно становился хрупким. В стороны полетели мелкие кусочки стали. И тут Чиун, крутанувшись вокруг себя, ударил кончиками пальцев в переборку. Пальцы прошли сквозь сталь, как сквозь тесто. Рука оказалась снаружи, в холодной воде Атлантики, а когда он выдернул ее назад, в пробитое отверстие хлынула зеленоватая морская вода.
Рванув за противоположные края отверстия, Римо и Чиун отогнули в стороны кусок толстенного стального листа, как жестяную крышку консервной банки. Со свистом, будто из гигантского пожарного шланга, ударила мощная водяная струя, отбросив Римо и Чиуна к противоположной стене.
— Теперь пойдем, — сказал Чиун.
— Пойдем, папочка!
Оба побежали к выходу. Вода уже доходила до колен, за спиной слышались глухие звуки взрывов. Вот и пролом в стене кладовой. Пройдя через него, они поставили оторванные листы на прежнее место, почти наглухо закрыв отверстие, вышли в коридор и снова заклинили дверь.
Коридоры наверху были заполнены мечущимися в панике людьми. Дипломаты топтали друг друга, телохранители спасали себя, забыв о своей обязанности спасать других.
— Видел, что бывает, когда экономят на охране? — спросил Чиун.
— Пойдем наверх, — сказал Римо.
На главной палубе Скуратис говорил с капитаном. Грек энергично жестикулировал, и, хотя на нем не было формы, старший офицер внимал распоряжениям беспрекословно.
— Когда все покинут центральное отделение, перекройте все проходы, ведущие из него в другие секции корабля.
— Но центральная секция заполнится водой, сэр, — возразил офицер.
— Это нам и нужно! Корабль останется на плаву. Действуйте!
Заметив Римо и Чиуна, Скуратис направился к ним, но его отшвырнули в сторону двое дипломатов, мчавшихся сломя голову на корму, к спасательным шлюпкам. Чиун подставил ногу, и оба грохнулись вниз лицом на доски палубы.
— Не знаю, как вам это удалось, — обратился к Римо Скуратис, — но спасением судна я обязан вам!
С кормы доносились звуки яростной схватки. Люди в военной форме, телохранители, женщины в вечерних платьях сражались друг с другом, пуская в ход зубы и ногти, любой ценой стремясь захватить место в спасательной шлюпке.
— Взгляните на них, — сказал Скуратис. — Точно испуганные муравьи. И эти люди правят миром!
— Большинство людей и живет жизнью муравьев, — сказал Чиун. — А эти правители в этом муравьином мире. Настоящие люди управляют своей жизнью сами.
— Вы очень мудрый человек, — сказал Скуратис.
Под ногами ощущались новые взрывы. Кто-то тронул Римо за плечо. Он обернулся и увидел Смита. Кровь на лице Смита засохла и превратилась в темную корку.
— Что происходит? — спросил Смит.
— Все в порядке, Смитти. Корабль в безопасности.
— Прекрасно, Римо! Прекрасно!
От волнения у Смита перехватило горло, он пошатнулся. Римо подхватил его и усадил на палубе, прислонив спиной к борту.
Где-то поблизости раздался револьверный выстрел, прозвучавший в открытом пространстве океана точно щелчок. Римо поднял глаза. На корме судна индийский делегат разрядил свой пистолет в камбоджийца и теперь снимал с мертвого тела спасательный жилет. Его спутницы визжали от страха.
— Минуточку, — сказал Римо Скуратису. — Пойду наведу порядок.
— Он справится? — спросил Скуратис у Чиуна, глядя вслед Римо. — Там много сильных мужчин!
Чиун отрицательно покачал головой.
— Там много муравьев, а мужчина — только один. Это Римо.
Скуратис видел, как Римо вошел в толпу дерущихся из-за спасательных поясов, отталкивающих друг друга от спасательных шлюпок. Греку показалось, что он видит ребенка, аккуратно расставляющего сваленные в кучу деревянные кубики. Беспорядочная толпа мало-помалу выстроилась в ровные ряды, возбужденные голоса стихли.
Когда Римо вернулся к Скуратису и Чиуну, до них донеслись звуки песни.
Люди на корме пели:
Америка, Америка,
Страна моей любви...
— Я не спрашиваю, как вам это удалось, — сказал Скуратис.
— Все дело в моем природном обаянии, — скромно ответил Римо.
К ним подошел офицер.
— Все под контролем, сэр! — доложил он Скуратису.
— Отлично! — ответил грек. — Вы молодчина! Вы — настоящий моряк. — Голос Скуратиса звучал торжественно: в его устах это была высшая похвала.
— Благодарю вас, сэр! — Лицо молодого офицера вспыхнуло от радости и гордости.
Внезапно чьи-то руки обвили шею Скуратиса.
— О, Демо, я так волновалась!
Это была Елена. Подойдя к греку сзади, она попыталась его поцеловать.
Он повернулся и оттолкнул ее от себя.
— Твой отец — законченный негодяй! — Голос Скуратиса дрожал от ненависти.
— Я не отвечаю за отца!
— Да, ты за него не отвечаешь. Но ты из семьи Тебосов, в твоих жилах течет их гнилая кровь!
— Но я ничего не сделала! Я не...
