Ошалев от увиденного, я разинул рот и вылупил зенки. Что за чертовщина! Если всему предыдущему я еще как-то смог найти объяснение, то теперь понял: крыша у меня, точно, дала течь. Да еще какую! Тут, пожалуй, никакая Кащенка уже не поможет.
Упаковав машину в мешок, Жиряхин принялся за меня. Первым делом он молча расстегнул мои браслеты. Я машинально стал тереть затекшие запястья, не спуская в то же время глаз со странного старшины. Не хватало еще, чтобы он и меня в мешок упрятал! С этого типа станется, это я уже понял.
— Вы свободны, Василий Петрович, — сказал он и внезапно улыбнулся. — Да не напрягайтесь вы так, сударь, расслабьтесь. Самое страшное уже позади.
За сегодняшний день со мной произошло столько всего разного, что я уже устал удивляться, однако… откуда, леший его забодай, он узнал мое имя?!
И тут… О, черт! Да ведь это же Санта-Клаус собственной персоной! Тот самый, из Занзибара! Ну точно, он, он и есть! А я, е-мое, его и не признал поначалу-то! Да и мудрено его было признать в этом ментовском камуфляже, без бороды, без усов, без обязательного дедморозовского тулупа. Ну и дела, скажу я вам, творятся на белом свете!
— Вижу, сударь, вы меня признали. — Он хитро прищурился. — Надо заметить, немало вы мне доставили хлопот.
Я уперся смущенным взглядом в его дурацкий мешок. Почему-то мне стало стыдно. Действительно, делов натворил я цельную кучу. А все, собственно, почему? А потому, собственно, что всучил он мне свой идиотский подарочек, в виде подписки на завтрашний «МК», а я, как дурак, клюнул на эту удочку, поддался на провокацию — ну и увяз во всем этом дерьме. Ха! хлопот я ему доставил! А сколько он мне доставил, об этом он как-то не скумекал?
— Позвольте! — возразил я. — Если бы не вы и ваша газетка…
— Знаю, — перебил он меня, — все знаю. Полностью информирован о ваших проделках. Однако такова специфика моего подарка, ничего тут не поделаешь. Детям-то я дарю подарки попроще, знаете ли.
— Выходит, вам все про меня известно?
— Разумеется. И не только про вас. Я ведь все-таки чудеса творить обучен.
Так, думаю. Обучены, значит, чудесам, герр Санта-Клаус? Отличненько. Тогда почему, леший тебя забодай, ты не остановил тех бритоголовых ублюдков еще до того, как они пошли на дело? А ведь мог бы, мог!
— А зачем? — проговорил он в ответ на мои мысли, пожимая плечами. — Минимум вмешательства с нашей стороны. Так, небольшие направляющие усилия, не более того. Опять-таки, согласитесь, я ведь все-таки не Господь Бог, мои возможности ограничены.
— Ага, ограничены, как же! — вспылил я. — Видал я, как вы ментовозку в мешок упаковали. Да тут перед вами сам Коперфилд спасовал бы. Ума не приложу, зачем вы это сделали!
— Ментовозку, как вы ее именуете, я с собой заберу. У нас, сударь, проблемы с транспортом, приобретающие наибольшую остроту в горячий сезон, то есть в канун новогодних торжеств. Был у меня свой «жигуленок» — помните? — но, увы, канул в пучину речную. Сдам эту так называемую ментовозку нашим дизайнерам, пускай стилизуют под аэросани. И современно, и в значительно большей степени соответствует моему статусу. Еще вопросы есть, сударь?
— А как же! — Я уже завелся и теперь пер напролом, как танк. — Что это за чертовщина такая с газетой? Ведь там черным по белому написано: грабители скрылись еще до приезда милиции. А на деле вон как вышло. Согласитесь, накладочка какая-то получается, неувязочка, знаете ли, несостыковочка в причинно-следственных связях — так, кажется, это называется?
— О, да вы, сударь, гляжу, до самой сути докопаться пытаетесь. Что ж, вы на правильном пути, и ваша тревога мне понятна. Однако сразу же хочу вас успокоить: никаких катаклизмов, связанных с вашим вмешательством в предначертанную свыше череду событий, не произойдет. Потому как никакого вмешательства, собственно, и не было, а действовали вы исключительно в рамках того самого плана, который обычно именуют божественным. Вы что же, Василий Петрович, полагаете, что можете изменить заведенный порядок, переломить ход мирового времени, направить временной поток в иное русло? — Дед Мороз тире старшина Жиряхин печально покачал головой и беспомощно растопырил руки. — Увы, сударь, такое даже мне неподвластно.
— Но позвольте! — в сердцах воскликнул я. — Вы что же лапшу мне на уши вешаете, а? Я ведь собственными своими глазами газетку эту видел! И даже читал ее. Не укладывается как-то газетка в вашу схему.
— А что газета? — Он пожал плечами. — Фальшивка это, а не газета. Выпущена в количестве два экземпляра, специально для предотвращения известных вам событий. Один те недотепы получили, что по недоумию своему злое дело замыслили, а второй экземпляр, сударь, вам достался. Истинный же номер вас дома дожидается, в вашем почтовом ящике. А знаете, скольких трудов мне стоило перехватить, а потом и задержать нашего рассыльного, чтобы вовремя подсунуть вам фальшивые экземпляры?.. Да не горячитесь вы так, Василий Петрович! Расслабьтесь. Хорошо все то, что хорошо кончается. А кончилось все для вас самым наилучшим образом, уж можете мне поверить.
— Ой ли? — засомневался я, вспоминая, что этот мнимый старшина увел меня из-под носа ментов в самый критический момент. — А ежели меня искать начнут, что тогда?
— Не начнут, сударь. Никто о вас и не вспомнит, ручаюсь. Положитесь на меня, я обо все позабочусь.
— Как же, позаботитесь! — недоверчиво произнес я; я все еще был зол на этого новогоднего колдуна, однако уже начал потихоньку обретать душевное равновесие. Действительно, что это я на него взъелся? Ничего плохого, если мозгами-то пораскинуть, он мне не сделал, а во всех моих бедах виноват, как правило, я сам. Сам на свою задницу приключения искал. И находил — вот ведь в чем самая умора!
Санта-Клаус, похоже, видел меня насквозь и мысли мои читал, как в открытой книге.
— Да-с, сударь, наломали вы дров немало. Ну да нет худа без добра.
Я почему-то смутился.
— Да… понимаете… не готов я был…
— Но теперь-то, надеюсь, вы готовы?
— Готов — к чему? — насторожился я.
— А к тому, чтобы продлить подписку.
И тут я снова вскипел.
— Да вы что, за идиота меня держите?! Какая, к едрене фене, подписка? Сыт по горло я вашей газеткой. Все, баста, никаких подписок!
— Ну, как знаете, — холодно пожал плечами Санта-Клаус. — Мое дело предложить. А на нет и суда нет. Сегодня же аннулирую ваш абонемент. Отныне, Василий Петрович, можете спать спокойно. За сим, сударь, позвольте откланяться. Думаю, наши пути-дорожки впредь не пересекутся. Адью!
Взвалив на спину мешок, он вразвалочку поковылял куда-то вглубь леса. А я стоял и растерянно пялился ему вослед. Уж не обидел ли я его невзначай? Может, брякнул что-то невпопад? Мне стало как-то не по себе. Я даже мысленно пожалел старого колдуна — дед-то как лучше хотел. Впрочем, разве поймешь их, этих лапландских чудаков-чудотворцев? У них и мозги-то шиворот-навыворот скроены, не так, как у нас, простых смертных.
Да Бог с ним, с Санта-Клаусом! У меня и своих проблем невпроворот.
Я и не заметил, как ноги вынесли меня на опушку леса и очутили в районе каких-то новостроек, где-то на окраине Москвы. На душе было муторно и неуютно. Что-то не давало мне покоя, точил мое нутро какой-то ненасытный червь. Почему это, думаю, я не могу влиять на ход событий? Кто же, как не я, может и должен на них влиять? Кто, как не я, может и должен строить свою судьбу — по собственной мерке? Почему, мужики, я должен безропотно принимать то, что готовит мне эта дура фортуна? Не-ет, дедуля, здесь ты явно соврал. В небо пальцем попал. По уши обложался. Я тебе не какая-нибудь марионетка, которую можно за ниточки дергать — я и сам кого угодно дернуть могу, если потребуется. И еще как дернуть, о-го-го! Например, ту же дуру фортуну.
Может, зря я от подписки отказался, а, мужики?
Май — июнь 1994 г., ноябрь — декабрь 1998 г., январь 1999 г. Москва
Упаковав машину в мешок, Жиряхин принялся за меня. Первым делом он молча расстегнул мои браслеты. Я машинально стал тереть затекшие запястья, не спуская в то же время глаз со странного старшины. Не хватало еще, чтобы он и меня в мешок упрятал! С этого типа станется, это я уже понял.
— Вы свободны, Василий Петрович, — сказал он и внезапно улыбнулся. — Да не напрягайтесь вы так, сударь, расслабьтесь. Самое страшное уже позади.
За сегодняшний день со мной произошло столько всего разного, что я уже устал удивляться, однако… откуда, леший его забодай, он узнал мое имя?!
И тут… О, черт! Да ведь это же Санта-Клаус собственной персоной! Тот самый, из Занзибара! Ну точно, он, он и есть! А я, е-мое, его и не признал поначалу-то! Да и мудрено его было признать в этом ментовском камуфляже, без бороды, без усов, без обязательного дедморозовского тулупа. Ну и дела, скажу я вам, творятся на белом свете!
— Вижу, сударь, вы меня признали. — Он хитро прищурился. — Надо заметить, немало вы мне доставили хлопот.
Я уперся смущенным взглядом в его дурацкий мешок. Почему-то мне стало стыдно. Действительно, делов натворил я цельную кучу. А все, собственно, почему? А потому, собственно, что всучил он мне свой идиотский подарочек, в виде подписки на завтрашний «МК», а я, как дурак, клюнул на эту удочку, поддался на провокацию — ну и увяз во всем этом дерьме. Ха! хлопот я ему доставил! А сколько он мне доставил, об этом он как-то не скумекал?
— Позвольте! — возразил я. — Если бы не вы и ваша газетка…
— Знаю, — перебил он меня, — все знаю. Полностью информирован о ваших проделках. Однако такова специфика моего подарка, ничего тут не поделаешь. Детям-то я дарю подарки попроще, знаете ли.
— Выходит, вам все про меня известно?
— Разумеется. И не только про вас. Я ведь все-таки чудеса творить обучен.
Так, думаю. Обучены, значит, чудесам, герр Санта-Клаус? Отличненько. Тогда почему, леший тебя забодай, ты не остановил тех бритоголовых ублюдков еще до того, как они пошли на дело? А ведь мог бы, мог!
— А зачем? — проговорил он в ответ на мои мысли, пожимая плечами. — Минимум вмешательства с нашей стороны. Так, небольшие направляющие усилия, не более того. Опять-таки, согласитесь, я ведь все-таки не Господь Бог, мои возможности ограничены.
— Ага, ограничены, как же! — вспылил я. — Видал я, как вы ментовозку в мешок упаковали. Да тут перед вами сам Коперфилд спасовал бы. Ума не приложу, зачем вы это сделали!
— Ментовозку, как вы ее именуете, я с собой заберу. У нас, сударь, проблемы с транспортом, приобретающие наибольшую остроту в горячий сезон, то есть в канун новогодних торжеств. Был у меня свой «жигуленок» — помните? — но, увы, канул в пучину речную. Сдам эту так называемую ментовозку нашим дизайнерам, пускай стилизуют под аэросани. И современно, и в значительно большей степени соответствует моему статусу. Еще вопросы есть, сударь?
— А как же! — Я уже завелся и теперь пер напролом, как танк. — Что это за чертовщина такая с газетой? Ведь там черным по белому написано: грабители скрылись еще до приезда милиции. А на деле вон как вышло. Согласитесь, накладочка какая-то получается, неувязочка, знаете ли, несостыковочка в причинно-следственных связях — так, кажется, это называется?
— О, да вы, сударь, гляжу, до самой сути докопаться пытаетесь. Что ж, вы на правильном пути, и ваша тревога мне понятна. Однако сразу же хочу вас успокоить: никаких катаклизмов, связанных с вашим вмешательством в предначертанную свыше череду событий, не произойдет. Потому как никакого вмешательства, собственно, и не было, а действовали вы исключительно в рамках того самого плана, который обычно именуют божественным. Вы что же, Василий Петрович, полагаете, что можете изменить заведенный порядок, переломить ход мирового времени, направить временной поток в иное русло? — Дед Мороз тире старшина Жиряхин печально покачал головой и беспомощно растопырил руки. — Увы, сударь, такое даже мне неподвластно.
