Страница:
У нее было новое видение. На ходу! И какое! Она видела своего рыцаря, касалась его, целовала!
И что это был за поцелуй!
Она перебирала все это в уме: жар и вкус ее рыцаря, ощущение его сильного крупного тела, которое, казалось, имело особенную энергию, почти звеневшую под ее ладонями. Его чудесный запах, отчетливый даже среди зловония таверны запах эля, жаренной на костре еды, испарины…
Глэдис затаила дыхание.
Она помнила!
Детали не исчезали.
Она снова перебирала их в уме, опасаясь, что они растают, но нет. Они были на месте, столь же четкие, как память о встрече с сестрой Уэнной.
Он прервал поцелуй и велел ей отойти. Она не хотела, но подчинилась и увидела, что он участвует в странном испытании силы. Его соперник был крупнее и старше, с огромными волосатыми руками. Он походил на зверя, и когда улыбнулся, показав щербатые зубы, она узнала его – это его победил ее рыцарь на турнире.
Руки ее рыцаря сильные, но меньше, чем у противника. Она тревожилась. Но радовалась, что впервые ясно видит его.
Таверна была плохо освещена, но даже в скудном свете видны были его золотистые волнистые волосы, крепкие скулы, квадратный подбородок. Она помнила, как целовала его, держала в ладонях его лицо, чувствовала жар его рта на своих губах.
Определенно именно он ее защитник, если пришел к ней в видении, когда она отправилась на его поиски.
И все же, когда она увидела его, он развлекался с какой-то пухлой особой, чья пышная грудь едва не вываливалась из тугого корсажа. Женщина прильнула к его плечу и уткнулась ему в ухо! Потом вскарабкалась к нему на колени, поцеловала его, и он ответил. И вовсе не проявлял нежелания.
Но потом вдруг на месте девицы оказалась она, сестра Глэдис из Роузуэлла. Это ее руки обнимали его голову, ее губы, приоткрывшись, прижимались к его рту. Как это могло быть?
Это видение. В грезах все может случиться, даже невообразимый поцелуй.
Откуда она знала, как целоваться? Как она могла так наслаждаться этим? Наслаждаться жаром и вкусом, ощущением его шелковистых волос под своими пальцами, сильной головой под ее руками. Близостью тел.
Глэдис заставила себя открыть глаза, чтобы оборвать наваждение. Иметь такие видения само по себе скверно, но охотно возвращаться к ним, упиваться ими… Хотя сестра Уэнна намекала, что это ее судьба, ее долг, теперь казалось, что исполнить его нужно с ее рыцарем.
Глэдис перекрестилась и пробормотала:
– Господи, не введи меня в искушение. – Но когда добавила: – Да будет воля Твоя, – она твердо знала, что имеет в виду. – Да, пожалуйста!
Но она не исполнит свой удел и не испытает страсти, если умрет здесь, заблудившись в темном сыром лесу. Обхватив себя руками, Глэдис дрожала от холода и размышляла, как далеко могла уйти и где находится. Последнее, что она помнила, – это как вошла по дороге в лес, жалея, что у нее нет фонаря.
Сквозь черные ветки над головой она видела темное небо, ни лучика света не пробивалось вниз. Пошарив руками, Глэдис нащупала ствол дерева. Дерево было очень большое, гораздо толще, чем она могла обхватить руками. Наверное, это дуб, и очень старый. Возможно, такие древние дубы растут в лесу вокруг Роузуэлла, но ей не доводилось их видеть.
– Ворон. Ворон! – повторила она громче, ей не нужно было опасаться, что кто-то ее подслушает. Вокруг никого. Кажется, даже ворона нет.
Она начала отчаянно молиться, но внезапно другие слова вспыхнули в ее уме.
– Чаша, веди меня, – услышала она собственный голос.
И вдруг дорожка света замерцала у ее ног.
Глэдис заморгала, потом подняла глаза, отыскивая сквозь темные листья луну в небе. Но знала, что сейчас в небе только тонкий месяц, но и его не видно. К тому же это был не холодный лунный свет. Дорожка тепло светилась, словно тысячи крохотных свечей. Сестра Уэнна говорила о золотой тропе. Глэдис шагнула вперед, зная, что Божья воля ведет ее к безопасности. И – пожалуйста, Господи! – к ее рыцарю.
Но куда она придет? Земля такая неровная, что Глэдис не знала, есть ли у нее под ногами какое-то подобие дороги. Она снова неуверенно остановилась, но потом услышала властное карканье ворона. «Иди, иди, ленивица!» – казалось, говорил он.
– Хорошо, хорошо, – пробормотала она, добавив: – Да будет воля Твоя.
Через несколько минут Глэдис оказалась на полянке, перед маленьким домом, из окон которого лился свет. Она знала, что ей надо Бога благодарить, но не могла удержаться от мыслей о том, кто здесь живет, помогут ли ей, обогреют ли. Она никогда не входила в другие дома, кроме тех, что были в Роузуэлле, и уж тем более – в дома незнакомцев.
Этот дом тоже казался изолированным от мира укрытием. Она знала, что в лесах живут углежоги, добывающие древесный уголь, и лесничие. В лесах скрываются преступники, прячутся в засаде воры, нападающие на путешественников.
Что, если внутри мужчины?
Она монахиня, но убережет ли это ее?
Ее тело изболелось по теплу и отдыху, а чудесная тропинка вела прямо к двери. Глэдис, спотыкаясь, двинулась вперед и постучала.
Ответа не было.
– Благослови вас Господь. Можно войти? – позвала Глэдис.
Снова никакого ответа, но время позднее, и те, кто живет здесь, могут спать. Она перекрестилась, прочитала молитву и открыла дверь.
Дом состоял из одной комнаты, освещенной маленьким костром, который горел в центре в окружении камней. Дым ровно поднимался к дыре в крыше. Огонь давал мало света, но достаточно, чтобы разглядеть, что этот дом обитаем, но сейчас в нем никого нет.
Низкое возвышение вдоль правой стены занимало треть ширины комнаты. На возвышении была постель – матрас и одеяла, – но там никто не спал. Кровать манила ее, но Глэдис не могла просто лечь в чужую постель, особенно если она принадлежит мужчине. Что он подумает, когда вернется?
Но он определенно не станет возражать, если она погреется у огня. Глэдис прошла вперед, присела у огня и протянула к нему руки. Грея руки, она продолжала оглядывать дом.
У левой стены стояли два деревянных сундука, над ними полка с деревянными блюдами и чашками. Пространство между сундуками и постелью было меньше размаха ее рук, там был только огонь. Других дверей не было, только два окна – одно позади нее, у двери, другое перед ней.
Она прочитала благодарственную молитву за огонь и того, кто его развел. Ее веки медленно опустились… Она стряхнула одолевающий ее сон. Так можно свалиться в огонь.
