– Пойдемте. – Бэрронс провел меня обратно в главное помещение магазина, остановившись у песочного цвета диванчика, на котором я сидела пару ночей тому назад. Иерихон встряхнул сложенным одеялом, которое собирался постелить на диван, чтобы я не запачкала светлую кожу обивки мокрыми джинсами. На юге больше заботятся о людях, чем о диванах – такая мелочь, которую мы называем гостеприимством. Было невозможно не заметить, что меня колотит крупной дрожью, а тонкая футболка не могла скрыть того, как съежились от холода мои соски. Мрачно взглянув на Бэрронса, я стащила одеяло с дивана и завернулась в него сама. Теми же молниеносными движениями, которые он демонстрировал раньше, Бэрронс схватил еще одно одеяло и успел постелить его на диван прежде, чем я хлопнулась мокрым задом на обивку. Затем Иерихон опустился на стул напротив. Фионы не было видно, окна были закрыты. «Книги и сувениры Бэрронса» закрылись на ночь.
   – Рассказывайте, – сказал Иерихон.
   Я рассказала о том, что видела. Как и раньше, он задал мне кучу вопросов, заставляя припоминать малейшие детали. На этот раз Бэрронс был удовлетворен моей наблюдательностью. Даже если раньше я была не очень внимательной, встреча со Смертью произвела на меня сильнейшее впечатление.
   – Это не Смерть, – сказал Иерихон. – Это Серый Человек.
   – Серый Человек?
   – Я не знал, что он здесь, – пробормотал Бэрронс. – Понятия не имел, что все зашло так далеко.
   Он потер подбородок, явно опечалившись тому, как повернулась ситуация.
   Я покосилась на него.
   – Что у тебя на руках, Бэрронс? Кровь?
   Он застыл, взглянул сначала на меня, потом на свою руку.
   – Ах да, – сказал Иерихон, словно только сейчас вспомнил. – Я выходил на прогулку. Увидел на улице собаку, которую сбила машина. И отнес ее умирать в магазин ее хозяина.
   – О.
   Чудесам несть числа. Иерихон Бэрронс куда больше походил на человека, который добьет эту собаку на месте, чтобы не мучилась, свернув ей шею или сильно пнув в правильно выбранное место, но чтобы он брал в расчет человеческий фактор? Позже я узнала, что интуиция меня не подвела, не было той ночью никакой собаки. Кровь на его руках была человеческой.
   – Так что это за Серый Человек?
   – То, что вы и подумали. Он выбирает самых красивых людей из тех, кого только может найти, а потом постепенно крадет их красоту, пока в результате не остается ничего.
   – Зачем?
   Бэрронс пожал плечами.
   – А почему бы и нет? Это природа Невидимых. Им не нужны ни причины, ни соответствия. Они Темные. В древних легендах говорится, что Серый Человек был настолько отвратителен, что даже его собственный народ смеялся над ним. Он крадет чужую красоту, поскольку завидует ей и ненавидит. Как и большинство Темных эльфов, он уничтожает только потому, что может это сделать.
   – А что случается с женщинами, когда он заканчивает свое дело?
   – Подозреваю, что большинство из них совершают самоубийство. Красивые женщины редко сохраняют в себе достаточно сил, чтобы жить, лишившись своего яркого оперения. Стоит ощипать их перышки, и они гибнут. – Бэрронс посмотрел на меня, и это был взгляд судьи, присяжных и палача. Я не справилась с сарказмом, и он затопил мой голос:
   – Польщена тем, что ты считаешь меня красавицей, Бэрронс, но позволь заметить, что я все еще жива. Я повстречалась с Серым Человеком, и я все еще здесь, такая же привлекательная, как и раньше, кретин!
   Иерихон приподнял одну бровь.
   – Что у вас со зрением, мисс Лейн?
   Трюк не сработал. Я никогда раньше не называла людей «кретинами». Ну что ж. У меня был тяжелый день. Прости, мама.
   – Что со мной не так? Это не предложение перечислить недостатки моего характера. Он слабо улыбнулся.
   – Я уже говорил вам. Вы ши-видящая, мисс Лейн. Вы видите эльфов. Думаю, вы способны видеть как Темных, так и Светлых, хотя до сих пор вам встречалась лишь отвратительная часть их расы. Будем надеяться, что это продолжится еще какое-то время, достаточное для того, чтобы я подготовил вас. Видимые, или Светлые эльфы, так же невообразимо прекрасны, как отвратительны их темные сородичи.
   Я покачала головой.
   – Это невозможно.
   – Вы пришли ко мне, мисс Лейн, именно потому, что знаете, что это не так. Так что можете тратить свои силы на самообман, ища способы отрицать то, что вы видели этой ночью, или можете поискать способ остаться в живых. Помните, что я говорил вам о ходячих жертвах? Вы видели, как одну из них пожирали этой ночью. Кем вы хотите быть, мисс Лейн? Тем, кто выживает, или жертвой? Откровенно говоря, я не уверен, что даже я смогу сделать что-то приличное из вас, учитывая сырость материала, с которым приходится работать, но я единственный человек, который может попытаться вам помочь.
   – Ты просто больной.
   Он пожал плечами.
   – Я просто называю вещи своими именами. Привыкайте. Пробудете рядом со мной довольно долгое время и, может быть, научитесь быть благодарной за это. – Он поднялся и направился к дальней стене магазина.
   – Куда ты?
   – В ванную. Помыть руки. Боитесь оставаться в одиночестве, мисс Лейн?
   – Нет, – солгала я.
   Отсутствовал он достаточно долго, чтобы я начала беспокойно следить за тенями в углах комнаты, пытаясь удостовериться, что это просто тени, которые отбрасывают стоящие в магазине предметы. И эти тени не собираются нарушать законов физики.
   – Ладно, – сказала я, когда Иерихон вернулся. – Давай на несколько минут представим, что я купилась на эту милую сказочку. Где были все эти монстры в течение всей моей жизни? Бродили повсюду, а я просто не замечала раньше их присутствия?
   Он бросил в меня комом одежды. Ком ударил меня в грудь.
   – Одевайтесь. Я не сиделка. Если вы простудитесь, останетесь в одиночестве.
   Хоть я и была благодарна за одежду, но все равно считала, что ему не повредит пара уроков хороших манер.
   – Какая трогательная забота, Бэрронс.
   Я практически бегом отправилась в ванную, чтобы переодеться. Я замерзла, я дрожала, и одна мысль о том, что я могу заболеть в Дублине, в крошечной мерзкой комнатушке, в одиночестве, без маминого куриного бульона с лапшой и без нежной заботы, приводила меня в отчаяние.
   Свитер цвета слоновой кости, который Бэрронс дал мне, был связан вручную из шелка и шерсти и оказался почти вдвое больше нужного размера. Я четыре раза подворачивала рукава. Черные льняные штаны были просто насмешкой. У меня шестьдесят сантиметров в талии. У Иерихона же было девяносто сантиметров в поясе, а его ноги были сантиметров на двадцать длиннее моих. Я закатала штанины, вытащила из своих джинсов ремень и затянула штаны в сборки на талии. Мне было все равно, как я выгляжу. Мне было сухо, и я наконец начала согреваться.
   – Итак?
   Оказалось, он уже убрал одеяло с дивана и повесил его сушиться, так что я, скрестив ноги, уселась на подушки с кисточками, решив продолжать наш разговор без преамбулы.
   – Я уже говорил вам об этом. Должно быть, вы росли в настолько маленьком и неинтересном городке, что его ни разу не посещали эльфы. Вы ведь наверняка не много путешествовали, мисс Лейн?
   Я покачала головой. Провинция с большой буквы «П» – это не только обозначение моего родного городка, это еще и мой диагноз.
   – Кроме того, эти монстры, как вы их назвали, появились здесь недавно. Изначально только Светлые были способны свободно перемещаться в слоях реальности. Невидимые, прибывшие на нашу планету, тут же оказывались в их тюрьме. Те немногие, которые оставались на свободе, могли действовать исключительно по приказу Видимой Королевы и ее Верховного Совета.
   Я зациклилась на одной его фразе.
   – Прибывшие на нашу планету? – переспросила я. Потом минутку поразмыслила над этим. – Понятно. То есть эти монстры на самом деле просто космические туристы. И как глупо с моей стороны раньше этого не понять! А сквозь время они тоже умеют перемещаться, а, Бэрронс?
   – Вы же не думаете, что они местные, не правда ли? – Он умудрился произнести это еще более сухо, чем я. Не думала, что такой тон вообще возможен. – Что же касается путешествий во времени, мисс Лейн, то ответ будет «нет, не сейчас». Однако раньше Светлые умели это делать, – те из них, кто принадлежал к королевским домам. Но различные события имеют обыкновение происходить внезапно. Непредвиденные события. Никто в точности не знает, что именно произошло и кто находится у власти в данный момент, но факты таковы, что эльфы больше не могут управлять временем. Впервые за многие века они оказались заперты в настоящем, так же как вы и я.
   Я смотрела на Бэрронса. Это должно быть шуткой, глупым ответом на мой глупый вопрос. У меня вырвался приглушенный смешок.
   – Господи, неужели ты говоришь серьезно? То есть ты действительно веришь в...
   Иерихон вскочил со стула одним молниеносным движением.
   – Что вы видели в пабе, мисс Лейн? – спросил он. – Вы так быстро об этом забыли? Или вы решили продолжать игру со столь милым вашему сердцу самообманом?
   Я тоже поднялась на ноги, скрестив руки на груди и высоко подняв подбородок.
   – Возможно, у меня была галлюцинация, Бэрронс. Возможно, я все-таки простудилась, у меня лихорадка и я сейчас лежу в своей комнате в мотеле, брежу. А может, я СОШЛА С УМА!
   Меня даже затрясло от силы, с которой я выкрикнула последние слова.
   Он пнул стол, стоявший между нами, лежавшие на столике книги разлетелись в стороны, а сам Бэрронс внезапно оказался нос к носу со мной.
   – Скольких из них вы должны увидеть, мисс Лейн, чтобы поверить? По одному в день? Это можно устроить. А может быть, вам нужно немедленное напоминание? Пойдемте, давайте-ка я свожу вас прогуляться.
   Он схватил меня за руку и потащил к двери. Я попыталась упереться ногами, но я забыла шлепанцы в ванной, и босые ноги скользили по отполированному паркету.
   – Нет! Отпусти меня! Я не хочу туда идти! – Я отчаянно колотила Бэрронса по руке и по плечу. – Я не пойду на улицу!
   – Почему же нет? Ведь это просто тени, мисс Лейн. Помните? Вы сами это сказали. Стоит ли мне отвести вас в заброшенный район и оставить там наедине с этими тенями? Тогда вы мне поверите?
   Мы были у самой двери. Он начал выдвигать засовы.
   – Почему ты издеваешься надо мной?! – закричала я.
   Его рука застыла над третьим засовом.
   – Потому что у вас лишь одна возможность остаться в живых, мисс Лейн. Вы должны поверить, вы должны бояться, иначе вы просто зря тратите мое время. Идите к дьяволу со своим «давай представим, что я купилась на твою сказочку». Если вы не можете сказать «расскажи мне, научи меня всему, я хочу жить», тогда убирайтесь отсюда ко всем чертям!
   Я готова была расплакаться. Я готова была свалиться кулем у этой двери и захныкать: «Пожалуйста, сделай так, чтобы этого не было! Я хочу вернуть свою сестру, я хочу вернуться домой и забыть о том, что я сюда приезжала. Я хотела бы никогда тебя не встречать. Я хочу, чтобы моя жизнь стала такой же, как раньше!»
