Она захлопнула дверцу его машины. Но тут же сунула голову в окно.
   — Не говорите ничего. Я поеду впереди, а вы следуй те за мной.
   Она подошла к своей машине и села за руль. Как только она отъехала, Фесдей сразу же полез в багажник. Шкатулка, завернутая в бумагу, лежала на старом месте. Он снова запер багажник. Впервые за все это время он вновь почувствовал боль в голове. Он включил зажигание и направил машину вслед за Эйприл.
   У ближайшего телефона они позвонили в полицию. Она сказала, что на нее напали два бандита, но ей удалось с ними разделаться. Она подмигнула Фесдею. Пока она говорила, он внимательно вслушивался в ее голос, стараясь определить, похож ли он на, голос Джиллиан, когда та звонила ему. Он вздохнул. Трудно быть уверенным. Он спросил ее, далеко ли еще ехать.
   — Еще несколько кварталов, — ответила она, села в машину и поехала.
   Фесдей следовал за ней по Сан-Диего-авеню. Ее машина начала крутиться вокруг домов, пока не остановилась у одного невысокого дома, выстроенного в испанском стиле и окруженного деревьями, Перед домом был маленький дворик. В центре его стояла массивная бронзовая пушка. На скамейке возле пушки сидел одинокий мужчина. Когда Фесдей подошел к нему поближе, он узнал в нем того высокого мужчину, который при нем заходил в кабинет Клаппа. Граф Эмиль фон Рашке.
   Он поднял голову, увидел Эйприл и вскочил на ноги. Он улыбнулся, обнажив два ряда золотых зубов.
   — Эйприл, дорогая, я уже начал беспокоиться!
   — Мне пришлось ехать в объезд, — ответила она, пока тот целовал ей руку. — Эмиль, это Макс Фесдей.
   Рашке протянул Фесдею руку.
   — К вашим услугам, мистер Фесдей.
   — Время уходит, — поторопила Эйприл. — Не стоит тратить его даром.
   — Я видел вас сегодня в кабинете Клаппа, — сказал Фесдей.
   Граф взглянул на Эйприл и засмеялся.
   — Да, да, лейтенант Клапп. — Он снова засмеялся. — Компанейский парень, но немного неуклюжий. Он послал человека следить за мной, а тот может следить только за бараном.
   — Для вашего сведения я должен сообщить, — заявил Фесдей, — что у меня с собой пистолет. Я взял его, потому что сегодня со мной было сыграно немало злых шуток. А теперь давайте перейдем к делу.
   — Давайте, — согласился Рашке. — Сядьте, пожалуйста, — предложил он детективу.
   Они сели на металлическую скамейку. Граф сидел посредине.
   — Едва ли можно найти более идеальное место для встречи, — сказал граф. — Тем более при таких обстоятельствах.
   — Когда дело!.. — начал Фесдей.
   — Да, мистер Фесдей. Дело надо заканчивать, тем более что власти начали им интересоваться.
   — Вы и меня втянули в это дело.
   — Возможно, хотя я не хотел, чтобы так получилось. Но я предвидел, что мы в состоянии сами уладить это дело, вы и я.
   — Он и мы, — уточнила Эйприл. Я снова вернулась, и не забывай об этом, Эмиль.
   — Конечно, дорогая! — Он опять повернулся к Фесдею и посмотрел на сверток, который тот держал в руках. — Возможно, такое партнерство...
   — Не стоит говорить об этом, — спокойно прервал его Фесдей. — Вам нечего предложить мне. Я уполномочен купить у вас картину...
   Он улыбнулся, почувствовав, как Рашке и Эйприл неловко заерзали на скамейке.
   — Да. Я знаю кое-что об этом. Но вы не можете предложить мне картину.
   Рашке пригладил волосы и улыбнулся.
   — В этом кроется какая-то загадка. Картину у меня украли. Я хочу вернуть свою собственность. Эйприл считает, что, если вы будете на нашей стороне...
   — В этом деле — как в лотерее. Я люблю риск, но мне не нравится, когда происходят странные вещи, вроде одного или двух убийств. Вы, Рашке, пока скрылись от закона. Но почему я должен быть замешан в это дело?
   — Физически я не виновен в этих убийствах, — сказал Рашке. — Вы знаете это. Мне только не нравится надзор полиции.
   — Я знаю, что испанцу перерезали горло в вашей комнате.
   — Ну что вы! — запротестовал Рашке. Эйприл усмехнулась. — Я вернулся с ленча и увидел, что мой бедный друг Низа лежит с перерезанным горлом. Картина, которую мы так тщательно берегли, исчезла. Естественно, я был потрясен.
   — Ну, не настолько ты был потрясен, Эмиль, чтобы не догадаться перевезти на тележке тело Низы в мой номер.
   — А что мне оставалось делать, Эйприл? Я знаю, что это дело рук таинственной Прайор. Мой поступок был продиктован необходимостью. Конечно, я не знал, что Эйприл сказала вам...
   — Не беспокойся, Эмиль, — остановила его Эйприл. — Можешь врать, сколько тебе угодно.
   — Превосходно! — Рашке снова посмотрел на шкатулку. — Мы с Эйприл еще раньше договорились не ссориться. Естественно...
   — Это одна версия.
   — Естественно. Я не верю, что маленькая Эйприл могла убить Низу, но что мне оставалось делать? Для меня было бы плохо; если бы тело нашли в моей комнате. Поэтому прежде, чем сообщить властям, я сделал то, что мог.
   — Даже выкинул подушку из своей комнаты, — добавила Эйприл. Казалось, ее раздражал этот человек, как матадор раздражает быка. — Я знаю, Эмиль, кого я должна благодарить за эту удивительную историю. Если бы у меня хватило силы, я бы перетащила тело Низы в твою комнату назад...
   — Вы оба скрылись от полиции, — вмешался Фесдей. — Ни одному из вас нечего продать. И вы хотите; чтобы я нашел картину, которой у вас нет. Почему я должен интересоваться этим делом?
   Рашке пожал плечами.
   — Разве вас не интересуют финансовые дела?
   — Интересуют. Я тоже занимаюсь делом. Но мне кажется, что о деньгах может говорить каждый, но далеко не всякий раскошеливается. Вы говорите или раскошеливаетесь?
   Фесдей достал из кармана пакет и протянул его Эйприл.
   — Вот ваши бумаги из клуба «Семь ангелов». Фото я взял себе на память и два бакса за труды.
   — Что вы скажете, мистер Фесдей, насчет десяти тысяч долларов?
   — Рад вас видеть!
   Эйприл от удивления открыла рот.
   — Тогда мы в состоянии заняться этим делом вместе, — заявил граф, не обращая на нее внимания.
   — Только, если все будет в рамках закона.
   — Здесь все в порядке. Я действительно владелец картины. Конечно, вместе с несчастным Низой... — Он заметил недоверчивое выражение на лице Фесдея. — Вы не верите мне, мистер Фесдей? Тогда я вам все расскажу.
   — Хорошо, — согласился Фесдей. — Я слушаю вас.

Глава 17

   Пятница, 24 декабря, 8.45 вечера
   Рашке достал из кармана длинную сигару, тщательно отрезал ножичком конец и сунул ее в рот.
   — У вас есть спички? — спросил он.
   Некоторое время они молча курили. Фесдей ждал, наблюдая за ним.
   — Вы знаете что-нибудь о картине? — неожиданно спросил Рашке.
   — Немного.
   — Это не так важно. Надеюсь; вы слышали о великом Веласкесе?
   Фесдей кивнул головой.
   — Испанец, вроде Низы.
   Фесдей задумался. Кто же еще говорил недавно о Веласкесе? И вспомнил. Люсьен Прайор упоминал это имя сегодня утром.
   — Так вот, мистер Фесдей, достаточно сказать, что приключения начались в Испании десять лет назад во время гражданской войны.
   — Я не хочу еще раз выслушивать эту печальную историю, — сказала Эйприл и встала со скамейки. — Я пойду покурю в машине.
   — Сидите, — удержал ее Фесдей. — Незачем вам курить. Табак задерживает ваш рост.
   Она пожала плечами и села.
   — Говори, Эмиль.
   — Сразу же после капитуляции правительственных войск к моему бедному другу Низе пришел один виноторговец. Имя его не имеет значения. Вы, видимо, не знаете, что профессор Абрахам Низа был критиком и директором Музея Прадо в Мадриде. Этот торговец сделал удивительное открытие. Рядом с его домом разбомбили дом. Вся семья, жившая там, погибла. В развалинах дома торговец нашел картину. Она была вмурована в стену, и о ней, очевидно, забыли. Стена обрушилась, но картина осталась цела. Торговец не разбирался в картинах и при нес ее Низе. А тот сразу понял, что это такое. Это была картина, написанная Диего Родригесом де Сильва Веласкесом «Дурак из Корна».
   — Да, все называют ее просто «Дурак», — пробормотал Фесдей.
   — Для Испании Веласкес то же, что и Рембрандт для Голландии, — продолжал Рашке. — Конечно, Низа был потрясен. Новый, неожиданный Веласкес. Но в то же время он был озадачен. Ведь эта же картина хранилась в музее под номером 1099. Картины были практически одинаковы, но Низа заметил определенное отличие. Второй «Дурак», например, был написан более ярко, глубина изображения была резче. И это...
   — Он клонит к тому, Макс, что все эти годы в Прадо висела копия, — вставила Эйприл. — Фальшивый Веласкес.
   — Это резко сказано, — нерешительно произнёс граф. — Но Низа понял именно так. У Веласкеса был зять Хуан Батиста дель Мазо Мартинес, тоже художник, который специализировался на копиях. Оба они часто пользовались одними и теми же моделями, рисовали в одних и тех же местах. «Дурак» написан между 1651 и 1660 годами и все триста лет хранился в частном собрании картин.
   — Это все догадки, — сказал Фесдей. — На этот счет существует мнение известных испанских ученых, мистер Фесдей. Такие вещи случались и раньше. Рассматривая в Берлинской галерее картину...
   — Вы переходите к новой истории? — спросил Фесдей.
   — Абрахам Низа был человеком, который жил искусством. Его душа, быть может, гордится его героической смертью. Он умер, защищая картину.
   — Аминь, — пробормотала Эйприл.
   — Ах эта Эйприл! — воскликнул Рашке. — Ну что с ней можно сделать? Так вот, мистер Фесдей, Низа не симпатизировал фалангисгскому правительству. Он не хотел отдавать находку им в руки. Он скрыл картину и десять лет молчал, что «Дурак» в музее Прадо не Веласкеса, а дель Мазо. Несколько месяцев назад он начал беспокоиться и хотел уже объявить о находке. К счастью для Низы, в этот исторический момент появился я, подобно ангелу-хранителю.
   — Или подобно волку, который кидается на стадо, — опять вмешалась Эйприл. — Бедный Низа никогда не знал этого.
   — Вряд ли кто мог заподозрить, что ты, очаровательная Эйприл, тоже принимала участие в этом деле.
   — Давайте говорить по существу, — сказал Фесдей.
   — Начало моей деятельности, — продолжал Рашке, — характеризовалось тем, что я имел некоторые сношения с деловыми людьми. Они были в состоянии помочь мне найти богатого человека, который мог бы захотеть иметь в своей коллекции Веласкеса. — Рашке вздохнул. — Бедный Абрахам! Я боялся, что с ним будет плохо, когда он узнает о наших планах. Но что он мог сделать? Даже частное собрание лучше, чем фалангистский режим, убеждал я его.
   — Может быть, пропустим все эти мелочи? — прервала его Эйприл. — Я могу рассказать короче. Эмиль и я объединились в Лондоне для одного маленького дела. Пару месяцев мы узнавали о возможных вариантах, а потом предложили «Дураку» нашему общему другу Оливеру Артуру Финчу.
   — А когда Финч начал интересоваться искусством? — спросил Фесдей.
   — Видите ли, мистер Фесдей, — сказал Рашке, — Финч считается одним из крупнейших в мире собирателе предметов искусства.
   — Вы знаете старика, — заметила Эйприл. — Помимо всего прочего — он большой трус. Он боится, что кто-нибудь узнает о секрете его коллекции. Большая ее часть — краденое. Мы получили его согласие...
   — Через Гордона Лараби, — продолжил Фесдей.
   — Мистер Фесдей, я восхищаюсь вами! — воскликнул Рашке. — Я рад, что имею удовольствие прибегнуть к вашей помощи. Лараби и я провернули много дел на Востоке. Он отличный человек и сразу же вызвался нам помочь.
   Фесдей удивленно поднял брови. Очевидно, ни Рашке, ни Эйприл не знали о попытке Лараби украсть картину и о его смерти. Пока блондинка не поинтересовалась, почему два вооруженных человека увезли его...
   — Как вам удалось доставить картину в Сан-Диего?
   — Эти действительно было проблемой, — вздохнула Эйприл. — К счастью, я знала английского художника. Его зовут Люсьен Прайор. Он паршивый художник, но оказался достаточно добрым, чтобы сделать то, что мы попросили. — Она смотрела на небо и не заметила удивления Фесдея. — У него есть картина «Грех», и мы натянули под нее «Дурака».
   — А дальше?
   — Наши волнения начались в Лондоне. Я жила в отеле для женщин «Мальборо». Однажды я пришла к себе и увидела, что в моей комнате рылись. В тот же день кто-то забрался в квартиру Рашке, там тоже все перевернули. Но «Дурака» не нашли.
   — Картина была уже на борту «Королевы Елизавет ты». Естественно, в Лондоне никто, кроме нас, не знал о картине. Единственным посторонним человеком был Прайор. Уже на борту парохода я имел с ним крупный разговор, и он сказал мне, что кроме него о картине знает его сестра Джиллиан Прайор.
   — Я знаю о ней.
   — Вот как? — удивился Рашке.
   — Продолжайте.
   — Насколько я понял, эта дама — искательница приключений. В данной ситуации она явилась камнем преткновения. К счастью для нас, «Королева Елизавета» вышла в море следующим утром.
   — Но как Низа согласился на такую поездку?
   — Эмилю Низа был необходим, — сказала. Эйприл. — Для вас, Макс, это звучит странно, но Эмилю хорошо известно, что при продаже картины нужны доказательства, что она подлинная. А у Низы они были. Даже такому человеку, как Лараби, нужны были доказательства. Я же решила покончить с этим делом, и в Сан-Диего занялась Мерлозом. А Эмиль был поражен, узнав это.
   — Я был поражен еще больше, — вступил в разговор Рашке, — когда узнал, что Джиллиан Прайор последовала за нами. — Он посмотрел на Эйприл. — Очевидно, я никогда не видел ее.
   — Не смотри на меня, — огрызнулась девушка. — Я не знала о ней, пока ты не сказал мне.
   — Конечно. — Рашке достал новую сигару. — Это так, мистер Фесдей. Вы знаете обо всех трудностях, которые я испытал в вашем городе. Мистер Финч отказался разговаривать со мной из страха. Даже Гордон Лараби не мог встретиться со мной, у нас была одна случайная встреча. Теперь я понимаю вашу связь с этим делом. О, да! Эйприл и я рады, что мы имеем дело с вами.
   — Хорошо, — сказал Фесдей. — Я выслушал вас. Так что же?
   — Не понимаю вас, — удивленно произнес Рашке.
   — Видите ли, я хочу сохранить свою лицензию. Мне нужны доказательства, что картина действительно при надлежит вам.
   — Но это же очевидно! — воскликнул Рашке. — Это же, бросается в глаза! Великое произведение искусства уникально! Оно принадлежит только тому, кто заботится о нем, кто хранит его. Кто же теперь удовлетворяет этим двум требованиям больше, чем я?
   — Осторожнее, — мягко проговорила Эйприл.
   — Проклятье! Мы владеем картиной вместе с мисс Эймз. Кто еще может предъявить свои права на нее? Конечно, не Джиллиан Прайор! Конечно, не испанское правительство, которое и не подозревает о ее существовании! Кто?
   Фесдей усмехнулся.
   — Мне поручили купить картину. Я не международный юрист. У меня лицензия на работу только в Калифорнии. Влез я в это дело довольно глубоко. Настолько глубоко, что не знаю, как я могу помочь вам.
   — Почему вы так относитесь ко мне, мистер Фесдей? — с испугом спросил Рашке. — Я не покупаю и не продаю предметы искусства. Я меняю одно сокровище на другое. В данном случае я могу получить эту шкатулку, которую вы держите в руках.
   — И которая случайно набита деньгами, — вставила Эйприл. — Эмиль, ты не думаешь, что мистер Фесдей знает, что внутри этого ящика?
   Фесдей громко засмеялся, увидев обиженное лицо Рашке.
   — Хорошо, — сказал он. — Но если мы решили вместе заняться этим делом, нам лучше договориться соблюдать правила этики.
   — Так вы поможете нам? — воскликнул Рашке.
   — Я займусь этим, но прежде всего нам надо заключить договор.
   — Да, я уже сказал, что плачу вам десять тысяч.
   — Верно. Но я спасу вас от долгих объяснений, Рашке. Дайте мне сотню долларов и считайте, что мы договорились.
   Рашке улыбнулся и торопливо полез за бумажником. Он достал пять двадцатидолларовых банкнот и протянул их Фесдею.
   — В случаях, подобных вашему, — сказал Фесдей, убирая деньги в карман, — я не даю рецептов.
   — Я понимаю. — Граф спрятал бумажник и посмотрел на шкатулку. — Поскольку мы все осведомлены обо всем, можно ли посмотреть содержимое шкатулки? На расстоянии, конечно, — прибавил он, увидев, что Фесдей нахмурился.
   — Забудь о деньгах, — сказала Эйприл. — Нам пока надо удрать.
   — Мне просто любопытно.
   — Для этого у нас нет времени. — Она посмотрела на часы. — Нам есть еще что делать.
   Фесдей вытащил шкатулку из бумаги.
   — Смотрите издали. Не пытайтесь дотронуться до нее. Никаких неожиданностей. Второго предупреждения не будет.
   Рашке кивнул и посмотрел на карман Фесдея, где мог лежать пистолет.
   Макс Фесдей поднял крышку, и заиграла музыка. Он не слушал ее. Он думал о картине, о Джиллиан, о том, что три человека уже убиты, а двоих преследуют. Они сами украли картину, а может быть, они и убили? Как бы то ни было, за ними надо понаблюдать и в случае чего сообщить Клаппу.
   Прозвучала последняя нота. «Анакреона на небесах», раздался щелчок, и ящик открылся. Рашке от удивления крякнул, Фесдей вылупил глаза. Ящик был пуст. Пакет с зелеными бумажками исчез.

Глава 18

   Пятница, 24 декабря, 9.15 вечера
   Макс Фесдей опустил шкатулку на землю и посмотрел на Эйприл.
   — Макс! — воскликнула она. — Он пустой!
   — Вы удивлены? — Фесдей повернулся к графу. — Рашке, вы слесарь?
   Австриец резко покачал головой и торопливо произнес:
   — Нет. Но Эйприл умеет открывать замки. Я видел ее за...
   — Верно, — пробормотал Фесдей. — Я и забыл, я же видел, как она открывала дверь вашей спальни.
   — Макс! — Голубые глаза девушки блестели. — Я спасла вам жизнь!
   Фесдей задумался, потер лоб, потом что-то вспомнил.
   Он торопливо вышел на улицу. Там была тихо, он даже услышал, как пробили часы на церкви у Вашингтон-сквер.
   Фесдей направился к черному лимузину Эйприл. Дверцы были заперты, но ему не составило большою труда открыть их.
   Поиски его были недолги. Под передним сиденьем он нашел пачку денег.
   Он спокойно вернулся к скамейке.
   — Быстро вы вернулись, Макс, — сказала Эйприл.
   — Вы действительно находчивый человек, мистер Фесдей, — удовлетворенно произнес Рашке и добавил шепотом Эйприл: — А ты, оказывается, была недалека от побега.
   Она пожала плечами.
   Фесдей положил деньги в потайной ящик и закрыл шкатулку. Потом он снова завернул ее в бумагу.
   — Возможно, чувство юмора мне изменило сегодня, — обратился Фесдей к Эйприл. — Но я запомню, как дорого я заплатил за поцелуй. Теперь я понял, почему вы не интересовались теми парнями, от которых вы меня спасли. У вас на уме были деньги.
   — Я снова вернусь к нашему разговору, мистер Фесдей, — сказал Рашке. — Насколько японял, ваша жизнь была в опасности?
   Фесдей, рассказал ему о том, как Гордон Лараби похитил картину, о том, как он видел убийство Лараби и как его поймали эти два парня.
   Некоторое время они сидели молча. Потом граф вздохнул.
   — Это трудная штука — вернуть картину. Я не ожидал этого от Гордона Лараби. Впрочем, чего можно ожидать от человека, который имеет дело с продажными людьми? Интересно, что случилось с его телом?
   — Меня больше интересует Джиллиан. Картина теперь у нее. Я как раз собирался с ней встретиться, когда меня схватили эти типы.
   — В таком случае, эта женщина в наших...
   — Вряд ли. Я не знаю, где она.
   — Так это Джиллиан мы обязаны тем, что он появился здесь, — сказал Рашке Эйприл. — И она снова вышла на сцену.
   — Третий раз, — добавил Фесдей. — Ее видела миссис Уистер, ее видел я и ее видел Мерлоз Финч.
   — Он не говорил мне об атом, — удивилась Эйприл. — Он сам сказал мне. Они встретились в баре на прошлой неделе.
   — Мне казалось, что я все из него выкачала, — задумчиво произнесла Эйприл. — А он умнее, чем я думала.
   — А что вы думали?
   — По крайней мере, я не думала, что он станет общаться с Джиллиан. Он не одобряет увлечения своего отца. Мерлоз хочет заниматься другим делом.
   — Вам не приходит в голову, мистер Фесдей, что наши сведения о Джиллиан Прайор весьма скудны? — спросил Рашке.
   — Да, это так.
   — А вам не кажется, что ее вовсе не существует? Может быть, меня просто выследили в Лондоне.
   — Не говори глупостей, Эмиль, — засмеялась Эйприл.
   — Клапп запрашивал Лондон, и Скотланд-Ярд подтвердил, что такая женщина существовала, но она исчезла. Когда вы впервые встретились с Эйприл?
   — Одну минуту! — запротестовала Эйприл.
   — Я встретил ее после войны, — ответил Рашке. — И это она нашла в Лондоне Люсьена Прайора. Может быть, они сотрудничают? Может быть, Прайор и воскресил Джиллиан, чтобы спасти ее? Может быть, она и есть его сестра?
   — Шути, шути... — сказала Эйприл.
   — Не забудьте, — добавил Фесдей, — что эти две женщины очень похожи. Конечно, это может оказаться совпадением: обе блондинки, одного роста, с одинаковой прической, обе стройные.
   — Звучит правдоподобно, особенно в устах мужчины, — разозлилась Эйприл. — Кто сказал, что мы похожи?
   — Люсьен Прайор. Он нарисовал портрет своей сестры по просьбе Клаппа.
   Рашке от удивления вскочил, раскрыв рот. Эйприл тоже была изумлена.
   — Люсьен Прайор? Вы имеете в виду, что он здесь, в Сан-Диего?
   — Он прибыл сюда две недели назад, — холодно объяснил Фесдей. — Я делаю вывод, что он прибыл немного позже вас, Эйприл. Конечно, это тоже может быть совпадением.
   — Макс, бросьте ваши колкости. Что он здесь де лает?
   — Он приехал предупредить Мерлоза Финча, что Джиллиан собирается убить его, — это версия для полиции, или предупредить старика Финча, что Джиллиан охотится за «Дураком».
   — Но почему Джиллиан хочет убить Мерлоза? — закричала Эйприл. — Она ведь никогда раньше не знала его?
   — Для этого у меня есть одна гипотеза.
   — Боже мой! Люсьен Прайор здесь! Он стал орудием своей сестры! — воскликнул Рашке.
   — Я тоже так думаю, — сказал Фесдей. — Он мог работать вместе с ней.
   — Где его можно найти? — спросил Рашке.
   — Он в студии в Спениш Арт Вилледж. Я был там утром и видел его картины. В том числе и «Грех». Это под ней был спрятан «Дурак»?
   — Да.
   — Ну, на месте Джиллиан я тоже не догадался бы, что такое дерьмо скрывает под собой шедевр.
   Они медленно направились к улице. Фесдей нес в одной руке шкатулку, с другой стороны шла Эйприл.
   — Простите меня, Макс, — пробормотала она. — Мне так жаль!
   — Счастливое столкновение! Так редко в наши дни я встречал людей, которых я могу уважать, — говорил Рашке. — Давайте навестим художника.
   — Отлично, — сказал Фесдей — Но только договоримся, что вы вдвоем пойдете впереди меня и выкините из головы все мысли о шкатулке.
   Эйприл и Рашке кивнули и пошли впереди Фесдея.

Глава 19

   Пятница, 24 декабря, 9.45 вечера
   Рашке ехал вместе с Эйприл. Они вышли из машины и подошли к Фесдею, который стоял возле дома. Граф подозрительно посмотрел на него.
   — А где шкатулка?
   — Я запер ее в машине.
   — И она будет там в безопасности?
   — Да, если вы ничего с ней не сделаете.
   Фесдей провел их по пустому коридору к студии Прайора. Глаза Прайора широко раскрылись, когда он увидел их, и он попытался захлопнуть дверь, но Рашке подставил ногу, и они вошли. В студии было светло. Глаза художника покраснели, на щеках остались следы недавних слез. Он съежился и был похож на обреченное животное.
   — Итак, мы снова пришли по делу, Прайор, — спокойно начал Рашке.
   Прайор выставил перед собой дрожащие руки.
   — Я не хотел причинять вам вред! — закричал он. — Я не хотел! Я пытался с ней...
   Рашке неприятно улыбнулся.
   — Мы знаем это, — сказал он и хлопнул его по плечу.
   — Пусть он сам все расскажет, — сказал Фесдей.
   — Макс прав, — поддержала его Эйприл.
   Фесдей внимательно наблюдал за выражением лица Прайора. Тот испуганно встретил Рашке, но не узнал Эйприл Эймз. Теперь он дернул головой. Фесдею показалось, что он удивлен.
   — Эйприл... — лепетал он, — я... я не заметил вас. Графа фон Рашке я ожидал, но вас...
   — Где ваша сестра?
   Люсьен подбежал к детективу.
   — Я не понимаю, мистер Фесдей. Я думал, что вы работаете с лейтенантом Клаппом. Вы не можете мешать...
   — Я работаю на себя. Лучше скажите им, где Джиллиан?
   — Или подумайте о последствиях, — предупредил Рашке. — А иначе вам будет плохо.
   — Нет, — пробормотал Прайор. Он отступил к окну, подальше от австрийца, который медленно направился к нему.
   — Подожди немного, Эмиль. — Эйприл повернулась к Прайору, но тот снова отрицательно покачал головой, и она повторила вопрос: — Где ваша сестра? Она нужна нам всем.
   — Я не могу предать ее, — тихо произнес художник. — Я не знаю, где она. Она была здесь недавно, но не сказала, куда пошла. Я видел ее лишь дважды с тех пор, как она объявилась: сегодня и в Лондоне.
   — Хорошо, — сказал Фесдей. — Никто не собирается ничего с вами делать. Что было нужно вашей сестре? Что тут произошло?
   Люсьен нерешительно подошел к мольберту. Холста на нем не было. Незаконченный портрет, порванный в клочья, валялся на полу. Фесдей посмотрел на стены. Потом подошел к противоположной стене, где утром стояли накрытые картины, и сдернул покрывало. Все картины были в клочья изрезаны ножом.
   — Да, поэтому я и плакал, — объяснил Прайор в ответ на молчаливый вопрос Фесдея. Все трое с ужасом смотрели на это варварство.
   — Все до одной, — бормотал Люсьен Прайор, — и меньше чем за пять минут.
   — Джиллиан?