Страница:
булку.
- Ну до чего вы добры и великодушны, принцесса! - воскликнула
Спускунет. - Сущий ангел! Глядите, ваши величества, - обратилась она к
королевской чете, как раз вышедшей в сад в сопровождении своего племянника,
принца Перекориля, - до чего же добра наша принцессочка! Повстречала в саду
эту замарашку - в толк не возьму, откуда она взялась и отчего караульные не
застрелили ее у ворот! - и отдала ей, наша распрекрасная душечка, всю свою
булочку.
- А я ее не хотела, - отозвалась Анжелика.
- Все равно вы наш маленький ангелочек! - пела гувернантка.
- Я знаю, - отвечала Анжелика. - А как по-твоему, замарашка, я очень
хорошенькая? - Она и впрямь была очень мила в своем нарядном платьице и
шляпке, из-под которой спускались тщательно завитые локоны.
- Очень хорошенькая!.. Очень! - сказала малютка; она прыгала, смеялась,
плясала и тем делом уплетала булочку.
Та плясать до ночи рада. Все смеются до упаду.
Не успев покончить с булкой, она запела: - Что за вкусная еда! Будет
пусть она всегда!.. Тут король с королевой, принц и принцесса покатились со
смеху - так смешно она пела и выговаривала слова.
- Я пляшу и распеваю, много фокусов я знаю!.. - объявила крошка.
И она подбежала к клумбе, сорвала несколько нарциссов и веточек
рододендрона, сплела из них и других цветов себе венок и пустилась плясать
перед королем и королевой, да так мило и потешно, что все пришли в восторг.
- Кто была твоя мама и из какой ты семьи, детка? - осведомилась
королева.
Девочка ответила:
- Братик львенок, львица мать, раз, два, три, четыре, пять! - И она
принялась скакать на одной ножке, чем очень всех позабавила.
Тут Анжелика сказала матери:
- Мой попугайчик вчера упорхнул из клетки, а другие игрушки мне
надоели. Эта смешная замарашка меня позабавит. Я возьму ее домой и наряжу в
какое-нибудь свое старое платье.
- Ну до чего же щедра!.. - вскричала Спускунет.
- В то, которое я столько носила, что оно мне опротивело, - продолжала
Анжелика. - Она будет моей служанкой. Пойдешь к нам жить, замарашка?
Девочка захлопала в ладоши и вскричала:
- О, конечно! В вашем доме буду жить, сладко есть и сладко пить, в
новом платьице ходить!..
И все опять рассмеялись и взяли девочку во дворец; и когда ее умыли,
причесали и нарядили в одно из подаренных принцессой платьиц, она сделалась
почти такой же хорошенькой, как сама Анжелика. Разумеется, Анжелике это и в
голову не приходило, - принцесса была уверена, что никто на свете не может
сравниться с ней умом, красотой и благородством души. А чтобы пришелица не
возгордилась, не зазналась, миссис Спускунет подобрала ее изодранный плащик
и туфельку и спрятала в стеклянный ларец вместе с запиской, на которой
стояло: "В этом рубище была найдена малютка Бетсинда, когда ее высочество,
принцесса Анжелика, в своей великой доброте и редком благородстве подобрала
эту нищенку". На записке она поставила число и все заперла в ларец.
Кто прилежней, угадай-ка:
Камеристка иль хозяйка?
Какое-то время Бетсинда была любимицей принцессы, плясала и пела для
своей госпожи и сочиняла ей на забаву всякие стишки. Но скоро принцессе
подарили обезьянку, потом щенка, потом куклу, и она забыла про Бетсинду, и
та стала очень грустна и печальна и не пела больше своих смешных песенок,
ибо некому было их слушать. А когда она подросла, ее сделали камеристкой
принцессы; и хотя ей не платили жалованья, она шила и чинила, закручивала в
папильотки Анжеликины волосы, не роптала, когда ее бранили, всегда старалась
угодить хозяйке, вставала с петухами, а укладывалась за полночь, прибегала
по первому зову, - словом, была образцовой служанкой.
Когда обе девочки подросли и принцесса начала выезжать, Бетсинда часами
наряжала ее и причесывала, не жалуясь на усталость; она подновляла ее платья
не хуже заправской портнихи и исполняла сотни других дел. Пока принцессу
обучали наукам, Бетсинда обычно сидела тут же и узнавала много полезного: уж
она-то, не в пример хозяйке, слушала со вниманием и ловила каждое слово
ученых наставников, тогда как Анжелика все только зевала и думала про балы.
Когда приходил учитель танцев, Бетсинда была госпоже за партнера; когда
приходил учитель музыки, наблюдала за каждым его движением и разучивала
заданные принцессе пиесы, пока та веселилась в гостях или на балу; когда
приходил учитель рисования, служанка жадно ловила его советы; то же было и с
французским, итальянским и прочими языками, - она научилась им у учителя,
что приходил давать уроки ее госпоже. Если принцесса вечером куда-нибудь
уезжала, она обычно говорила:
- Еще, милая Бетсинда, можешь доделать мой рисунок.
- Слушаюсь, ваше высочество, - отвечала служанка и охотно бралась за
карандаш, только, разумеется, не "доделывала" рисунок, а рисовала его
заново. Принцесса ставила под рисунком свою подпись, и весь двор, король с
королевой, а всех паче бедный Перекориль, непомерно восхищались картинкой и
говорили: "Что за редкий талант у нашей Анжелики!"
Не лучше, признаться, обстояло дело с ее вышиванием и иными уроками;
принцесса в самом деле поверила, что делала все это сама, и выслушивала как
должное похвалы придворных. И вот она стала думать, что нет ей на свете
равной и ни один юноша ей не пара. А Бетсинда не слыхала этих похвал, не
исполнялась самомненья и, будучи от природы существом добрым и
признательным, только и желала всячески угодить госпоже. Теперь вы
догадываетесь, что не все в Анжелике заслуживало похвалы и она отнюдь не
была таким совершенством, как ее расписывали.
о том, что поделывал принц Перекориль
Принц-то наш всегда ленился,
Впрочем, кто ж из них трудился?
А теперь обратимся к Перекорилю, племяннику нынешнего короля
Пафлагонии. Пока этот юноша, как говорилось на странице девяносто шестой,
мог наряжаться в красивые камзолы, скакать на горячем коне, позвякивать в
кармане деньгами, а главное - их тратить (и все больше на других), он не
очень горевал о потере трона, ибо от природы был беззаботен и не чувствовал
особого интереса ни к политике, ни к наукам. Так что наставник его не
изнывал от трудов. Перекориль не учил математику и древние языки, и лицо
лорд-канцлера Пафлагонии Пропедантуса вытягивалось все больше и больше из-за
того, что никак было его высочество не засадить за пафлагонские законы и
конституцию! Зато королевские егери и лесничие находили принца весьма
способным учеником; танцмейстер расхваливал его за редкое усердие и
изящество; лорд-попечитель бильярдной пел дифирамбы его ловкости, и ему
вторил главный смотритель теннисного корта; а учитель фехтования,
гвардейский капитан, доблестный служака граф Атаккуй, утверждал, что с той
поры, как он пропорол понтийского полководца, грозного Пузырьюса, никогда
еще не встречал он человека, столь искусно владеющего шпагой, как наш принц.
