– В ад первым отправишься ты.
Ланда опять смеялся, но в его смехе, к удовольствию Баррета, заметно сквозила тревога.
– Увидим, увидим… Шло время – ничего не менялось. Пару раз англичанин приметил странствующего альбатроса. Первый раз острый силуэт птицы и ее белое брюхо просто промелькнули над верхушками мачт и двумя ярусами парусов. Второй альбатрос мирно кормился на воде, его черно-белые перья сверкали под солнцем. Стояла жара, и пресная вода казалась горькой, тесная «Святая Маргарита» совсем не походила на галеоны «золотого флота». Каюты тут разделялись простыми деревянными переборками, Баррет заметил, что помпа часто в ходу, очевидно, в трюме держалась слабая течь. За закрытыми портами нижней палубы молчаливо ждали своего часа заряженные орудия.
Суша возле Кампече приблизилось, на западе раскинулись побережья Юкатана – там сто лет назад подлинный обладатель украденной Ландой фамилии, грозный Диего де Ланда, епископ и хронист, костром и угрозами искоренял ересь среди обращенных индейских племен. Баррет припомнил неприятную сцену на Пласа Майор и поежился. Он надеялся, что люди Лемюэля Хамма вместе с незадачливым побитым штурманом уже покинули чужой порт.
«Дождусь часа, когда де Ланда будет вне себя от зелья, без свидетелей прирежу его, но никогда не вернусь обратно в ловушку, – сказал сам себе Баррет. – А если вернусь, что ж – у меня в руках окажется ружье, и пушки кораблей берегового братства будут смотреть Картахене в лицо».
Следующей ночью он не сумел заснуть, с палубы «Маргариты» хорошо можно было рассмотреть небесный Сириус и Canis Major – созвездие Большого Пса. Ущербный месяц умирал. Пес гнал по небосводу измотанную добычу – должно быть, он, как и все, хотел золота. Баррет присмотрелся к яркому Сириусу, ненадолго ему показалось, что холодная звезда мигнула и нехотя раздвоилась.
«Бог моряков, бог звезд, войны и судьбы».
Следующим вечером Баррета обуял дух противоречия.
– Слушай, Ланда, с чего ты вообразил, что там, в Теночтитлане, именно золото, а не куча змей, жаб, костей людских и не только, живности и всякого иного дерьма?
Эрнандо внезапно сделался серьезным.
– Допустим, ко мне попали секретные заметки одного кастильского епископа. Ты ведь помнишь, Питер, что мой родственник по отцовской линии, Диего де Ланда, сто лет назад ввел инквизицию на Юкатане. Индейцев рьяно обращали в истинную веру, но в душе они оставались суеверными язычниками – резали ради прежних богов зверей, а иногда и собственных детишек, которых плодили целыми выводками. Епископ как мог боролся с жертвоприношениями, а мог он, можешь мне поверить, довольно много…
– И что?
– Дон Диего сжег языческие книги дикарей. И оставил любопытные записки об их обычаях и богах.
– Ну, не такие уж они были дикари, если сочинили книги.
– Не придирайся. Я потом расскажу, а пока обойдешься без подробностей. И не вздумай баловаться ножом или чем-нибудь вроде яда, вдруг я умру, а ты так и останешься нищим.
– Ладно, приму твои слова к сведению.
Ланда умолк, недовольно сверкая глазами. Сквозь тонкие переборки послышался неясный шум, через несколько секунд где-то на верхней палубе грохотнул выстрел. Ланда длинно сплюнул в угол пережеванный в кашу лист.
– Сумасшествие заразно. Какой-то безумец палит на палубе из мушкета. Я бы на твоем месте пошел посмотреть.
– Сам иди.
– Я хочу, чтобы это сделал ты.
Обозленный Баррет вылез из гамака и натянул сапоги.
– Хорошо, но если это твои фантазии, Эрнандо, то мы еще сочтемся. Я не стану резать твое болтливое горло или подсыпать отраву. Как только окажемся на суше, попросту пересчитаю тебе все ребра.
