А. МИТРОФАНОВ
НА ДЕСЯТОЙ ПЛАНЕТЕ
Посвящаю памяти моих боевых друзей, которые тоже мечтали о полетах в космос, но погибли в жестоких воздушных боях второй мировой войны.
ЖИЗНЬ ОПЕРЕЖАЕТ ФАНТАЗИЮ
Еще в 70–х годах прошлого века великий мыслитель Ф. Энгельс указывал, что наука развивается непрерывно нарастающими темпами, «…ускоряясь, так сказать, пропорционально квадрату удаления во времени от своего исходного пункта». И в самом деле, за последнее десятилетие человечество достигло не меньшего, чем за предшествующее столетие, а достижения предшествующего столетия перекрывают все успехи развития науки за предыдущие 10000 лет. В настоящее время мы уже подошли к такому рубежу, когда чуть ли не каждый новый год свершаются буквально революции в науке и чуть ли не каждый новый день приносит нам известия о таких поразительных технических достижениях, что каждое из них в недалеком прошлом могло бы составить целую эпоху. С калейдоскопической быстротой следуют одно за другим самые неожиданные открытия и возникают неслыханные перспективы в развитии физики, астрономии, химии, медицины и других наук. В этой обстановке бурного становления торжества человеческого интеллекта над силами стихии советских людей особенно радует и волнует ведущая роль нашей отечественной науки.
Все более и более прочно укрепляется в широких народных массах вера в безграничные возможности науки будущего. Стирается в нашем представлении грань между научной фантастикой, реальными успехами и перспективами технического прогресса. И все же, при оценке конкретных сроков осуществления человечеством тех или иных научных дерзаний, мы очень часто впадаем в психологически оправданный скептицизм. Человеку свойственно подходить к оценке внешнего, по отношению к его эпохе, мира с позиций сегодняшнего дня, или, как это образно выражается языком народной мудрости, «мерить своим аршином». Именно поэтому, принимая за единицу скорости развития науки эталон, рожденный в нашем представлении сегодняшними темпами, мы зачастую забываем о непрерывном нарастании последних и не всегда отдаем себе отчет в том, что будущее, гораздо более близкое, чем мы предполагаем, сулит нам несравненно большее, чем мы думаем.
Указанное свойство человеческой психики в значительной мере компенсируется наличием у людей склонности к научной фантастике «Фантазия есть качество величайшей ценности… — говорил В. И. Ленин — Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчисления невозможно было бы без фантазии» История науки дает нам немало примеров того, как смелые, стоящие на грани правдоподобности идеи наиболее прогрессивных ученых опережали свою эпоху на многие поколения.
Прекрасной иллюстрацией этого может служить жизнь и деятельность выдающегося зодчего космонавтики К. Э. Циолковского, который еще на рубеже XIX и XX столетий, невзирая на насмешки и скептицизм окружающих его людей, говорил и писал о предстоящем запуске искусственных спутников Земли, о полетах к Луне и Марсу, об исследованиях космического пространства.
Немалую услугу человечеству оказывала и оказывает научно—фантастическая литература. Не говоря уже о том, что она воспитывает молодежь в духе смелых научных дерзаний пробуждает у нее интерес к исследованиям природы и борьбе за ее покорение, нередко бывает и так, что талантливым писателям—фантастам удается предугадать в своих произведениях пути фактического развития науки. Достаточно вспомнить о Сирано де Бержераке, который еще 300 лет назад писал о полетах в мировое пространство при помощи ракет, или о Жюле Верне, предсказавшем в свое время возможность подводного плавания.
Писатель—фантаст в области физико—математических и технических наук обладает определенными преимуществами перед ученым: он не загипнотизирован математическими формулами и не находится в плену у аксиом, нередко связывающих ученого по рукам и по ногам. Наконец, ему не приходится руководствоваться соображениями поддержания научного престижа, вследствие чего он гораздо смелее высказывает свои фантастические идеи, не слишком считаясь с тем, что они могут оказаться ошибочными. Разумеется, значительная часть идей, высказанных в научно—фантастической художественной литературе не получила последующего научного признания однако были среди них и такие, которые не только претворились в действительность, но и способствовали в какой—то мере рождению этой действительности.
Непрерывное нарастание темпов развития науки и техники, о котором упоминалось выше, выдвигает в наше время своеобразные трудности перед авторами научно—фантастических произведений. Если идеи, изложенные в романах Ж. Верна, Г. Уэллса и других писателей прошлого века, на протяжении ряда десятилетий оставались на положении непроверенных жизнью фантастических догадок их авторов, то писатели нашего времени, при всей смелости полета их мысли, подчас не успевают угнаться за развитием реальной жизни и бывают вынуждены корректировать свои творческие планы буквально в процессе работы над их осуществлением. Характерным в этом отношении является признание писателя И. Ефремова. В предисловии к своей книжке «Туманность Андромеды» он указывает, что в период начала работы над этим произведением ему казалось, что описываемые в нем события отделены от нас по меньшей мере тремя тысячелетиями. К моменту же сдачи книги в печать этот срок, по его мнению, сократился на целое тысячелетие.
В аналогичном положении оказался и автор предлагаемой читателям научно—фантастической повести «На десятой планете» А. Митрофанов.
Мне довелось ознакомиться с черновым вариантом рукописи этой повести, написанным незадолго до запуска первого искусственного спутника Земли. В рукописи содержался рассказ о том, как экипажем космической станции «Комсомолия», размещенной на огромном искусственном спутнике Земли были приняты сигналы бедствия с небольшой планеты Цереры, обращающейся вокруг Солнца между орбитами Марса и Юпитера. По решению Советского правительства на Цереру была послана спасательная экспедиция, возглавляемая комсомольцем Медведевым. Мужественные космонавты, преодолев многочисленные трудности опасного путешествия высаживаются на поверхности этой планеты и обнаруживают там «фаэтов», представляющих остатки некогда многочисленного и высококультурного народа, населявшего в незапамятные времена большую планету «Фаэтию». По рассказам фаэтов, Фаэтия взорвалась в результате неразумного применения предками термоядерных зарядов. На одном из осколков Фаэтии — Церере — и доживало свой век медленно вымирающее племя уцелевших фактов. Между тем возникла угроза столкновения Цереры с другими осколками злополучной планеты. Своевременно подоспевшая советская спасательная экспедиция благополучно вывозит из района ожидающейся катастрофы и доставляет на Землю последних фаэтов.
