Мэй Джулиан. Кровавый Триллиум (Триллиум - 2)

   - Ты, кажется, продумала все до мелочей! Королева, превозмогая боли, издала слабый смешок.
   - Я долгие годы жила своим умом, волшебник. А иначе, как ты думаешь, могла бы бедная пожилая вдова стать правительницей королевства пиратов?.. А теперь убирайся. И по дороге приведи в чувство моих слуг.
   Блестящие глаза медленно закрылись. Портоланус долго стоял возле ее постели, глядя сверху вниз на больную королеву, одной рукой сжимая жезл, а другой теребя спрятанный в складках одежды старенький медальон в форме звезды. В конце концов, он сокрушенно покачал головой и вышел. Сначала он дотронулся до бесчувственной докторши, потом - до пиратов. Они застонали и стали медленно приходить в себя.
   Из любого тупикового положения можно найти выход. Но действовать надо не через королеву Ганондри, а через другого человека, и он спешил с ним увидеться.
   Под серым небом, с которого наконец-то перестал литься дождь, Портоланус потащился по качающейся палубе, хватаясь за поручни, чтобы не потерять равновесие и не быть смытым за борт. Волны, бьющиеся о корабль, обдавали его фонтанами брызг. Паруса гигантской триремы были надуты, она мчалась вперед подобно какому-то огромному зверю, пожирая милю за милей, словно старалась нагнать несчастную жертву. При таком яростном ветре она не нуждалась в галерных рабах. К тому же большинство из них были выведены из строя морской болезнью, так же как и пассажиры, как Желтый и Фиолетовый Голоса. Болезнь этих последних была досадной помехой для Портолануса: они накачивали его энергией, и с их помощью он смог бы наблюдать на огромном расстоянии за преследующими его вражескими кораблями. А без них волшебнику оставалось лишь просматривать морские воды, используя маленький аппарат Исчезнувших. Это было замечательное приспособление, оно показывало положение кораблей и береговой линии до самого горизонта, отлично работая и ночью, и при свете дня. Но оно не способно было, подобно Волшебному Глазу, видеть дальше и ниже горизонта.
   Не в первый раз уже Портоланус задумался об уменьшении силы вызванного им урагана. У них хватит времени опередить Анигель и первыми войти в зону штиля, чтобы потом совершить последний рывок в погоне за талисманом.
   Добравшись до рубки, Портоланус потянул на себя дверь и протиснулся внутрь, проклиная дурную погоду. Адмирал Джерот, стоявший позади рулевого, кинул на колдуна короткий неприязненный взгляд. Но двое других офицеров-пиратов поспешили предложить важному гостю стул возле штурманского столика. Они протянули ему полотенце, чтобы вытереть морскую воду, струившуюся по его лицу и волосам, и сухой теплый плащ. Как ни странно, в рубке присутствовал юный король Ледавардис: он стоял в стороне и смотрел на вымокшего насквозь колдуна с тревогой и восхищением.
   - Вам не следовало подвергать себя опасности, выходя на палубу, великий господин! - сказал один из офицеров.
   Портоланус, жеманничая, отмахнулся от него.
   - Это было совершенно необходимо, так как я принес адмиралу срочное сообщение, полученное из уст самой королевы Ганондри. Прошу оставить нас на время одних. - Он повернул голову и одарил юношу-короля сладкой улыбкой. Это и вас касается, ваше величество.
   - Но только не рулевого! - фыркнул Джерот. У него были белоснежные волосы и борода, обветренное грубое лицо, коричневое, как старый сапог. Он был высок и костляв, говорили, он страдает какой-то неизлечимой болезнью. Но своими людьми он руководил с железной властностью, и даже королева Ганондри разговаривала с ним уважительно.
   Когда колдун ответил на,возражение адмирала, тон его был мягок, но настойчив.
   - Нет, рулевой тоже должен выйти. Ведь вы в состоянии управлять своим собственным кораблем, благородный адмирал.
