Мишанина Валентина. Ворота времени (Повесть и рассказы)

   - Как так не знаешь? - воскликнула я. - А если б тебя не было, кто бы печку топил, кто бы хлеба нам испек? А кто бы меня защитил от Феди и Ольги?
   Мама качает головой и улыбается:
   - И вправду, доченька. - Она обнимает меня и прижимает к себе. - Я и не знала, что ты у меня такая умница. Придется отругать Васю.
   Мне приятно слышать эти слова. Раз я умная, могу посоветовать и еще:
   - Конечно, Васю надо отругать, - продолжаю я. - Чего он, дурачок, не хочет в далекие страны полететь или поплыть. Мы с Тихоней и то скоро поплывем на корабле...
   Кажется, я проговорилась, но, к счастью, мама не обратила на мои слова внимания.
   КОЛХОЗНОЕ СОБРАНИЕ
   За последние дни только и разговоров у мамы со своими подругами о колхозном собрании, которое должно состояться сегодня. Почти каждый вечер собирались у нас женщины и с жаром выкладывали, у кого что наболело. Приходили Маня Длинная, Настька Попугай, тетя Зина - мать Тихони, даже Наткина мать, тетя Поля, стала заглядывать.
   Всех их волновал один вопрос: снимут с председателей Шотина или не снимут. По их разговорам непонятно: то ли им хочется сместить с председателей Шотина, то ли нет. Маня Длинная выступает за него. Она говорит, что дела в других колхозах совсем никудышные. А мы, слава богу, и хлебом сыты, и подсолнечным маслом обеспечены на год вперед. Она говорит правду. В этом году у нас лари до краев досыпаны зерном, и в подвале стоит огромный бидон постного масла. Женщины соглашаются с ней. Но, мне кажется, женщины, как и моя мама, побаиваются Длинной. Но вот заговорила Настька Попугай. Говорит она тонким визгливым голосом, сама маленькая, и кулачки, которыми она размахивает, тоже маленькие. Так прямо и бухнула, что снять Шотина с начальников очень даже надо, потому что он разжирел и стал измываться над людьми. Хотя на это права ему никто не давал. На позапрошлой неделе так толкнул в спину вдову Авдеиху с крыльца правления, что та в снег упала. Она ходила просить для скотины соломы. И обошелся Шотин так с ней потому, что Авдеиха осенью не выходила несколько дней на картошку. Авдеиха сидела на снегу и обливалась слезами. А тут как раз из района большой начальник приехал. Он увидел плачущую женщину и спросил, почему плачет... И фронтовика Илью Медведева оскорбил...
   Женщины осмелели и одна за другой начали перечислять за Шотиным его грехи. Грехов оказалось много, и тогда они решили снять его с начальников и дать ему в руки вилы.
   Снова подала голос Маня Длинная:
   - Почешите, почешите, милые, языки. Вас послушать: и Шотина нет уже в председателях. Только на собрании ведь ни одна из вас голоса не подаст. Да и вас никто не послушает. - Улыбаясь, она обнажила свои желтые зубы. - И поглядим, как запоете, ежели не снимут.
   Она поднялась и пошла. Женщины растерянно поглядели вслед. Все молчали.
   - Да не бойтесь же, снимут, - говорю я, чтобы успокоить их.
   Они все разом посмотрели на меня и засмеялись.
   - Раз уж сама Татуня так сказала, полетит наш Шотин к шутам, по-детски заливисто хохочет Настька Попугай.
   Они отправились на собрание. Я осталась одна и заволновалась: вдруг никто из старших вскоре не вернется домой. Будут торчать у клуба, дожидаться бесплатного фильма. Пока еще светло, надо сбегать за Тихоней. Не успела я одеться, как слышу: кто-то идет к нам. Тихоня! - я радостно сбросила с себя фуфайку.
   - Я за тобой собиралась.
   - А мне мама сказала, чтобы я к вам шел. Я тоже один.
   Тихоня принес с собой книжку - "Рассказы о море".
   Мы прочли всю книжку, переиграли все игры, а с собрания все не возвращались. Потом забрались на печку да там и уснули. Нас разбудили возбужденные голоса женщин. Зашли в избу мама, тетя Зина и Настька Попугай. Мани Длинной с ними не было.
   - Эй, где ты там, маленький пророк? - Настька Попугай встала на носки, заглядывая на печку. - Твои слова сбылись, Шотина сняли, только на его место поставили чужого, может, и хуже... - Радости на ее сморщенном личике не было. Она опустилась на лавку рядом с тетей Зиной, крест-накрест сложила руки и тяжело вздохнула. Мама прошла на кухню ставить самовар.
   - Как жизнь-то дальше пойдет? - вздыхает тетя Зина. - Мой мужик говорит, зря так круто с Шотиным обошлись...
   - Как жизнь пойдет? - показалась из кухни мама. - Как жили, так и будем жить. Председателей разных будет много, а земля-то одна. Пусть она, кормилица, будет вечно, остальное приладится.
   Я соглашаюсь с ней.
   ЗВЕЗДА СЧАСТЬЯ
   Бабушка на время переселилась к нам. Она сказала, что ей надо отдохнуть от тети Лизы и зятя дяди Коли. Пусть отдыхает. Мы стараемся создать ей условия. При бабушке старшие не ссорятся и не шумят. В доме установилась добрая тишина. Младший слушается старшего, и каждый старается чем-нибудь да угодить бабушке. Хорошо было бы, если б бабушка осталась с нами жить насовсем. С первого дня она принесла из магазина кусок цветастого ситца и начала шить мне платье.
   Зато каждый день заладила к нам тетя Лиза. Она просит бабушку вернуться домой и за что-то просит у нее прощения. Бабушка не отказывается идти домой, только добавляет, что, пока не кончит шить мне платье, никуда не пойдет, даже в свой дом. "Свой дом", - это она подчеркивала тете Лизе, что это ее дом, а не чей-нибудь. Та, поджав тонкие губы, уходит. Бабушка, показывая рукой на исчезнувшую за дверью тетю Лизу, говорит мне:
   - Она не понимает, что я все же хорошая мать. Пусть немного пошевелит мозгами, авось, поймет.
   Через некоторое время тетя Лиза возвращается. Краснощекую Ленку ведет за руку, а двухлетнего карапуза Андрейку несет на руках. Пока мы с бабушкой раздеваем детей, тетя Лиза незаметно уходит. Ленка с Андрейкой так ничего ребята, да больно капризные. Чуть что - и давай реветь, даже бабушки не стыдятся. Правда, я на второй день их припугнула, говорю, если будете плакать, выгоню вас на улицу. Ленка испуганно замолкает, глядя на нее, перестает и Андрейка. Бабушка помалкивает, дает им понять, что в чужом доме она им не заступница. Вскоре они сами прекратили капризы, потому что я стала учить их разным играм.
   Иногда бабушка просит меня примерить новое платье. Ленка завистливо глазеет на меня.
   - А мне новое платье? - надувает она губки.
   - Татуне кончу шить, тебе возьмусь, - успокаивает ее бабушка. Потом обращается ко мне: - Иди, моя красавица, померь.
   Кому не приятно быть красавицей, я с готовностью снимаю старое платье.
   - Погоди-ка, что это у тебя на плече? О, да это у тебя, Татуня, паваз тяште!* Будешь ты счастливой, Татушка, только счастье твое будет сокрыто от людского глаза.
   _______________
   * П а в а з т я ш т е - родинка (дословно с морд. "звезда счастья").
   Я ничего не понимаю в счастьях и спрашиваю бабушку, что да как.
   - Судьба свою отметину ставит на человеке. Народ всяко про это толкует. Да не все сбывается. У многих тело усыпано родинками-звездочками, а счастья нет. А говорят так: когда Масторава отметила на Земле первого человека звездой счастья, сказала: "Будешь ты счастлив, человече, если душу сохранишь чистой и светлой, как звезда".
   Я уже примерила платье и дала надеть Ленке. Та надевает платье, довольная садится на лавку и не собирается снимать. Бабушка ее не торопит; разглаживая швы платья на Ленке, она начинает рассказывать новый сказ:
   - Это было в далекие времена. Когда земля была плоской, как сковородка. По крайней мере так думали люди. Жила в одном селе девочка-сиротка по имени Кастуша. Кормилась Кастуша как могла, родители ее рано покинули белый свет и оставили ее одну. Подадут люди кусок хлеба сыта, не подадут - и голодной спать ляжет, пожаловаться некому. Так и жила крошка на свете. Добрых людей благодарит в душе, злых не проклинает. Единственное у нее богатство - крыша над головой, что осталось от родителей.
   А по соседству с ней жили мужик да баба с тремя сыновьями-тройняшками. Похожи один на другого - ничем не отличить. Одного звали Эрюм, второго - Юван, а третьего - Кипай. Все трое удалы, все трое пригожи, а нутро-то у них и разное. Один кичлив да чванлив, другой любит посмеяться над чужими пороками, а третий, Кипай, был с добрым сердцем. Не выставлял себя, не смеялся над другими. Как только встретится им Кастуша, Эрюм с Юваном начнут в нее камнями кидаться, а Кипай стыдил братьев, заступался за бедную девочку. А когда наступал вечер и темень опускалась на землю, Кипай втайне брал из дома еду и относил Кастуше.
   Однажды Кастуша пошла на речку купаться. За ивняком, подальше от людских глаз, она разделась и вошла в воду. А Эрюм, оказывается, следил за ней. Как только отошла Кастуша, он взял ее одежду да и бросил в речку. И сам убежал.
   Вечером братья легли спать на полати. Тут и вспомнил Эрюм про Кастушу и, чтобы рассмешить братьев, рассказал, как днем утопил ее одежду. Эрюм с Юваном смеялись, а Кипай плакал. Хорошо, что в темноте братья на видели его слез, а то бы и над ним посмеялись. Братья уснули. А Кипай поднялся и, прихватив старое платье матери, отправился на речку. Нашел он на берегу плачущую Кастушу и отдал ей платье. На второй день Кипай сам рассказал матери, что отдал ее платье девочке, иначе Кастуша не вернулась бы в село, а вошла бы в воду и превратилась бы в русалку.
   Время же шло да летело. Выросла Кастуша. Из грязной оборванной девчонки превратилась в девицу-красавицу. До пят ее косы, глаза - спелые ягоды черемухи, стройная и гибкая, как молодая осина. За какое дело ни возьмется - все в ее руках горит. Парни стали сватов засылать.
   А к этому времени и тройняшки пригожими молодцами сделались. Высокие, крепкие - любо на них смотреть. Все так и остались на одно лицо. Мать и та не могла различить, кто из них Эрюм, кто Юван, а кто Кипай. И всем троим полюбилась молодая соседка. Только Эрюм с Юваном знали, что Кастуша никогда им не простит того, что в детстве они измывались над ней. Конечно же, она выберет среди них Кипая.
   Теперь и Кипай стеснялся ее, уже не носил ей, как прежде, еду, не говорил ей добрых слов.
   Однажды братья собрались вместе, Эрюм с Юваном и говорят Кипаю:
   - Были мы детьми и глупость властвовала в наших головах. А ты, Кипай, разумом взял среди нас. Сейчас мы выросли и наш разум проснулся. Но Кастуша не простит нам нашей былой глупости. Так будем же мы справедливыми между собой. Давайте ходить к Кастуше друг за другом и не станем открывать ей своего имени. Кого девушка выберет, тому и быть ее мужем.
   Ходят братья к Кастуше. Веселые и печальные речи ведут с ней. Печаль у каждого одна - полюбит ли его девушка. Каждый хочет ее взять в жены, а имени своего не говорит. Нам, дескать все одно, кто как нас кличет.
   Если им все одно, да не все равно Кастуше. Знает девушка, что лишь один из них ее суженый, лишь один из них с добрым сердцем. Да вот беда не узнать его. Давно перестал Кипай подходить к ней с открытой душой. Словно нарочно, Кипай решил всем походить на братьев. Это, конечно, не так. Если черствость Эрюма и Ювана она растопила своей красотой только на время, то доброта Кипая бесконечна и бескорыстна, как тепло, идущее от великого божества Солнца.
   Никак не может Кастуша дознаться, кто из них Кипай. И Кипай чует, как девушка ищет среди братьев его. Но раз он дал братьям слово, не нарушит его.
   Тогда Кастуша взмолилась Мастораве, чтобы она отметила ее суженого Кипая. Донесся до богини голос Кастуши. И вот однажды проснулся Кипай, и все увидели на его лице небольшое коричневое пятнышко. Это Масторава отметила его звездой счастья.
   После этого встретились они с Кастушей и больше уже не теряли друг друга.
   Бабушка кончила свой сказ. Мне жаль было, что так быстро он кончился.
   ЗАПАХ ВЕСНЫ
   Я узнаю приближение весны по тому, как начинают плакать окна. Всю зиму они затянуты плотным слоем льда, а поверх него покрыты мохнатым снежком. И вот солнечные лучи растапливают лед на стеклах и весело заглядывают в избу. На печи, на стенах, на полу лукаво сидят солнечные зайчики.
   Теперь мы с Тихоней видим друг друга в окно - он из своего дома, а я из своего. Так из окон мы и делаем знаки друг другу: кто к кому должен идти.
   Снег хоть и потемнел, но тает медленно. И мы ждем не дождемся, когда он растает совсем и появятся лужи и ручейки с синей водой.
   И надо же этому случиться - заболел Тихоня. У него снова что-то с легкими. Меня перестала радовать весна.
   Сегодня его отправляют в больницу. Тетя Зина ходит мрачная, и мне не весело. Тихоня хмурится, что мы такие кислые. При тете Зине я называю его Димкой. Он уже собрался в дорогу, одет был во все чистое. На столе лежали две тетрадки и коробка цветных карандашей. Рисовать он не бросил, а что не различает зеленого и красного цвета, это не так важно, когда хочется рисовать.
   - Что у тебя болит? - шепотом спрашиваю я.
   - Ничего у меня не болит, только руки сильно потеют, - также шепотом отвечает он мне.
   Вернулся его отец, дядя Витя, и объявил, что машина придет через пару часов. Тетя Зина украдкой смахнула с лица слезы и вышла в сени. Дядя Витя подсел к нам. Пригладил волосы, черный чуб скатался под шапкой и пучком спадает на висок.
   - Ну, сынок, как, готов? - громко спрашивает Димку и подбадривающе хлопает его по плечу.
   - Готов, чего там, - усмехнулся Тихоня.
   - Ты, Дим, того... не распускай слюни, давай по-мужски! - Дядя Витя легонько встряхивает его за плечи и улыбается. - Ты там долго не пробудешь. А я к тебе каждую неделю буду ездить. И Татуню разочек возьму. - Он кивнул мне: - Поедешь, Татунь?
   - Конечно, поеду! - Я благодарно смотрю на дядю Витю.
   Тетя Зина собирала на стол, пора обедать. Я хотела уйти домой, но тетя Зина не отпустила меня и усадила вместе со всеми за стол.
   После обеда дядя Витя пошел узнать насчет машины, тетя Зина проверяла, все ли положила в сумку, которую собрала сыну на дорогу.
   Мы с Тихоней сидим на лавке и смотрим в окно. Там весело лопочут капли.
   - Приедешь с отцом в Саранск, я б тебя с дядей Сергеем познакомил, говорит он мне.
   - Но его может не быть в больнице, - возражаю я.
   - Да с чего он вдруг в больнице. Я его и так найду. У меня есть его адрес и номер телефона. Понимаешь, как здорово в городе, наберешь несколько цифр - бик-бик - и услышишь его голос.
   Перед окнами останавливается грузовая машина, из кабины выпрыгивает Димкин отец. Он входит в избу и подает Димке пальто и шапку. Тетя Зина расплакалась было, но дядя Витя погрозил ей, и она вытерла слезы.
   Мы все вышли на улицу. Дядя Витя и Димка сели в кабину. Я встревожилась, что машина отъедет, а Тихоня так и не попрощается со мной. Но нет, вот он выглядывает в окошко и машет мне рукой. Я тоже помахала в ответ, и слезы у меня потекли сами собой.
   Машина отъехала, и я пошла к себе домой. Тетя Зина окликнула меня:
   - Татуня, ты все же заглядывай к нам.
   - Конечно, буду заглядывать, - пообещала я.
   Прошло несколько дней. На улице появились лужи с водой, потекли ручейки. Я выходила на улицу пускать кораблики. Иногда ко мне подходила Натка со своей маленькой деревянной лопаткой.
   Я говорила ей, какая синяя вода в лужах, а ручейки, как живые голубые ленты... Натка не верила мне. Может, она не видит синего цвета? Карандаши, конечно, различает. Но на улице она не видит этого. Меня она называет выдумщицей. Не боясь холода, Натка снимает варежку и черпает рукой талую воду.
   - На, погляди, какая она синяя. - Она подносит руку ко мне и насмешливо улыбается.
   В ее руке я вижу мутную воду. Натка победно смеется. Тогда я говорю ей:
   - Вот ты, Натка, и не дура, но ничего не понимаешь.
   Натка, обиженная, уходит.
   На днях я ходила с мальчишками посмотреть на реку - не начался ли ледоход. Лед поднялся, да неизвестно, когда тронется.
   Сегодня удивительный день. Наконец начался ледоход. Мы ходили с детворой смотреть, как по разлившейся речке плыли огромные бурые льдины. Если долго глядеть на плывущие льдины, то покажется, будто и ты уносишься вместе с ними вдаль.
   После обеда прибежала тетя Зина и сообщила, что Димка прислал письмо, сам написал! И в письме передает мне привет.
   А ночью я услышала, что мама тоже не спит. Она, наверное, как и я, о чем-то думает, поэтому и не засыпает.
   И тогда я решила опять рассказать ей о человеке, который хотел дойти до края земли. На этот раз мама выслушала мой рассказ до конца. Затем обняла меня и говорит:
   - Хорошо людям, которые верят в свою голубую мечту. - Она вздохнула.
   В эту ночь я видела сон, как мы с Димкой, взявшись за руки, идем туда, где синее небо опускается на синюю землю. Но раз нет края земли, мы доходим до синего моря. "Поплывем?" - спрашивает меня Димка. "Конечно", отвечаю я.
   __________
   СЕРЕБРЯНАЯ РАКУШКА
   Легенда
   Давно это было, очень давно. Тогда землю наших предков покрывали дремучие леса и высокие травы.
   На берегу неширокой, зато глубокой речки, что петляла по лесу, находилось большое мокшанское село. Трудолюбивый жил в нем народ, и земля за труд щедро платила людям добром.
   Славился среди односельчан добрый молодец по имени Иса. Красавец парень, стройный, как ствол сосны, глаза зелено-синие, что вода в речке, волосы - лен. Слагал Иса дивные песни и сам их распевал. Слушая его, замирали деревья, травы.
   Любимое занятие Исы - рыбная ловля. И он был удачливым рыбаком. Знать, помогали ему Масторава и Ведява*, которых очень чтил Иса. Редко он возвращался домой с пустыми руками. А когда был у него богатый улов, не скупился, делился с теми, кто не в силах ловить сам. И люди возносили за него молитвы божествам.
   _______________
   * В е д я в а - богиня воды.
   Наступит вечер, загорятся синим огнем глаза Исы: любит он петь вечерами. Нет сердец, не внемлющих песне его. И девушки у колодца, забыв про свои ведра, стоят завороженные, слушают чудо-песню. Им казалось, что в этот миг сами боги небесные спускаются к ним на землю. Много девушек сохло по Исе, а он полюбил Ламзурь.
   Пригнали в село стадо, солнце спряталось за лес, а Иса все сидит на берегу. Порывистый ветер подхватывает его песню и уносит далеко-далеко.
   Не удался день сегодня, дует сильный ветер, неспокойна река, ушла вглубь рыба. Нехотя собрав свои снасти, разбрелись по домам усталые рыбаки.
   Сидит Иса на берегу реки один и поет. Не повезло ему сегодня, но кончился тяжелый день и он снова увидит свою Ламзурь. Что ему этот ветер по сравнению с его любовью! Пусть ушла вглубь рыба, зато он сейчас сделает из ветра крылья для своей любви. И день этот по-своему будет счастливым и прекрасным.
   Поет Иса и не замечает, как стихает река, и вот уж на ней нет волн, нет ни единой морщинки на водной глади. "Странно, ветер не стихает, а волны исчезли", - удивился Иса. Подумал-подумал да и решил еще разок попытать счастья, забросил свою сеть в реку. Тянет назад и вытащить не может, такая она тяжелая. Но недаром же его в селе богатырем прозвали. Вытащил он сеть и своим глазам не верит; столько рыбы за один раз до сих пор не вытаскивал. Вывалил он рыбу из сети, сам без сил опустился на землю - изнемог. Сидит Иса, отдыхает. И тут он слышит, кто-то к нему идет. Оглянулся Иса и видит: приближается к нему девушка в длинной белой рубахе, черные волосы распущены, до пят достают. Растерялся парень, хлопает глазами: у них в селе нет таких. А девушка подходит все ближе и ближе. Иса ущипнул себя - больно, значит, не спит. Он уже слышит, как похрустывает сухая трава под ее ногами, видит, как ее белое одеяние ходит на ней волнами.
   Иса, не мигая, смотрит на нее, боится глаза закрыть: а вдруг видение исчезнет, и тогда все покажется сном?
   Она подошла к нему, тонкими пальцами поправила волосы на лбу и села напротив парня.
   - Кто ты? - шевелит одними губами Иса.
   - Я осмелилась прийти к тебе, Иса... Хочу послушать твои песни.
   Девушка робко улыбнулась, потупилась, будто ей неловко.
   - Долго, очень долго была я одна. И вот зазвучали над рекой твои песни, увидела тебя над водой...
   - Кто ты, девушка? Откуда знаешь меня? - еще больше растерялся Иса.
   - Хочешь знать, кто я? Погоди немного, и ты все узнаешь. А теперь спой. - Она опять поправила свои волосы и сверкающими глазами поглядела на парня.
   У Исы пропал голос, он все смотрел на нее и смотрел.
   - Я одна слушаю тебя, Иса. Видишь, и луну тучка закрыла, - тихо сказала девушка.
   Иса взглянул на небо. И вправду, в этот миг тучка закрыла луну. Дрожь пробежала по его телу, и не мог он понять, что с ним такое. И он запел, сначала тихо-тихо, будто заговорил с вечерней тишиной, потом голос его зазвучал сильнее. Он пел о любви, о той силе, которую дает людям небо. В каждом человеке есть такая искра, поэтому люди знают счастье.
   Замерла девушка, словно вся превратилась в слух.
   - Иса-а-а! - издалека послышался голос.
   - Это Ламзурь, - радостно промолвил Иса.
   На лицо девушки будто тень упала.
   - Скажи на прощанье, кто ты такая, - уже спокойно спросил ее Иса.
   - Забудь все до завтра. Это нам приснилось.
   - Иса-а-а! - совсем близко послышался голос Ламзурь.
   Иса открыл глаза, видит: рядом Ламзурь теребит его за рукав.
   - Проснись же. Целый вечер жду тебя, думала случилось что, прибежала. А ты спишь, как дите, - с упреком говорит Ламзурь. - Все вернулись засветло, а ты... - Она не договорила, увидев большую груду еще живой рыбы, всплеснула руками: - Шкабаваскяй!* Да откуда столько рыбы? Все мужчины вернулись с пустыми руками, сама видела. За что тебе такая милость от Ведявы? Мы будем молиться ей.
   _______________
   * Ш к а б а в а с к я й - боже мой.
   Посмотрела Ламзурь на Ису, а он будто и не рад удаче, сидит невесел.
   - Расскажи, как ты столько рыбы поймал? - спрашивает Ламзурь.
   Пожимает плечами парень, не знает, что и рассказывать.
   Ламзурь подсела к нему близко, ласково погладила его волосы.
   - Я вроде и не спал, - наконец проговорил Иса.
   Улыбается Ламзурь, грозит парню пальцем.
   - Еще как спал, видать, от усталости. И как ты наловчился, а? Тебе позавидуют все мужчины и будут считать тебя лучшим рыбаком.
   - Сам не знаю. Просто повезло. Все ушли, а я после еще раз закинул сеть. И вот...
   Исе очень хотелось поведать Ламзурь о девушке в белом, да не был уверен, что она приходила к нему наяву.
   - Иса, давай помолимся Ведяве, чтобы она всегда помогала нам. Только в другой раз ты меня не оставляй так долго одну. Мне этот вечер показался вечностью...
   Иса взял ее руку и прижал к своей груди.
   - Мы скоро будем всегда вместе. Построю домик, в котором поместимся мы трое: моя мама, ты и я.
   Иса коснулся губами ее головы. Тотчас на реке поднялись большие волны, они с плеском бились о берег.
   - Что это река... вдруг?.. - растерянно спрашивает Ламзурь.
   - Ничего, так иногда бывает, - говорит парень, чтобы успокоить Ламзурь, а у самого тоже тревожно на душе.
   - Не к добру это, Иса, слышишь? - испуганно шепчет Ламзурь. - Иса, может, мы чем разгневали Ведяву, ты наловил столько рыбы, а не помолился ей, не поблагодарил... - Темнеют глаза девушки.
   - Да пусть не обижается Ведява, мы ведь любим ее, - говорит Иса. - А коль любим, кроме добра, она нам ничего не сделает.
   Хорошие слова говорит Иса, но Ламзурь все равно настороженно смотрит на волны и просит парня поскорей уйти отсюда. Они складывают в большую корзину рыбу и уходят домой.
   На следующий день свирепствовал ветер. Сидят рыбаки дома, нечего им делать в такую погоду на реке.
   Один Иса ходит по берегу и думает свою думу. Почему у него на душе неспокойно, и сам не знает. И почему из головы не выходит та девушка, что приходила к нему вчера? Во сне это было или наяву? Неужели она так растревожила его? И сейчас чего он бродит по берегу, когда умные люди сидят дома? Может, он хочет снова видеть ту девушку? Нет, не хочет. И все же ему любопытно: во сне он видел ее или наяву. Пожалуй, во сне, ведь она была такой таинственной, словно и не из этого мира.
   Давно ему пора домой, а он все не идет. Давно уже солнце скрылось за темный лес, а он все сидит на берегу, смотрит на воду, слушает плеск волн. Над рекой печально качались ивы, и каждая ветвь была похожа на женщину, которая укачивала свое больное дитя.
   Вдруг Исе показалось, что кто-то дотронулся до него. Он поднял голову и испуганно отпрянул назад.
   - Да будет день тебе добрым, Иса. Я пришла, знала, что ты меня ждешь. Хорошо, что никому не рассказал свой сон. Но это был не только твой сон, и мой тоже.
   Девушка улыбнулась. В вечерней синеве засверкали ее белые зубы. Сердце Исы сжалось от ее взгляда. Он закрывал и опять открывал глаза, но видение не исчезало, напротив, он все отчетливее видел ее бледное лицо, по которому то и дело пробегали какие-то тени. А каким блеском отливали под лунным светом ее черные волосы! И черные глаза ласково смотрели на Ису, излучая мягкий свет. Парень, забывшись, залюбовался ее красотой.
   - Иса, я ждала тебя. Я хочу слышать твой голос. Ты не пугайся, Иса, я хочу добра тебе. Я все могу сделать для тебя. Ты почувствуешь силу настоящей любви, Иса!
   - Я люблю Ламзурь, и не может быть большей любви, - сказал Иса девушке и только сейчас заметил, что она сидит на том же камне, что и вчера.