Страница:
Двое мужчин продолжали спорить при посредничестве Эми, и через четверть часа между ними начало возникать взаимопонимание. Как выяснилось, тот из них, который ратовал за сохранение существующего положения, никогда прежде не размышлял о расизме.
Группа белых продолжала прорабатывать свои конфликты. Среди присутствовавших черных многим никогда раньше не доводилось видеть, как белые работают над своим расизмом. Точно так же большинство белых не бывали прежде свидетелями того, как черные работают над собой. Мало кто вообще, независимо от его расовой принадлежности, мог до этого поверить в то, что большая группа может вступить в процесс работы над расовыми проблемами и уцелеть, а тем более научиться чему-то.
В последнее утро конференции присутствовавшие пребывали в великолепном настроении. Они с энтузиазмом аплодировали, когда ораторы — черные, латиноамериканцы, японцы, гомосексуалисты, лесбиянки — выступали один за другим, с гордостью рассказывая о себе. Группа смогла понять ценность различий. Все это было похоже на большой праздник. Незабываемый уик-энд.
Когда четыре дня спустя в Лос-Анджелесе вспыхнули беспорядки, Окленд, бывший прежде одним из самых неспокойных мест в Соединенных Штатах, оказался одним из немногих городов, где сохранялось спокойствие. Погромы перекинулись на соседний Сан-Франциско и другие близлежащие города. Окленд продолжал хранить спокойствие. В течение первых двадцати пяти дней после семинара там не произошло ни одного убийства.
Репортер «Сан-Франциско хроникл» высказал уверенность в том, что именно семинар явился причиной такого спокойствия. Лично для меня самым важным достижением этого невероятного процесса стала надежда — эти поразительные ораторы и лидеры показали, что поликультурная группа способна войти в самую глубь процесса. Они продемонстрировали свою способность обнаружить в себе достаточно сильную любовь для созидания сообщества.
К примеру, как показывает Сесил Уильямс в своей книге «Негде укрыться»*, двенадцатишаговая программа анонимных алкоголиков оказалась не способна помочь многим черным клиентам. Ассоциация анонимных алкоголиков утверждает, что эти двенадцать шагов являются единственным способом освободиться от наркотической зависимости. Уильямс указывает, что такая установка фактически внушает черным: «В нашей системе нет никаких изъянов; если она вам не помогает, значит, с вами что-то не ладно».
Далее он утверждает, что подход ААА противоречит афро-американским ценностям. Двенадцатишаговая программа ориентируется на индивидуальность, вступая в диссонанс с теми людьми, чья идентичность все еще тесно связана с принадлежностью семейному клану. Более того, все варианты этой программы с гордостью подчеркивают свою анонимность. Но ведь черные и без того всю жизнь страдают оттого, что их не желают видеть и слышать. Для них, констатирует Уильямс, анонимность это еще один способ оставаться безличными и отрезанными друг от друга. Черные нуждаются в сообществе, которое позволяет им выражать гнев, ярость, боль и разочарование из-за неудач.
Для исцеления нас самих и наших общин требуется целительский зал, общинный центр, стена плача. Западный мир особенно сильно нуждается в таких поликультурных форумах, где чувства могут быть выражены явно, где люди могут плакать и гневаться, где все мы можем служить друг другу каналами самовыражения. Когда одна личность меняется благодаря глубоко прочувствованному переживанию, в выигрыше остаются все. Если же люди не переживают исцеление совместно, то тормозится и индивидуальный процесс.
Для того чтобы мы могли сосуществовать друг с другом, нам необходимо заново творить этот мир. У большинства людей, страдающих от наркотической зависимости, нет мира, куда они могли бы вернуться после того, как избавятся от нее. Та или иная зависимость есть у многих из нас; мы держимся за нечто-то вредное, потому что оно помогает нам уцелеть в нашей жизни, например, за ранг. Мы можем внутренне проработать проблему ранга, но куда нам деваться, когда мы освобождаемся от этой зависимости?
Наша мейнстримовская общественная система пытается утаить от себя беспокойство и боль. Она подавляет выводы, которые могла бы почерпнуть, обратившись к истории и к проблеме расизма. Демократический мир страдает зависимостью от спокойствия и гармонии; представители мейнстрима пользуются своими привилегиями и рангом для того, чтобы избегать конфликтов. Хотя средство информации и предоставляют трибуну индивидуальным ораторам, представляющим конфликтующие интересы, система в целом старается не допускать, чтобы крупные группы собирались вместе для прорабатывания проблем.
Мейнстриму недостает туземной мудрости, способной его исцелить. Не призывая на помощь наших афроамериканских, латиноамериканских, японских, китайских, корейских, тибетских и европейских старейшин, страдаем мы все. Нам отчаянно необходима мудрость индейцев, африканцев, мусульман, евреев, буддистов и христиан. Если мы нацелены на целостность, мы должны обратиться ко всем аспектам своего многообразия, включая и беспорядки, с которыми сопряжено многообразие.
Точно так же, как личность, только что избавившаяся от пристрастия к наркотикам, нуждается в свободном от зависимости сообществе, сообщество, сумевшее освободиться от расизма, нуждается в таком мире, который четко распознает социальную несправедливость. В настоящее время такого мира нет.
В своей лекции «Край во взаимоотношениях», прочитанной на конференции на тему «Общая граница», которая состоялась в Вашингтоне в 1992 году, Джон Джонсон, афро-американский учитель и специалист по процессуальной работе, подчеркивал, как и Сесил Уильямс, значимость взаимоотношений в афроамериканской психологии:
Индивидуальная самость не может быть отделена от общинной; они являются единым духом. Целительство взаимоотношениями означает попадание в самую суть, осознание того, что наши переживания принадлежат сообществу. Это дух, ведущий нас неизведанными тропами, заставляющий нас бояться, быть гневными, а также умиротворенными.
Взаимоотношения означают взаимодействие с невзгодами, произволом, болью, страхом и страданием. Чернокожая певица Бернис Джонсон Ригон рассказала аудитории на конференции «Общая граница» о том, как глубоко могут развиваться взаимоотношения из неурядиц: «Через невзгоды мы находим друг друга. Я пою про невзгоды. Почему люди в большинстве своем говорят о чистой, целительной воде, пока я пою про бурные, кровавые, ревущие воды?.. Невзгоды объединяют нас».
Многим из нас ненавистна необходимость открывать дверь, когда в нее стучатся невзгоды. Мы охвачены страхом, наше единственное желание — чтобы нас оставили в покое. Но если мы помним о том, что, когда в дверь стучатся невзгоды, это пытается проявиться непредсказуемый дух процесса, и могут возникнуть новые взаимоотношения. Когда стучат невзгоды, за дверью стоит возможность нового вида сообщества. Новое сообщество зиждется не только на взаимопонимании, но и на совместном решении вступить в неизведанное, в невзгоды, в тот огонь, который является платой за свободу.
XII. У кого деньги?
В виду того что классовая принадлежность является центральным фактором, стоящим за социальным рангом, фундаментальным вопросом для организаций и общин повсеместно является вопрос: у кого деньги?
Поскольку все спорные вопросы так или иначе связаны друг с другом, то все они связаны и с деньгами. Образование предоставляет статус, но оно дорого. Представителям низших экономических классов не так-то просто получить хорошее образование. Безработица и образование взаимосвязаны. Поскольку неимущие редко могут позволить себе пройти профессиональный курс или получить образование, то именно они, как группа, больше всего страдают от безработицы. Представители рас мейнстрима получают более высокие заработки, чем другие; белым мужчинам обычно платят больше, чем женщинам.
Мейнстрим в своей близорукости считает: люди, не имеющие денег, наверняка просто ленивы. Так на сцену выступает психологический гнет. Сами безработные склонны интериоризировать эту критику. Низкая самооценка ведет к низкой сопротивляемости организма болезням. Плохое самочувствие сопряжено с экономическим статусом и т. д.
Между тем люди благополучные говорят: «Взгляните-ка, сколько существует всевозможных программ помощи этим людям, а они так и не могут встать на ноги. Вот для меня правительство не проводит никаких программ, однако же у меня есть работа».
Так называемые программы «утвердительного воздействия» по созданию рабочих мест для тех, кто удерживается внизу экономической системы, не способны добиться равенства в трудоустройстве, поскольку они не учитывают предрассудки, существующие на заднем плане. Это, в свою очередь, приводит людей неблагополучных, которым была обещана лучшая жизнь, к всевозможным разочарованиям. Некоторые из них подхватывают воззрения мейнстрима о том, что у них, по всей видимости, не все в порядке. Низкая самооценка ведет к ухудшению самочувствия, а с подорванным здоровьем работать нелегко. В результате возрастает напряжение в семье. Детям недостает внимания.
Раса, пол, здоровье, образование и финансы связаны друг с другом, порождая высокий ранг для одних и чувство беспомощности у других.
Под коммунизмом я подразумеваю процесс классового уравнивания. Коммунизм это не только исторический эпизод, который мы наблюдали в таких странах, как Китай, Вьетнам, Куба и до не давнего времени Россия. Коммунизм это фаза в процессе становления сообщества, которая пытается осуществиться всякий раз, когда обостряется конфликт между теми, у кого есть деньги, и теми, у кого их нет.
Я основываю свое предсказание революции на собственном опыте работы с поликультурными группами в ситуациях, близких к погромным, по всему свету, а также на наблюдении, согласно которому групповой процесс, независимо от страны или организации, где он проистекает, всегда взаимосвязан с неразрешенными мировыми проблемами. Иными словами, групповой процесс связан с разногласиями на почве пола, расы, здоровья, денег и социального класса, а также с отсутствием осознавания ранга.
Является ли мое предвидение революции марксистским? И да и нет. Маркс предсказывал революцию, исходя исключительно из экономических соображений. Как я уже указывал, экономические условия не являются независимыми от других вопросов. Я делаю свое предсказание, видя весь спектр проблематики.
Мы сами повторяем историю. Политический процесс даже в самом небольшом городке повторяет историю недавних мировых революций, независимо от того, знают ли его участники эту историю. Всегда будут происходить новые вариации большевистского восстания против эгоистичной и прожорливой монархии. И всегда будут появляться новые лидеры, подобные Жанне д’Арк, Ганди, Малькольму Икс и Мартину Лютеру Кингу, так же как всегда существуют новые вариации религиозного угнетения и расизма.
Для тех из нас, кто работает с групповым процессом, критически важно рассматривать свою работу в более широком контексте человеческой истории. Даже если в городе обсуждается такой, казалось бы, незначительный вопрос, как предложение собрать деньги для ремонтирования старого моста, эта проблема тоже связана с мировой историей. Проблема моста может оказаться острой потому, что, скажем, в городе есть множество безработных и им нужна работа, но, с другой стороны, мост пока вроде бы не обрушивается, поэтому богатые не желают платить более высокие налоги, необходимые для переделки моста. В результате все сводится к вопросу: у кого есть деньги и у кого их нет? Если победят богатые, то будет подготовлена почва для классовой революции в миниатюре.
В биологии известно, что «онтогенез повторяет филогенез». Иными словами, индивидуальное развитие отдельного человека от эмбриональной формы до взросления (онтогенез) отражает историческое развитие всего рода человеческого (филогенез). Например, у человеческого зародыша есть хвост, который перед рождением отпадает. Точно так же, как это происходило с древними людьми, группы современных людей сбиваются в общины, ища дружбы и безопасности. Развиваются напряжения, разгорается борьба за власть. Тот, у кого есть харизма, становится лидером. Друзьям лидера предоставляется высокий ранг, у рабов и иммигрантов — самый низкий ранг. Обостряются конфликты, связанные с различием, с вопросами расы, половой принадлежности, состояния здоровья, сообщества, равенства, демократии, туземной духовности, капитализма, коммунизма и, наконец, глубокой демократии.
Любая группа, которую только можно вообразить — деловое предприятие, религиозная конгрегация, муниципальное собрание или бридж-клуб, — повторяет историю. Любая проходит через некоторые из приведенных ниже стадий.
— Период, когда духовный опыт, новые идеи или внешняя опасность сплачивают людей.
— Фаза диктатуры, когда кто-то берет верх над другими и указывает остальным, что им делать.
— Борьба за консенсус в связи с тем, что следует предпринять далее.
— Эксперимент с демократией — попытка обеспечить права и дать всем равную власть.
— Период империалистического подъема, когда группа неявно соглашается с тем, что пришло время экспансии, каким бы ни оказался ответный удар.
— Период ответных ударов от других групп.
— Войны за территорию, направленные в конечном счете против людей и окружающей среды. Среда восстает.
Мне очень хотелось бы добавить к этому списку еще одну стадию. Хотя она еще никогда, насколько мне известно, не осуществлялась, мне она представляется неизбежной:
— Время возросшей осознанности и глубокой демократии, когда учитываются конфликты, связанные с вопросами возраста, расы, религии, пола, здоровья, сексуальной ориентации и окружающей среды.
Духовный лидер,который соединяет нас с бесконечным. В недавние времена эту роль играли люди, действия которых основывались в большей степени на прозрениях, нежели на практической основе.
Диктатор, использующий свою власть чрезмерно и насильственно.
Эти фантомы времени приобретают особенное значение в кризисные времена. Есть сотни вариаций этих призраков. Важны не их названия — мы должны замечать их существование и энергию. Более того, критически важно помнить, что каждый из нас в каждый конкретный момент уже находится в той или иной роли. Мы не обязательно остаемся всегда только в одной. И, несмотря на смены ролей, жизнь сообщества продолжается.
Процесс.Четвертый фантом времени — это процесс. Когда имеются все остальные роли, процесс трансцендирует их границы и выковывает из них сообщество. Он цементирует остальные роли в сообществе через конфликт, дискуссию и диалог.
Возьмите в качестве примера свой собственный семейный клан. Всегда есть кто-то, кто, исполняя роль диктатора, привычно взбирается на пьедестал, не спрашивая согласия остальных. Если диктатор заходит слишком далеко, возникает социальный активист, который сообщает ему: «Не смей попирать остальных. Это моя область, а не твоя. Оставайся на своей собственной территории». Затем кто-нибудь становится духовным наставником. Ведомый видениями, снами и внезапными наитиями, он снова объединяет людей.
Рассмотрим, к примеру, коммунизм. Если бы его не существовало, его следовало бы выдумать. Коммунизм, с его попыткой распределить богатства и работу тем, кто лишен экономической силы, является неизбежной реакцией на капитализм. Его цель — исцелить близорукость, игнорирующую зависимость экономических привилегий от вопросов класса, расы, пола, возраста, образования и других недоступных ресурсов.
Отец коммунизма Карл Маркс считал, что человеческие общества развиваются от рабовладельческой формации, проходя через стадии феодализма, капитализма и социализма, к утопическому коммунистическому обществу. С его точки зрения, Европа девятнадцатого века представляла собой спящего гиганта, огромную массу дремлющих людей, которых подчинило меньшинство.
Он понимал, что людям с капиталом не требуется продавать свой труд ради выживания. Они составляют класс, который называется буржуазия. Те, кто не имеет капитал и ради того, чтобы выжить, продает труд своих рук, относятся к пролетариату. Капитализм — это противостояние между буржуазией и пролетариатом. Согласно взглядам Маркса, если изменится экономическая база общества, со временем изменится в целом характер всей человеческой цивилизации и культуры. Если люди откажутся от своей веры в частную собственность, исчезнет и конфликт между интересами немногих и потребностями многих.
С точки зрения терминологии работы с миром Маркс рассуждал как социальный активист. Он утверждал, что избавление от ранга, от прожорливой монархии и от диктатуры с целью создания классового равенства в конце концов приведет нас к раю на земле, то есть к бесклассовому обществу. Однако история учит нас, что еще никому не удалось избавиться от фантомов. Самое большое, что мы можем сделать, — это использовать их ради созидания сообщества.
К такому пониманию очень легко прийти сегодня. Но нищета, которую видели вокруг себя Ленин и другие, заставила их восстать. Ленин модифицировал идеи Маркса 1840-х и 1850-х годов, чтобы привести их в соответствие с российской действительностью начала двадцатого века, где малочисленный правящий класс располагал несметными богатствами, а безземельные крестьяне страдали от непроходимой нищеты. Ленин, превосходя Маркса в радикализме, верил, что тех, кто желает оставаться более богатым, чем другие, надо свергнуть силой; он не желал ждать сложа руки, пока конфликт между имущими и неимущими исчерпается сам собой. Маркс писал, что власть перейдет к угнетенным в результате длительного процесса, но Ленин был полон решимости сократить продолжительность этого перехода. Он и его единомышленники были вдохновителями знаменитой большевистской Октябрьской революции 1917 года.
Захватив власть от имени рабочего класса, большевики положили конец правлению Романовых и имперской культуре. За считанные недели земля, собственность и промышленность стали собственностью государства. Этим одним ходом, к изумлению всего остального мира, коммунистический режим произвел полную политическую реорганизацию на одной шестой части земного шара.
В своей спешке ленинское движение пошло еще дальше, чем обещало, не удовлетворившись дележом власти. Рабочие создали новую партию угнетения и воссоздали правящий класс, который принес утопическую мечту о коммунизме в жертву деятельной диктатуре. Революционеры поменяли роли, вначале почти не осознавая смысла своих действий. Место еще недавно существовавшей автократической монархии заняла теперь коммунистическая партия, новая форма тоталитаризма. Она запретила такие фундаментальные свободы, как свобода слова, собраний и вероисповедания. К 1930 году была сформирована первая плановая централизованная экономика, которая, пользуясь скрытыми средствами, давала одним больше власти и денег, чем другим. Жители России опять оказались под прессом угнетения.
Опасность внешней ситуации непрерывно росла начиная с первых дней революции. Ленин умер в 1924 году в возрасте 54 лет. Джеймс Дефронзо пишет в своей работе «Революции и революционные движения»*, что, если бы Ленин жил дольше, он бы, вероятно, согласился на некоторую демократизацию режима; его негибкость определялась проблемами самой революции. Его наследником стал Сталин, в народе называемый «железным человеком», чья некомпетентность стала очевидной лишь после того, как он незыблемо утвердился у власти. В подавлении оппонентов его жестокость не знала равных.
Маркс, Ленин, Троцкий, Мао и другие были героями для тех, кого беспощадно эксплуатировали монархи или землевладельцы. Коммунистические идеи упали на плодородную почву в феодальном Китае, где подавляющее большинство составляли люди, лишенные всякой социальной власти и собственности. Как и Россия, Китай слишком медленно вступал в промышленную эпоху, что усугубляло его обнищание по сравнению с западными странами.
Воспламененный демократическими идеалами, коммунизм пытался повести Россию и Китай в промышленную эру, в современность. Но даже под железной рукой Сталина Россия так и не избавилась полностью от своих экономических невзгод. В более поздние времена старания Советского Союза не отставать от темпов развития ядерного вооружения в США требовали огромных денежных средств, которые изымались из бюджетов, предназначенных для удовлетворения внутренних потребностей страны. В результате разочарованность населения выросла до невероятной степени. Диктатура душила и подавляла любые новые идеи, любую творческую деятельность, ригидность режима приобрела необратимые формы. Дальнейшее развитие хорошо известно и принадлежит истории.
В конце 1980-х годов, под влиянием гласности и горбачевского послабления ограничений, Советский Союз развалился. Вдохновленные успехами движения «Солидарность», другие восточноевропейские страны вырвались из под диктата советского режима. Однако уроки порожденных им ригидности и угнетения все еще не усвоены в полной мере.
Маркс и его последователи понимали, что основная часть мировой истории вращается по орбите вокруг тех, у кого есть деньги. Коммунисты надеялись установить утопический строй, при котором все работали бы ради всех, не преследуя эгоистических целей. Но Ленин проявил наивность, утверждая, что национальные проблемы решаются лишь силовыми методами. Власть революции, которую он полагал временной, в конечном счете превратилась в традицию.
Он понимал, что люди, движимые отчаянием, будут готовы на любые меры, лишь бы покончить с голодом. Ленин верил, что основной движущей силой социализма является желание всех прокормить хлебом. Однако вскоре революция стала мстить за то, что трудящиеся были лишены этого хлеба. Коммунисты не просто сместили монархов, они обезглавили их*.
Группа белых продолжала прорабатывать свои конфликты. Среди присутствовавших черных многим никогда раньше не доводилось видеть, как белые работают над своим расизмом. Точно так же большинство белых не бывали прежде свидетелями того, как черные работают над собой. Мало кто вообще, независимо от его расовой принадлежности, мог до этого поверить в то, что большая группа может вступить в процесс работы над расовыми проблемами и уцелеть, а тем более научиться чему-то.
В последнее утро конференции присутствовавшие пребывали в великолепном настроении. Они с энтузиазмом аплодировали, когда ораторы — черные, латиноамериканцы, японцы, гомосексуалисты, лесбиянки — выступали один за другим, с гордостью рассказывая о себе. Группа смогла понять ценность различий. Все это было похоже на большой праздник. Незабываемый уик-энд.
Когда четыре дня спустя в Лос-Анджелесе вспыхнули беспорядки, Окленд, бывший прежде одним из самых неспокойных мест в Соединенных Штатах, оказался одним из немногих городов, где сохранялось спокойствие. Погромы перекинулись на соседний Сан-Франциско и другие близлежащие города. Окленд продолжал хранить спокойствие. В течение первых двадцати пяти дней после семинара там не произошло ни одного убийства.
Репортер «Сан-Франциско хроникл» высказал уверенность в том, что именно семинар явился причиной такого спокойствия. Лично для меня самым важным достижением этого невероятного процесса стала надежда — эти поразительные ораторы и лидеры показали, что поликультурная группа способна войти в самую глубь процесса. Они продемонстрировали свою способность обнаружить в себе достаточно сильную любовь для созидания сообщества.
Каждая группа — лучший целитель для самой себя
Каждая группа является лучшим экспертом по разрешению собственных конфликтов. Евроцентричный стиль работы с конфликтами акцентирует процедуры, компромиссы и принятие решений и плохо различает эмоциональный фон межличностного конфликта и взаимоотношений. Африканские культуры в большей степени ориентированы на взаимоотношения. В обращении с конфликтами каждый народ нуждается в собственной психологии.К примеру, как показывает Сесил Уильямс в своей книге «Негде укрыться»*, двенадцатишаговая программа анонимных алкоголиков оказалась не способна помочь многим черным клиентам. Ассоциация анонимных алкоголиков утверждает, что эти двенадцать шагов являются единственным способом освободиться от наркотической зависимости. Уильямс указывает, что такая установка фактически внушает черным: «В нашей системе нет никаких изъянов; если она вам не помогает, значит, с вами что-то не ладно».
Далее он утверждает, что подход ААА противоречит афро-американским ценностям. Двенадцатишаговая программа ориентируется на индивидуальность, вступая в диссонанс с теми людьми, чья идентичность все еще тесно связана с принадлежностью семейному клану. Более того, все варианты этой программы с гордостью подчеркивают свою анонимность. Но ведь черные и без того всю жизнь страдают оттого, что их не желают видеть и слышать. Для них, констатирует Уильямс, анонимность это еще один способ оставаться безличными и отрезанными друг от друга. Черные нуждаются в сообществе, которое позволяет им выражать гнев, ярость, боль и разочарование из-за неудач.
Я существую потому, что существуешь ты
«Любое сообщество, считающее целительство своей целью, — продолжает Уильямс, — должно превратиться в стену плача или в комнату криков».Для исцеления нас самих и наших общин требуется целительский зал, общинный центр, стена плача. Западный мир особенно сильно нуждается в таких поликультурных форумах, где чувства могут быть выражены явно, где люди могут плакать и гневаться, где все мы можем служить друг другу каналами самовыражения. Когда одна личность меняется благодаря глубоко прочувствованному переживанию, в выигрыше остаются все. Если же люди не переживают исцеление совместно, то тормозится и индивидуальный процесс.
Для того чтобы мы могли сосуществовать друг с другом, нам необходимо заново творить этот мир. У большинства людей, страдающих от наркотической зависимости, нет мира, куда они могли бы вернуться после того, как избавятся от нее. Та или иная зависимость есть у многих из нас; мы держимся за нечто-то вредное, потому что оно помогает нам уцелеть в нашей жизни, например, за ранг. Мы можем внутренне проработать проблему ранга, но куда нам деваться, когда мы освобождаемся от этой зависимости?
Наша мейнстримовская общественная система пытается утаить от себя беспокойство и боль. Она подавляет выводы, которые могла бы почерпнуть, обратившись к истории и к проблеме расизма. Демократический мир страдает зависимостью от спокойствия и гармонии; представители мейнстрима пользуются своими привилегиями и рангом для того, чтобы избегать конфликтов. Хотя средство информации и предоставляют трибуну индивидуальным ораторам, представляющим конфликтующие интересы, система в целом старается не допускать, чтобы крупные группы собирались вместе для прорабатывания проблем.
Мейнстриму недостает туземной мудрости, способной его исцелить. Не призывая на помощь наших афроамериканских, латиноамериканских, японских, китайских, корейских, тибетских и европейских старейшин, страдаем мы все. Нам отчаянно необходима мудрость индейцев, африканцев, мусульман, евреев, буддистов и христиан. Если мы нацелены на целостность, мы должны обратиться ко всем аспектам своего многообразия, включая и беспорядки, с которыми сопряжено многообразие.
Точно так же, как личность, только что избавившаяся от пристрастия к наркотикам, нуждается в свободном от зависимости сообществе, сообщество, сумевшее освободиться от расизма, нуждается в таком мире, который четко распознает социальную несправедливость. В настоящее время такого мира нет.
В своей лекции «Край во взаимоотношениях», прочитанной на конференции на тему «Общая граница», которая состоялась в Вашингтоне в 1992 году, Джон Джонсон, афро-американский учитель и специалист по процессуальной работе, подчеркивал, как и Сесил Уильямс, значимость взаимоотношений в афроамериканской психологии:
В афроамериканских и африканских общинах взаимоотношения служат основой всего бытия. Они существовали всегда и будут существовать после нашего ухода. Мы и есть взаимоотношения.
Я существую потому, что существуете вы. А вы существуете потому, что существую я… Согласно афроамериканской философии, наше самое раннее взаимоотношение это дух; он связывает нас воедино… Каждая личность это дух в себе и дух, стоящий за всеми взаимодействиями.
Индивидуальная самость не может быть отделена от общинной; они являются единым духом. Целительство взаимоотношениями означает попадание в самую суть, осознание того, что наши переживания принадлежат сообществу. Это дух, ведущий нас неизведанными тропами, заставляющий нас бояться, быть гневными, а также умиротворенными.
Взаимоотношения означают взаимодействие с невзгодами, произволом, болью, страхом и страданием. Чернокожая певица Бернис Джонсон Ригон рассказала аудитории на конференции «Общая граница» о том, как глубоко могут развиваться взаимоотношения из неурядиц: «Через невзгоды мы находим друг друга. Я пою про невзгоды. Почему люди в большинстве своем говорят о чистой, целительной воде, пока я пою про бурные, кровавые, ревущие воды?.. Невзгоды объединяют нас».
Многим из нас ненавистна необходимость открывать дверь, когда в нее стучатся невзгоды. Мы охвачены страхом, наше единственное желание — чтобы нас оставили в покое. Но если мы помним о том, что, когда в дверь стучатся невзгоды, это пытается проявиться непредсказуемый дух процесса, и могут возникнуть новые взаимоотношения. Когда стучат невзгоды, за дверью стоит возможность нового вида сообщества. Новое сообщество зиждется не только на взаимопонимании, но и на совместном решении вступить в неизведанное, в невзгоды, в тот огонь, который является платой за свободу.
XII. У кого деньги?
В виду того что классовая принадлежность является центральным фактором, стоящим за социальным рангом, фундаментальным вопросом для организаций и общин повсеместно является вопрос: у кого деньги?
Поскольку все спорные вопросы так или иначе связаны друг с другом, то все они связаны и с деньгами. Образование предоставляет статус, но оно дорого. Представителям низших экономических классов не так-то просто получить хорошее образование. Безработица и образование взаимосвязаны. Поскольку неимущие редко могут позволить себе пройти профессиональный курс или получить образование, то именно они, как группа, больше всего страдают от безработицы. Представители рас мейнстрима получают более высокие заработки, чем другие; белым мужчинам обычно платят больше, чем женщинам.
Мейнстрим в своей близорукости считает: люди, не имеющие денег, наверняка просто ленивы. Так на сцену выступает психологический гнет. Сами безработные склонны интериоризировать эту критику. Низкая самооценка ведет к низкой сопротивляемости организма болезням. Плохое самочувствие сопряжено с экономическим статусом и т. д.
Между тем люди благополучные говорят: «Взгляните-ка, сколько существует всевозможных программ помощи этим людям, а они так и не могут встать на ноги. Вот для меня правительство не проводит никаких программ, однако же у меня есть работа».
Так называемые программы «утвердительного воздействия» по созданию рабочих мест для тех, кто удерживается внизу экономической системы, не способны добиться равенства в трудоустройстве, поскольку они не учитывают предрассудки, существующие на заднем плане. Это, в свою очередь, приводит людей неблагополучных, которым была обещана лучшая жизнь, к всевозможным разочарованиям. Некоторые из них подхватывают воззрения мейнстрима о том, что у них, по всей видимости, не все в порядке. Низкая самооценка ведет к ухудшению самочувствия, а с подорванным здоровьем работать нелегко. В результате возрастает напряжение в семье. Детям недостает внимания.
Раса, пол, здоровье, образование и финансы связаны друг с другом, порождая высокий ранг для одних и чувство беспомощности у других.
Следующая революция — завтра
Мир созрел для новой формы коммунизма, способной осуществить классовое равенство. Я предсказываю революцию в сфере нашего всеобщего осознавания ранга, которая коснется всех социальных проблем. Учитывая отсутствие обучения, необходимого для осознавания ранга, я считаю неизбежными беспорядки и бунты, направленные на свершение такой революции. Я хотел бы ошибаться.Под коммунизмом я подразумеваю процесс классового уравнивания. Коммунизм это не только исторический эпизод, который мы наблюдали в таких странах, как Китай, Вьетнам, Куба и до не давнего времени Россия. Коммунизм это фаза в процессе становления сообщества, которая пытается осуществиться всякий раз, когда обостряется конфликт между теми, у кого есть деньги, и теми, у кого их нет.
Я основываю свое предсказание революции на собственном опыте работы с поликультурными группами в ситуациях, близких к погромным, по всему свету, а также на наблюдении, согласно которому групповой процесс, независимо от страны или организации, где он проистекает, всегда взаимосвязан с неразрешенными мировыми проблемами. Иными словами, групповой процесс связан с разногласиями на почве пола, расы, здоровья, денег и социального класса, а также с отсутствием осознавания ранга.
Является ли мое предвидение революции марксистским? И да и нет. Маркс предсказывал революцию, исходя исключительно из экономических соображений. Как я уже указывал, экономические условия не являются независимыми от других вопросов. Я делаю свое предсказание, видя весь спектр проблематики.
Мы сами повторяем историю. Политический процесс даже в самом небольшом городке повторяет историю недавних мировых революций, независимо от того, знают ли его участники эту историю. Всегда будут происходить новые вариации большевистского восстания против эгоистичной и прожорливой монархии. И всегда будут появляться новые лидеры, подобные Жанне д’Арк, Ганди, Малькольму Икс и Мартину Лютеру Кингу, так же как всегда существуют новые вариации религиозного угнетения и расизма.
Для тех из нас, кто работает с групповым процессом, критически важно рассматривать свою работу в более широком контексте человеческой истории. Даже если в городе обсуждается такой, казалось бы, незначительный вопрос, как предложение собрать деньги для ремонтирования старого моста, эта проблема тоже связана с мировой историей. Проблема моста может оказаться острой потому, что, скажем, в городе есть множество безработных и им нужна работа, но, с другой стороны, мост пока вроде бы не обрушивается, поэтому богатые не желают платить более высокие налоги, необходимые для переделки моста. В результате все сводится к вопросу: у кого есть деньги и у кого их нет? Если победят богатые, то будет подготовлена почва для классовой революции в миниатюре.
В биологии известно, что «онтогенез повторяет филогенез». Иными словами, индивидуальное развитие отдельного человека от эмбриональной формы до взросления (онтогенез) отражает историческое развитие всего рода человеческого (филогенез). Например, у человеческого зародыша есть хвост, который перед рождением отпадает. Точно так же, как это происходило с древними людьми, группы современных людей сбиваются в общины, ища дружбы и безопасности. Развиваются напряжения, разгорается борьба за власть. Тот, у кого есть харизма, становится лидером. Друзьям лидера предоставляется высокий ранг, у рабов и иммигрантов — самый низкий ранг. Обостряются конфликты, связанные с различием, с вопросами расы, половой принадлежности, состояния здоровья, сообщества, равенства, демократии, туземной духовности, капитализма, коммунизма и, наконец, глубокой демократии.
Любая группа, которую только можно вообразить — деловое предприятие, религиозная конгрегация, муниципальное собрание или бридж-клуб, — повторяет историю. Любая проходит через некоторые из приведенных ниже стадий.
— Период, когда духовный опыт, новые идеи или внешняя опасность сплачивают людей.
— Фаза диктатуры, когда кто-то берет верх над другими и указывает остальным, что им делать.
— Борьба за консенсус в связи с тем, что следует предпринять далее.
— Эксперимент с демократией — попытка обеспечить права и дать всем равную власть.
— Период империалистического подъема, когда группа неявно соглашается с тем, что пришло время экспансии, каким бы ни оказался ответный удар.
— Период ответных ударов от других групп.
— Войны за территорию, направленные в конечном счете против людей и окружающей среды. Среда восстает.
Мне очень хотелось бы добавить к этому списку еще одну стадию. Хотя она еще никогда, насколько мне известно, не осуществлялась, мне она представляется неизбежной:
— Время возросшей осознанности и глубокой демократии, когда учитываются конфликты, связанные с вопросами возраста, расы, религии, пола, здоровья, сексуальной ориентации и окружающей среды.
Фантомы: силы под названием общество
В любой момент, в любой фазе группового процесса присутствуют сотни ролей: практический человек, эмоциональная личность, ребенок, мудрая женщина, храбрый солдат и многие другие. Всем им приходится сосуществовать. Есть три фигуры, с которыми люди сталкивались всегда как в демократических обществах, так и в условиях диктатуры.Духовный лидер,который соединяет нас с бесконечным. В недавние времена эту роль играли люди, действия которых основывались в большей степени на прозрениях, нежели на практической основе.
Диктатор, использующий свою власть чрезмерно и насильственно.
Эти фантомы времени приобретают особенное значение в кризисные времена. Есть сотни вариаций этих призраков. Важны не их названия — мы должны замечать их существование и энергию. Более того, критически важно помнить, что каждый из нас в каждый конкретный момент уже находится в той или иной роли. Мы не обязательно остаемся всегда только в одной. И, несмотря на смены ролей, жизнь сообщества продолжается.
Процесс.Четвертый фантом времени — это процесс. Когда имеются все остальные роли, процесс трансцендирует их границы и выковывает из них сообщество. Он цементирует остальные роли в сообществе через конфликт, дискуссию и диалог.
Возьмите в качестве примера свой собственный семейный клан. Всегда есть кто-то, кто, исполняя роль диктатора, привычно взбирается на пьедестал, не спрашивая согласия остальных. Если диктатор заходит слишком далеко, возникает социальный активист, который сообщает ему: «Не смей попирать остальных. Это моя область, а не твоя. Оставайся на своей собственной территории». Затем кто-нибудь становится духовным наставником. Ведомый видениями, снами и внезапными наитиями, он снова объединяет людей.
Если бы коммунизма не существовало, его следовало бы выдумать
Поскольку любая поликультурная группа заново переигрывает социальные проблемы истории, фасилитаторы, если они хотят понимать групповые процессы и прогнозировать их динамику, должны обладать пониманием истории экономики и прав человекаРассмотрим, к примеру, коммунизм. Если бы его не существовало, его следовало бы выдумать. Коммунизм, с его попыткой распределить богатства и работу тем, кто лишен экономической силы, является неизбежной реакцией на капитализм. Его цель — исцелить близорукость, игнорирующую зависимость экономических привилегий от вопросов класса, расы, пола, возраста, образования и других недоступных ресурсов.
Отец коммунизма Карл Маркс считал, что человеческие общества развиваются от рабовладельческой формации, проходя через стадии феодализма, капитализма и социализма, к утопическому коммунистическому обществу. С его точки зрения, Европа девятнадцатого века представляла собой спящего гиганта, огромную массу дремлющих людей, которых подчинило меньшинство.
Он понимал, что людям с капиталом не требуется продавать свой труд ради выживания. Они составляют класс, который называется буржуазия. Те, кто не имеет капитал и ради того, чтобы выжить, продает труд своих рук, относятся к пролетариату. Капитализм — это противостояние между буржуазией и пролетариатом. Согласно взглядам Маркса, если изменится экономическая база общества, со временем изменится в целом характер всей человеческой цивилизации и культуры. Если люди откажутся от своей веры в частную собственность, исчезнет и конфликт между интересами немногих и потребностями многих.
С точки зрения терминологии работы с миром Маркс рассуждал как социальный активист. Он утверждал, что избавление от ранга, от прожорливой монархии и от диктатуры с целью создания классового равенства в конце концов приведет нас к раю на земле, то есть к бесклассовому обществу. Однако история учит нас, что еще никому не удалось избавиться от фантомов. Самое большое, что мы можем сделать, — это использовать их ради созидания сообщества.
К такому пониманию очень легко прийти сегодня. Но нищета, которую видели вокруг себя Ленин и другие, заставила их восстать. Ленин модифицировал идеи Маркса 1840-х и 1850-х годов, чтобы привести их в соответствие с российской действительностью начала двадцатого века, где малочисленный правящий класс располагал несметными богатствами, а безземельные крестьяне страдали от непроходимой нищеты. Ленин, превосходя Маркса в радикализме, верил, что тех, кто желает оставаться более богатым, чем другие, надо свергнуть силой; он не желал ждать сложа руки, пока конфликт между имущими и неимущими исчерпается сам собой. Маркс писал, что власть перейдет к угнетенным в результате длительного процесса, но Ленин был полон решимости сократить продолжительность этого перехода. Он и его единомышленники были вдохновителями знаменитой большевистской Октябрьской революции 1917 года.
Захватив власть от имени рабочего класса, большевики положили конец правлению Романовых и имперской культуре. За считанные недели земля, собственность и промышленность стали собственностью государства. Этим одним ходом, к изумлению всего остального мира, коммунистический режим произвел полную политическую реорганизацию на одной шестой части земного шара.
В своей спешке ленинское движение пошло еще дальше, чем обещало, не удовлетворившись дележом власти. Рабочие создали новую партию угнетения и воссоздали правящий класс, который принес утопическую мечту о коммунизме в жертву деятельной диктатуре. Революционеры поменяли роли, вначале почти не осознавая смысла своих действий. Место еще недавно существовавшей автократической монархии заняла теперь коммунистическая партия, новая форма тоталитаризма. Она запретила такие фундаментальные свободы, как свобода слова, собраний и вероисповедания. К 1930 году была сформирована первая плановая централизованная экономика, которая, пользуясь скрытыми средствами, давала одним больше власти и денег, чем другим. Жители России опять оказались под прессом угнетения.
Политическая корректность и развал СССР
Вскоре коммунистическое движение было полностью подчинено идеологии. Партия настаивала на политической корректности. Богна Шимкевич, полька, с которой я познакомился в Варшаве, объяснила психологические последствия пребывания под коммунистическим правлением:Поляки называют это состояние «польской шизофренией». В своих мыслях я была вполне свободна. Проблема заключалась в огромном несоответствии между миром мысли и миром действия. Где-то очень глубоко во мне гнездилась уверенность в том, что с режимом ничего нельзя поделать.
В моем внутреннем мире все было возможно, любая творческая активность. Внешняя же ситуация была слишком опасна, чтобы вмешиваться в нее.
Опасность внешней ситуации непрерывно росла начиная с первых дней революции. Ленин умер в 1924 году в возрасте 54 лет. Джеймс Дефронзо пишет в своей работе «Революции и революционные движения»*, что, если бы Ленин жил дольше, он бы, вероятно, согласился на некоторую демократизацию режима; его негибкость определялась проблемами самой революции. Его наследником стал Сталин, в народе называемый «железным человеком», чья некомпетентность стала очевидной лишь после того, как он незыблемо утвердился у власти. В подавлении оппонентов его жестокость не знала равных.
Маркс, Ленин, Троцкий, Мао и другие были героями для тех, кого беспощадно эксплуатировали монархи или землевладельцы. Коммунистические идеи упали на плодородную почву в феодальном Китае, где подавляющее большинство составляли люди, лишенные всякой социальной власти и собственности. Как и Россия, Китай слишком медленно вступал в промышленную эпоху, что усугубляло его обнищание по сравнению с западными странами.
Воспламененный демократическими идеалами, коммунизм пытался повести Россию и Китай в промышленную эру, в современность. Но даже под железной рукой Сталина Россия так и не избавилась полностью от своих экономических невзгод. В более поздние времена старания Советского Союза не отставать от темпов развития ядерного вооружения в США требовали огромных денежных средств, которые изымались из бюджетов, предназначенных для удовлетворения внутренних потребностей страны. В результате разочарованность населения выросла до невероятной степени. Диктатура душила и подавляла любые новые идеи, любую творческую деятельность, ригидность режима приобрела необратимые формы. Дальнейшее развитие хорошо известно и принадлежит истории.
В конце 1980-х годов, под влиянием гласности и горбачевского послабления ограничений, Советский Союз развалился. Вдохновленные успехами движения «Солидарность», другие восточноевропейские страны вырвались из под диктата советского режима. Однако уроки порожденных им ригидности и угнетения все еще не усвоены в полной мере.
Маркс и его последователи понимали, что основная часть мировой истории вращается по орбите вокруг тех, у кого есть деньги. Коммунисты надеялись установить утопический строй, при котором все работали бы ради всех, не преследуя эгоистических целей. Но Ленин проявил наивность, утверждая, что национальные проблемы решаются лишь силовыми методами. Власть революции, которую он полагал временной, в конечном счете превратилась в традицию.
Он понимал, что люди, движимые отчаянием, будут готовы на любые меры, лишь бы покончить с голодом. Ленин верил, что основной движущей силой социализма является желание всех прокормить хлебом. Однако вскоре революция стала мстить за то, что трудящиеся были лишены этого хлеба. Коммунисты не просто сместили монархов, они обезглавили их*.