Мэтьюз Патриция. Укротить беспокойное сердце

   – Давай пройдем через музей, – предложила Милли. – А потом уж на представление. Я хочу повидать мадам Зенобию, она сегодня в новом костюме. Надо глянуть, как он на ней смотрится там, на людях.
   Лора улыбнулась – настоящая причина того, что Милли хочет зайти в павильон, где выставлены все чудо-люди и другие диковины, вовсе не в новом платье мадам Зенобии.
   – Как хочешь, Милли. Но сперва остановимся у ларька, я куплю яблоко для Джумбо.
   – Что ж, хорошо, только я считаю, что ты выбрала себе слишком большого любимчика из всех здешних животных. Скажу честно, я его побаиваюсь. Да он просто огромный! Предпочитаю карликового слоника Тома. Он похож на малыша, а на деток всегда так приятно смотреть.
   – Джумбо, конечно, далеко не малыш, но он великолепен. Мне сказали, он пользуется огромным успехом и так прославился, что в продаже появились сигары «Джумбо», шляпы «Джумбо». У него куча поклонников. Он приносит огромный доход.
   Ей сказал об этом Уилл, но Лора не хотела его упоминать.
   Милли только кивнула.
   – Вот и хорошо, – сказала она. – Прокормить этого гиганта влетает цирку в копеечку.
   – Его дрессировщик сказал мне, что Джумбо в среднем получает в день двести фунтов сена, два бушеля овса, один бушель бисквитов, пятнадцать буханок хлеба, три кварты лука, пять ведер воды плюс яблоки, апельсины, орехи, пирожки, конфеты и… – она наклонилась к уху Милли, – иногда бутылку виски. Дрессировщик сказал, что он может выпить целую кружку залпом.
   – Виски? Я этого не знала. А что может случиться, если он напьется, а?
   – Милли! Я же пошутила!
   – Ну вот, всегда ты так! Ладно, все равно твой Джумбо обжора. Ты забыла еще про арахис, которым его кормят зрители.
 
   В зверинце, куда вошли Лора с Милли, было душно и ужасно пахло. Джумбо стоял за загородкой, мотая головой, его огромный хобот раскачивался из стороны в сторону. Дрессировщик в это время разговаривал с толпой зевак.
   – Да, ребята, Джумбо – самый большой слон в мире. Он ростом одиннадцать футов и шесть дюймов, это только до плеч, а с поднятой головой – все пятнадцать. Хобот семь футов длиной. Весит он шесть с половиной тонн. Но несмотря на такие внушительные размеры, Джумбо очень доброе и нежное животное, вдобавок он удивительно умен. Вы только посмотрите в его глаза!
   Лора и Милли протиснулись сквозь плотную толпу. В это время Джумбо поднял хобот и уставился своими большими умными глазами прямо на Лору.
   – Ой, да он узнал тебя! – поразилась Милли. Лора радостно кивнула. По непонятной причине она очень привязалась к этому великолепному животному. Может быть, потому, что он выглядел таким добрым и умным, как сказал дрессировщик, несмотря на внушительные размеры и силу.
   Лора протянула ему большое красное яблоко.
   – Вот смотрите, – обратился дрессировщик к зрителям, – это друг нашего Джумбо. Она принесла ему угощение. Обратите внимание, как осторожно он возьмет яблоко!
   Толпа затаила дыхание, когда хобот Джумбо коснулся протянутой ладони Лоры, яблоко было тихонько сметено, зажато концом хобота, и слон потянул его прямо в открытый рот. При этом он смотрел на Лору с любовью и благодарностью. Интересно, что там происходит в его голове? Какие мысли бывают у слонов? Ведь взгляд у него умный, почти человеческий, и в глазах такая печаль.
   Попрощавшись с Джумбо, молодые женщины направились прямиком в павильон музея. Кивнув билетеру у входа, который, конечно, их узнал, они направились прямо к подиуму, на котором находились все чудо-люди.