Англичанин вышел в ночь, а Ланда остался и сунул за щеку очередной лист.
– До чего все-таки это славное растение расширяет воображение. Я владею и утонченно наслаждаюсь тысячью миров, в то время как обычный человек не в состоянии справиться с одним.
Он некоторое время лежал в расслабленной позе, а потом заверил сам себя вслух:
– Я велик! Я владею сотней любовниц, более прекрасных, чем Сармиенто. Я могу коснуться луны и предсказать будущее. А вот мой друг Педро сейчас столбом торчит на палубе «Святой Маргариты». Ах, нет… Он уже бредет прочь, прямо сюда, спускается по трапу, касается двери… Сейчас створка с грохотом откроется, негодяй остановится на пороге и заявит с самой мрачной миной «там ничего нет». Свет фонаря будет падать на его треклятую макушку сбоку. С левого бока. Конечно, не с правого, а именно с левого…
Через пару секунд дверь каюты и в самом деле с грохотом отворилась – видно, по ней крепко саданули сапогом. Баррет (широкоплечий черный силуэт) стоял на пороге. Его мрачное лицо, висок, темные волосы и загорелую левую щеку освещал луч тусклого фонаря.
– Все в порядке? – только и спросил заплутавший в эйфории де Ланда.
– Нет.
– Так что же, во имя всего сущего, нарушило наш ночной покой? Черти, что ли?
– Нет. Это люди. Чертовы корсары с Ямайки.
То, что случилось потом, не отличалось оригинальностью, но поставило пассажиров «Святой Маргариты» в самое отчаянное положение. Светало над океаном, каждый матрос, солдат или пассажир мог отлично разглядеть бриг без флага, который, маневрируя, старался приблизиться к испанскому судну.
Англичанин, приглядись он повнимательнее, без труда узнал бы в пиратском судне «Красавца альбатроса». Корабль уже несколько лет на паях принадлежал старому знакомому и неприятелю Баррета – капитану Джейсому Кэллоу. Впрочем, сам Баррет начала боя не видел, он отчаянно тряс за плечо Эрнандо де Ланду, пытаясь вывести авантюриста из состояния иллюзорного блаженства:
– Вставай, дурак! Поднимайся, подлец!
Караван судов, вместе с которым шла «Маргарита», уже исчез за горизонтом, так и не заметив чужого брига. «Красавец альбатрос» попытался зайти с кормы, чтобы не попасть под залп бортовых пушек. Его бушприт маячил в ста ярдах позади намеченной жертвы. Орудийная прислуга «Маргариты» вовсю торопилась на квартердек. Кто-то тащил квадрант для измерения угла орудий.
Испанский авантюрист наконец оделся и выбрался из каюты на воздух. Баррет встал рядом, и ветер трепал волосы на его непокрытой голове.
– Это англичане.
– У наших канониров двойные снаряды, – самодовольно заявил де Ланда. – Мы переломаем им такелаж.
– Ты ничего не смыслишь в морских схватках, Эрнандо. Смотри внимательнее – к противнику обращена корма «Святой Маргариты». На ней мало пушек, и залп получится жидковат. Быть может, вашим парням повезет, и ядра пойдут куда надо, только вот на точность выстрела влияет качка.
– Ерунда, Педро. Если залп окажется неудачным, можно все поправить и ударить снова.
Баррет хрипло захохотал.
– Слушай как следует, сухопутная крыса. Для того чтобы это сделать, придется подтянуть использованную пушку внутрь, прочистить банником ствол, сунуть туда картуз с порохом и закатить четырехфунтовое ядро. Потом нужно еще забить пыж, опять выкатить орудие стволом из порта и закрепить лафет талями. Под конец останется самая малость – проткнуть картуз протравником, сыпнуть зелья в запальное отверстие и поднести фитиль…
– О!
Ланда в отчаянии схватился за голову:
– Я уже отлично понял, что на второй залп рассчитывать не придется.
– Это точно. Готовь и заряжай свой мушкет. Скоро наша компания распадется.
У Ланды в ту минуту был вид обреченного.
– Если это пришла моя смерть, то я пристрелю и тебя заодно, Питер. Эти бешеные англичане тебе не помогут.
Баррет плюнул за борт.
– Я бы с удовольствием видел вас всех в костлявой руке смерти. Беда в том, что мне самому от этого не лучше. Как хочешь, Эрнандо, как хочешь… Попробуй взяться за пистолет, и я удавлю тебя голыми руками. Вижу, ты передумал? Спущусь-ка в каюту, пока не задраили люки, и подожду конца драки. Мне почти без разницы, победит ли подлец Кэллоу или испанские фанатики.
– Питер, погоди!
– Чего тебе?
– Придумай немедленно, как нам ускользнуть от беды.
– Не знаю. Меньше, чем через одну склянку, начнется абордаж.
– Всем пассажирам убраться под палубу! – орал по-кастильски капитан. – Сейчас мы задраимся, и начнется ад.
Ланда пробормотал непристойное проклятие и заметался в растерянности. Баррет преспокойно вернулся в свою каюту.
Пиратский бриг тем временем шел с подветра, расстояние между кораблями стремительно сокращалось. С кормы «Святой Маргариты» грянул пушечный залп. Выстрелы оказались довольно удачными – можно было видеть, как на палубе «Альбатроса» корчатся покалеченные. Живые равнодушно переступали через раненых и убитых. Кровь, разбавленная морской водой, тонкими струйками стекала за фальшборт. Для удобства ходьбы ее тут же посыпали песком из бочонка. Залп с «Маргариты» все же не пропал даром – часть пиратского такелажа обрушилась вниз. Вооружившийся Ланда ненадолго приободрился, но чужой бриг шел вперед, толкаемый ветром и увлекаемый собственной инерцией. На носовой его части уже толпились и горланили готовые к драке пираты.
– Залп из мушкетов! – рявкнул лейтенант стражи.
Пули летели как попало и куда придется, поражая жертвы в скученной толпе. Какой-то верзила схватился за пробитую грудь, вниз головой нырнул в быстро сокращавшуюся между кораблями щель. Нос брига уткнулся в корму «Маргариты», мертвое тело хрустнуло, раздавленное между досок.
– Господи, прости мои прегрешения! – довольно искренне завопил де Ланда.
Абордажные крючья вцепились в фальшборт «Святой Маргариты». Почти у самых ног авантюриста разбился о доски круглый сосуд с зажигательной смесью.
– Ох, помоги мне, Люцифер!
Демоны не явились на зов, если, конечно, не считать бесами толпу распаленных перспективой резни пиратов. Кто-то уже заклинил руль «Маргариты» при помощи здоровенного деревянного бруса. Люди Кэллоу лихо попрыгали на палубу испанского корабля. Их абордажные сабли скрещивались со шпагами защитников.
– Питер, негодяй, да помоги же мне!
Ланда со всех ног пустился бежать на бак – подальше от драки. Солдаты с «Маргариты», наоборот, устремились на шканцы, чтобы попытаться выбить обратно ворвавшуюся команду брига. Артиллеристы на квартердеке оставили бесполезные пушки и взялись за приготовленные мушкеты. Теснота мешала им толком прицелиться. Все безобразно смешалось. Сыпались беспорядочные команды и густой град проклятий сразу на двух языках. Палуба тлела под ногами тех и других, опаляя подошвы, команда «Маргариты» наспех сбивала огонь мокрыми одеялами – иногда это удавалось.
Испанский лейтенант упал, Кэллоу пронзил его насквозь, поднес клинок к губам и слизнул каплю крови, не потому, что он ее любил, а ради устрашения оставшихся в живых. Меткий залп из пистолетов выкосил передние ряды защитников. Ланда теперь стоял лицом к фальшборту и смотрел вдаль – туда, где узкой недосягаемой полоской маячил северный берег Юкатана. Огонь обнимал его худые ноги.
– Господи, господи, господи… – непрерывно бормотал ошеломленный испанец.
В кормовом салоне низко, неузнаваемыми голосами выли забытые всеми пассажирки. Уже припекало, уже потрескивало в огне дерево переборок, но отломившаяся часть рангоута мешала женщинам выйти.
– Ради спасения души, да помогите им кто-нибудь! – надрывно кричал шкипер и по-английски, и по-кастильски. Он присел у мачты, обеими руками придерживая развороченный живот. Бурая жидкость очень быстро проступала сквозь рубаху и стиснутые, побелевшие от напряжения пальцы.
Последние защитники «Святой Маргариты» погибали или сдавались. Беззащитных артиллеристов с расстановкой добивали у не перезаряженных пушек.
– Тушите огонь! – орал обозленный Кэллоу. – Я не желаю, чтобы ценный груз попусту пошел на дно.
– Тут, похоже, не осталось ничего, кроме бабьего визга.
Капитана, впрочем, послушались. Зашипели мокрые доски. То ли зажигательная смесь оказалась слишком низкого качества, то ли волнение помогло, но огонь относительно быстро заглох. Кэллоу пинками и руками отшвырнул в сторону спутанный клубок такелажа.
– Выходите наружу, прекрасные сеньориты.
Из задымленных кают довольно долго никто не показывался. Потом появились первые женщины – перепуганные, с бледными перемазанными и заплаканными лицами. Кэллоу подошел поближе и ухватил одну из них за растрепавшуюся косу.
– Выводите остальных. Проверьте трюмы. Сдается мне, что у испанской посудины приличная течь. Она в любой момент может уйти на дно и потянет за собою «Альбатроса». Шевелитесь, черти! Мы победили. Работы осталось совсем немного.
Ланда опять смеялся, но в его смехе, к удовольствию Баррета, заметно сквозила тревога.
– Увидим, увидим… Шло время – ничего не менялось. Пару раз англичанин приметил странствующего альбатроса. Первый раз острый силуэт птицы и ее белое брюхо просто промелькнули над верхушками мачт и двумя ярусами парусов. Второй альбатрос мирно кормился на воде, его черно-белые перья сверкали под солнцем. Стояла жара, и пресная вода казалась горькой, тесная «Святая Маргарита» совсем не походила на галеоны «золотого флота». Каюты тут разделялись простыми деревянными переборками, Баррет заметил, что помпа часто в ходу, очевидно, в трюме держалась слабая течь. За закрытыми портами нижней палубы молчаливо ждали своего часа заряженные орудия.
Суша возле Кампече приблизилось, на западе раскинулись побережья Юкатана – там сто лет назад подлинный обладатель украденной Ландой фамилии, грозный Диего де Ланда, епископ и хронист, костром и угрозами искоренял ересь среди обращенных индейских племен. Баррет припомнил неприятную сцену на Пласа Майор и поежился. Он надеялся, что люди Лемюэля Хамма вместе с незадачливым побитым штурманом уже покинули чужой порт.
«Дождусь часа, когда де Ланда будет вне себя от зелья, без свидетелей прирежу его, но никогда не вернусь обратно в ловушку, – сказал сам себе Баррет. – А если вернусь, что ж – у меня в руках окажется ружье, и пушки кораблей берегового братства будут смотреть Картахене в лицо».
Следующей ночью он не сумел заснуть, с палубы «Маргариты» хорошо можно было рассмотреть небесный Сириус и Canis Major – созвездие Большого Пса. Ущербный месяц умирал. Пес гнал по небосводу измотанную добычу – должно быть, он, как и все, хотел золота. Баррет присмотрелся к яркому Сириусу, ненадолго ему показалось, что холодная звезда мигнула и нехотя раздвоилась.
«Бог моряков, бог звезд, войны и судьбы».
Следующим вечером Баррета обуял дух противоречия.
– Слушай, Ланда, с чего ты вообразил, что там, в Теночтитлане, именно золото, а не куча змей, жаб, костей людских и не только, живности и всякого иного дерьма?
Эрнандо внезапно сделался серьезным.
– Допустим, ко мне попали секретные заметки одного кастильского епископа. Ты ведь помнишь, Питер, что мой родственник по отцовской линии, Диего де Ланда, сто лет назад ввел инквизицию на Юкатане. Индейцев рьяно обращали в истинную веру, но в душе они оставались суеверными язычниками – резали ради прежних богов зверей, а иногда и собственных детишек, которых плодили целыми выводками. Епископ как мог боролся с жертвоприношениями, а мог он, можешь мне поверить, довольно много…
– И что?
– Дон Диего сжег языческие книги дикарей. И оставил любопытные записки об их обычаях и богах.
– Ну, не такие уж они были дикари, если сочинили книги.
– Не придирайся. Я потом расскажу, а пока обойдешься без подробностей. И не вздумай баловаться ножом или чем-нибудь вроде яда, вдруг я умру, а ты так и останешься нищим.
– Ладно, приму твои слова к сведению.
Ланда умолк, недовольно сверкая глазами. Сквозь тонкие переборки послышался неясный шум, через несколько секунд где-то на верхней палубе грохотнул выстрел. Ланда длинно сплюнул в угол пережеванный в кашу лист.
– Сумасшествие заразно. Какой-то безумец палит на палубе из мушкета. Я бы на твоем месте пошел посмотреть.
– Сам иди.
– Я хочу, чтобы это сделал ты.
Обозленный Баррет вылез из гамака и натянул сапоги.
– Хорошо, но если это твои фантазии, Эрнандо, то мы еще сочтемся. Я не стану резать твое болтливое горло или подсыпать отраву. Как только окажемся на суше, попросту пересчитаю тебе все ребра.
Англичанин вышел в ночь, а Ланда остался и сунул за щеку очередной лист.
– До чего все-таки это славное растение расширяет воображение. Я владею и утонченно наслаждаюсь тысячью миров, в то время как обычный человек не в состоянии справиться с одним.
Он некоторое время лежал в расслабленной позе, а потом заверил сам себя вслух:
– Я велик! Я владею сотней любовниц, более прекрасных, чем Сармиенто. Я могу коснуться луны и предсказать будущее. А вот мой друг Педро сейчас столбом торчит на палубе «Святой Маргариты». Ах, нет… Он уже бредет прочь, прямо сюда, спускается по трапу, касается двери… Сейчас створка с грохотом откроется, негодяй остановится на пороге и заявит с самой мрачной миной «там ничего нет». Свет фонаря будет падать на его треклятую макушку сбоку. С левого бока. Конечно, не с правого, а именно с левого…
Через пару секунд дверь каюты и в самом деле с грохотом отворилась – видно, по ней крепко саданули сапогом. Баррет (широкоплечий черный силуэт) стоял на пороге. Его мрачное лицо, висок, темные волосы и загорелую левую щеку освещал луч тусклого фонаря.
– Все в порядке? – только и спросил заплутавший в эйфории де Ланда.
– Нет.
– Так что же, во имя всего сущего, нарушило наш ночной покой? Черти, что ли?
– Нет. Это люди. Чертовы корсары с Ямайки.
То, что случилось потом, не отличалось оригинальностью, но поставило пассажиров «Святой Маргариты» в самое отчаянное положение. Светало над океаном, каждый матрос, солдат или пассажир мог отлично разглядеть бриг без флага, который, маневрируя, старался приблизиться к испанскому судну.
Англичанин, приглядись он повнимательнее, без труда узнал бы в пиратском судне «Красавца альбатроса». Корабль уже несколько лет на паях принадлежал старому знакомому и неприятелю Баррета – капитану Джейсому Кэллоу. Впрочем, сам Баррет начала боя не видел, он отчаянно тряс за плечо Эрнандо де Ланду, пытаясь вывести авантюриста из состояния иллюзорного блаженства:
– Вставай, дурак! Поднимайся, подлец!
Караван судов, вместе с которым шла «Маргарита», уже исчез за горизонтом, так и не заметив чужого брига. «Красавец альбатрос» попытался зайти с кормы, чтобы не попасть под залп бортовых пушек. Его бушприт маячил в ста ярдах позади намеченной жертвы. Орудийная прислуга «Маргариты» вовсю торопилась на квартердек. Кто-то тащил квадрант для измерения угла орудий.
Испанский авантюрист наконец оделся и выбрался из каюты на воздух. Баррет встал рядом, и ветер трепал волосы на его непокрытой голове.
– Это англичане.
– У наших канониров двойные снаряды, – самодовольно заявил де Ланда. – Мы переломаем им такелаж.
– Ты ничего не смыслишь в морских схватках, Эрнандо. Смотри внимательнее – к противнику обращена корма «Святой Маргариты». На ней мало пушек, и залп получится жидковат. Быть может, вашим парням повезет, и ядра пойдут куда надо, только вот на точность выстрела влияет качка.
– Ерунда, Педро. Если залп окажется неудачным, можно все поправить и ударить снова.
Баррет хрипло захохотал.
– Слушай как следует, сухопутная крыса. Для того чтобы это сделать, придется подтянуть использованную пушку внутрь, прочистить банником ствол, сунуть туда картуз с порохом и закатить четырехфунтовое ядро. Потом нужно еще забить пыж, опять выкатить орудие стволом из порта и закрепить лафет талями. Под конец останется самая малость – проткнуть картуз протравником, сыпнуть зелья в запальное отверстие и поднести фитиль…
– О!
Ланда в отчаянии схватился за голову:
– Я уже отлично понял, что на второй залп рассчитывать не придется.
– Это точно. Готовь и заряжай свой мушкет. Скоро наша компания распадется.
У Ланды в ту минуту был вид обреченного.
– Если это пришла моя смерть, то я пристрелю и тебя заодно, Питер. Эти бешеные англичане тебе не помогут.
Баррет плюнул за борт.
– Я бы с удовольствием видел вас всех в костлявой руке смерти. Беда в том, что мне самому от этого не лучше. Как хочешь, Эрнандо, как хочешь… Попробуй взяться за пистолет, и я удавлю тебя голыми руками. Вижу, ты передумал? Спущусь-ка в каюту, пока не задраили люки, и подожду конца драки. Мне почти без разницы, победит ли подлец Кэллоу или испанские фанатики.
– Питер, погоди!
– Чего тебе?
– Придумай немедленно, как нам ускользнуть от беды.
– Не знаю. Меньше, чем через одну склянку, начнется абордаж.
– Всем пассажирам убраться под палубу! – орал по-кастильски капитан. – Сейчас мы задраимся, и начнется ад.
Ланда пробормотал непристойное проклятие и заметался в растерянности. Баррет преспокойно вернулся в свою каюту.
Пиратский бриг тем временем шел с подветра, расстояние между кораблями стремительно сокращалось. С кормы «Святой Маргариты» грянул пушечный залп. Выстрелы оказались довольно удачными – можно было видеть, как на палубе «Альбатроса» корчатся покалеченные. Живые равнодушно переступали через раненых и убитых. Кровь, разбавленная морской водой, тонкими струйками стекала за фальшборт. Для удобства ходьбы ее тут же посыпали песком из бочонка. Залп с «Маргариты» все же не пропал даром – часть пиратского такелажа обрушилась вниз. Вооружившийся Ланда ненадолго приободрился, но чужой бриг шел вперед, толкаемый ветром и увлекаемый собственной инерцией. На носовой его части уже толпились и горланили готовые к драке пираты.
– Залп из мушкетов! – рявкнул лейтенант стражи.
Пули летели как попало и куда придется, поражая жертвы в скученной толпе. Какой-то верзила схватился за пробитую грудь, вниз головой нырнул в быстро сокращавшуюся между кораблями щель. Нос брига уткнулся в корму «Маргариты», мертвое тело хрустнуло, раздавленное между досок.
– Господи, прости мои прегрешения! – довольно искренне завопил де Ланда.
Абордажные крючья вцепились в фальшборт «Святой Маргариты». Почти у самых ног авантюриста разбился о доски круглый сосуд с зажигательной смесью.
– Ох, помоги мне, Люцифер!
Демоны не явились на зов, если, конечно, не считать бесами толпу распаленных перспективой резни пиратов. Кто-то уже заклинил руль «Маргариты» при помощи здоровенного деревянного бруса. Люди Кэллоу лихо попрыгали на палубу испанского корабля. Их абордажные сабли скрещивались со шпагами защитников.
– Питер, негодяй, да помоги же мне!
Ланда со всех ног пустился бежать на бак – подальше от драки. Солдаты с «Маргариты», наоборот, устремились на шканцы, чтобы попытаться выбить обратно ворвавшуюся команду брига. Артиллеристы на квартердеке оставили бесполезные пушки и взялись за приготовленные мушкеты. Теснота мешала им толком прицелиться. Все безобразно смешалось. Сыпались беспорядочные команды и густой град проклятий сразу на двух языках. Палуба тлела под ногами тех и других, опаляя подошвы, команда «Маргариты» наспех сбивала огонь мокрыми одеялами – иногда это удавалось.
Испанский лейтенант упал, Кэллоу пронзил его насквозь, поднес клинок к губам и слизнул каплю крови, не потому, что он ее любил, а ради устрашения оставшихся в живых. Меткий залп из пистолетов выкосил передние ряды защитников. Ланда теперь стоял лицом к фальшборту и смотрел вдаль – туда, где узкой недосягаемой полоской маячил северный берег Юкатана. Огонь обнимал его худые ноги.
– Господи, господи, господи… – непрерывно бормотал ошеломленный испанец.
В кормовом салоне низко, неузнаваемыми голосами выли забытые всеми пассажирки. Уже припекало, уже потрескивало в огне дерево переборок, но отломившаяся часть рангоута мешала женщинам выйти.
– Ради спасения души, да помогите им кто-нибудь! – надрывно кричал шкипер и по-английски, и по-кастильски. Он присел у мачты, обеими руками придерживая развороченный живот. Бурая жидкость очень быстро проступала сквозь рубаху и стиснутые, побелевшие от напряжения пальцы.
Последние защитники «Святой Маргариты» погибали или сдавались. Беззащитных артиллеристов с расстановкой добивали у не перезаряженных пушек.
– Тушите огонь! – орал обозленный Кэллоу. – Я не желаю, чтобы ценный груз попусту пошел на дно.
– Тут, похоже, не осталось ничего, кроме бабьего визга.
Капитана, впрочем, послушались. Зашипели мокрые доски. То ли зажигательная смесь оказалась слишком низкого качества, то ли волнение помогло, но огонь относительно быстро заглох. Кэллоу пинками и руками отшвырнул в сторону спутанный клубок такелажа.
– Выходите наружу, прекрасные сеньориты.
Из задымленных кают довольно долго никто не показывался. Потом появились первые женщины – перепуганные, с бледными перемазанными и заплаканными лицами. Кэллоу подошел поближе и ухватил одну из них за растрепавшуюся косу.
– Выводите остальных. Проверьте трюмы. Сдается мне, что у испанской посудины приличная течь. Она в любой момент может уйти на дно и потянет за собою «Альбатроса». Шевелитесь, черти! Мы победили. Работы осталось совсем немного.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента