Страница:
коротышка Джеки, такой же, как давеча утром.
Если б нас короны ждали,
Нас бы с музыкой встречали.
Как бы там ни было, а похвала всегда приятна даме, даже из уст самого
что ни на есть уродливого мужчины или мальчика, и Спускунет приказала пажу
подхватить ее шлейф и двинулась дальше в отличном расположении духа. Стража
приветствовала ее с особым рвением. А когда она проходила через караульную,
капитан Атаккуй сказал ей:
- Вы сегодня ангельски хороши, дражайшая сударыня!
Так, не скупясь на кивки и улыбки, Спускунет вошла в тронную залу и
заняла место позади своих августейших господ, ожидавших наследного принца
Понтии. У ног родителей сидела принцесса Анжелика, а за троном его
величества стоял глядевший зверем Перекориль.
Но вот появился наследный принц Понтии в сопутствии своего
лорд-камергера, барона Фокус-Покус; за ними следовал паж-арапчонок, он нес
на подушке невиданной красоты венец. Принц был в дорожном платье, и волосы
его были несколько неприбраны.
- Я проделал с утра триста миль, - объявил он, - так мне не терпелось
узреть ее... то бишь монаршую семью и двор Пафлагонии. Я не хотел терять ни
минуты и сразу явился пред ваши светлые очи.
Стоявший за троном Перекориль разразился презрительным смехом, но
августейшие особы были так взволнованы происходящим, что не заметили этой
выходки.
- Вы милы нам в любом платье, ваше высочество, - отвечал монарх. -
Развороль, стул его высочеству!
- У вас в любом платье царственный вид, ваше высочество, - с любезной
улыбкой вставила Анжелика.
Гостя принц наш осмеял:
Он кузину ревновал.
- Вы не видели других моих платьев! - отозвался принц. - Я бы их надел,
да этот олух форейтор забыл их захватить. Это кто там смеется? А смеялся
Перекориль.
- Я, - отвечал он. - Вы же только что сказали, будто не хотели терять
времени на переодевание - так вы спешили увидеть принцессу. А теперь
оказывается, вы пришли в этом платье просто потому, что при вас нет Другого.
- Да кто вы такой? - спросил принц Обалду вне себя от гнева.
- Мой отец был повелителем этой страны, а я принц и его единственный
наследник! - надменно отвечал Перекориль.
- Хм! - пробурчали король и первый министр, явно встревоженные.
Впрочем, его величество овладел собой и произнес:
- Любезный принц Обалду, я забыл представить вашему высочеству своего
любезного племянника, его высочество принца Перекориля! Будьте знакомы!
Обнимите друг друга! Подай его высочеству руку, Перекориль!
Племянник исполнил его приказание и так стиснул руку бедному Обалду,
что у того на глазах выступили слезы.
Тем временем Развороль принес для высокого гостя кресло и водрузил его
на возвышении, где разместились король, королева и принц. Но кресло
поставили у самого края, и едва Обалду сел в него, как опрокинулся вместе с
ним и кубарем покатился по полу, оглашая зал бычьим ревом. Но еще громче
звенел голос Перекориля: он хохотал во все горло; когда же Обалду встал на
ноги, смеялся уже весь двор; и хотя при его появлении никто не заметил в нем
ничего смешного, сейчас, когда он поднялся с пола, он казался таким глупым и
некрасивым, что люди не в силах были удержаться от смеха. В комнату, как все
помнили, он вошел с розой в руке, а падая, обронил ее.
- Где моя роза?! Роза! - вопил Обалду.
Камергер кинулся поднимать цветок и подал его принцу, который засунул
его за вырез жилета. Тут всех охватило сомнение: чему они, собственно,
смеялись? Ничего-то в нем нет смешного! Чуточку толстоват, приземист, рыж, а
в общем, для принца не так уж плох.
И вот все уселись и повели беседу: августейшие особы друг с другом,
приезжие сановники - с местными; Перекориль же за троном увлеченно болтал со
Спускунет. Он так нежно на нее поглядывал, что сердце ее затрепетало.
- Ах, милый принц, - сказала она, - как могли вы столь дерзко
разговаривать в присутствии их величеств! Право, я едва не упала в обморок!
- Я бы поймал вас в объятья, - заявил Перекориль, бросая на нее
восхищенный взгляд.
- Отчего вы так жестоки с нашим гостем, милый принц? - спросила
Спускунет.
- Я его ненавижу, - отвечал Перекориль.
- Вы ревнуете, вы ведь все еще любите бедную Анжелику! - воскликнула
Спускунет, поднося к глазам носовой платок.
- Любил, но больше не люблю! - вскричал принц. - Я ее презираю! Будь
она наследницей двадцати тысяч тронов, я бы все равно презирал ее и смеялся
над ней. Но к чему говорить о тронах! Я своего лишился. Я слишком слаб,
чтобы воевать за него, я одинок, у меня нет друзей.
- Ах, не говорите этого, ваше высочество! - сказала Спускунет.
- К тому же, - продолжал он, - мне так хорошо здесь за троном, что я не
променял бы своего места ни на какой трон на свете!
- О чем это вы там болтаете? - осведомилась королева, женщина не злая,
хотя и не слишком обремененная мудростью. - Пора одеваться к обеду.
Перекориль, проводи принца Обалду в отведенную ему комнату. Если ваш
гардероб еще не прибыл, ваше высочество, мы будем счастливы видеть вас и в
этом платье.
Все сидели за столом
И поссорились потом.
Но когда принц Обалду поднялся к себе в спальню, его багаж был там и
уже распакован; а затем явился парикмахер и, к полному его удовольствию,
подстриг его и завил; когда же колокольчик пригласил всех к столу,
августейшим хозяевам пришлось дожидаться гостя всего лишь каких-нибудь
полчаса, и тем временем король, не любивший никого ждать, стал мрачнее тучи.
Что же касается Перекориля, то он пока что не отходил от графини
Спускунет, стоял рядом с ней в оконной нише и говорил ей разные комплименты.
Наконец дворецкий возвестил появление наследника Понтии, и все высокое
общество направилось в обеденную залу. То было весьма избранное общество
только король с королевой, принцесса (ее вел к столу Обалду), два принца,
графиня Спускунет, первый министр Развороль и камергер его высочества
Фокус-Покус, Разумеется, обед им подали такой - прямо пальчики оближешь!
Пусть мои милые маленькие читатели вспомнят каждый свое любимое кушанье и
представят себе его на королевском столе {Здесь можно затеять веселую игру,
ко время которой каждый из детей назовет свое любимое кушанье.}.
Принцесса весь обед без умолку болтала с понтийским принцем, а тот ел
без меры и удержу и лишь однажды оторвался от тарелки, когда Перекориль,
разрезавший гуся, пустил ему в лицо густую струю начинки с луковым соусом.
Виновник только рассмеялся при виде того, как Обалду вытирает лицо и манишку
надушенным носовым платком. Он и не подумал перед ним извиниться. Когда
гость взглядывал на него, он отворачивался. А когда тот сказал: "Позвольте
мне выпить с вами, принц!" - Перекориль не удостоил его ответом. Его слух и
зрение приковала к себе графиня Спускунет, которая, разумеется, была
польщена вниманием Перекориля, - вот ведь тщеславная старуха! Когда принц не
говорил ей комплиментов, он издевался над Обалду, да так громко, что
Спускунет всякий раз ударяла его веером и говорила:
- Ах вы, насмешник! Ведь он услышит!
- Ну и пусть, - отвечал Перекориль еще громче.
По счастью, король с королевой ничего не слыхали, ибо королева была
туга на ухо, а супруг ее с такой жадностью накидывался на каждое кушанье и
при этом так чавкал, что уже ничего другого не слышал. Откушав, их
величества отправились подремать в кресле.
Тут-то Перекориль и начал шутить шутки над принцем Обалду: он потчевал
его портвейном, хересом, мадерой, шампанским, марсалой, вишневкой и пивом, и
все это Обалду пил стаканами. Однако, угощая гостя, Перекориль вынужден был
и сам прикладываться к бутылке и, как ни грустно признаться, хватил лишнего,
так что, когда молодые люди вернулись к дамам, они вели себя шумно и
неучтиво и мололи всякий вздор; сейчас вы узнаете, мои милые, как дорого им
стоила их опрометчивость!
Обалду вошел в комнату, уселся у фортепьяно, на котором аккомпанировала
себе Анжелика, и стал фальшиво подпевать ей; он опрокинул кофе, принесенный
лакеем, не к месту смеялся, говорил глупости и, наконец, уснул и
оглушительно захрапел. Ну что за свинья! Однако и теперь, когда он валялся
на розовом атласном диване, он по-прежнему казался Анжелике
восхитительнейшим из смертных. Разумеется, это волшебная роза принца Обалду
поразила Анжелику слепотой; впрочем, Анжелика не первая на свете приняла
дурня за божество!
Перекориль, конечно, сел рядом со Спускунет, чье морщинистое лицо
пленяло его все сильней и сильней. Он осыпал ее самыми неистовыми
комплиментами. Подобный ангел еще не ступал по земле!.. Что? Старше его?..
А, пустяки!.. Он бы охотно на ней женился... Да-да, на ней и ни на ком
другом...
То привычка, брат, плохая:
Ставить подпись, не читая.
Выйти за наследного принца! То-то ведь удача! И хитрая бестия тут же
достала лист бумаги и написала на нем:
"Сим подтверждаю, что я, Перекориль, единственный сын короля Пафлагонии
Сейвио, обязуюсь взять в жены прелестную и добродетельную Барбару Гризельду,
графиню Спускунет, вдову усопшего Дженкинса Спускунета, эсквайра".
- Что вы там пишете, прелестная Спусси? - осведомился Перекориль; он
сидел развалясь на софе возле письменного стола.
- Всего лишь приказ вам на подпись, милый принц, о выдаче одеял и угля
для бедняков - на дворе-то мороз! Видите, их величества уже спят, но вашего
милостивого распоряжения будет достаточно.
И вот Перекориль, который, как прекрасно знала Спускунет, был добрейшей
души человек, мигом подписал эту бумагу; а когда она попала в карман к
графине, вы и представить себе не в силах, до чего та возгордилась. Она
сейчас не уступила бы дорогу даже королеве, - ведь она будет женой самого
что ни на есть законного властителя Пафлагонии! Она теперь не станет
разговаривать с Разворолем, - экая скотина, отнял корону у ее милого жениха!
А когда подали свечи и графиня Спускунет помогла раздеться королеве и
принцессе, она удалилась к себе, взяла лист бумаги и, в предвкушении того
дня, когда станет королевой, принялась выводить: "Гризельда Пафлагонская",
"Барбара Regina", "Гризельда Барбара Паф. Reg." и бог ее знает какие еще
подписи.
в которой Бетсинда подает грелку
А Бетсинда наша где?
Чует сердце: быть беде!
Когда маленькая Бетсинда вошла к Спускунет, чтобы закрутить ей волосы в
папильотки, та была в столь добром расположении духа, что, как ни странно,
принялась ее хвалить.
- Ты мило причесала меня нынче, Бетсинда, - сказала она. - Я, помнится,
обещала тебе что-нибудь подарить. Вот тебе пять ши... нет, вот тебе
хорошенькое колечко, я его нашла... я его когда-то носила. - И она отдала
Бетсинде найденное ею во дворе кольцо. Девушке оно пришлось как раз впору.
- Ну в точности то, что носила принцесса, - сказала она.
- Какой вздор! - ответила графиня. - Оно у меня сто лет. Подоткни-ка
мне получше одеяло. А теперь, поскольку ночь очень холодная (за окном и
впрямь валил снег), можешь пойти к милому Перекорилю и, как положено доброй
служанке, согреть грелкой его постель. Потом можешь распороть мое зеленое
шелковое платье, подновить к утру мой чепец, заштопать дыру на моем шелковом
чулке и тогда уже идти спать, Бетсинда. Да смотри не забудь подать мне в
пять утра чашку чая!
- Пожалуй, сударыня, надо бы согреть грелкой постели обоих принцев, -
заметила Бетсинда. Но в ответ она только услышала:
- Хр-р... пуф-пуф! Рр-р... брр... паф! - Спускунет спала мертвым сном.
Надо вам сказать, что опочивальня ее сиятельства находилась рядом с
королевской, а по соседству от родителей спала принцесса. И вот душечка
Бетсинда пошла за углем на кухню и набила им королевскую грелку.
Она и всегда-то была доброй, веселой, обходительной и пригожей,
девицей, а в тот вечер была в ней, должно быть, особая прелесть, ибо все
женщины в людской принялись всячески бранить ее и шпынять. Ключница назвала
ее спесивой нахалкой; старшая служанка спросила, как ей не стыдно ходить в
бантах да локонах - срам, и только! А кухарка (во дворце держали и повара и
кухарку) сказала своей помощнице, что никак она в толк не возьмет - ну чего
в ней особого, в этой кукле! Зато мужчины, все до одного - кучер, лакей
Джон, паж Побегуль и Мусью, камердинер понтийского принца, - как увидели ее,
так вскочили с места и закричали:
- Лопни мои глаза! | Что за
- О, господи! | красотка
- О, небеса! | эта
- О, ciel! {О, небо! (франц.).} | Бетсинда!
- Руки прочь! Ваши дерзости неуместны, сброд вы этакий! - восклицает
Бетсинда и уходит прочь со своей грелкой.
Поднимаясь по лестнице, она слышала, как принцы гоняют шары в
бильярдной, и сперва согрела постель Перекориля, а потом направилась в
спальню гостя.
Едва она покончила со своим делом, как в комнату вошел Обалду и при
виде ее завопил:
- О! А! У! Ах, какая красо-о-у-тка! Ангел! Розанчик! Бутончик! Ну
позволь мне быть твоим обал... душечкой!.. Убежим, убежим в пустыню! В жизни
я не видел газели, чьи темно-синие очи так радовали бы мой взор. О богиня
красоты, не отринь мое чистое сердце! Оно преданней того, что бьется в груди
солдата! Будь моей подругой, повелительницей Понтии! Мой король-отец
согласится на наш брак. А что до этой рыжеволосой Анжелики, так мне на нее
теперь наплевать!
Если час лихой придет,
Жарче угля ревность жжет.
- Отойдите, ваше высочество, и, прошу вас, ложитесь спать! - говорила
Бетсинда, не выпуская из рук грелки.
Но Обалду не унимался.
- Нет, никогда! - кричал он. - До той поры, пока не стану мужем
прелестной скромницы, что во дворце здесь служит! Глаза твои сражают наповал
- понтийский принц к ногам твоим упал.
И он продолжал в том же духе и был так нелеп и смешон, что Бетсинда,
большая шутница, не удержалась и ткнула его грелкой, отчего он, разумеется,
завопил уже совсем другим голосом: " О-о-о!!!"
Он поднял такой шум, что его услыхал Перекориль и выскочил из соседней
комнаты узнать, в чем дело. Едва он увидел, что происходит, как в гневе
кинулся на Обалду и с такой силой подбросил его ногой, что тот подлетел к
потолку; он проделывал это до тех пор, пока у гостя не растрепались все
кудри.
Бедняжка Бетсинда не знала, плакать ей или смеяться. Гостю, наверно,
приходилось туго, и все же на него нельзя было смотреть без смеха. Когда
Перекориль перестал его подбрасывать и он отошел в угол, потирая бока, что,
по-вашему, сделал его противник? Упал на колени перед служанкой, схватил ее
за руку и стал просить ее не отвергать его чувств и немедля выйти за него
замуж. Представляете, каково было Бетсинде, которая боготворила Перекориля с
тех самых пор, как впервые малюткой увидала его в дворцовом саду!
- О божественная Бетсинда! - говорит принц. - Как мог я пятнадцать лет
жить с тобой бок о бок и не замечать твоей красоты! Ну какая женщина в
Европе, в Азии, в Африке, в Америке и даже в Австралии, если б она была уже
открыта, посмеет с тобой сравниться? Анжелика? Фи! Спускунет? Фу! Королева?
Ха-ха! Ты моя королева, моя Анжелика, ведь ты и есть настоящий ангел.
- Что вы, принц, я всего лишь бедная служанка, - отвечает девушка, но
лицо ее сияет от счастья.
- Разве не ты ходила за мной, когда я был болен и лежал всеми
покинутый? - продолжает Перекориль. - Разве не эта нежная ручка оправляла
мои подушки, приносила мне жареного цыпленка и желе?
- Что правда, то правда, милый принц, - соглашается Бетсинда. - А еще,
ваше высочество, коли уж на то пошло, я пришила вашему высочеству пуговицы
на сорочке, - сообщает бесхитростная девушка.
Не спастись от Купидона
Даже тем, на ком корона.
Когда бедный Обалду, до смерти влюбленный в служанку, услышал это
признание и увидел, сколь недвусмысленные взгляды бросает она на Перекориля,
он зарыдал навзрыд, стал рвать на себе волосы и рвал их до тех пор, пока,
точно паклей, не усыпал ими всю комнату.
Бетсинда давно уже бросила грелку на пол, а когда увидела, что между
принцами вот-вот вспыхнет новая, еще более ожесточенная ссора, почла за
лучшее убежать из комнаты.
- Ну чего ты ревешь, губошлеп несчастный, и дерешь на себе патлы там, в
углу! Ты мне еще ответишь за то, что обидел Бетсинду. Да как ты смел стать
на колени перед пафлагонской принцессой и целовать ей руку!
- Никакая она не пафлагонская принцесса! - вопит Обалду. - Она будет
понтийской принцессой! Ни на ком другом я не женюсь!
- Ты жених моей кузины! - рычит Перекориль.
- Опостылела мне твоя кузина, - заявляет Обалду.
- Ты мне ответишь за эту обиду! - выкрикивает в бешенстве Перекориль.
- Я тебя укокошу!
- Я проткну тебя насквозь!
- Перережу тебе глотку!
- Вышибу тебе мозги!
- Оторву башку!
- Пришлю на заре секундантов!
- Пристрелю тебя пополудни!
- Мы еще встретимся! - кричит Перекориль и трясет кулаком перед носом
Обалду; схватив грелку, он облобызал ее, - ведь она побывала в руках
Бетсинды, - и кинулся вниз по лестнице. И что же предстало его глазам? На
нижней площадке стоял король и говорил Бетсинде разные нежности. Его
величество уверял, что услышал шум и почувствовал запах гари и вот вышел
посмотреть, что случилось.
- Верно, принцы курят табак, сэр, - говорит Бетсинда.
- О, прелестная служаночка, - заводит король ту же песню, - выкинь из
головы всех принцев! Обрати взор свой на почтенного самодержца, который
некогда был недурен собою.
- Ах, сэр, что скажет ее величество! - восклицает Бетсинда.
- Ее величество!.. - Король разражается смехом. - Да мы ее вздернем.
Или я не властитель Пафлагонии? Разве нет у меня веревок, топоров, палачей и
плах? Разве под стенами замка не бежит речка? Пли у нас недостанет мешков,
чтобы зашивать в них жен? Скажи мне только: "Я твоя", - в мешок зашью
супругу я, - тебя достойна роль сия!
Когда Перекориль услышал эти злодейские речи, он забыл о почтении к
королю, поднял грелку и приплюснул ею дядюшку к полу, как оладью; затем юный
принц со всех ног кинулся прочь, за ним с воплями побежала Бетсинда, и тут
выскочили из своих спален принцесса, королева и Спускунет. Представляете
себе, что с ними сталось, когда они увидели на полу самого Храбуса - мужа,
отца и повелителя!
повествующая о том, как Храбус не на шутку разгневался
Едва угли стали припекать, король очнулся и вскочил на ноги.
- Позвать ко мне капитана гвардии! - завопил он, топая в ярости своей
королевской ногой.
О, злосчастное зрелище! Нос его величества был совсем на сторону - так
угостил его Перекориль. От ярости король скрежетал зубами.
Храбус злобою кипит.
У графини хитрый вид!
- Капитан, - сказал он и вынул из кармана шлафрока приказ о казни, -
добрейший Атаккуй, схватите принца! Он сейчас в своей спальне на втором
этаже. Две минуты назад он кощунственной рукой стукнул по священному ночному
колпаку своего монарха и ударом грелки поверг меня на пол. Спешите же
казнить злодея, иначе вас не пожалею! - И он подобрал полы шлафрока и в
сопутствии жены и дочери удалился в свои покои.
Капитан Атаккуй был в отчаянии: он очень любил Перекориля.
- Бедный, бедный Перекориль! - сказал он, и слезы потекли по его
мужественному лицу и закапали на усы. - О мой благородный повелитель, ужели
эта рука должна повести тебя на плаху?!
Критик знай хулит нас всех:
Мышкам слезы - кошке смех.
- Что за вздор, Атаккуй! - произнес рядом женский голос. То была
Спускунет, которая, накинув пеньюар, тоже вышла на шум. - Король велел вам
повесить принца. Ну и вешайте на здоровье!
- Я что-то не пойму вас, - говорит ей Атаккуй: он не отличался большим
умом.
- Ах, простота! Он же не сказал, какого из двух, - поясняет Спускунет.
- И точно, не сказал, - отозвался капитан. - Так хватайте Обалду и
казните! Услышав это, Атаккуй заплясал от радости. - Долг солдата -
повиноваться! - сказал он. - А голова принца Обалду меня вполне устраивает;
и, когда настало утро, он первым делом пошел арестовывать принца. Он
постучал к нему в дверь.
- Кто там? - спрашивает Обалду. - А, капитан Атаккуй! Пожалуйста,
входите, милейший. Рад вас видеть. Я вас ждал.
- Неужели? - удивляется капитан. - В этом деле меня будет представлять
мой лорд-камергер Фокус-Покус, - сообщает ему принц.
- Прошу прощения, ваше высочество, только уж тут вас никто не заменит,
поэтому незачем зря будить барона.
Казалось, и тут принц Обалду ни капельки не встревожился.
- Вы, разумеется, явились по делу принца Перекориля, капитан, -
замечает он.
- Так точно, - ответствует Атаккуй, - по делу нашего принца.
- И что же выбрали - пистолеты или шпаги, капитан? - осведомляется
Обалду. - Я прекрасно владею и тем и другим и достойно встречу Перекориля,
или я не наследник Понтии Обалду!
- Вы заблуждаетесь, ваше высочество, - говорит капитан. - У нас для
этого пользуются топором.
- Ах, вот как? То-то будет жаркая схватка! - восклицает принц. -
Позвать сюда нашего лорд-камергера: он будет моим секундантом; и я льщу себя
надеждой, что не пройдет и десяти минут, как голова юного Перекориля
расстанется с его дерзким телом. Я жажду его крови! Крови!.. - вскричал он,
уподобившись дикарю-людоеду.
Бедный гость наш, сколько бед!
И ловка же Спускунет!
- Прошу прощения, сэр, по согласно этому приказу я должен арестовать
вас и передать... э... э... в руки палача.
- Ты что, рехнулся, приятель?! Остановитесь, говорю вам!.. А! О!.. -
только и успел выкрикнуть несчастный принц, ибо гвардейцы Атаккуя схватили
его, завязали ему рот носовым платком и потащили на место казни.
Как раз в это время король беседовал с Разворолем и, увидев, что стража
кого-то ведет, захватил понюшку табака и сказал:
- С Перекорилем покончено. Идемте завтракать. Капитан гвардии передал
пленника шерифу вместе со смертным приговором, гласившим:
"Препровожденного - обезглавить.
Храбус XXIV".
- Это ошибка! - вопит Обалду, который, очевидно, все никак не поймет,
что с ним происходит.
- Да чего уж там, - говорит шериф. - Эй, Джек Кетч, берись-ка за дело!
И бедного Обалду поволокли на эшафот, где у плахи стоял палач с
огромным топором в руках - он был всегда наготове.
А теперь нам пора возвратиться к Перекорилю и Бетсинде.
как Спускунет разлучила Бетсинду и Перекориля
Спускунет, которая была свидетельницей королевских злоключений и знала,
что принцу грозит беда, поднялась ни свет ни заря и стала думать о спасении
своего милого суженого, как эта глупая старуха теперь называла его. Она
нашла Перекориля в саду; он бродил по дорожкам, сочиняя стихи в честь
Бетсинды (правда, дальше "пень" и "весь день" дело не шло), и совсем позабыл
про вчерашнее - знал только, что краше Бетсинды никого нет на свете.
- Ну, милый Перекориль, - говорит Спускунет. - Ну, милая Спусси, -
говорит принц, только сегодня уже в шутку.
- Я все ломаю себе голову, дорогой, как тебе выпутаться из беды.
Придется тебе на время бежать в чужие края.
- Про какую беду, про какое бегство вы толкуете? Никуда я не поеду без
своей ненаглядной, ваше сиятельство, - возражает Перекориль.
- Она отправится с тобой, милый принц, - говорит Спускунет еще
вкрадчивей. - Но сперва мы должны взять драгоценности наших августейших
родителей и нынешних короля с королевой. Вот тебе ключ, дружочек; это все по
праву твое, понимаешь, ведь ты законный монарх Пафлагонии, а твоя будущая
жена - ее законная владычица.
Собралася Спусси замуж,
"Принца, - молвит, - не отдам уж!"
- Быть ли ей королевой? - сомневается юноша.
- Быть! Забрав драгоценности, иди в спальню Развороля; там у него под
кроватью ты найдешь мешки, а в них - деньги: двести семнадцать миллионов
девятьсот восемьдесят семь тысяч четыреста тридцать девять фунтов тринадцать
шиллингов и шесть с половиной пенсов, и все это - твое, он украл эти деньги
у твоего венценосного родителя в час его смерти. И тогда мы сбежим.
- Кто это "мы"? - переспрашивает Перекориль.
- Ты и твоя нареченная - твоя возлюбленная Спусси! - сообщает графиня,
бросая на него томный взгляд.
- Как, ты - моя невеста?! - изумляется Перекориль. - Да ведь ты -
старая карга!
- Ах, негодяй! - визжит графиня. - Ведь ты же дал письменное
обязательство жениться на мне!
- Прочь от меня, старая гусыня! Я люблю Бетсинду и никого больше! - И
он кинулся от нее со всех ног - такой страх его обуял.
- Ха-ха-ха! - знай заливается графиня. - Обещанного не воротишь, - на
то в Пафлагонии и законы! А что до этой супостатки, бесовки, гарпии, ведьмы,
гордячки, ехидны, змеи подколодной Бетсинды, так принц-милатешка не скоро ее
сыщет. Он все глаза проглядит, прежде чем найдет ее, будь я не я. Ведь ему
невдомек, что его Бетсинда...
Так что же Бетсинда?.. А вот послушайте. Бедняжка встала в то зимнее
утро в пять часов, чтобы подать чай своей привередливой госпоже, однако та
на сей раз встретила ее не улыбкой, а бранью. С полдюжины оплеух отвесила
Спускунет служанке, пока одевалась; но бедная малютка так привыкла к
подобному обращению, что ничего худого не заподозрила.
- А теперь, когда государыня дважды позвонит в колокольчик, ступай
Если б нас короны ждали,
Нас бы с музыкой встречали.
Как бы там ни было, а похвала всегда приятна даме, даже из уст самого
что ни на есть уродливого мужчины или мальчика, и Спускунет приказала пажу
подхватить ее шлейф и двинулась дальше в отличном расположении духа. Стража
приветствовала ее с особым рвением. А когда она проходила через караульную,
капитан Атаккуй сказал ей:
- Вы сегодня ангельски хороши, дражайшая сударыня!
Так, не скупясь на кивки и улыбки, Спускунет вошла в тронную залу и
заняла место позади своих августейших господ, ожидавших наследного принца
Понтии. У ног родителей сидела принцесса Анжелика, а за троном его
величества стоял глядевший зверем Перекориль.
Но вот появился наследный принц Понтии в сопутствии своего
лорд-камергера, барона Фокус-Покус; за ними следовал паж-арапчонок, он нес
на подушке невиданной красоты венец. Принц был в дорожном платье, и волосы
его были несколько неприбраны.
- Я проделал с утра триста миль, - объявил он, - так мне не терпелось
узреть ее... то бишь монаршую семью и двор Пафлагонии. Я не хотел терять ни
минуты и сразу явился пред ваши светлые очи.
Стоявший за троном Перекориль разразился презрительным смехом, но
августейшие особы были так взволнованы происходящим, что не заметили этой
выходки.
- Вы милы нам в любом платье, ваше высочество, - отвечал монарх. -
Развороль, стул его высочеству!
- У вас в любом платье царственный вид, ваше высочество, - с любезной
улыбкой вставила Анжелика.
Гостя принц наш осмеял:
Он кузину ревновал.
- Вы не видели других моих платьев! - отозвался принц. - Я бы их надел,
да этот олух форейтор забыл их захватить. Это кто там смеется? А смеялся
Перекориль.
- Я, - отвечал он. - Вы же только что сказали, будто не хотели терять
времени на переодевание - так вы спешили увидеть принцессу. А теперь
оказывается, вы пришли в этом платье просто потому, что при вас нет Другого.
- Да кто вы такой? - спросил принц Обалду вне себя от гнева.
- Мой отец был повелителем этой страны, а я принц и его единственный
наследник! - надменно отвечал Перекориль.
- Хм! - пробурчали король и первый министр, явно встревоженные.
Впрочем, его величество овладел собой и произнес:
- Любезный принц Обалду, я забыл представить вашему высочеству своего
любезного племянника, его высочество принца Перекориля! Будьте знакомы!
Обнимите друг друга! Подай его высочеству руку, Перекориль!
Племянник исполнил его приказание и так стиснул руку бедному Обалду,
что у того на глазах выступили слезы.
Тем временем Развороль принес для высокого гостя кресло и водрузил его
на возвышении, где разместились король, королева и принц. Но кресло
поставили у самого края, и едва Обалду сел в него, как опрокинулся вместе с
ним и кубарем покатился по полу, оглашая зал бычьим ревом. Но еще громче
звенел голос Перекориля: он хохотал во все горло; когда же Обалду встал на
ноги, смеялся уже весь двор; и хотя при его появлении никто не заметил в нем
ничего смешного, сейчас, когда он поднялся с пола, он казался таким глупым и
некрасивым, что люди не в силах были удержаться от смеха. В комнату, как все
помнили, он вошел с розой в руке, а падая, обронил ее.
- Где моя роза?! Роза! - вопил Обалду.
Камергер кинулся поднимать цветок и подал его принцу, который засунул
его за вырез жилета. Тут всех охватило сомнение: чему они, собственно,
смеялись? Ничего-то в нем нет смешного! Чуточку толстоват, приземист, рыж, а
в общем, для принца не так уж плох.
И вот все уселись и повели беседу: августейшие особы друг с другом,
приезжие сановники - с местными; Перекориль же за троном увлеченно болтал со
Спускунет. Он так нежно на нее поглядывал, что сердце ее затрепетало.
- Ах, милый принц, - сказала она, - как могли вы столь дерзко
разговаривать в присутствии их величеств! Право, я едва не упала в обморок!
- Я бы поймал вас в объятья, - заявил Перекориль, бросая на нее
восхищенный взгляд.
- Отчего вы так жестоки с нашим гостем, милый принц? - спросила
Спускунет.
- Я его ненавижу, - отвечал Перекориль.
- Вы ревнуете, вы ведь все еще любите бедную Анжелику! - воскликнула
Спускунет, поднося к глазам носовой платок.
- Любил, но больше не люблю! - вскричал принц. - Я ее презираю! Будь
она наследницей двадцати тысяч тронов, я бы все равно презирал ее и смеялся
над ней. Но к чему говорить о тронах! Я своего лишился. Я слишком слаб,
чтобы воевать за него, я одинок, у меня нет друзей.
- Ах, не говорите этого, ваше высочество! - сказала Спускунет.
- К тому же, - продолжал он, - мне так хорошо здесь за троном, что я не
променял бы своего места ни на какой трон на свете!
- О чем это вы там болтаете? - осведомилась королева, женщина не злая,
хотя и не слишком обремененная мудростью. - Пора одеваться к обеду.
Перекориль, проводи принца Обалду в отведенную ему комнату. Если ваш
гардероб еще не прибыл, ваше высочество, мы будем счастливы видеть вас и в
этом платье.
Все сидели за столом
И поссорились потом.
Но когда принц Обалду поднялся к себе в спальню, его багаж был там и
уже распакован; а затем явился парикмахер и, к полному его удовольствию,
подстриг его и завил; когда же колокольчик пригласил всех к столу,
августейшим хозяевам пришлось дожидаться гостя всего лишь каких-нибудь
полчаса, и тем временем король, не любивший никого ждать, стал мрачнее тучи.
Что же касается Перекориля, то он пока что не отходил от графини
Спускунет, стоял рядом с ней в оконной нише и говорил ей разные комплименты.
Наконец дворецкий возвестил появление наследника Понтии, и все высокое
общество направилось в обеденную залу. То было весьма избранное общество
только король с королевой, принцесса (ее вел к столу Обалду), два принца,
графиня Спускунет, первый министр Развороль и камергер его высочества
Фокус-Покус, Разумеется, обед им подали такой - прямо пальчики оближешь!
Пусть мои милые маленькие читатели вспомнят каждый свое любимое кушанье и
представят себе его на королевском столе {Здесь можно затеять веселую игру,
ко время которой каждый из детей назовет свое любимое кушанье.}.
Принцесса весь обед без умолку болтала с понтийским принцем, а тот ел
без меры и удержу и лишь однажды оторвался от тарелки, когда Перекориль,
разрезавший гуся, пустил ему в лицо густую струю начинки с луковым соусом.
Виновник только рассмеялся при виде того, как Обалду вытирает лицо и манишку
надушенным носовым платком. Он и не подумал перед ним извиниться. Когда
гость взглядывал на него, он отворачивался. А когда тот сказал: "Позвольте
мне выпить с вами, принц!" - Перекориль не удостоил его ответом. Его слух и
зрение приковала к себе графиня Спускунет, которая, разумеется, была
польщена вниманием Перекориля, - вот ведь тщеславная старуха! Когда принц не
говорил ей комплиментов, он издевался над Обалду, да так громко, что
Спускунет всякий раз ударяла его веером и говорила:
- Ах вы, насмешник! Ведь он услышит!
- Ну и пусть, - отвечал Перекориль еще громче.
По счастью, король с королевой ничего не слыхали, ибо королева была
туга на ухо, а супруг ее с такой жадностью накидывался на каждое кушанье и
при этом так чавкал, что уже ничего другого не слышал. Откушав, их
величества отправились подремать в кресле.
Тут-то Перекориль и начал шутить шутки над принцем Обалду: он потчевал
его портвейном, хересом, мадерой, шампанским, марсалой, вишневкой и пивом, и
все это Обалду пил стаканами. Однако, угощая гостя, Перекориль вынужден был
и сам прикладываться к бутылке и, как ни грустно признаться, хватил лишнего,
так что, когда молодые люди вернулись к дамам, они вели себя шумно и
неучтиво и мололи всякий вздор; сейчас вы узнаете, мои милые, как дорого им
стоила их опрометчивость!
Обалду вошел в комнату, уселся у фортепьяно, на котором аккомпанировала
себе Анжелика, и стал фальшиво подпевать ей; он опрокинул кофе, принесенный
лакеем, не к месту смеялся, говорил глупости и, наконец, уснул и
оглушительно захрапел. Ну что за свинья! Однако и теперь, когда он валялся
на розовом атласном диване, он по-прежнему казался Анжелике
восхитительнейшим из смертных. Разумеется, это волшебная роза принца Обалду
поразила Анжелику слепотой; впрочем, Анжелика не первая на свете приняла
дурня за божество!
Перекориль, конечно, сел рядом со Спускунет, чье морщинистое лицо
пленяло его все сильней и сильней. Он осыпал ее самыми неистовыми
комплиментами. Подобный ангел еще не ступал по земле!.. Что? Старше его?..
А, пустяки!.. Он бы охотно на ней женился... Да-да, на ней и ни на ком
другом...
То привычка, брат, плохая:
Ставить подпись, не читая.
Выйти за наследного принца! То-то ведь удача! И хитрая бестия тут же
достала лист бумаги и написала на нем:
"Сим подтверждаю, что я, Перекориль, единственный сын короля Пафлагонии
Сейвио, обязуюсь взять в жены прелестную и добродетельную Барбару Гризельду,
графиню Спускунет, вдову усопшего Дженкинса Спускунета, эсквайра".
- Что вы там пишете, прелестная Спусси? - осведомился Перекориль; он
сидел развалясь на софе возле письменного стола.
- Всего лишь приказ вам на подпись, милый принц, о выдаче одеял и угля
для бедняков - на дворе-то мороз! Видите, их величества уже спят, но вашего
милостивого распоряжения будет достаточно.
И вот Перекориль, который, как прекрасно знала Спускунет, был добрейшей
души человек, мигом подписал эту бумагу; а когда она попала в карман к
графине, вы и представить себе не в силах, до чего та возгордилась. Она
сейчас не уступила бы дорогу даже королеве, - ведь она будет женой самого
что ни на есть законного властителя Пафлагонии! Она теперь не станет
разговаривать с Разворолем, - экая скотина, отнял корону у ее милого жениха!
А когда подали свечи и графиня Спускунет помогла раздеться королеве и
принцессе, она удалилась к себе, взяла лист бумаги и, в предвкушении того
дня, когда станет королевой, принялась выводить: "Гризельда Пафлагонская",
"Барбара Regina", "Гризельда Барбара Паф. Reg." и бог ее знает какие еще
подписи.
в которой Бетсинда подает грелку
А Бетсинда наша где?
Чует сердце: быть беде!
Когда маленькая Бетсинда вошла к Спускунет, чтобы закрутить ей волосы в
папильотки, та была в столь добром расположении духа, что, как ни странно,
принялась ее хвалить.
- Ты мило причесала меня нынче, Бетсинда, - сказала она. - Я, помнится,
обещала тебе что-нибудь подарить. Вот тебе пять ши... нет, вот тебе
хорошенькое колечко, я его нашла... я его когда-то носила. - И она отдала
Бетсинде найденное ею во дворе кольцо. Девушке оно пришлось как раз впору.
- Ну в точности то, что носила принцесса, - сказала она.
- Какой вздор! - ответила графиня. - Оно у меня сто лет. Подоткни-ка
мне получше одеяло. А теперь, поскольку ночь очень холодная (за окном и
впрямь валил снег), можешь пойти к милому Перекорилю и, как положено доброй
служанке, согреть грелкой его постель. Потом можешь распороть мое зеленое
шелковое платье, подновить к утру мой чепец, заштопать дыру на моем шелковом
чулке и тогда уже идти спать, Бетсинда. Да смотри не забудь подать мне в
пять утра чашку чая!
- Пожалуй, сударыня, надо бы согреть грелкой постели обоих принцев, -
заметила Бетсинда. Но в ответ она только услышала:
- Хр-р... пуф-пуф! Рр-р... брр... паф! - Спускунет спала мертвым сном.
Надо вам сказать, что опочивальня ее сиятельства находилась рядом с
королевской, а по соседству от родителей спала принцесса. И вот душечка
Бетсинда пошла за углем на кухню и набила им королевскую грелку.
Она и всегда-то была доброй, веселой, обходительной и пригожей,
девицей, а в тот вечер была в ней, должно быть, особая прелесть, ибо все
женщины в людской принялись всячески бранить ее и шпынять. Ключница назвала
ее спесивой нахалкой; старшая служанка спросила, как ей не стыдно ходить в
бантах да локонах - срам, и только! А кухарка (во дворце держали и повара и
кухарку) сказала своей помощнице, что никак она в толк не возьмет - ну чего
в ней особого, в этой кукле! Зато мужчины, все до одного - кучер, лакей
Джон, паж Побегуль и Мусью, камердинер понтийского принца, - как увидели ее,
так вскочили с места и закричали:
- Лопни мои глаза! | Что за
- О, господи! | красотка
- О, небеса! | эта
- О, ciel! {О, небо! (франц.).} | Бетсинда!
- Руки прочь! Ваши дерзости неуместны, сброд вы этакий! - восклицает
Бетсинда и уходит прочь со своей грелкой.
Поднимаясь по лестнице, она слышала, как принцы гоняют шары в
бильярдной, и сперва согрела постель Перекориля, а потом направилась в
спальню гостя.
Едва она покончила со своим делом, как в комнату вошел Обалду и при
виде ее завопил:
- О! А! У! Ах, какая красо-о-у-тка! Ангел! Розанчик! Бутончик! Ну
позволь мне быть твоим обал... душечкой!.. Убежим, убежим в пустыню! В жизни
я не видел газели, чьи темно-синие очи так радовали бы мой взор. О богиня
красоты, не отринь мое чистое сердце! Оно преданней того, что бьется в груди
солдата! Будь моей подругой, повелительницей Понтии! Мой король-отец
согласится на наш брак. А что до этой рыжеволосой Анжелики, так мне на нее
теперь наплевать!
Если час лихой придет,
Жарче угля ревность жжет.
- Отойдите, ваше высочество, и, прошу вас, ложитесь спать! - говорила
Бетсинда, не выпуская из рук грелки.
Но Обалду не унимался.
- Нет, никогда! - кричал он. - До той поры, пока не стану мужем
прелестной скромницы, что во дворце здесь служит! Глаза твои сражают наповал
- понтийский принц к ногам твоим упал.
И он продолжал в том же духе и был так нелеп и смешон, что Бетсинда,
большая шутница, не удержалась и ткнула его грелкой, отчего он, разумеется,
завопил уже совсем другим голосом: " О-о-о!!!"
Он поднял такой шум, что его услыхал Перекориль и выскочил из соседней
комнаты узнать, в чем дело. Едва он увидел, что происходит, как в гневе
кинулся на Обалду и с такой силой подбросил его ногой, что тот подлетел к
потолку; он проделывал это до тех пор, пока у гостя не растрепались все
кудри.
Бедняжка Бетсинда не знала, плакать ей или смеяться. Гостю, наверно,
приходилось туго, и все же на него нельзя было смотреть без смеха. Когда
Перекориль перестал его подбрасывать и он отошел в угол, потирая бока, что,
по-вашему, сделал его противник? Упал на колени перед служанкой, схватил ее
за руку и стал просить ее не отвергать его чувств и немедля выйти за него
замуж. Представляете, каково было Бетсинде, которая боготворила Перекориля с
тех самых пор, как впервые малюткой увидала его в дворцовом саду!
- О божественная Бетсинда! - говорит принц. - Как мог я пятнадцать лет
жить с тобой бок о бок и не замечать твоей красоты! Ну какая женщина в
Европе, в Азии, в Африке, в Америке и даже в Австралии, если б она была уже
открыта, посмеет с тобой сравниться? Анжелика? Фи! Спускунет? Фу! Королева?
Ха-ха! Ты моя королева, моя Анжелика, ведь ты и есть настоящий ангел.
- Что вы, принц, я всего лишь бедная служанка, - отвечает девушка, но
лицо ее сияет от счастья.
- Разве не ты ходила за мной, когда я был болен и лежал всеми
покинутый? - продолжает Перекориль. - Разве не эта нежная ручка оправляла
мои подушки, приносила мне жареного цыпленка и желе?
- Что правда, то правда, милый принц, - соглашается Бетсинда. - А еще,
ваше высочество, коли уж на то пошло, я пришила вашему высочеству пуговицы
на сорочке, - сообщает бесхитростная девушка.
Не спастись от Купидона
Даже тем, на ком корона.
Когда бедный Обалду, до смерти влюбленный в служанку, услышал это
признание и увидел, сколь недвусмысленные взгляды бросает она на Перекориля,
он зарыдал навзрыд, стал рвать на себе волосы и рвал их до тех пор, пока,
точно паклей, не усыпал ими всю комнату.
Бетсинда давно уже бросила грелку на пол, а когда увидела, что между
принцами вот-вот вспыхнет новая, еще более ожесточенная ссора, почла за
лучшее убежать из комнаты.
- Ну чего ты ревешь, губошлеп несчастный, и дерешь на себе патлы там, в
углу! Ты мне еще ответишь за то, что обидел Бетсинду. Да как ты смел стать
на колени перед пафлагонской принцессой и целовать ей руку!
- Никакая она не пафлагонская принцесса! - вопит Обалду. - Она будет
понтийской принцессой! Ни на ком другом я не женюсь!
- Ты жених моей кузины! - рычит Перекориль.
- Опостылела мне твоя кузина, - заявляет Обалду.
- Ты мне ответишь за эту обиду! - выкрикивает в бешенстве Перекориль.
- Я тебя укокошу!
- Я проткну тебя насквозь!
- Перережу тебе глотку!
- Вышибу тебе мозги!
- Оторву башку!
- Пришлю на заре секундантов!
- Пристрелю тебя пополудни!
- Мы еще встретимся! - кричит Перекориль и трясет кулаком перед носом
Обалду; схватив грелку, он облобызал ее, - ведь она побывала в руках
Бетсинды, - и кинулся вниз по лестнице. И что же предстало его глазам? На
нижней площадке стоял король и говорил Бетсинде разные нежности. Его
величество уверял, что услышал шум и почувствовал запах гари и вот вышел
посмотреть, что случилось.
- Верно, принцы курят табак, сэр, - говорит Бетсинда.
- О, прелестная служаночка, - заводит король ту же песню, - выкинь из
головы всех принцев! Обрати взор свой на почтенного самодержца, который
некогда был недурен собою.
- Ах, сэр, что скажет ее величество! - восклицает Бетсинда.
- Ее величество!.. - Король разражается смехом. - Да мы ее вздернем.
Или я не властитель Пафлагонии? Разве нет у меня веревок, топоров, палачей и
плах? Разве под стенами замка не бежит речка? Пли у нас недостанет мешков,
чтобы зашивать в них жен? Скажи мне только: "Я твоя", - в мешок зашью
супругу я, - тебя достойна роль сия!
Когда Перекориль услышал эти злодейские речи, он забыл о почтении к
королю, поднял грелку и приплюснул ею дядюшку к полу, как оладью; затем юный
принц со всех ног кинулся прочь, за ним с воплями побежала Бетсинда, и тут
выскочили из своих спален принцесса, королева и Спускунет. Представляете
себе, что с ними сталось, когда они увидели на полу самого Храбуса - мужа,
отца и повелителя!
повествующая о том, как Храбус не на шутку разгневался
Едва угли стали припекать, король очнулся и вскочил на ноги.
- Позвать ко мне капитана гвардии! - завопил он, топая в ярости своей
королевской ногой.
О, злосчастное зрелище! Нос его величества был совсем на сторону - так
угостил его Перекориль. От ярости король скрежетал зубами.
Храбус злобою кипит.
У графини хитрый вид!
- Капитан, - сказал он и вынул из кармана шлафрока приказ о казни, -
добрейший Атаккуй, схватите принца! Он сейчас в своей спальне на втором
этаже. Две минуты назад он кощунственной рукой стукнул по священному ночному
колпаку своего монарха и ударом грелки поверг меня на пол. Спешите же
казнить злодея, иначе вас не пожалею! - И он подобрал полы шлафрока и в
сопутствии жены и дочери удалился в свои покои.
Капитан Атаккуй был в отчаянии: он очень любил Перекориля.
- Бедный, бедный Перекориль! - сказал он, и слезы потекли по его
мужественному лицу и закапали на усы. - О мой благородный повелитель, ужели
эта рука должна повести тебя на плаху?!
Критик знай хулит нас всех:
Мышкам слезы - кошке смех.
- Что за вздор, Атаккуй! - произнес рядом женский голос. То была
Спускунет, которая, накинув пеньюар, тоже вышла на шум. - Король велел вам
повесить принца. Ну и вешайте на здоровье!
- Я что-то не пойму вас, - говорит ей Атаккуй: он не отличался большим
умом.
- Ах, простота! Он же не сказал, какого из двух, - поясняет Спускунет.
- И точно, не сказал, - отозвался капитан. - Так хватайте Обалду и
казните! Услышав это, Атаккуй заплясал от радости. - Долг солдата -
повиноваться! - сказал он. - А голова принца Обалду меня вполне устраивает;
и, когда настало утро, он первым делом пошел арестовывать принца. Он
постучал к нему в дверь.
- Кто там? - спрашивает Обалду. - А, капитан Атаккуй! Пожалуйста,
входите, милейший. Рад вас видеть. Я вас ждал.
- Неужели? - удивляется капитан. - В этом деле меня будет представлять
мой лорд-камергер Фокус-Покус, - сообщает ему принц.
- Прошу прощения, ваше высочество, только уж тут вас никто не заменит,
поэтому незачем зря будить барона.
Казалось, и тут принц Обалду ни капельки не встревожился.
- Вы, разумеется, явились по делу принца Перекориля, капитан, -
замечает он.
- Так точно, - ответствует Атаккуй, - по делу нашего принца.
- И что же выбрали - пистолеты или шпаги, капитан? - осведомляется
Обалду. - Я прекрасно владею и тем и другим и достойно встречу Перекориля,
или я не наследник Понтии Обалду!
- Вы заблуждаетесь, ваше высочество, - говорит капитан. - У нас для
этого пользуются топором.
- Ах, вот как? То-то будет жаркая схватка! - восклицает принц. -
Позвать сюда нашего лорд-камергера: он будет моим секундантом; и я льщу себя
надеждой, что не пройдет и десяти минут, как голова юного Перекориля
расстанется с его дерзким телом. Я жажду его крови! Крови!.. - вскричал он,
уподобившись дикарю-людоеду.
Бедный гость наш, сколько бед!
И ловка же Спускунет!
- Прошу прощения, сэр, по согласно этому приказу я должен арестовать
вас и передать... э... э... в руки палача.
- Ты что, рехнулся, приятель?! Остановитесь, говорю вам!.. А! О!.. -
только и успел выкрикнуть несчастный принц, ибо гвардейцы Атаккуя схватили
его, завязали ему рот носовым платком и потащили на место казни.
Как раз в это время король беседовал с Разворолем и, увидев, что стража
кого-то ведет, захватил понюшку табака и сказал:
- С Перекорилем покончено. Идемте завтракать. Капитан гвардии передал
пленника шерифу вместе со смертным приговором, гласившим:
"Препровожденного - обезглавить.
Храбус XXIV".
- Это ошибка! - вопит Обалду, который, очевидно, все никак не поймет,
что с ним происходит.
- Да чего уж там, - говорит шериф. - Эй, Джек Кетч, берись-ка за дело!
И бедного Обалду поволокли на эшафот, где у плахи стоял палач с
огромным топором в руках - он был всегда наготове.
А теперь нам пора возвратиться к Перекорилю и Бетсинде.
как Спускунет разлучила Бетсинду и Перекориля
Спускунет, которая была свидетельницей королевских злоключений и знала,
что принцу грозит беда, поднялась ни свет ни заря и стала думать о спасении
своего милого суженого, как эта глупая старуха теперь называла его. Она
нашла Перекориля в саду; он бродил по дорожкам, сочиняя стихи в честь
Бетсинды (правда, дальше "пень" и "весь день" дело не шло), и совсем позабыл
про вчерашнее - знал только, что краше Бетсинды никого нет на свете.
- Ну, милый Перекориль, - говорит Спускунет. - Ну, милая Спусси, -
говорит принц, только сегодня уже в шутку.
- Я все ломаю себе голову, дорогой, как тебе выпутаться из беды.
Придется тебе на время бежать в чужие края.
- Про какую беду, про какое бегство вы толкуете? Никуда я не поеду без
своей ненаглядной, ваше сиятельство, - возражает Перекориль.
- Она отправится с тобой, милый принц, - говорит Спускунет еще
вкрадчивей. - Но сперва мы должны взять драгоценности наших августейших
родителей и нынешних короля с королевой. Вот тебе ключ, дружочек; это все по
праву твое, понимаешь, ведь ты законный монарх Пафлагонии, а твоя будущая
жена - ее законная владычица.
Собралася Спусси замуж,
"Принца, - молвит, - не отдам уж!"
- Быть ли ей королевой? - сомневается юноша.
- Быть! Забрав драгоценности, иди в спальню Развороля; там у него под
кроватью ты найдешь мешки, а в них - деньги: двести семнадцать миллионов
девятьсот восемьдесят семь тысяч четыреста тридцать девять фунтов тринадцать
шиллингов и шесть с половиной пенсов, и все это - твое, он украл эти деньги
у твоего венценосного родителя в час его смерти. И тогда мы сбежим.
- Кто это "мы"? - переспрашивает Перекориль.
- Ты и твоя нареченная - твоя возлюбленная Спусси! - сообщает графиня,
бросая на него томный взгляд.
- Как, ты - моя невеста?! - изумляется Перекориль. - Да ведь ты -
старая карга!
- Ах, негодяй! - визжит графиня. - Ведь ты же дал письменное
обязательство жениться на мне!
- Прочь от меня, старая гусыня! Я люблю Бетсинду и никого больше! - И
он кинулся от нее со всех ног - такой страх его обуял.
- Ха-ха-ха! - знай заливается графиня. - Обещанного не воротишь, - на
то в Пафлагонии и законы! А что до этой супостатки, бесовки, гарпии, ведьмы,
гордячки, ехидны, змеи подколодной Бетсинды, так принц-милатешка не скоро ее
сыщет. Он все глаза проглядит, прежде чем найдет ее, будь я не я. Ведь ему
невдомек, что его Бетсинда...
Так что же Бетсинда?.. А вот послушайте. Бедняжка встала в то зимнее
утро в пять часов, чтобы подать чай своей привередливой госпоже, однако та
на сей раз встретила ее не улыбкой, а бранью. С полдюжины оплеух отвесила
Спускунет служанке, пока одевалась; но бедная малютка так привыкла к
подобному обращению, что ничего худого не заподозрила.
- А теперь, когда государыня дважды позвонит в колокольчик, ступай