   Лора давно подметила, что здесь, на публике, все уродцы выглядят иначе, чем обычно. Они одеты в костюмы, и все их уродства выставлены напоказ, чтобы публика могла их получше разглядеть.
   Например, Белл Тэйлор, четырехногая девушка. В простом платье ее не отличить от обычной девочки – две ее другие недоразвитые ножки не видны из-под длинной юбки. Походка у нее слегка неуклюжая. А здесь на Белл надета короткая юбочка, открывающая на всеобщее обозрение четыре нижние конечности в чулках и туфельках. Две маленькие ноги похожи на детские, словно у Белл под юбкой спрятался ребенок.
   Лора успела привыкнуть к собранным в цирке уродцам с разными физическими недостатками, но, глядя на Белл, всегда испытывала какое-то неопределенное чувство. Поговаривали, что у Белл, кроме второй пары ног, имелись еще одни половые органы. Словно в утробе матери начинали развиваться близнецы, но потом что-то случилось, и выжил только один плод, а от второго осталась только нижняя половина. Эта мысль занимала Лору, она удивлялась, какие странности происходят в природе.
   Кроме тех людей, с которыми Лора познакомилась в первый вечер в столовой и которые стали ее друзьями, здесь были еще многие другие, кого Барнум собрал в своей чудной коллекции: мальчик-слон – семнадцатилетний паренек с толстенными ногами; женщина-черепаха – негритянка с крохотными недоразвитыми руками и ногами; татуированный мужчина, на теле которого не было ни одного чистого промежутка – все в замысловатых рисунках; полчеловека, который вынужден был передвигаться на руках.
   А еще в коллекции выставлялись прославленные дикари с Борнео – Плутан и Ваино, которых будто бы захватили в плен моряки с одного судна, причалившие к острову в поисках питьевой воды. А по-настоящему – и Лора знала об этом – они были братья Хайрам и Барни Дэвис, оба маленького роста, но невероятно сильные – каждый мог схватить и бросить наземь взрослого мужчину.
   Лора и Милли подошли к мадам Зенобии и полюбовались ее новым нарядом, на ней было широкое декольтированное платье из розового шелка, лиф которого был расшит разноцветными камешками, имитирующими драгоценности. Выразив свое восхищение, девушки направились проведать того, ради которого Милли и пришла, – Лайонела Жермена. Он прохаживался из стороны в сторону в развевающейся черной накидке, иногда оскаливая зубы, дабы показать толпе, насколько он дик и свиреп.
   Он действительно хорош, и имя ему под стать – ведь Лайонел означает «лев». Да, он определенно красив и так величествен. Вон как его шерсть переливается при ярком свете электричества!
   Лора взглянула на Милли, на лице подруги появилось такое выражение, что не оставалось сомнений – она влюблена.
   Сердце Лоры наполнилось печалью. Ох уж эти мужчины! Проблема Милли не в том, что Лайонел – урод. Девушка любит цирк и прониклась его духом, в котором совсем иные принципы. Она собирается тут остаться и, если бы у них с Лайонелом сладилось, для круга цирковых артистов их брак не стал бы ничем из ряда вон выходящим. Но проблема их взаимоотношений в другом – Лайонел просто сохнет по Дайане Сальери, которой на него наплевать. Получается какой-то ужасный любовный треугольник, в котором все несчастны. От всех этих мыслей Лора чуть не расплакалась. Надо же! И у нее самой несчастная любовь.
   – Смотри! – воскликнула Милли, дернув подругу за руку.
   Лора посмотрела в ту сторону, куда указывала Милли, и увидела Дайану Сальери, которая шла по широкому проходу под руку со старшим братом, Сантьяго. Оба в шелковых пелеринах, накинутых на блестящие трико, в которых гимнасты обычно выступали. Дайана время от времени указывала пальцем на чудо-людей и что-то говорила брату.
