Михаил Александрович Каришнев-Лубоцкий. Тайна Муромской чащи

   – Обедать – дело хорошее, – сказал Егор Ведмедев, но не поднялся, а только сел, прислонясь спиной к дереву.
   – Поесть не мешало бы, – Саша жалобно посмотрел на брата.
   – Сейчас… сейчас встану… – с трудом проговорил Паша и сделал попытку подняться.
   – А ты не сразу, не сразу, – поспешил к нему на помощь Опилкин, подхватывая Разбойникова-старшего под локотки. – Куда спешишь?
   – За дровами, – ответил Паша, оказавшись вновь на ногах. – Костер нужно запалить, еду греть.
   – Ну, ступай, – охотно разрешил бригадир и вручил Паше новенький с белым, не крашеным топорищем походный топорик.
   Засунув топорик за пояс, Паша Разбойников двинулся в глубь леса.
   – Чуть что – кричи! – посоветовал ему вслед Ведмедев.
   – А что кричать? – обернулся Паша.
   – Что успеешь, – сказал Ведмедев и предложил три варианта: – «Караул!», «Спасите!», «Помогите!».
   – Ладно, – кивнул Паша Разбойников, и кусты за его спиной сомкнулись.
   Паша не хотел удаляться от друзей слишком далеко, да в этом и не было никакой необходимости. Деревья, кусты, сухой валежник – все было под рукой. «Сейчас натяпаю охапочку и обратно пойду» – подумал Паша, и рука его потянулась за топором. Но вдруг неподалеку хрустнула ветка, и он испуганно вздрогнул:
   – Кто тут?
   Из кустов высунулась кудлатая мальчишеская голова и, уставясь растерянно на Пашу, удивленно проговорила:
   – Эх, ты-ы!.. Вот это да-а!..
   Смущенный тем, что испугался мальчишки, Паша сказал, виновато улыбаясь:
   – Фу, леший, напугал! – и уже строже добавил: – Чего по лесу шастаешь?
   Пришел в себя и мальчишка. Все еще не вылезая из кустов, он бойко проговорил:
   – А ты, дяденька, откуда знаешь, что я леший?
   Мальчишка смотрел на Пашу и ждал от него ответа. Но ответа не было. Скорее был вопрос, который при желании можно было прочитать в глазах Разбойникова-старшего: «Леший?! Настоящий леший?!»
   Так и не дождавшись от человека ответа, мальчуган выбрался из кустов и подошел поближе.
   – Ты кто? – спросил он Пашу. – Заблудший?
   Паша несколько раз отрицательно мотнул головой, что должно было означать одно: нет!
   Мальчуган подтянул сползавшие домотканые штаны, переступил с ноги на ногу и снова спросил:
   – Ты вправду настоящий человек или понарошку им притворяешься?
   На этот странный вопрос у Паши тем более не было ответа. Мальчишка, которому не терпелось всласть наговориться с ЗАБЛУДШИМ НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕКОМ, начал сердиться:
   – Сапоги надел и уже загордился? Погоди, ужо дед Калина тебе язык развяжет!
   Мальчишка вдруг засмеялся:
   – Сначала развяжет, а потом опять завяжет, в три узелочка!
   Такое будущее заставило Пашу заговорить.
   – Паша я… – тихо произнес он, пересиливая испуг и удивление.
   – А я – Шустрик! – охотно представился житель Муромской Чащи. Он протянул свою руку бедному лесорубу, и тот с чувством, похожим на ужас, пожал ее. Рука была как рука: теплая и немытая, совсем как Пашина, только меньше. Это немного успокоило Разбойникова-старшего, и он снова проговорил:
   – А дед Калина кто?
   – Как кто? – удивился Шустрик. – Дедушка мой. Его все знают! Но догадавшись, что хотя дедушку Калину и знали все в округе, однако человек по имени «Паша» его все-таки не знал, объяснил поточнее:
   – Дедушка Калина – самый главный лешак в Муромской Чаще. Его все слушаются. А кто не слушается… Впрочем, таких у нас теперь нет: все давно позаколдованы.
   И довольный своим объяснением, Шустрик кивнул на топор, заткнутый у Паши за пояс:
   – А это чего и для чего?
   – Это? – переспросил Разбойников-старший по привычке и так же по привычке потрогал топорище рукой. – Это – топор. Деревья рубить.
   – Деревья рубить?! – ахнул маленький лешачок, побелев от гнева. – А я-то думал, что ты заблудший!..
   И выкрикнув эти слова, Шустрик вдруг растворился в воздухе. А из-за пояса изумленного и вновь растерявшегося бедолаги-лесоруба вывалилось топорище и упало на землю. Рядом с топорищем просыпалась горстка ржавчины. Это было все, что осталось от новенького, выданного со склада пять дней назад, топора.

Глава пятнадцатая

   Добрый старый лешак Калина Калиныч спал в трухлявом пне, уютно свернувшись калачиком и похрапывая от наслаждения. Ему снова снились цветные сны со звуком. По этому счастливому похрапыванию Шустрик и отыскал своего деда.
   – Калина Калиныч! Дедушка! – закричал он, кружась возле пня. – Вставай скорее!
   Сны, испугавшись громко вопящего мальчугана, смолкли, обесцветились и исчезли. Поняв, что смотреть больше нечего, старый леший нехотя поднялся со своего ложа.
   – В чем дело? – хмуро спросил он внука. – Почему кричишь средь бела дня? Леший ты или нет? Жди своего часа!
   Но Шустрик нее мог ждать и минутки.
   – Вставай, дедушка! – закричал он снова, только чуть тише. – Вставай скорее! Тут такое там!.. – И он махнул рукой в глубину леса.
   – Что-что? – переспросил Калина Калиныч внука. – Объясни-ка потолковее.
   И он приготовился слушать ТОЛКОВУЮ речь Шустрика. Но бедный лешачок сгоряча понес что-то несусветное:
   – Тут такое случилось!.. Там такое появилось!.. Вроде бы человек, а вроде бы не человек!.. Я к нему с добром, а он ко мне с топором!.. Зовут его Паша… Вот где беда наша!
   И Шустрик, шмыгнув носом, смахнул рукавом рубахи выступившую на ресницах слезу.
   Калина Калиныч, усевшись поудобнее на пеньке, смотрел на внука и пытался сообразить, что же такое сейчас сообщил ему Шустрик. Он понял, что в Муромской Чаще появился человек по имени Паша с топором в руках и, кажется, с не лучшими намерениями в сердце. Может быть, это и был кто-то из лесорубов, о которых говорила ему недавно старая летунья Бабя Яга? Но услышать подробности от Шустрика Калина Калиныч уже не надеялся. Нужно было действовать самому.
   – Где он? – спросил он у внука, поднимаясь с пенька.
   – Там, – еще раз махнул рукой Шустрик в сторону, откуда недавно примчался он сам, – около ивы Плаксы.
   Калина Калиныч хотел было еще что-то спросить, но вдруг приложил палец к губам и прошептал:
   – Тсс!.. Нас подслушивают!
   Шустрик быстро обернулся туда, куда смотрел его дед, но увидеть шпиона уже не успел. И только по мелькнувшим в зарослях орешника маленьким золотистым лапоточкам он понял, кто там сидел каких-то несколько мгновений тому назад.
 
   До места стоянки лесорубов Калина Калиныч и Шустрик добрались за одну секунду: они умели это делать. Высунувшись слегка из-за кустов и протянув вперед руку, Шустрик зашептал над самым ухом Калины Калиныча:
   – Вот они, дедушка! Всю поляну помяли, нечистики!
   Там, куда указывал внук, дед разглядел две брезентовые палатки. Возле одной из них стояли Опилкин и Ведмедев и о чем-то ожесточенно спорили.
   – Который тут Паша? – поинтересовался Калина Калиныч. Шустрик всмотрелся в незнакомцев и ответил:
   – Его здесь нет.
   Но стоило ему только произнести эту фразу, как из палатки вышел еще один лесоруб, в котором Шустрик признал своего старого знакомца, хотя на самом деле это был Саша.