Страница:
Когда вас ввергает в стресс автоматный огонь или чье-то агрессивное поведение, ваши глаза широко раскрыты. Сначала у вас отвисает челюсть, но затем вы плотно сжимаете зубы. Возможно, вы дрожите, у вас начинаются спазмы в районе живота и груди, вы задерживаете дыхание. Может быть, пытаетесь отвернуться и забыть, вытеснить пережитое в сферу бессознательного. Но потом вы не можете справиться с навязчивыми воспоминаниями, мыслями и фантазиями, и вас преследуют фантазии о ситуациях, которые вы бессильны разрешить.
Для того чтобы испытать посттравматическое стрессовое расстройство, необязательно побывать на войне. Любая ситуация, напоминающая прошлые проблемы, с которыми вам не удалось справиться, сносит с вас защищающую от боли амнезию и вновь пробуждает тревогу и депрессию. Когда движение за женское равноправие исследовало историю насилия, оно довело до общественного сознания то, как Фрейд и его коллеги по психоаналитическому сообществу отмахивались от женщин и их страданий. О женщинах, которым выносили диагноз «истерия», позже становилось известно, что они в собственном доме подвергаются оскорблениям и обидам. Работа Джудит Герман «Травма и выздоровление»* отслеживает историю работы над проблемами насилия и ее связь с женским движением и современными психологическими подходами.
Авторы-женщины разоблачили также жестокое обращение с детьми в нашем обществе. На мой взгляд, особенно интересными являются «Тщательно скрываемая тайна: сексуальное насилие по отношению к детям» Флоренс Раш** и «Путешествие к исцелению: путеводитель для переживших сексуальное насилие» Венди Молтц*** — два исследования, демонстрирующих, что сексуальное насилие по отношению к детям носит почти эпидемический характер.
Современные терапевты, пожалуй, проявляют больше бдительности к пагубным воздействиям насилия, но они часто уступают общественному давлению. Многие терапевты считают последствия насилия исключительно внутренним делом индивида, полагая, что внешняя сцена представляет собой не более чем продукт фантазии, призванный выразить внутреннее переживание. Терапия по сей день не оказывает людям, пострадавшим от жестокого обращения, двойной помощи — во внутренней работе и в переходе в мир социальных действий для предотвращения нового насилия.
Некоторые терапевты, следуя, вероятно, религиозным предписаниям, поощряют людей прощать своих обидчиков. Прощение, разумеется, имеет свою ценность, но слишком поспешное отношение к проблемам насилия, как правило, толкает пострадавших не только к прощению, но и к забвению. А забвение развивает нечувствительность к собственной боли и не дает личности предпринять шаги, необходимые для предотвращения новых опасностей. Оно поддерживает насилие во всех его формах, включая изнасилование, избиения, сексуальные домогательства, расизм, насилие на почве возраста, пола и сексуальной ориентации.
Некоторые разновидности насилия особенно очевидны, поскольку они обусловлены явным и несправедливым использованием физической силы или социальной власти. Другие его виды более тонки, хотя в той же мере вредоносны, например, поддразнивание, посрамление, умаление и передразнивание. Преподаватели осаживают детей. Мы проявляем жестокость, игнорируя чужую боль. Мы неявно проявляем насилие по отношению к другим, когда являемся свидетелями жестокости и не используем собственную силу для того, чтобы помешать происходящему.
Столь же существенную роль играет социальная, культурная и психологическая обстановка, в которой проявляется насилие. Какие общественные силы играют роль? Каковы ведущие культурные воззрения на взаимоотношения. Каково психологическое состояние каждого, кто вовлечен в ситуацию? Поскольку понимание насилия зависит от конкретной культуры, на поликультурных встречах часто случаются недоразумения. Представители одной культуры не понимают, почему представители другой чувствуют себя задетыми «малейшими» провокациями, а те, в свою очередь, недоумевают, как первые могут быть настолько бесчувственны.
Например, люди таких культур, которые поощряют экспрессивные, эмоциональные взаимодействия, могут искренне не понимать, почему представители других культур чувствуют себя опозоренными, когда их «мягко» пожурят на публике.
Точно так же люди, принадлежащие к мейнстриму, редко в состоянии понять, что статус их языка задевает тех, кто говорит на нем с акцентом или чей язык был когда-то запрещен. Например, мало кто из англоязычных американцев помнит, что индейцев, иммигрантов и негров, насильно привезенных в Соединенные Штаты, не только заставляли изъясняться по-английски, но и наказывали за использование родного языка.
Интериоризированное ощущение своей низкопробности, ущербности и депрессии усугубляется необходимостью продолжать существование в рамках несправедливой к вам культуры с правительством, не осознающим своих действий. Я благодарен своему брату Карлу Минделлу, сотруднику медицинской школы «Олбани», за то, что он обратил мое внимание на сходство между симптомами посттравматического стрессового состояния и последствиями долговременного посрамления и умаления*.
По моим наблюдениям, любая форма длительного жестокого обращения приводит к симптомам посттравматического типа. Медицинская энциклопедия Американской ассоциации врачей перечисляет следующие симптомы, вызванные хроническим насилием:
1. Тревожность в связи с опасностью возможных в будущем событий, таких, как землетрясение, погром, изнасилование, пытка, сражение.
2. Повторяющиеся воспоминания или сны об опасных ситуациях.
3. Ощущение личной изоляции.
4. Нарушения сна и низкая концентрация.
5. Жесткое поведение и омертвление чувств.
6. Неотступное чувство стыда и вины в аспекте личностных взаимоотношений.
7. Депрессия.
8. Физические симптомы*.
Личная изоляция может ассоциироваться со страхом перед другими людьми и с постоянным ужасом перед надвигающимся унижением. Омертвление чувств означает, что вы не реагируете на печальные или неприятные известия. Иногда оно усугубляется употреблением алкоголя или других наркотиков. Телесные симптомы могут включать хроническую боль в ушах и горле, сексуальные и генитальные проблемы, утолщение кожи и хроническую боль в спине. Среди других признаков того, что имело место хроническое насилие, — скрытность, робость в публичных ситуациях и страх перед выступлениями и открытыми высказываниями на людях.
Панические сны и неприятные воспоминания могут возникать из тревоги в связи с возможным насилием. Депрессия, нежелание вставать по утрам и чувство истощения в течение всего дня зачастую связаны с травматическими событиями прошлого. Замешательство, потеря памяти, обеспокоенность, озадаченность, рассеянность, неожиданная потеря ясности мышления, незнание того, куда вы идете, и неспособность вспомнить свое прошлое также могут быть следствием пережитого жестокого обращения. Наконец, на избыток насилия в прошлом очень часто указывает жажда мести и постоянный поиск повода к ссоре.
Я не рекомендую вам рассматривать себя «жертвой» насилия или «уцелевшим». Терапии, не ориентированные на процесс, поощряют патологическую самоидентификацию. Такие диагнозы иногда бывают полезны, но они могут незаметно стать новым фактором гнета, если, к примеру, вы переживаете трудный период в жизни, защищаясь от мнений «специалистов» и их попыток навешивать ярлыки.
Приведенное ниже интервью может быть проведено в парах, в одиночку или в группах, особенно в тех, которые заинтересованы в социальных переменах. Процесс может занять несколько часов, и его не обязательно втиснуть в одну-единственную сессию.
Интервьюер должен помнить, что люди, пострадавшие от гнета, фактически побывали в ситуациях, в которых они не могли защититься. Они могут вести себя приятно и стараться понравиться, вместо того чтобы обращаться к своим собственным внутренним чувствам. Не оказывайте на людей нажим, требуя, чтобы они вспоминали события из своего прошлого. Предоставьте интервьюируемому самому вести процесс. Не торопите события — чем больше вы затратите времени сейчас, тем меньше будете тратить его потом. Помните, что людей, которые с готовностью погружаются в травматические переживания прошлого, очень мало. Вытеснение, как бы оно ни было дискомфортно, обычно ранит меньше, чем воспоминание. Некоторые из нас не желают думать о прошлом потому, что им кажется более важным сконцентрироваться на присутствии и преуспевании здесь и сегодня. Мы также неохотно говорим о минувших трудностях, если думаем, что нашим слушателям не доводилось работать над подобными проблемами, или если чувствуем, что разрешение проблемы невозможно. Ваши навыки и сострадательность фасилитатора возрастают не только в результате изучения материала, но и благодаря работе над собой.
В приведенном ниже примере я исхожу из того, что вы интервьюируете женщину.
2. Когда вы оба почувствуете себя удобно, спросите партнера: когда в первый раз на вашей памяти вас унизили? Когда вас заставили испытать чувство стыда?
В своей роли фасилитатора помните, что большинство людей, бывших объектами жестокого обращения, приучили себя с тех пор игнорировать свою боль. Они могут задавить в себе искренность, даже обсуждая такие трудные вопросы, отмахиваясь от проблем насилия, называя их незначительными и утверждая, что их ничего не беспокоит: все подобные заявления лишены ценности.
Наблюдайте за тем, как ваша партнерша начинает рассказывать свою историю. Если она заикается, кашляет, смотрит в сторону и воспоминания даются ей с трудом, если она говорит: «Мне хотелось бы рассказать вам кое-что из своего прошлого», но при этом колеблется перед тем, как начать рассказывать, скажите ей, что вы и сами, по-видимому, еще не готовы к ее рассказу. Если вы задаете слишком высокий темп или оказываете давление на человека, еще не готового раскрыться, вы непреднамеренно воссоздаете ситуацию насилия, пользуясь властью, от которой невозможно защититься.
Скажите ей, чтобы она с уважением относилась к собственным колебаниям и, прежде чем продолжать, убедилась, что выбранный момент времени подходит для откровений и что она доверяет вам.
3. Когда вы и ваша партнерша готовы сконцентрироваться на проблеме, спросите ее: можете ли вы вспомнить или вообразить, какой вы были до ситуации с насилием? Сколько вам было лет? Жива ли в вас все еще та часть, которая предшествовала проблемной ситуации? Как она выглядит сейчас? Как она проявляет себя в вашей жизни?
4. Попросите партнершу выбрать для воспоминаний только одну конкретную сцену, где она подвергалась насилию. Если она не может этого сделать, успокойте ее, заверив, что это совершенно нормально, что она не может вспомнить что-то из-за того, что у нее было трудное детство или потому, что другие люди вели себя так, как будто все идет своим чередом, в то время как она сама глубоко страдала. Спросите ее, может ли она припомнить какую-нибудь сцену, в которой насилию подвергались другие. Не идите дальше в ее собственное прошлое до тех пор, пока это не станет для нее полностью приемлемым.
5. Когда вы и ваша партнерша будете готовы, направьте ее так, чтобы она рассказывала о происшествии как можно более подробно. Кто был вовлечен в эти события? Насилие было повсеместным или происходило в конкретном месте? Что, как ей кажется, послужило непосредственной его причиной? Что происходило потом?