   – Что им тут понадобилось – среди низшего сословия? – угрожающим тоном спросила Милли.
   – Может, нам с тобой лучше уйти? – предложила Лора, испугавшись за подругу.
   – Еще чего не хватало!
   Дайана и Сантьяго приблизились к ним. Красавица даже не удостоила их обеих вниманием, а направилась прямо к Лайонелу, который не сводил с нее восхищенного взгляда.
   Дайана сказала что-то брату по-итальянски, и тот громко расхохотался.
   Милли напряглась как пружина.
   – Ты поняла, что она сказала? – спросила Лора.
   – Конечно! – гневно воскликнула Милли. – Она сказала, что Лайонел похож на большую собаку, но у него больше шерсти, чем у Пуччи. Я выдеру у этой суки все волосы!
   – Нет! – ужаснулась Лора и схватила Милли за руку. – Она тебя уволит! А вот мне она вряд ли что-нибудь сделает. Дай-ка я с ней потолкую.
   Лора шагнула в сторону Дайаны.
   – Мисс Сальери!
   Та удивленно подняла брови.
   – Да?
   – Я слышала, что вы сказали о Лайонеле. Это гадко и оскорбительно, и вам нужно извиниться.
   – Извиниться? – удивилась Дайана. – Сальери никогда не извиняются.
   Лора пришла от этих слов в ярость, но старалась сдержаться.
   – Ну тогда пора это сделать, – сказала она. – Вы уже не в первый раз грубо отзываетесь об этих людях.
   – Людях? – презрительно переспросила Дайана. – Да разве это люди? Это же…
   – Хватит! – перебила ее Лора.
   Заносчивая гимнастка подбоченилась и двинулась на Лору.
   – Да кто ты такая, чтобы указывать мне? – выкрикнула она.
   – Кто я, совсем не важно. Но вот если вы не извинитесь, я отправлюсь к мистеру Бэйли и доложу ему о вашем поведении. А как вам известно, мистер Бэйли не любит скандалов между подчиненными.
   – Ах, да я тебя узнала! Ты же эта… как его? Бухгалтер, кажется. – Дайана ухмыльнулась. – Да ты можешь делать все что угодно. Мне плевать. Я – Сальери, а Сальери не подчиняются ни твоему мистеру Бэйли, ни вообще кому бы то ни было. Пошли, Сантьяго!
   Сантьяго, который и слова не проронил за время этой перепалки, предложил сестре руку, она оперлась на нее, и оба вышли вон, гордо задрав головы.
   Милли, кипя от возмущения, воскликнула:
   – Нет, эта женщина просто невыносима! Она и правда уверена в собственной неуязвимости и считает, будто может делать все, что ей вздумается.
   – Похоже, действительно может, – пробормотала Лора. – Можно было и не затевать с ней этого разговора. – Она бросила взгляд на Лайонела, который смотрел вслед обожаемой им Дайане, но в глазах его было что-то странное. Рядом с ним стоял маленький Бенджи и легонько похлопывал его по ноге, словно утешая.
   Лора наклонилась к Милли.
   – Как ты думаешь, Лайонел слышал, что она сказала о нем? Он понимает по-итальянски?
   – Не знаю, может, и понимает, тогда ему все это известно. Она довольно громко высказалась.
   – Пошли-ка, Милли. Если он все знает, ему неприятно, что это случилось при нас. И потом вся эта сцена…
   Милли кивнула.
   – Я знаю, он влюблен в Дайану, но все-таки мне кажется, что я ему чуточку нравлюсь, – сказала она, направляясь к выходу. – Как ты считаешь, Лора?
   – Конечно, – ответила та. – Это вполне очевидно.
   – Правда? Я так и думала. Ну ты же видишь, он мне нравится.
   Лора вздохнула. Она сказала правду – Милли нравится Лайонелу, но это больше похоже на братские чувства к младшей сестре. Страшно подумать, какие могут ожидать разочарования эту замечательную девушку, если она всерьез увлечется Лайонелом.
   Когда они вышли из музея, Милли взглянула на часы, которые носила в карманчике корсета.
   – Господи! Совсем забыла, что у меня дела! Я же опоздала! Мне надо бежать. А ты пойдешь на представление или домой?
   – Я хочу поглядеть на Монтини – у них какой-то новый трюк в программе. Знаешь, мне совсем не надоедает смотреть выступления, всегда что-нибудь новенькое.
   Милли помахала ей рукой.
   – Тогда увидимся позже вечером. Мне надо вернуться в костюмерную, а то мадам Коста меня уволит.
   Лора одна отправилась в шатер цирка. Говоря о Монтини, она вспомнила то время, когда они выступали в «Мелодеоне». Там же и произошла ее первая встреча с Уиллом.
   Боже мой, Уилл! Где ты сейчас и почему не написал? Я не могу без тебя, а мне, видно, придется жить без тебя. Но я хочу быть с тобой. Пожалуйста, вернись ко мне!..
   Цирк был переполнен – шум, смех, ослепительный свет, пестрота красок. Пока Лора искала свободное место, представление началось.
   Обычно бравурная музыка и общая атмосфера праздника радовали ее и поднимали настроение. Но сегодня все было как-то не так. Слишком она подавлена и собственными мыслями, и происшедшим инцидентом. Лору все раздражало – слишком громкая музыка, слишком блестящие костюмы, слишком радостные артисты. Какая-то странная, даже пугающая обстановка, сплошная путаница, как в сказке Льюиса Кэрролла. Почему же так случилось?
   Она стала сосредоточенно грызть конфетки, купленные у входа, чтобы успокоиться. Закончился парад, и на всех трех манежах начались выступления артистов. Постепенно происходящее увлекло Лору, а энтузиазм, с которым зрители встречали каждое выступление, передался и ей, поэтому все необычные ощущения были забыты, и она веселилась от души.
   Монтини, как всегда, показали высочайший класс, более того, произвели фурор своим новым трюком – один из них ездил по кругу на велосипеде по отвесной стене специального манежа, причем на высокой скорости.
   Но вот под фанфары на центральный манеж вышли Сальери. Все как один – стройные, красивые, в одинаковых накидках, в одинаковых трико с блестками, головные уборы – обруч с перьями. Они важно, словно павлины, прошествовали по кругу, приветствуя восторженную публику.
   Лора презрительно фыркнула. Такие высокомерные, напыщенные, а народ все равно любит их. Что поделать, артисты они исключительно талантливые.
   Играла музыка, Сальери сняли свои головные уборы и накидки и начали по одному взбираться по веревочным лестницам под самый купол цирка. Старший, Сантьяго, мускулистый и крепкий, обычно ловил летящих гимнастов. Он занял свое место на трапеции справа, потом спустился головой вниз, зацепившись за трапецию ногами. Остальные, Давало, Серджио и Дайана, забрались на площадку слева и помахали оттуда публике.
   Номер начался. Сначала Серджио потянулся, схватил трапецию и стал раскачиваться на ней. Отлетев довольно далеко, он вдруг отпустил руки, сгруппировался и, сделав сальто в воздухе, схватился за руки ожидавшего его Сантьяго. Два брата стали теперь раскачиваться на трапеции, держась за руки.
   В это время младший, Давало, поймал вернувшуюся к площадке трапецию и понесся на ней вперед, к братьям. Потом Серджио и Давало полетели навстречу друг другу в воздухе, меняясь местами, Серджио схватился за трапецию, а Давало – за руки старшего брата.
   Лора вздохнула с облегчением, когда сложный трюк благополучно завершился. Сколько бы раз она ни смотрела выступление Сальери, она переживала за них и всегда восхищалась изяществом, легкостью и собранностью воздушных гимнастов.