— Но позвольте! — в сердцах воскликнул я. — Вы что же лапшу мне на уши вешаете, а? Я ведь собственными своими глазами газетку эту видел! И даже читал ее. Не укладывается как-то газетка в вашу схему.
— А что газета? — Он пожал плечами. — Фальшивка это, а не газета. Выпущена в количестве два экземпляра, специально для предотвращения известных вам событий. Один те недотепы получили, что по недоумию своему злое дело замыслили, а второй экземпляр, сударь, вам достался. Истинный же номер вас дома дожидается, в вашем почтовом ящике. А знаете, скольких трудов мне стоило перехватить, а потом и задержать нашего рассыльного, чтобы вовремя подсунуть вам фальшивые экземпляры?.. Да не горячитесь вы так, Василий Петрович! Расслабьтесь. Хорошо все то, что хорошо кончается. А кончилось все для вас самым наилучшим образом, уж можете мне поверить.
— Ой ли? — засомневался я, вспоминая, что этот мнимый старшина увел меня из-под носа ментов в самый критический момент. — А ежели меня искать начнут, что тогда?
— Не начнут, сударь. Никто о вас и не вспомнит, ручаюсь. Положитесь на меня, я обо все позабочусь.
— Как же, позаботитесь! — недоверчиво произнес я; я все еще был зол на этого новогоднего колдуна, однако уже начал потихоньку обретать душевное равновесие. Действительно, что это я на него взъелся? Ничего плохого, если мозгами-то пораскинуть, он мне не сделал, а во всех моих бедах виноват, как правило, я сам. Сам на свою задницу приключения искал. И находил — вот ведь в чем самая умора!
Санта-Клаус, похоже, видел меня насквозь и мысли мои читал, как в открытой книге.
— Да-с, сударь, наломали вы дров немало. Ну да нет худа без добра.
Я почему-то смутился.
— Да… понимаете… не готов я был…
— Но теперь-то, надеюсь, вы готовы?
— Готов — к чему? — насторожился я.
— А к тому, чтобы продлить подписку.
И тут я снова вскипел.
— Да вы что, за идиота меня держите?! Какая, к едрене фене, подписка? Сыт по горло я вашей газеткой. Все, баста, никаких подписок!
— Ну, как знаете, — холодно пожал плечами Санта-Клаус. — Мое дело предложить. А на нет и суда нет. Сегодня же аннулирую ваш абонемент. Отныне, Василий Петрович, можете спать спокойно. За сим, сударь, позвольте откланяться. Думаю, наши пути-дорожки впредь не пересекутся. Адью!
Взвалив на спину мешок, он вразвалочку поковылял куда-то вглубь леса. А я стоял и растерянно пялился ему вослед. Уж не обидел ли я его невзначай? Может, брякнул что-то невпопад? Мне стало как-то не по себе. Я даже мысленно пожалел старого колдуна — дед-то как лучше хотел. Впрочем, разве поймешь их, этих лапландских чудаков-чудотворцев? У них и мозги-то шиворот-навыворот скроены, не так, как у нас, простых смертных.
Да Бог с ним, с Санта-Клаусом! У меня и своих проблем невпроворот.
Я и не заметил, как ноги вынесли меня на опушку леса и очутили в районе каких-то новостроек, где-то на окраине Москвы. На душе было муторно и неуютно. Что-то не давало мне покоя, точил мое нутро какой-то ненасытный червь. Почему это, думаю, я не могу влиять на ход событий? Кто же, как не я, может и должен на них влиять? Кто, как не я, может и должен строить свою судьбу — по собственной мерке? Почему, мужики, я должен безропотно принимать то, что готовит мне эта дура фортуна? Не-ет, дедуля, здесь ты явно соврал. В небо пальцем попал. По уши обложался. Я тебе не какая-нибудь марионетка, которую можно за ниточки дергать — я и сам кого угодно дернуть могу, если потребуется. И еще как дернуть, о-го-го! Например, ту же дуру фортуну.
Может, зря я от подписки отказался, а, мужики?
Май — июнь 1994 г., ноябрь — декабрь 1998 г., январь 1999 г. Москва