Она стояла в длинном белом платье, умоляюще протянув к нему руки, ища и не находя прощения в его глазах.
— Запомни, — холодно сказал он. — Завтра во всех газетах мира появятся статьи, намекающие на то, что твой отец был моим тайным компаньоном в сооружении этого корабля. Я хочу, чтобы ты знала: это неправда! Я сочинил эту басню, чтобы вывести из равновесия твоего отца. Мой корабль построен моряком. Его построил я, Демосфен Скуратис, твой отец не имеет к нему никакого отношения. Мерзавцы ничего не могут создать, кроме глупых дочерей... Прочь, мразь!
Елена отпрянула, будто ее ударили хлыстом. Лицо девушки побледнело, а потом вспыхнуло гневом.
— Презренный чистильщик! — выкрикнула она. — Мой отец раздавит тебя, как нищего на перекрестке, и поделом! Я ему в этом помогу! Клан Тебосов не успокоится, пока не очистит землю от такой падали, как ты, грязная свинья!
Скуратис отмахнулся от нее, словно от ребенка, слишком неразумного, чтобы его наказывать.
Елена отступила на несколько шагов, пристально посмотрела на Скуратиса, будто запоминая его черты, и пошла прочь, ни разу не оглянувшись.
Дочь Тебоса держалась неестественно прямо, будто проглотила аршин. Теперь у нее было предназначение, дающее ей силы жить. Ненависть, которая живет даже тогда, когда все остальное умирает.
— Ее большой любви вам теперь не дождаться, — заметил Римо Скуратису.
— Зачем вы так?
— Это было необходимо, — сказал Скуратис.
— Разумеется, необходимо, — поддержал его Чиун.
— Она вас возненавидела, — сказал Римо.
— Я этого и добивался. Жизнь без возможности ткнуть Тебоса носом в навоз, для меня — не жизнь. Мне мало видеть их просто пассивными жертвами.
Мне нужно, чтобы они меня ненавидели! Тем слаще будет миг моего торжества.
Римо посмотрел в сторону яхты Тебоса, едва видимой на расстоянии тысячи ярдов. «Одиссей» медленно дрейфовал в открытом океане.
— По-моему, ее отец ненавидит вас более чем достаточно, — возразил Римо. — Вряд ли стоило восстанавливать против себя еще и дочь.
Скуратис взглянул на часы.
— Недолго осталось ему меня ненавидеть. Недолго.
Его слова потонули в оглушительном грохоте взрыва. В тысяче ярдов от «Корабля Наций» середина «Одиссея» взлетела на воздух гигантским огненным шаром. Во вспышке пламени были видны подброшенные взрывной волной человеческие тела. Через мгновение раздался новый взрыв, на этот раз на корме яхты.
Елена Тебос, рыдая, бросилась к перилам.
— Слишком поздно ненавидеть меня, Тебос, — сказал Скуратис с легкой усмешкой. — Мерзавцы всегда опаздывают.
— Что произошло, черт возьми? — спросил Римо.
Раздался еще один взрыв. Яхта Тебоса развалилась на части, они погрузились в воду и пошли ко дну.
Скуратис выразительно пожал плечами.
— Кто знает? Может, взорвался динамит, который он хранил на борту.
И тут Римо вспомнил: две тонкие дорожки пузырьков, направляющихся от катера Скуратиса к яхте Тебоса!
— Или подводные мины, установленные аквалангистами? — Римо испытующе глянул на грека.
— Теперь этого никто не узнает. Море — штука серьезная. — Скуратис обвел взглядом океан, поглотивший Тебоса и его судно. — Прощай, мерзкий сводник! Не вышел из тебя моряк.
Елена Тебос вытерла слезы и, повернувшись к Скуратису, крикнула:
— Убийца! Подлый убийца!
— Когда убирают негодяя, это не убийство, — холодно произнес тот, — а уборка мусора.
— Теперь мне понятна эта поговорка, — сказал Римо.
— Какая?
— "Никогда не поворачивайся спиной к греку".
Скуратис засмеялся и, наклонившись к Римо, сказал:
— Вы оба мне нравитесь. Хотите работать у меня?
Чиун вмиг насторожился. Римо хотел что-то ответить, но старец тронул его за плечо.
— Предоставь это мне, Римо. Я проведу переговоры сам.
— Нет уж, папочка. Довольно того, что по твоей милости нам пришлось работать у персов. — Римо повернулся к Скуратису:
— Спасибо, нет.
— У вас уже есть работа? — спросил грек.
— Да, есть.
— Какая работа? — изумился Чиун. — На кого мы работаем? Я слышу об этом в первый раз.
Римо сжал губы.
— Не обращайте на него внимания, мы заняты.
Скуратис пожал плечами.
— Если не секрет, на кого вы собираетесь работать?
Римо указал вниз, где у борта лежал на палубе бесчувственный доктор Харолд В. Смит.
— На него.
— Ты с ума сошел! — возмутился Чиун.
Римо приложил палец к губам.
— Спокойно, папочка!
— Если вы передумаете, — сказал Скуратис, — позвоните мне.
— Спасибо, нет, — ответил Римо.
— Мы позвоним, — пообещал Чиун. — Мы обязательно позвоним!
— Не рассчитывайте на это, — твердо сказал Римо.