Страница:
Терроризм, как и ранг, может быть наркотиком
Если у человека был опыт мстительности, порождающей инакомыслие и нацеленной на преображение мира, терроризм может вызвать у него наркотическое привыкание. Немецкое слово для мести die Rachsucht буквально означает «пристрастие к ярости». Приятно ощущать праведную силу. Она сладка и доставляет удовольствие. Иногда ее хочется переживать еще и еще.Это короткий путь от мести за конкретную несправедливость до возмездия всем за все, что угодно. Именно поэтому террористы заходят слишком далеко, превращаясь в то самое зло, с которым они борются: они слишком погрязают в бессознательном злоупотреблении силой.
Общественные активисты хорошо это знают на собственном опыте. Мэри Гомес писала в своей работе «Вознаграждение и стрессы в социальных переменах: качественное исследование активистов»*, что среди борцов за мир напряженность в их собственном движения выражается во внутрипартийной борьбе, фракционности, личных конфликтах, в удушливой моральной атмосфере, в доминирующих индивидах, в жажде власти, сексизме, расизме, невыносимой потерей времени из-за страдающих нарциссизмом ораторов.
В действительности нет ничего удивительного в том, что те из нас, кого внутренние импульсы толкают на исправление общественных несправедливостей, сами могут проявлять властность, нетерпимость, склонность к фракционным расколам и внутрипартийной борьбе. Желание перемен в мире соблазняет нас на использование всех типов власти. Объект антисемитизма сам может быть расистом. Жертва расизма может ненавидеть гомосексуалистов. Некоторые гомосексуалисты, ставшие мишенью для проявлений гомофобии, сами точно так же относятся к другому полу. Каждый из нас может быть жертвой одного процесса и при этом усугублять другой. Чужие предостережения относительно злоупотребления властью мы слышим особенно хорошо, если не прекращаем осознавать, что наше собственное использование власти может быть слепым и наркотическим.
Проводя работу с миром, вы не должны злоупотреблять своей властью, требуя от других изменений, которые облегчили бы вашу задачу. Люди нужны миру такими, какие они есть. Вам лучше изменить свое собственное отношение, распознавая их взгляды как призраки в поле и артикулируя их.
Признаки терроризма
Обратите внимание на характеристики терроризма в групповых процессах:1. Потребность во власти.Чувствуя, что вам недостает власти, вы прибегаете к методам, от которых тем, кто полностью лишен власти, очень трудно защищаться, например, к двойным сигналам. Вы сплетничаете по их поводу в кулуарах групповых дискуссий или срываете общее обсуждение, в котором они участвуют. Будь это возможно, вы бы всю группу взяли в заложники, лишь бы добиться своего.
2. Отчаяние.Вы переживаете чувство отчаяния, потому что отказались от постепенной работы, направленной на органичные внутренние изменения. Вы чувствуете, что время работает против вас. Хотя внешне вы можете выглядеть невозмутимым, в вас бушуют эмоции.
3. Безоглядность.Вы трудитесь ради высочайших идеалов и готовы смести любого, кто встанет на вашем пути. Вы нарушаете общепринятые правила безопасной коммуникации для того, чтобы вынудить силовую группу выслушать ваши непопулярные взгляды. Фактически ради своей цели вы готовы даже рискнуть жизнью. Вы стремитесь сделать мир таким же небезопасным для других, каким он является для вас.
4. Навязчивые идеи.Ваша мстительность заходит так далеко, что начинает распространяться даже на единомышленников. Вы обличаете то, как обращались с вами, с вашей расой, полом, вероисповеданием, семьей, культурой и цивилизацией. Ваша ярость — и актуальная, и древняя, она восходит к фундаментальным источникам вашей группы.
5. Наркотическая зависимость.Вы постоянно ищете конфронтации с авторитарной фигурой. Ваш праведный гнев распространяется не только на локальные формы злоупотреблений властью. Он обрушивается на властные структуры любых групп. Вам нужен вечный враг на все времена. Если подходящей для этого фигуры нет, то вы воображаете таковыми тех, кто вам равен, и нападаете на них.