Глэдис с тоской посмотрела на постель. Чудесная дорожка привела ее сюда. Ее вел ворон, как и предсказывала сестра Уэнна.
Так что быть по сему!
Она откинула покрывало и с изумлением обнаружила одеяла из мягчайшей шерсти. Пощупала матрас. Кажется, он набит перьями. Кто обладает такой роскошью?
Усталость остановила вопросы. Глэдис сняла сандалии, платок, платье и устроилась в чудесной постели. Привыкшей к твердым монастырским матрасам Глэдис постель казалась слишком мягкой и словно окутывала ее, а одеяло мгновенно согрело. Не в силах читать вечерние молитвы, она быстро провалилась в сон.
Глэдис снова видела своего рыцаря.
Он был в маленькой душной комнате, походившей на спальню в монастыре, если не считать того, что матрасы лежали на полу, близко друг к другу. Кто-то похрапывал. Слабый лунный свет лил в маленькое окно. Ее рыцарь сидел на своем матрасе, прислонившись спиной к стене, и смотрел в никуда, на нем была свободная белая одежда. Вероятно, он разделся до рубашки.
Поскольку уже видела его раньше, Глэдис смогла распознать его черты в тусклом свете. Он был так же красив и благороден, пожалуй, в неподвижности его красота была еще заметнее. Глэдис удовольствовалась бы простым наблюдением, но у ее ног появилась золотистая дорожка и повела к ее рыцарю. Через матрасы, разбросанные сумки, туда, где она так стремилась оказаться.
Он повернул голову, встревожился, возможно, потянулся за оружием, потом застыл.
– Вы, – прошептал он.
Глэдис сумела ответить только бестолковое «Да».
Он медленно протянул руку, и Глэдис вложила в нее свою ладонь, проглотив всхлип радости, что они наконец коснулись друг друга. Его рука была большая и мозолистая, ее – меньше и тоже не мягкая. Возможно, его это не волнует.
Он мягко сжал пальцы. Глэдис понимала, что он может сокрушить ее кости, если захочет. Она в ответ тоже пожала его руку, ошеломленная укоренившейся в ее сердце нежностью. Словно она знала его много лет и они встретились после долгой разлуки.
– Как вас зовут? – тихо сказал он.
Они оба не хотели никого будить.
– Глэдис, – прошептала она. – А вас?
– Майкл. Майкл де Лаури.
Она проговорила про себя его имя, словно пробуя на вкус, потом спросила:
– Мой защитник?
– Почту за честь, милая Глэдис. – Она почувствовала в его словах теплую улыбку, впрочем, в них не было осознания глубинного смысла ее слов.
Но ее привело сюда, к нему, Провидение. Он должен быть тем мужчиной, которого ей предназначено найти!
– Мой защитник, – сказала она. – И защитник гааларла, – теперь уже легко произнесла она странное слово, – защитник чаши.
Он притянул ее ближе, поднеся к губам их сомкнутые руки, чтобы поцеловать ее пальцы. Она задрожала от макушки до пальцев ног.
– Миледи, я стану кем пожелаете, поскольку я знаю, что вы моя. Моя жизнь, мое сердце. – Он прижал ее руку к своей груди. – Почувствуйте, как оно бьется для вас.
И действительно, Глэдис ощутила, как билось его сердце, сильно и быстро, точно так же, как ее собственное.
– Могу я поцеловать вас?
Он не помнит их предыдущий поцелуй? Возможно, любой благочестивый человек спрашивает позволения.
– Пожалуйста.
Майкл притянул ее к себе на колени, к своей широкой груди, Глэдис едва не расплакалась, поскольку не знала, что мужчина способен на такие нежные объятия. Он прижался губами к ее рту…
Потом они целовались, как делали это раньше, скользнув на его матрас и прижимаясь друг к другу. Глэдис не могла забыть, что вокруг люди, но и остановиться не могла. Его рука исследовала ее тело, скользя и поглаживая, вызывая в ней ощущения, которых она никогда не испытывала. Они целовались и целовались, пока голова у нее не пошла кругом.
Затем он отстранился, и Глэдис поняла, что он поступает мудро. Впрочем, стоило ему снова прижать ее к груди, как Глэдис вздохнула от удовольствия и прильнула к нему.
– Карр!
Она вздрогнула.
– Что случилось? – прошептал он.
– Ты не слышал? – прошептала она в ответ.
– Что?
– Не важно. – Она поняла, что ее призывают к исполнению долга. Она здесь не для того чтобы обниматься, а чтобы посвятить своего рыцаря в его задачу. – Я говорила о гааларле, – прошептала она. – Ты знаешь, что это?
– Гарл? – повторил он, неправильно произнеся слово, как сначала делала она. Определенно оно для него ничего не значило.
– Аримафейская линия, – подсказала Глэдис.
Майкл усмехнулся, уткнувшись ей в волосы.
– Милая, я думаю о более приятных занятиях, чем игра в загадки.
То же могла сказать и Глэдис, но удержала его.
– Это не игра. Ты слышал легенды о Гластонбери? О том, что чаша Тайной вечери спрятана там?
Он снова привалился к стене, прижав Глэдис к себе.
– Да, это я слышал. Ее спрятал Иосиф Аримафейский. Это ты имела в виду под аримафейской линией? – Его рука поглаживала ее бедро. – Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он.
– Охотно, – сказала Глэдис, запечатав согласие поцелуем. – Но не сейчас.
– Увы, боюсь, что да. Я должен поговорить с моим отцом и с твоим. Я безземельный рыцарь, Глэдис. Твою семью трудно будет убедить, но я сделаю это.
Глэдис прижала пальцы к его губам, заставив замолчать. Она хотела сказать ему, что все это не важно и они не могут ждать до свадьбы. Но слова застряли у нее в горле. К тому же вокруг были люди, хоть и спящие.
– Мы поговорим обо всем утром, – сказала она и снова поцеловала его. – Я так счастлива, что наконец нашла тебя.
Он поцеловал ее в ответ.
– Не больше, чем я, найдя свою истинную любовь и невесту.
Его истинная любовь и невеста.
Теперь они вместе, и завтра она найдет слова, чтобы объяснить их долг. Они отправятся на поиски Святой чаши, и Англия наконец обретет мир.
Но самое главное, она будет принадлежать ему, а он – ей. Навеки.
Глава 6
И что это был за поцелуй!
Она перебирала все это в уме: жар и вкус ее рыцаря, ощущение его сильного крупного тела, которое, казалось, имело особенную энергию, почти звеневшую под ее ладонями. Его чудесный запах, отчетливый даже среди зловония таверны запах эля, жаренной на костре еды, испарины…
Глэдис затаила дыхание.
Она помнила!
Детали не исчезали.
Она снова перебирала их в уме, опасаясь, что они растают, но нет. Они были на месте, столь же четкие, как память о встрече с сестрой Уэнной.
