Михайлов Александр. Байки с Лубянки

   — Не беда! У ребенка в организме наверняка кальция не хватает, вот он и восполнил…
   Тут зашел уважаемый полковник, который еще в НКВД служил. Послушал, послушал и с укоризной покачал головой:
   — «Не беда»! Как раз большая беда. В старое доброе время ты, коллекционер хренов, схлопотал бы червонец по пятьдесят восьмой-десять, и было бы правильно. Сегодня — Дзержинский, завтра посягнут на Ленина, а там и вовсе на святое замахнутся — на Леонида Ильича… Детей идеологически верно воспитывать надо, тогда жрать вождей не будут. Стыдно!
   …После этого разговора коллекционер на всякий случай гипсовые фигурки не покупал. Он перешел на бронзовые бюсты. Дороже, но спокойней.

Полезный совет

   Когда я первый раз заступил на дежурство по управлению, то специальных дежурных бригад еще не было. Был только один штатный дежурный, которому в помощь выделялись сотрудники разных служб по графику.
   Не успел я осмотреться, как звонит штатный дежурный:
   — Спустись подменить! Пообедать хочу. Сел я за пульт, глаза разбегаются. Кнопки, лампочки. Одних телефонов штук сорок. Правда, на каждом написано, чей это аппарат. Этот начальника, эти замов. По этому аппарату надо отвечать так, по этому этак…
   — Ты, самое главное, вот этот, — ткнул на телефон начальника управления, — хватай первым. Если после третьего гудка снимешь трубку, считай, что не жилец.
   Совсем запутал. Сижу, потею от страха. За спиной вся Москва. Можно сказать, на моих плечах. Вдруг за окном — «фау-фау-фау»! — пожарные куда-то поехали.
   И тут же звонок инфарктника — шеф! Хватаю трубку.
   — Помощник дежурного… А он и не слушает:
   — Куда поехали пожарные? Срочно выяснить и доложить! — и кладет трубку.
   А бог их знает куда. Сижу, горюю. И звонить куда — тоже не знаю. Ну, к примеру, позвоню в 01 и что спрошу? Подумают: «Сумасшедший!» Караул просто.
   А тут, на мое счастье, дежурный пришел.
   Рассказываю ему про свою беду. И чувствую себя не опером, а козлом последним, который элементарный вопрос решить не может.
   А тот на меня не глядит. Берет трубку прямого аппарата и бодро докладывает:
   — Товарищ генерал, девятая рота проводит учения.
   Тот что-то буркнул и дал отбой. У меня аж дыхание от восхищения перехватило. Вот школа!
   — Товарищ майор, а откуда вы знаете, что девятая рота поехала на учения?
   — А я и не знаю. Ну скажи, зачем генералу знать, куда поехали пожарные? Ему-то это зачем? — И дежурный улыбнулся. — Запомни, сынок, оперативная обстановка такова, как ее доложишь.
   Позже я убедился: совет хороший! Сам им пользовался.

Не ходи в разведку с золотом

   Однажды во время моего дежурства по Управлению КГБ приходит в приемную хорошо одетая посетительница лет двадцати восьми. Симпатичная, можно даже сказать, красивая, только от слез глаза опухшие.
   Посетительница нервно теребит в руке платочек и, давясь от слез, говорит:
   — Понимаете, товарищ дежурный, такая история… как бы сказать… плохая история, даже стыдно рассказывать.
   Успокаиваю:
   — С хорошими историями к нам не ходят. Вот, попейте воды, не волнуйтесь, спокойно все расскажите. Мы вас поймем и постараемся помочь.
   Выпила девушка стакан воды, вздохнула, набралась решимости и рассказала волнующую историю.
   — Я главный бухгалтер солидного учреждения. Недавно возвращалась со службы домой. Вдруг в метро ко мне подошел мужчина лет сорока, сам в кожаном пальто, хорошая обувь, модная шляпа. Роста высокого, из себя интересный. Держится уверенно, словно знает, что никто перед ним не устоит. Ну, наговорил мне комплиментов, дескать, всю жизнь меня искал, мой образ ему во сне являлся. Красиво так говорит. И если я не оставлю ему номер моего телефона, то он обязательно из табельного оружия пустит себе пулю в лоб. А это говорит, большой удар по престижу страны будет, поскольку он важным делом занят. Заинтриговал меня. Я спрашиваю:
   — Какое это важное дело?
   Мужчина скромно опустил глаза и обещал:
   — Когда мы подружимся, то вы много обо мне узнаете любопытного, не подлежащего разглашению. Не обижайтесь, дорогой товарищ, я пока вас мало знаю. А что вы мне ужасно понравились — это истинная правда. Вы идеал чистой красоты.
   Говорю шутливо:
   — Зачем вам стреляться, да еще из табельного оружия? Я девушка не замужняя, одинокая, детьми не обременена. Вот вам мой номер телефона, звоните, по вечерам я дома, а зовут меня Лена.
   Уже на другой день позвонил этот ухажер, назвался Василием Ивановичем. Говорит:
   — Не желаете, Лена, в Дом кино со мной завтра сходить? Там будет просмотр нового американского фильма, весь бомонд прикатит.
   …Наша дама, разумеется, охотно согласилась.
   Так началась эта дружба с веселым продолжением.

* * *

   Дело молодое. Завязался между ними роман.
   Этот Василий Иванович сводил ее в Дом кино. Гам он раскланивался налево и направо. Затем провели вечер в роскошном ресторане «Барвиха», что в Николо-Песковском переулке, где кофе подавали в серебряном кофейнике.
   У Лены голова кругом пошла, подругам о замечательном ухажере рассказывает. Подруги спрашивают:
   — Он что, Лен, твой жених?
   — Ну, девчата, вы прям сразу «жених»! Так, знакомый. Но намеки делал.
   — А кем он работает?
   — Василий Иванович сам молчит, а мне спрашивать стыдно. Еще подумает, что я опутать его хочу.
   — Ты, Ленка, все же спроси, уточни. Мало ли что он хорошо одет, может, фарцовщик какой! Или, хуже того, валютчик.
   Ведут они такой треп местного значения, а тут телефон голос подает. Точно — сам Василий Иванович звонит. Обещал за Леной после работы заехать. И многозначительно добавил: «Есть серьезный разговор!»

* * *

   На этот раз у Василия Ивановича вид был торжественный и сосредоточенный.
   Они шли по Сретенскому бульвару. Чтобы нарушить молчание, Лена, слегка стесняясь, спросила:
   — Василий Иванович, интересно узнать, вы кем работаете?
   Ухажер остановился, взял Лену за руку, долго и многозначительно молчал, наконец, произнес:
   — Об этом я хотел сегодня поговорить с вами. — Сделал Василий Иванович серьезное лицо, оглянулся и страшным шепотом сказал: — Поклянитесь родной Коммунистической партией, что никому не скажете.
   — Клянусь! — торжественно произнесла Лена, а у самой даже сердце от волнения сильней заколотилось.
   — Вы заметили, что я не приглашаю вас к себе в гости? А знаете почему? Потому что по роду своей деятельности я живу на, гм-гм, как бы это выразить, одним словом, я живу на конспиративной квартире. Я тайный советский разведчик самого секретного управления «Икс». Сейчас готовлюсь для заброса в тыл врага с важным заданием от самого, — неопределенно ткнул пальцем вверх. — Только, — прижал палец к губам, — даже на допросе — ни гугу! Иначе меня — пиф-паф! В расход — за разглашение. У нас с этим очень строго, не церемонятся. Я вас полюбил и потому не могу держать от вас, Лена, секретов.
   — Не бойтесь, Василий Иванович! Сама погибну, как Зоя Космодемьянская, а вас не выдам. Честное комсомольское слово!
   В тот вечер они расстались, связанные навеки нерушимой государственной тайной.

* * *

   На другой день Василий Иванович пришел в темных очках и с поднятым воротником — таких в шпионских фильмах показывают. Оглянулся по сторонам и задушевно произнес:
   — Лена, судьба бросает нам шанс! Мне нужна для выполнения задания подруга надежная, верная. Такая, как вы, — единственная и неповторимая. — Взял девицу за руки, в глаза заглянул. — Вы будете моей Кэт?
   Засмущалась Лена, потупила в асфальт очи и говорит:
   — Василий Иванович, я вас тоже очень сильно люблю, но я должна подумать…
   — Верно, это по-нашему, по-чекистски, — поддержал ее Василий Иванович. — Всякое дело надо обдумать, а не с бухты-барахты. Скажу вам матку-правду: о своей любви я рассказал непосредственному начальнику. Он в принципе мой выбор одобрил. Если надумаете, напишите заявление начальнику отдела «Икс» Главного управления КГБ. Это ужасно секретный отдел. И вот, держите, это анкеты, надо срочно заполнить. И напишите свою автобиографию с приложением шести фото четыре на шесть: три в профиль и три анфас. Дедушка и бабушка умерли? Прекрасно, укажите их место захоронения.

* * *

   Подумала девица и решилась. Написала заявление в отдел «Икс». Дескать, прошу принять меня в ряды доблестной советской разведки, комсомолка, военную тайну хранить умею, если меня враги схватят, ничего им не выдам…
   Заполнила необходимые анкеты, сфотографировалась в новом шелковом платье с вырезом.
   Василий Иванович забрал все материалы и обещал:
   — Завтра с утра отправлюсь к начальнику, передам ему под расписку.
   Лена нежно погладила руку разведчика:
   — Чего по улицам таскаться? Пойдемте, Василий Иванович, ко мне в гости, телевизор посмотрим.
   Телевизор они смотрели до утра с двуспальной кровати.

* * *

   На другой день встретились сразу на квартире Лены. Та заняла у подруг денег, купила коньяк армянский, закусок, из холодильника достала красную икру за четыре рубля двадцать копеек за баночку.
   Василий Иванович с аппетитом выпил и сообщил:
   — Леночка, твоя просьба на девяносто процентов удовлетворена. Тебя дополнительно проверили, изучили. По всем параметрам подходишь, и по партийности, и что под судом и следствием не состояла, и что в окружении и в зоне оккупации не была.
   Лена в порыве чувств обняла жениха:
   — Спасибо, Василий Иванович!
   — Не спеши, Лена! Надо до конца проверку пройти. Теперь ты должна выйти в высший свет, да так, чтобы свет этот померк при твоем появлении. Мои секретные начальники со стороны посмотрят, как ты вписываешься в салонную атмосферу. А для этого и одеться надо получше, и нацепить на себя не дешевую бижутерию, какая у тебя на столике лежит, а бриллиантовую.
   — У меня их нет, бриллиантов, — с отчаянием призналась Лена.
   — У подруг есть! Считай, что это первое задание: в трудных материальных условиях собрать бриллианты, прилично одеться.
   Короче, обежала Лена подружек, со слезами на глазах просила, собрала у кого что было. У кого шубу, у кого платье. И драгоценности выпросила!
   И все это на себя комсомолка-невеста-разведчица нацепила. Хороша, как новогодняя елка в рождественскую ночь.