6. Меры против возможного ответного удара.Ваша атака может начаться примерно следующим образом: «Об этом трудно говорить в группе, потому что я опасаюсь репрессивных действий со стороны любого из присутствующих, кто заражен предрассудками. Тем не менее я чувствую необходимость высказаться». Вы сразу подаете себя в роли мужественного героя. Тот, кто осмелится подвергнуть вас критике, уже заклеймен как зараженный предрассудками. Таким образом, вы блокируете возможную дискуссию, дебаты и ответные удары.
7. Порицание группы.Еще одним заявлением, от которого трудно как-либо защититься, является ультиматум: «Я решил покинуть группу, потому что вы, народ, совершенно не меняетесь. Если спросить меня, то вы ничем не лучше, чем все остальные, и я лично позабочусь о том, чтобы вы получили по заслугам».
8. Саморазрушение.Ваша скорбь столь обширна, и ненависть так захлестывает вас, что вы наносите боль тем, в ком нуждаетесь более всего. Ваш терроризм стал настолько сильным, что он отпугивает от вас как раз тех, кто мог бы принести настоящую пользу вашему делу. Ваша ненависть бьет даже по тем, кого вы любите, включая вас самого.
9. Неспособность осознать силу.В качестве террориста вы обладаете разновидностью духовного ранга. Вы можете не отождествляться с этой силой или не осознавать ее. Помните террориста в Белфасте, который обрушился с критикой на Эми? Позже, когда мы с ним подружились, он признался, что даже не понимал, что располагает такой властью делать другим больно. Ему и в голову не приходило, что он подрывает групповую атмосферу, и не осознавал, что мстит нам за образ жизни, который вынужден вести, — немногим выше черты бедности. Ему казалось, что он слаб и неэффективен. Но у него было праведное желание исправить несправедливости прошлого.
Террористы могут меняться
Несмотря на внушительный список характеристик терроризма, террористы всего лишь люди. Они не душевнобольные и не психопаты. Откуда бы они ни были — из Северной Кореи, из страны басков, с Западного берега реки Иордан, из Соединенных Штатов, Германии, Центральной или Южной Америки, — эти мужчины и женщины рассказывают истории о своих семьях, которые были так попраны, что честь требовала возмездия. Могу порекомендовать очень трогательную книгу на эту тему — «Сначала стреляйте в женщин»* Эйлин Макдональд. Невероятное исследование женской силы.Люди, пристрастившиеся к насилию как к средству восстановления справедливости, более гибки, чем позволяют нам поверить СМИ. Они умеют быстро меняться. Потенциальная способность к изменению присутствует в каждом, даже в том, кто блокирует осознавание силы, которую дает ему принадлежность к мейнстриму. Там, где есть люди, существует возможность перемен.
Один из участников конференции в Белфасте рассказал присутствующим, как он стал террористом. Когда он был ребенком, у него на глазах двое агентов британской секретной службы застрелили его отца в голову. В санитарной машине по дороге в больницу умирающий отец прошептал мальчику: «Прости убийц».
Но он не смог это сделать. Ему хотелось лишь отомстить за убийство отца. Он поклялся посвятить возмездию всю свою жизнь и вступил в террористическую группировку.
Священник в нашей группе был поражен и шокирован, услышав о такой неистовой жажде отмщения. Однако после обсуждения он открылся чужой мстительности, и по мере того, как он менялся, не давая воли собственным суждениям и проникаясь сочувствием к террористу, произошло изменение и в последнем. Террорист признался, что не хочет больше убивать, что был бы гораздо более счастлив, если бы вместо этого он занялся обучением детей тому, как разрешать проблемы ненасильственными методами. У всех присутствовавших перехватило дыхание. Это смещение акцентов стало возможным благодаря гибкости и душевной щедрости, которые проявил священник.
Другой террорист, протестант Рон, рассказал, как террористы-католики избили его, а потом выпустили в него пулю. Он чудом уцелел. В протестантскую армию он вступил после убийства своих друзей. Командир приказал ему совершить покушение на одного из лидеров католиков. Рон выслеживал свою жертву в течение нескольких месяцев. Встретив его наконец на улице, он застрелил его и продолжал выпускать пулю за пулей в ноги упавшей на землю жертвы.