Он прервал поцелуй и велел ей отойти. Она не хотела, но подчинилась и увидела, что он участвует в странном испытании силы. Его соперник был крупнее и старше, с огромными волосатыми руками. Он походил на зверя, и когда улыбнулся, показав щербатые зубы, она узнала его – это его победил ее рыцарь на турнире.
Руки ее рыцаря сильные, но меньше, чем у противника. Она тревожилась. Но радовалась, что впервые ясно видит его.
Таверна была плохо освещена, но даже в скудном свете видны были его золотистые волнистые волосы, крепкие скулы, квадратный подбородок. Она помнила, как целовала его, держала в ладонях его лицо, чувствовала жар его рта на своих губах.
Определенно именно он ее защитник, если пришел к ней в видении, когда она отправилась на его поиски.
И все же, когда она увидела его, он развлекался с какой-то пухлой особой, чья пышная грудь едва не вываливалась из тугого корсажа. Женщина прильнула к его плечу и уткнулась ему в ухо! Потом вскарабкалась к нему на колени, поцеловала его, и он ответил. И вовсе не проявлял нежелания.
Но потом вдруг на месте девицы оказалась она, сестра Глэдис из Роузуэлла. Это ее руки обнимали его голову, ее губы, приоткрывшись, прижимались к его рту. Как это могло быть?
Это видение. В грезах все может случиться, даже невообразимый поцелуй.
Откуда она знала, как целоваться? Как она могла так наслаждаться этим? Наслаждаться жаром и вкусом, ощущением его шелковистых волос под своими пальцами, сильной головой под ее руками. Близостью тел.
Глэдис заставила себя открыть глаза, чтобы оборвать наваждение. Иметь такие видения само по себе скверно, но охотно возвращаться к ним, упиваться ими… Хотя сестра Уэнна намекала, что это ее судьба, ее долг, теперь казалось, что исполнить его нужно с ее рыцарем.
Глэдис перекрестилась и пробормотала:
– Господи, не введи меня в искушение. – Но когда добавила: – Да будет воля Твоя, – она твердо знала, что имеет в виду. – Да, пожалуйста!
Но она не исполнит свой удел и не испытает страсти, если умрет здесь, заблудившись в темном сыром лесу. Обхватив себя руками, Глэдис дрожала от холода и размышляла, как далеко могла уйти и где находится. Последнее, что она помнила, – это как вошла по дороге в лес, жалея, что у нее нет фонаря.
Сквозь черные ветки над головой она видела темное небо, ни лучика света не пробивалось вниз. Пошарив руками, Глэдис нащупала ствол дерева. Дерево было очень большое, гораздо толще, чем она могла обхватить руками. Наверное, это дуб, и очень старый. Возможно, такие древние дубы растут в лесу вокруг Роузуэлла, но ей не доводилось их видеть.
– Ворон. Ворон! – повторила она громче, ей не нужно было опасаться, что кто-то ее подслушает. Вокруг никого. Кажется, даже ворона нет.
Она начала отчаянно молиться, но внезапно другие слова вспыхнули в ее уме.
– Чаша, веди меня, – услышала она собственный голос.
И вдруг дорожка света замерцала у ее ног.
Глэдис заморгала, потом подняла глаза, отыскивая сквозь темные листья луну в небе. Но знала, что сейчас в небе только тонкий месяц, но и его не видно. К тому же это был не холодный лунный свет. Дорожка тепло светилась, словно тысячи крохотных свечей. Сестра Уэнна говорила о золотой тропе. Глэдис шагнула вперед, зная, что Божья воля ведет ее к безопасности. И – пожалуйста, Господи! – к ее рыцарю.
Но куда она придет? Земля такая неровная, что Глэдис не знала, есть ли у нее под ногами какое-то подобие дороги. Она снова неуверенно остановилась, но потом услышала властное карканье ворона. «Иди, иди, ленивица!» – казалось, говорил он.
– Хорошо, хорошо, – пробормотала она, добавив: – Да будет воля Твоя.
Через несколько минут Глэдис оказалась на полянке, перед маленьким домом, из окон которого лился свет. Она знала, что ей надо Бога благодарить, но не могла удержаться от мыслей о том, кто здесь живет, помогут ли ей, обогреют ли. Она никогда не входила в другие дома, кроме тех, что были в Роузуэлле, и уж тем более – в дома незнакомцев.
Этот дом тоже казался изолированным от мира укрытием. Она знала, что в лесах живут углежоги, добывающие древесный уголь, и лесничие. В лесах скрываются преступники, прячутся в засаде воры, нападающие на путешественников.
Что, если внутри мужчины?
Она монахиня, но убережет ли это ее?
Ее тело изболелось по теплу и отдыху, а чудесная тропинка вела прямо к двери. Глэдис, спотыкаясь, двинулась вперед и постучала.
Ответа не было.
– Благослови вас Господь. Можно войти? – позвала Глэдис.
Снова никакого ответа, но время позднее, и те, кто живет здесь, могут спать. Она перекрестилась, прочитала молитву и открыла дверь.
Дом состоял из одной комнаты, освещенной маленьким костром, который горел в центре в окружении камней. Дым ровно поднимался к дыре в крыше. Огонь давал мало света, но достаточно, чтобы разглядеть, что этот дом обитаем, но сейчас в нем никого нет.
Низкое возвышение вдоль правой стены занимало треть ширины комнаты. На возвышении была постель – матрас и одеяла, – но там никто не спал. Кровать манила ее, но Глэдис не могла просто лечь в чужую постель, особенно если она принадлежит мужчине. Что он подумает, когда вернется?
Но он определенно не станет возражать, если она погреется у огня. Глэдис прошла вперед, присела у огня и протянула к нему руки. Грея руки, она продолжала оглядывать дом.
У левой стены стояли два деревянных сундука, над ними полка с деревянными блюдами и чашками. Пространство между сундуками и постелью было меньше размаха ее рук, там был только огонь. Других дверей не было, только два окна – одно позади нее, у двери, другое перед ней.
Она прочитала благодарственную молитву за огонь и того, кто его развел. Ее веки медленно опустились… Она стряхнула одолевающий ее сон. Так можно свалиться в огонь.
Глэдис с тоской посмотрела на постель. Чудесная дорожка привела ее сюда. Ее вел ворон, как и предсказывала сестра Уэнна.
Так что быть по сему!
Она откинула покрывало и с изумлением обнаружила одеяла из мягчайшей шерсти. Пощупала матрас. Кажется, он набит перьями. Кто обладает такой роскошью?
Усталость остановила вопросы. Глэдис сняла сандалии, платок, платье и устроилась в чудесной постели. Привыкшей к твердым монастырским матрасам Глэдис постель казалась слишком мягкой и словно окутывала ее, а одеяло мгновенно согрело. Не в силах читать вечерние молитвы, она быстро провалилась в сон.
