Монро Люси. Любовь и предубеждение

   – Спасибо за заботу, но если честно, я привыкла к подобным замечаниям. – Рейчел вздохнула, не сумев подавить в себе порыв протянуть руку и дотронуться до него. Слабым пожатием она попыталась успокоить его. – Я не сержусь на тебя. Матиас был добрым и заботливым человеком. Мне жаль, что жизнь моей матери оборвалась так быстро, но я не виню тебя за то, что ты сказал правду. Я ее дочь, и мне придется жить с этим.
   Выражение лица Себастьяна нельзя было понять.
   – Сначала я боялся, что ты расскажешь репортерам о том, что случилось, – спокойно произнес он, – но теперь понял: ты не сделаешь этого.
   Рейчел внутренне содрогнулась.
   – Естественно.
   – Андреа любила обращать на себя внимание. И тебе это не нравилось, так?
   – Я ненавидела все это. Когда я была ребенком, меня исключили из двух частных школ из-за ее поведения. – Однажды Андреа застали, когда она занималась любовью с одним из учителей Рейчел, а во второй раз ее арестовали, потому что нашли у нее наркотики. – В университете было не лучше.
   Андреа вышла замуж за богатого греческого магната, который годился ей в отцы. Эта свадьба была красочно описана во всей желтой прессе.
   Вот почему Рейчел сменила свою фамилию после окончания университета. Она не сказала об этом Андреа, не желая, чтобы та устроила очередную сцену. Сейчас никто из ее знакомых не знал, что она как-то связана с женщиной, известной своими сексуальными похождениями и нарушениями закона.
   В Соединенных Штатах никому просто не приходило в голову, что Рейчел Лонг – это родная дочь Андреа Лонг Дамакис.
   Скромность и неброский внешний вид делали ее совершенно непохожей на мать.
   Рейчел поняла, что ее пальцы до сих пор лежат на локте Себастьяна, и быстро убрала руку.
   – Извини.
   – Я не против.
   Рейчел сглотнула.
   – Мне пора идти, уверена, теперь я смогу уснуть, – сказала она.
   Себастьян схватил Рейчел за запястье, задерживая ее.
   – Ты уверена? – Лицо его отображало вовсе не простую заботу.
   – Я...
   Через секунду Рейчел успокоила дыхание, но говорить внятно пока еще не могла. Его взгляд взволновал ее до глубины души, взволновал так, как тревожил только во время ее ночных фантазий о нем. Рейчел ощутила внутренний трепет, и от блаженства, которое она почувствовала, ее бедра напряглись.
   И вдруг до нее дошло, что Себастьян знает, что с ней происходит, поскольку он улыбнулся ей понимающей улыбкой.
   Не отрывая от нее взгляда, Себастьян притягивал девушку к себе все ближе и ближе. Рейчел не могла побороть дрожь, когда он касался ее.
   В его глазах она увидела чисто мужское торжество.
   – Да. Я предполагал, что ты чувствуешь то же самое.
   – Чувствую – что? – спросила она, зная, что отнекиваться теперь бесполезно.
   Себастьян будто не слышал ее вопроса.
   – Мне надо было лишь убедиться. – Он наклонил голову к лицу Рейчел так близко, что чуть не касался губами ее губ.
   Она хотела задать очередной вопрос, но Себастьян не дал ей сделать этого, припав к ее губам.
   Рейчел перестала соображать.
   Она могла только чувствовать.
   Все было так странно, так неожиданно... Губы Себастьяна дарили соблазнительные поцелуи. Рейчел и предположить не могла, что такой сильный и мужественный человек может быть столь нежным.
   Руки Рейчел не слушались ее – они сами легли ему на грудь, подчиняясь необъяснимому и неизбежному желанию. Она осторожно водила рукой по его упругим мускулам, которые заворожили ее так давно. Его грудь напряглась, и Рейчел поняла, что он возбужден. Это еще больше одурманило ее.