   Братья выполнили еще несколько трюков, и настала очередь Дайаны. Она стояла на площадке как королева, высоко подняв голову, выпрямившись и грациозно отставив ножку в сторону. Что ни говори, смотрится потрясающе.
   Лора сокрушенно покачала головой. Да, Дайана очень красива. Приходится это признать. Тем временем красавица гимнастка раскачалась на трапеции и полетела к Сантьяго, который готовился поймать ее. В своем переливающемся всеми цветами радуги костюме Дайана была похожа на диковинную птицу, парящую в воздухе. Она сделала кувырок прежде, чем брат схватил ее за руки. Зал, взволнованно следивший за ней, разом выдохнул. Лора заметила, что во время этого трюка произошел едва заметный сбой, идеальным его не назовешь. Как же так? Она видела их выступление много раз, и Сальери всегда были в отличной форме. Дайана вернулась на площадку.
   Как бы там ни было, но Дайане Сальери в смелости не откажешь – они же все работают без страховочной сетки. Более опасного номера Лора никогда не видела и сейчас, наблюдая за ними, ужасно нервничала. Далеко не каждый артист отважится на подобный риск, а эти Сальери подвергают свою жизнь опасности каждый день.
   Дайана готовилась к полету на трапеции во второй раз. Лора задрала голову и, едва дыша, напряженно всматривалась вверх. Гимнастка задержалась на площадке дольше, чем обычно, или это Лоре показалось?
   И вот Дайана раскачивается, изящно и в то же время очень мощно. Вот она в воздухе, кувырок, еще один, все отлично, и вот она тянется к рукам брата…
   Лора не сразу поняла, что происходит. Не могла поверить своим глазам. Публика, затаившая было дыхание, вдруг издала один громкий протяжный крик. Значит, то, что Лора видит, правда – летящее вниз тело Дайаны. Эта страшная картина словно отпечаталась в мозгу Лоры. Не забыть такого никогда. Дайана падала совсем не как птица, образ которой создавала во время выступления. Она камнем упала вниз, прямо на жесткий пол манежа…

Глава 16

   На мгновение показалось, что время остановилось. Все замерли, в зале стояла мертвая тишина. На опилках манежа лежало безжизненное тело Дайаны Сальери…
   Через пару секунд началась страшная суматоха. Завизжали женщины, закричали мужчины, к Дайане из-за кулис бросились какие-то люди. Публика разом поднялась с мест. Лора, хотя не чувствовала под собой ног, тоже встала, не в силах отвести взгляд от места жуткой трагедии. Она видела, как вокруг несчастной собрались работники цирка, среди них оказался и цирковой доктор. Перед телом на коленях стоял Бенджи в гриме и костюме клоуна. Появились два служителя с носилками.
   Вдруг заиграли оба оркестра, и толпа клоунов выскочила на правый боковой манеж, а на левом стали носиться наездники на лошадях. На середину вышел инспектор манежа Турнбал и поднес к губам мегафон.
   – Дамы и господа! – крикнул он бодрым голосом. – Вернитесь, пожалуйста, на свои места! Представление продолжается! С мисс Сальери случилось несчастье, но она жива. Увечье не смертельное, и ее сейчас отвезут в соседнюю больницу. Не волнуйтесь, она в надежных руках! Садитесь поудобнее и развлекайтесь!
   Музыка заиграла снова. Лора видела, как изувеченное тело Дайаны переложили на носилки и вынесли за кулисы. Люди вокруг стали усаживаться на места, все теперь говорили между собой о случившемся. Лора услышала, как мужчина, сидевший впереди, сказал жене:
   – Конечно, все это ужасно, но ты же слышала – она жива, так сказал тот человек. Увечье не смертельное. Уверен, все будет хорошо.
   Голоса постепенно смолкли, потому что на арену второй раз за вечер вышли знаменитые Монтини. Очень скоро ничто не напоминало о происшедшей трагедии.
   Лору била нервная дрожь, она смотрела на арену, не веря собственным глазам. Как? Только что там погибла женщина – Лора была уверена, что после падения с такой высоты выжить невозможно, – а программа идет своим чередом, словно ничего не случилось. Как говорится, представление продолжается! Теперь эта фраза для Лоры имела совсем иной смысл.
   Лора чувствовала, что ей трудно дышать, сердце бешено колотилось в груди. Ей пришлось несколько раз вдохнуть глубоко, чтобы хоть немного прийти в себя. Она посмотрела на публику – все спокойно наблюдают за артистами на манеже.
   Конечно, самым разумным, как она теперь поняла, было именно продолжить программу, что Турнбал искусно и сделал. Она представила, что бы произошло, если бы он объявил публике о смерти Дайаны. Началась бы невообразимая паника, все бросились бы прочь из цирка, создалась бы ужасная давка, в которой не избежать новых несчастий. Дайане уже ничем не поможешь, и выход у инспектора манежа был только один. Зрители успокоятся и потом отправятся домой, напуганные происшествием, но с надеждой на лучшее.
   Как же трудно сейчас выступать артистам, которые знают, что там, за кулисами, их коллега истекает кровью, умирает! А те акробаты и гимнасты, которым предстоит делать сложные и опасные трюки, им-то каково осознавать, что подобное может случиться и с ними? Да, артисты цирка – очень стойкие люди, и представление продолжается.
   Лора пробралась за кулисы, где всегда собирались все, кто занят в представлении. Она сразу погрузилась в атмосферу суровой реальности – кругом бледные лица, приглушенные голоса, кто-то плачет… Вон мадам Коста и Милли, дрожащая и подавленная, на ее веснушчатом, обычно веселом лице застыло выражение отчаяния. Милли бросилась к подруге.
   – О, Лора! Ты была среди зрителей? Ты видела, как все произошло?
   Лора молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
   – О, как все ужасно! – продолжала Милли. – А я еще ругала ее сегодня! Надо же! Не могу кривить душой, она была не очень приятной девицей, но чтобы такое с ней случилось…
   Лора взяла ее за руку.
   – Я знаю. Сама не могу поверить, хотя видела все своими глазами. Она умерла?
   – Да, умерла, – грустно сказала мадам Коста. – Инспектор манежа не стал говорить зрителям правду. Этим ничего не изменишь и не поможешь. Обычные дела в цирке. Правду они прочтут завтра в газетах и будут гордиться, что были в числе свидетелей происшествия.
   – Кто-нибудь знает, почему она упала? Мадам Коста пожала плечами.
   – Серджио говорит, что, когда они с ней стояли на площадке, ему показалось, будто Дайана держится не совсем уверенно. Он даже спросил ее, стоит ли продолжать. Она же утверждала, что с ней все в порядке. А Сантьяго сказал, что, когда она начала второй раз раскачиваться, чтобы прыгнуть, он заметил у нее сбой ритма, но уже было поздно что-либо предпринять. Она не долетела до него всего на один дюйм и упала. Все братья в жутком состоянии.
   – Могу себе представить! – хмуро заметила Лора.
   Тут она увидала невдалеке Лайонела. Он стоял сгорбившись, с поникшей головой, и хотя выражения его лица не видно, можно понять, в каком отчаянии находится этот несчастный человек. В углу сидел маленький Бенджи и плакал навзрыд как дитя, размазывая по щекам остатки грима. Мадам Зенобия старалась утешить его.
   Лору охватило невероятное смятение, она только что стала свидетельницей совсем другой, неприятной стороны жизни цирка, который, как оказывается, не только приносит радость, но и таит в себе опасность и даже смерть. Теперь она никогда не сможет с прежним наслаждением смотреть представления.
 
   В цирке все шло своим чередом, но люди как-то изменились. Нигде не слышалось веселой болтовни, все выглядели подавленными, и каждый, как Лоре казалось, был поглощен тяжелыми мыслями о бренности собственного существования.