В период последующей работы А. Митрофанова над рукописью были выведены на орбиту искусственные спутники Земли и запущены в сторону Луны первые космические ракеты Эти замечательные события повлияли на творческие замыслы автора и побудили его дополнить содержание своей повести новой оригинальной фантазией — проектом «оживления» и заселения нашего естественного спутника — Луны
Под «оживлением» Луны автор повести подразумевает, во—первых, создание на ней искусственных водоемов и атмосферы путем соответствующих преобразований входящих в почву Луны химических элементов, во — вторых, обеспечение на Луне земноподобного климата за счет раскручивания ее до периода, равного земным суткам, и, наконец, озеленение и заселение Луны после необходимой дезактивации ее поверхности и атмосферы. Раскручивание Луны по идее автора должно быть вызвано серией взрывов термоядерных фугасов, заложенных вдоль экватора в глубоких штольнях, наклоненных к горизонту под углом 30 градусов.
Заселенная таким образом Луна оказывается более подходящим, чем Земля, убежищем для фаэтов, привыкших на Церере к пониженной силе тяжести. Этим и перебрасывается в повести «На десятой планете» мост между двумя параллельно развиваемыми в ней темами, которые, вообще говоря, являются совершенно самостоятельными и друг с другом не связанными. Однако, если в основе первой из них лежит довольно тривиальная идея межпланетного перелета, вторая отличается несомненной новизной.
Правда, проект «оживления» Луны представляется сейчас настолько далеко идущей фантазией, что осуществление его когда—либо в будущем кажется пока маловероятным. И все же нельзя забывать уже высказанную выше мысль о том, что в нашу эпоху самые дерзкие мечты человека непрерывно обгоняются бурно развивающейся практикой его жизни. В повести А. Митрофанова рассказывается, с каким волнением люди, наблюдающие с Земли за раскручиванием Луны взрывами термоядерных фугасов, ожидают появления обратной, невидимой доселе ее поверхности. Но пока писались эти строки, «невидимая» сторона Луны уже перестала для нас быть вечной загадкой природы.
Попытаемся все же оценить научную правдоподобность отдельных положений повести А. Митрофанова с точки зрения уровня и темпов развития науки и техники к началу 1960 года (весьма существенная оговорка!).
В настоящее время считается почти строго доказанным, что малые планеты, или так называемые астероиды, обращающиеся сейчас вокруг Солнца в количестве около 2 000 штук между орбитами Марса и Юпитера, действительно представляют собою осколки некогда существовавшей десятой планеты солнечной системы, получившей уже посмертное название Фаэтона. По ряду признаков можно предполагать, что взрыв этой планеты произошел около шестидесяти миллионов лет тому назад, то есть в астрономическом масштабе времени сравнительно недавно. Однако причины взрыва Фаэтона пока еще являются загадочными. Некоторые ученые полагают, что существенную роль здесь могло сыграть сближение Фаэтона с крупнейшей планетой солнечной системы — Юпитером.
Бурное развитие астронавтики позволяет нам надеяться, что еще в текущем столетии человечество предпримет попытку проникнуть в кольцо астероидов с целью обследования осколков Фаэтона, чтобы пролить свет на обстоятельства его гибели. Однако будут ли при этом обнаружены следы какой—либо органической жизни, якобы существовавшей на планете в прошлом, пока совершенно не ясно.
Излишне оптимистическими являются также надежды автора повести обнаружить высококультурную жизнь на Марсе. Едва ли на этой суровой планете будет найдено что—либо иное, кроме простейшей морозоустойчивой растительности.
Что же касается запуска огромных искусственных спутников Земли, заселения их многолюдными коллективами наблюдателей, осуществления космических полетов человека к Луне и планетам, то все эти идеи автора повести кажутся нам сейчас абсолютно правдоподобными. Разумеется, сказанное не распространяется на конкретные технические детали, проектов автора, одна из которых, например, не может не вызывать к себе явно отрицательного отношения: осведомленному в физике читателю нетрудно видеть, что «гравигенератор» автора, если Он не является чем—то вроде фотонной ракеты, противоречит, так же как и «кеворит» Г. Уэллса, закону сохранения энергии.
В проекте «оживления» Луны прежде всего вызывает сомнение практическая целесообразность его реализации. Не будет ли наш естественный спутник в своем первобытном состоянии лучше служить человеку, лучше помогать ему в раскрытии тайн мироздания, чем «оживленная» Луна А. Митрофанова? Ведь отсутствие на Луне атмосферы является идеальным условием для работы на ней всевозможных обсерваторий, а связанный с ним значительный «перепад» температуры с успехом может быть использован для повышения эффективности действия батарей солнечных электростанций.
С другой стороны, осуществление этого проекта сопряжено с неимоверными техническими трудностями. Простой расчет показывает, что для раскручивания Луны надо было бы произвести взрыв многих миллиардов мощных термоядерных бомб (безразлично, одновременно или постепенно). При этом общая масса материи, которая должна была бы вылететь с экватора Луны в сторону, противоположную ее вращению, составляла бы не менее тысячной доли массы самой Луны.
По—видимому, описанное автором раскручивание Луны возможно было бы осуществлять лишь очень медленно и постепенно. Неправдоподобна также слишком быстрая дезактивация поверхности Луны и ее искусственной атмосферы.