   Себастьян застонал и сильнее прижал ее к себе; его поцелуй превратился из нежного в страстный.
   Единственное, что Рейчел способна была сейчас понимать, – это то, что совершенно не боится его.
   В ее сознании не осталось ничего, кроме всепоглощающего эротического желания и физического блаженства, которые разжигал в ней Себастьян. Он пробудил в ней чувственность, о существовании которой она даже не подозревала.
   Снова застонав, Себастьян приподнял Рейчел с песка и прижал к своим бедрам. Этим он вызвал волну дрожи в ее теле.
   Она не чувствовала тревоги, не чувствовала ничего, что бы охладило огненную лаву желания, протекающую по ее венам.
   Себастьян не ослаблял натиск. Ноги Рейчел разошлись, и она самым естественным образом закинула лодыжки на его спину. Ее юбка приподнялась, а голое тело приникло к его возбужденным чреслам. Рейчел ощутила всепоглощающий сексуальный голод, захвативший все ее существо.
   Ожидая большего, она прижалась к нему со всей силой, на которую была способна, чтобы усилить те ощущения, которые нахлынули на нее.
   Его рука скользнула по ее трусикам и коснулась того места, которое не трогали уже семь последних лет. Рейчел почувствовала прилив наслаждения, но в ту же секунду ощутила страх, когда-то уже испытанный ею.
   Рейчел вздрогнула и оторвалась от его губ.
   – Нет. Прекрати. Что мы делаем?
   – Ты не знаешь? – Голос его был полон желания.
   Рейчел не ответила, не могла ответить. Это интимное прикосновение пробудило в ней неприятные воспоминания, которые захлестнули бы ее целиком, если бы она не сопротивлялась им.
   Она разжала ноги и теперь пыталась высвободиться из его рук.
   Они боролись короткое мгновение, и потом он ее отпустил, сквозь зубы произнося какие-то слова на греческом. Рейчел была счастлива, что не знает их значения.
   – Извини, – произнесла она, опуская юбку, чтобы прикрыть ноги.
   Сердце было готово выпрыгнуть наружу, лоб покрылся испариной, а в горле пересохло.
   Себастьян схватил ее за руку. На его лице отобразилось неутоленное желание. Он откинул голову назад и глубоко вздохнул, прежде чем снова посмотреть на Рейчел.
   Когда он окончательно пришел в себя, страсти больше не было видно в его глазах. Губы сложились в грустную улыбку.
   – Нет, это я должен извиняться. Мужчина не должен пользоваться слабостью женщины. Мне не стоило целовать тебя, ведь не прошла и неделя со дня похорон.
   Рейчел не могла поверить, что Себастьян винит себя, но она всегда знала, что он необычный человек.
   Просто он не понимал, почему она так относится к нему и как много он для нее значит.
   – Я не думала, что все зайдет так далеко, – сказала она, вспоминая, как о ней обычно отзывались люди. Их слова до сих пор возвращались к ней в ночных кошмарах.
   – Я не хотел, чтобы это вообще случилось, – печально признал Себастьян. Рейчел улыбнулась, хотя улыбаться было нечему, а он продолжал:
   – Я увидел тебя из окна и пришел проверить, как ты себя чувствуешь, и извиниться за свое неуместное замечание. Вместо этого я воспользовался тем притяжением, которое мы испытываем друг к другу.
   Боль снова резанула Рейчел по сердцу. Ведь из его слов выходило, что они никак и ничем не связаны.
   Рейчел знала это.
   Она всегда понимала, что Себастьян слишком далек от нее, и это причиняло ей страдание. Он первым показал ей, что такое страсть, и теперь ее терзала мысль, что они могли бы быть вместе, но... не будут. Она испугалась, потому что он прикоснулся к ней так, как прикасались только один раз, той роковой ночью.
   Если бы она рассказала ему об этом... если бы попросила его не прикасаться к ней так, то смогла бы отдаться ему без страха?
   Зачем она задаст себе все эти вопросы? Он не скрывает, что раскаивается в том, что поцеловал ее.