   - Конечно, в состоянии, Хозяин Тузамена, - сказал Джсрот сквозь зубы. Он приказал остальным выйти и, встав спиной к колдуну, взялся за штурвал. А теперь, что это за байки насчет послания от великой королевы? Она не доверяет подозрительным иностранцам.
   Портоланус добродушно рассмеялся.
   - И все-таки вас, кажется, интересует, что хочет сказать вам наедине этот подозрительный иностранец.
   - Ну что ж, говорите и уходите.
   - Не надо быть таким резким, адмирал. Я присматривался к вам. Вы человек сильный и умный, вы разумнее многих пиратов на корабле. Эти качества должны быть вознаграждены, и мне хотелось бы поделиться с вами кое-какими мыслями, а возможно, и обсудить кое-какие дела, одинаково важные и для меня, и для вас.
   - Оставьте свои дешевые трюки для лопоухих лабровендцев, со мной вы теряете время.
   - Думаю, это не так. Чтобы убедить вас в своих благих намерениях, покажусь вам в своем истинном обличье - я ни перед кем на корабле не показывался в таком виде, исключая своих трех помощников.
   Портоланус скинул плащ и просторную мокрую робу и распрямился - в нем не осталось ни следа от дряхлого старца, которого он из себя разыгрывал. Джерот с удивлением посмотрел на изменившегося колдуна и охнул - теперь Портоланус стал гораздо выше ростом, чем он. Одетый в узкие панталоны и простую рубашку, он оказался крепким, как атлет. На выпуклой груди болтался старенький медальон в форме лучистой звезды. Изменилось даже лицо, обрамленное спутанными желтыми волосами и обезображенное уродливыми обвислыми усами. Тепгрь это было лицо зрелого, но еще молодого мужчины с правильными чертами и твердым решительным выражением.
   - Вот это да! - воскликнул Джерот. - Мы и не подозревали, что вы способны на такие Проделки!
   - Думайте как хотите, адмирал. - Голос Портолануса тоже претерпел изменения, стал звонким и мужественным. - Но может: не сомневаться в силе моей магии, я гораздо более могуществен, чем вы воображаете. Этот страшный ураган был вызван мною, и если я захочу, то могу моментально прекратить его - или усилить настолько, что он потопит ваш корабль.
   - И вас самого! -- ухмыльнулся Джерот.
   - Нет, не умру ни я, ни три моих Голоса, ни королевские дети, которьх я держу здесь ради выкупа. Погибнете только вы и ваша команда, а также пассажиры, включая королеву Гаюндри и гномоподобного царька - если я пожелаю!
   - Вы этого хотит?
   Колдун обошел его и встал рядом со штурвалом, чтобы адмирал видел его.
   - А это, адмирал, зависит от вас. Неужели вы так преданы королеве-регентше, что готовы отдать за нее жизнь?
   Старый пират разразился хохотом.
   - Этой отвратительной ведьме? Семь лет она была проклятием для нашего народа, и ни один человек из моей команды не заплачет, если она захлебнется.морской водичкой. Здесь ей преданы только рыцари из личной охраны, а в Гэктаме - близкая родня.
   Когда он снова взглянул на колдуна, лицо его было мрачно:
   - Но если вы с смелитесь хоть пальцем тронуть юного короля Ледо, волшебник, все моряки Северного моря будут гнаться по вашим следам, они отыщут вас на краю света и скормят ваше изуродованное тело морскому чудовищу Хельдо.
   Портоланус усмехнулся. - Ладно, ладно! Значит, этот подросток - ваш любимчик, да? А я все гадал, отчего это мы так редко видим уродливого губошлепа в королевских покоях.
   - Болезнь обезобразила его лицо и тело, - спокойно сказал Джерот, - но у него душа настоящего принца. Наступит день, и мир узнает об этом и оценит его... если он выживет - на радость тем, кто любит его.
   Портоланус выглядел заинтересованным.