   Бенджи, всегда беспечный и веселый, впал в глубокую депрессию, ни с кем не разговаривал, но при этом каждый вечер выходил на манеж и выступал перед публикой как ни в чем не бывало.
   По виду Лайонела сразу не понять, что он чувствует, но он перестал шутить, потерял всякий интерес к жизни, а его настроение передалось Милли, которая стала проводить с ним гораздо больше времени, чем раньше. Она жаловалась Лоре, что Лайонел почти не обращает на нее внимания.
   Странно, но публика стала валом валить в цирк. На каждом представлении – аншлаг. Амос Поттер объяснил Лоре, что это происходит именно из-за происшедшей трагедии, многие теперь стремятся поглядеть – вдруг что-нибудь опять случится. Лора считала такое любопытство бесчеловечным: как люди могут быть настолько черствыми, чтобы ожидать нового несчастья?
   На Лору смерть Дайаны произвела неизгладимое впечатление. То, что она увидела тогда в цирке, не раз снилось ей. По ночам она часто просыпалась в холодном поту, долго после этого не в силах заснуть. По вечерам она думала о трагической судьбе этой женщины, хотя она никогда и не вызывала у Лоры симпатий. Кроме того, мысли об Уилле не оставляли ее, на сердце было очень тяжело. Хорошо бы потолковать с Милли, но та все время проводила у Лайонела.
 
   Со смертью Дайаны Сальери начались разные неприятности. В тот же вечер вместе со «скорой помощью» в цирк прибыла полиция, инспектор задавал массу вопросов по поводу обстоятельств гибели Дайаны. Всем своим видом полицейский показывал, что не очень-то жалует цирковую публику, явно подозревая, будто здесь не обошлось без злого умысла. Но никаких улик не обнаружилось, поэтому было вынесено следующее заключение: смерть от несчастного случая.
   Тем не менее одного подозрения в подстроенном убийстве было достаточно, чтобы внести сумятицу в умы всей труппы. Поползли слухи, пересуды, втихаря обсуждались разные версии. Обстановка накалилась, и в конце концов в цирке воцарилась атмосфера недоверия, подозрительности и раздоров.
   Если бы не напряженная работа, Лора просто не знала бы, куда себя девать. Поттер, удостоверившись в ее способностях, давал ей самые ответственные задания, и она с удовольствием занималась сложными расчетами, просиживая подчас за полночь. Это и помогало Лоре скрасить свою довольно одинокую и безрадостную жизнь.
   Прошло больше месяца с тех пор, как уехал Уилл, а от него не было весточки. Лора мучилась тысячей вопросов, но главное, не понимала, что же с ним случилось. Ей даже пришло в голову пойти к мистеру Бэйли и поинтересоваться, где может находиться Уилл. Но гордость не позволяла ей сделать этого. Что мистер Бэйли подумает о ней? Он в курсе того, что она и Уилл, скажем так, друзья, и ее полное неведение о месте его пребывания со дня отъезда произведет нежелательное впечатление на Бэйли. Еще вздумает сочувствовать ей, а она этого не вынесет.
   Лора старалась не думать об Уилле, переключить свои интересы на что-нибудь другое, но ночью, лежа в одиночестве и пытаясь заснуть, она вспоминала его, и только образ Уилла стоял перед глазами. Где он и почему о нем ничего не слышно?
 
   Уилл Адамс сидел у постели сына и не сводил глаз с его бледного, осунувшегося личика. Мальчик спал, но сон его был тяжелым: он ворочался и стонал. Его мучили боли, держалась высокая температура, хотя врач и прописал ему настойку опия.
   Перл сказала, что болезнь Джастина началась с высокой температуры и головной боли. Мышцы шеи и спины были неподвижны и сильно болели. К тому времени как приехал Уилл, у мальчика была настоящая лихорадка, и он не мог двигать правой ногой.