Глэдис снова видела своего рыцаря.
Он был в маленькой душной комнате, походившей на спальню в монастыре, если не считать того, что матрасы лежали на полу, близко друг к другу. Кто-то похрапывал. Слабый лунный свет лил в маленькое окно. Ее рыцарь сидел на своем матрасе, прислонившись спиной к стене, и смотрел в никуда, на нем была свободная белая одежда. Вероятно, он разделся до рубашки.
Поскольку уже видела его раньше, Глэдис смогла распознать его черты в тусклом свете. Он был так же красив и благороден, пожалуй, в неподвижности его красота была еще заметнее. Глэдис удовольствовалась бы простым наблюдением, но у ее ног появилась золотистая дорожка и повела к ее рыцарю. Через матрасы, разбросанные сумки, туда, где она так стремилась оказаться.
Он повернул голову, встревожился, возможно, потянулся за оружием, потом застыл.
– Вы, – прошептал он.
Глэдис сумела ответить только бестолковое «Да».
Он медленно протянул руку, и Глэдис вложила в нее свою ладонь, проглотив всхлип радости, что они наконец коснулись друг друга. Его рука была большая и мозолистая, ее – меньше и тоже не мягкая. Возможно, его это не волнует.
Он мягко сжал пальцы. Глэдис понимала, что он может сокрушить ее кости, если захочет. Она в ответ тоже пожала его руку, ошеломленная укоренившейся в ее сердце нежностью. Словно она знала его много лет и они встретились после долгой разлуки.
– Как вас зовут? – тихо сказал он.
Они оба не хотели никого будить.
– Глэдис, – прошептала она. – А вас?
– Майкл. Майкл де Лаури.
Она проговорила про себя его имя, словно пробуя на вкус, потом спросила:
– Мой защитник?
– Почту за честь, милая Глэдис. – Она почувствовала в его словах теплую улыбку, впрочем, в них не было осознания глубинного смысла ее слов.
Но ее привело сюда, к нему, Провидение. Он должен быть тем мужчиной, которого ей предназначено найти!
– Мой защитник, – сказала она. – И защитник гааларла, – теперь уже легко произнесла она странное слово, – защитник чаши.
Он притянул ее ближе, поднеся к губам их сомкнутые руки, чтобы поцеловать ее пальцы. Она задрожала от макушки до пальцев ног.
– Миледи, я стану кем пожелаете, поскольку я знаю, что вы моя. Моя жизнь, мое сердце. – Он прижал ее руку к своей груди. – Почувствуйте, как оно бьется для вас.
И действительно, Глэдис ощутила, как билось его сердце, сильно и быстро, точно так же, как ее собственное.
– Могу я поцеловать вас?
Он не помнит их предыдущий поцелуй? Возможно, любой благочестивый человек спрашивает позволения.
– Пожалуйста.
Майкл притянул ее к себе на колени, к своей широкой груди, Глэдис едва не расплакалась, поскольку не знала, что мужчина способен на такие нежные объятия. Он прижался губами к ее рту…
Потом они целовались, как делали это раньше, скользнув на его матрас и прижимаясь друг к другу. Глэдис не могла забыть, что вокруг люди, но и остановиться не могла. Его рука исследовала ее тело, скользя и поглаживая, вызывая в ней ощущения, которых она никогда не испытывала. Они целовались и целовались, пока голова у нее не пошла кругом.
Затем он отстранился, и Глэдис поняла, что он поступает мудро. Впрочем, стоило ему снова прижать ее к груди, как Глэдис вздохнула от удовольствия и прильнула к нему.
– Карр!
Она вздрогнула.
– Что случилось? – прошептал он.
– Ты не слышал? – прошептала она в ответ.
– Что?
– Не важно. – Она поняла, что ее призывают к исполнению долга. Она здесь не для того чтобы обниматься, а чтобы посвятить своего рыцаря в его задачу. – Я говорила о гааларле, – прошептала она. – Ты знаешь, что это?
– Гарл? – повторил он, неправильно произнеся слово, как сначала делала она. Определенно оно для него ничего не значило.
– Аримафейская линия, – подсказала Глэдис.
Майкл усмехнулся, уткнувшись ей в волосы.
– Милая, я думаю о более приятных занятиях, чем игра в загадки.
То же могла сказать и Глэдис, но удержала его.
– Это не игра. Ты слышал легенды о Гластонбери? О том, что чаша Тайной вечери спрятана там?
Он снова привалился к стене, прижав Глэдис к себе.
– Да, это я слышал. Ее спрятал Иосиф Аримафейский. Это ты имела в виду под аримафейской линией? – Его рука поглаживала ее бедро. – Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он.
– Охотно, – сказала Глэдис, запечатав согласие поцелуем. – Но не сейчас.
– Увы, боюсь, что да. Я должен поговорить с моим отцом и с твоим. Я безземельный рыцарь, Глэдис. Твою семью трудно будет убедить, но я сделаю это.
Глэдис прижала пальцы к его губам, заставив замолчать. Она хотела сказать ему, что все это не важно и они не могут ждать до свадьбы. Но слова застряли у нее в горле. К тому же вокруг были люди, хоть и спящие.
– Мы поговорим обо всем утром, – сказала она и снова поцеловала его. – Я так счастлива, что наконец нашла тебя.
Он поцеловал ее в ответ.
– Не больше, чем я, найдя свою истинную любовь и невесту.
Его истинная любовь и невеста.
Теперь они вместе, и завтра она найдет слова, чтобы объяснить их долг. Они отправятся на поиски Святой чаши, и Англия наконец обретет мир.
Но самое главное, она будет принадлежать ему, а он – ей. Навеки.
Глава 6
– Карр!
Глэдис поморщилась от неприятного звука. Впрочем, все остальное было замечательно. Она в тепле, уюте и со своим рыцарем. Открыв глаза, она увидела голые балки. А, это комната, где он обитает.
Она повернула голову и поняла, что одна в постели, одна в комнате, одна в доме! Она села, пытаясь разглядеть что-то еще, но это была та самая хижина, на которую она набрела накануне.
– Нет, – простонала Глэдис, закрыв лицо руками. Видение казалось таким реальным. Она помнила каждый миг, каждое прикосновение, каждое слово. Как это могло быть грезой? Хотя так оно и было. Она уснула в этой постели и пробудилась в ней.
Все же как чудесно было это видение, а главное, теперь она знает имя своего защитника.
Она произнесла его вслух:
– Майкл де Лаури.
Ее рыцарь, ее защитник, а она его истинная любовь.
По словам сестры Уэнны, миссия неотложная, так что ворон и тропинка скоро приведут к нему. Глэдис быстро поднялась с постели, надела сандалии и только тогда сообразила, что в доме не холодно.