   – Иногда, мисс Лейн, – сказал Бэрронс, – нужно уметь порвать со своим прошлым и принять свое будущее. Это никогда не бывает просто. Но это главная черта, отличающая способных выжить от жертв. Чтобы выжить, следует забыть о прошлом. – Он отодвинул последний засов и распахнул дверь.
   Я закрыла глаза. И пусть я знала, что я действительно видела этой ночью, часть меня все еще сопротивлялась этому знанию. Мозг отчаянно работал, отказываясь принять возможность существования того, что противоречило его основным убеждениям, а монстроподобные эльфы из Открытого Космоса никак не вписывались в мои понятия о жизни. Ты растешь и думаешь, что все в этом мире имеет смысл – и неважно, что ты не знаешь законов, по которым развивается этот мир, – ты просто уверен, что где-то есть чокнутый ученый, который все эти законы знает, и тебе этого достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно.
   Я понимала, что ни один ученый в мире не поверит моей истории, и не чувствовала ни малейшего комфорта. Однако я не думала, что мне станет комфортнее, если я умру той же смертью, что и Алина.
   Я не могла искренне произнести: «Расскажи мне, научи меня всему», поскольку все, чего я хотела, – это заткнуть уши и по-детски забормотать: «Я тебя не слышу, я тебя не слышу».
   Но я искренне могла заявить, что хочу жить.
   – Ладно, Бэрронс, – грустно сказала я. – Закрой дверь. Я слушаю.
 
   Эльфы, известные также как Туата Де Данаан. Разделены на два двора: Видимый, или Двор Света, и Невидимый, или Темный Двор. К обоим дворам относятся различные кланы эльфов, каждой кастой управляет королевский дом. Всего королевских домов четыре. Видимая Королева и избранный ею супруг управляют Светлым Двором. Темными управляют Темный Король и его нынешняя любовница.
 
   Я посмотрела на запись в своем блокноте, и покачала головой. Я сидела в четырнадцатом по счету баре, причем не за день, а всего лишь за ранний вечер. Я перебиралась из паба в паб, в надежде, что «двойное зрение» вернется. До сих пор мне с этим не везло, и чем дольше я не видела ничего странного, тем невероятнее казались события прошлой ночи. Я как сумасшедшая заполняла страницы дневника.
 
   Тени: одна из низших каст Невидимых. Могут чувствовать, но неразумны. Они голодны – они питаются. Они не выносят прямого попадания света, поэтому охотятся только по ночам. Они похищают жизнь тем же способом, каким СерыйЧеловек похищает красоту, осушают своих жертв с вампирским проворством. Оценка угрозы: смертельны.
 
   Иерихон Бэрронс многое рассказал мне прошлой ночью, после чего затолкал в такси и отправил в «Кларин-хаус». Я решила все это записать, сильно опасаясь, что записи будут выглядеть как нечто, увиденное в фантастическом сериале с плохим сценарием.
 
   Королевские Охотники: средняя каста Невидимых. Разумны и агрессивны, внешне полностью подходят под классическое описание Дьявола: раздвоенные копыта, рога, вытянутые, похожие на козлиные, морды, кожистые крылья, хвосты, светящиеся оранжевые глаза. Их первоочередная функция: уничтожение ши-видящих. Оценка угрозы: смертельны.
 
   Что ведет нас к следующему приколу:
 
   Ши-видящие: люди, на которых не действует магия эльфов, способные видеть сквозь иллюзии, или «чары», с помощью которых эльфы скрывают свою истинную сущность. Некоторые ши-видящие способны также видеть Тавры, тайные порталы между реальностями. Некоторые способны чувствовать близость объектов сил, принадлежащих Видимым и Невидимым. Каждый ши-видящий индивидуален, различны степени чувствительности к близости эльфов. Некоторые ограничены, некоторые наделены несколькими «особыми силами».
 
   Я фыркнула. Особыми силами. Кто-то явно насмотрелся фантастики, и этот кто-то – точно не я. Прикол в том, что я являюсь одной из этих личностей. Согласно утверждениям Бэрронса, «Истинное Зрение» передается по наследству. Он считает, что Алина тоже обладала такой способностью и именно поэтому ее убил кто-то из замеченных ею эльфов.
   Я закрыла блокнот. Он был заполнен ровно на две трети. Скоро придется покупать новый. Первая половина записей содержала мои попытки справиться с отчаянием вперемешку с бессвязными воспоминаниями об Алине. Следующие тридцать или около того страниц пестрели списками и идеями по поводу того, как выследить ее убийцу.
   А последние страницы были заполнены полной ерундой, которую я все же аккуратно записала. Мама с папой, если когда-нибудь доберутся до меня, запрут свою дочь в комнате и накачают лекарствами. «Мы не знаем, что случилось, доктор. – Я почти слышала, как папа говорит это, держа в руках мой дневник. – Она уехала в Дублин и сошла с ума». Внезапно я поняла, почему Алина всегда прятала свои дневники.
   Я моргнула и повторила про себя: «Алина всегда прятала свои дневники».
   Ну конечно же, как я могла забыть?
   Алина всю жизнь вела дневник. С тех пор как мы были детьми, она ни дня не провела без того, чтобы не сделать в нем запись. Обычно я заставала ее за этим занятием перед тем, как мы закрывались на ночь в своих комнатах, – она писала, лежа на кровати. «Когда-нибудь я дам тебе это прочитать, Младшая», – говорила она мне. Когда мы были детьми, она называла меня Маленький Мак (в противоположность Биг Маку), но когда мы подросли, кличка сменилась на Младшую. «Прочитаешь, когда тебе стукнет восемьдесят и будет слишком поздно перенимать у меня плохие привычки». Она смеялась, и я смеялась тоже, поскольку у Алины не было плохих привычек и мы обе об этом знали. Дневник был ее главным поверенным, ее самым близким другом. Она доверяла ему секреты, о которых никогда не говорила мне. Я знала об этом, поскольку нашла несколько ее тетрадей. Когда я подросла, я перестала охотиться за дневниками сестры, но она не переставала прятать их. Думаю, самые ранние свои записи Алина спрятала в закрытом ящике на чердаке, и она все время дразнила меня, говоря, что я никогда не смогу найти ее последний, самый лучший тайник.
   – О нет, я его найду, – поклялась я. Я найду его, даже если для этого мне придется разобрать ее квартиру по кирпичику.
   Не могу поверить, что я раньше не додумалась до этого – ведь где-то в Дублине есть тетрадь, в которой описан каждый день из жизни моей сестры. Алина наверняка записывала все, начиная с самого приезда, и там уж точно есть все о том таинственном человеке, с которым она встречалась, – но я была ослеплена своим желанием договориться с «Гардой», упаковкой вещей и теми странными событиями, которые со мной произошли.
   Внезапно я ощутила страх... А что, если квартиру Алины ограбили? Что, если тот, с кем она встречалась, знал, что она ведет дневник, и тоже искал его? Неужели я опоздала?
   У меня и так ушло немало времени на обдумывание сложившейся ситуации. И я не собиралась терять ни секунды. Я бросила на столик деньги, схватила свой дневник и сумочку и рванулась к двери.
   Оно стояло там – просто стояло в темноте, но мне-то, черт его дери, откуда было об этом знать? – когда я торопливо завернула за угол.
   Я изо всех сил спешила к квартире Алины, я хотела найти ее дневник и доказать себе, что ее убийцей был абсолютно нормальный – хоть и чокнутый – человек, а не какой-то мистический монстр. Если бы я завернула за угол и столкнулась с человеком, я бы испугалась. Но, завернув за угол, я налетела на нечто, по сравнению с которым Серый Человек был идеальным кандидатом в спутники на выпускной бал.
   Мое «двойное зрение» запоздало всего на удар сердца, так что я увидела монстра лишь после того, как столкнулась с ним.
   Я попыталась увернуться, но не успела. Я врезалась в него плечом, отскочила назад и по инерции отлетела к стене дома. Я оцепенела, оказавшись на четвереньках на тротуаре. Меня скрутил такой ужас, что я могла лишь внутренне сжиматься и смотреть. Чары, которыми пользовалась эта тварь, были такими слабыми, что они либо не долетали до меня, либо просто не действовали. Я понятия не имела, как оно может кого-нибудь обмануть.
   Как и у Серого Человека, у этой твари наличествовало большинство нужных частей тела. Но, в отличие от Серого Человека, в данном случае были еще и дополнительные. Некоторые части были меньше, чем нужно, некоторые – несоразмерно большими. У него была огромная безволосая голова, покрытая дюжинами глаз. Ртов у этой штуки было больше, чем я могла сосчитать, – по крайней мере, именно ртами я сочла розовые, похожие на пиявок щупальца, которые покрывали его уродливую голову и большую часть живота – я видела, как блестят острые зубки в этих мокрых морщинистых отверстиях. Отростки тянулись ко мне, явно испытывая голод. Четыре длинные тонкие руки росли из бочкообразного тела, еще две слабые маленькие ручки беспомощно свисали по бокам. Чудовище опиралось на ноги, больше похожие на стволы деревьев, а мужской половой орган был распухшим и гротескно огромным. Я имею в виду, что он был размером с бейсбольную биту и болтался где-то между колен твари.
   Я с испугом поняла, что оно смотрит на меня с вожделением – всеми своими глазами и всеми своими ртами. И ужаснулась, когда оно опустило руки и начало теребить и поглаживать свой член.
   Я не могла пошевелиться. Я все еще стыдилась таких вещей.
   Каждому человеку интересно, как он станет вести себя в критической ситуации – способен ли он драться или просто притворяется, что где-то глубоко внутри, под ворохом магнолий, в нем скрыт стальной стержень. Теперь я знала правду: во мне такого стержня нет. Только лепестки и пыльца, годные на то, чтобы привлечь насекомых, которые помогут с опылением и производством потомства и обеспечат выживание вида, но бесполезные при самозащите. В конце концов, я всего лишь Барби.
   Все, на что меня хватило, это на сдавленный писк, когда чудовище потянулось ко мне.
 
   – Это начало входить у вас в привычку, мисс Лейн, – сухо сказал Бэрронс, бросая на меня короткий взгляд поверх книги, которую он изучал, когда я вломилась в магазин.
   Я захлопнула дверь за своей спиной и тут же обернулась, задвигая все засовы.
   Он поднял голову от книги на звук щелкнувшего замка и входящего в пазы засова, после чего положил книгу на стол.
   – Что случилось?
   – Меня сейчас стошнит. – Мне нужно было в ванную. Под обжигающий душ, вымыться со щелочью. Возможно, сотни таких душей будет достаточно, чтобы отмыться.
   – Нет, вас не стошнит. Сконцентрируйтесь. Приступ скоро пройдет.
   Я подумала о том, действительно ли он уверен в своих словах или просто пытается заговорить мне зубы, чтобы спасти от возможных неприятностей свой обожаемый диван и свои бесценные ковры.
   – Что случилась? Вы бледная как полотно!
   Я взглянула на Фиону, которая сидела за конторкой кассы.
   – При ней можно говорить свободно, – сказал Бэрронс.
   Я подошла к конторке и прислонилась к ней, ища опору. Ноги у меня дрожали, а колени подгибались.
   – Я видела еще одного, – сказала я.
   Бэрронс поворачивался вслед за мной, пока я двигалась. Теперь он остановился спиной к нагруженным, покрытым замысловатым орнаментом книжным полкам.
   – И что? Я предупреждал вас, что это случится. Что вас так напугало? Именно в этом все дело? Оно просто напугало вас?
   Я сделала глубокий вдох, борясь с подступающими слезами.
   – Оно знает, что я его видела.
   У Бэрронса отвисла челюсть. Несколько длинных секунд он просто смотрел на меня. Потом повернулся и с такой силой врезал кулаком по деревянным полкам, что книги посыпались на пол, ряд за рядом. Когда он снова повернулся ко мне, его лицо исказилось от ярости.
   – Черт побери! – взорвался он. – Не-хрено-ятно! Вы, мисс Лейн, представляете собой угрозу для всех остальных! Ходячую, говорящую катастрофу в розовом!
   Если бы взглядом можно было воспламенять, на моем месте осталась бы лишь кучка пепла.
   – Вы разве не слышали, что я вчера вам говорил? Или вы даже не слушали?
   – Я слышала каждое твое слово, – сухо ответила я. – И, кстати говоря, я вовсе не всегда ношу розовое. Я люблю персиковый и лавандовый цвета. Ты предупреждал меня о Серых Людях, об Охотниках и Тенях. Но ты и словом не обмолвился о том, что мне встретилось.
   – И насколько хуже оно оказалось? – недоверчиво спросил Бэрронс.
   – Намного, – ответила я. – Ты и представить себе не можешь.
   – Опишите его.
   Я описала так кратко, как только могла, немного запинаясь на пропорциях некоторых частей тела. Меня все еще тошнило при одном воспоминании о тех вещах, которые я перечисляла, и о том, при каких обстоятельствах я это видела. Закончив описание, я спросила:
   – Что это было?
   Как оно убивает? – вот что я действительно хотела знать. Мне все равно, как оно называется. Я вообще не хочу видеть таких, как оно. Но меня интересовали те способы, которыми меня могли убить. Особенно учитывая то настроение, с которым это существо ко мне направлялось. Лучше уж пусть я достанусь Серому Человеку, или пусть меня поймают Тени. Я не шучу, хоть Королевским Охотникам меня отдавайте. Пусть с меня снимут кожу и поджарят, как они не раз проделывали с другими, по словам Бэрронса.
   – Не имею понятия. Оно было одно или в компании?
   – Оно было одно.
   – Вы абсолютно уверены, что оно узнало о том, что вы его видите? Вы не могли ошибиться?
   – О нет. Никаких сомнений. Оно ко мне прикоснулось. – Я передернулась при воспоминании об этом.
   Иерихон глухо, невесело хохотнул.
   – Смешно, мисс Лейн. А теперь расскажите, что на самом деле произошло.
   – Я только что рассказала. Оно ко мне прикоснулось.
   – Невероятно, – заметил он. – Если бы оно это сделало, вы бы тут не стояли.
   – Я говорю чистую правду, Бэрронс. С какой стати мне лгать? Эта тварь схватила меня.
   Я очень хотела помыться, особенно оттереть мочалкой ладони, поскольку я тоже дотронулась до твари, пытаясь вырваться из ее лап. Кожа монстра напоминала шкуру рептилии, она сочилась слизью, и я подошла достаточно близко, чтобы заметить конвульсивно дергающиеся слюнявые рты.
   – И что потом? Оно сказало «Ах, простите, мисс Лейн. Я не хотело помять вашу милую блузку. Могу я погладить ее для вас? Или вы разгладите эту складочку своим милым розовым ноготком?»
   Мне стало очень интересно, что Бэрронс имеет против розового цвета, но я догадывалась, почему в его голосе столько сарказма. Я тоже не могла понять, что потом произошло, хоть и размышляла над этим последние полчаса. Произошло то, чего я никак не ожидала.
   – Честно говоря, – сказала я, – меня тоже это удивило. Оно схватило меня, а потом просто застыло, и... если бы оно было человеком, я бы сказала, что оно выглядело смущенным.