* * *

   Пошли они в Дом кино. Ходят под ручку — пару светскую изображают. Все на нее оборачиваются — еще бы: платье заграничное, золото, бриллианты сверкают.
   Потом поехали к Лене домой. Жених одобрил:
   — Мой начальник-генерал, руководитель управления «Икс», тебя очень хвалил, сказал, что ты подходишь! Удивилась Лена:
   — Как же он тебе мог сказать, когда мы не разлучались ни на мгновение?
   — Знаками! У нас, у разведчиков, есть свой тайный язык жестов. Генерал сделал рукой вот так, — Василий Иванович покрутил пальцем вокруг своего носа, — это означает: «Ваша дама, полковник, всех нас потрясла!»
   Лена счастливо улыбнулась:
   — Вот уж никогда не думала, не гадала, что буду разведчицей! А зарплата у меня будет большой?
   — Очень! И в американских долларах. У тебя нет долларов? Жаль, но скоро будут. Тебе завтра остался последний экзамен: по общей физической подготовке, сокращенно — ОФП. Мы, разведчики, все сокращенно называем, чтобы другим было непонятно. Лена заволновалась:
   — Ой, сумею ли эти ОФП сдать?
   — Вот и я переживаю. Давай-ка сейчас потренируемся, прямо в твоем подъезде.
   — С удовольствием!
   — Да, надо нормы сдать. И по бегу, и по стрельбе. И есть, — говорит, — испытание по подъему на восьмой этаж без лифта. Что ж, — говорит, — проверим, удастся ли тебе уложиться в норматив. Начальство очень серьезно к этому относится. У тебя часы с секундомером? Давай сюда, фиксировать результаты буду!
   Дом, в котором Лена живет, девятиэтажный. Смотрит Василий Иванович на золотые часы и дает старт:
   — Приготовилась, марш!
   Рванула невеста на верхний этаж. Бежит — сердце выскакивает. А жених снизу подбадривает:
   — Чаще ногами шевели, вот так, молодец! Выдох энергичней, движение руками шире.
   Спустилась Лена вниз на лифте, а жених смотрит на часы и укоризненно головой качает:
   — Эх, моя Кэт, как же ты оплошала! Всего-то трех секунд до норматива не хватило. Жаль, очень жаль! Давай попробуем еще. Только ты шубу сними, я подержу. И сумочку тоже.
   Отдала она ему вещи, а в сумочке все золото, которое у подруг взяла.
   Рванула Лена снова вверх по этажам…
   Что дальше? Ушел ее разведчик с трофеями. Наверное, в тыл врага…

* * *

   Слушал я посетительницу и думал: «А есть все-таки вера в наши органы, раз сюда пришла!»
   Правда, помочь мы ей сразу не смогли. Но отправил я Лену в газету «Вечерняя Москва», У меня там знакомый журналист был. Так что в этой газете об этом случае фельетон напечатали. Заголовок, помнится, был: «Аферист и его возлюбленные».
   А вскоре «разведчика» наша милиция поймала. Он таким образом с полсотни девиц облапошил.
   Получил «Василий Иванович» пять лет с конфискацией. Зло было наказано, правда восторжествовала.
   Что касается Лены, то она мне позвонила спустя полгода и сказала, что выходит замуж, но не за чекиста-разведчика, а за начальника планового отдела их министерства. Вот и хорошо!

Перегруз

   В оперативной работе суета — первый враг. А если суетится начальник, то вообще дело — труба.
   Но что поделаешь, таковы российские традиции! Чем серьезнее задача, тем больше начальников вокруг нее крутится. И кому надо и кому не надо, но награды всем хочется.
   Контрразведка завершала дело по шпионажу. Точка должна была быть жирная и красивая.
   Объект жил в Подмосковье. Городок небольшой, и каждый новый человек на виду. Поэтому к захвату с поличным готовились тщательно. По сигналу руководителя операции группа захвата должна была стремительно ворваться в квартиру, взять и агента, и разведчика.

* * *

   Сидит группа захвата в автобусе, команду ждет. А в соседней машине их начальник от нетерпения исходит.
   И вот идет сигнал — «Атака!».
   Вылетает группа захвата из автобуса да в подъезд. А квартира на шестом этаже. Пешком? На лифте?
   Влетели в лифт. Но не успели створки замкнуться, как тот самый начальник бочком юрк. И приобщился. А лифт — вещь капризная. Дернулся он ко второму этажу, да и замер посередине. Перегруз! Что делать?
   А руководитель операции кричит снова: «Атака!» Это значит, что разведчик агенту деньги отдал, а материалы секретные в портфель уже положил.
   Бьются опера в лифте, как птицы в клетке, да своего шефа последними словами кроют.
   Кое-как раздвинули дверь да толкают друг друга по очереди в образовавшуюся щель.
   А участники сделки, уже не дождавшись лифта, вниз пешком двинули. Какого же было их удивление, когда перед ними на карачках группа захвата в масках, касках и бронежилетах из лифта выползала.
   Взяли, конечно. Правда, потом долго вспоминали, как начальник, суетливый да потный, толкал их в зад да приговаривал:
   — Просачивайтесь, просачивайтесь! Да, смеху было много, зато шустрый начальничек без награды не остался. Как говорят футбольные комментаторы, игра забудется, результат останется.

Стучать надо вовремя

   Об этой истории вспоминают несколько поколений чекистов, и «деды» клянутся, что все в ней — истинная правда.
   В самом большом театре шла опера. На первый взгляд обычный спектакль, согласно текущему репертуару.
   И тем не менее в зале висело напряжение. Да и как иначе, если в ложе сидит важное лицо из Политбюро. То самое, с портретами которого трудящиеся на демонстрации ходят.
   Естественно, в зале и там и сям угадываются люди с определенными функциями. И не только в зале, но и за кулисами и даже в оркестровой яме. Стоит в уголке человек, недалеко от арфы, да посматривает, как музыканты играют и не замышляют ли чего.
   Но в яме все нормально. Скрипачи смычками водят, духовые щеки надувают. Дирижер, как и положено, палочкой помахивает…
   Но один тип сидит возле литавры, не играет, зато все время книгу читает. Почитает — прислушается. Почитает — прислушается. Что за объект? Чего это он тут без дела торчит? Может, с умыслом пробрался?
   Неуютно охраннику. Все чаще на типа взор свой бросает.
   И вдруг тип откладывает книгу, настораживается.
   А музыка все мрачнее, все тревожнее… А тип нагибается и что-то под стулом шарит.
   Охранник напрягся, глаз с типа не сводит. А тот вдруг что-то в руку взял да уже привстает. И вот он уже во весь рост поднялся. Все, как положено, сидят, а этот чего-то замышляет.
   И, боже милостивый! Видит охранник в сумраке ямы в руке у музыканта противотанковую гранату на длинной ручке. Вот уже замахнулся и…
   Охранник прикидывает траекторию — точно в ложу должна лететь граната, холодным потом покрылся, но не растерялся.
   Бросился леопардом охранник, на пути сбивая музыкантов и опрокидывая пюпитры. Успел доблестный страж, уцепился мертвой хваткой за руку злоумышленника.
   Музыкант, видать, тоже не промах, гранату не отдает. Сопят они, возятся. Барабаны падают, ноты на пол летят…
   И понимает охранник, что если сейчас он не отберет у злодея гранату, то… И понимает ударник, что если сейчас через четыре такта он не стукнет, то…
   И возобладало чувство музыкального долга, мобилизовались ресурсы. Оттолкнул маэстро охранника да вмазал что было сил своей колотушкой по литаврам. Хороший звук пошел, победный
   Знал он с детства, что стучать надо вовремя, как учили в консерватории.
   А охранник? Отлетел он к дверям, ударился головой о косяк да сознание потерял. Очнулся на руках у злодея и понять не может. что же это было. Разобрались потом.
   Больше этот охранник в оркестровую яму не спускался. За бдительность переместили выше — в партер.

Не стреляйте сизых голубей

   В восьмидесятых годах прошлого столетия ремонтировали Центральный клуб имени Ф. Э. Дзержинского. День и ночь кипела стахановская работа. Вместе со строителями трудились солдаты стройбата, благо живой силы в те годы в армии было достаточно.
   Клуб расположен в одном здании с так называемым сороковым гастрономом, который стоит углом по Большой Лубянке и Фуркасовскому переулку. Прямо, напротив, через этот Фуркасовский — основное здание КГБ — дом под номером два.
   Был разгар рабочего дня. И вдруг в кабинете одного весьма большого начальника раздался щелчок по стеклу. Смотрит он, а на стеклах две параллельные дырочки. Такие обычно остаются от пуль. И точно, около стены валяются пули от пистолета Макарова.
   Что тут началось. Теракт! На уши поставили и дежурную службу, и следователей, и экспертов. Исследовали — точно, пуля. Чуть помятая, но вполне нормальная.
   Баллистики просчитали траекторию — стреляли явно с крыши сорокового гастронома. Начали проверку всех, кто был на крыше в тот день.
   Долго копались в ситуации. Но не дураки, нашли злоумышленника.
   Врагом народа оказался солдат-первогодок из стройбата. Когда ремонтировали клуб, то разбирали находившийся в подвале тир. А в пулеуловителе, что за мишенями, пуль накопилось аж с тридцатых годов.
   Наковырял солдатик этих пуль, сделал рогатку да развлекался, стреляя по сизым голубям. Вот и промахнулся. Не в того голубя пуля полетела…
   Посидел на «губе» и осознал, что не надо стрелять по сизым голубям.

Девушка с веслом и розовый зад

   В восьмидесятых годах, как известно, КГБ не только шпионами занимался. Под опекой были также инакомыслящие.
   Однажды приходит информация, что группа диссидентов хочет организовать демонстрацию в количестве… восьми человек. По тем временам злодейство неслыханное, что-то вроде попытки устроить государственный переворот.
   И с момента получения информации стали этих восьмерых пасти.
   И была среди них студентка — особа молодая да наглая. Почувствовав слежку, стала она развлекаться — от наружного наблюдения бегать, благо силы были да сноровка спортивная, нормы ГТО в институте на «отлично» сдала.
   И по улице, и в транспорте, и в метро — так и норовит ускользнуть, создает сложности в работе.
   А этой наглой особе плевать на должностные обязанности сотрудников КГБ, нет у нее к разведчикам сочувствия. Так она с поезда на поезд перепрыгивала, по эскалаторам вверх-вниз носилась, в последний момент из дверей выскакивала. Сплошное развлечение!
   А работали в те годы в наружке люди солидные. Многие в возрасте, с излишним весом и животиками. Не по силам им такие марафоны. До предынфарктного состояния девица доводила наших славных топтунов.
   Надо было принимать срочные меры.

* * *

   Нашли выход: набрали бригаду из молодежи, да и та к концу дня — язык на плечо. Наглая особа совсем разошлась, все дела забросила, только и знает, что с наружниками в кошки-мышки играть.
   Но оказалась в бригаде славная девушка-комсомолка. Мария ее звали. Спортивная и дородная. Плечи широкие, кулаки — во! Кожаное пальто в обтяжку, груди торчат, и все остальное на месте — загляденье, да и только! Копия девушки с веслом из парка имени Горького, однозначно.
   Сошлись два спортивных таланта, кто кого перешибет!
   И началось такое, что в историю вошло! Жаль, что по телевизору нельзя было показать. Диссидентка на троллейбус, наша — за ней. Ринулась через проходные, наша легко поспевает повсюду. Диссидентка в метро, вниз по эскалатору, наша — за ней. Та вверх-вниз, наша не отстает. И все это в часы пик, народ вредная девица расталкивает, с физиономии наглая ухмылка не сходит.
   Наша, с веслом которая, не отстает и повсюду успевает.
   Но главная интрига была впереди.

* * *

   Всему на свете приходит конец. Финиш случился на станции «Площадь революции».
   В тот раз особа ураганом пробежала по длиннющему эскалатору вниз, бросилась на перрон, а поезд еще не подошел. Заметалась значкистка ГТО туда-сюда, бежать некуда, за скульптуру бронзовую спряталась.
   Доблестная Мария тоже не подкачала, выскочила прямо на гнусную диссидентку. Вся разъярилась.
   Прижала она своей кожаной грудью беглянку к скульптуре «Матрос с револьвером» да последнее предупреждение ей сквозь зубы выдавила:
   — Если ты, засранка, еще безобразничать будешь, я тебя на рельсы столкну… Ты, дура, вокруг обложена!
   Перепугалась диссидентка да от греха подальше скорее уехать решила домой, к родителям под крылышко. Вышла вредная девица на платформу, а со стороны станции «Курская» приближался поезд. Тогда поезда еще водили машинист и помощник.
   Тут шуструю особу еще один жуткий сюрприз ждал, который ее окончательно доконал.

* * *

   Поезд, который приближался к «Площади революции», вел машинист-стахановец первого призыва. Сплошные благодарности от начальства, ни одного замечания за тридцать лет беспорочной службы, от самого Лазаря Кагановича почетную грамоту на стене держал.
   А тут конфуз с ним случился. Съел чего-то в рабочей столовке, живот так прихватило, что терпежа у стахановца не стало. Что делать? Облегчится надо, прямо на ходу. Говорит помощнику:
   — Не гони лошадей, сбрось немного обороты! Пока мы от «Курской» доедем, я успею все сделать.
   Пока поезд в туннеле шел (а езды от «Курской» до «Площади революции» минут пять), открыл он свою дверь и, спустив портки, повис на поручнях.
   Да не успел сердечный, не рассчитал — тут станция! Так он мягкое место всем стоявшим на платформе и показал. Шок, конечно, всеобщий.
   Но самое большое потрясение испытала диссидентка. Мало того что женщина ее кожаной грудью к скульптуре прижимала и ужасные обещания давала, так еще розовое и неприличное ей машинист показывает: «Ну что хотят, то и делают! И впрямь обложили чекисты со всех сторон…» Шок, да и только!

* * *

   После этого происшествия диссидентка бегать перестала.
   И вообще, говорят, пошла на исправление и не безобразничала. В демонстрации несанкционированной, конечно, не участвовала, и правильно сделала.
   Окончила институт, вышла замуж и ребенка родила.
   Когда случилась перестройка, депутатом Государственной Думы стала, обличительные либеральные речи с трибуны скрипучим голосом произносила.
   Мы все эти гневные слова слыхали, так, треп один. Лучше бы про розовую задницу рассказала. Это куда интересней!

Не уверен — не садись!

   В восемьдесят третьем году по делу о шпионаже сотрудники КГБ проводили негласный обыск. По обкатанной традиции тех лет надо было влезть в квартиру и посмотреть, где что лежит, да и лежит ли вообще.
   Получили санкцию. Собрались, поехали.
   Едет бригада на дело, и вдруг в окне машины видим — очередь стоит, это чернослив дают. Тут один двухметровый (назовем его Шурик) просит:
   — Дайте, братцы, сестре в больницу куплю!
   Ну, остановились, отодвинули очередь от прилавка. Купил витамины. То ли кило, то ли два… И не чувствовали, чем обернется для нас эта безобидная покупка.
   Подъехали к адресу. А тут заминка! Самого-то объекта нет, он в командировке, а жена его никак на работу не уйдет. Наружная служба докладывает: «С вечера у нее мужик в квартире!»
   Стало быть, пока муж по служебным делам разъезжает, у его супруги «ласковый май» — амурное развлечение!
   Короче, сидим, ждем окончания любовного процесса. Анекдоты рассказываем, кто газету читает, а Шурик наш то ли от нетерпения, то ли от нервов свой чернослив с аппетитом уминает. Ест себе и ест… На него и внимания не обратили, как он большой пакет слопал.