Потому что огонь еще горел.
От усталости она накануне вечером не заметила, что дров в доме нет. И все-таки огонь горел. Перекрестившись, она благодарила Всевышнего за чудо.
Открыв окно, она осторожно выглянула. Роса искрилась на траве и ветках, но никаких признаков человека. Глэдис повернулась и оглядела хижину в свете дня – ничего нового, никаких признаков, что ночью кто-то входил, чтобы поддержать огонь. Ее окружали тайны и чудеса, но она не жаловалась.
Снова выглянув, она увидела на ближайшей ветке ворона.
– Ты разбудил меня в плохое время, – сказала она, хотя хорошего времени быть не могло.
– Карр! Карр!
Каким-то образом она поняла, что это значит: «Торопись. Пора идти».
Она была голодна, но с этим ничего не поделаешь, к тому же она спешила.
Глэдис уже собралась одеться, когда ворон влетел в окно и уселся на один из сундуков. Глэдис подошла к сундуку, ворон тут же перелетел на другой. Внутри первого сундука она нашла каравай хлеба, твердый сыр и заткнутый пробкой глиняный кувшин. Она отломила кусок хлеба, который оказался свежим и вкусным. Сняла с полки деревянный стакан, вытащила из кувшина пробку и налила. На вкус оказался отличный эль.
– А чего другого ты ожидала от Божьей пивоварни? – сказала она.
Она притворялась, что разговаривает с вороном, но говорила, чтобы услышать собственный голос. Глэдис прежде никогда не оставалась одна, мир казался пустым, словно чума или какое-то иное бедствие погубило всех. Она встряхнулась. Скоро она увидит Майкла среди множества людей.
Она замерла с хлебом и элем в руках, вспоминая их благословенную встречу и задаваясь вопросом, переживает ли он то же самое. Определенно должно быть так. Они явно вместе пришли в мир грез, как это было недавно в таверне. А это означает, что Майкл проснется с разочарованием, как и она.
Тем больше причин спешить. Глэдис нашла свой нож, отрезала кусок сыра и быстро съела, торопясь отправиться в путь. Она уже было собралась уйти, как снова раздалось отрывистое «карр».
Она поняла, что должна открыть второй сундук.
Глэдис тут же подняла крышку и ахнула. Там лежали красивые одежды. Она в жизни таких не видела: они переливались всеми оттенками зеленого цвета, красновато-коричневого, желтого. Сверху лежал золоченый кожаный пояс с кошельком и кожаными ножнами, точно подходившими к ее ножу. Это явно тоже Божий подарок, но она колебалась.
– Я должна сменить свою одежду?
Странно, но именно это шокировало ее больше всего остального. Пока она в своем наряде, она сестра Глэдис из Роузуэлла. Как только она снимет его, она станет кем-то другим, принадлежащим миру, которого она не знала и не понимала.
– Я действительно должна сделать это?
Ни высшие силы, ни ворон не ответили. Что еще нужно, если предписания ясны? И все равно Глэдис опустила крышку и села на сундук. Назад пути нет. Она покинула единственный дом, который знала, и нарушила множество правил, которые соблюдала всю жизнь. Правда, любая сестра, еще не принявшая постриг, могла покинуть монастырь, хотя, конечно, это был длительный процесс. Подписывались документы о возвращении в семью. Сестра официально отрекалась от своих обетов.
А она просто последовала за птицей и какими-то огоньками бог знает куда.
Но… Глэдис вскочила. Она помнила, что никогда в грезах на ней не было монашеского платья. Она не разглядывала свое одеяние, но в видениях ощущала себя и двигалась по-иному.
Глэдис торопливо открыла сундук и вытащила зеленое платье. Какая чудесная мягкая шерсть, слишком деликатная для ее огрубевших от работы рук. Ворот и рукава были отделаны искусной вышивкой. Уверив себя, что фасон не слишком отличается от ее привычной одежды, Глэдис надела платье. Рукава длиной только до локтя, впрочем, рукава сорочки доходили до запястья, так что ее руки скромно прикрыты. Надев пояс, она вложила в ножны нож и заглянула в кошелек. Там лежало несколько маленьких монет. Она никогда не держала в руках деньги и с любопытством их разглядывала. На одной стороне был изображен мужчина, вероятно, король, на другой – цветок с четырьмя лепестками.
Сколько они стоят? Что на них можно купить? От мысли, что придется к кому-то подойти и сделать покупку, Глэдис сделалось нехорошо. Она редко встречала незнакомых людей и никогда не бывала в городе или на рынке, никогда ничего не покупала. Глэдис вынула накидку из чудесной красно-коричневой шерсти и обнаружила в сундуке еще пару предметов: чулки, подвязки, зеленые кожаные туфли, кусок тонкой белой ткани и своеобразный венец, сплетенный из красной и желтой ткани.
Подавив колебания, она быстро надела чулки и туфли. Чулки были такие тонкие, что казалось, их легко испортить. И грех идти по лесу в новых туфлях, но Всевышнему виднее.
Белая ткань – это, должно быть, вуаль. Глэдис вспомнила, что видела на турнире дам, чьи вуали развевались на ветру. Глупо, но пусть будет так.
У тех дам, однако, были длинные волосы, заплетенные в косы или свободно распущенные. Со своими коротко обрезанными волосами она будет выглядеть странно. Пожав плечами, Глэдис накинула на голову кусок белой материи и надела сверху сплетенный из ткани обруч.
Ей хотелось знать, как она выглядит, но некому было сказать ей об этом. Она оглядела себя и расправила юбку. Цвет был восхитительный, как весенняя трава, желтый и красно-коричневый служили чудесной отделкой. Грешно любоваться орнаментом, но если на то воля Божья, невежливо противиться, правда?
Больше того, ей хотелось хорошо выглядеть, когда она наконец в реальности встретится с Майклом де Лаури.
Сложив свое платье, Глэдис убрала его в сундук вместе с монашеским поясом, потом закрыла крышку. Оглядела хижину, не упустила ли чего, потом вышла на крыльцо, готовая продолжить путь. Но лес казался непроходимым, нигде ни признака тропинки.
– Что теперь? – спросила она у Вселенной.
Сделав круг, ворон полетел в лес.
– Тропинки нет, – запротестовала Глэдис. – Эта чудесная одежда погибнет!
– Карр! Карр!
Мрачно ворча, она приподняла юбку и двинулась вперед.
Как же слаба ее вера! Как только Глэдис дошла до кустов, открылась дорожка.
Глэдис засмеялась от радости, все сомнения мгновенно улетучились. Все хорошо и правильно, скоро она найдет своего рыцаря.
Возможно, даже в Гластонбери-Тор.
Что это за шум? Звон, лязг, крики. Спаси, Господи! Рядом сражение!
Ворон, однако, летел вперед, и она вынуждена была следовать за ним, но чем сильнее становился шум, тем больше ее сердце трепетало от страха. Какая ярость в каждом звуке. Смертельная вражда.
Потом она краем глаза заметила развевающиеся флаги. Башню замка, который она помнила. Сердце ее теперь забилось по-новому, шаги ускорились. Это турнир. Тут она видела победу Майкла!
Она подобрала юбки и побежала. Но снова остановилась, завидев множество палаток и людей около замка. Никогда в жизни Глэдис не видела столько людей, не слышала такого смешения звуков, от криков до пения, от лязга металла до музыки. Потом она заметила рядом с замком крыши и сообразила, что там, должно быть, деревня. Справа большое огороженное пространство, на котором сражались мужчины.
Наверное, здесь ее Майкл одержал победу. Должно быть, он где-то поблизости. Военный лагерь раскинулся между ними, но, чтобы добраться до Майкла, она пройдет поле битвы. Вскинув голову, Глэдис пошла вперед.
Справа она увидела грубого вида мужчин, чистящих лошадей. Слева жонглеры выстраивались в пирамиду, развлекая публику. Глэдис шла между палатками по вытоптанной траве. По сторонам импровизированной дороги стояли лавки с едой и напитками, в других продавались ленты. Скудно одетые женщины предлагали кое-что еще. Кое-кто из торговцев зазывал ее в свою лавку, но большинство мужчин и женщин просто глазели на нее. Глэдис сообразила, что таких, как она, здесь нет, ни одна хорошо одетая дама не разгуливала в одиночестве. Кругом только мужчины, работящие женщины и шлюхи.
Где ворон?
Это действительно путь, которым ей следует идти?
Одетый в лохмотья ребенок подбежал к ней и ухватился за платье, выпрашивая милостыню. Откуда ни возьмись появились другие, клянчили деньги, хныкали, дергали ее за юбки. Глэдис их жалела, но шарахалась от них. Того и гляди с нее одежду стащат. Из палатки, которая была просто навесом из тряпья, вышла женщина и прикрикнула на ребятишек, но взгляд ее был суровым. Похоже, она бы тоже сорвала с Глэдис одежду, будь она уверена, что это сойдет с рук.
Глэдис двинулась вперед, ее решимость только усилилась. Эти бедняги, должно быть, здесь ради работы, объедков, которые смогут подобрать, или ради того, что могут украсть. Но многие из них были честными людьми, пока бесконечные междоусобицы не погубили их урожай и не выгнали из домов.
Вот почему Провидение привело ее сюда – не ради ее личных пристрастий, а чтобы принести мир. Остановить Эсташа Булонского, желающего войны. Глэдис выпрямилась и зашагала тверже, но как же ей хотелось, чтобы дорога не шла сквозь строй мужчин.
Они пили эль у прилавков, чистили оружие, чинили доспехи и упряжь. Все это вполне невинно, но такое количество мужчин шокировало Глэдис, прежде ей не доводилось бывать в их обществе. В воздухе тянуло дымом, потом, жареным мясом, но было и что-то еще, словно жадные рты и горящие похотливые глаза мужчин испускали собственный запах. Никто не двинулся в ее сторону, но глаза у них были как у голодных волков.
Глэдис ускорила шаги, торопясь пройти лагерь и оказаться у крытых соломой домиков.
– Миледи?
Она не обращала внимания на голос.
– Миледи Глэдис?
Она скользнула взглядом влево, радость и облегчение захлестнули ее. Майкл де Лаури стоял рядом с ней, не веря своим глазам. Смеясь и плача, Глэдис бросилась в объятия своего рыцаря, наконец он был совершенно реален.
В ясном свете дня она разглядела, что глаза у него синие-синие, волосы густого медового оттенка, и все в его лице совершенно, даже кровоподтек на его щеке. Она хотела облегчить боль от него своими пальцами. Или губами.
Нужно подняться на цыпочки…
Но прежде чем она успела это сделать, Майкл мягко отстранил ее и быстро огляделся вокруг, на его лице показался румянец. Глэдис тоже оглянулась, и щеки ее загорелись от улыбок, кривых усмешек и неодобрительных взглядов. Она, однако, не могла сдержать улыбки. Она помнила грезу прошлой ночи, ощущение, что они будто встретились после долгой разлуки. Это чувство теперь стало сильнее, поскольку она была уверена, что это реальность.
Судя по его взгляду, Майкл чувствовал то же самое.
– Позволь, я отведу тебя в безопасное место, – сказал он. – Хотя куда…
Глэдис еще шире улыбнулась от его смущения:
– С тобой я везде в безопасности.
Он улыбнулся в ответ, потянул ее к себе, но встряхнулся.
– Нет. Не здесь. Я занимаю комнату в доме, правда, живу в ней не один. Довольно убогое жилище, но это все, что есть. – Он нахмурился: – Тебе не следует тут находиться.
Их пальцы теперь были сплетены, и она тихонько сжала руку.
– Я должна. Но нам нужно где-то поговорить. Наедине.
Он поморщился:
– Наедине! Но думаю, в моей обители сейчас тихо. Идем. – Он повел ее к деревне. – Ты все время здесь была? Ты живешь в замке?
– Нет. Скоро все объясню. Но… – Но она не могла удержаться и не спросить: – Прошлой ночью… у тебя было то же видение, что и у меня?
Он не отрываясь смотрел на нее.
– Это была греза?
– Я только что пришла сюда.
Он в растерянности покачал головой:
– Этого не может быть. Я… Мы…
– Это была греза, – повторила она.
– А как насчет таверны? Там-то уж я определенно бодрствовал.
Они подошли к домам.
– Я не лгу, – торопливо говорила Глэдис. – Честное слово. Я тогда была в дороге, я впала в транс. Потом я спала в домике в лесу. Я не понимаю, как это произошло, но это было так.
Он настойчиво посмотрел на нее:
– Давно с тобой это происходит?
– У меня уже несколько лет бывают странные видения, но ты появился в них с зимы. – Они уже были в центре деревни, на первом этаже каждого дома шла торговля. – Впервые незадолго до того, как мы узнали, что Генрих Анжуйский прибыл в Англию и занял Малмсбери. Ты сражался там?
Глэдис поморщилась от неприятного звука. Впрочем, все остальное было замечательно. Она в тепле, уюте и со своим рыцарем. Открыв глаза, она увидела голые балки. А, это комната, где он обитает.
Она повернула голову и поняла, что одна в постели, одна в комнате, одна в доме! Она села, пытаясь разглядеть что-то еще, но это была та самая хижина, на которую она набрела накануне.
– Нет, – простонала Глэдис, закрыв лицо руками. Видение казалось таким реальным. Она помнила каждый миг, каждое прикосновение, каждое слово. Как это могло быть грезой? Хотя так оно и было. Она уснула в этой постели и пробудилась в ней.