Надеюсь, вы не осудите принца и принцессу за то, что они вместе
прогуливались по дворцовому саду и Перекориль, как истинный кавалер, целовал
ручку Анжелике. Во-первых, они были родственники; во-вторых, тут же рядом
гуляла королева (вам ее не видно, она за деревом), а королева всегда желала,
чтобы Перекориль с Анжеликой поженились; того же хотел и Перекориль да порой
и сама Анжелика: она считала кузена смелым, красивым и добрым, но она, как
вы знаете, была на редкость умна и учена, а наш Перекориль - неуч неучем да
и не больно речист.
Как принцесса все забыла
И кузена разлюбила.
Если они смотрели на звезды, разве мог Перекориль рассказать что-нибудь
о небесных телах? А однажды теплым вечером, когда молодые люди стояли на
балконе, Анжелика объявила:
- А вон Медведица!
- Где?! - вскричал Перекориль. - Не пугайтесь, Анжелика! Будь здесь
хоть дюжина медведей, я перебью их, они вас не тронут!
- Ах, что за глупое создание! - проговорила Анжелика. - Право, вы очень
добры, только вот умны не очень.
Если они любовались цветами, юноша выказывал полное незнание ботаники,
а про Линнея он даже слыхом не слыхивал. Если пролетали бабочки, принцу было
нечего сказать о них: в энтомологии он смыслил не больше, чем я в алгебре.
Так что, видите, как ни нравился Перекориль принцессе, она презирала его за
невежество. Сдается мне, что она немало переоценивала свою ученость, однако
самомнение свойственно людям всех возрастов и обоих полов. Впрочем, когда
рядом не было никого другого, кузен вполне устраивал Анжелику.
Король Храбус был слаб здоровьем и вдобавок охотник до яств, которые
готовил его французский повар Акулинер, так что ему не сулили долгих лет
жизни. Но одна мысль о возможной кончине Храбуса повергала в ужас его
хитрого первого министра и коварную старую фрейлину. "Когда принц Перекориль
женится на кузине и сядет на престол, - думали Развороль и Спускунет, -
хорошенькая участь нас ждет - ведь он нас не очень-то любит, мы его так
обижали. Мы в два счета лишимся места". Спускунет придется отдать все
драгоценности, кружева, кольца, табакерки и часы, принадлежавшие матери
Перекориля, а Развороль вынужден будет вернуть двести семнадцать миллионов,
и еще девятьсот восемьдесят семь тысяч фунтов, и еще четыреста тридцать
девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной пенсов, которые
завещал принцу его возлюбленный покойный родитель.
Итак, эта сиятельная дама и премьер-министр ненавидели Перекориля за
причиненное ему зло, и оба лжеца измышляли про бедняжку разные небылицы,
чтобы восстановить против него короля, королеву и их дочь: будто принц такой
неуч, что не может написать без ошибки самое простое слово (даже "Храбус"
пишет через "з", а "Анжелика" - через два "л"); за обедом выпивает бочку
вина; день-деньской торчит с грумами на конюшне; задолжал кучу денег
галантерейщику и пирожнику; постоянно засыпает в церкви и готов без конца
играть в карты с пажами. Королева тоже любила перекинуться в картишки, а
король засыпал в церкви и не знал меры в еде и питье; и если Перекориль не
доплатил где-нибудь за сласти, так ведь и ему кое-кто был должен двести
семнадцать миллионов, и еще девятьсот восемьдесят семь тысяч фунтов, и еще
четыреста тридцать девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной
пенсов. Лучше бы эти клеветники и сплетники поглядели на себя; таково, по
крайней мере, мое скромное мнение.
Если на сердце кручина,
Знай - бессильна медицина!
Все эти поклепы и наветы не пропали даром для принцессы Анжелики; она
стала холодно поглядывать на кузена, потом принялась смеяться над ним и
вышучивать его глупость, а потом издеваться над его вульгарными знакомствами
и так безжалостно третировать его на придворных балах, пиршествах и других
праздниках, что бедняга Перекориль совсем захворал, слег в постель и послал
за доктором.
У его величества короля Храбуса были, как вы знаете, свои причины не
любить племянника; и если кто из читателей по наивности этого не понял,
пусть прочтет (конечно, с разрешения заботливых родителей) пьесу Шекспира,
где рассказано, отчего король Джон недолюбливал принца Артура. Что до
венценосной, но забывчивой тетки Перекориля, то ее родственные чувства
определялись поговоркой: с глаз долой - из сердца вон. Покуда она могла
играть в карты и принимать гостей, ее больше ничего не занимало.
Наверно, эти клеветники (не будем называть их имен) были бы рады, если
бы доктор Плати-Глотай, королевский лекарь, извел Перекориля, но сколько тот
ни пичкал его снадобьями, сколько ни пускал ему кровь, кончилось все лишь
тем, что юноша пролежал в постели несколько месяцев и стал тощим как щепка.
Пока он лежал больной, к пафлагонскому двору прибыл знаменитый художник
по имени Томазо Лоренцо, придворный живописец соседнего короля - повелителя
Понтии. Томазо Лоренцо рисовал всех придворных, и все были довольны его
портретами; ведь даже графиня Спускунет выглядела у него молодой, а
Развороль - добродушным.
Живописец льстил безмерно,
Сам в душе смеялся, верно!
- Художник изрядно льстит заказчику, - говорили иные.
- Совсем нет! - возражала принцесса Анжелика. - Ну кто в силах
польстить мне? По-моему, он даже не передал всей моей красоты. Терпеть не
могу, когда люди не ценят талант, и надеюсь, что мой милый папенька наградит
Лоренцо рыцарским Орденом Огурца.
И хотя придворные утверждали, что смешно ее высочеству у кого-то
учиться живописи, - так прекрасно она рисует, - все же принцесса Анжелика
решила взять урок-другой у Лоренцо, и, пока она у него занималась, ее
рисунки были чудо как хороши. Часть их была напечатана в "Дамском
календаре", остальные проданы по высокой цене на благотворительном базаре.
Разумеется, на каждом рисунке стояла ее подпись, тем не менее я, кажется,
догадываюсь, из чьих рук они вышли: того самого хитреца живописца, что
явился в Пафлагонию не только затем, чтобы обучать Анжелику рисованию.