   Ей не предначертано судьбой разделить ложе любви с Себастьяном Куросом.
   Рейчел заставила себя улыбнуться.
   – Ты прав. Об отношениях между нами не может быть и речи. – Она пыталась говорить убедительно, но понимала, что еле сдерживается. – Я...я думаю, мне пора спать.
   Себастьян проводил девушку до ее спальни и пожелал ей спокойной ночи, после чего Рейчел закрыла дверь.
   Себастьян шел к себе в комнату, размышляя о том, какой же он дурак. О чем он думал, позволив себе поцеловать ее таким образом?
   Предположим, он давно хотел ее, но она не создана для него. Да, Рейчел не похожа на свою мать, но все же она дочь пираньи.
   Его семья будет недовольна, если он начнет встречаться с ней. Они не заслуживают того, чтобы он повторил судьбу Матиаса. Он очень любил дядю, но тот всегда был рабом своих желаний, когда это касалось Андреа, чем и навлек позор на семью.
   Как греческий мужчина, у которого гордость превалирует над всеми остальными чувствами, мог жениться на столь бесчестной женщине?
   А Матиас женился.
   Той ночью Матиас не в первый раз узнал, что его молодая супруга изменяет ему налево и направо.
   Всякий раз, как это случалось, Себастьян был уверен, что дядюшка придет в себя и вышвырнет эту суку из своей жизни, но Матиас этого так и не сделал.
   Себастьян не позволит, чтобы какая-либо женщина делала из него дурака. Он не терпел лжи и уверток, от которых Матиас страдал во втором браке. Себастьян ненавидел нечестность и не потратил бы ни одного дня на особу, которая лгала бы ему о своем возрасте или выставляла напоказ свою невинность.
   Хотя его дядя и оказался весьма умным и не позволил своей прекрасной, но бессовестной жене получить хоть малую толику своего состояния, не остается сомнений, что Андреа Дамакис попрала его гордость.
   Себастьян не понимал, почему дядя не разводится с ней. Как он позволил манипулировать собой и вести такую жизнь, которую мужчина его возраста вести не должен? Человек обязан достойно провести последние годы, а не валяться в ногах порочной женщины.
   Не было конца унижениям, которые Матиас пережил за последний год. Как Андреа посмела флиртовать с каждым встречным на глазах своего мужа? Почему она так отвратительно себя вела? И как Рейчел могла игнорировать ее возмутительное поведение?
   Звездное небо за окном не давало ответа на все эти вопросы. Но Себастьяну было ясно, что, как бы Рейчел ни отличалась от Андреа, она была так же заинтересована в деньгах Матиаса Дамакиса, как и ее мать.
   Рейчел упаковала последнюю коробку в спальне матери и закрыла ее. Чувство выполненного долга боролось с разочарованием. Она обыскала всю комнату матери, но не нашла ничего, что напоминало бы о жизни Андреа до замужества. Ей не удалось отыскать никаких намеков на то, что могло бы подсказать ей, кем был ее отец.
   Только два ярких воспоминания детства заставляли Рейчел думать об отце. И если бы не они, она бы с радостью забыла о нем, так как все дружки матери не отличались благородством.
   Ей было всего три или четыре года, и она сидела на коленях у мужчины. Он читал ей книжку.
   Рейчел не понимала содержания, но запомнила, что ей было с ним спокойно. Она назвала его «папочка» и поцеловала в щеку, когда он закончил читать. Мужчина прижал ее к себе, и даже теперь, стоило Рейчел закрыть глаза, она ощущала это объятие.
   Это воспоминание приносило ей радость.
   Рейчел не забыла, как однажды, когда ей было лет пять, она проснулась ночью и на ощупь ходила по квартире в поисках папочки. Она плакала и выкрикивала его имя. Ее мать продолжала спать, не отойдя еще от алкоголя или какого-то наркотика.
   Рейчел бродила всю ночь и только на заре поняла, что ее папочка не придет.
   Она не знала, почему он исчез – потому, что так потребовала мать, или потому, что не смог их найти. Андреа и Рейчел жили во многих европейских странах до того, как девочка пошла в школу. Похождения ее матери иногда становились достоянием желтой прессы, но в Штатах об этом ничего не знали. Она не была ни богатой, ни известной, пока не вышла замуж за Матиаса.
   Лишь немногие сплетничали о ее матери после того, как она стала женой Матиаса Дамакиса. Но большинство студентов были наслышаны о ее подвигах и судили по ним о Рейчел. Однако вряд ли отец по прошествии двадцати лет узнает фото супруги на страницах какой-нибудь газетенки.
   Рейчел хотелось думать, что ее отец – американец и нему ничего не известно о поведении Андреа во время пребывания последней в Европе. Могло получиться так, что его уже нет в живых, так же, как и Андреа. Отогнав от себя мысли о матери, Рейчел заклеила коробку скотчем и выпрямилась, дунув на прядь волос, выбившуюся из хвостика.
   Девушка чувствовала себя неуютно в этой ненавистной комнате.
   Себастьян поддержал ее идею продать вещи матери на аукционе. Он планировал переделать комнату в ближайшем будущем, желая избавиться от любого воспоминания об Андреа. Конечно, он не сказал ей об этом прямым текстом, но Рейчел и без того все поняла. Себастьян вел себя очень тактично во время их разговора, но его отношение к Андреа Дамакис ни для кого не было тайной.
   Рейчел потянулась, подняв руки к потолку, а потом стала нагибаться то в одну, то в другую сторону. У нее болели мышцы и глаза устали. Последние три дня она простояла на коленях, разбирая вещи матери. Кроме того, девушка плохо спала, вспоминая поцелуй Себастьяна.
   Она прогнулась назад и сделала мостик. И, стоя в таком положении, увидела мужские ботинки.
   Греческое ругательство достигло ее ушей.
   От неожиданности Рейчел потеряла равновесие и рухнула на спину, больно ударившись головой.
   Себастьян упал на колени и с испугом вгляделся в ее лицо.
   – С тобой все в порядке, девочка моя?
   Дыхание Рейчел сбилось, и она могла лишь шевелить губами.
   Сильные руки схватили ее за плечи и помогли принять вертикальное положение.
   – Спасибо, – пролепетала она.
   Себастьян осторожно потрогал затылок Рейчел.
   – Здесь больно?
   – Немножко.
   – Шишки пока нет.
   – Хорошо.
   Он не отпускал ее, и Рейчел почувствовала, как в ней разгорается желание.
   – Чем ты занималась?
   Краска прилила к ее лицу.
   – Делала упражнения.
   – А почему упала?
   – Ты испугал меня, – еле выговорила она и вся сжалась. – Я потеряла равновесие.
   – Значит, я виноват.
   Рейчел запрокинула голову и с удивлением обнаружила, что в его глазах горит задорный огонек.
   – По-моему, я должен как-то загладить свою вину.
   Рейчел не успела ничего сказать, так как Себастьян коснулся губами ее губ.
   На этот раз поцелуй не был страстным и пылким, но сердце Рейчел готово было выпрыгнуть из груди, а ее тело желало только одного: слиться с его телом.
   По-прежнему крепко держа ее за плечи, Себастьян поднял голову.
   – От твоих губ невозможно оторваться, Рейчел.
   Девушка нервно облизала губы, ощущая на них его вкус.
   – Спасибо.
   – Ты так вежлива. – Он снова поцеловал ее, затем немного отстранился и спросил:
   – Я прощен за проступок?
   Чувствуя его горячее дыхание на своих губах, Рейчел смогла только слабо кивнуть.
   – Как жаль, – опечалился Себастьян.
   – Д-да.
   – Тогда мне нужно попробовать еще раз.
   Рейчел опять не успела ответить, потому что он снова поцеловал ее. Но как только поцелуй стал захватывать их обоих, из-за двери послышался голос Филиппы:
   – Себастьян? Что случилось?
   Замычав от досады, Себастьян поднял голову и посмотрел через плечо на мать.
   – Я испугал ее, и она упала.
   – Со мной все в порядке, – сказала Рейчел, чувствуя смущение из-за того, что их застали врасплох.
   – Ты уверена? Ты все еще сидишь на полу.
   Себастьян громко засмеялся, и ей стало еще более неловко.
   – Она все еще на полу, потому что я пока не поднял ее.
   – Понятно.
   Филиппа вложила в это слово столько значения, что Себастьян, сразу погрустнев, быстро поставил Рейчел на ноги и отошел от нее. Это было похоже на предательство, и девушке захотелось напомнить Себастьяну, что это он ее целовал, а не она его.
   Однако Рейчел пришлось признаться самой себе, что она вовсе не против воли принимала его поцелуи...
   – Аристид приехал, – сообщила Филиппа. – Мы пообедаем вместе, а потом он отвезет меня на континент.
   – Вы уезжаете? – спросила Рейчел.
   – Да. Мне пора вернуться к моему садику.
   – Спасибо, что вы помогли мне разобрать вещи Андреа.
   – Мне было приятно помочь тебе. Я оплакивала смерть моего дяди, а ты заставила меня отвлечься.
   Это мне надо благодарить тебя.
   Рейчел не знала, как отреагировать на сказанное и на заинтересованный взгляд Себастьяна. Ей показалось, что она похожа на мошку, которая залезла в кувшин и теперь не может выбраться наружу.
   – Вы мне очень нравитесь, – наконец произнесла она, и Филиппа улыбнулась.
   – Я испытываю то же по отношению к тебе.
   К счастью, Себастьян сказал, что Рейчел нужно привести себя в порядок перед обедом, тем самым позволяя ей скрыться.
   Себастьян посмотрел вслед раскрасневшейся Рейчел.
   – Она не знает, что ответить на комплимент.
   – Полагаю, от матери она слышала не много теплых слов, – ответила его мать, когда они спускались по лестнице.
   – Я тоже так думаю.
   – Андреа Дамакис принесла много горя нашей семье.
   – Да, – согласился он, все еще думая о Рейчел.
   Они вошли в столовую. Филиппа бросила на сына один из тех загадочных взглядов, которые он никогда не мог понять, и тихо проговорила:
   – Но быть дочерью такой женщины, наверное, еще больнее.
   – Рейчел не сделала ничего, чтобы как-то повлиять на свою мать.
   – Она не имела на нее влияния.
   – Или же она ценила свой покой гораздо больше, чем покой старика.
   Разочарование промелькнуло в темных глазах Филиппы, и Себастьян сжал губы, поняв, что она оправдывает Рейчел.
   Он повернулся, чтобы поприветствовать Аристида, но его мать еще не закончила беседу.
   Филиппа встала между ним и братом.
   – Неужели ненависть к ее матери помешает тебе поддаться влечению, которое ты испытываешь к ней?
   – Яне...
   Филиппа подняла руку.
   – Лги себе, сын мой, но не пытайся обмануть женщину, которая родила тебя. Рейчел совсем не похожа на Андреа, а ты сомневаешься в этом и боишься, что она разобьет тебе сердце.
   Это заходит слишком далеко!
   – Я никогда не смогу полюбить дочь Андреа Дамакис, – заявил Себастьян.
   – Охо-хо, – неловко хмыкнул Аристид, а Филиппа сделала недовольную гримаску.
   Себастьян повернулся к двери.
   На пороге стояла Рейчел, устремив на него свои зеленые глаза.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Девушку было не узнать. Она собрала свои длинные каштановые волосы в тугой пучок и надела платье, которое не только идеально подходило под цвет ее глаз, но и сидело на ней лучше всей остальной одежды. Серовато-зеленый шелк подчеркивал нежные линии тела, к которому Себастьян прикасался всего несколько минут назад. Она слегка подкрасила губы, отчего ему еще сильнее захотелось поцеловать их.
   По выражению ее лица Себастьян понял, что другого шанса ему уже не представится.
   – Я не имел в виду... – Он замолчал, первый раз в жизни не зная, что сказать и как загладить свою вину.
   Рейчел оторвала от него взгляд, и ему стало ясно, что он может пойти к черту со своими объяснениями.
   – Не могли бы вы с Аристидом отложить отлет на один час? – спросила Рейчел Филиппу. – Я бы собрала вещи и поехала вместе с вами.
   Себастьян был искренне поражен, увидев, что его мать покачала головой.
   – Мне очень жаль, Рейчел, но Аристиду надо успеть на деловую встречу, которую он никак не может отменить. Мы улетим сразу после обеда.
   Аристид тоже удивился, но все-таки кивнул.
   – Так и есть. Извини, Рейчел.
   – Я упакую вещи, пока вы будете обедать, – предложила Рейчел.
   Почему-то эти слова пробудили в Себастьяне ярость.
   – Тебе не обязательно лететь с ними. Я договорюсь, и тебя отвезут на континент завтра утром.
   – Я бы хотела уехать сегодня, – произнесла Рейчел, даже не посмотрев на Себастьяна.
   – У тебя нет причин бояться остаться со мной на вилле.
   Рейчел наконец повернулась к нему, и ее взгляд полоснул Себастьяна как удар бича.
   – Давайте пообедаем, ребята, – быстро сказала Филиппа. – Рейчел, тебе не нужно торопиться.
   Иначе ты можешь забыть что-нибудь впопыхах.
   Девушка нахмурилась, но все же согласилась:
   – Вы правы. Я больше не приеду сюда, поэтому не хочу ничего здесь оставлять.
   – Тебе тут всегда будут рады, – с загадочным видом произнесла Филиппа. – В конце концов, вилла была твоим домом в течение нескольких лет.
   – Теперь это дом Себастьяна, и я не нарушу его уединение в будущем.
   Аристид обошел стол, чтобы проводить Рейчел к ее месту.
   – Члены семьи не могут помешать, – очаровательно улыбнувшись, проворковал он, и Себастьяну немедленно захотелось придушить своего не в меру любезного братца.
   – Ты очень добр, но я не член семьи, и потом я не собираюсь возвращаться в Грецию, – ответила Рейчел, садясь на стул, и тут же задала вопрос о его бизнесе, уходя от неприятной темы.
   Себастьян считал, что, если Рейчел уедет, всем станет только лучше. Он был не в восторге оттого, что в его доме будет находиться дочь Андреа Дамакис, но, услышав слова Рейчел, сказанные с такой уверенностью, он разозлился.
   За обедом Рейчел отдавала все свое внимание Филиппе и младшему брату Себастьяна. Аристид открыто флиртовал с ней, забавляя ее историей о том, как один его друг приехал погостить на Крит и попал в пикантную ситуацию.
   Себастьян явно злился, но Рейчел не могла понять почему.
   Он ведь сам сказал, что она не стоит его внимания, и теперь Рейчел чувствовала себя полной дурой, потому что надела это платье специально для него. Как смешно. Мужчина целует тебя с самозабвением всего несколько минут назад, а потом категорично заявляет, что не может ничего испытывать по отношению к тебе.
   Рейчел хотелось улететь с Филиппой и Аристидом, но это было невозможно. Мать Себастьяна права – Рейчел не следует в спешке упаковывать вещи.
   Она надеялась, что не встретится с Себастьяном до следующего утра.
   Несколько часов спустя Рейчел стояла на пляже, наслаждаясь теплым вечерним солнцем. Впервые за последние три дня ей удалось по-настоящему расслабиться. После обеда она собрала чемоданы, тщательно осмотрев каждый уголок в комнате, убеждаясь, что ничего не забыла.
   И все-таки Рейчел предала себя, потому что, наткнувшись на маленькую шкатулочку с памятными вещичками, она не выбросила ее, а положила на самое дно чемодана.
   В шкатулке лежали фотографии, сделанные после того, как Андреа вышла замуж за Матиаса. На многих был снят Себастьян. Еще там хранились вырезки из газет и семейные фото того времени, когда Рейчел еще училась в университете. Девушка улыбнулась, увидев сухую желтую розу из букета, который ей подарил Себастьян на восемнадцатилетие, и серебряный медальон с ее инициалами.
   Однажды Рейчел подобрала ониксовую запонку, которую Себастьян выбросил в мусорное ведро, когда потерял ее пару. Впоследствии Рейчел неоднократно открывала шкатулку с намерением избавиться от запонки, но всякий раз возвращала ее на место. Ониксовые запонки Себастьян надел в день рождения Рейчел, и тогда, единственный раз за все эти годы, он танцевал с нею...
   Лучше вообще не вспоминать об этом. Теперь ей уже двадцать три, а не восемнадцать. Взрослая девочка., :
   Рейчел вздохнула и легла на песок, желая расслабить уставшие мышцы. Было очень тихо, совсем не так, как на людных пляжах в Южной Калифорнии. Волны спокойно накатывают на берег. Не слышно неблагозвучных выкриков, мешающих безмятежному отдыху. Здесь люди не занимаются серфингом. Это частный остров, и, хотя на севере стоит небольшая деревушка, местные жители никогда не ходят по пляжу, прилегающему к вилле Дамакисов.
   Скоро Рейчел уедет отсюда. Она не вернется больше в Грецию и никогда не увидит Себастьяна... Все ее существо противилось этому.
   – Евгения сказала, что ты хочешь поужинать в своей комнате.
   Рейчел широко раскрыла глаза и подняла голову. Прямо над ней возвышался Себастьян. Как и в прошлый раз, он надел шорты. Белая спортивная рубашка оттеняла его загорелую кожу и очень шла ему.
   – Что ты здесь делаешь?
   – Я хотел найти тебя.
   – А-а. Зачем?
   Себастьян нахмурился.
   – Неужели для тебя это такая пытка – поужинать вместе со мной?
   – Я думала, что тебе неприятно мое общество.
   – Не глупи. Ты – гость в моем доме.
   Вот оно что! Причиной его беспокойства стало пресловутое греческое гостеприимство. Решив поесть в своей комнате, Рейчел обидела Себастьяна.
   А она уж было подумала, что ему приятно побыть в ее обществе.
   – Не беспокойся обо мне, – сказала девушка, желая смягчить свой отказ. – Я не планировала никаких развлечений на последний вечер, проведенный на вилле.
   Взгляд Себастьяна скользил по ее фигуре, и Рейчел не могла понять, что отражается на его лице. Наконец он улыбнулся:
   – Может, это я хочу развлечь тебя.
   Неприступный миллиардер снова превратился в обворожительного мужчину, но Рейчел не могла забыть его заявление о том, что он никогда не полюбит дочь Андреа Дамакис.
   Она встала с песка и отряхнула прилипший песок со своих свободных брюк.
   – Не стоит. К тому же я хотела бы выспаться перед дорогой.
   Брови Себастьяна поползли вверх.
   – Ты же не пойдешь спать прямо сейчас. – В отличие от Рейчел он мог спать всего пять часов в сутки. – Еще только вечер.
   – Да, сейчас я не собираюсь ложиться, – терпеливо произнесла Рейчел, хотя она настолько устала, что вполне могла бы заснуть. – Но мне бы не хотелось затягивать ужин.
   – Ты рано улетаешь?
   Почему он так настаивает? Его не должно заботить, как она проведет свой последний вечер на вилле.
   – Понятия не имею, – призналась Рейчел. – Яне знала, сколько времени понадобится, чтобы до конца разобрать вещи Андреа, поэтому не забронировала место. Я сделаю это, как только вернусь в Афины.