Все же как чудесно было это видение, а главное, теперь она знает имя своего защитника.
Она произнесла его вслух:
– Майкл де Лаури.
Ее рыцарь, ее защитник, а она его истинная любовь.
По словам сестры Уэнны, миссия неотложная, так что ворон и тропинка скоро приведут к нему. Глэдис быстро поднялась с постели, надела сандалии и только тогда сообразила, что в доме не холодно.
Потому что огонь еще горел.
От усталости она накануне вечером не заметила, что дров в доме нет. И все-таки огонь горел. Перекрестившись, она благодарила Всевышнего за чудо.
Открыв окно, она осторожно выглянула. Роса искрилась на траве и ветках, но никаких признаков человека. Глэдис повернулась и оглядела хижину в свете дня – ничего нового, никаких признаков, что ночью кто-то входил, чтобы поддержать огонь. Ее окружали тайны и чудеса, но она не жаловалась.
Снова выглянув, она увидела на ближайшей ветке ворона.
– Ты разбудил меня в плохое время, – сказала она, хотя хорошего времени быть не могло.
– Карр! Карр!
Каким-то образом она поняла, что это значит: «Торопись. Пора идти».
Она была голодна, но с этим ничего не поделаешь, к тому же она спешила.
Глэдис уже собралась одеться, когда ворон влетел в окно и уселся на один из сундуков. Глэдис подошла к сундуку, ворон тут же перелетел на другой. Внутри первого сундука она нашла каравай хлеба, твердый сыр и заткнутый пробкой глиняный кувшин. Она отломила кусок хлеба, который оказался свежим и вкусным. Сняла с полки деревянный стакан, вытащила из кувшина пробку и налила. На вкус оказался отличный эль.
– А чего другого ты ожидала от Божьей пивоварни? – сказала она.
Она притворялась, что разговаривает с вороном, но говорила, чтобы услышать собственный голос. Глэдис прежде никогда не оставалась одна, мир казался пустым, словно чума или какое-то иное бедствие погубило всех. Она встряхнулась. Скоро она увидит Майкла среди множества людей.
Она замерла с хлебом и элем в руках, вспоминая их благословенную встречу и задаваясь вопросом, переживает ли он то же самое. Определенно должно быть так. Они явно вместе пришли в мир грез, как это было недавно в таверне. А это означает, что Майкл проснется с разочарованием, как и она.
Тем больше причин спешить. Глэдис нашла свой нож, отрезала кусок сыра и быстро съела, торопясь отправиться в путь. Она уже было собралась уйти, как снова раздалось отрывистое «карр».
Она поняла, что должна открыть второй сундук.
Глэдис тут же подняла крышку и ахнула. Там лежали красивые одежды. Она в жизни таких не видела: они переливались всеми оттенками зеленого цвета, красновато-коричневого, желтого. Сверху лежал золоченый кожаный пояс с кошельком и кожаными ножнами, точно подходившими к ее ножу. Это явно тоже Божий подарок, но она колебалась.
– Я должна сменить свою одежду?
Странно, но именно это шокировало ее больше всего остального. Пока она в своем наряде, она сестра Глэдис из Роузуэлла. Как только она снимет его, она станет кем-то другим, принадлежащим миру, которого она не знала и не понимала.
– Я действительно должна сделать это?
Ни высшие силы, ни ворон не ответили. Что еще нужно, если предписания ясны? И все равно Глэдис опустила крышку и села на сундук. Назад пути нет. Она покинула единственный дом, который знала, и нарушила множество правил, которые соблюдала всю жизнь. Правда, любая сестра, еще не принявшая постриг, могла покинуть монастырь, хотя, конечно, это был длительный процесс. Подписывались документы о возвращении в семью. Сестра официально отрекалась от своих обетов.
А она просто последовала за птицей и какими-то огоньками бог знает куда.
Но… Глэдис вскочила. Она помнила, что никогда в грезах на ней не было монашеского платья. Она не разглядывала свое одеяние, но в видениях ощущала себя и двигалась по-иному.
Глэдис торопливо открыла сундук и вытащила зеленое платье. Какая чудесная мягкая шерсть, слишком деликатная для ее огрубевших от работы рук. Ворот и рукава были отделаны искусной вышивкой. Уверив себя, что фасон не слишком отличается от ее привычной одежды, Глэдис надела платье. Рукава длиной только до локтя, впрочем, рукава сорочки доходили до запястья, так что ее руки скромно прикрыты. Надев пояс, она вложила в ножны нож и заглянула в кошелек. Там лежало несколько маленьких монет. Она никогда не держала в руках деньги и с любопытством их разглядывала. На одной стороне был изображен мужчина, вероятно, король, на другой – цветок с четырьмя лепестками.
Сколько они стоят? Что на них можно купить? От мысли, что придется к кому-то подойти и сделать покупку, Глэдис сделалось нехорошо. Она редко встречала незнакомых людей и никогда не бывала в городе или на рынке, никогда ничего не покупала. Глэдис вынула накидку из чудесной красно-коричневой шерсти и обнаружила в сундуке еще пару предметов: чулки, подвязки, зеленые кожаные туфли, кусок тонкой белой ткани и своеобразный венец, сплетенный из красной и желтой ткани.
Подавив колебания, она быстро надела чулки и туфли. Чулки были такие тонкие, что казалось, их легко испортить. И грех идти по лесу в новых туфлях, но Всевышнему виднее.
Белая ткань – это, должно быть, вуаль. Глэдис вспомнила, что видела на турнире дам, чьи вуали развевались на ветру. Глупо, но пусть будет так.
У тех дам, однако, были длинные волосы, заплетенные в косы или свободно распущенные. Со своими коротко обрезанными волосами она будет выглядеть странно. Пожав плечами, Глэдис накинула на голову кусок белой материи и надела сверху сплетенный из ткани обруч.
Ей хотелось знать, как она выглядит, но некому было сказать ей об этом. Она оглядела себя и расправила юбку. Цвет был восхитительный, как весенняя трава, желтый и красно-коричневый служили чудесной отделкой. Грешно любоваться орнаментом, но если на то воля Божья, невежливо противиться, правда?
Больше того, ей хотелось хорошо выглядеть, когда она наконец в реальности встретится с Майклом де Лаури.
Сложив свое платье, Глэдис убрала его в сундук вместе с монашеским поясом, потом закрыла крышку. Оглядела хижину, не упустила ли чего, потом вышла на крыльцо, готовая продолжить путь. Но лес казался непроходимым, нигде ни признака тропинки.
– Что теперь? – спросила она у Вселенной.
Сделав круг, ворон полетел в лес.
– Тропинки нет, – запротестовала Глэдис. – Эта чудесная одежда погибнет!
– Карр! Карр!
Мрачно ворча, она приподняла юбку и двинулась вперед.
Как же слаба ее вера! Как только Глэдис дошла до кустов, открылась дорожка.
Глэдис засмеялась от радости, все сомнения мгновенно улетучились. Все хорошо и правильно, скоро она найдет своего рыцаря.
Возможно, даже в Гластонбери-Тор.
* * *
Впрочем, скоро ее волшебная тропинка слилась с проторенной дорогой, впереди показались поля. Она поспешила вперед, но, дойдя до края леса, нерешительно остановилась, новая паника охватила ее.Что это за шум? Звон, лязг, крики. Спаси, Господи! Рядом сражение!
Ворон, однако, летел вперед, и она вынуждена была следовать за ним, но чем сильнее становился шум, тем больше ее сердце трепетало от страха. Какая ярость в каждом звуке. Смертельная вражда.
Потом она краем глаза заметила развевающиеся флаги. Башню замка, который она помнила. Сердце ее теперь забилось по-новому, шаги ускорились. Это турнир. Тут она видела победу Майкла!
Она подобрала юбки и побежала. Но снова остановилась, завидев множество палаток и людей около замка. Никогда в жизни Глэдис не видела столько людей, не слышала такого смешения звуков, от криков до пения, от лязга металла до музыки. Потом она заметила рядом с замком крыши и сообразила, что там, должно быть, деревня. Справа большое огороженное пространство, на котором сражались мужчины.
Наверное, здесь ее Майкл одержал победу. Должно быть, он где-то поблизости. Военный лагерь раскинулся между ними, но, чтобы добраться до Майкла, она пройдет поле битвы. Вскинув голову, Глэдис пошла вперед.
Справа она увидела грубого вида мужчин, чистящих лошадей. Слева жонглеры выстраивались в пирамиду, развлекая публику. Глэдис шла между палатками по вытоптанной траве. По сторонам импровизированной дороги стояли лавки с едой и напитками, в других продавались ленты. Скудно одетые женщины предлагали кое-что еще. Кое-кто из торговцев зазывал ее в свою лавку, но большинство мужчин и женщин просто глазели на нее. Глэдис сообразила, что таких, как она, здесь нет, ни одна хорошо одетая дама не разгуливала в одиночестве. Кругом только мужчины, работящие женщины и шлюхи.
Где ворон?
Это действительно путь, которым ей следует идти?
Одетый в лохмотья ребенок подбежал к ней и ухватился за платье, выпрашивая милостыню. Откуда ни возьмись появились другие, клянчили деньги, хныкали, дергали ее за юбки. Глэдис их жалела, но шарахалась от них. Того и гляди с нее одежду стащат. Из палатки, которая была просто навесом из тряпья, вышла женщина и прикрикнула на ребятишек, но взгляд ее был суровым. Похоже, она бы тоже сорвала с Глэдис одежду, будь она уверена, что это сойдет с рук.
Глэдис двинулась вперед, ее решимость только усилилась. Эти бедняги, должно быть, здесь ради работы, объедков, которые смогут подобрать, или ради того, что могут украсть. Но многие из них были честными людьми, пока бесконечные междоусобицы не погубили их урожай и не выгнали из домов.
Вот почему Провидение привело ее сюда – не ради ее личных пристрастий, а чтобы принести мир. Остановить Эсташа Булонского, желающего войны. Глэдис выпрямилась и зашагала тверже, но как же ей хотелось, чтобы дорога не шла сквозь строй мужчин.
Они пили эль у прилавков, чистили оружие, чинили доспехи и упряжь. Все это вполне невинно, но такое количество мужчин шокировало Глэдис, прежде ей не доводилось бывать в их обществе. В воздухе тянуло дымом, потом, жареным мясом, но было и что-то еще, словно жадные рты и горящие похотливые глаза мужчин испускали собственный запах. Никто не двинулся в ее сторону, но глаза у них были как у голодных волков.
Глэдис ускорила шаги, торопясь пройти лагерь и оказаться у крытых соломой домиков.
– Миледи?
Она не обращала внимания на голос.
– Миледи Глэдис?
Она скользнула взглядом влево, радость и облегчение захлестнули ее. Майкл де Лаури стоял рядом с ней, не веря своим глазам. Смеясь и плача, Глэдис бросилась в объятия своего рыцаря, наконец он был совершенно реален.
В ясном свете дня она разглядела, что глаза у него синие-синие, волосы густого медового оттенка, и все в его лице совершенно, даже кровоподтек на его щеке. Она хотела облегчить боль от него своими пальцами. Или губами.
Нужно подняться на цыпочки…
Но прежде чем она успела это сделать, Майкл мягко отстранил ее и быстро огляделся вокруг, на его лице показался румянец. Глэдис тоже оглянулась, и щеки ее загорелись от улыбок, кривых усмешек и неодобрительных взглядов. Она, однако, не могла сдержать улыбки. Она помнила грезу прошлой ночи, ощущение, что они будто встретились после долгой разлуки. Это чувство теперь стало сильнее, поскольку она была уверена, что это реальность.
Судя по его взгляду, Майкл чувствовал то же самое.
– Позволь, я отведу тебя в безопасное место, – сказал он. – Хотя куда…
Глэдис еще шире улыбнулась от его смущения:
– С тобой я везде в безопасности.
Он улыбнулся в ответ, потянул ее к себе, но встряхнулся.
– Нет. Не здесь. Я занимаю комнату в доме, правда, живу в ней не один. Довольно убогое жилище, но это все, что есть. – Он нахмурился: – Тебе не следует тут находиться.
Их пальцы теперь были сплетены, и она тихонько сжала руку.
– Я должна. Но нам нужно где-то поговорить. Наедине.
Он поморщился:
– Наедине! Но думаю, в моей обители сейчас тихо. Идем. – Он повел ее к деревне. – Ты все время здесь была? Ты живешь в замке?
– Нет. Скоро все объясню. Но… – Но она не могла удержаться и не спросить: – Прошлой ночью… у тебя было то же видение, что и у меня?
Он не отрываясь смотрел на нее.
– Это была греза?
– Я только что пришла сюда.
Он в растерянности покачал головой:
– Этого не может быть. Я… Мы…
– Это была греза, – повторила она.
– А как насчет таверны? Там-то уж я определенно бодрствовал.
Они подошли к домам.
– Я не лгу, – торопливо говорила Глэдис. – Честное слово. Я тогда была в дороге, я впала в транс. Потом я спала в домике в лесу. Я не понимаю, как это произошло, но это было так.
Он настойчиво посмотрел на нее:
– Давно с тобой это происходит?
– У меня уже несколько лет бывают странные видения, но ты появился в них с зимы. – Они уже были в центре деревни, на первом этаже каждого дома шла торговля. – Впервые незадолго до того, как мы узнали, что Генрих Анжуйский прибыл в Англию и занял Малмсбери. Ты сражался там?