Однажды Лоренцо показал принцессе портрет белокурого юноши в доспехах,
чьи прекрасные синие глаза глядели и печально и загадочно.
- Кто это, любезный синьор Лоренцо? - осведомилась принцесса.
- В жизни не видывала подобного красавца! - подхватила графиня
Спускунет (вот ведь лиса!).
- Это портрет нашего юного монарха, ваше высочество, - отвечал
живописец, - его высочества Обалду, наследного принца Понтии, герцога
Необозримии и маркиза Дремурии, кавалера Большого Креста почетного Ордена
Тыквы. Этот орден, - он блестит на его благородной груди, - его высочество
получил от августейшего родителя, его величества Заграбастала Первого, за
отвагу, проявленную им в битве при Тиримбумбуме, где его высочество
собственноручно сразил повелителя Дылдии и еще двести одиннадцать великанов
из двухсот восемнадцати, составлявших лейб-гвардию этого князя. Остальных
рассеяло бесстрашное понтийское войско после отчаянной схватки, в которой
наши понесли большой урон.
"Ах, что за принц! - думала Анжелика. - Как храбр, невозмутим и как
молод, - настоящий герой!"
- Его ученость не уступает доблести, - продолжал придворный живописец.
- Он в совершенстве знает все языки, восхитительно поет, играет на всех
инструментах, сочиняет оперы, которые тысячу раз подряд идут на сцене нашего
королевского театра; однажды он даже танцевал в балете перед своими
августейшими родителями и был до того хорош, что от любви к нему умерла его
кузина, прелестная дочь повелителя Керсии.
Все принцессы и графини,
Право, лучше на картине.
- Но отчего же он не женился на этой бедной принцессе? - со вздохом
спросила Анжелика.
- Они состояли в очень близком родстве, ваше высочество, а церковь
запрещает подобные браки, - сказал живописец. - К тому же августейшее сердце
нашего молодого принца уже занято.
- Кем же? - не отставала Анжелика.
- Я не вправе назвать имя этой принцессы, - отвечал живописец.
- Тогда хоть скажите, с какой буквы оно начинается, - попросила
Анжелика, и сердце ее учащенно забилось.
- Угадайте сами, ваше высочество, - предложил Лоренцо.
- С "Я"? - спросила Анжелика.
Художник ответил, что нет; тогда она назвала "Ю", потом "Э", потом "Ш"
и так перебрала почти весь алфавит.
Когда она дошла до "Г" и все не могла угадать, ею овладело сильное
волнение; когда назвала "В" и тоже услышала "нет", взволновалась еще пуще, а
когда назвала "Б", и "Б" тоже оказалось не той буквой, она воскликнула:
- Спускунет, милая, дайте мне свой флакон с нюхательной солью!
А потом, уткнув личико в плечо ее сиятельства, еле слышно прошептала: -
Неужели с "А", синьор?
- Угадали. И хотя, повинуясь приказу своего юного повелителя, я не смею
назвать вашему высочеству имя той принцессы, которую он любит нежно,
страстно, преданно, восторженно, я могу показать вам ее портрет! возгласил
лукавец.
И он подвел принцессу к золоченой раме и отдернул висевший на ней
занавес.
Подумать только - перед ней было зеркало! И Анжелика увидела в нем
себя.
в которой Перекориль ссорится с Анжеликой
Придворный живописец его величества короля Понтии вернулся во владения
своего монарха и привез с собою множество набросков, сделанных им в столице
Пафлагонии (вы, конечно, знаете, мои милые, что зовется она Бломбодингой);
но самым прелестным из всех его рисунков был портрет принцессы Анжелики,
посмотреть на который сбежалось все понтийское дворянство. Король был так
восхищен этой работой, что наградил художника Орденом Тыквы шестого класса,
и отныне живописец стал сэром Томазо Лоренцо, кавалером Ордена Тыквы.
В свою очередь, король Храбус прислал сэру Томазо рыцарский Орден
Огурца, а также чек на крупную сумму в награду за то, что во время
пребывания в Бломбодинге тот писал короля, королеву и цвет общества и очень
вошел там в моду, к великой ярости всех пафлагонских живописцев, ибо теперь
его величество частенько говаривал, указывая на портрет Обалду, оставленный
сэром Томазо:
- Ну кто из вас так рисует?!
Портрет этот висел в королевской гостиной над королевским буфетом, и
Анжелика, разливая чай, всегда могла любоваться им. С каждым днем он казался
ей все краше и краше, и принцесса до того приохотилась им любоваться что
нередко проливала чай на скатерть, а родители при этом подмигивали друг
другу и, покачивая головой, говорили:
- Дело ясное!..
Молодые - все кокетки,
И принцессы и субретки.
Между тем бедный Перекориль по-прежнему лежал больной наверху, у себя в
спальне, хотя и глотал все противные микстуры, прописанные ему лекарем, как
то подобает послушному мальчику, - надеюсь, и вы, мои милые, ведете себя так
же, когда заболеете и маменька зовет к вам доктора. Единственно, кто навещал
принца (помимо его друга гвардейского капитана, который постоянно был
чем-нибудь занят или маршировал на плацу), - это маленькая Бетсинда, которая
прибирала его спальню и гостиную приносила ему овсяную кашу и согревала
грелкой постель.
Обычно служанка приходила к нему утром и вечером и Перекориль
непременно спрашивал:
- Бетсинда, Бетсинда, как поживает принцесса Анжелика?
И тогда Бетсинда отвечала:
- Спасибо, ваша милость, прекрасно.
Перекориль вздыхал и думал, что, если б болела Анжелика, он бы навряд
ли чувствовал себя прекрасно. Потом Перекориль спрашивал:
- А скажи, Бетсинда, не справлялась ли нынче обо мне принцесса?
И Бетсинда ему отвечала:
- Сегодня нет, ваша милость. - Или: - Когда я ее видела она была занята
игрой на рояле. - Или: - Она писала приглашения на бал и со мной не
разговаривала.
Или еще как-нибудь ее оправдывала, не слишком придерживаясь истины, ибо
Бетсинда была существом добрым, всячески желала уберечь Перекориля от
огорчения и даже принесла ему с кухни жареного цыпленка и желе (когда
больной стал поправляться и доктор разрешил ему эти кушанья) и при этом
сказала, что желе и хлебный соус собственноручно приготовила для кузена
принцесса.