Пересказ — это основа целительского ритуала у туземных народов. Он должен с самого детства быть здоровой частью и вашей жизни. Но вы, возможно, вытеснили свою историю для того, чтобы обрести мужество для роста. Что бы ни было в недостатке в вашей жизни, оно может быть извлечено на свет сегодня благодаря пересказу событий прошлого.
Истории о насилии особенно больно и трудно пересказывать. Они требуют хорошего слушателя. Никто не может рассказывать историю стене.
Хороший слушатель транслирует вам, что рассказывать о травматических ситуациях — действие вполне приемлемое — и что совершенно нормально просить других о помощи, когда нам больно. Кроме того, хорошие слушатели дают рассказчику почувствовать, что они на его стороне. Может быть, в тот момент, когда происходило насилие, рассказчица чувствовала себя очень одинокой, но теперь фасилитатор может помочь ей пробиться сквозь чувство своей изоляции.
Ваша партнерша, возможно, чувствует, что некая сторона насилия, которому она подверглась, например расизм, столь тривиальна и очевидна, что ее совершенно необязательно описывать. Может быть, она даже разозлится на вас, если решит, что вы не понимаете таких вещей.
Она может также почувствовать, что в ее истории есть что-то постыдное или порочное. Она может испугаться, что если расскажет об этом, то вы ей просто не поверите или, что еще хуже, что ситуация насилия повторится прямо сейчас. Все это может происходить в ней бессознательно — в этом случае она может даже утратить понимание того, почему она вообще это все рассказывает.
Если вы искусно ведете ее в глубь ее собственной истории, может случиться так, что она внезапно обнаружит чувства, о присутствии которых в себе даже не подозревала. Важно, чтобы вы как фасилитатор помнили, что на самом деле не имеет значения, знаете ли вы уже что-нибудь об этой разновидности насилия. Даже если вы способны написать о нем целую книгу, ваша партнерша все еще нуждается в том, чтобы выразить свои переживания. Хороший фасилитатор направляет рассказчика мягко, повторяя снова и снова: рассказывайте историю, рассказывайте всю историю целиком. Пожалуйста, расскажите то, что вы знаете, все, что вы знаете, даже самое трудное. Это важно для меня.
6. После того как история рассказана, дайте время для переживания чувств. Мягко направляйте ее внимание к тем моментам в ее истории, когда ее одолевали сомнения, стыдливость, замешательство. Попытайтесь выяснить, не может ли она рассказать об этих моментах поподробнее.
Иногда на то, чтобы рассказать всю историю целиком, могут понадобиться месяцы, поскольку ваша партнерша утратила контакт с болью, которой была наполнена эта история. Поощряйте ее рассказывать снова и снова, до тех пор, пока все чувства не выйдут наружу. Не переходите слишком рано к анализу. Для того чтобы снова поверить в ценность своей жизни, вашей партнерше необходимо пройти через все эмоции. Освобождение эмоций может даже облегчить любые имеющиеся у нее психосоматические симптомы.
7. Находите в ее рассказе недостающую правду и мифы. Просите рассказчицу воображать, фантазировать, выходить за пределы собственных убеждений, рассказывать вам смутные полувоспоминания, ассоциирующиеся с ее историей. Ей может показаться, что ее размышления сумасшедшие или оторваны от реальности. Возможно, она не может распознать различия между фактами и фантазией, потому что окружающие скрывали от нее какую-то информацию. Вы должны принимать всю ее историю как реальность, потому что это и есть ее реальность. Для того чтобы добраться до целостной реальности, она должна обратить вспять свое привычное мышление. Она должна сновидеть то, что произошло, и рассказать недостающую правду. По мере исследования своих смутных воспоминаний она описывает незримые аспекты происшедшего, то, что было незримо, но присутствовало.
Например, одна женщина пришла ко мне из-за неконтролируемого заикания. Когда я спросил ее о возможной истории с насилием, она возразила, что была счастливым ребенком. Позже, поколебавшись, она призналась, что сама не знает точно, было ли оно так в действительности, или нет, но у нее сохранились воспоминания о том, что, когда отец унижал ее, мать смеялась. И женщина заговорила о жестоком обращении со стороны отца. Спустя некоторое время она набралась храбрости для разговора с ним напрямую, правда, ей пришлось сделать это в своем воображении, поскольку отца уже не было в живых.
Через фантазию можно докопаться до истины. Благодаря воображаемому диалогу с отцом, эта женщина обнаружила, что мать стояла рядом и смеялась, потому что ненавидела свою дочь.
После нашей встречи она спросила свою мать, так ли это, и та призналась, что роды были для нее страшной мукой и что, кроме того, она ревновала отца к вниманию, которое он уделял дочери. И когда отец издевался над ребенком, мать радовалась. Во время этого разговора начистоту они обе плакали над страданиями прошлого. Заикание у моей клиентки уменьшилось.
Итак, эта женщина интериоризировала доминирование над собой. Можно сказать, что она сама себя порола за то, что у нее вообще есть чувства по отношению к прошлому. Она унижала себя точно так же, как это делал ее отец, и от страха заикалась. И так же как ее мать, она словно радовалась собственным страданиям, относясь к себе с ненавистью и надеясь забыть все свои чувства. Однако заикание выдавало ее проблему. В результате внутренней работы она разозлилась на свою ненависть к себе и научилась гордиться собой.
Помогите своей партнерше создавать вокруг своих симптомов истории и мифы, которые позволят ей вскрыть недостающую правду собственной жизни. Скажите ей: вообразите эту сцену в своей фантазии, а реальность мы обсудим позже.
8. Спросите партнера: кем были свидетели, которые пренебрегли вашей болью и обидой? Что это были за наблюдатели, которые так и не вмешивались?