Три года Рон сидел за решеткой, замышляя ликвидацию информатора, который выдал его властям. По какому-то ироническому стечению обстоятельств в некий момент именно этот информатор стал тюремным охранником, дежурившим возле его камеры. Каждый день он прогуливался рядом с ней по коридору. Однажды, сидя в камере и задыхаясь от ненависти, Рон вдруг понял, что если он не остановит этот порочный круг убийств, то в конце концов погибнет вся его семья. Неожиданное прозрение изменило его. Выйдя на свободу, он, вместо того чтобы сквитаться с информатором, оставил террористическую деятельность. Теперь он трудится на ниве ненасильственного разрешения конфликта. Именно поэтому он и пришел на нашу конференцию.
Люди иногда самопроизвольно преображаются и принимаются за поиск жизнеспособных путей достижения мира. Предприняв попытку достижения цели через применение силы, многие из нас переключаются на ненасильственные методы.
Сидя в огне
Ваша группа, а в действительности весь мир, выстоит или падет в зависимости от того, что вы и другие делаете с терроризмом в себе и в других. Когда вы работаете фасилитатором, у вас есть возможность моделировать правильное обращение с чреватой насилием напряженностью. Можете ли вы включить в себя террориста? Это не просто, но если вы помните собственные битвы за свободу, то не так уж и сложно.Однажды на семинаре одна белая женщина обвинила меня в том, что она уже давно поднимает руку, чтобы высказаться, но я ее игнорирую. Голосом столь сильным, что он напугал меня, женщина заявила, что я использую против нее свое положение ведущего. Меня задели ее слова, но я восхитился храбростью, с которой она вступила со мной в конфронтацию.
Мы сели в центре зала, и я сказал ей, что не видел ее поднятой руки, но тем не менее понимаю, что она чувствует. У меня действительно была власть, которую можно было использовать против нее. Она ответила, что ей осточертели проблемы взаимоотношений белых и черных, на которой концентрировалась группа. Ее это все не трогает, и ей хочется поменять тему дискуссии. Я понимал — и сказал ей об этом, — что она чувствует, будто групповой фокус сместил ее на периферию внимания, но я добавил, что мне и самому очень грустно. Я решил следовать своим чувствам.
Я признался, что, будучи одним из ведущих фасилитаторов и имея в настоящее время большую власть, я тем не менее ощущаю рядом с ней свое бессилие. Ведь за пределами этого конкретного места, где проводится семинар, ее воззрение подкрепляется всей властью, какая только есть в мире. Поэтому, сказал я, я чувствую, что она сильнее меня. Для меня самого расизм является чрезвычайно важным вопросом, и все, что мне остается, — это сокрушаться по поводу своей неспособности убедить других отнестись к этой теме так же серьезно, как я сам.
Она тут же изменилась. До нее дошло то, что я пытался объяснить. Она признала, что теперь ее слышат. Оказалось, что она храбрая и прозорливая женщина. Она помогла мне проникнуть в себя еще глубже, сказав, что я нуждаюсь в помощи, и предоставила мне эту помощь тем, что выслушала меня. После этого мы перешли к обсуждению вопросов, которые волновали ее.
Гнев этой женщины из-за того, что я не замечал ее поднятую руку, помог нам соединиться. Атака, месть и терроризм были лишь первой стадией наших взаимоотношений. Позже мы с ней разговаривали очень долго. Если по первому моему впечатлению это была очень сильная, доминирующая личность, внушающая мне уважение и страх, то теперь я обнаружил, что это замечательный учитель с большим количеством великолепных идей относительно социальных перемен. Я смог раскрыть это, лишь сидя в огне.
Хлеб и уважение: фундаментальные цели террориста
Базовыми целями социально маргинализированных людей, прибегающих к насилию, являются «хлеб» (достижение экономической поддержки), свобода и уважение, необходимые для выживания. Называть их «террористами» бесполезно. От вас, как от фасилитатора, зависит, как понять их и помочь им выразить сообщение, которое кроется в их воинственности, то есть поговорить о мире, справедливости и хлебе. Вы можете помочь им изменить свой облик «врагов» на облик «союзников».Представьте себе проблемных студентов, которые сами толком не могут объяснить причин своего поведения. Вообразите, что вы обращаетесь к террористам, у которых нет четкого отождествления с собственным гневом или социальной позицией. Важно высказать им свое предположение, что они борются за интересы групп, лишенных власти, таких, как женщины, черные, молодежь. Предположим, что вы в качестве фасилитатора желаете поддержать их таким образом, чтобы волнующие их проблемы могли обсуждаться открыто. Одна из возможностей добиться этого — попросить разрешения высказывать за них их позицию, точно так же, как вы можете говорить и за объект их атаки. От имени властей вы можете сказать им: «Я постараюсь услышать ваше сообщение, но мне сначала нужно какое-то время, чтобы прийти в себя после той боли, которую вы мне нанесли. В противном случае я и сам буду испытывать жажду мести».
Затем, выступив от имени борца за свободу, вы можете сказать: «Я называю всех вас угнетателями, чтобы заставить пересмотреть определенные моменты прямо сейчас».
Не ждите, что террористы будут вам благодарны, даже если эта ролевая работа пройдет успешно. Они не обязательно прекратят свои атаки, если те, кто является объектами их агрессии, станут демонстрировать интерес к их проблемам. Им недостаточно одного только интереса. Борцы за свободу раздражаются на людей, имеющих социальную силу, но пассивно ожидающих, что атакующие сами позаботятся об общественных переменах.
Вам придется указать террористам на то, что мейнстрим не понимает собственной роли в настоящем процессе. Затем вам надо будет указать представителям мейнстрима на то, что они должны взвесить необходимость взять в собственные руки инициативу за исправление того, что они непреднамеренно совершили.
Помочь мейнстриму понять
Поскольку террористы не всегда осознают тот факт, что они причиняют боль, то обвинения в их адрес не принесут особой пользы. Более того, ожидание, что они поймут чужое страдание, лишь обострит проблему. Подобное понимание может осуществляться лишь между группами, обладающими равной властью. С точки зрения террористов, понимание и сочувствие к чужой боли является роскошью, которую они не вправе себе позволить. Они желают, чтобы другие поняли, как заставляли мучиться их самих. Террористы чувствуют, что маргинализированная личность страдает от социальных проблем, недоступных пониманию мейнстрима.Иногда бывает полезно попросить представителей мейнстрима подумать о своих личных неприятностях, а затем представить себе, что к ним добавились проблемы, с которыми имеют дело другие люди в силу своей позиции социально отверженных и своего статуса меньшинства. Вспомните случаи из собственной жизни, когда с вами жестоко обращались. Подумайте о том, какое давление оказывает на вас мейнстрим, чтобы вы вели себя в соответствии с его нормами. А теперь поразмышляйте о том, как чувствуют себя люди, не принадлежащие к мейнстриму.
Понимать ярость, помнить историю
Люди впадают в жесткость, жестокость и фундаментализм не на пустом месте. Индивиды и группы, проявляющие жестокость по отношению друг к другу, зачастую в прошлом сами бывали жертвами насилия. Это обстоятельство не является оправданием, но оно проясняет некий социальный контекст.Когда евреи конфликтуют с евреями из-за сегодняшней израильской политики, сторонние наблюдатели должны помнить о Холокосте и о потребности в отреагировании собственной боли и страдания. Помните, что израильтяне, выступая в качестве угнетателей по отношению к арабам, зачастую были ведомы слепой яростью, вызванной памятью о прошлых ранах. Помните, что до возникновения современного государства Израиль у евреев не было собственной родины. Помните также, что Запад обвиняет арабские страны в терроре, что во всем мире арабы страдают от расизма.
Отнеситесь с таким же пониманием к тем афроамериканцам, которые проявляют антисемитизм. Помните, что Нация Ислама, иногда выступающая с антиеврейскими заявлениями, сделала много полезного для афроамериканской общины. Помните, что Нация Ислама шатается от силы нанесенных ей в прошлом ударов и что единственный понятный ей способ компенсации за чужую жестокость — это атака на другие меньшинства. А когда возникает впечатление, что черные принципиально отказываются вступать с белыми в переговоры, помните, как долго они были объектами круглосуточного угнетения, насилия и расизма.
Помните, что женщины, борющиеся друг с другом в связи с феминистскими проблемами, были порабощены в течение тысячелетий. Да, мужчины тоже страдают, но в целом у белых мужчин больше социальной власти, чем у женщин. Помните также, что когда этнические меньшинства во всем мире конфликтуют друг с другом, то это для них не так опасно, как вступать в лобовое столкновение с мейнстримом, метающим в небо единственное оставшееся в мире копье. Помните историю. Не забывайте, что тем, кто терпел боль, всегда приходилось просвещать мейнстрим. И придется делать это до тех пор, пока кто-то не поймет террориста, дав нам тем самым возможность преобразиться всем вместе.
VII. Проблемы насилия, переживаемые фасилитатором
Фасилитаторы, работая с группами и крупными организациями, переживают загадочные эмоции, страх, гнев и онемение. Это происходит оттого, что групповые процессы выносят на поверхность проблемы насилия из прошлого. Лучшее понимание собственной психологии сделает вас более эффективным фасилитатором, помогая вам (1) развить чувствительность по отношению к другим, (2) оставаться уравновешенным и не испытывать шок, когда вы подвергаетесь атаке, а также (3) сохранять невозмутимость и давать группе чувство безопасности, когда в бурные моменты она ждет от вас защиты.
Более того, умение осознавать насилие, которому подвергались вы сами, это еще и вопрос общего здоровья. Оно жизненно необходимо для профилактики болезни. Проблемы насилия воздействуют на здоровье каждого из нас. Если вы подавили страдание, порожденное прошлыми конфликтами, оно, скорее всего, обернется телесными симптомами или приведет к злоупотреблению наркотиками, что лишь усилит вытеснение. Подавленная боль прошлого часто ведет к подавлению боли в настоящем. В результате люди начинают проявлять жесткость, превращаются в трудоголиков или впадают в отчаяние.
Работа с проблемами насилия критически необходима для профилактики преступности. Когда, например, подростки подавляют в себе прошлые обиды, они легко оказываются добычей депрессии, частой смены настроений и гнева. Им кажется, что мир слишком огромен или слишком жесток, чтобы в нем можно было добиться успеха. На такую несправедливость они отвечают насилием.
Сохранять чувствительность ко всем сторонам
На состоявшемся недавно тренинге для фасилитаторов из крупных компаний я был свидетелем того, как личные проблемы женщины-фасилитатора, связанные с чужой жестокостью, препятствовали ее работе с организацией. Эта женщина была советником фирмы по организационному развитию. Она принесла мне видеозапись работы, которую проделала перед тем, как ее уволили. Мы вместе просмотрели пленку. Я заметил, что во время конфликтного заседания на лице ее мелькала скрытая улыбочка всякий раз, когда секретарь-мужчина спорил с главной начальницей. Та угрожала уволить их обоих — и секретаря, и фасилитатора. У секретаря, как мне показалось, были замечательные идеи, и высказывал он их весьма конструктивно. Почему же фасилитатор улыбалась, когда начальница подвергалась критике?В качестве эксперимента я предложил ей:
— Постарайтесь прямо сейчас свободно улыбнуться. Может быть, вам удастся понять, что заставляло вас улыбаться на встрече.
Она с радостью ухватилась за шанс лучше осознать свои мотивы. Через некоторое время она робко сказала, что начальница, хотя она и женщина, напоминает ей отца, которого она не любила. Она рассказала мне чудовищные истории о жестокости, которой она подвергалась в детстве. Она подчеркнула, что прекрасно понимает, что начальница в фирме и ее отец — разные люди, и все-таки по какой-то причине не может отделить их в сознании друг от друга.
Я заметил, что начальница как-никак занимает руководящий пост в организации, отнюдь не страдающей излишним демократизмом, и этого самого по себе достаточно, чтобы вызвать в памяти ситуации, связанные с жестокостью. Она ответила, что согласна с моим замечанием, однако, даже несмотря на понимание этого, прошлое продолжает ее беспокоить. Поэтому мы решили, коль скоро она все равно уже уволена с работы, сосредоточиться главным образом на внутренней работе, которая помогла бы ей развить большую чувствительность ко всем сторонам в будущей работе по разрешению конфликтов.
Первый шаг: перебороть страх и онемение чувств
Почти любой, кто живет или работает в зоне вооруженного конфликта, подвергается гнету со стороны ситуации в целом. Люди теряют чувствительность или развивают хроническую гневность, поскольку это единственные меры защиты от боли. Белфаст и Бейрут не единственные конфликтные зоны в мире. Такой зоной является практически каждый дом. Многие из нас выросли без «безопасной территории», то есть свободного от конфликта места, где можно укрыться. Мы стали циничными, удрученными, равнодушными или бесчувственными. Нас превратили в потенциальных террористов.Если вы ведете работу с миром, то вы, практически по определению, находитесь на пути исцеления от последствий социального и личностного угнетения. Если бы это было не так, проблемы угнетения не заинтересовали бы вас настолько сильно, чтобы вы решили стать фасилитатором. Сходным образом у большинства психотерапевтов постепенно затягиваются прошлые раны. Движение через собственные муки и страдание является неизбежной подготовкой к изменению мира. Возможно, наилучшей.
Внутренняя работа начинается с того, что вы учитесь распознавать ситуации, в которых она вам необходима. Обращайте внимание на моменты, когда вы либо не чувствуете вообще ничего, либо испытываете страх и боль. Существуют верные признаки того, что вы расстроены внутренними переживаниями или внешними актами террора. Когда вы подвергаетесь агрессии, у вас развивается бесчувственность, защищающая вас от еще больших мучений. Такая же бесчувственность может быть характерна и для ваших обидчиков, потому что и они бывали жертвами насилия и жестокости. Они неспособны сопереживать другим. Само это онемение чувств, которое некогда помогло вам уцелеть, потому что вы не чувствовали страдания, в конечном счете лишь усугубляет гнет, потому что вы становитесь слепы к его проявлениям. Вы бессознательно увековечиваете терроризм тем, что никак не обращаетесь к нему.
Если вы замечаете эти страх и онемение, постарайтесь не терять осознавания. Позволяйте себе переживать свои чувства. Спрашивайте себя: «Насколько это вызвано отношением ко мне других людей и насколько я сам это порождаю?» Если вы не задаете таких вопросов, то ваше онемение чувств вынуждает вас реагировать на внешнюю ситуацию механически. Тогда вы считаете других своими оппонентами, «плохими парнями». Поскольку многие из нас — и это в равной степени относится и к террористам, и к людям мейнстрима, и к фасилитаторам, — не способны слишком долго переносить конфликт, мы пытаемся защититься от него, используя такие ярлыки, как «плохие парни». Мы быстро хватаемся за поляризованные нравственные установки, и тогда все начинает делиться на хорошее и плохое, на правильное и неправильное. Такие безоговорочные суждения огульно применяются ко всем, кто нам не нравится. Нас не заботит индивидуальная природа людей, которых мы ненавидим.
Представители мейнстрима прибегают к такой форме подавления перед лицом угрозы терроризма, между тем как террористы занимают непримиримую позицию против существующего положения вещей. В результате мысли и идеи обеих сторон превращаются в упрощенное морализаторство. Задача фасилитатора — сохранять чувствительность к каждому, замечать различия и поощрять людей продумывать тонкие смыслы своих замечаний, чтобы они точно выражали их чувства.
Солдаты в обеих мировых войнах бывали во время сражений свидетелями такого количества насилия и жестокости, что домой они возвращались с полностью атрофированной чувствительностью. Медицина сначала называла это состояние «военным неврозом». Вернувшись в гражданскую жизнь, многие бывшие военнослужащие испытывали тревожность, раздраженность и подавленность. Позже их состояние было названо «боевой психической травмой». Сегодня мы говорим о «посттравматическом стрессовом расстройстве».