Услышав это, Перекориль воспрянул духом и мгновенно почувствовал прилив
сил; он проглотил без остатка все желе, обглодал цыпленка - грудку, ножки,
крылышки, спинку, гузку и все остальное, - мысленно благодаря душечку
Анжелику. А на другой день он почувствовал себя до того хорошо, что оделся и
сошел вниз; и тут встретил - кого бы вы думали? - Анжелику, которая как раз
входила в гостиную. Все чехлы со стульев были сняты, шелковые занавеси
отдернуты, с канделябров убраны покрышки, со стола унесено рукоделье и
разные мелочи и вместо них разложены красивые альбомы. Голова Анжелики была
в папильотках, - словом, по всему было видно, что ожидаются гости.
- Боже правый! - вскричала Анжелика. - Вы здесь и в таком платье! Что
за вид!
- Да, я сошел вниз, душечка Анжелика, и сегодня прекрасно себя
чувствую, а все благодаря цыпленку и желе.
- Какое мне дело до вашего цыпленка и желе! Ну что за неуместный
разговор! - возмутилась Анжелика.
- Так разве не вы... не вы их прислали мне, Анжелика, душечка? -
проговорил Перекориль.
- И не думала! "Анжелика, душечка"! Нет, Перекориль, душечка, -
передразнила она его, - я была занята, я готовила дом к приему его
высочества принца Понтии, который спешит пожаловать с визитом ко двору моего
батюшки.
- Принца Понтии?! - ужаснулся Перекориль. - Да, да, принца Понтии! -
опять передразнила его Анжелика. - Ручаюсь, вы и слыхом не слыхали об этой
стране. Ну сознайтесь, что не слыхали! Даже, верно, не знаете, где она
расположена, эта Понтия, на Красном море или на Черном.
- Нет, знаю, на Красном, - ответил Перекориль, и тогда принцесса
расхохоталась ему в лицо и сказала:
- Вот дурачок-то! Ну как вас пускать в приличное общество? Вы так
невежественны! У вас только и разговору, что о собаках да лошадях, вот и
обедали бы лучше с драгунами моего отца. Ну что вы на меня так уставились,
сэр? Ступайте оденьтесь в лучшее платье, чтобы встретить принца, и не
мешайте мне прибирать в гостиной.
Мало кто умеет жить, Своим счастьем дорожить.
- Ах, Анжелика, Анжелика, - промолвил Перекориль. - Не ждал я такого!
Вы говорили со мной иначе, когда в саду дали мне это кольцо, а я дал вам
свое, и вы подарили мне по...
Что он хотел сказать, мы так и не узнаем, ибо Анжелика закричала в
ярости:
- Прочь, дерзкий нахал! И вы еще смеете напоминать мне о своей
наглости! А что до вашего грошового колечка, так вот оно, сэр, ловите! - И
она вышвырнула его в окошко.
- Но это же обручальное кольцо моей матери! - вскричал Перекориль.
- Мне все равно, чье оно! - не унималась Анжелика. - Женитесь на той,
что подберет его, а я за вас не пойду! И верните мне мое. Терпеть не могу
людей, которые подарят что-нибудь и хвалятся! Есть один человек тот подарил
бы мне кое-что получше всех ваших подарков, вместе взятых. Подумаешь,
колечко, да оно не стоит и пяти шиллингов!
Ведь Анжелика не догадывалась, что подаренное ей кузеном колечко -
волшебное, что если его носит мужчина, в него влюбляются все женщины, а если
женщина все мужчины. Ее величество, мать Перекориля, отнюдь не была
красавицей и все же, пока носила это кольцо, вызывала у всех восхищение; а
супруг ее, тот был прямо как безумный во время ее болезни! Когда же она
призвала к себе сына и надела кольцо ему на палец, венценосный Сейвио
заметно охладел к жене и перенес всю свою любовь на маленького принца.
Остальные тоже любили его, пока он носил материнское кольцо; но когда, еще
совсем ребенком, он отдал его Анжелике, люди воспылали нежностью к ней, а
его перестали замечать.
- Да, - твердила Анжелика в своей глупой неблагодарности, - я знаю, кто
подарит мне кое-что получше вашего никчемного грошового колечка!
- И прекрасно, сударыня! Забирайте и вы свое кольцо! - крикнул
Перекориль и метнул на нее яростный взгляд, а потом вдруг словно прозрел и
воскликнул: - Вот так так?! Неужели это вас я любил всю жизнь?! Неужели я
был так глуп, что растрачивал на вас свои чувства?! Ведь, ей-богу, вы...
чуточку горбаты!
- Негодяй! - завопила Анжелика.
- И еще, признаться, немного косите.
- Ах! - только и вырвалось у Анжелики.
- Волосы у вас рыжие, лицо в оспинах, а еще... еще у вас три вставных
зуба и одна нога короче другой.
- Ах вы, скотина! - завизжала Анжелика и свободной рукой (другой она
вырвала у него кольцо) отвесила
Перекорилю три пощечины и, наверно, выдрала бы ему все волосы, если бы
он не прокричал со смехом:
- Анжелика, не рвите мне волосы - это же больно? Ваши-то, я вижу, нет
нужды стричь или выдирать: их можно снять с головы, как шапку. Хо-хо-хо!
Ха-ха-ха, хихи-хи!
Он задыхался от смеха, а она от ярости; и тут в комнату вошел
разнаряженный граф Шаркуньель, первый королевский флигель-адъютант, и с
низким поклоном возгласил:
- Ваше высочество! Их величества просили вас пожаловать в Розовую
тронную, где они ожидают прибытия принца Понтии.
повествующая о том, как Спускунет подобрала волшебное колечко, а во
дворец пожаловал принц Обалду
Барабаны бьют в саду:
К нам явился Обалду!
Приезд принца Обалду взбудоражил весь двор; придворным было ведено
одеться по-праздничному; лакеи облачились в парадные ливреи; лорд-канцлер
надел новый парик, гвардейцы - новехонькие мундиры. Конечно, и старушка
Спускунет не упустила случая расфрантиться. Она шла во дворец исполнять свою
службу при августейшей чете, как вдруг увидела что-то блестящее на каменных
плитах дворцового двора и приказала пажу, несшему ее шлейф, пойти и
подобрать эту вещицу. Пажом у нее служил безобразный коротышка, одетый в
старую, подкороченную куртку, которая перешла к нему от покойного грума и
была заметно тесна; и, однако, когда он поднял с земли волшебное колечко
(это было оно!) и понес его госпоже, он показался ей чуть ли не купидоном.
Он отдал ей колечко; оно было простенькое и маленькое, такое маленькое, что
не лезло ни на один из подагрических пальцев графини, и она спрятала его в
карман.
- Ах, сударыня! - вскричал паж, не сводя с нее глаз. - Как вы нынче
прекрасны!
"И ты тоже, Джеки", - чуть было не сказала она, да взглянула вниз и
увидела, что никакой перед ней не красавец, а всего-навсего рыжеволосый
- Ну до чего вы добры и великодушны, принцесса! - воскликнула
Спускунет. - Сущий ангел! Глядите, ваши величества, - обратилась она к
королевской чете, как раз вышедшей в сад в сопровождении своего племянника,
принца Перекориля, - до чего же добра наша принцессочка! Повстречала в саду
эту замарашку - в толк не возьму, откуда она взялась и отчего караульные не
застрелили ее у ворот! - и отдала ей, наша распрекрасная душечка, всю свою
булочку.
- А я ее не хотела, - отозвалась Анжелика.
- Все равно вы наш маленький ангелочек! - пела гувернантка.
- Я знаю, - отвечала Анжелика. - А как по-твоему, замарашка, я очень
хорошенькая? - Она и впрямь была очень мила в своем нарядном платьице и
шляпке, из-под которой спускались тщательно завитые локоны.
- Очень хорошенькая!.. Очень! - сказала малютка; она прыгала, смеялась,
плясала и тем делом уплетала булочку.
Та плясать до ночи рада. Все смеются до упаду.
Не успев покончить с булкой, она запела: - Что за вкусная еда! Будет
пусть она всегда!.. Тут король с королевой, принц и принцесса покатились со
смеху - так смешно она пела и выговаривала слова.
- Я пляшу и распеваю, много фокусов я знаю!.. - объявила крошка.
И она подбежала к клумбе, сорвала несколько нарциссов и веточек
рододендрона, сплела из них и других цветов себе венок и пустилась плясать
перед королем и королевой, да так мило и потешно, что все пришли в восторг.
- Кто была твоя мама и из какой ты семьи, детка? - осведомилась
королева.
Девочка ответила:
- Братик львенок, львица мать, раз, два, три, четыре, пять! - И она
принялась скакать на одной ножке, чем очень всех позабавила.
Тут Анжелика сказала матери:
- Мой попугайчик вчера упорхнул из клетки, а другие игрушки мне
надоели. Эта смешная замарашка меня позабавит. Я возьму ее домой и наряжу в
какое-нибудь свое старое платье.
- Ну до чего же щедра!.. - вскричала Спускунет.
- В то, которое я столько носила, что оно мне опротивело, - продолжала
Анжелика. - Она будет моей служанкой. Пойдешь к нам жить, замарашка?
Девочка захлопала в ладоши и вскричала:
- О, конечно! В вашем доме буду жить, сладко есть и сладко пить, в
новом платьице ходить!..
И все опять рассмеялись и взяли девочку во дворец; и когда ее умыли,
причесали и нарядили в одно из подаренных принцессой платьиц, она сделалась
почти такой же хорошенькой, как сама Анжелика. Разумеется, Анжелике это и в
голову не приходило, - принцесса была уверена, что никто на свете не может
сравниться с ней умом, красотой и благородством души. А чтобы пришелица не
возгордилась, не зазналась, миссис Спускунет подобрала ее изодранный плащик
и туфельку и спрятала в стеклянный ларец вместе с запиской, на которой
стояло: "В этом рубище была найдена малютка Бетсинда, когда ее высочество,
принцесса Анжелика, в своей великой доброте и редком благородстве подобрала
эту нищенку". На записке она поставила число и все заперла в ларец.
Кто прилежней, угадай-ка:
Камеристка иль хозяйка?
Какое-то время Бетсинда была любимицей принцессы, плясала и пела для
своей госпожи и сочиняла ей на забаву всякие стишки. Но скоро принцессе
подарили обезьянку, потом щенка, потом куклу, и она забыла про Бетсинду, и
та стала очень грустна и печальна и не пела больше своих смешных песенок,
ибо некому было их слушать. А когда она подросла, ее сделали камеристкой
принцессы; и хотя ей не платили жалованья, она шила и чинила, закручивала в
папильотки Анжеликины волосы, не роптала, когда ее бранили, всегда старалась
угодить хозяйке, вставала с петухами, а укладывалась за полночь, прибегала
по первому зову, - словом, была образцовой служанкой.
Когда обе девочки подросли и принцесса начала выезжать, Бетсинда часами
наряжала ее и причесывала, не жалуясь на усталость; она подновляла ее платья
не хуже заправской портнихи и исполняла сотни других дел. Пока принцессу
обучали наукам, Бетсинда обычно сидела тут же и узнавала много полезного: уж
она-то, не в пример хозяйке, слушала со вниманием и ловила каждое слово
ученых наставников, тогда как Анжелика все только зевала и думала про балы.
Когда приходил учитель танцев, Бетсинда была госпоже за партнера; когда
приходил учитель музыки, наблюдала за каждым его движением и разучивала
заданные принцессе пиесы, пока та веселилась в гостях или на балу; когда
приходил учитель рисования, служанка жадно ловила его советы; то же было и с
французским, итальянским и прочими языками, - она научилась им у учителя,
что приходил давать уроки ее госпоже. Если принцесса вечером куда-нибудь
уезжала, она обычно говорила:
- Еще, милая Бетсинда, можешь доделать мой рисунок.
- Слушаюсь, ваше высочество, - отвечала служанка и охотно бралась за
карандаш, только, разумеется, не "доделывала" рисунок, а рисовала его
заново. Принцесса ставила под рисунком свою подпись, и весь двор, король с
королевой, а всех паче бедный Перекориль, непомерно восхищались картинкой и
говорили: "Что за редкий талант у нашей Анжелики!"
Не лучше, признаться, обстояло дело с ее вышиванием и иными уроками;
принцесса в самом деле поверила, что делала все это сама, и выслушивала как
должное похвалы придворных. И вот она стала думать, что нет ей на свете
равной и ни один юноша ей не пара. А Бетсинда не слыхала этих похвал, не
исполнялась самомненья и, будучи от природы существом добрым и
признательным, только и желала всячески угодить госпоже. Теперь вы
догадываетесь, что не все в Анжелике заслуживало похвалы и она отнюдь не
была таким совершенством, как ее расписывали.
о том, что поделывал принц Перекориль
Принц-то наш всегда ленился,
Впрочем, кто ж из них трудился?
А теперь обратимся к Перекорилю, племяннику нынешнего короля
Пафлагонии. Пока этот юноша, как говорилось на странице девяносто шестой,
мог наряжаться в красивые камзолы, скакать на горячем коне, позвякивать в
кармане деньгами, а главное - их тратить (и все больше на других), он не
очень горевал о потере трона, ибо от природы был беззаботен и не чувствовал
особого интереса ни к политике, ни к наукам. Так что наставник его не
изнывал от трудов. Перекориль не учил математику и древние языки, и лицо
лорд-канцлера Пафлагонии Пропедантуса вытягивалось все больше и больше из-за
того, что никак было его высочество не засадить за пафлагонские законы и
конституцию! Зато королевские егери и лесничие находили принца весьма
способным учеником; танцмейстер расхваливал его за редкое усердие и
изящество; лорд-попечитель бильярдной пел дифирамбы его ловкости, и ему
вторил главный смотритель теннисного корта; а учитель фехтования,
гвардейский капитан, доблестный служака граф Атаккуй, утверждал, что с той
поры, как он пропорол понтийского полководца, грозного Пузырьюса, никогда
еще не встречал он человека, столь искусно владеющего шпагой, как наш принц.
Надеюсь, вы не осудите принца и принцессу за то, что они вместе
прогуливались по дворцовому саду и Перекориль, как истинный кавалер, целовал
ручку Анжелике. Во-первых, они были родственники; во-вторых, тут же рядом
гуляла королева (вам ее не видно, она за деревом), а королева всегда желала,
чтобы Перекориль с Анжеликой поженились; того же хотел и Перекориль да порой
и сама Анжелика: она считала кузена смелым, красивым и добрым, но она, как
вы знаете, была на редкость умна и учена, а наш Перекориль - неуч неучем да
и не больно речист.
Как принцесса все забыла
И кузена разлюбила.
Если они смотрели на звезды, разве мог Перекориль рассказать что-нибудь
о небесных телах? А однажды теплым вечером, когда молодые люди стояли на
балконе, Анжелика объявила:
- А вон Медведица!
- Где?! - вскричал Перекориль. - Не пугайтесь, Анжелика! Будь здесь
хоть дюжина медведей, я перебью их, они вас не тронут!
- Ах, что за глупое создание! - проговорила Анжелика. - Право, вы очень
добры, только вот умны не очень.
Если они любовались цветами, юноша выказывал полное незнание ботаники,
а про Линнея он даже слыхом не слыхивал. Если пролетали бабочки, принцу было
нечего сказать о них: в энтомологии он смыслил не больше, чем я в алгебре.
Так что, видите, как ни нравился Перекориль принцессе, она презирала его за
невежество. Сдается мне, что она немало переоценивала свою ученость, однако
самомнение свойственно людям всех возрастов и обоих полов. Впрочем, когда
рядом не было никого другого, кузен вполне устраивал Анжелику.
Король Храбус был слаб здоровьем и вдобавок охотник до яств, которые
готовил его французский повар Акулинер, так что ему не сулили долгих лет
жизни. Но одна мысль о возможной кончине Храбуса повергала в ужас его
хитрого первого министра и коварную старую фрейлину. "Когда принц Перекориль
женится на кузине и сядет на престол, - думали Развороль и Спускунет, -
хорошенькая участь нас ждет - ведь он нас не очень-то любит, мы его так
обижали. Мы в два счета лишимся места". Спускунет придется отдать все
драгоценности, кружева, кольца, табакерки и часы, принадлежавшие матери
Перекориля, а Развороль вынужден будет вернуть двести семнадцать миллионов,
и еще девятьсот восемьдесят семь тысяч фунтов, и еще четыреста тридцать
девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной пенсов, которые
завещал принцу его возлюбленный покойный родитель.
Итак, эта сиятельная дама и премьер-министр ненавидели Перекориля за
причиненное ему зло, и оба лжеца измышляли про бедняжку разные небылицы,
чтобы восстановить против него короля, королеву и их дочь: будто принц такой
неуч, что не может написать без ошибки самое простое слово (даже "Храбус"
пишет через "з", а "Анжелика" - через два "л"); за обедом выпивает бочку
вина; день-деньской торчит с грумами на конюшне; задолжал кучу денег
галантерейщику и пирожнику; постоянно засыпает в церкви и готов без конца
играть в карты с пажами. Королева тоже любила перекинуться в картишки, а
король засыпал в церкви и не знал меры в еде и питье; и если Перекориль не
доплатил где-нибудь за сласти, так ведь и ему кое-кто был должен двести
семнадцать миллионов, и еще девятьсот восемьдесят семь тысяч фунтов, и еще
четыреста тридцать девять фунтов тринадцать шиллингов и шесть с половиной
пенсов. Лучше бы эти клеветники и сплетники поглядели на себя; таково, по
крайней мере, мое скромное мнение.
Если на сердце кручина,
Знай - бессильна медицина!
Все эти поклепы и наветы не пропали даром для принцессы Анжелики; она
стала холодно поглядывать на кузена, потом принялась смеяться над ним и
вышучивать его глупость, а потом издеваться над его вульгарными знакомствами
и так безжалостно третировать его на придворных балах, пиршествах и других
праздниках, что бедняга Перекориль совсем захворал, слег в постель и послал
за доктором.
У его величества короля Храбуса были, как вы знаете, свои причины не
любить племянника; и если кто из читателей по наивности этого не понял,
пусть прочтет (конечно, с разрешения заботливых родителей) пьесу Шекспира,
где рассказано, отчего король Джон недолюбливал принца Артура. Что до
венценосной, но забывчивой тетки Перекориля, то ее родственные чувства
определялись поговоркой: с глаз долой - из сердца вон. Покуда она могла
играть в карты и принимать гостей, ее больше ничего не занимало.
Наверно, эти клеветники (не будем называть их имен) были бы рады, если
бы доктор Плати-Глотай, королевский лекарь, извел Перекориля, но сколько тот
ни пичкал его снадобьями, сколько ни пускал ему кровь, кончилось все лишь
тем, что юноша пролежал в постели несколько месяцев и стал тощим как щепка.
Пока он лежал больной, к пафлагонскому двору прибыл знаменитый художник
по имени Томазо Лоренцо, придворный живописец соседнего короля - повелителя
Понтии. Томазо Лоренцо рисовал всех придворных, и все были довольны его
портретами; ведь даже графиня Спускунет выглядела у него молодой, а
Развороль - добродушным.
Живописец льстил безмерно,
Сам в душе смеялся, верно!
- Художник изрядно льстит заказчику, - говорили иные.
- Совсем нет! - возражала принцесса Анжелика. - Ну кто в силах
польстить мне? По-моему, он даже не передал всей моей красоты. Терпеть не
могу, когда люди не ценят талант, и надеюсь, что мой милый папенька наградит
Лоренцо рыцарским Орденом Огурца.
И хотя придворные утверждали, что смешно ее высочеству у кого-то
учиться живописи, - так прекрасно она рисует, - все же принцесса Анжелика
решила взять урок-другой у Лоренцо, и, пока она у него занималась, ее
рисунки были чудо как хороши. Часть их была напечатана в "Дамском
календаре", остальные проданы по высокой цене на благотворительном базаре.
Разумеется, на каждом рисунке стояла ее подпись, тем не менее я, кажется,
догадываюсь, из чьих рук они вышли: того самого хитреца живописца, что
явился в Пафлагонию не только затем, чтобы обучать Анжелику рисованию.
Однажды Лоренцо показал принцессе портрет белокурого юноши в доспехах,
чьи прекрасные синие глаза глядели и печально и загадочно.
- Кто это, любезный синьор Лоренцо? - осведомилась принцесса.
- В жизни не видывала подобного красавца! - подхватила графиня
Спускунет (вот ведь лиса!).
- Это портрет нашего юного монарха, ваше высочество, - отвечал
живописец, - его высочества Обалду, наследного принца Понтии, герцога
Необозримии и маркиза Дремурии, кавалера Большого Креста почетного Ордена
Тыквы. Этот орден, - он блестит на его благородной груди, - его высочество
получил от августейшего родителя, его величества Заграбастала Первого, за
отвагу, проявленную им в битве при Тиримбумбуме, где его высочество
собственноручно сразил повелителя Дылдии и еще двести одиннадцать великанов
из двухсот восемнадцати, составлявших лейб-гвардию этого князя. Остальных
рассеяло бесстрашное понтийское войско после отчаянной схватки, в которой
наши понесли большой урон.
"Ах, что за принц! - думала Анжелика. - Как храбр, невозмутим и как
молод, - настоящий герой!"
- Его ученость не уступает доблести, - продолжал придворный живописец.
- Он в совершенстве знает все языки, восхитительно поет, играет на всех
инструментах, сочиняет оперы, которые тысячу раз подряд идут на сцене нашего
королевского театра; однажды он даже танцевал в балете перед своими
августейшими родителями и был до того хорош, что от любви к нему умерла его
кузина, прелестная дочь повелителя Керсии.
Все принцессы и графини,
Право, лучше на картине.
- Но отчего же он не женился на этой бедной принцессе? - со вздохом
спросила Анжелика.
- Они состояли в очень близком родстве, ваше высочество, а церковь
запрещает подобные браки, - сказал живописец. - К тому же августейшее сердце
нашего молодого принца уже занято.
- Кем же? - не отставала Анжелика.
- Я не вправе назвать имя этой принцессы, - отвечал живописец.
- Тогда хоть скажите, с какой буквы оно начинается, - попросила
Анжелика, и сердце ее учащенно забилось.
- Угадайте сами, ваше высочество, - предложил Лоренцо.
- С "Я"? - спросила Анжелика.
Художник ответил, что нет; тогда она назвала "Ю", потом "Э", потом "Ш"
и так перебрала почти весь алфавит.
Когда она дошла до "Г" и все не могла угадать, ею овладело сильное
волнение; когда назвала "В" и тоже услышала "нет", взволновалась еще пуще, а
когда назвала "Б", и "Б" тоже оказалось не той буквой, она воскликнула:
- Спускунет, милая, дайте мне свой флакон с нюхательной солью!
А потом, уткнув личико в плечо ее сиятельства, еле слышно прошептала: -
Неужели с "А", синьор?
- Угадали. И хотя, повинуясь приказу своего юного повелителя, я не смею
назвать вашему высочеству имя той принцессы, которую он любит нежно,
страстно, преданно, восторженно, я могу показать вам ее портрет! возгласил
лукавец.
И он подвел принцессу к золоченой раме и отдернул висевший на ней
занавес.
Подумать только - перед ней было зеркало! И Анжелика увидела в нем
себя.
в которой Перекориль ссорится с Анжеликой
Придворный живописец его величества короля Понтии вернулся во владения
своего монарха и привез с собою множество набросков, сделанных им в столице
Пафлагонии (вы, конечно, знаете, мои милые, что зовется она Бломбодингой);
но самым прелестным из всех его рисунков был портрет принцессы Анжелики,
посмотреть на который сбежалось все понтийское дворянство. Король был так
восхищен этой работой, что наградил художника Орденом Тыквы шестого класса,
и отныне живописец стал сэром Томазо Лоренцо, кавалером Ордена Тыквы.
В свою очередь, король Храбус прислал сэру Томазо рыцарский Орден
Огурца, а также чек на крупную сумму в награду за то, что во время
пребывания в Бломбодинге тот писал короля, королеву и цвет общества и очень
вошел там в моду, к великой ярости всех пафлагонских живописцев, ибо теперь
его величество частенько говаривал, указывая на портрет Обалду, оставленный
сэром Томазо:
- Ну кто из вас так рисует?!
Портрет этот висел в королевской гостиной над королевским буфетом, и
Анжелика, разливая чай, всегда могла любоваться им. С каждым днем он казался
ей все краше и краше, и принцесса до того приохотилась им любоваться что
нередко проливала чай на скатерть, а родители при этом подмигивали друг
другу и, покачивая головой, говорили:
- Дело ясное!..
Молодые - все кокетки,
И принцессы и субретки.
Между тем бедный Перекориль по-прежнему лежал больной наверху, у себя в
спальне, хотя и глотал все противные микстуры, прописанные ему лекарем, как
то подобает послушному мальчику, - надеюсь, и вы, мои милые, ведете себя так
же, когда заболеете и маменька зовет к вам доктора. Единственно, кто навещал
принца (помимо его друга гвардейского капитана, который постоянно был
чем-нибудь занят или маршировал на плацу), - это маленькая Бетсинда, которая
прибирала его спальню и гостиную приносила ему овсяную кашу и согревала
грелкой постель.
Обычно служанка приходила к нему утром и вечером и Перекориль
непременно спрашивал:
- Бетсинда, Бетсинда, как поживает принцесса Анжелика?
И тогда Бетсинда отвечала:
- Спасибо, ваша милость, прекрасно.
Перекориль вздыхал и думал, что, если б болела Анжелика, он бы навряд
ли чувствовал себя прекрасно. Потом Перекориль спрашивал:
- А скажи, Бетсинда, не справлялась ли нынче обо мне принцесса?
И Бетсинда ему отвечала:
- Сегодня нет, ваша милость. - Или: - Когда я ее видела она была занята
игрой на рояле. - Или: - Она писала приглашения на бал и со мной не
разговаривала.
Или еще как-нибудь ее оправдывала, не слишком придерживаясь истины, ибо
Бетсинда была существом добрым, всячески желала уберечь Перекориля от
огорчения и даже принесла ему с кухни жареного цыпленка и желе (когда
больной стал поправляться и доктор разрешил ему эти кушанья) и при этом
сказала, что желе и хлебный соус собственноручно приготовила для кузена
принцесса.
Услышав это, Перекориль воспрянул духом и мгновенно почувствовал прилив
сил; он проглотил без остатка все желе, обглодал цыпленка - грудку, ножки,
крылышки, спинку, гузку и все остальное, - мысленно благодаря душечку
Анжелику. А на другой день он почувствовал себя до того хорошо, что оделся и
сошел вниз; и тут встретил - кого бы вы думали? - Анжелику, которая как раз
входила в гостиную. Все чехлы со стульев были сняты, шелковые занавеси
отдернуты, с канделябров убраны покрышки, со стола унесено рукоделье и
разные мелочи и вместо них разложены красивые альбомы. Голова Анжелики была
в папильотках, - словом, по всему было видно, что ожидаются гости.
- Боже правый! - вскричала Анжелика. - Вы здесь и в таком платье! Что
за вид!
- Да, я сошел вниз, душечка Анжелика, и сегодня прекрасно себя
чувствую, а все благодаря цыпленку и желе.
- Какое мне дело до вашего цыпленка и желе! Ну что за неуместный
разговор! - возмутилась Анжелика.
- Так разве не вы... не вы их прислали мне, Анжелика, душечка? -
проговорил Перекориль.
- И не думала! "Анжелика, душечка"! Нет, Перекориль, душечка, -
передразнила она его, - я была занята, я готовила дом к приему его
высочества принца Понтии, который спешит пожаловать с визитом ко двору моего
батюшки.
- Принца Понтии?! - ужаснулся Перекориль. - Да, да, принца Понтии! -
опять передразнила его Анжелика. - Ручаюсь, вы и слыхом не слыхали об этой
стране. Ну сознайтесь, что не слыхали! Даже, верно, не знаете, где она
расположена, эта Понтия, на Красном море или на Черном.
- Нет, знаю, на Красном, - ответил Перекориль, и тогда принцесса
расхохоталась ему в лицо и сказала:
- Вот дурачок-то! Ну как вас пускать в приличное общество? Вы так
невежественны! У вас только и разговору, что о собаках да лошадях, вот и
обедали бы лучше с драгунами моего отца. Ну что вы на меня так уставились,
сэр? Ступайте оденьтесь в лучшее платье, чтобы встретить принца, и не
мешайте мне прибирать в гостиной.
Мало кто умеет жить, Своим счастьем дорожить.
- Ах, Анжелика, Анжелика, - промолвил Перекориль. - Не ждал я такого!
Вы говорили со мной иначе, когда в саду дали мне это кольцо, а я дал вам
свое, и вы подарили мне по...
Что он хотел сказать, мы так и не узнаем, ибо Анжелика закричала в
ярости:
- Прочь, дерзкий нахал! И вы еще смеете напоминать мне о своей
наглости! А что до вашего грошового колечка, так вот оно, сэр, ловите! - И
она вышвырнула его в окошко.
- Но это же обручальное кольцо моей матери! - вскричал Перекориль.
- Мне все равно, чье оно! - не унималась Анжелика. - Женитесь на той,
что подберет его, а я за вас не пойду! И верните мне мое. Терпеть не могу
людей, которые подарят что-нибудь и хвалятся! Есть один человек тот подарил
бы мне кое-что получше всех ваших подарков, вместе взятых. Подумаешь,
колечко, да оно не стоит и пяти шиллингов!
Ведь Анжелика не догадывалась, что подаренное ей кузеном колечко -
волшебное, что если его носит мужчина, в него влюбляются все женщины, а если
женщина все мужчины. Ее величество, мать Перекориля, отнюдь не была
красавицей и все же, пока носила это кольцо, вызывала у всех восхищение; а
супруг ее, тот был прямо как безумный во время ее болезни! Когда же она
призвала к себе сына и надела кольцо ему на палец, венценосный Сейвио
заметно охладел к жене и перенес всю свою любовь на маленького принца.
Остальные тоже любили его, пока он носил материнское кольцо; но когда, еще
совсем ребенком, он отдал его Анжелике, люди воспылали нежностью к ней, а
его перестали замечать.
- Да, - твердила Анжелика в своей глупой неблагодарности, - я знаю, кто
подарит мне кое-что получше вашего никчемного грошового колечка!
- И прекрасно, сударыня! Забирайте и вы свое кольцо! - крикнул
Перекориль и метнул на нее яростный взгляд, а потом вдруг словно прозрел и
воскликнул: - Вот так так?! Неужели это вас я любил всю жизнь?! Неужели я
был так глуп, что растрачивал на вас свои чувства?! Ведь, ей-богу, вы...
чуточку горбаты!
- Негодяй! - завопила Анжелика.
- И еще, признаться, немного косите.
- Ах! - только и вырвалось у Анжелики.
- Волосы у вас рыжие, лицо в оспинах, а еще... еще у вас три вставных
зуба и одна нога короче другой.
- Ах вы, скотина! - завизжала Анжелика и свободной рукой (другой она
вырвала у него кольцо) отвесила
Перекорилю три пощечины и, наверно, выдрала бы ему все волосы, если бы
он не прокричал со смехом:
- Анжелика, не рвите мне волосы - это же больно? Ваши-то, я вижу, нет
нужды стричь или выдирать: их можно снять с головы, как шапку. Хо-хо-хо!
Ха-ха-ха, хихи-хи!
Он задыхался от смеха, а она от ярости; и тут в комнату вошел
разнаряженный граф Шаркуньель, первый королевский флигель-адъютант, и с
низким поклоном возгласил:
- Ваше высочество! Их величества просили вас пожаловать в Розовую
тронную, где они ожидают прибытия принца Понтии.
повествующая о том, как Спускунет подобрала волшебное колечко, а во
дворец пожаловал принц Обалду
Барабаны бьют в саду:
К нам явился Обалду!
Приезд принца Обалду взбудоражил весь двор; придворным было ведено
одеться по-праздничному; лакеи облачились в парадные ливреи; лорд-канцлер
надел новый парик, гвардейцы - новехонькие мундиры. Конечно, и старушка
Спускунет не упустила случая расфрантиться. Она шла во дворец исполнять свою
службу при августейшей чете, как вдруг увидела что-то блестящее на каменных
плитах дворцового двора и приказала пажу, несшему ее шлейф, пойти и
подобрать эту вещицу. Пажом у нее служил безобразный коротышка, одетый в
старую, подкороченную куртку, которая перешла к нему от покойного грума и
была заметно тесна; и, однако, когда он поднял с земли волшебное колечко
(это было оно!) и понес его госпоже, он показался ей чуть ли не купидоном.
Он отдал ей колечко; оно было простенькое и маленькое, такое маленькое, что
не лезло ни на один из подагрических пальцев графини, и она спрятала его в
карман.
- Ах, сударыня! - вскричал паж, не сводя с нее глаз. - Как вы нынче
прекрасны!
"И ты тоже, Джеки", - чуть было не сказала она, да взглянула вниз и
увидела, что никакой перед ней не красавец, а всего-навсего рыжеволосый