В историях с насилием присутствует важный социальный подтекст, потому что в любую такую ситуацию вовлечены окружающая среда, родственники, школа и город, даже в те истории, которые происходят вдали от семейной обстановки, от посторонних глаз. Если один из родителей проявил жестокость, то где в это время был второй? Если так вели себя оба родителя, то где были родственники, другие дети, соседи, школьные учителя? Если жестокость исходила от других школьников, где были учителя и родители? Если жестоко повела себя школа, где была семья? Если насилие исходило от всего города, где было правительство? Если правительство обращалось с кем-то жестоко, где был остальной мир? Если насилие исходило от всего мира, то где же был Бог? Что за общество породила наша культура?
Вопрос о свидетелях избавит ее от представления о том, что она должна была вести себя иначе, правильнее. Он поможет ей осознать, что и другие несут ответственность за происшедшее. Мы все разделяем ответственность за то, что случается. Пассивные свидетели — это заговорщики. Спросите ее, кто из свидетелей мог активно вмешаться, когда ее обижали?
Если рассказчица готова к этому, поощряйте ее к тому, чтобы она созвала всех этих свидетелей и обсудила с ними то, что произошло. Пусть осуществляется такой семейный ритуал — по праздникам, на похоронах, по случаю родов и на свадьбах. Посоветуйте ее спросить своих родственников: где вы все были, когда надо мной совершалось насилие? Надеюсь, что отныне вы будете вмешиваться в свои собственные жизни и в жизни других. В чем состояли ваши проблемы? Почему вы тогда не помогли мне? Разве вы не понимали, как я страдаю? Пробудитесь и начните предотвращать насилие!
9. Спросите рассказчицу: как использовалась против вас власть? Какую роль в насилии играл социальный, духовный или психологический ранг? Звучали ли прямые или косвенные угрозы? Можете ли вы идентифицировать обидчиков? Вели ли они себя как душевнобольные? Была ли самооборона с вашей стороны невозможной и даже опасной? Существовала ли угроза потери чьей-то любви и заботы, если бы вы сказали правду? В чем выражалась ваша зависимость от обидчиков? Чувствуете ли вы до сих пор эту зависимость? Не это ли одна из причин того, почему вам так трудно рассказывать свою историю?
Использовались ли против вас ваша молодость, ваша слабая позиция в сообществе или недостаток физической силы? Служит ли эта история одной из причин того, что вы порой страшитесь говорить о себе? Есть ли у вас сегодня страх перед другими людьми? Были ли вы неспособны защититься против злословия и сплетен? Давила ли на вас общественность? Осуществлялось ли на вас тонкое давление власти, существовала ли угроза утратить любовь Бога или защиту церкви, синагоги или мечети либо безопасность, которую дает принадлежность к любому другому духовному сообществу?
Существовала ли опасность, что вас удалят из сообщества? Имели ли место проявления расизма, дискриминации на почве пола, сексуальной ориентации, возраста, антисемитизм или предрассудки в отношении нетрудоспособных? Был ли вовлечен в эту историю оккультизм? Тем, кто пережил насилие, важно понять, как именно используется сила, чтобы уметь отвратить ее использование против себя. Жертва может иногда чувствовать себя ответственной за случившееся, если она не понимает, как много власти другие использовали против нее.
10. Спросите рассказчицу: как бы вы поступили сегодня, если бы оказались свидетельницей подобного насилия в отношении других?
Следуйте за процессом. При условии, что у рассказчицы было достаточно времени подумать о своей истории и что вы заинтересованы двигаться дальше, вы должны оценить, куда вы дошли. Спросите: возможно ли вступать в конфронтацию с обидчиками и со свидетелями в реальной жизни? Способна ли она на это в одиночку или же хотела бы получить поддержку от друзей, от вас, от группы или сообщества? Хотела бы она попытаться активными действиями пробудить в других чувствительность к этой проблеме, чтобы подобное не случилось с ними самими и с их детьми?
Может быть, она нуждается в продолжении работы над собой. Ей, возможно, хочется обратиться к тому же инциденту еще раз и снова пересказать его, играя роль той или иной фигуры в этой истории. При переигрывании истории она может извлечь для себя огромную энергию, сыграв роль нападавшего. Зачастую недостающие нам силы мы проецируем на обидчиков. Возможно, эта женщина обещала себе никогда не быть такой же доминирующей, авторитарной или жесткой, как обидчик, и все же может оказаться, что она на сегодняшний день нуждается именно в этой жесткой энергии. Будучи использована осознанно, такая энергия способна творить чудеса.
Для того чтобы испытать посттравматическое стрессовое расстройство, необязательно побывать на войне. Любая ситуация, напоминающая прошлые проблемы, с которыми вам не удалось справиться, сносит с вас защищающую от боли амнезию и вновь пробуждает тревогу и депрессию. Когда движение за женское равноправие исследовало историю насилия, оно довело до общественного сознания то, как Фрейд и его коллеги по психоаналитическому сообществу отмахивались от женщин и их страданий. О женщинах, которым выносили диагноз «истерия», позже становилось известно, что они в собственном доме подвергаются оскорблениям и обидам. Работа Джудит Герман «Травма и выздоровление»* отслеживает историю работы над проблемами насилия и ее связь с женским движением и современными психологическими подходами.
Авторы-женщины разоблачили также жестокое обращение с детьми в нашем обществе. На мой взгляд, особенно интересными являются «Тщательно скрываемая тайна: сексуальное насилие по отношению к детям» Флоренс Раш** и «Путешествие к исцелению: путеводитель для переживших сексуальное насилие» Венди Молтц*** — два исследования, демонстрирующих, что сексуальное насилие по отношению к детям носит почти эпидемический характер.
