Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Люси Монро
Любовь и предубеждение
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Рейчел Лонг молча стояла возле могилы своей матери.
Андреа Дамакис умерла в возрасте сорока пяти лет. Рейчел не чувствовала ничего – ни боли утраты, ни сожаления, что жизнь матери оборвалась так рано, ни страха перед будущим – ничего.
Как ни странно, она не ощущала даже облегчения. Теперь сплетни, которые неизменно появлялись всюду, куда перебиралась жить ее мать, больше никогда не будут волновать Рейчел, не будут ломать ей жизнь. Но даже это не приносило ей успокоения. В данный момент она испытывала лишь безразличие ко всему происходящему.
Вздохнув, Рейчел отвернулась от могилы женщины, единственной целью которой было удовлетворение собственных желаний и амбиций.
Церемония прощания с супружеской четой, погибшей в автомобильной катастрофе, уже давно закончилась, и все собравшиеся разошлись. Все, кроме одного. Скорбная фигура Себастьяна Куроса замерла возле могилы. Он первым бросил горсть земли на гроб своего дяди и теперь застыл в неудобной позе, закусив губу. Чувствовалось, что он с большим усилием сдерживает себя.
Рейчел встала рядом с ним, не зная, что сказать.
Нужно ли вообще что-то говорить?
Все в семье Себастьяна презирали мать Рейчел, и презрение можно было прочитать в глазах многих, кто провожал ее в последний путь. Ловя на себе их мрачные взгляды, Рейчел понимала: они считают ее такой же, как ее порочная мать, и это доставляло ей неимоверные страдания. Только один Себастьян никогда не позволял предубеждению против Андреа наложить какой-либо отпечаток на его отношение к ее дочери. Он всегда был необычайно ласков с Рейчел.
Именно Себастьян уговорил дядю заплатить за обучение Рейчел в университете, но будет ли он также добр к ней теперь?
Ведь все знали, почему погиб ее отчим.
Все знали, что последние шесть лет смерть ждала его на пороге всякий раз, когда Андреа требовала от него сексуальных подвигов, которые мог совершать лишь мужчина лет на двадцать моложе.
Он погиб в автомобильной катастрофе, не справился с управлением, так как был пьян и только что в очередной раз поругался с Андреа.
Он снова застал свою молодую жену в постели с другим мужчиной.
За их ссорой наблюдало много людей. Как стало известно Рейчел, ее мать уселась в машину вместе с мужем только потому, что, когда она отказалась возвращаться с ним домой, Матиас пригрозил развестись с ней и лишить ее содержания. Лишь соображения выгоды заставили Андреа поехать в тот день с мужем.
И они оба погибли...
Что Рейчел могла сказать стоящему рядом и глубоко скорбящему человеку?
Не было слов, способных унять его боль, ведь Себастьян потерял человека, который заменял ему отца с тех пор, как он был маленьким мальчиком.
Но желание поговорить с ним возобладало.
Она протянула дрожащую руку и дотронулась до него.
– Себастьян?
Себастьян Курос ощутил теплые пальчики на своей руке, услышал свое имя, сказанное тихим голосом, и почувствовал желание повернуться к дочери Андреа Дамакис и излить на нее весь гнев, который он испытывал по отношению к умершей женщине.
– В чем дело, дружок?
Даже сейчас в его голосе послышались ласковые нотки. Рейчел была маленькой – всего метр шестьдесят ростом, а Себастьян вымахал чуть ли не до двух метров. Так же, как и его дядя, он проникся нежностью к ней, как только ее увидел.
– Тебе будет не хватать его. – Рейчел затронула острую для него тему, хотя и опасалась, что не сможет сдержать свое горе. – Мне очень жаль.
Себастьян посмотрел на нее, но увидел лишь каштановые волосы, уложенные в пучок. Ее лица он не видел.
– Мне тоже.
Рейчел подняла голову и устремила на него темно-зеленые глаза.
– Ему не надо было жениться на Андреа.
– Но ведь эта женитьба изменила твою жизнь, разве не так?
Ее бледные щеки окрасил румянец, но она кивнула:
– В лучшую сторону. Я не могу это отрицать.
– И поэтому ты решила остаться в Штатах и приезжать в Грецию только на несколько недель в году?
– Я не могла жить вместе с ними.
– А ты пыталась?
Холодность в его голосе удивила ее.
– Я и не хотела. Мне никогда не нравилось находиться среди хаоса великосветской жизни Андреа.
– Почему ты не хотела смягчить отношение твоей матери к человеку, который столько сделал для тебя, и помочь ему?
Рейчел отступила на шаг и убрала свою руку.
– Нельзя прожить жизнь за другого человека.
– Неужели? – усмехнулся Себастьян, в глубине души понимая, что она права.
Он не смог отговорить дядю от женитьбы на женщине, которая принесла ему так много страданий, и теперь боль, терзавшая его изнутри, мешала ему трезво посмотреть на то, что случилось.
– Их брак изменил твою жизнь к лучшему. Самое меньшее, что ты могла сделать, – это попытаться как-то обуздать свою мать.
– Да не могла я ее обуздать. – Рейчел говорила твердым голосом, но выражение ее лица стало виноватым из-за осознания того, что мать медленно разрушала жизнь Матиаса, а она, Рейчел, была вынуждена просто наблюдать за этим. – Я не могла, повторила она.
– Ты даже не хотела попробовать, – сказал он обвинительным тоном.
Рейчел смутилась.
– Я давно перестала пытаться оказать какое-то влияние на свою мать.
Себастьян заметил, с каким трудом Рейчел произносила слова. Внезапно он ощутил совершенно неуместное желание поцеловать ее губы. Такие мягкие и блестящие, они притягивали его взгляд как магнитом. А глаза... в них не было горечи утраты, они смотрели на Себастьяна доверчиво и призывно.
Черт возьми. Желание поцеловать ее прямо сейчас затмило всепоглощающую боль внутри него, а этого не должно быть.
Вожделение поглощало его целиком всякий раз, когда он подходил к этой прекрасной, но сдержанной девушке. Себастьян чувствовал несовместимое – желание обладать ею и презрение к ее матери – эгоистичной, жестокой женщине, давшей ей жизнь.
Рейчел с трепетом вошла в кабинет.
Огромная средиземноморская вилла находилась на частном острове, принадлежащем Матиасу Дамакису. Только одна комната в ней не была переделана в соответствии со вкусами ее матери. Здесь все напоминало Рейчел о Матиасе. Именно здесь, в этом кабинете, в котором стояли старинные стулья с высокими резными спинками, а стены были обиты деревянными панелями, она пережила два самых счастливых момента в своей жизни. В первый раз Матиас сказал, что, как бы ни требовала Андреа, она не должна больше ходить с ней на ее вечеринки, а во второй раз – что отправляет Рейчел учиться в Америку.
Но сегодня все было по-другому.
Ее пригласили на оглашение завещания. После разговора с Себастьяном на кладбище Рейчел провела весь день, сидя у себя в комнате. За обедом собрались члены семьи Дамакис и Курос, и ей вовсе не хотелось стать чем-то вроде мальчика для битья и почувствовать, как они изливают на нее свой праведный гнев. Девушку оправдывало лишь то, что это не она разрушила жизнь Матиаса Дамакиса.
Заявление Себастьяна, что она должна была постараться перевоспитать свою мать, было просто смешным, но смеяться ей не хотелось. Он обвинил ее в грехах матери, и это причинило ей большую боль, хотя она не сознавалась в этом даже самой себе.
Единственный мужчина, к которому ее влекло физически, которому она доверяла настолько, что могла часами плавать с ним в море и болтать поздно вечером на балконе, презирает ее. Смерть матери не принесла ей страданий. Ее тяготит лишь то, что Себастьян для нее недосягаем.
Двадцать три года она расплачивалась за то, что судьба посмеялась над ней, позволив стать дочерью Андреа. Неужели и теперь дурная слава Андреа будет преследовать ее?
– Мисс Лонг, присаживайтесь. – Седовласый адвокат служил у Матиаса уже много лет и, несмотря на возраст, сохранил живость, и это восхищало Рейчел.
Матиас был таким же, пока не женился на женщине моложе себя на двадцать пять лет...
Рейчел старалась не смотреть никому в глаза, пока шла к маленькой оттоманке, стоявшей рядом с книжным шкафом. Она села и положила руки на розоватые свободные брюки. Она не придерживалась молодежной моды, и обтягивающая одежда, которая не до конца прикрывала тело, не входила в ее гардероб, хотя она жила в демократичной Южной Калифорнии.
Филиппа Курос, мать Себастьяна, в сопровождении его племянницы вошла в комнату и расположилась рядом с сыном. Хотя он сидел спиной к Рейчел, она могла представить себе выражение его лица, когда он помогал матери устроиться. Затем он повернулся к адвокату и жестом разрешил ему начинать.
Завещание Андреа всех удивило. Она отписывала все свое имущество мужу, и только в случае, если он умрет раньше нее, оно переходило к Рейчел.
В цели такого завещания сомневаться не приходилось. Андреа и предположить не могла, что Матиас переживет ее, но считала, что это убедит его, будто он значит для нее больше, чем родная дочь.
Тем не менее последняя воля Матиаса была странной. Хотя он оставил некоторые памятные вещи членам семьи и Рейчел, все основное состояние, включая виллу, отошло Себастьяну Куросу.
Рейчел внутренне усмехнулась. Матиас даже не потрудился позаботиться о молодой вдове в случае своей смерти. Скорее всего, он смертельно устал от грешков жены и от ее возмутительного поведения.
Закончив читать, седовласый адвокат отложил в сторону документ, и его голубые глаза остановились на Рейчел. Все сидящие в кабинете тоже посмотрели на нее.
Рейчел стало не по себе.
– Коронер не смог определить, кто из сидящих в машине умер первым. – Адвокат перевел взгляд на Себастьяна. – Однако я уверен, что члены семьи не будут возражать, если все личные вещи вашей матери перейдут к вам.
Себастьян качнул головой в знак согласия.
Рейчел отнюдь не стремилась стать владелицей имущества своей распутной матери. Единственное, что она с радостью приняла бы от Андреа, это то, что она унесла с собой в могилу, – имя ее отца.
Андреа скрывала его от Рейчел всю жизнь.
Себастьян услышал, как постучали в дверь, и поднял голову. Дверь была открыта, но Рейчел не входила, просто стояла на пороге. Свет из коридора падал на нее сзади, и тень скрывала от Себастьяна выражение ее лица.
Неужели сейчас он получит подтверждение своим невеселым мыслям? Ему всегда хотелось верить, что Рейчел не унаследовала жадность своей матери...
– Входи. Не стой в дверях.
Рейчел вошла, но держалась настороженно, как лань, напуганная близостью охотника.
– Я не хотела мешать.
– Если бы я намеревался побыть один, то закрыл бы дверь.
– Конечно. – Рейчел глубоко вздохнула, избегая смотреть ему в глаза. Ее ладони были сжаты в кулаки. – У тебя найдется свободная минутка? Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
Себастьян указал кивком на стулья, обтянутые красной кожей, на которых они сидели с матерью во время прочтения завещания.
– Присаживайся. Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, и уверен, что мы с тобой придем к дружескому согласию.
Рейчел приняла новость, что ей практически ничего не досталось, с каким-то странным спокойствием. Любой отпрыск расчетливой Андреа надеялся бы на большое наследство после смерти отчима. Рейчел наверняка очень разочарована.
Матиас оставил Рейчел небольшую коллекцию книг по греческой культуре в память о тех вечерах, которые он провел, обсуждая с падчерицей историю своей страны Даже если бы она продала их, то получила бы несколько тысяч долларов.
Себастьян не видел причин отказать Рейчел в содержании, если она обязуется не общаться с пронырливыми журналистами по поводу брака Андреа и его дяди. У него не было ни малейшего желания читать гадкие истории в желтой прессе, написанные со слов дочери Андреа Дамакис.
Рейчел скользнула на стул; на фоне высокой резной спинки она казалась ребенком. Нет, скорее, была похожа на волшебную фею. У детей нет таких совершенных линий, воспоминания о которых преследовали Себастьяна по ночам и разжигали его желания. Эти желания одолевали его особенно тогда, когда он видел ее плавающей в закрытом купальнике, подчеркивающем ее женственную фигуру, в бассейне дяди.
Девушка была настолько открытой, простой и правильной, насколько ее мать была жеманной и порочной.
Неужели это только видимость?
– Мне не стоит удивляться, что ты ожидал моего прихода. – Улыбка тронула уголки ее губ. – Ты всегда умел замечать то, что другие предпочитали не видеть.
– Да уж, я был гораздо прозорливее моего дяди, ослепленного твоей матерью.
Лицо Рейчел застыло, и улыбка стала пропадать с ее губ так же быстро, как исчезает туман в лучах теплого солнца.
– Не сомневаюсь.
– Я полагаю, ты намерена обсудить это со мной? – спросил Себастьян, а про себя добавил:
«Поговорить о том, что Матиас Дамакис перед трагической кончиной наконец поумнел и ничего не оставил своей жадной, бесчестной жене».
– В какой-то степени да. – Рейчел выпрямилась и положила ногу на ногу. – Скоро мне нужно будет вернуться на работу. А я должна разобраться с вещами матери.
– Ты хочешь, чтобы это сделали слуги?
– Нет. – Рейчел явно не понравилась эта идея, ее губы слегка скривились. – Но я хотела бы знать, что ты собираешься сделать с ними.
– Разумеется, это должна решать ты.
– Намеревалась отдать ее одежду и драгоценности в благотворительный фонд, но потом подумала, что среди них есть какие-то вещи, которые являются частью твоего наследства. Я уверена, тебе не понравится, если они достанутся чужим.
Ага, первый предлог.
– И ты хочешь, чтобы я купил их у тебя?
Глаза Рейчел широко раскрылись, и на ее лице явно отразилось неодобрение.
– Не будь смешным. Я просто предлагаю тебе самому решить, какие драгоценности должны остаться в семье. Если у тебя нет времени заниматься этим, пусть тогда это сделает твоя мать.
– Ты предлагаешь мне забрать то, что принадлежит нашей семье?
– Да. – Она смотрела на него так, будто сомневалась в его уме.
Это сообщение порадовало Себастьяна, и он вдруг понял, что сидит и улыбается, глядя на нее.
– Я была бы рада, – продолжила Рейчел, – если бы кто-то из членов семьи перебрал ее вещи вместе со мной до того, как приедут грузчики.
– Грузчики?
– Я уже связалась с международной организацией, занимающейся помощью детям. Они согласились забрать имущество Андреа и продать его на аукционе, чтобы увеличить свой фонд.
Себастьян был сбит с толку этой беседой и особенно той формой, которую она приняла. Несколько секунд он молчал, осознавая то, что сказала Рейчел.
– Ты ничего не хочешь оставить себе?
– Нет.
– Но одна только ее одежда может стоить сотню тысяч американских долларов.
– Это замечательная новость для благотворительного фонда.
– Но ничего не значит для тебя? – Себастьян отказывался верить своим ушам – никто не мог быть так заинтересован в финансовой выгоде, как дочь Андреа. – А квартира в Нью-Йорке? Ты хочешь и ее отдать фонду?
– У нее была квартира в Нью-Йорке? – удивилась Рейчел, но в ее голосе не слышалось радости.
– Так что, ты и ее собираешься отдать фонду? иронически поинтересовался он.
– Нет, конечно, нет.
– Я так и думал.
– Если ты не против, я отдам ее в твою собственность.
Себастьян вскочил со стула, отпихнув его в сторону.
– Что за игру ты ведешь?
Рейчел побледнела, но заставила себя собраться.
– Никакой игры я не веду, – сказала она с большим достоинством. – Может, ты и был прав в том, что мне нужно было заставить Андреа задуматься о своем поведении. Я не пыталась образумить ее, и мне придется всю жизнь жить с сознанием этого. И теперь я отказываюсь получить что-либо от тебя или твоей семьи.
Либо Рейчел была превосходной актрисой, либо говорила совершенно искренне.
– Тебе не нужно делать красивый жест, Рейчел, с раздражением произнес Себастьян. – Хотя у нас нет сомнений, что она манипулировала Матиасом ради собственной выгоды и ее тяга к материальным благам достаточно сильно отразилась на дяде.
Он монотонно перечислил все то, что дядя купил Андреа за шесть лет их совместной жизни.
Себастьяну не были нужны ни имущество, ни машины. Эту цену заплатил его дядя за женитьбу на беспринципной женщине, причинившей столько горя ему и его семье.
– В таком случае твой адвокат может переписать все это на твою семью, а меньшие ценности я отдам в благотворительный фонд.
– Мой дядя не хотел бы, чтобы ты оспаривала свои права на имущество Андреа из-за какого-то глупого желания искупить ошибки прошлого.
Рейчел покачала головой. Улыбка зажгла огонек в ее зеленых глазах, который так поразил Себастьяна, что у него участилось дыхание.
– Я не устаю изумляться твоей привычке всегда поступать по-своему, – заметила Рейчел.
– Неужели?
– Да. Ты полностью уверен, будто можешь решать за меня.
– И тебя это удивляет?
Ее губы вытянулись в чопорную линию.
– Вообще-то нет. Однако ты должен смириться с тем, что именно я должна распорядиться имуществом Андреа. Если ты отказываешься от него, то я все отдам на благотворительные цели. Я не желаю» чтобы хоть что-то связывало меня с моей матерью.
– Слишком поздно. В тебе заложены ее гены, сказал он, не подумав, и выругался по-гречески, увидев, что Рейчел изменилась в лице.
Она поднялась и посмотрела на него с болью во взгляде.
– Если у тебя нет бумаг, которые мне нужно подписать до моего отъезда из Греции, я прослежу за передачей имущества, когда вернусь в Америку.
Рейчел повернулась и вышла из комнаты. Себастьян виновато потупил взор.
Дьявольщина! Зачем он ляпнул эти обидные слова?
Рейчел наилучшим образом доказала, что Андреа не оказывала на нее никакого влияния, и все-таки он упрекнул ее в том, что она является дочерью своей непутевой матери.
Это было несправедливо и очень болезненно для нее.
Себастьян не помнил, когда последний раз извинялся перед женщиной, но теперь ясно понял, что ему надо это сделать.
Рейчел сидела за столом напротив Филиппы Курос и дивилась, почему дала себя уговорить пообедать вместе со всеми. Впрочем, ей было неудобно просить снова принести еду в свою комнату, и, кроме того, ее пригласил Себастьян. Он прислал слугу и передал ей, что ждет ее в столовой.
И она пришла, не желая обидеть его.
Почему ее заботит, что этот полный предрассудков тиран думает о ней? Ведь он ясно дал ей понять, что, как и все его родные, относится к Рейчел немногим лучше, чем к ее матери.
В девичьих мечтах Рейчел представляла Себастьяна своим прекрасным принцем, а теперь должна изгнать его из памяти.
А это значит, что ей навсегда надо порвать с семьями Курос и Дамакис.
Тем не менее, сейчас она пыталась разговорить его мать, поскольку не могла спокойно смотреть в ее полные грусти глаза.
В начале обеда Себастьяна позвали к телефону ответить на важный международный звонок – его брат, вместе с остальными родственниками, уехал с острова после оглашения завещания.
– У меня есть только небольшой дворик, но я держу огород, – сказала Рейчел, когда принесли салат.
Филиппа испытывала настоящую страсть к садоводству, и Рейчел была рада, что нашла тему для разговора, не связанную с потерей родственника.
– Базилик и мята очень хорошо растут в горшках, – ответила Филиппа, и ее глаза зажглись любопытством. – Я не ожидала, что ты увлекаешься садоводством. Сама мысль испачкать руки приводила Андреа в ужас.
– У меня с матерью нет ничего общего.
– Это очень грустно.
Рейчел промолчала. Что она могла сказать?
– Мать с дочерью могут найти немало радости, разделяя интересы друг друга. Моя мама научила меня многим вещам и в том числе привила мне любовь ухаживать за растениями.
– Она, наверное, была особенной женщиной.
– Да. Ее всегда связывали очень тесные отношения с дядей Матиасом. – Горе снова темным покровом опустилось на Филиппу.
– Вы приучали ваших сыновей работать в саду? Рейчел не могла представить себе Себастьяна или Аристида в роли садовников, но она надеялась, что этот вопрос отвлечет Филиппу от грустных мыслей.
Пожилая женщина снисходительно улыбнулась.
– Конечно, нет. Они всегда были слишком заняты, а садоводство занимает много времени. – Она покачала головой. – У меня два замечательных сына, но я бы хотела, чтобы в моей семье появилась еще и девочка.
– Я уверена, что, когда они женятся, их жены порадуют вас.
Мысль о том, что Себастьян женится на добродетельной греческой девушке, доставила ей немалую боль, но Рейчел прогнала ее. Она привыкла подавлять в себе порывы.
Филиппа снова покачала головой.
– Они слишком заняты работой, и им некогда искать себе жен.
– Когда придет время... – Рейчел не договорила, потому что заметила странное выражение в темных глазах женщины.
Прежде чем она смогла понять этот взгляд, вернулся Себастьян и сел в конце стола.
– Мама, я бы хотел, чтобы ты сделала кое-что для Рейчел.
Филиппа с любовью посмотрела на него.
– Что такое, сынок?
– Она намеревается отдать имущество матери в благотворительный фонд, но не желает, чтобы были проданы памятные нам... безделушки. – Он взглянул на Рейчел, как бы ожидая, что она подтвердит его слова.
Рейчел кивнула:
– Правильно.
В карих глазах Филиппы, устремившихся на Рейчел, читалось удивление.
– Ты хочешь, чтобы я разобрала вещи твоей матери вместе с тобой?
– Только то, что лежит в ее комнате. Все прочее останется на вилле. – Это показалось ей самым простым решением.
– Но тебе, наверное, захочется кое-что сохранить для себя.
– Нет. Мне будет лучше, если ее вещи принесут добро детям.
Сочувствующее понимание в глазах Филиппы поколебало уверенность Рейчел в том, что женщина контролирует свои эмоции.
– Я буду рада помочь тебе.
– Спасибо, – искренне ответила Рейчел.
Пальцы Рейчел утопали в прибрежной гальке.
Нежное благоухание жимолости, перемешанное с соленым морским воздухом, обволакивало ее. Она не могла заснуть и спустилась на пляж, надеясь, что прогулка поможет ей избавиться от навязчивых мыслей.
Впрочем, ей нужно было успокоить не мысли, а тело.
Себастьян всегда волновал Рейчел, заставляя обращать на себя внимание как на мужчину. После того, что с ней произошло в шестнадцать лет, она избегала мужчин. Но этот молодой человек разрушал каменные стены ее самозащиты как никто другой.
А ведь он даже не пытался заинтриговать Рейчел.
Себастьяну Куросу она не интересна, он никогда не относился к ней иначе как к падчерице своего любимого дяди.
Но это не мешало ее крови закипать в жилах, едва она видела его.
– Что ты делаешь здесь, дружочек?
Рейчел повернулась на звук его голоса, ее сердце рухнуло в пятки. Она отшатнулась от слишком близко стоящего к ней мужчины, и ее ноги утонули в песке и морской пене.
– Себастьян!
Себастьян схватил ее за плечи, не давая ей упасть в воду.
– Ты не знала, что я здесь?
Рейчел молча покачала головой.
Он подтягивал ее к себе до тех пор, пока она не оказалась снова на суше.
– Я не хотел напугать тебя.
Теплые пальцы Себастьяна сильно сжимали руки Рейчел. Все ее мысли были заняты только запахом его тела, невероятно приятным и мужественным. Полная луна освещала черную футболку, которая прекрасно подчеркивала восхитительный брюшной пресс и мускулистую грудную клетку Себастьяна. Его ноги в коротких шортах больше напоминали ноги профессионального бегуна, а голые ступни почти соприкасались с ее пальцами.
Андреа Дамакис умерла в возрасте сорока пяти лет. Рейчел не чувствовала ничего – ни боли утраты, ни сожаления, что жизнь матери оборвалась так рано, ни страха перед будущим – ничего.
Как ни странно, она не ощущала даже облегчения. Теперь сплетни, которые неизменно появлялись всюду, куда перебиралась жить ее мать, больше никогда не будут волновать Рейчел, не будут ломать ей жизнь. Но даже это не приносило ей успокоения. В данный момент она испытывала лишь безразличие ко всему происходящему.
Вздохнув, Рейчел отвернулась от могилы женщины, единственной целью которой было удовлетворение собственных желаний и амбиций.
Церемония прощания с супружеской четой, погибшей в автомобильной катастрофе, уже давно закончилась, и все собравшиеся разошлись. Все, кроме одного. Скорбная фигура Себастьяна Куроса замерла возле могилы. Он первым бросил горсть земли на гроб своего дяди и теперь застыл в неудобной позе, закусив губу. Чувствовалось, что он с большим усилием сдерживает себя.
Рейчел встала рядом с ним, не зная, что сказать.
Нужно ли вообще что-то говорить?
Все в семье Себастьяна презирали мать Рейчел, и презрение можно было прочитать в глазах многих, кто провожал ее в последний путь. Ловя на себе их мрачные взгляды, Рейчел понимала: они считают ее такой же, как ее порочная мать, и это доставляло ей неимоверные страдания. Только один Себастьян никогда не позволял предубеждению против Андреа наложить какой-либо отпечаток на его отношение к ее дочери. Он всегда был необычайно ласков с Рейчел.
Именно Себастьян уговорил дядю заплатить за обучение Рейчел в университете, но будет ли он также добр к ней теперь?
Ведь все знали, почему погиб ее отчим.
Все знали, что последние шесть лет смерть ждала его на пороге всякий раз, когда Андреа требовала от него сексуальных подвигов, которые мог совершать лишь мужчина лет на двадцать моложе.
Он погиб в автомобильной катастрофе, не справился с управлением, так как был пьян и только что в очередной раз поругался с Андреа.
Он снова застал свою молодую жену в постели с другим мужчиной.
За их ссорой наблюдало много людей. Как стало известно Рейчел, ее мать уселась в машину вместе с мужем только потому, что, когда она отказалась возвращаться с ним домой, Матиас пригрозил развестись с ней и лишить ее содержания. Лишь соображения выгоды заставили Андреа поехать в тот день с мужем.
И они оба погибли...
Что Рейчел могла сказать стоящему рядом и глубоко скорбящему человеку?
Не было слов, способных унять его боль, ведь Себастьян потерял человека, который заменял ему отца с тех пор, как он был маленьким мальчиком.
Но желание поговорить с ним возобладало.
Она протянула дрожащую руку и дотронулась до него.
– Себастьян?
Себастьян Курос ощутил теплые пальчики на своей руке, услышал свое имя, сказанное тихим голосом, и почувствовал желание повернуться к дочери Андреа Дамакис и излить на нее весь гнев, который он испытывал по отношению к умершей женщине.
– В чем дело, дружок?
Даже сейчас в его голосе послышались ласковые нотки. Рейчел была маленькой – всего метр шестьдесят ростом, а Себастьян вымахал чуть ли не до двух метров. Так же, как и его дядя, он проникся нежностью к ней, как только ее увидел.
– Тебе будет не хватать его. – Рейчел затронула острую для него тему, хотя и опасалась, что не сможет сдержать свое горе. – Мне очень жаль.
Себастьян посмотрел на нее, но увидел лишь каштановые волосы, уложенные в пучок. Ее лица он не видел.
– Мне тоже.
Рейчел подняла голову и устремила на него темно-зеленые глаза.
– Ему не надо было жениться на Андреа.
– Но ведь эта женитьба изменила твою жизнь, разве не так?
Ее бледные щеки окрасил румянец, но она кивнула:
– В лучшую сторону. Я не могу это отрицать.
– И поэтому ты решила остаться в Штатах и приезжать в Грецию только на несколько недель в году?
– Я не могла жить вместе с ними.
– А ты пыталась?
Холодность в его голосе удивила ее.
– Я и не хотела. Мне никогда не нравилось находиться среди хаоса великосветской жизни Андреа.
– Почему ты не хотела смягчить отношение твоей матери к человеку, который столько сделал для тебя, и помочь ему?
Рейчел отступила на шаг и убрала свою руку.
– Нельзя прожить жизнь за другого человека.
– Неужели? – усмехнулся Себастьян, в глубине души понимая, что она права.
Он не смог отговорить дядю от женитьбы на женщине, которая принесла ему так много страданий, и теперь боль, терзавшая его изнутри, мешала ему трезво посмотреть на то, что случилось.
– Их брак изменил твою жизнь к лучшему. Самое меньшее, что ты могла сделать, – это попытаться как-то обуздать свою мать.
– Да не могла я ее обуздать. – Рейчел говорила твердым голосом, но выражение ее лица стало виноватым из-за осознания того, что мать медленно разрушала жизнь Матиаса, а она, Рейчел, была вынуждена просто наблюдать за этим. – Я не могла, повторила она.
– Ты даже не хотела попробовать, – сказал он обвинительным тоном.
Рейчел смутилась.
– Я давно перестала пытаться оказать какое-то влияние на свою мать.
Себастьян заметил, с каким трудом Рейчел произносила слова. Внезапно он ощутил совершенно неуместное желание поцеловать ее губы. Такие мягкие и блестящие, они притягивали его взгляд как магнитом. А глаза... в них не было горечи утраты, они смотрели на Себастьяна доверчиво и призывно.
Черт возьми. Желание поцеловать ее прямо сейчас затмило всепоглощающую боль внутри него, а этого не должно быть.
Вожделение поглощало его целиком всякий раз, когда он подходил к этой прекрасной, но сдержанной девушке. Себастьян чувствовал несовместимое – желание обладать ею и презрение к ее матери – эгоистичной, жестокой женщине, давшей ей жизнь.
Рейчел с трепетом вошла в кабинет.
Огромная средиземноморская вилла находилась на частном острове, принадлежащем Матиасу Дамакису. Только одна комната в ней не была переделана в соответствии со вкусами ее матери. Здесь все напоминало Рейчел о Матиасе. Именно здесь, в этом кабинете, в котором стояли старинные стулья с высокими резными спинками, а стены были обиты деревянными панелями, она пережила два самых счастливых момента в своей жизни. В первый раз Матиас сказал, что, как бы ни требовала Андреа, она не должна больше ходить с ней на ее вечеринки, а во второй раз – что отправляет Рейчел учиться в Америку.
Но сегодня все было по-другому.
Ее пригласили на оглашение завещания. После разговора с Себастьяном на кладбище Рейчел провела весь день, сидя у себя в комнате. За обедом собрались члены семьи Дамакис и Курос, и ей вовсе не хотелось стать чем-то вроде мальчика для битья и почувствовать, как они изливают на нее свой праведный гнев. Девушку оправдывало лишь то, что это не она разрушила жизнь Матиаса Дамакиса.
Заявление Себастьяна, что она должна была постараться перевоспитать свою мать, было просто смешным, но смеяться ей не хотелось. Он обвинил ее в грехах матери, и это причинило ей большую боль, хотя она не сознавалась в этом даже самой себе.
Единственный мужчина, к которому ее влекло физически, которому она доверяла настолько, что могла часами плавать с ним в море и болтать поздно вечером на балконе, презирает ее. Смерть матери не принесла ей страданий. Ее тяготит лишь то, что Себастьян для нее недосягаем.
Двадцать три года она расплачивалась за то, что судьба посмеялась над ней, позволив стать дочерью Андреа. Неужели и теперь дурная слава Андреа будет преследовать ее?
– Мисс Лонг, присаживайтесь. – Седовласый адвокат служил у Матиаса уже много лет и, несмотря на возраст, сохранил живость, и это восхищало Рейчел.
Матиас был таким же, пока не женился на женщине моложе себя на двадцать пять лет...
Рейчел старалась не смотреть никому в глаза, пока шла к маленькой оттоманке, стоявшей рядом с книжным шкафом. Она села и положила руки на розоватые свободные брюки. Она не придерживалась молодежной моды, и обтягивающая одежда, которая не до конца прикрывала тело, не входила в ее гардероб, хотя она жила в демократичной Южной Калифорнии.
Филиппа Курос, мать Себастьяна, в сопровождении его племянницы вошла в комнату и расположилась рядом с сыном. Хотя он сидел спиной к Рейчел, она могла представить себе выражение его лица, когда он помогал матери устроиться. Затем он повернулся к адвокату и жестом разрешил ему начинать.
Завещание Андреа всех удивило. Она отписывала все свое имущество мужу, и только в случае, если он умрет раньше нее, оно переходило к Рейчел.
В цели такого завещания сомневаться не приходилось. Андреа и предположить не могла, что Матиас переживет ее, но считала, что это убедит его, будто он значит для нее больше, чем родная дочь.
Тем не менее последняя воля Матиаса была странной. Хотя он оставил некоторые памятные вещи членам семьи и Рейчел, все основное состояние, включая виллу, отошло Себастьяну Куросу.
Рейчел внутренне усмехнулась. Матиас даже не потрудился позаботиться о молодой вдове в случае своей смерти. Скорее всего, он смертельно устал от грешков жены и от ее возмутительного поведения.
Закончив читать, седовласый адвокат отложил в сторону документ, и его голубые глаза остановились на Рейчел. Все сидящие в кабинете тоже посмотрели на нее.
Рейчел стало не по себе.
– Коронер не смог определить, кто из сидящих в машине умер первым. – Адвокат перевел взгляд на Себастьяна. – Однако я уверен, что члены семьи не будут возражать, если все личные вещи вашей матери перейдут к вам.
Себастьян качнул головой в знак согласия.
Рейчел отнюдь не стремилась стать владелицей имущества своей распутной матери. Единственное, что она с радостью приняла бы от Андреа, это то, что она унесла с собой в могилу, – имя ее отца.
Андреа скрывала его от Рейчел всю жизнь.
Себастьян услышал, как постучали в дверь, и поднял голову. Дверь была открыта, но Рейчел не входила, просто стояла на пороге. Свет из коридора падал на нее сзади, и тень скрывала от Себастьяна выражение ее лица.
Неужели сейчас он получит подтверждение своим невеселым мыслям? Ему всегда хотелось верить, что Рейчел не унаследовала жадность своей матери...
– Входи. Не стой в дверях.
Рейчел вошла, но держалась настороженно, как лань, напуганная близостью охотника.
– Я не хотела мешать.
– Если бы я намеревался побыть один, то закрыл бы дверь.
– Конечно. – Рейчел глубоко вздохнула, избегая смотреть ему в глаза. Ее ладони были сжаты в кулаки. – У тебя найдется свободная минутка? Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
Себастьян указал кивком на стулья, обтянутые красной кожей, на которых они сидели с матерью во время прочтения завещания.
– Присаживайся. Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, и уверен, что мы с тобой придем к дружескому согласию.
Рейчел приняла новость, что ей практически ничего не досталось, с каким-то странным спокойствием. Любой отпрыск расчетливой Андреа надеялся бы на большое наследство после смерти отчима. Рейчел наверняка очень разочарована.
Матиас оставил Рейчел небольшую коллекцию книг по греческой культуре в память о тех вечерах, которые он провел, обсуждая с падчерицей историю своей страны Даже если бы она продала их, то получила бы несколько тысяч долларов.
Себастьян не видел причин отказать Рейчел в содержании, если она обязуется не общаться с пронырливыми журналистами по поводу брака Андреа и его дяди. У него не было ни малейшего желания читать гадкие истории в желтой прессе, написанные со слов дочери Андреа Дамакис.
Рейчел скользнула на стул; на фоне высокой резной спинки она казалась ребенком. Нет, скорее, была похожа на волшебную фею. У детей нет таких совершенных линий, воспоминания о которых преследовали Себастьяна по ночам и разжигали его желания. Эти желания одолевали его особенно тогда, когда он видел ее плавающей в закрытом купальнике, подчеркивающем ее женственную фигуру, в бассейне дяди.
Девушка была настолько открытой, простой и правильной, насколько ее мать была жеманной и порочной.
Неужели это только видимость?
– Мне не стоит удивляться, что ты ожидал моего прихода. – Улыбка тронула уголки ее губ. – Ты всегда умел замечать то, что другие предпочитали не видеть.
– Да уж, я был гораздо прозорливее моего дяди, ослепленного твоей матерью.
Лицо Рейчел застыло, и улыбка стала пропадать с ее губ так же быстро, как исчезает туман в лучах теплого солнца.
– Не сомневаюсь.
– Я полагаю, ты намерена обсудить это со мной? – спросил Себастьян, а про себя добавил:
«Поговорить о том, что Матиас Дамакис перед трагической кончиной наконец поумнел и ничего не оставил своей жадной, бесчестной жене».
– В какой-то степени да. – Рейчел выпрямилась и положила ногу на ногу. – Скоро мне нужно будет вернуться на работу. А я должна разобраться с вещами матери.
– Ты хочешь, чтобы это сделали слуги?
– Нет. – Рейчел явно не понравилась эта идея, ее губы слегка скривились. – Но я хотела бы знать, что ты собираешься сделать с ними.
– Разумеется, это должна решать ты.
– Намеревалась отдать ее одежду и драгоценности в благотворительный фонд, но потом подумала, что среди них есть какие-то вещи, которые являются частью твоего наследства. Я уверена, тебе не понравится, если они достанутся чужим.
Ага, первый предлог.
– И ты хочешь, чтобы я купил их у тебя?
Глаза Рейчел широко раскрылись, и на ее лице явно отразилось неодобрение.
– Не будь смешным. Я просто предлагаю тебе самому решить, какие драгоценности должны остаться в семье. Если у тебя нет времени заниматься этим, пусть тогда это сделает твоя мать.
– Ты предлагаешь мне забрать то, что принадлежит нашей семье?
– Да. – Она смотрела на него так, будто сомневалась в его уме.
Это сообщение порадовало Себастьяна, и он вдруг понял, что сидит и улыбается, глядя на нее.
– Я была бы рада, – продолжила Рейчел, – если бы кто-то из членов семьи перебрал ее вещи вместе со мной до того, как приедут грузчики.
– Грузчики?
– Я уже связалась с международной организацией, занимающейся помощью детям. Они согласились забрать имущество Андреа и продать его на аукционе, чтобы увеличить свой фонд.
Себастьян был сбит с толку этой беседой и особенно той формой, которую она приняла. Несколько секунд он молчал, осознавая то, что сказала Рейчел.
– Ты ничего не хочешь оставить себе?
– Нет.
– Но одна только ее одежда может стоить сотню тысяч американских долларов.
– Это замечательная новость для благотворительного фонда.
– Но ничего не значит для тебя? – Себастьян отказывался верить своим ушам – никто не мог быть так заинтересован в финансовой выгоде, как дочь Андреа. – А квартира в Нью-Йорке? Ты хочешь и ее отдать фонду?
– У нее была квартира в Нью-Йорке? – удивилась Рейчел, но в ее голосе не слышалось радости.
– Так что, ты и ее собираешься отдать фонду? иронически поинтересовался он.
– Нет, конечно, нет.
– Я так и думал.
– Если ты не против, я отдам ее в твою собственность.
Себастьян вскочил со стула, отпихнув его в сторону.
– Что за игру ты ведешь?
Рейчел побледнела, но заставила себя собраться.
– Никакой игры я не веду, – сказала она с большим достоинством. – Может, ты и был прав в том, что мне нужно было заставить Андреа задуматься о своем поведении. Я не пыталась образумить ее, и мне придется всю жизнь жить с сознанием этого. И теперь я отказываюсь получить что-либо от тебя или твоей семьи.
Либо Рейчел была превосходной актрисой, либо говорила совершенно искренне.
– Тебе не нужно делать красивый жест, Рейчел, с раздражением произнес Себастьян. – Хотя у нас нет сомнений, что она манипулировала Матиасом ради собственной выгоды и ее тяга к материальным благам достаточно сильно отразилась на дяде.
Он монотонно перечислил все то, что дядя купил Андреа за шесть лет их совместной жизни.
Себастьяну не были нужны ни имущество, ни машины. Эту цену заплатил его дядя за женитьбу на беспринципной женщине, причинившей столько горя ему и его семье.
– В таком случае твой адвокат может переписать все это на твою семью, а меньшие ценности я отдам в благотворительный фонд.
– Мой дядя не хотел бы, чтобы ты оспаривала свои права на имущество Андреа из-за какого-то глупого желания искупить ошибки прошлого.
Рейчел покачала головой. Улыбка зажгла огонек в ее зеленых глазах, который так поразил Себастьяна, что у него участилось дыхание.
– Я не устаю изумляться твоей привычке всегда поступать по-своему, – заметила Рейчел.
– Неужели?
– Да. Ты полностью уверен, будто можешь решать за меня.
– И тебя это удивляет?
Ее губы вытянулись в чопорную линию.
– Вообще-то нет. Однако ты должен смириться с тем, что именно я должна распорядиться имуществом Андреа. Если ты отказываешься от него, то я все отдам на благотворительные цели. Я не желаю» чтобы хоть что-то связывало меня с моей матерью.
– Слишком поздно. В тебе заложены ее гены, сказал он, не подумав, и выругался по-гречески, увидев, что Рейчел изменилась в лице.
Она поднялась и посмотрела на него с болью во взгляде.
– Если у тебя нет бумаг, которые мне нужно подписать до моего отъезда из Греции, я прослежу за передачей имущества, когда вернусь в Америку.
Рейчел повернулась и вышла из комнаты. Себастьян виновато потупил взор.
Дьявольщина! Зачем он ляпнул эти обидные слова?
Рейчел наилучшим образом доказала, что Андреа не оказывала на нее никакого влияния, и все-таки он упрекнул ее в том, что она является дочерью своей непутевой матери.
Это было несправедливо и очень болезненно для нее.
Себастьян не помнил, когда последний раз извинялся перед женщиной, но теперь ясно понял, что ему надо это сделать.
Рейчел сидела за столом напротив Филиппы Курос и дивилась, почему дала себя уговорить пообедать вместе со всеми. Впрочем, ей было неудобно просить снова принести еду в свою комнату, и, кроме того, ее пригласил Себастьян. Он прислал слугу и передал ей, что ждет ее в столовой.
И она пришла, не желая обидеть его.
Почему ее заботит, что этот полный предрассудков тиран думает о ней? Ведь он ясно дал ей понять, что, как и все его родные, относится к Рейчел немногим лучше, чем к ее матери.
В девичьих мечтах Рейчел представляла Себастьяна своим прекрасным принцем, а теперь должна изгнать его из памяти.
А это значит, что ей навсегда надо порвать с семьями Курос и Дамакис.
Тем не менее, сейчас она пыталась разговорить его мать, поскольку не могла спокойно смотреть в ее полные грусти глаза.
В начале обеда Себастьяна позвали к телефону ответить на важный международный звонок – его брат, вместе с остальными родственниками, уехал с острова после оглашения завещания.
– У меня есть только небольшой дворик, но я держу огород, – сказала Рейчел, когда принесли салат.
Филиппа испытывала настоящую страсть к садоводству, и Рейчел была рада, что нашла тему для разговора, не связанную с потерей родственника.
– Базилик и мята очень хорошо растут в горшках, – ответила Филиппа, и ее глаза зажглись любопытством. – Я не ожидала, что ты увлекаешься садоводством. Сама мысль испачкать руки приводила Андреа в ужас.
– У меня с матерью нет ничего общего.
– Это очень грустно.
Рейчел промолчала. Что она могла сказать?
– Мать с дочерью могут найти немало радости, разделяя интересы друг друга. Моя мама научила меня многим вещам и в том числе привила мне любовь ухаживать за растениями.
– Она, наверное, была особенной женщиной.
– Да. Ее всегда связывали очень тесные отношения с дядей Матиасом. – Горе снова темным покровом опустилось на Филиппу.
– Вы приучали ваших сыновей работать в саду? Рейчел не могла представить себе Себастьяна или Аристида в роли садовников, но она надеялась, что этот вопрос отвлечет Филиппу от грустных мыслей.
Пожилая женщина снисходительно улыбнулась.
– Конечно, нет. Они всегда были слишком заняты, а садоводство занимает много времени. – Она покачала головой. – У меня два замечательных сына, но я бы хотела, чтобы в моей семье появилась еще и девочка.
– Я уверена, что, когда они женятся, их жены порадуют вас.
Мысль о том, что Себастьян женится на добродетельной греческой девушке, доставила ей немалую боль, но Рейчел прогнала ее. Она привыкла подавлять в себе порывы.
Филиппа снова покачала головой.
– Они слишком заняты работой, и им некогда искать себе жен.
– Когда придет время... – Рейчел не договорила, потому что заметила странное выражение в темных глазах женщины.
Прежде чем она смогла понять этот взгляд, вернулся Себастьян и сел в конце стола.
– Мама, я бы хотел, чтобы ты сделала кое-что для Рейчел.
Филиппа с любовью посмотрела на него.
– Что такое, сынок?
– Она намеревается отдать имущество матери в благотворительный фонд, но не желает, чтобы были проданы памятные нам... безделушки. – Он взглянул на Рейчел, как бы ожидая, что она подтвердит его слова.
Рейчел кивнула:
– Правильно.
В карих глазах Филиппы, устремившихся на Рейчел, читалось удивление.
– Ты хочешь, чтобы я разобрала вещи твоей матери вместе с тобой?
– Только то, что лежит в ее комнате. Все прочее останется на вилле. – Это показалось ей самым простым решением.
– Но тебе, наверное, захочется кое-что сохранить для себя.
– Нет. Мне будет лучше, если ее вещи принесут добро детям.
Сочувствующее понимание в глазах Филиппы поколебало уверенность Рейчел в том, что женщина контролирует свои эмоции.
– Я буду рада помочь тебе.
– Спасибо, – искренне ответила Рейчел.
Пальцы Рейчел утопали в прибрежной гальке.
Нежное благоухание жимолости, перемешанное с соленым морским воздухом, обволакивало ее. Она не могла заснуть и спустилась на пляж, надеясь, что прогулка поможет ей избавиться от навязчивых мыслей.
Впрочем, ей нужно было успокоить не мысли, а тело.
Себастьян всегда волновал Рейчел, заставляя обращать на себя внимание как на мужчину. После того, что с ней произошло в шестнадцать лет, она избегала мужчин. Но этот молодой человек разрушал каменные стены ее самозащиты как никто другой.
А ведь он даже не пытался заинтриговать Рейчел.
Себастьяну Куросу она не интересна, он никогда не относился к ней иначе как к падчерице своего любимого дяди.
Но это не мешало ее крови закипать в жилах, едва она видела его.
– Что ты делаешь здесь, дружочек?
Рейчел повернулась на звук его голоса, ее сердце рухнуло в пятки. Она отшатнулась от слишком близко стоящего к ней мужчины, и ее ноги утонули в песке и морской пене.
– Себастьян!
Себастьян схватил ее за плечи, не давая ей упасть в воду.
– Ты не знала, что я здесь?
Рейчел молча покачала головой.
Он подтягивал ее к себе до тех пор, пока она не оказалась снова на суше.
– Я не хотел напугать тебя.
Теплые пальцы Себастьяна сильно сжимали руки Рейчел. Все ее мысли были заняты только запахом его тела, невероятно приятным и мужественным. Полная луна освещала черную футболку, которая прекрасно подчеркивала восхитительный брюшной пресс и мускулистую грудную клетку Себастьяна. Его ноги в коротких шортах больше напоминали ноги профессионального бегуна, а голые ступни почти соприкасались с ее пальцами.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Ты, наверное, сильно задумалась, если не услышала мои шаги.
Рейчел как раз мечтала о Себастьяне, но была совершенно не готова встретиться с ним.
– Да.
– Почему ты не спишь?
Рейчел слабо пошевелила плечами, решив, что он просто забыл отпустить ее.
– Я не смогла заснуть.
Себастьян никак не отреагировал на ее попытку освободиться от него.
– Еще не прошло и недели после смерти Андреа. Тебе, понятно, не до отдыха.
– Наверное, – ответила Рейчел, не желая переубеждать его.
Она с трудом подбирала слова, стоя всего в нескольких сантиметрах от него и чувствуя теплоту его тела. Рейчел желала Себастьяна, и это всепоглощающее чувство изумляло ее. Она хотела не только его тело, она хотела большего – любви, привязанности и надежности.
– Да... Смерть моего дяди принесла много горя всей моей семье.
Себастьян как бы признался в своей собственной слабости, что было ему не свойственно. Сама Рейчел не чувствовала грусти из-за потери матери, только облегчение, что поведение последней не будет больше бросать тень на нее.
Рейчел облизала губы. Близость Себастьяна сводила ее с ума, и она пыталась не отвлекаться в мыслях от их разговора.
– Матиас был хорошим человеком.
Себастьян снял руки с ее плеч.
– Да, так оно и есть, но я не должен был забывать и о твоем горе.
– Что ты имеешь в виду? – Она совсем не скорбела по матери, так как он мог догадаться?
– Я был груб с тобой сегодня утром и прошу у тебя прощения, – с трудом произнес он.
Обычно Себастьян говорил очень спокойно и уверенно. А извинялся так же часто, как она встречалась с парнями, то есть никогда.
– Это того не стоит. Не волнуйся.
– Я не должен был причинять тебе боли.
Боже, его мучают угрызения совести? Рейчел почувствовала себя виноватой, потому что ощущала боль только оттого, что была дочерью Андреа и вовсе не страдала из-за ее гибели.
Рейчел как раз мечтала о Себастьяне, но была совершенно не готова встретиться с ним.
– Да.
– Почему ты не спишь?
Рейчел слабо пошевелила плечами, решив, что он просто забыл отпустить ее.
– Я не смогла заснуть.
Себастьян никак не отреагировал на ее попытку освободиться от него.
– Еще не прошло и недели после смерти Андреа. Тебе, понятно, не до отдыха.
– Наверное, – ответила Рейчел, не желая переубеждать его.
Она с трудом подбирала слова, стоя всего в нескольких сантиметрах от него и чувствуя теплоту его тела. Рейчел желала Себастьяна, и это всепоглощающее чувство изумляло ее. Она хотела не только его тело, она хотела большего – любви, привязанности и надежности.
– Да... Смерть моего дяди принесла много горя всей моей семье.
Себастьян как бы признался в своей собственной слабости, что было ему не свойственно. Сама Рейчел не чувствовала грусти из-за потери матери, только облегчение, что поведение последней не будет больше бросать тень на нее.
Рейчел облизала губы. Близость Себастьяна сводила ее с ума, и она пыталась не отвлекаться в мыслях от их разговора.
– Матиас был хорошим человеком.
Себастьян снял руки с ее плеч.
– Да, так оно и есть, но я не должен был забывать и о твоем горе.
– Что ты имеешь в виду? – Она совсем не скорбела по матери, так как он мог догадаться?
– Я был груб с тобой сегодня утром и прошу у тебя прощения, – с трудом произнес он.
Обычно Себастьян говорил очень спокойно и уверенно. А извинялся так же часто, как она встречалась с парнями, то есть никогда.
– Это того не стоит. Не волнуйся.
– Я не должен был причинять тебе боли.
Боже, его мучают угрызения совести? Рейчел почувствовала себя виноватой, потому что ощущала боль только оттого, что была дочерью Андреа и вовсе не страдала из-за ее гибели.