   - А что, этого может и не произойти?
   - Его царственной бабке шестьдесят два года, и у нее удивительно крепкое здоровье. По меньшей мере еще два года она не собирается никому отдавать бразды правления, а потом ей все же придется это сделать - так велит наш закон. Она сможет править еще двадцать лет только в том случае, если король будет признан невменяемым или с ним случится какое-то несчастье.
   - Вы совершенно правы в своей оценке характера Ганондри, адмирал. Она умный и смелый противник. Но, к сожалению, она недооценивает меня. Именно поэтому сегодня ночью я и пришел поговорить с вами.
   В глазах Джерота сверкнула искра понимания.
   - Точно! Королева вас не боится! Она поставила вас на меето, волшебник, и сейчас грозится каким-то образом расстроить ваши планы.
   Вот именно, - признался Портоланус. - Несмотря на то что я силен в магии, у меня нет большого числа последователей, а у маленького тузаменского народа нет могущественной армии и военного флота, которые могли бы противостоять Рэктаму. Перед тем как плыть в Зинору на коронацию, мы с Ганондри заключили союз, но прошло время, и я понял, что не могу доверять ей. Буду уж до конца откровенным. Я посадил пленников королевской крови не на свой корабль, а на этот, поскольку в последний момент королева убедила меня, что это самое быстроходное судно, что оно прекрасно вооружено и сможет отразить нападение лабровендских преследователей. Это соответствует истине, но я не подозревал, что она будет настолько глупа и попытается изменить условия нашего первоначального соглашения, потребовав от меня дополнительных уступок.
   У нас, пиратов, свое понимание чести, это верно. Но никто из нас, за исключением королевы Ганондри, не играет так близко с огнем! Если она угрожает, почему бы вам просто-напросто не уничтожить ее с помощью вашего колдовства?
   - А если я сделаю это, будут ли капитаны других пиратских кораблей, да и вы сами, подчиняться моим приказам?
   Джерот загоготал.
   - Не сразу, кудесник! Черная магия тоже имеет пределы. Любовь, преданность и даже уважение не бывают принудительными. Конечно, вы можете потопить нас. Ваша жалкая тузаменская посудина не так уж ладно сработана она не приспособлена к плаванию в плохую погоду. И вас, и ваших драгоценных пленников вынесет прямо в открытое море, вы окажетесь в шести тысячах лиг от дома. Даже если буря успокоится, вы все равно скоро погибнете. Хотя, может быть, вы знаете, как взлететь в воздух и добраться до берега на крыльях, словно птицы поти?
   - Увы, этого я не умею, - печально признался Портоланус - Если бы умел, никогда бы не очутился на борту вашей неуклюжей шаланды.
   Лицо Джерота стало пепельно-серым, вены на шее вздулись. Он изо всех сил старался не потерять управления гигантской триремой. Руки так вцепились в штурвал, что побелели.
   - Волшебник, я страшно устал, а эта словесная перепалка еще больше утомила меня. Я не юноша, к тому же не очень здоров, и моя работа заключается не в манипулировании тяжелым штурвалом во время шторма, а в том, чтобы отдавать команды рулевому. Или я немедленно позову его, или мы рискуем сбиться с курса - это вполне вероятно при таком сильном ветре. Вы явились сюда не без причины. Выкладывайте все как есть или уходите отсюда и продолжайте играть в игры с королевой Ганондри.
   Колдун начал заворачиваться в свои просторные одеяния.
   - Отлично. Если королева Ганондри умрет и король Ледавардис будет справедливо править вами, вы и весь пиратский флот признаете его своим господином? Будете подчиняться его приказам?
   - С удовольствием, - сказал адмирал Джерот. - Но если вы надеетесь, что сможете подчинить своей воле этого юношу, подумайте еще разок. Он прикидывается тупицей только для того, чтобы не раздражать свою бабушку.
   - Я так и думал. Если он умен, тем лучше. Может быть, он избежит роковых ошибок Ганондри.
   - Роковых?
   - Я собираюсь избавиться от королевы-регентши, как только она станет бесполезной для меня.
   - Я могу предупредить ее о вашем злом умысле. Портоланус засмеялся.
   - Можете, но думаю, не будете этого делать. Лучше расскажите обо всем королевскому чаду. Если он, получив рэктамскую корону, станет сотрудничать со мной, то в скором времени завладеет богатством, которого не добудешь за тысячу лет пиратского промысла. У него будет бессчетное количество галерных рабов. А вы, адмирал Джерот, получите все, что пожелаете, в том числе и пост наместника короля в Лабровенде.
   - Но когда выкуп будет выплачен...
   - Король Ангар и его дети никогда не вернутся живыми на родину, независимо от выкупа. А королева Анигель, разлученная с семьей и талисманом, увидит, как мое волшебство и объединенные силы Тузамена и Рэктама завоюют ее земли. О да. Ее воля будет сломлена, все это произойдет очень быстро.
   Снова одетый в свою свободную робу, Портоланус, казалось, уменьшился в росте, тело его опять согнул возраст. Лицо приняло отталкивающее выражение. Он открыл наружную дверь рубки и дрожащим голосом окликнул офицеров. Рулевой и двое пиратов поспешно вошли внутрь. Короля Ледавардиса среди них не оказалось: он ушел, воспользовавшись второй дверью.
   - Когда вы в следующий раз увидите милейшего юношу, передайте ему мои наилучшие пожелания, - сказал адмиралу колдун. - И скажите, что очень скоро я собираюсь побеседовать с ним о будущем.
   Он накинул капюшон и вышел. Но на этот раз ни качка, ни ветер нисколько не мешали ему: он шел медленно и уверенно, с легкостью сохраняя равновесие, словно судно стояло на якоре в спокойной гавани, а он после обеда вышел на палубу подышать и размяться.
   Принц Толивар снизу окликнул их:
   - Вы что-нибудь видите?
   - Огромные волны и зловещее темное небо с быстро бегущими облаками, отозвался принц Никалон. - Когда судно опускается, вижу волны, когда поднимается - небо.
   - Земли не видно, - сказала принцесса Джениль. - Только океан.
   - Забавно, - сказал Толо. - Если бы мы плыли к Полуострову, с этой стороны вы должны были бы увидеть берег. Значит, пираты все-таки везут нас в Рэктам.
   Якорный отсек освещался через два иллюминатора, расположенные на высоте восьми элсов над грубыми досками пола их новой тюрьмы. В тесном помещении были только три тощих матраца с пыльными старыми одеялами, прикрытая крышкой бадья для отходов, глиняный кувшин с теплой вонючей водой и корзинка с краюхами черствого хлеба. Ники и Джен решили, что продолжать голодовку не имеет смысла, и уже съели половину хлеба.
   Убедившись в том, что их похитители не собираются возвращаться, двое старших детей вскарабкались наверх по огромным звеньям якорной цепи, заполнявшей почти все пространство их темницы. Преодолевая звено за звеном, они миновали громоздкую двойную лебедку с железными шестернями, поднимавшую и опускавшую якоря, и добрались до клюзов, сквозь которые цепи тянулись к носу корабля. Они запретили маленькому Толо лезть с ними. Когда нос триремы нырял в бушующие волны, цепи глухо звенели, и брызги, проникавшие внутрь, обдавали Ники и Джен. Попав в первый раз под этот душ, они даже не вскрикнули - и воздух и вода были теплыми. - эти якоря снаружи так чудовищны, что закрывают весь обзор, - сказал Ники.
   - Как ты думаешь, мы сможем вылезти через эти отверстия и убежать? спросила Джен.
   - Из-за якорей щели очень узки, - ответил Ники. - Даже если у нас это получится, мы упадем прямо в воду и нас затянет под корабль.
   - Спускайтесь, - заныл Толо. - Мне кажется, я слышу, как скребутся в углу эти отвратительные крысы.