Взгляд психиатрии на жертв насилия
Психиатрия мейнстрима, считающая терроризм скорее индикатором личных сложностей, чем общественной несправедливости, существенно обесценивает социальные проблемы, связанные с насилием. Большая часть исследований насилия идет вслед за Фрейдом и Юнгом, которые относились к последствиям насилия как к фантазиям, стремлению к исполнению запретных желаний, проекции детской сексуальности или материалу сновидений, чьи мифические и архетипические образы требуют интерпретации.Современные терапевты, пожалуй, проявляют больше бдительности к пагубным воздействиям насилия, но они часто уступают общественному давлению. Многие терапевты считают последствия насилия исключительно внутренним делом индивида, полагая, что внешняя сцена представляет собой не более чем продукт фантазии, призванный выразить внутреннее переживание. Терапия по сей день не оказывает людям, пострадавшим от жестокого обращения, двойной помощи — во внутренней работе и в переходе в мир социальных действий для предотвращения нового насилия.
Некоторые терапевты, следуя, вероятно, религиозным предписаниям, поощряют людей прощать своих обидчиков. Прощение, разумеется, имеет свою ценность, но слишком поспешное отношение к проблемам насилия, как правило, толкает пострадавших не только к прощению, но и к забвению. А забвение развивает нечувствительность к собственной боли и не дает личности предпринять шаги, необходимые для предотвращения новых опасностей. Оно поддерживает насилие во всех его формах, включая изнасилование, избиения, сексуальные домогательства, расизм, насилие на почве возраста, пола и сексуальной ориентации.
Определение насилия
Я определяю насилие как несправедливое использование психологической или социальной власти против тех, кто не имеет возможности защитить себя, поскольку не обладает такой же властью — физической, психологической или социальной. Процесс взаимоотношений несет или не несет в себе насилие в зависимости от осознания группой или индивидом своей способности защититься. Этот момент варьируется от культуры к культуре. Важно опрашивать участников групповой работы о том, не является ли ситуация насильственной по отношению к ним. Такие вопросы индуцируют в каждом осознание своих взглядов по вопросам прав человека, гражданских прав, справедливости и демократии. Юридические решения по проблемам насилия часто принимаются с большим опозданием и служат лишь тому, чтобы уменьшить наше чувство личной ответственности за качество человеческих взаимоотношений.Некоторые разновидности насилия особенно очевидны, поскольку они обусловлены явным и несправедливым использованием физической силы или социальной власти. Другие его виды более тонки, хотя в той же мере вредоносны, например, поддразнивание, посрамление, умаление и передразнивание. Преподаватели осаживают детей. Мы проявляем жестокость, игнорируя чужую боль. Мы неявно проявляем насилие по отношению к другим, когда являемся свидетелями жестокости и не используем собственную силу для того, чтобы помешать происходящему.
Столь же существенную роль играет социальная, культурная и психологическая обстановка, в которой проявляется насилие. Какие общественные силы играют роль? Каковы ведущие культурные воззрения на взаимоотношения. Каково психологическое состояние каждого, кто вовлечен в ситуацию? Поскольку понимание насилия зависит от конкретной культуры, на поликультурных встречах часто случаются недоразумения. Представители одной культуры не понимают, почему представители другой чувствуют себя задетыми «малейшими» провокациями, а те, в свою очередь, недоумевают, как первые могут быть настолько бесчувственны.
Например, люди таких культур, которые поощряют экспрессивные, эмоциональные взаимодействия, могут искренне не понимать, почему представители других культур чувствуют себя опозоренными, когда их «мягко» пожурят на публике.
Точно так же люди, принадлежащие к мейнстриму, редко в состоянии понять, что статус их языка задевает тех, кто говорит на нем с акцентом или чей язык был когда-то запрещен. Например, мало кто из англоязычных американцев помнит, что индейцев, иммигрантов и негров, насильно привезенных в Соединенные Штаты, не только заставляли изъясняться по-английски, но и наказывали за использование родного языка.
Интериоризированное угнетение
Когда вы не можете защититься от явного, скрытого или узаконенного насилия, вы невольно интериоризируете своих обидчиков, усваивая их стиль и принимая их критицизм. Вы умаляете и подавляете себя и в результате начинаете, сами не зная почему, считать себя ущербными. Через некоторое время вы уже перестаете даже замечать негативные мысли относительно самих себя; вы просто чувствуете, что жить не стоит. Иногда вы, возможно, подумываете о самоубийстве.Интериоризированное ощущение своей низкопробности, ущербности и депрессии усугубляется необходимостью продолжать существование в рамках несправедливой к вам культуры с правительством, не осознающим своих действий. Я благодарен своему брату Карлу Минделлу, сотруднику медицинской школы «Олбани», за то, что он обратил мое внимание на сходство между симптомами посттравматического стрессового состояния и последствиями долговременного посрамления и умаления*.
По моим наблюдениям, любая форма длительного жестокого обращения приводит к симптомам посттравматического типа. Медицинская энциклопедия Американской ассоциации врачей перечисляет следующие симптомы, вызванные хроническим насилием:
1. Тревожность в связи с опасностью возможных в будущем событий, таких, как землетрясение, погром, изнасилование, пытка, сражение.
2. Повторяющиеся воспоминания или сны об опасных ситуациях.
3. Ощущение личной изоляции.
4. Нарушения сна и низкая концентрация.
5. Жесткое поведение и омертвление чувств.
6. Неотступное чувство стыда и вины в аспекте личностных взаимоотношений.
7. Депрессия.
8. Физические симптомы*.
Личная изоляция может ассоциироваться со страхом перед другими людьми и с постоянным ужасом перед надвигающимся унижением. Омертвление чувств означает, что вы не реагируете на печальные или неприятные известия. Иногда оно усугубляется употреблением алкоголя или других наркотиков. Телесные симптомы могут включать хроническую боль в ушах и горле, сексуальные и генитальные проблемы, утолщение кожи и хроническую боль в спине. Среди других признаков того, что имело место хроническое насилие, — скрытность, робость в публичных ситуациях и страх перед выступлениями и открытыми высказываниями на людях.
Панические сны и неприятные воспоминания могут возникать из тревоги в связи с возможным насилием. Депрессия, нежелание вставать по утрам и чувство истощения в течение всего дня зачастую связаны с травматическими событиями прошлого. Замешательство, потеря памяти, обеспокоенность, озадаченность, рассеянность, неожиданная потеря ясности мышления, незнание того, куда вы идете, и неспособность вспомнить свое прошлое также могут быть следствием пережитого жестокого обращения. Наконец, на избыток насилия в прошлом очень часто указывает жажда мести и постоянный поиск повода к ссоре.
Парная работа по фасилитированию насилия
Я предлагаю каждому, кто работает с группами, подумать о целесообразности следующего упражнения, особенно если у вас есть некоторые из указанных выше симптомов. Это упражнение не только облегчает последствия насилия на личном плане, но и ведет к социальным действиям, что повышает ваш лидерский потенциал. Пожалуйста, имейте в виду, что оно не является некой установленной программой. Все мы индивидуальны, и фиксированных процедур, которым можно было бы следовать, чтобы с гарантией разрешить любую проблему, не существует.Я не рекомендую вам рассматривать себя «жертвой» насилия или «уцелевшим». Терапии, не ориентированные на процесс, поощряют патологическую самоидентификацию. Такие диагнозы иногда бывают полезны, но они могут незаметно стать новым фактором гнета, если, к примеру, вы переживаете трудный период в жизни, защищаясь от мнений «специалистов» и их попыток навешивать ярлыки.
Приведенное ниже интервью может быть проведено в парах, в одиночку или в группах, особенно в тех, которые заинтересованы в социальных переменах. Процесс может занять несколько часов, и его не обязательно втиснуть в одну-единственную сессию.
Интервьюер должен помнить, что люди, пострадавшие от гнета, фактически побывали в ситуациях, в которых они не могли защититься. Они могут вести себя приятно и стараться понравиться, вместо того чтобы обращаться к своим собственным внутренним чувствам. Не оказывайте на людей нажим, требуя, чтобы они вспоминали события из своего прошлого. Предоставьте интервьюируемому самому вести процесс. Не торопите события — чем больше вы затратите времени сейчас, тем меньше будете тратить его потом. Помните, что людей, которые с готовностью погружаются в травматические переживания прошлого, очень мало. Вытеснение, как бы оно ни было дискомфортно, обычно ранит меньше, чем воспоминание. Некоторые из нас не желают думать о прошлом потому, что им кажется более важным сконцентрироваться на присутствии и преуспевании здесь и сегодня. Мы также неохотно говорим о минувших трудностях, если думаем, что нашим слушателям не доводилось работать над подобными проблемами, или если чувствуем, что разрешение проблемы невозможно. Ваши навыки и сострадательность фасилитатора возрастают не только в результате изучения материала, но и благодаря работе над собой.
В приведенном ниже примере я исхожу из того, что вы интервьюируете женщину.
Интервью на темы пережитого насилия
1. Спросите партнершу, чувствует ли она себя в достаточной безопасности, чтобы говорить о тяжелых событиях прошлого. Дайте ей время, чтобы она могла разговаривать с вами раскованно. Спросите, в чем она нуждается для того, чтобы почувствовать себя комфортно. Никто не захочет выкладывать другим свои интимные проблемы, если у него нет уверенности, что его будут слушать с сочувствием. Подумайте, что нужно вам самому, чтобы не чувствовать себя скованно.2. Когда вы оба почувствуете себя удобно, спросите партнера: когда в первый раз на вашей памяти вас унизили? Когда вас заставили испытать чувство стыда?
В своей роли фасилитатора помните, что большинство людей, бывших объектами жестокого обращения, приучили себя с тех пор игнорировать свою боль. Они могут задавить в себе искренность, даже обсуждая такие трудные вопросы, отмахиваясь от проблем насилия, называя их незначительными и утверждая, что их ничего не беспокоит: все подобные заявления лишены ценности.
Наблюдайте за тем, как ваша партнерша начинает рассказывать свою историю. Если она заикается, кашляет, смотрит в сторону и воспоминания даются ей с трудом, если она говорит: «Мне хотелось бы рассказать вам кое-что из своего прошлого», но при этом колеблется перед тем, как начать рассказывать, скажите ей, что вы и сами, по-видимому, еще не готовы к ее рассказу. Если вы задаете слишком высокий темп или оказываете давление на человека, еще не готового раскрыться, вы непреднамеренно воссоздаете ситуацию насилия, пользуясь властью, от которой невозможно защититься.
Скажите ей, чтобы она с уважением относилась к собственным колебаниям и, прежде чем продолжать, убедилась, что выбранный момент времени подходит для откровений и что она доверяет вам.
3. Когда вы и ваша партнерша готовы сконцентрироваться на проблеме, спросите ее: можете ли вы вспомнить или вообразить, какой вы были до ситуации с насилием? Сколько вам было лет? Жива ли в вас все еще та часть, которая предшествовала проблемной ситуации? Как она выглядит сейчас? Как она проявляет себя в вашей жизни?
4. Попросите партнершу выбрать для воспоминаний только одну конкретную сцену, где она подвергалась насилию. Если она не может этого сделать, успокойте ее, заверив, что это совершенно нормально, что она не может вспомнить что-то из-за того, что у нее было трудное детство или потому, что другие люди вели себя так, как будто все идет своим чередом, в то время как она сама глубоко страдала. Спросите ее, может ли она припомнить какую-нибудь сцену, в которой насилию подвергались другие. Не идите дальше в ее собственное прошлое до тех пор, пока это не станет для нее полностью приемлемым.
5. Когда вы и ваша партнерша будете готовы, направьте ее так, чтобы она рассказывала о происшествии как можно более подробно. Кто был вовлечен в эти события? Насилие было повсеместным или происходило в конкретном месте? Что, как ей кажется, послужило непосредственной его причиной? Что происходило потом?
Пересказ — это основа целительского ритуала у туземных народов. Он должен с самого детства быть здоровой частью и вашей жизни. Но вы, возможно, вытеснили свою историю для того, чтобы обрести мужество для роста. Что бы ни было в недостатке в вашей жизни, оно может быть извлечено на свет сегодня благодаря пересказу событий прошлого.
Истории о насилии особенно больно и трудно пересказывать. Они требуют хорошего слушателя. Никто не может рассказывать историю стене.
Хороший слушатель транслирует вам, что рассказывать о травматических ситуациях — действие вполне приемлемое — и что совершенно нормально просить других о помощи, когда нам больно. Кроме того, хорошие слушатели дают рассказчику почувствовать, что они на его стороне. Может быть, в тот момент, когда происходило насилие, рассказчица чувствовала себя очень одинокой, но теперь фасилитатор может помочь ей пробиться сквозь чувство своей изоляции.
Ваша партнерша, возможно, чувствует, что некая сторона насилия, которому она подверглась, например расизм, столь тривиальна и очевидна, что ее совершенно необязательно описывать. Может быть, она даже разозлится на вас, если решит, что вы не понимаете таких вещей.
Она может также почувствовать, что в ее истории есть что-то постыдное или порочное. Она может испугаться, что если расскажет об этом, то вы ей просто не поверите или, что еще хуже, что ситуация насилия повторится прямо сейчас. Все это может происходить в ней бессознательно — в этом случае она может даже утратить понимание того, почему она вообще это все рассказывает.
Если вы искусно ведете ее в глубь ее собственной истории, может случиться так, что она внезапно обнаружит чувства, о присутствии которых в себе даже не подозревала. Важно, чтобы вы как фасилитатор помнили, что на самом деле не имеет значения, знаете ли вы уже что-нибудь об этой разновидности насилия. Даже если вы способны написать о нем целую книгу, ваша партнерша все еще нуждается в том, чтобы выразить свои переживания. Хороший фасилитатор направляет рассказчика мягко, повторяя снова и снова: рассказывайте историю, рассказывайте всю историю целиком. Пожалуйста, расскажите то, что вы знаете, все, что вы знаете, даже самое трудное. Это важно для меня.
6. После того как история рассказана, дайте время для переживания чувств. Мягко направляйте ее внимание к тем моментам в ее истории, когда ее одолевали сомнения, стыдливость, замешательство. Попытайтесь выяснить, не может ли она рассказать об этих моментах поподробнее.
Иногда на то, чтобы рассказать всю историю целиком, могут понадобиться месяцы, поскольку ваша партнерша утратила контакт с болью, которой была наполнена эта история. Поощряйте ее рассказывать снова и снова, до тех пор, пока все чувства не выйдут наружу. Не переходите слишком рано к анализу. Для того чтобы снова поверить в ценность своей жизни, вашей партнерше необходимо пройти через все эмоции. Освобождение эмоций может даже облегчить любые имеющиеся у нее психосоматические симптомы.
7. Находите в ее рассказе недостающую правду и мифы. Просите рассказчицу воображать, фантазировать, выходить за пределы собственных убеждений, рассказывать вам смутные полувоспоминания, ассоциирующиеся с ее историей. Ей может показаться, что ее размышления сумасшедшие или оторваны от реальности. Возможно, она не может распознать различия между фактами и фантазией, потому что окружающие скрывали от нее какую-то информацию. Вы должны принимать всю ее историю как реальность, потому что это и есть ее реальность. Для того чтобы добраться до целостной реальности, она должна обратить вспять свое привычное мышление. Она должна сновидеть то, что произошло, и рассказать недостающую правду. По мере исследования своих смутных воспоминаний она описывает незримые аспекты происшедшего, то, что было незримо, но присутствовало.
Например, одна женщина пришла ко мне из-за неконтролируемого заикания. Когда я спросил ее о возможной истории с насилием, она возразила, что была счастливым ребенком. Позже, поколебавшись, она призналась, что сама не знает точно, было ли оно так в действительности, или нет, но у нее сохранились воспоминания о том, что, когда отец унижал ее, мать смеялась. И женщина заговорила о жестоком обращении со стороны отца. Спустя некоторое время она набралась храбрости для разговора с ним напрямую, правда, ей пришлось сделать это в своем воображении, поскольку отца уже не было в живых.
Через фантазию можно докопаться до истины. Благодаря воображаемому диалогу с отцом, эта женщина обнаружила, что мать стояла рядом и смеялась, потому что ненавидела свою дочь.
После нашей встречи она спросила свою мать, так ли это, и та призналась, что роды были для нее страшной мукой и что, кроме того, она ревновала отца к вниманию, которое он уделял дочери. И когда отец издевался над ребенком, мать радовалась. Во время этого разговора начистоту они обе плакали над страданиями прошлого. Заикание у моей клиентки уменьшилось.
Итак, эта женщина интериоризировала доминирование над собой. Можно сказать, что она сама себя порола за то, что у нее вообще есть чувства по отношению к прошлому. Она унижала себя точно так же, как это делал ее отец, и от страха заикалась. И так же как ее мать, она словно радовалась собственным страданиям, относясь к себе с ненавистью и надеясь забыть все свои чувства. Однако заикание выдавало ее проблему. В результате внутренней работы она разозлилась на свою ненависть к себе и научилась гордиться собой.
Помогите своей партнерше создавать вокруг своих симптомов истории и мифы, которые позволят ей вскрыть недостающую правду собственной жизни. Скажите ей: вообразите эту сцену в своей фантазии, а реальность мы обсудим позже.
8. Спросите партнера: кем были свидетели, которые пренебрегли вашей болью и обидой? Что это были за наблюдатели, которые так и не вмешивались?
В историях с насилием присутствует важный социальный подтекст, потому что в любую такую ситуацию вовлечены окружающая среда, родственники, школа и город, даже в те истории, которые происходят вдали от семейной обстановки, от посторонних глаз. Если один из родителей проявил жестокость, то где в это время был второй? Если так вели себя оба родителя, то где были родственники, другие дети, соседи, школьные учителя? Если жестокость исходила от других школьников, где были учителя и родители? Если жестоко повела себя школа, где была семья? Если насилие исходило от всего города, где было правительство? Если правительство обращалось с кем-то жестоко, где был остальной мир? Если насилие исходило от всего мира, то где же был Бог? Что за общество породила наша культура?
Вопрос о свидетелях избавит ее от представления о том, что она должна была вести себя иначе, правильнее. Он поможет ей осознать, что и другие несут ответственность за происшедшее. Мы все разделяем ответственность за то, что случается. Пассивные свидетели — это заговорщики. Спросите ее, кто из свидетелей мог активно вмешаться, когда ее обижали?
Если рассказчица готова к этому, поощряйте ее к тому, чтобы она созвала всех этих свидетелей и обсудила с ними то, что произошло. Пусть осуществляется такой семейный ритуал — по праздникам, на похоронах, по случаю родов и на свадьбах. Посоветуйте ее спросить своих родственников: где вы все были, когда надо мной совершалось насилие? Надеюсь, что отныне вы будете вмешиваться в свои собственные жизни и в жизни других. В чем состояли ваши проблемы? Почему вы тогда не помогли мне? Разве вы не понимали, как я страдаю? Пробудитесь и начните предотвращать насилие!
9. Спросите рассказчицу: как использовалась против вас власть? Какую роль в насилии играл социальный, духовный или психологический ранг? Звучали ли прямые или косвенные угрозы? Можете ли вы идентифицировать обидчиков? Вели ли они себя как душевнобольные? Была ли самооборона с вашей стороны невозможной и даже опасной? Существовала ли угроза потери чьей-то любви и заботы, если бы вы сказали правду? В чем выражалась ваша зависимость от обидчиков? Чувствуете ли вы до сих пор эту зависимость? Не это ли одна из причин того, почему вам так трудно рассказывать свою историю?
Использовались ли против вас ваша молодость, ваша слабая позиция в сообществе или недостаток физической силы? Служит ли эта история одной из причин того, что вы порой страшитесь говорить о себе? Есть ли у вас сегодня страх перед другими людьми? Были ли вы неспособны защититься против злословия и сплетен? Давила ли на вас общественность? Осуществлялось ли на вас тонкое давление власти, существовала ли угроза утратить любовь Бога или защиту церкви, синагоги или мечети либо безопасность, которую дает принадлежность к любому другому духовному сообществу?
Существовала ли опасность, что вас удалят из сообщества? Имели ли место проявления расизма, дискриминации на почве пола, сексуальной ориентации, возраста, антисемитизм или предрассудки в отношении нетрудоспособных? Был ли вовлечен в эту историю оккультизм? Тем, кто пережил насилие, важно понять, как именно используется сила, чтобы уметь отвратить ее использование против себя. Жертва может иногда чувствовать себя ответственной за случившееся, если она не понимает, как много власти другие использовали против нее.
10. Спросите рассказчицу: как бы вы поступили сегодня, если бы оказались свидетельницей подобного насилия в отношении других?
Следуйте за процессом. При условии, что у рассказчицы было достаточно времени подумать о своей истории и что вы заинтересованы двигаться дальше, вы должны оценить, куда вы дошли. Спросите: возможно ли вступать в конфронтацию с обидчиками и со свидетелями в реальной жизни? Способна ли она на это в одиночку или же хотела бы получить поддержку от друзей, от вас, от группы или сообщества? Хотела бы она попытаться активными действиями пробудить в других чувствительность к этой проблеме, чтобы подобное не случилось с ними самими и с их детьми?
Может быть, она нуждается в продолжении работы над собой. Ей, возможно, хочется обратиться к тому же инциденту еще раз и снова пересказать его, играя роль той или иной фигуры в этой истории. При переигрывании истории она может извлечь для себя огромную энергию, сыграв роль нападавшего. Зачастую недостающие нам силы мы проецируем на обидчиков. Возможно, эта женщина обещала себе никогда не быть такой же доминирующей, авторитарной или жесткой, как обидчик, и все же может оказаться, что она на сегодняшний день нуждается именно в этой жесткой энергии. Будучи использована осознанно, такая энергия способна творить чудеса.