Таким образом, мы видим, что наиболее оригинальная часть научно—фантастической повести «На десятой планете» является, с точки зрения современного понимания вопроса, и наиболее уязвимой ее частью. Ну что же, это обстоятельство не должно смущать ни автора повести, ни ее читателей. Так было всегда и так будет впредь, а между тем наука непрерывно развивалась и продолжает развиваться все нарастающими темпами, и научная фантазия всегда служила и будет служить ее путеводной звездой.
В. РАДЗИЕВСКИЙ, доктор физико—математических наук.
Все более и более прочно укрепляется в широких народных массах вера в безграничные возможности науки будущего. Стирается в нашем представлении грань между научной фантастикой, реальными успехами и перспективами технического прогресса. И все же, при оценке конкретных сроков осуществления человечеством тех или иных научных дерзаний, мы очень часто впадаем в психологически оправданный скептицизм. Человеку свойственно подходить к оценке внешнего, по отношению к его эпохе, мира с позиций сегодняшнего дня, или, как это образно выражается языком народной мудрости, «мерить своим аршином». Именно поэтому, принимая за единицу скорости развития науки эталон, рожденный в нашем представлении сегодняшними темпами, мы зачастую забываем о непрерывном нарастании последних и не всегда отдаем себе отчет в том, что будущее, гораздо более близкое, чем мы предполагаем, сулит нам несравненно большее, чем мы думаем.
Указанное свойство человеческой психики в значительной мере компенсируется наличием у людей склонности к научной фантастике «Фантазия есть качество величайшей ценности… — говорил В. И. Ленин — Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчисления невозможно было бы без фантазии» История науки дает нам немало примеров того, как смелые, стоящие на грани правдоподобности идеи наиболее прогрессивных ученых опережали свою эпоху на многие поколения.
Прекрасной иллюстрацией этого может служить жизнь и деятельность выдающегося зодчего космонавтики К. Э. Циолковского, который еще на рубеже XIX и XX столетий, невзирая на насмешки и скептицизм окружающих его людей, говорил и писал о предстоящем запуске искусственных спутников Земли, о полетах к Луне и Марсу, об исследованиях космического пространства.
Немалую услугу человечеству оказывала и оказывает научно—фантастическая литература. Не говоря уже о том, что она воспитывает молодежь в духе смелых научных дерзаний пробуждает у нее интерес к исследованиям природы и борьбе за ее покорение, нередко бывает и так, что талантливым писателям—фантастам удается предугадать в своих произведениях пути фактического развития науки. Достаточно вспомнить о Сирано де Бержераке, который еще 300 лет назад писал о полетах в мировое пространство при помощи ракет, или о Жюле Верне, предсказавшем в свое время возможность подводного плавания.
Писатель—фантаст в области физико—математических и технических наук обладает определенными преимуществами перед ученым: он не загипнотизирован математическими формулами и не находится в плену у аксиом, нередко связывающих ученого по рукам и по ногам. Наконец, ему не приходится руководствоваться соображениями поддержания научного престижа, вследствие чего он гораздо смелее высказывает свои фантастические идеи, не слишком считаясь с тем, что они могут оказаться ошибочными. Разумеется, значительная часть идей, высказанных в научно—фантастической художественной литературе не получила последующего научного признания однако были среди них и такие, которые не только претворились в действительность, но и способствовали в какой—то мере рождению этой действительности.
Непрерывное нарастание темпов развития науки и техники, о котором упоминалось выше, выдвигает в наше время своеобразные трудности перед авторами научно—фантастических произведений. Если идеи, изложенные в романах Ж. Верна, Г. Уэллса и других писателей прошлого века, на протяжении ряда десятилетий оставались на положении непроверенных жизнью фантастических догадок их авторов, то писатели нашего времени, при всей смелости полета их мысли, подчас не успевают угнаться за развитием реальной жизни и бывают вынуждены корректировать свои творческие планы буквально в процессе работы над их осуществлением. Характерным в этом отношении является признание писателя И. Ефремова. В предисловии к своей книжке «Туманность Андромеды» он указывает, что в период начала работы над этим произведением ему казалось, что описываемые в нем события отделены от нас по меньшей мере тремя тысячелетиями. К моменту же сдачи книги в печать этот срок, по его мнению, сократился на целое тысячелетие.
В аналогичном положении оказался и автор предлагаемой читателям научно—фантастической повести «На десятой планете» А. Митрофанов.
Мне довелось ознакомиться с черновым вариантом рукописи этой повести, написанным незадолго до запуска первого искусственного спутника Земли. В рукописи содержался рассказ о том, как экипажем космической станции «Комсомолия», размещенной на огромном искусственном спутнике Земли были приняты сигналы бедствия с небольшой планеты Цереры, обращающейся вокруг Солнца между орбитами Марса и Юпитера. По решению Советского правительства на Цереру была послана спасательная экспедиция, возглавляемая комсомольцем Медведевым. Мужественные космонавты, преодолев многочисленные трудности опасного путешествия высаживаются на поверхности этой планеты и обнаруживают там «фаэтов», представляющих остатки некогда многочисленного и высококультурного народа, населявшего в незапамятные времена большую планету «Фаэтию». По рассказам фаэтов, Фаэтия взорвалась в результате неразумного применения предками термоядерных зарядов. На одном из осколков Фаэтии — Церере — и доживало свой век медленно вымирающее племя уцелевших фактов. Между тем возникла угроза столкновения Цереры с другими осколками злополучной планеты. Своевременно подоспевшая советская спасательная экспедиция благополучно вывозит из района ожидающейся катастрофы и доставляет на Землю последних фаэтов.
В период последующей работы А. Митрофанова над рукописью были выведены на орбиту искусственные спутники Земли и запущены в сторону Луны первые космические ракеты Эти замечательные события повлияли на творческие замыслы автора и побудили его дополнить содержание своей повести новой оригинальной фантазией — проектом «оживления» и заселения нашего естественного спутника — Луны
Под «оживлением» Луны автор повести подразумевает, во—первых, создание на ней искусственных водоемов и атмосферы путем соответствующих преобразований входящих в почву Луны химических элементов, во — вторых, обеспечение на Луне земноподобного климата за счет раскручивания ее до периода, равного земным суткам, и, наконец, озеленение и заселение Луны после необходимой дезактивации ее поверхности и атмосферы. Раскручивание Луны по идее автора должно быть вызвано серией взрывов термоядерных фугасов, заложенных вдоль экватора в глубоких штольнях, наклоненных к горизонту под углом 30 градусов.
