Мэй Сандра. Флирт на грани фола

   Без десяти одиннадцать. Это уже никуда не годится. «Немного запоздаю» и «запоздаю на час» – разница почти час. Каламбур, надо же…
   Миссис Призл усилием воли перестала хмуриться и постаралась улыбнуться посетительнице как можно приветливее, раз уж пришлось замещать секретаршу мистера Бэгшо…
   – Добрый день, мисс. Могу я вам чем-то помочь?
   – Думаю, да, миссис Призл. Например, уступить мне место.
   – Простите, я…
   – МОЕ место, я имею в виду. И спасибо, что подменили.
   Миссис Призл начала медленно приподниматься, но мозг, видимо, отказывался руководить сразу всеми частями тела. Мозг усиленно работал, пытаясь осознать, прочувствовать и поверить в невероятную картину, развернувшуюся перед ним, мозгом, в данный момент. И перед миссис Призл, понятное дело, тоже.
   Незнакомка была хороша. Очень хороша. Удивительно хороша. О, она вовсе не была красива дистиллированной красой худощавых див из отдела по связям с общественностью, но именно это и привлекало внимание.
   Прежде всего, даже взгляд миссис Призл, прирожденной и убежденной моногамной гетеросексуалки, то и дело упирался в вырез изящно пошитого темно-серого приталенного пиджака в мелкую, едва заметную полоску. Вероятно потому, что под пиджаком совершенно явно ничего больше не было… кроме, разве что, черного кружевного топа, да самого главного – округлой соблазнительной груди. То есть, миссис Призл эта грудь не соблазняла, но одновременно, объективности ради, миссис Призл должна была отметить, что грудь очень неплоха. И топ с пиджаком – при всей своей тайной порочности – прикрывают ее вполне целомудренно.
   Пиджак был еще и укороченным, далее шла юбка, столь же идеального покроя, прямая, на ладонь не достающая до колена. И именно эта классическая длина юбки в деловом стиле в полной мере помогала оценить форму и длину ног незнакомки – стройных, сильных, с тонкими щиколотками и высоким подъемом, выгодно подчеркнутым черными лакированными «лодочками» на узком каблуке, инкрустированном малюсенькими стразами. Стилет, машинально подумала миссис Призл. Стилет в сердце мистеру Бэгшо, если это действительно…
   – Мо… ни… ка… это… вы…?!
   – Поверьте, это лучший комплимент, миссис Призл. Ни одному мужчине не угнаться… Впрочем, они и не думают гнаться? Они ведь всегда уверены в своей правоте? Да, и еще раз – спасибо вам! Ваши советы оказались воистину бесценны.
   Миссис Призл на негнущихся ногах вышла из-за стола, и Моника – Моника Слай! – грациозно скользнула на свое место, причем миссис Призл совершенно машинально отметила, что у юбки имеется довольно смелый разрез сзади, а сверху из-под него опять черные, вроде бы, кружева… померещилось, наверное!
   Из ступора достойная надзирательница за рабочими кадрами вышла только у дверей приемной и здесь повернулась, чтобы окинуть взглядом всю, так сказать, панораму.
   Несомненно, несомненно – это Моника Слай. И она не делала пластическую операцию, не наносила на лицо метровый слой штукатурки, не красила волосы в «скандинавский блонд» и не завивала их мелким бесом. Она ВООБЩЕ практически не накрашена, как и всегда. Но почему-то сегодня видно, что у нее коралловые, нежные, четко очерченные губки, высокие скулы, украшенные едва заметной россыпью золотистых веснушек, крошечная родинка на левой щеке, изящной формы брови и густейшие ресницы, а глаза – глаза у нее абсолютно шоколадные, как будто любимый миссис Призл горький черный «Дрост» растопили на огне…
   Прическа – что ж, большинство ровесниц миссис Призл сказали бы, что это не прическа, а полное ее отсутствие, но миссис Призл в душе была Женщиной с Большой Буквы, а кроме того, и сама раз в полгода позволяла себе укладочку у Жози Сантуццо, и потому с первого взгляда могла распознать руку мастера во всех этих локонах, прядях, завитках, небрежно растрепанных таким образом, словно их обладательница только что сошла с борта быстроходного парусника… или вскочила с постели.
   Миссис Призл сделала то единственное, что могла в данной ситуации. Она молча подняла кверху большой палец, потом повернулась и вышла из приемной. Ей срочно требовалось выпить кофе, выкурить тоненькую сигариллу со вкусом шоколада (личный лимит – пять штук в месяц) и КОМУ-НИБУДЬ РАССКАЗАТЬ ОБ УВИДЕННОМ!
   В десять минут двенадцатого Хью Бэгшо в последний раз посоветовался со своим отражением в зеркале и пришел к выводу, что все лимиты человеческого и ангельского терпения в нем исчерпаны. Видит Бог, он ждал гораздо дольше, чем любой руководитель на его месте! Что там – любой руководитель! «Бэгшо Индепендент» вообще знала за свою историю всего трех руководителей. Старый Змей, основатель корпорации, не узнал бы Терпение, даже если бы оно выскочило из кустов и стукнуло бы его по голове. Провинившиеся сотрудники вылетали со своего места без выходного пособия, зато с сердечным приступом, а на профсоюзы дед всегда плевал с высокой колокольни. Кроме того, ни один профсоюз, даже в полном составе, не мог тягаться с богатым словарным запасом Змея.
   Мэтьюс Карлайл не повышал голос никогда. И это было еще противнее. То есть вы могли разговаривать с боссом, зная о своем проступке или нарушении трудовой дисциплины, и уже увериться в том, что гроза миновала, но у самых дверей вас, легкого и окрыленного, нагонял тихий, ровный и вежливый голос Зануды Карлайла: «Да, заявление можете принести после того, как получите окончательный расчет в бухгалтерии». Хью об этом знал из первых, так сказать, рук. Мэтью Карлайл два раза предупреждал его о служебном несоответствии – если бы не Белинда Карр, на третий раз от увольнения Хью не спасло бы даже Второе пришествие.
   Сам Хью терпеть не мог увольнять людей. То есть, в бытность свою «первый раз руководителем» он сократил некоторые отделы, руководствуясь исключительно соображениями эстетического характера – вылетели старые и несимпатичные. Но, во-первых, он потом раскаивался, во-вторых, выходное пособие отвалил всем в размере годичного жалования, а в-третьих, сам тогда этим не занимался, все сделали его замы.
   За последние три года полностью переродившийся Хью уволил всего двоих – охранник депозитария в очередной раз привел на ночное дежурство «невесту и ее подружек», и всех шестерых обнаружили утренние уборщицы – говорят, зрелище было то еще. Вторым вылетел здоровенный бугай-уборщик, белокурая бестия с мозгом динозавра, обозвавший свою напарницу Консуэлу «черножопой шлюхой» и «пуэрториканским отребьем». Тогда Хью чудом отделался от судебных издержек, потому что порывался лично набить придурку морду, и лишь вмешательство Моники Слай спасло ситуацию.
   А вот теперь на очереди сама Моника Слай. За опоздание на работу. И вовсе не за то, что у нее Джозеф клюет из ручек, и не за то, что Хью Бэгшо из-за нее чувствует себя дурак дураком…
   Хью тяжелым взглядом обвел кабинет. Всего лишь неделя без Моники – и такое ощущение, что здесь разорвался артиллерийский снаряд. Залежи факсовых бумаг, кипы документов, грязная чашка из-под кофе, мусорная корзинка переполнена – все в здании знали, что кроме Моники никто мусор трогать не должен, потому что мистер Бэгшо имеет обыкновение задуматься о вечном и отправить в корзинку конфиденциальные, скажем, биржевые сводки. Большая напольная ваза полна бумажных шариков – раньше он искренне полагал, что просто редко упражняется в бросках на меткость, а это Моника каждый день вытряхивала из псевдокитайского чудовища мятую бумагу…
   Уволить Монику… и повеситься.
   Придет новая, чужая, бестолковая, не знающая, что мистеру Макартуру надо звонить не раньше одиннадцати, а Макинтайр расцветает, когда передают привет его маленькой правнучке… Понятия не имеющая, что кофе он пьет с тремя кусками сахара, кусками, а не ложками, и что чай надо заваривать только зеленый с жасмином… И что если босс вошел в кабинет, насвистывая «битлов», то настроение у него лирическое и с работой лучше не приставать, а если совсем без свиста – поскорее нести все бумажки на подпись, потому что после обеда он сбежит…
   Не говоря уж о том, что новой, чужой, бестолковой совершенно немыслимо, глупо и неприлично объяснять, в каких магазинах он покупает носки и сорочки, какую расцветку галстуков любит, а от какой у него болит голова – все эти маленькие, но важные мелочи, которыми у нормальных мужчин ведают жены, а у Хью Бэгшо – его секретарша, его нелепая, тихая, серая мышь, его «говорящий костыль» Моника Слай!
   От последней мысли стало совсем тошно, и Хью решительно схватил трубку городского телефона, чтобы позвонить этой змее и наорать на нее… Но тут вспомнил про Джозефа и испугался: вдруг тот возьмет трубку? Тогда Хью немедленно умрет, потому что самое немыслимое и противное в этой нелепой истории – представить хоть на минуту, что это костлявое чудище спит с Моникой, гладит ее узкие плечи, проводит по шелковистым волосам, целует ее, раздевает, занимается с ней любовью…
   Хью задохнулся, рванул галстук и ринулся в приемную. Он не может больше здесь находиться в одиночестве! Лучше уж миссис Призл!
   Он вылетел в приемную – иссиня-бледное чудовище с выкаченными и красными от недосыпания глазами, всклокоченными волосами и еще непроизнесенными проклятиями на искусанных губах…
   …Каковые – проклятия – и умерли, не родившись.
   Горячий шоколад и ландыш, мирра и мед, елей и мед изливались на него из глаз богини, вопросительно вздернувшей соболиные брови. За один только носик богини сильные мужчины с удовольствием стрелялись бы с утра до вечера. В волосы богини нужно было зарываться лицом, желательно – на рассвете, одновременно обнимая точеные плечи и точеное… все остальное! Коралловые же уста богини могли произносить только нечто обворожительно-невнятное, либо стихотворное, но никак не то, что они произнесли сейчас:
   – Доброе утро, мистер Бэгшо. Надеюсь, вы не сердитесь на меня за опоздание? Миссис Призл была столь добра, что согласилась подменить меня сегодня утром. Все чеки я положила в один конверт с вашей пластиковой картой. Сегодня в два у вас ланч с «Сони Инкорпорейтед».
   Хью спохватился и закрыл рот. Машинально провел пятерней по волосам. Потом с подозрением оглядел богиню за столом Моники Слай с головы до ног – и с ног до головы. Этого оказалось недостаточно, и Хью предпринял обход по кругу, беззастенчиво разглядывая богиню со всех доступных ракурсов.
   Если бы она хоть на мгновение смутилась, как раньше, если б не смотрела на него с этим снисходительно-терпеливым выражением на прекрасном – да, именно прекрасном! – лице, если бы сказала еще хоть что-то, он бы смог сориентироваться. Наверное. Не исключено. Ну… скорее всего. В конце концов, он же бабник со стажем. На его счету имеется даже одна настоящая герцогиня!
   Но не Королева! А за столом Моники Слай сидела именно Королева. И у нее были глаза Моники Слай. Лицо, в принципе, тоже Моники, но с одной поправкой. Прежнее лицо было привычным и неинтересным, а это… это хотелось исключительно покрывать горячими поцелуями.
   Хью издал сдавленный хрип, перешедший в писк, после чего просипел:
   – К черту «Сони»! Закажите на вечер среды два билета до Монтаны.
   Коралловые губы изогнулись в легкой и лукавой улыбке.
   – До Монтаны вообще, или вас интересует определенный пункт назначения?
   – Взж… мнэ… Чего? То есть, что?
   Лукавство исчезло, осталось терпеливое ожидание.
   – Мистер Бэгшо, штат Монтана приблизительно в три с половиной раза больше штата Иллинойс, в котором мы с вами сейчас находимся. Наиболее крупные города штата Монтана – Мизула, Бьюттс, Биллингс, Хелина, Грейт-Фолс…
   – О! Да! Вот туда! В Грейт-Фолс! А откуда вы знаете?
   – Знаю – что?
   – Все эти идиотские города?
   – Почему дурацкие?
   – А почему Хелина? И кто такая Мизула?
   – Вы полагаете, Чикаго звучит понятнее?
   – Н-ну… не очень, вы правы. Слушайте, мисс Слай, а это правда вы?!
   Улыбка богини стала откровенно нахальной.
   – Я. Не сомневайтесь. Охранники, например, меня узнали.
   – Охранников набирают за мышцы, а не за мозги. Вас невозможно узнать! Что вы с собой сделали?
   – Я выполнила ваше распоряжение.
   – К черту… то есть… Зачем вы маскировали все это раньше?
   – Что, простите?
   – Грудь! Ноги! Улыбку! Все ЭТО!
   И Хью в изнеможении описал руками большой круг. Лицо Моники Слай слегка – самую малость! – заалело, в голосе появился лед.
   – Мистер Бэгшо, я вынуждена просить вас быть сдержаннее в выражениях. Мы с вами не состоим в настолько близких отношениях, чтобы обсуждать мои… стати. Могу я задать вам вопрос по работе?
   – Нет! Да!
   – На чью фамилию регистрировать второй билет?
   – На вашу, естественно!
   Пауза. Затем Новая Мисс Слай позволила себе слегка приподнять одну бровь в знак изумления.
   – Я должна лететь в Грейт-Фолс, штат Монтана, в среду вечером?
   – Ну да. Я же лечу…
   – Простите, мистер Бэгшо, но этого довода мне недостаточно. Насколько я могу судить по своим записям, эта командировка не была запланирована…
   – А это и не командировка. Мы летим на юбилей к моим друзьям.
   – Вы УВЕРЕНЫ, что вам в этой поездке нужна секретарша?
   Хью море было по колено. Все утренние переживания стремительно и со свистом уносились куда-то вниз и назад – по всей видимости, Хью Бэгшо взлетал на большой скорости прямо в небеса, к ангелам, и у всех ангелов было лицо Моники Слай.
   – Секретарша мне там, естественно, не нужна, мне нужны вы, и поэтому вы летите со мной…
   – Мистер Бэгшо!
   – …Я познакомлю вас с Джошем Белью и его женой Ширли, день рожденья как раз у нее, мы классно проведем время, а в воскресенье вернемся обратно…
   – И в качестве кого вы собираетесь меня представить своим друзьям?
   В качестве богини, едва не выпалил честный Хью. Однако что-то в голосе Моники заставило его сдержаться и немного притормозить.
   – Ну… в качестве хорошей знакомой.
   – Интересно…
   – А чего такого? Уж кто-кто, а вы меня знаете, как облупленного. Да я без вас и не долечу! Заблужусь в аэропорту, перепутаю трапы, увезут на Шпицберген – замерзну…
   – В аэропорту Шпицбергена тепло.
   – Да? Не знаю, не бывал. Ну все равно. Что-нибудь да перепутаю…
   Моника держалась из последних сил. Ее душили смех и восторг. Она вся была, как воздушный шарик с гелием, легкая и веселая. Эксперимент доктора Пардью блестяще завершен, все у нее получилось, и Хью Бэгшо… Боже мой, как же она без него соскучилась, без этого…
   – … Выглядите вы теперь вполне пристойно, не стыдно и в люди вывести…
   …Придурка самовлюбленного! Идиота! Трепача и пустозвона! Бестактного хама!
   Гелий улетучился безвозвратно. Моника Слай встала из-за стола, и Хью, оробев, попятился. На каблуках она оказалась выше него…
   – Мистер Бэгшо! Давайте проясним вот что: вы можете уволить меня прямо сейчас, можете предварительно подыскать мне замену, либо я могу продолжать выполнять свои служебные обязанности и дальше. Но эти обязанности заканчиваются вместе с окончанием рабочего дня. Вне работы никакие ваши прихоти и капризы я выполнять не обязана и не буду этого делать. Я вам не эскорт-девица! Если вы улетите, наплевав на четыре вами же назначенные деловые встречи и одно расширенное заседание совета директоров – это ваше решение. Но принудить меня лететь с вами вы не сможете. Мне писать заявление?
   Хью на всякий случай переместился вбок, чтобы их разделяли стол и факс.
   – Заявление здесь вообще ни при чем! Послушайте, я же не имел в виду ничего такого… ну… неприличного! Встречи я перенесу сам, не проблема, только вы мне напомните, с кем я должен был встречаться. Заседание – бог с ним, меня отлично заменит там мистер Джейсон. А вас я вовсе не хотел обидеть… Господи, да что ж такое! Слушайте, Моника… мисс Слай, они отличные люди, они меня с детства знают, с самого натурального детства, Джош меня драться учил, а Ширли – на лошади ездить… Она ведь наездница! Знаменитая. И заводчица тоже. МакЛеод – слышали, наверное?
   – Простите – нет.
   – Странно. Ну неважно. И у них огромный дом в лесу. Полно места. Соглашайтесь! Пожалуйста!
   Больше всего расстроенной и рассерженной Монике хотелось хлопнуть Хью Бэгшо папкой по голове, но тут этот балбес вдруг перегнулся через стол и факс, свернув стаканчик с карандашами, и схватил ее за руку.
   – Моника… Я ужасно без вас скучал, правда! Я чуть не умер без вас. Я совсем ничего без вас не могу делать, даже кофе пить неохота. Пожалуйста, поедем?
   И в серых глазах «золотого мальчика» загорелась такая отчаянная и искренняя мольба, что Моника не отняла руку. Правда, постаралась, чтобы ее голос звучал как можно суше:
   – Я не уверена, что смогу так надолго оставить дом. У меня ведь тоже были свои планы на уикенд… Да, и самое главное: мы должны взять с собой Джозефа!
   О, женщины, вам Вероломство имя, вслед за Бардом воскликнул смертельно раненный рассудок Хьюго Бэгшо. И еще – Наглость!
   Как и всегда в сложных ситуациях, на помощь Хью призвал убийственную иронию.
   – О, не вопрос! Я же говорю, дом большой. Захотите пригласить родню – возьмем и родню. И родню Джозефа, до кучи! Может, у вас с ним есть особо дорогие вам друзья – тогда можно заказать чартерный рейс. Скажем, на пятьдесят посадочных мест. Хорошее, круглое число…
   Моника с веселым изумлением смотрела на своего босса. Перед ней заливался сердитым соловьем маленький мальчишка, едва сдерживавший горькую обиду на… на нее? Но почему?
   Ее осенило – и она едва удержалась от хохота. Джозеф! Он думает, что Джозеф – ее бойфренд!
   Моника была уже готова расхохотаться и выложить Хью всю правду, но тут Женщина внутри нее предостерегающе погрозила пальцем. Пусть помучается! Пусть злится, пусть язвит, пусть не спит до самой среды, он это заслужил.
   Кроме того… уж больно эта злость на ее якобы бойфренда смахивает на РЕВНОСТЬ!
   От этой мысли стало жарко в животе, ноги превратились в желе, и румянец начал свое победное шествие от коленок к щекам. Хью Бэгшо ревнует Монику Слай к ее «жениху» Джозефу. То есть… Хью Бэгшо небезразлична Моника Слай?
   – …На худой конец, я могу вообще прилететь грузовым рейсом. Или почтовым. Лишь бы Джозефу было комфортно.
   – Думаю, это излишне. Джозеф будет рад с вами познакомиться.
   – А уж я-то как буду рад! В прошлый раз у нас было мало времени, не успели многого сказать друг другу.
   Моника с недоумением воззрилась на Хью. Тот горько помахал рукой в воздухе.
   – Не обращайте внимания. Нечаянная радость от перспективы встречи с Джозефом открыла шлюзы красноречия и сняла тормоза разума. Несу всякую чушь. Да, карточку заберите обратно. С нее и снимете деньги на билеты. Надеюсь, там еще хватит…
   Моника немедленно вспыхнула от негодования.
   – Мистер Бэгшо, я ведь у вас ни пенса не просила…
   – А я и говорю – должно хватить. И на меня, и на вас… с Джозефом.
   И Хью, резко повернувшись, вышел из приемной. Мир обложил его, как волка – охотники. Поездка в Монтану, сулившая столько счастья еще десять минут назад, обернулась смертельной ловушкой. Одна надежда – этот костлявый придурок может свалиться в пропасть или утопнуть в водопаде – мало ли, сколько опасностей подстерегает горожанина на нехоженых тропах лесов Монтаны…
   А уж Хью постарается, чтобы они гуляли по самым нехоженым тропам! С утра до вечера!

10

   Посвятив понедельник разбору завалов в кабинете босса и заказав два билета до Грейт-Фолс, Моника по дороге домой составила список необходимых дел. Нужно было подобрать хорошую обувь, купить джинсы и дождевик, а самое главное – переноску для Джозефа. Да, и посоветоваться с Александером насчет перелета – как карп перенесет высоту и разреженный воздух? Ведь в переноску компрессор не поставишь…
   Она не знала, что за автобусом в данный момент едет «порше», за рулем которого сидит воплощение Общественной Опасности. Хью Бэгшо с наслаждением совершал ошибку всех ревнивцев. Так человек, у которого болит зуб, не может удержаться от того, чтобы потрогать его кончиком языка. Знает, что будет больнее – и все равно трогает.
   Он ехал за Моникой Слай, готовый к самому страшному: увидеть, как на крыльце ее встречает и целует костлявое чучело по имени Джозеф!
 
   Джинсы и дождевик она купила в обычном магазине, решив заехать к Николь завтра – чтобы посоветоваться насчет подарка и собственного вечернего платья. Конечно, вряд ли в лесу потребуется нечто необыкновенное, но Николь может знать про эту Ширли Белью…
   Зоомагазин оказался закрыт на учет, но девушка в зеленом комбинезончике узнала Монику и обрадованно замахала ей сквозь витрину, а потом повернулась в сторону аквариумов и беззвучно завопила, широко разевая рот.
   Через минуту рядом с ней возник долговязый ирландец Александер и начал что-то укоризненно ей выговаривать, девушка перебила его и указала на окно. Теперь махала уже Моника, одновременно подпрыгивая от нетерпения. Александер просиял – насколько это было возможно счесть сиянием – и поспешил на выход.
 
   Хью припарковал машину в десятке ярдов от магазинчика, возле которого так бурно размахивала руками вероломная Моника Слай, и сполз почти под руль, чтобы его не заметили. В неведении относительно цели визита сюда Моники он находился недолго. Проклятый Джозеф оказался каким-то, видимо, бакалейщиком или, еще хуже, мясником, потому что выскочил на улицу в грязном прорезиненном фартуке. К счастью, целоваться на людях они постеснялись, иначе Хью за себя бы не поручился.
   Потом проклятые любовники начали совещаться, а Хью сидел на полу собственной машины, смотрел в щелочку и страдал. Он их не слышал, но прекрасно представлял, о чем они могут говорить, и распалял себя собственными комментариями к воображаемому разговору…
 
    – Джози, дорогой, ты щас обалдеешь прямо от моей новости!(Куда уж больше!)
    – Джози любит новости.(У, дебил несчастный!)
    – Мой придурок-шеф оплатит нам с тобой клевый отдых на халяву в лесном доме его знакомых толстосумов.(И похороны Джози тоже!)
   –  Джози любит клевый отдых на халяву.(Оно и видно!)
    – Представляешь, мой сладенький, мы с тобой напьемся шампанского по сотне за бутылку и всласть натрахаемся на пуховых перинах!(Если бы я был женщиной, меня бы стошнило!)
    – Джози бы взял наличными, но и так сойдет.(Ну и пусть ей будет с ним плохо, дуре несчастной!)
    – Джози, я побегу домой и приготовлю моему мальчику его любимую жрачку – замороженную пиццу, чипсы с беконом и кока-колу с пивом.(Правильно, пусть сдохнет от язвы желудка!)
    – Джози любит пиво.(И это тоже написано на его роже!)
    – А потом ты придешь домой, и я все тебе подробно расскажу – какая глупая рожа была у придурка-босса, и про то, что он так и не удосужился проверить деньги на карточке, так что мы можем до среды кутнуть от всей души!(Был бы я таким же гадом, как ее Джози, сей же момент заблокировал бы карточку!)
    – Джози любит кутнуть.(Дебил, самый настоящий!)
    – Тогда я побежала, мой ненасытный кролик! До вечера!(Неужели всем бабам нужно только одно?!)
    – Джози любит свою малышку.(Еще бы! Пока у нее есть деньги!)
   Джозеф скорчил на прощание рожу, отдаленно напоминавшую улыбающееся лицо Фредди Крюгера, Моника помахала ему в ответ и едва ли не вприпрыжку поскакала по улице, прямо мимо машины Хью. Шпион поневоле скорчился на самом полу, невыносимо страдая не столько от неудобной позы, сколько от вероломства Моники, усугубляющегося с каждой минутой.
   Выждав минут десять, он осторожно приподнялся и огляделся по сторонам. Оказывается, магазинчик находился кварталах в двух от дома Моники, и тут Хью решился на отчаянный шаг. Он поедет сейчас прямо к ней, пока этот гад не вернулся домой, и скажет ей начистоту, что ее поведение омерзительно, что он отменяет свое приглашение, что деньги они с Джози могут оставить себе, но в дом Джоша и Ширли они не сунутся, и что если у нее хватит совести смотреть ему в глаза, то увольнять он ее не будет…
   Короче, поедет и все выскажет! Только сначала успокоится немного.
   В этот момент костлявый Джозеф вышел из магазинчика, мрачно огляделся по сторонам и зашагал в направлении ровно противоположном тому, в котором упорхнула его презренная любовница.
   Ведомый мстительным чувством и неясным охотничьим азартом, Хью немного выждал, а затем медленно двинулся вслед за своим врагом. «Порше» крался, как лев по саванне…
 
   Моника натянула футболку на голую попу и уселась на край ванны, опустив гудящие ноги в холодную воду к Джозефу. Карп приветственно ткнулся ей в икры, и Моника тихонько засмеялась. Пусто будет без Джозефа в доме… зато она впервые за две недели полежит в ванне! И Джозефу привольно. Монтана – край заповедных лесов и кристально чистых рек. Даже вероятность наткнуться на браконьеров там ничтожно мала, не говоря уж о промышленной рыбалке. Джозеф уплывет и найдет себе дом и семью…
   Она вдруг закусила губу и торопливо протянула руку к серебристой рыбине. Только бы все прошло удачно! Александер говорил не слишком оптимистично, хотя по его меркам…
 
   – Простите, что отрываю, но мне нужен ваш совет. У меня появилась возможность выпустить Джозефа в заповеднике.