   - Вот трусишка. - В голосе Никалона было больше доброты, чем осуждения. - Они тебя не укусят.
   - Но я их ненавижу, они такие страшные и грязные. Спустись, Ники, и прогони их. Пожалуйста!
   Наследный принц начал спускаться. Немного поколебавшись, сестра последовала за ним. Цепи были выпачканы липким вонючим речным илом и увиты зинорскими водорослями, что делало их чрезвычайно скользкими.
   - Когда корабль наконец причалит к какой-нибудь пристани и опустит якоря, - сказал Ники, - тогда мы и сбежим! Прямо через эти дыры, по цепи и в воду!
   - Пираты не такие дураки, - ответила Джениль. - Перед тем как стать на якорь, они выведут нас отсюда.
   В полумраке глаза ее казались огромными. Когда корабль нырнул вниз, как камень, а потом подпрыгнул и взлетел в небо, она, не чувствуя страха, крепко вцепилась в огромное железное кольцо. Убедившись, что маленький Толо плохо слышит их, Джениль заговорила опять - на этот раз едва различимым шепотом:
   - Ники, как ты думаешь, а не собираются ли они убить нас?
   - Если мама заплатит выкуп - не убьют.
   - А что будет с отцом?
   Ники отвернулся. Его сестра была отважна и великодушна, и он обычно полностью доверял ей, но сейчас считал себя не вправе делиться своими подозрениями о судьбе несчастного короля Ангара. Если Ангара не будет на троне, Рэктам сможет спокойно нанести удар по состоятельным южным соседям: зачем рыскать по морям в поисках добычи, если можно ограбить богатое государство. Ники часто слышал разговоры отца с матерью о подобной угрозе. Опасность исходила от ненасытной пиратской королевы.
   Поэтому, отвечая Джениль, он сказал только одно:
   - Пираты явно захотят получить выкуп и за отца. Возможно, за него они запросят целый корабль с платиной вдобавок к маминому талисману, а за нас несколько тюков золота.
   Джев улыбнулась.
   - А за Толо, может быть, всего лишь горшок серебра. Младший принц закричал откуда-то снизу:
   - Я опять что-то слышу, но это не крысы! Кто-то идет! Ой, спускайтесь скорее!
   Ники и Джен заскользили вниз, в спешке стирая в кровь ладони и разрывая одежду. Только они коснулись ногами последнего звена и спрыгнули на матрацы, как тяжелый грохот возвестил о том, что дверь якорного трюма открывается. Наконец она распахнулась: за ней было темное помещение, загроможденное канатами, досками, металлом, старой парусиной и бочками с дегтем. Посреди этого хлама стоял человек, высоко подняв руку с фонарем. В другой руке он держал обнаженный меч. Это не был один из сердитых пиратов, заточивших их в трюм, по виду он, скорее, напоминал матроса.
   - Назад, - приказал он принцу Никалону, который было бросился вперед. - Отойди от двери, щенок! - Он посветил фонарем и подозрительно оглядел темницу - Ну и мерзкая дыра! Совсем не для детей, хотя бы и для лаборнокского отродья!
   - Лабровендского отродья, - хладнокровно поправил его Ники. - Кто ты и чего хочешь от нас?
   - Я - Боблин, помощник капитана, я привел к вам гостя. - Он отступил назад, все так же высоко держа фонарь, и в его колеблющемся свете возникла приземистая фигура одетого в черное человека: тот вошел в помещение якорного трюма.
   - Принц-карлик! - вскрикнул Толо. - Он пришел пытать нас!
   Джен легонько толкнула брата в бок. Явно обидевшись, молодой король Ледавардис скосил, глаза на Толо, но ничего не сказал, только оглядел всех троих детей по очереди, словно они были для него странными существами, каких он никогда раньше не встречал.