Заселенная таким образом Луна оказывается более подходящим, чем Земля, убежищем для фаэтов, привыкших на Церере к пониженной силе тяжести. Этим и перебрасывается в повести «На десятой планете» мост между двумя параллельно развиваемыми в ней темами, которые, вообще говоря, являются совершенно самостоятельными и друг с другом не связанными. Однако, если в основе первой из них лежит довольно тривиальная идея межпланетного перелета, вторая отличается несомненной новизной.
Правда, проект «оживления» Луны представляется сейчас настолько далеко идущей фантазией, что осуществление его когда—либо в будущем кажется пока маловероятным. И все же нельзя забывать уже высказанную выше мысль о том, что в нашу эпоху самые дерзкие мечты человека непрерывно обгоняются бурно развивающейся практикой его жизни. В повести А. Митрофанова рассказывается, с каким волнением люди, наблюдающие с Земли за раскручиванием Луны взрывами термоядерных фугасов, ожидают появления обратной, невидимой доселе ее поверхности. Но пока писались эти строки, «невидимая» сторона Луны уже перестала для нас быть вечной загадкой природы.
Попытаемся все же оценить научную правдоподобность отдельных положений повести А. Митрофанова с точки зрения уровня и темпов развития науки и техники к началу 1960 года (весьма существенная оговорка!).
В настоящее время считается почти строго доказанным, что малые планеты, или так называемые астероиды, обращающиеся сейчас вокруг Солнца в количестве около 2 000 штук между орбитами Марса и Юпитера, действительно представляют собою осколки некогда существовавшей десятой планеты солнечной системы, получившей уже посмертное название Фаэтона. По ряду признаков можно предполагать, что взрыв этой планеты произошел около шестидесяти миллионов лет тому назад, то есть в астрономическом масштабе времени сравнительно недавно. Однако причины взрыва Фаэтона пока еще являются загадочными. Некоторые ученые полагают, что существенную роль здесь могло сыграть сближение Фаэтона с крупнейшей планетой солнечной системы — Юпитером.
Бурное развитие астронавтики позволяет нам надеяться, что еще в текущем столетии человечество предпримет попытку проникнуть в кольцо астероидов с целью обследования осколков Фаэтона, чтобы пролить свет на обстоятельства его гибели. Однако будут ли при этом обнаружены следы какой—либо органической жизни, якобы существовавшей на планете в прошлом, пока совершенно не ясно.
Излишне оптимистическими являются также надежды автора повести обнаружить высококультурную жизнь на Марсе. Едва ли на этой суровой планете будет найдено что—либо иное, кроме простейшей морозоустойчивой растительности.
Что же касается запуска огромных искусственных спутников Земли, заселения их многолюдными коллективами наблюдателей, осуществления космических полетов человека к Луне и планетам, то все эти идеи автора повести кажутся нам сейчас абсолютно правдоподобными. Разумеется, сказанное не распространяется на конкретные технические детали, проектов автора, одна из которых, например, не может не вызывать к себе явно отрицательного отношения: осведомленному в физике читателю нетрудно видеть, что «гравигенератор» автора, если Он не является чем—то вроде фотонной ракеты, противоречит, так же как и «кеворит» Г. Уэллса, закону сохранения энергии.
В проекте «оживления» Луны прежде всего вызывает сомнение практическая целесообразность его реализации. Не будет ли наш естественный спутник в своем первобытном состоянии лучше служить человеку, лучше помогать ему в раскрытии тайн мироздания, чем «оживленная» Луна А. Митрофанова? Ведь отсутствие на Луне атмосферы является идеальным условием для работы на ней всевозможных обсерваторий, а связанный с ним значительный «перепад» температуры с успехом может быть использован для повышения эффективности действия батарей солнечных электростанций.
С другой стороны, осуществление этого проекта сопряжено с неимоверными техническими трудностями. Простой расчет показывает, что для раскручивания Луны надо было бы произвести взрыв многих миллиардов мощных термоядерных бомб (безразлично, одновременно или постепенно). При этом общая масса материи, которая должна была бы вылететь с экватора Луны в сторону, противоположную ее вращению, составляла бы не менее тысячной доли массы самой Луны.
По—видимому, описанное автором раскручивание Луны возможно было бы осуществлять лишь очень медленно и постепенно. Неправдоподобна также слишком быстрая дезактивация поверхности Луны и ее искусственной атмосферы.
Таким образом, мы видим, что наиболее оригинальная часть научно—фантастической повести «На десятой планете» является, с точки зрения современного понимания вопроса, и наиболее уязвимой ее частью. Ну что же, это обстоятельство не должно смущать ни автора повести, ни ее читателей. Так было всегда и так будет впредь, а между тем наука непрерывно развивалась и продолжает развиваться все нарастающими темпами, и научная фантазия всегда служила и будет служить ее путеводной звездой.
В. РАДЗИЕВСКИЙ, доктор физико—математических наук.
Глава первая
СМЕЛЫЙ ПРОЕКТ
Ночной полумрак связала глубокая тишина.
На фоне мерцающего звездного неба обсерватория выглядела таинственно. Озаренная призрачным светом Луны, она напоминала сказочный дворец. Множество павильонов и башен окружало главное здание, увенчанное несколькими разновеликими куполами. Отсюда через открытые, зияющие люки в далекое небо, словно пушки, уставились стволы рефлекторов и рефракторов.
Казалось, все замерло здесь в этот час. Но нет. Во всех помещениях шла напряженная работа.
В крайней башне обсерватории часовой механизм медленно поворачивал телескоп вслед за движением Луны и периодически делал фотоснимки ее поверхности.
Молодой астроном Татьяна Данилова была сильно возбуждена. Прильнув к окуляру меньшего телескопа, укрепленного на астрографе параллельно ему, девушка не сводила глаз с Луны.
— Скоро ли! — сгорая от нетерпения, шептала Татьяна.
Тысячелетиями серебристая Луна привлекала к себе взоры человека. Яркий диск этой планеты подавлял своим величием все окружающие ее звезды. Всегда ее считали ближайшим, но мертвым небесным телом, на котором из—за отсутствия атмосферы нет никакой жизни. Лишь открытие на Луне вулканической деятельности доказало, что там продолжаются внутренние процессы и Луна не является остывшей планетой. Коренным образом были пересмотрены научные выводы и гипотезы. Появились сотни, фантастических на первый взгляд, проектов, авторы которых обстоятельно доказывали возможность полетов на Луну, необходимость разработки полезных ископаемых, скрытых в ее недрах.
Шло время, и вот первая ракета умчалась в, казалось, недосягаемый звездный мир.
Освоение людьми космических пространств началось. Выла установлена транспланетная связь с ближайшим к Земле небесным телом. Первые геологические разведки Луны дали много любопытных находок. Но более интересные сведения получили ученые — геофизики. Они подтвердили возможность преобразования планеты. И неизменный спутник Земли, веками остававшийся загадочным, решили оживить. В эту ночь и должен был осуществиться этот смелый проект.
Данилова посмотрела на часы и снова приникла к телескопу. Крохотной пылинкой ощущала она себя сейчас по сравнению с необъятной Вселенной.
Татьяна окончила университет и сразу же с головой окунулась в научную работу. Какими заманчивыми казались ей далекие миры! Даже в сухих астрономических цифрах и расчетах сна ощущала своеобразную поэзию. И вот сегодня должно совершиться то, ради чего стоило жить и упорно работать.
— Послушайте, Дима! — обратилась. Данилова к стоявшему рядом лаборанту. — Пригодились—таки огромные запасы атомных расщепляющихся материалов. Это просто замечательно!
— Да, умно придумали люди, — отозвался тот, — заставить Луну ускорить свое вращение вокруг оси…
Это решено было сделать серией направленных взрывов термоядерных фугасов. Благодаря этому лунные сутки, равные ныне почти семистам часам, сравняются с земными. Более равномерным станет обогрев поверхности планеты Солнцем, изменится ее суровый климат. В дальнейшем предполагалось с помощью атомной энергии превратить часть элементов в газы, а часть — в воду. Тогда Луна приобретет атмосферу, заполнятся водой ее моря, которые пока лишь условно носят такие названия.
Холодок летней ночи, свободно проникавший сквозь открытый люк купола, заставил Данилову зябко поежиться. Она ясно представила себе, что переживали люди, впервые ступив на поверхность Луны. В течение долгой лунной ночи им приходилось замерзать при температуре сто семьдесят градусов ниже нуля, а когда наступал день, — изнывать от страшной жары. Чтобы работать в таких условиях, среди мрачного хаоса скал и бездонных провалов, нужно обладать поистине сверхчеловеческими качествами. Какую огромную твердость и упорство надо иметь, чтобы презреть все опасности и не отступить!
А ведь полетели на Луну обыкновенные советские люди — комсомольцы. Они прекрасно понимали, что каждый шаг грозил им гибелью. Но не струсили!
В неуклюжих скафандрах высадились они из космических кораблей на лунную поверхность. Построили в предгорье надежные убежища и приступили к сложной кропотливой работе. С помощью атомных кротов — мощных землеройных машин — люди пробурили вдоль лунного экватора тысячи глубоких колодцев, заложили в них термоядерные фугасы. Стволы колодцев сделали наклонными, под углом в тридцать градусов к горизонту, а их выходные жерла направили в сторону, противоположную вращению планеты. Все фугасы должны дать строго направленные реактивные взрывы, чтобы колоссальнейшая сумма их сил, приложенная к экватору, смогла вырвать Луну из плена Земли, которая веками удерживала планету — спутницу, обращенную к ней всегда одной и той же стороной.
Работы первой очереди уже завершены. Проверив в последний раз радиолокационные взрыватели в фугасах, лунные саперы улетели на межпланетную станцию — искусственный спутник Земли.
Очень сложные расчеты в области небесной механики показали, что взрыв фугасов следует произвести в момент наибольшего удаления планеты, когда уменьшаются силы взаимного тяготения Земли и Луны, а гравитационные силы Солнца возрастают. И в это время на Земле огромные сооружения гравитационно—магнитных поглотителей должны будут помочь Луне рвать узы тяготения.
Девушка — астроном волновалась все сильнее. До момента взрывов оставались считанные минуты. Сердце стучало так, что, казалось, готово было вырваться наружу.
Удастся ли эксперимент? Изменится ли хоть на секунду после взрывов скорость вращения планеты? Неужели начнет открываться та сторона Луны, которая всегда оставалась скрытой от взоров людей? Море Москвы, хребет Ломоносова — их можно будет увидеть в телескоп! Эти мысли одна за другой проносились в голове Татьяны.
По мнению ученых, это только начало грандиозных работ. Трудно, очень трудно будет оживить дикие горные цепи и цирки, на которые даже в телескоп жутко смотреть. Зато как чудесно возрождать жизнь!
Вероятно, самое трудное дело — создание лунной атмосферы. Опасаться, что она рассеется и опять оголит Луну, не следует. При суточном перепаде температур, примерно равном земному, планета сумеет удержать своим притяжением воздух — газовые молекулы не достигнут критических скоростей, при которых они смогли бы отрываться и уноситься в космос. Вся задача в том, чтобы создать воздух, которым смогут дышать люди.
А будет ли почва на Луне пригодна для растений? Может, придется выращивать новые, особенные растения. Нужно обязательно, во что бы то ни стало озеленить равнины и склоны горных хребтов. Разве можно допустить, чтобы они заросли лишайниками или колючками? Кому это нужно?
Для людей — новоселов потребуется соорудить не только жилье, но и электростанции, различные заводы, железные дороги. Или, как знать, воздвигнуть такие сооружения, каких нет на Земле. Работы хоть отбавляй!
Все будет — опасности, большие трудности, и все же очень интересно оказаться в числе лунных пионеров, вместе с ними преображать лик планеты, оживлять ее, делить невзгоды и радости. Для этого нужно, быть смелым, сильным…
«А ты бы полетела на Луну? — мысленно спросила себя Татьяна. — Нет, тебя не возьмут, такую трусиху! Ты даже боишься бродить по холмам в окрестностях обсерватории».
Девушка усмехнулась: «Как я, однако, плохо о себе думаю…»
Нечего греха таить, излишняя материнская любовь чуть не испортила Таню. После того как в одной из антарктических экспедиций погиб ее отец, мать сосредоточила на дочери всю свою заботу. Никуда не отпускала от себя, внушала боязнь ко всяким походам и экскурсиям.
— Ты слабенькая у меня, — часто говорила мать Тане. — Тебе надо учиться музыке и пению. Это твое призвание.
Но у девушки не было слуха, музыка ей не давалась. Татьяна увлекалась физикой и астрономией. Ей нравилось находить на вечернем небе созвездия Лебедя. Кассиопеи, Лиры, читать научно—фантастические романы.
Наконец окончена средняя школа. Таня решила стать астрономом и намеревалась ехать учиться в Ленинград. Мать никак не хотела расстаться с дочерью. Но девушка не сдавалась и после продолжительных уговоров все же настояла на своем.
Быстро пролетели студенческие годы. Таня поступила в аспирантуру. Данилову увлекла безграничность небесных тайн, которые предстояло раскрыть астрономии. Вместе со знаниями она приобрела умение до мелочей продумывать планы своей работы, научилась терпеливо и упорно охотиться за звездами—невидимками. Не раз во время изучения Млечного пути она досадовала на то, что солнечная система находится в наиболее запыленной части Галактики и межзвездная пыль местами сильно ограничивает астрономические наблюдения,
Напряженная работа отнимала большую часть времени. Почти все вечера были заняты. Изредка Татьяна выбиралась а театр, кино. И тогда она чувствовала обращенные к ней взгляды мужчин. Она нравилась, и от этого становилось, приятно и весело. Все было хорошо в девушке: и две тугие косы, уложенные венцом, и широкие брови вразлет, и высокий лоб, который иногда прорезали мелкие упрямые морщинки. Но ухаживаний она не принимала, хотя внутренне и ждала прихода большой, настоящей любви…
Громко тикая, хронометр отбивал последние секунды и приближал момент взрыва. Даниловой стало жарко. От напряжения мелкие капельки пота выступили на лбу. Чуть прикусив губу и устремив взгляд на далекую планету, она, казалось, приросла к огромному инструменту.
— Уже, сейчас! — проговорила она срывающимся голосом.
Вдруг Луну словно разрезало огненно—белой чертой на две половины. По всей длине ее экватора с востока на запад, пересекая Океан Бурь, Море Спокойствия и Море Изобилия, вспыхнул ряд ярких огоньков, слившихся в одну линию белого пламени. На какое—то мгновение даже почудилось, что планета вот—вот развалится на два полумесяца.
И тут, то ли лунный диск покачнулся, то ли стерлась резкость в очертаниях кратера Коперника, а дальше и всех цирков, но Даниловой показалось, что горные цепи с их вершинами едва заметно сместились. Может, это обман зрения, вызванный перенапряжением глаз? Астроном взглянул на приборы. Нет! Они показывали, что Луна действительно чуть—чуть сдвинулась.
— Ой!.. Да это просто чудо! — громко воскликнула девушка и, забыв, что она должна оставаться бесстрастным ученым, сорвалась со своего места, схватила за руки лаборанта и закружила его.
А в это время очередная серия взрывов продолжала начатое дело — все сильнее раскручивала Луну.
Астрономов выручило только то, что астрограф не нуждался в чьем—либо вмешательстве и автоматически делал снимок за снимком с медленно открывающейся лунной поверхности.
Необыкновенное событие совершилось! Это было первое, но решительное вмешательство человека в судьбы других планет.
Тысячи людей не спали в эту ночь. Все сотрудники обсерватории не сомкнули глаз. Многие из них вместе с семьями собрались на открытом воздухе и в бинокли наблюдали за Луной.
Когда же бриллиантовое кольцо взрывов символически обручило Луну с Землей, ликующие крики людей разорвали безмолвие звездной ночи.
— Ур—ра! Ура!.. — кричали они, от радости обнимая друг друга.
На фоне мерцающего звездного неба обсерватория выглядела таинственно. Озаренная призрачным светом Луны, она напоминала сказочный дворец. Множество павильонов и башен окружало главное здание, увенчанное несколькими разновеликими куполами. Отсюда через открытые, зияющие люки в далекое небо, словно пушки, уставились стволы рефлекторов и рефракторов.
Казалось, все замерло здесь в этот час. Но нет. Во всех помещениях шла напряженная работа.
В крайней башне обсерватории часовой механизм медленно поворачивал телескоп вслед за движением Луны и периодически делал фотоснимки ее поверхности.
Молодой астроном Татьяна Данилова была сильно возбуждена. Прильнув к окуляру меньшего телескопа, укрепленного на астрографе параллельно ему, девушка не сводила глаз с Луны.
— Скоро ли! — сгорая от нетерпения, шептала Татьяна.
Тысячелетиями серебристая Луна привлекала к себе взоры человека. Яркий диск этой планеты подавлял своим величием все окружающие ее звезды. Всегда ее считали ближайшим, но мертвым небесным телом, на котором из—за отсутствия атмосферы нет никакой жизни. Лишь открытие на Луне вулканической деятельности доказало, что там продолжаются внутренние процессы и Луна не является остывшей планетой. Коренным образом были пересмотрены научные выводы и гипотезы. Появились сотни, фантастических на первый взгляд, проектов, авторы которых обстоятельно доказывали возможность полетов на Луну, необходимость разработки полезных ископаемых, скрытых в ее недрах.
Шло время, и вот первая ракета умчалась в, казалось, недосягаемый звездный мир.
Освоение людьми космических пространств началось. Выла установлена транспланетная связь с ближайшим к Земле небесным телом. Первые геологические разведки Луны дали много любопытных находок. Но более интересные сведения получили ученые — геофизики. Они подтвердили возможность преобразования планеты. И неизменный спутник Земли, веками остававшийся загадочным, решили оживить. В эту ночь и должен был осуществиться этот смелый проект.
Данилова посмотрела на часы и снова приникла к телескопу. Крохотной пылинкой ощущала она себя сейчас по сравнению с необъятной Вселенной.
Татьяна окончила университет и сразу же с головой окунулась в научную работу. Какими заманчивыми казались ей далекие миры! Даже в сухих астрономических цифрах и расчетах сна ощущала своеобразную поэзию. И вот сегодня должно совершиться то, ради чего стоило жить и упорно работать.
— Послушайте, Дима! — обратилась. Данилова к стоявшему рядом лаборанту. — Пригодились—таки огромные запасы атомных расщепляющихся материалов. Это просто замечательно!
— Да, умно придумали люди, — отозвался тот, — заставить Луну ускорить свое вращение вокруг оси…
Это решено было сделать серией направленных взрывов термоядерных фугасов. Благодаря этому лунные сутки, равные ныне почти семистам часам, сравняются с земными. Более равномерным станет обогрев поверхности планеты Солнцем, изменится ее суровый климат. В дальнейшем предполагалось с помощью атомной энергии превратить часть элементов в газы, а часть — в воду. Тогда Луна приобретет атмосферу, заполнятся водой ее моря, которые пока лишь условно носят такие названия.
Холодок летней ночи, свободно проникавший сквозь открытый люк купола, заставил Данилову зябко поежиться. Она ясно представила себе, что переживали люди, впервые ступив на поверхность Луны. В течение долгой лунной ночи им приходилось замерзать при температуре сто семьдесят градусов ниже нуля, а когда наступал день, — изнывать от страшной жары. Чтобы работать в таких условиях, среди мрачного хаоса скал и бездонных провалов, нужно обладать поистине сверхчеловеческими качествами. Какую огромную твердость и упорство надо иметь, чтобы презреть все опасности и не отступить!
А ведь полетели на Луну обыкновенные советские люди — комсомольцы. Они прекрасно понимали, что каждый шаг грозил им гибелью. Но не струсили!
В неуклюжих скафандрах высадились они из космических кораблей на лунную поверхность. Построили в предгорье надежные убежища и приступили к сложной кропотливой работе. С помощью атомных кротов — мощных землеройных машин — люди пробурили вдоль лунного экватора тысячи глубоких колодцев, заложили в них термоядерные фугасы. Стволы колодцев сделали наклонными, под углом в тридцать градусов к горизонту, а их выходные жерла направили в сторону, противоположную вращению планеты. Все фугасы должны дать строго направленные реактивные взрывы, чтобы колоссальнейшая сумма их сил, приложенная к экватору, смогла вырвать Луну из плена Земли, которая веками удерживала планету — спутницу, обращенную к ней всегда одной и той же стороной.
Работы первой очереди уже завершены. Проверив в последний раз радиолокационные взрыватели в фугасах, лунные саперы улетели на межпланетную станцию — искусственный спутник Земли.
Очень сложные расчеты в области небесной механики показали, что взрыв фугасов следует произвести в момент наибольшего удаления планеты, когда уменьшаются силы взаимного тяготения Земли и Луны, а гравитационные силы Солнца возрастают. И в это время на Земле огромные сооружения гравитационно—магнитных поглотителей должны будут помочь Луне рвать узы тяготения.
Девушка — астроном волновалась все сильнее. До момента взрывов оставались считанные минуты. Сердце стучало так, что, казалось, готово было вырваться наружу.
Удастся ли эксперимент? Изменится ли хоть на секунду после взрывов скорость вращения планеты? Неужели начнет открываться та сторона Луны, которая всегда оставалась скрытой от взоров людей? Море Москвы, хребет Ломоносова — их можно будет увидеть в телескоп! Эти мысли одна за другой проносились в голове Татьяны.
По мнению ученых, это только начало грандиозных работ. Трудно, очень трудно будет оживить дикие горные цепи и цирки, на которые даже в телескоп жутко смотреть. Зато как чудесно возрождать жизнь!
Вероятно, самое трудное дело — создание лунной атмосферы. Опасаться, что она рассеется и опять оголит Луну, не следует. При суточном перепаде температур, примерно равном земному, планета сумеет удержать своим притяжением воздух — газовые молекулы не достигнут критических скоростей, при которых они смогли бы отрываться и уноситься в космос. Вся задача в том, чтобы создать воздух, которым смогут дышать люди.
А будет ли почва на Луне пригодна для растений? Может, придется выращивать новые, особенные растения. Нужно обязательно, во что бы то ни стало озеленить равнины и склоны горных хребтов. Разве можно допустить, чтобы они заросли лишайниками или колючками? Кому это нужно?
Для людей — новоселов потребуется соорудить не только жилье, но и электростанции, различные заводы, железные дороги. Или, как знать, воздвигнуть такие сооружения, каких нет на Земле. Работы хоть отбавляй!
Все будет — опасности, большие трудности, и все же очень интересно оказаться в числе лунных пионеров, вместе с ними преображать лик планеты, оживлять ее, делить невзгоды и радости. Для этого нужно, быть смелым, сильным…
«А ты бы полетела на Луну? — мысленно спросила себя Татьяна. — Нет, тебя не возьмут, такую трусиху! Ты даже боишься бродить по холмам в окрестностях обсерватории».
Девушка усмехнулась: «Как я, однако, плохо о себе думаю…»
Нечего греха таить, излишняя материнская любовь чуть не испортила Таню. После того как в одной из антарктических экспедиций погиб ее отец, мать сосредоточила на дочери всю свою заботу. Никуда не отпускала от себя, внушала боязнь ко всяким походам и экскурсиям.
— Ты слабенькая у меня, — часто говорила мать Тане. — Тебе надо учиться музыке и пению. Это твое призвание.
Но у девушки не было слуха, музыка ей не давалась. Татьяна увлекалась физикой и астрономией. Ей нравилось находить на вечернем небе созвездия Лебедя. Кассиопеи, Лиры, читать научно—фантастические романы.
Наконец окончена средняя школа. Таня решила стать астрономом и намеревалась ехать учиться в Ленинград. Мать никак не хотела расстаться с дочерью. Но девушка не сдавалась и после продолжительных уговоров все же настояла на своем.
Быстро пролетели студенческие годы. Таня поступила в аспирантуру. Данилову увлекла безграничность небесных тайн, которые предстояло раскрыть астрономии. Вместе со знаниями она приобрела умение до мелочей продумывать планы своей работы, научилась терпеливо и упорно охотиться за звездами—невидимками. Не раз во время изучения Млечного пути она досадовала на то, что солнечная система находится в наиболее запыленной части Галактики и межзвездная пыль местами сильно ограничивает астрономические наблюдения,
Напряженная работа отнимала большую часть времени. Почти все вечера были заняты. Изредка Татьяна выбиралась а театр, кино. И тогда она чувствовала обращенные к ней взгляды мужчин. Она нравилась, и от этого становилось, приятно и весело. Все было хорошо в девушке: и две тугие косы, уложенные венцом, и широкие брови вразлет, и высокий лоб, который иногда прорезали мелкие упрямые морщинки. Но ухаживаний она не принимала, хотя внутренне и ждала прихода большой, настоящей любви…
Громко тикая, хронометр отбивал последние секунды и приближал момент взрыва. Даниловой стало жарко. От напряжения мелкие капельки пота выступили на лбу. Чуть прикусив губу и устремив взгляд на далекую планету, она, казалось, приросла к огромному инструменту.
— Уже, сейчас! — проговорила она срывающимся голосом.
Вдруг Луну словно разрезало огненно—белой чертой на две половины. По всей длине ее экватора с востока на запад, пересекая Океан Бурь, Море Спокойствия и Море Изобилия, вспыхнул ряд ярких огоньков, слившихся в одну линию белого пламени. На какое—то мгновение даже почудилось, что планета вот—вот развалится на два полумесяца.
И тут, то ли лунный диск покачнулся, то ли стерлась резкость в очертаниях кратера Коперника, а дальше и всех цирков, но Даниловой показалось, что горные цепи с их вершинами едва заметно сместились. Может, это обман зрения, вызванный перенапряжением глаз? Астроном взглянул на приборы. Нет! Они показывали, что Луна действительно чуть—чуть сдвинулась.
— Ой!.. Да это просто чудо! — громко воскликнула девушка и, забыв, что она должна оставаться бесстрастным ученым, сорвалась со своего места, схватила за руки лаборанта и закружила его.
А в это время очередная серия взрывов продолжала начатое дело — все сильнее раскручивала Луну.
Астрономов выручило только то, что астрограф не нуждался в чьем—либо вмешательстве и автоматически делал снимок за снимком с медленно открывающейся лунной поверхности.
Необыкновенное событие совершилось! Это было первое, но решительное вмешательство человека в судьбы других планет.
Тысячи людей не спали в эту ночь. Все сотрудники обсерватории не сомкнули глаз. Многие из них вместе с семьями собрались на открытом воздухе и в бинокли наблюдали за Луной.
Когда же бриллиантовое кольцо взрывов символически обручило Луну с Землей, ликующие крики людей разорвали безмолвие звездной ночи.
— Ур—ра! Ура!.. — кричали они, от радости обнимая друг друга.
Глава вторая
ВДАЛИ ОТ ЗЕМЛИ
В салон межпланетной станции плывущей походкой вошел капитан космолета Виктор Медведев. За ним, мягко щелкнув, автоматически закрылась толстая броневая дверь. Тотчас же над ней вспыхнул зеленый огонек.
Как и все космонавты, Медведев был одет в мягкий непроницаемый костюм из пластмассы, плотно облегавший его стройную фигуру. Густые брови, чуть сдвинутые к переносице, и карие глаза, глядевшие почти строго, создавали впечатление, что он чем—то озабочен.
— Виктор! Глядя на тебя, можно подумать, что ты несешь на голове хрустальный бокал с водой, — шутливо произнесла сидевшая в салоне девушка.
— Ты хочешь сказать, что я похож на циркового артиста. Пусть будет так. Представь, постоянно приходится сдерживаться, делать слабые движения, словно ты маленький ребенок. Не то, что на Земле.
Космонавт медленно опустился в широкое кресло и, пристегивая себя к нему ремнем, пояснил:
Как и все космонавты, Медведев был одет в мягкий непроницаемый костюм из пластмассы, плотно облегавший его стройную фигуру. Густые брови, чуть сдвинутые к переносице, и карие глаза, глядевшие почти строго, создавали впечатление, что он чем—то озабочен.
— Виктор! Глядя на тебя, можно подумать, что ты несешь на голове хрустальный бокал с водой, — шутливо произнесла сидевшая в салоне девушка.
— Ты хочешь сказать, что я похож на циркового артиста. Пусть будет так. Представь, постоянно приходится сдерживаться, делать слабые движения, словно ты маленький ребенок. Не то, что на Земле.
Космонавт медленно опустился в широкое кресло и, пристегивая себя к нему ремнем, пояснил: