Мила Серебрякова. Женись или умри

Мила Серебрякова
Женись или умри

ГЛАВА 1

   Когда Ларисе было восемнадцать лет, она, как и большинство девушек ее возраста, полагала, что счастье приходит только тогда, когда человек становится сказочно богатым. Только деньги и положение в обществе, которые они могут обеспечить, способны даровать настоящее счастье.
   Деньги дают власть, деньги дают силу, в конце концов, деньги позволяют человеку чувствовать себя свободным. Как прекрасно, когда ты богат, как чудесно ни от кого не зависеть и жить полной жизнью, наслаждаясь всеми прелестями бытия, зная, что при помощи хрустящих ассигнаций ты можешь позволить себе если не все, то, по крайней мере, многое.
   «Не в деньгах счастье» – многие готовы подписаться под данным высказыванием, а вот Лара была в корне с ним не согласна. Как это не в деньгах? А в чем же еще? А-а... наверное, в их количестве.
   Шли годы. Шустрая девушка Ларка даже не заметила, как превратилась сначала в Ларису, а потом и в Ларису Артуровну.
   Сейчас ей было пятьдесят пять лет. Последнее десятилетие Лариса Силина вместе с супругом и тремя детьми проживали в элитном поселке в ближнем Подмосковье. Шикарный особняк общей площадью около полутора тысяч квадратных метров, приобретенный Тимофеем Силиным в середине девяностых годов, приблизил Лару к мечте. Наконец она стала богатой. Сказочно богатой. Теперь у нее есть все. Она уже никому не завидует, напротив, завидуют ей. Ей смотрят вслед и шепчут, что пошла жена миллионера, перед ней распахиваются все двери, ей стараются всячески угодить – мечта осуществилась.
   Но!.. В любой бочке меда всегда найдется ложка дегтя. Если Ларису Артуровну спросить, обрела ли она долгожданное счастье с появлением в семье денег, она не задумываясь ответит: «Нет!»
   Деньги появились, а вот счастье...
   Ларисе Силиной понадобилось более пятидесяти лет, чтобы понять простую истину: наличие денег – еще не гарант того, что вы станете обладателем счастья.
   Роскошная беззаботная жизнь стала раздражать. Презентации, тусовки, вечеринки, дни рождения и юбилеи, которые посещала Силина, начинали давить на психику. Лара отдыхала на лучших курортах мира, жила в самых шикарных отелях, ее гардероб ломился от умопомрачительных нарядов, а сейф буквально был забит драгоценностями. И, несмотря на это, Лариса Артуровна продолжала страдать от частых депрессий и с завидной регулярностью наведывалась к психоаналитику, принимала транквилизаторы и мечтала вновь превратиться в простую девушку Ларку, восемнадцатилетнюю глупышку – бедную, но счастливую.
   Муж Ларисы Тимофей Силин – властный и не в меру амбициозный мужчина – не обращал на стенания супруги ни малейшего внимания. Ни Лариса, ни собственные дети никогда не стояли у Силина на первом месте. Он был слишком занят более важными делами – зарабатывал деньги. Отношения супругов давно напоминали отношения жильцов коммунальной квартиры.
   Лариса в шутку называла мужа соседом. Тимофей на язвительные высказывания жены не реагировал. Вообще! Они жили в одном доме, ели за одним столом, спали в одной спальне, но... Относились друг к другу с нескрываемым равнодушием. Былая страсть давным-давно канула в Лету.
   Уже не было пылких взглядов, крепких объятий, ласкающих прикосновений и страстных признаний. Все куда-то ушло. Причем ушло навсегда – безвозвратно.
   Не находила Лариса понимания и у детей. Отпрыски выросли, у каждого появилась личная жизнь, в которую вход Ларисе Артуровне был заказан.
   Двадцатичетырехлетний Леонид большую часть времени проводил вне дома.
   Утром Лара встречала сына за завтраком, не зная, увидятся ли они вечером за ужином или Леня снова пропадет на несколько дней из виду.
   Двадцатидвухлетний Игорь в отличие от старшего брата уделял матери чуть больше внимания, но его все равно было недостаточно. Согласитесь, общение, ограниченное пятью-десятью минутами в день, вряд ли можно считать пределом мечтаний.
   А девятнадцатилетняя Таисия, которая еще совсем недавно не отходила от матери ни на шаг и делилась всеми секретами и девичьими переживаниями, внезапно повзрослела и стала сторониться родительницы.
   Теперь ей уже неинтересно секретничать с матерью, появились такие тайны, в которые родителей посвящать совсем необязательно. На все вопросы Лары Тася неизменно отвечала:
   – У меня все в полном порядке, ма. Не волнуйся.
   Единственной отрадой Силиной был полосатый кот Пончик. Уж кто-кто, а Пончик мог сидеть на коленях у Ларисы часами. Издавая громкое мурчание, кот сладко дремал, не подозревая, что, по сути, является самым близким и преданным другом своей хозяйки.
   Лариса Артуровна часто вела с четвероногим питомцем задушевные беседы, она задавала Пончику вопросы, сама же на них отвечала, смеялась, грозила коту пальчиком, что со стороны выглядело довольно-таки странно, если не сказать большего.
   Неделю назад Лариса честно призналась психоаналитику, что опасается за свое психическое состояние.
   – Я разговариваю с котом, меня это пугает, – с придыханием выпалила Силина.
   – Многие люди разговаривают с домашними животными, – ответил врач, – в этом нет ничего странного и необычного. Ваши страхи беспочвенны.
   Лариса Артуровна на мгновение зажмурилась, сжала кулаки, а затем едва слышно прошептала:
   – Я еще не все вам сказала. Понимаете... мне начинает казаться, что Пончик отвечает мне человеческим голосом.
   Врач нахмурил густые брови.
   – А вот это уже серьезно.
   Домой Лариса Артуровна приехала с двумя новыми пачками транквилизаторов. Увидев в холле довольного Пончика, Силина махнула коту рукой.
   – Привет.
   Пончик мяукнул.
   Лариса Артуровна поднялась к себе.

* * *

   – Двадцать пять лет, мама! Мне даже не верится, что завтра у нас с Тимой серебряная свадьба. Как же быстро пролетело время, кажется, только вчера мы с ним были в загсе, а уже четверть века прошло.
   Зоя Борисовна, приехавшая в особняк на празднование столь знаменательного события, скривилась.
   – Ты тему разговора-то не переводи. Я задала тебе вопрос, ты отвечать собираешься?
   Лариса задумчиво посмотрела на мать.
   – А что ты спросила?
   – Опять двадцать пять! Я с кем разговариваю, со стенкой или с кроватью? Сколько можно витать в облаках? Отвечай как на духу, почему у тебя на тумбочке куча таблеток? От чего они?
   – Это транквилизаторы.
   – Снова за старое?
   – Почему за старое, мне их врач прописал.
   – Не кончится это добром, Ларка, ох, не кончится. Горстями всякую дрянь глотаешь, организм свой травишь, а все для чего – для того, чтобы окончательно не свихнуться. Сколько раз повторять, хватит терзаться, прекращай себя истязать. Неужели ты хочешь провести остаток дней в психушке?
   – Если не буду принимать лекарства, я окажусь там уже завтра.
   – Это он тебе жизнь сломал! Он довел тебя до отчаяния, и не смей мне возражать. Я же прекрасно вижу, что ты из-за него на человека походить перестала. Живете словно чужие, ни здрасте, ни до свидания. Разве ж это жизнь, Ларка? Ну скажи, ты об этом мечтала?
   – Поздновато о моих мечтах вспоминать.
   Зоя Борисовна замотала головой.
   – Давай уедем сразу после праздника, на пару-тройку недель.
   – Куда?
   – К тетке Дусе в деревню.
   – Мама, я тебя умоляю…
   – А чего тебе не нравится? У нее сейчас там благодать, тишь да покой. Воздух свежий, недалеко от дома речка – красотища. Отдохнуть тебе надо, Ларка, отдохнуть хорошенько.
   – Я недавно приехала из Италии.
   – Из Италии, – передразнила Зоя Борисовна. – Да твоя Италия и рядом с деревенькой тетки Дуси не валялась. В Италии она была. И что с того: какая туда уехала дерганая, такой же и вернулась. Разве это отдых? Другое дело деревня. Утром проснулась, тетка Дуся тебе яишенку из свежих яичек приготовит, молочка парного нальет, салатику из огурчиков-помидорчиков сделает. Потом на речку смотаешься или в лесок по грибы.
   – Ага, по грибы по ягоды, ты еще предложи мне грядки полоть.
   Зоя Борисовна уперла руки в бока.
   – Смотрите, какая барыня, нет, вы гляньте, это ж королева!
   – Мам, не начинай.
   – Ну-ка посмотри мне в глаза.
   – Не хочу.
   – Посмотри мне в глаза!
   Лариса Артуровна повиновалась.
   – Смотрю, и что дальше?
   – Ты скажи мне, дорогуша, откуда ты такая взялась-то? Может, у тебя родственники графья были или короли? Кто ты есть такая, я тебя спрашиваю? Забыла, откуда вышла? А я тебе напомню, из каких низов ты сюда перебралась.
   – Я помню.
   – Помнишь? Что-то незаметно. Если бы ты помнила, то сейчас не скорчила бы такую мину. Грядки ей полоть не нравится, ишь распоясались совсем в своем поселке. Думаешь, если в деньгах купаетесь, то вы боги? Как бы не так! Для Господа все равны, и бомж, спящий в подворотне, и богач, возлежащий на золотом ложе. Не забывай об этом. И не гневи Всевышнего, а то он с тебя быстро спесь-то собьет. Ага, сегодня ты здесь, а завтра может статься всем семейством в мою двушку переберетесь. Мало ли примеров. Обанкротится твой Тимофей, и пиши пропало.
   – Мам, к чему ты сейчас это говоришь? Какая спесь, какая королева? Разве я когда-нибудь кичилась своим положением, когда-нибудь кого-нибудь оскорбила, унизила, с грязью смешала? Для тебя я избалованная деньгами особа, которая не знает, чем бы заняться, дабы не умереть от скуки. Но это далеко не так, мама. Ты заблуждаешься.
   – Убеди меня в обратном – поехали к тетке Дусе.
   Силина топнула ногой.
   – В деревню я не поеду.
   Зоя Борисовна отвернулась.
   – Конечно, чего тебе там делать. Ты лучше в Париж езжай или сразу в Америку. Это ж у вас считается престижным, по всему миру таскаться. А по деревням и селам пусть простые смертные разъезжают.
   – Предлагаю поговорить о чем-нибудь более приятном.
   – Предлагаешь, так говори.
   Лариса подошла к трюмо и взяла в руки губную помаду.
   – Ты видела наш новый пруд? – спросила она у матери.
   – Имеешь в виду ту лужу с мостиком? Видала.
   – Ну и как?
   – Пошлятина! На кой черт вам этот пруд сдался? Рыбу что ли собираетесь в нем разводить?
   – Почему рыбу, просто... Тимофей захотел. По-моему, прудик очень даже ничего.
   – Вот именно – ничего особенного. А я погляжу, твой Тимофей в последнее время слишком много хочет. К вам теперь как на прием к королеве едешь, в доме все золотом сверкает, куда ни глянь, так и слепит глаза.
   – А беседку видела? – быстро спросила Лара.
   – Мне она не понравилась. И вообще ваш сад напоминает тюрьму, не хватает только вышки и надзирателя с автоматом. Понастроили трехметровые заборы, как только живете здесь, ума не приложу. Вот у тетки Дуси...
   Лариса Артуровна открыла шкаф, скинула с себя черное платье и уже намеревалась облачиться в сарафан, как вдруг Зоя Борисовна, подлетев к дочери, заголосила:
   – Ларка, что это такое? Откуда у тебя на руке синяк?
   Силина заморгала длинными ресницами.
   – Я упала, мама. Позавчера, нечаянно.
   – Врешь! – в голосе Зои Борисовны появились визгливые нотки. – Это синяк не от удара, тебя кто-то сильно схватил за руку, и я даже догадываюсь, кто это был.
   – Мам...
   – Тимофей?! Отвечай, он что, тебя бил?
   – Я упала.
   – Наглая ложь! – Зоя Борисовна обхватила голову руками. – Ой, люди добрые, да что же это такое делается, теперь он еще и кулакам волю дал. Да как он посмел? Что он о себе возомнил? Считает, на него управы не будет?
   – Мама, Тимофей меня не бьет, я сказала чистую правду.
   – Вешай лапшу кому-нибудь другому, а я не идиотка. Он мне ответит, я из него душу вытрясу. Ирод! Совсем от своих денег мозгов лишился. Ну ничего, я сейчас ему устрою.
   Зоя Борисовна выбежала из спальни дочери.
   – Мама, остановись.
   – Ты меня не остановишь, я ему в глаза все выскажу.
   Лариса схватила мать за плечо.
   – Ты лишь усугубишь положение. Чего ты добиваешься, чтобы в доме разразился скандал?
   – Я хочу поставить его на место.
   – Не выйдет.
   – Посмотрим.
   – Мама, ради бога, подумай обо мне.
   – Так я о тебе и думаю. Только о тебе, доченька, я же защитить тебя хочу. Никогда и ни при каких обстоятельствах мужчина не должен поднимать руку на женщину, а тем более на свою жену, мать его детей.
   Лариса Артуровна пыталась призвать родительницу к порядку, но Зоя Борисовна была настроена решительно.
   Влетев в кабинет зятя, она с порога заявила:
   – Кто тебе дал право бить мою дочь?
   Тимофей оторвал взгляд от бумаг и с нескрываемым презрением посмотрел на тещу.
   – Вы о чем?
   – Не прикидывайся придурком, прекрасно знаешь, о чем толкую. Я видела у Ларки синяк, это ты ее ударил!
   – Она вам это сказала?
   – Ах какой подлец! Какой же ты подлец! Я всегда знала, моя дочь совершила огромную ошибку, согласившись стать твоей женой. Ты не должен был иметь семью, она тебе не нужна. Тебе надо жить одному, без жены, без детей. Завали себя деньгами и задохнись в них.
   – У вас все?
   – Нет, не все, я хочу тебя предупредить, – Зоя Борисовна приблизилась к столу. – Если ты еще раз хотя бы пальцем дотронешься до Ларки, я за себя не ручаюсь.
   – Она моя жена, я так или иначе должен до нее дотрагиваться.
   – Ты меня понял, имей в виду, я не шучу.
   – Угрожаете?
   – Пока только предупреждаю.
   – Вы свободны, – все так же спокойно изрек Тимофей.
   Зоя Борисовна взорвалась.
   – Как я тебя ненавижу, меня мутит от одного только вида твоей наглой физиономии. Напыщенный, самонадеянный урод!
   Тимофей встал из-за стола.
   – Попрошу вас не забываться... мама. Вы находитесь в моем доме.
   – Я в гостях у дочери! Она здесь хозяйка!
   – Но это не помешает мне в случае необходимости выкинуть вас за территорию участка.
   – Что ты сказал? Меня? Выкинуть?
   – У вас хороший слух, а я дважды не повторяю. Но первое, оно же последнее предупреждение вам делаю. Впредь следите за языком. А сейчас мне бы очень хотелось, чтобы вы избавили меня от своего присутствия.
   Зоя Борисовна сникла.
   – Был бы жив мой муж, отец Ларки, он бы тебя в два счета на место поставил.
   Тимофей усмехнулся.
   – Мой тесть мог бы жить в свое удовольствие, если бы не закладывал по-черному.
   – Не смей! Не смей клеветать на Артура.
   – Он умер от алкоголизма, это всем известно.
   Зоя Борисовна замахнулась, чтобы нанести зятю удар по лицу, но Тимофей вовремя перехватил ее руку.
   – А вот этого делать не советую.
   – Мерзавец! Отпусти меня!
   – Вон из кабинета.
   – Урод! Ты урод! Рано или поздно ты за все ответишь. Сгоришь в аду. Обещаю!
   – Я сказал, вон!
   Раскрасневшаяся Зоя Борисовна выбежала из кабинета. В гостиной она остановилась у мягкого кресла и, прежде чем подняться в спальню дочери, сделала несколько глубоких вдохов.

* * *

   В воскресенье утром Лариса вышла в сад и, на секунду зажмурившись, блаженно прошептала:
   – Какой чудесный день. Мам, посмотри, на небе ни облачка.
   Зоя Борисовна, как обычно, была недовольна.
   – Не по-людски, Ларка, вы торжество праздновать собираетесь. Ох, не по-людски. Ну где это видано, чтобы на серебряную свадьбу не приглашали гостей?
   – Ты наша гостья.
   – А остальные родственники? Мне неделю назад Варенька звонила и Валерик про вашу дату помнит. Их вы почему не позвали? Знаешь как Варвара приехать хотела, все меня уговаривала, мол, теть Зой, поговорите с Ларой. А что я могла ей ответить? Не скажешь же, что у меня зять – зверь и не желает видеть на пороге своих хором родню жены.
   – Мам, ты не права.
   – Если я не права, почему ты не пригласила гостей?
   – Мы с Тимофеем договорились, что пышных торжеств закатывать не будем. Посидим в узком семейном кругу: он, я, ты и дети.
   – От родственников нос воротишь? Ну-ну, флаг тебе в руки. Мне вот только интересно, а где твои драгоценные детки? Они вообще в курсе, что сегодня праздник, или как обычно забыли все на свете?
   Лариса поморщилась.
   – Они обещали к обеду быть дома.
   Зоя Борисовна отмахнулась.
   – Их обещания выеденного яйца не стоят. Утром пообещали, вечером забыли. Носятся целыми днями непонятно где, и чего им дома не сидится? Такие же шебутные, как и папаша.
   – Мама!
   – Что мама?! Ты хоть знаешь, где твои ненаглядные время проводят?
   – Наверное, с друзьями.
   – С друзьями, – огрызнулась Зоя. – Хотела бы я посмотреть на этих друзей.

* * *

   …Тася затушила окурок и сразу же прикурила новую сигаретку. Затянувшись, девушка с мольбой посмотрела на закадычного дружка Генку Симохина и, выпустив вверх сизую струйку дыма, в пятый раз повторила вопрос:
   – Ген, что нам делать?
   Геннадий – щупленький паренек, недавно справивший двадцатый день рождения, замотал головой.
   – Ты еще спрашиваешь? Сама что ль не знаешь – бабло надо раздобыть.
   – Бабло, бабло. – Таисия встала и нервно прошлась по грязной кухне. – Где мы его раздобудем?
   – Тебе видней, это ты у нас живешь в элитном поселке, твой отец деньгами ворочает. А с меня, сама понимаешь, взятки гладки.
   – Даже не заикайся. Я под страхом расстрела не пойду к отцу, или хочешь, чтобы он меня придушил?
   – Другого выхода нет.
   – Выход всегда найдется.
   – Тогда ищи.
   Силина остановилась.
   – С матерью разговаривать бесполезно, она мне в прошлый раз прозрачно намекнула, что больше не намерена спонсировать меня. Не сомневаюсь, здесь не обошлось без отца, это он запретил отстегивать мне мани-мани. Черт, Генка, я долго не выдержу.
   – Попроси отца, пусть вернет тебе карточки.
   – Он их не вернет. – Тася сжала кулаки. – Не вернет!
   Геннадий почесал подбородок.
   – Сколько может стоить твоя тачка?
   – С ума сошел? Машину я продавать не собираюсь.
   – Мы могли бы получить за нее...
   – Ты оглох? Я сказала – тачка не продается!
   Симохин саданул рукой по столешнице.
   – Таська, у вас дом ломится от добра, неужели ты не можешь толкнуть Толику какую-нибудь вещицу?
   – Например?
   – Ну, не знаю, допустим, антиквариат.
   – Ха! Ты че, совсем обкурился? Как ты себе это представляешь: я вынесу из особняка антиквариат и никто не заметит пропажи?
   – Так дом большой.
   – Дурак ты, Генка. За фигом Толяну антиквариат, ему нужны деньги, понимаешь, деньги и ничего кроме денег.
   – Еще он берет украшения, – оживился Геннадий. – Костик в прошлый раз притащил кольцо с камнем, так Толян его чуть с руками не оторвал.
   Таисия задумалась.
   – Украшения, говоришь? А что, Генка, украшения – это идея. Пожалуй, я смогу конфисковать у маман парочку безделушек.
   – Не безделушек, а украшений, – засопел Генка.
   – Помолчи. – Силина вновь вооружилась сигареткой. – Значит так, слушай мою команду, сейчас мы с тобой рванем к Толяну.
   – Зачем?
   – Попробую с ним договориться, уверена, сегодня он мне не откажет.
   – А я?
   – И тебя не забуду, только не вздумай, как в прошлый раз, полезть на рожон. Стой рядом и молчи в тряпочку.
   Генка судорожно закивал.
   – Лады. Когда едем?
   – Немедленно.
   В машине парень облизал пересохшие губы и открыл бардачок.
   – Что ищешь?
   – Пить. Пить хочу, у тебя есть вода?
   – Закончилась.
   – Тормозни у палатки.
   – Не сейчас.
   – Таська, я умираю от жажды, тормозни.
   Таисия продолжала жать на газ.
   – Потерпи.
   – Не могу. Тебе трудно остановиться?
   – Хватит ныть, в конце концов, ты мужик или кто? Терпи. Утолишь жажду позже.
   Генка откинулся на спинку сиденья и застонал.
   – Тебе наплевать на меня, я умру, а ты и пальцем не пошевелишь. Таська... останови тачку... купи водички.
   Выругавшись, Силина припарковалась у тротуара.
   – Когда-нибудь я собственноручно тебя придушу. Ты хуже бабы, Генка, в тебе нет ни капли самообладания.
   Парень молчал.
   Силина вышла из иномарки и быстро посеменила в сторону палатки.
   Вернувшись, она протянула приятелю бутылку минералки.
   – Упейся.
   – Спасибо, Тасечка, спасибо.
   – И сделай одолжение – заткнись. Дай мне сконцентрироваться на предстоящем разговоре.
   – Ты так и не сказала, что задумала.
   – Не твое дело. Получил воду и заглохни.
   Геннадий уставился в окно.
   В деревеньку, где проживал Толян, молодые люди приехали без четверти одиннадцать. Остановившись у покосившегося бревенчатого дома, Тася возвестила:
   – Эй, Генка, вставай. Ген, харе дрыхнуть.
   – А? Что?
   – Приехали, говорю.
   Симохин поежился, откупорил бутылку с минералкой, сделал несколько больших глотков и трясущейся рукой открыл дверцу авто.
   Прежде чем постучать в обшарпанную дверь, Тася перекрестилась.
   – Только бы удалось его уломать. Генка, брось сигарету.
   – Да ладно тебе, курить хочется.
   – Брось! – Силина выхватила у парня сигарету, скомкала ее, а затем, набрав в легкие побольше воздуха, забарабанила в дверь.
   Толян – высокий худосочный парень с лицом, покрытым оспинами, нарисовался на пороге спустя минуту.
   – О!.. – пробасил он. – Какие люди и без охраны. Чем обязан столь неожиданному визиту?
   – Толян, дело есть. – Тася прерывисто дышала и всеми силами старалась не показывать волнения.
   – Дело, говоришь? Раз дело, тогда заваливайтесь. Эй-эй, а ноги кто вытирать будет? – обратился Толян к Геннадию. – Тебя разве в детстве не учили, что, прежде чем зайти в дом, надо вытирать ноги?
   Генка боязливо покосился на Тасю.
   В темной комнате у полукруглого стола, покрытого некогда белой скатертью, сидела размалеванная девица. Рядом с ней стоял верный друг и соратник Толяна – громила Никита. Пропустив гостей в свои «апартаменты», Толян кивнул на продавленную кровать.
   – Падайте.
   Тася села, а вот Генка посчитал для себя лучшим примоститься на колченогий стул рядом с двухстворчатым шкафом.
   – Толик, – заныла размалеванная особа. – Че-то мне нехорошо. Меня тошнит.
   Одного взгляда Толяна было достаточно, чтобы Никита схватил девицу за руки и выволок из комнаты.
   – Полегче, Ник, – визжала та. – Толян, скажи ему. Ник, ты охренел! Больно же.
   – Кто это? – спросила Тася, с отвращением наблюдая за происходящим.
   – Да так, старая знакомая в гости заскочила. Забудь о ней, лучше переходи сразу к делу.
   Силина начала вертеть в руках сумочку.
   – Толян, я... вернее, мы с Генкой хотим...
   Толян ухмыльнулся. Он с издевкой смотрел на Тасю, перекатывая во рту зубочистку.
   – Продолжай.
   – Хм... У тебя есть?
   – Есть что?
   – Ты сам знаешь.
   – Ну, допустим, есть. Дальше что?
   – Толик, будь человеком, выручи. – Генка подбежал к парню и принялся канючить: – Мы в долгу не останемся, мы заплатим. Обязательно заплатим. Только не деньгами, у Таськи есть...
   – Сядь на место! – рявкнула Силина. – Кто тебя просил высовываться?
   – Тасечка, ну скажи ему, не тяни.
   Таисия с гневом уставилась на Генку.
   – Толян, дай нам таблетки в долг, – наконец выдавила Силина.
   – В долг? Это интересно. И когда же ты планируешь мне его вернуть?
   – На днях.
   Анатолий усмехнулся.
   – Кто полтора месяца назад клялся вернуть долг через пару дней, а тянул кота за хвост больше трех недель? Не ты ли, красавица?
   – Я же вернула тебе деньги. С процентами.
   – Но заставила меня понервничать, а я, знаешь ли, не люблю, когда мои нервные клетки гибнут сотнями.
   – Толян, на этот раз все железно. Денег у меня нет, но я могу расплатиться кольцом... с бриллиантом.
   У парня заблестели глаза.
   – Показывай брюлик.
   – Он дома.
   – Ну и нормалек, – Толян потер ладони. – Дуй за колечком, а когда привезешь, получишь товар в лучшем виде.
   – Мне сейчас надо. Пожалуйста!
   – Толян, Таська не обманет, – подал голос Генка.
   В комнату вернулся Никита. Он молча сел на стул и уставился на трясущегося Геннадия. Анатолий подошел к Нику, положил руку ему на плечо и с нескрываемым сарказмом проговорил:
   – Тут такое дело, Никитушка, даже не знаю, как мне быть. Нужна твоя помощь, приятель.
   – Поможем, – прохрипел Ник.
   – Предлагает нам Таисия совершить бартер. Она мне колечко с бриллиантом, а взамен просит таблеточки.
   – Ну а в чем проблема?
   – А в том, что таблеточки хочет получить сиюминутно, а цацку обещает привезти на днях.
   – Не годится, – скривился Ник.
   Толян развел руками.
   – Слышали, что он сказал? Не годится. Такой вариант нас не устраивает.
   Силина вскочила с кровати.
   – Толян, ну я клянусь, привезу кольцо. Хочешь, в залог что-нибудь оставлю?
   – Себя оставь, – прыснул Никита.
   Анатолий прищурил глаза.
   – Умеешь ты в душу залезть, Таська.
   – Это значит – да?
   Вместо ответа парень подошел к шкафу и выудил с верхней полки полиэтиленовый пакетик, в котором покоились белые таблетки.
   Геннадий привстал.
   – Не рыпайся, – осадила его Тася.
   – Запомни, – Толян протянул пакет Силиной. – Даю тебе три дня, если задержишься хотя бы на минуту, пеняй на себя.
   – Не волнуйся, не подведу! – Девушка схватила пакет и, подмигнув Генке, пробормотала: – Вставай, мы уходим.
   – Э-э, нет, – Толян поднял вверх указательный палец. – Ты, красавица, можешь идти на все четыре стороны, а вот твой приятель останется с нами.
   – Что? Как с вами?
   – Толян, да ты че?! – испугался Генка.
   – Мы люди серьезные, у нас должна быть гарантия. И этой гарантией будет Генка. Ты сама предложила оставить нам что-нибудь в залог, мы выбрали Генку.
   – Таська, не соглашайся, не оставляй меня здесь одного. Тасечка!..
   Силина колебалась.
   – Или сделка не состоится, – лыбился Толян. – Тогда попрошу вернуть пакетик.
   – Таська, не уезжай без меня.
   Девушка приблизилась к Генке.
   – Ген, успокойся, ничего с тобой не случится, не раскисай. Я постараюсь приехать за тобой уже завтра. Потерпи.