   - Ну вот вы и увидели их, ваше величество, - ворчливо сказал помощник капитана. - А теперь пойдемте отсюда, пока кто-нибудь нас не заметил. Если королева-регентша спустится вниз, вы получите от нее нагоняй и ляжете спать без ужина, а меня она разрежет на кусочки и скормит рыбам.
   - Вот и хорошо! - завопил Толо. - Надеюсь, она сделает это с вами обоими! - И он высунул длинный язык.
   - Замолчи! - приказал Никалон. Потом обратился к Ледавардису: - Мой брат - дурно воспитанный ребенок, примите мои извинения за его поведение. Просто он не привык, чтобы с ним обращались, как с животным из королевского зоопарка. То же могу сказать о себе и моей сестре. Или на кораблях Рэктама подобное обращение с королевскими персонами является привычным делом?
   - Нет, нет, - тихим голосом ответил Ледавардис. Он смущенно протянул принцессе Джениль какой-то мешочек. - Боблин сказал, что вам дают только хлеб и воду. Простите. Здесь жареная утка и несколько пирожных с орехами все, что я смог раздобыть.
   Джен молча приняла сверток. Ники произнес:
   - Благодарю вас, король.
   - Да что там, - отворачиваясь, пробормотал Ледавардис. - А сейчас мне лучше уйти.
   - Подождите, - попросил Ники. - Вы не можете рассказать нам о нашем отце, короле Антаре? Он... он жив?
   - Да. Я не видел его, но знаю, что они заковали его вместе с галерными рабами.
   - Мы слыхали об этом от леди Шэрис.
   - Конечно, короля не принуждают грести, - поспешил заверить его Ледавардис. - Весла не нужны во время такого сильного ветра.
   - До выплаты выкупа нас отвезут в Рэктам? - спросил Ники. - Не знаю. Сначала нам нужно доплыть до Виндлорских островов по какому-то таинственному делу колдуна.
   - Значит, на юг! - воскликнул Ники.
   - Ничего больше не говорите и пойдемте отсюда! - опять подал голос помощник капитана из темноты. - Вдруг это дьявольское отродье Черный Голос обнаружит нас здесь и доложит колдуну?
   - Молчи, Боблин. Ничего с нами не случится.
   Не обращая внимания на приставания офицера, юноша-король стал расспрашивать троих пленников об их жизни в родной Лабровенде. Он хотел узнать, как обращались с ними придворные, разрешалось ли им покидать дворец и путешествовать по стране, чему и как их учили, были ли у них ровесники-друзья и не случалось ли им завидовать детям из обычных семей.
   И Никалон и Джениль очень скоро избавились от подозрений и разговаривали с ним вежливо и даже с симпатией, не только отвечая на вопросы, но и задавая их. Зато маленький Толивар так и не смог преодолеть отвращения, которое охватило его при внезапном появлении рэюамского наследника, и не участвовал в разговоре. Он задал всего лишь один вопрос: нравится ли Ледавардису быть королем пиратов.
   Казалось, Ледавардис не замечает враждебности ребенка. Он ответил, что был бы очень счастлив, если бы был жив его строгий отец, король Ледамот. Рэктамский монарх превратил пиратский флот в божью кару на всех северных морях. Он не знал жалости к тем, кто представлял для него угрозу. Но он очень любил сына и жестоко расправлялся с теми рэктамскими дворянами, которые осмеливались намекать, будто Ледавардис может оказаться негодным наследником престола.
   Король Ледамот безвременно погиб во время кораблекрушения, а королева-мать Ганондри быстро доказала всем, что не потерпит соперников, претендующих на регентство. Несколько влиятельных флотских офицеров, выступивших против нее, умерли внезапно от непонятной болезни, сказал Ледавардис, а другим она заткнула рот, разыграв хитрый политический спектакль и лишив их как власти, так и будущего. Мать юного короля, королева Машрия, превратилась в жалкого инвалида, навеки прикованного к постели.
   О том, что его собственная жизнь изменилась к худшему за время семилетнего правления бабушки-регентши, Ледавардис говорил без эмоций, как о привычном факте. И хотя юноша-король даже старался преуменьшить свои несчастья, было очевидно, что он одинок, что рэктамские придворные презирают его. Только когда ему разрещили отправиться в море, он изведал немного счастья благодаря нескольким старым капитанам пиратских кораблей, которым удалось избежать свирепой расправы королевы-регентши и которые оставались его верными друзьями. На море его тело калеки окрепло, и он чувствовал себя королем, а не беспомощным мальчишкой.
   Когда Ледавардис наконец покинул якорный трюм, Ники и Джен признались друг другу, что напрасно называли его уродом. Но маленький Тало передразнивал странную походку горбуна, корчил гримасы, потешаясь над его уродством, и называл его нытиком и трусом, заявляя, что Ледавардис - не настоящий пират.
   Джен открыла мешочек с провизией.
   - Кого это волнует? Только его. Как любезно было с его стороны принести нам еду!
   - Может быть, она отравлена, - скорчив рожу, сказал Толо - Я не доверяю этому противному горбатому карлику.
   Ники вытащил салфетку с завернутой в нее дичью, развернул и принюхался.
   - Нет, вид вполне съедобный. - Он расстелил салфетку вместо скатерти на грязном полу и положил на нее еду. - Да, странно, что Ледавардис посетил нас, но еще более странно, что он так разоткровенничался. - Он взглянул на сестру, которая все еще держала в руках пустой мешок. - Что ты об этом думаешь?
   - Я... я думаю, что король Ледавардис очень несчастлив, вот и все, сказала она.
   Ники руками разорвал птичье мясо и разделил его поровну. Все трое принялись за еду.
   ГЛАВА 9
   Королева Анигель сидела в каюте наедине со своим горем и дурными предчувствиями. На палубе, под открытым небом, ей было бы легче переносить одиночество: там она чувствовала себя ближе к любимой семье. Но и капитан лабровендского флагмана, и Эллинис, и Ованон, и Лампиар, и Пенапат, несмотря на ее мольбы, возражали против того, чтобы она выходила наружу: громадные волны легко могли смыть ее за борт.
   Последние четыре дня она почти ничего не ела, спала вполглаза и допускала к себе только Имму. Все время отнимало у нее наблюдение за похищенными детьми и мужем. Без конца обращаясь за помощью к волшебной диадеме, она проверяла вновь и внрвь, не причинено ли им еще какое-нибудь зло. Однажды ей удалось даже подсмотреть за Портоланусом, но самые критические моменты - его встречи с королевой Ганондри и адмиралом Джеротом - выпали из поля ее зрения, так что она понятия не имела о намерении Портолануса убить пленников сразу после получения выкупа.
   Анигель была свидетельницей первого визита короля Ледавардиса к детям. Она была удивлена и тронута неожиданной добротой юноши. Она видела, как он пришел опять, в этот раз один, на четвертый день плавания и принес еще еды. Он целый час провел в трюме, расспрашивал Ники и Джениль о том, как их нежданно-негаданно увели с коронационного бала. Спрашивал он и о том, что они думают о Портоланусе. Несмотря на свои шестнадцать лет, Ледавардис не был наивным юношей. Анигель убедилась в этом, когда поняла, что он с подозрением относится к тузаменскому союзнику бабушки и боится будущего.
   Ледавардис обмолвился об истории с охранниками королевы-регентши и с докторшей и рассказал о чудодейственной волшебной палочке колдуна, с помощью которой он сначала лишил их сознания, а потом опять привел в чувство. Слушая этот рассказ, Анигель с трудом сдерживала волнение: теперь ей стало ясно, что та же самая волшебная палочка поработала и над ее мужем Антаром. Значит, он не при смерти. Ведь именно этого она так боялась, когда в течение нескольких дней наблюдала за бесчувственным королем. Он всего лишь заколдован, и волшебник при желании может привести его в чувство.