Монро Люси. Способен на все

   Конечно, само собой ничего не случается, но у нее просто крышу снесло. Буквально. Она и представить не могла, что способна на такую безответственность. Не в ее характере такое. Но, возможно, он тоже был настолько возбужден, что потерял связь с реальностью, как и она. Клер стало стыдно за себя, так ей понравилось такое предположение. Если он мог забыть про все на свете, она действительно была для него особенной, потому что Клер знала на все сто, что Бретт не станет заниматься незащищенным сексом.
   Она даже не могла с уверенностью сказать, что Бретт не воспользовался презервативом и в этот раз.
   Чайник начал посвистывать как раз тогда, когда Клер принялась вытираться. Она выбежала на кухню, чтобы выключить плиту, и в этот момент открылась дверь.
   Клер уставилась на Бретта, стоящего на пороге с несколькими пакетами в руках. Глаза его были непроницаемы, выражение лица – стоическое. Словом, он никак не походил на человека, купающегося в откатных волнах недавнего добротного секса.
   – Ты собираешься выключить чайник?
   С некоторым запозданием Клер осознала, что чайник отчаянно свистит.
   – Ах да, конечно.
   Клер поспешила выключить плиту и переставить чайник на холодную конфорку. Свист немедленно прекратился.
   Между Клер и Бреттом повисла странная тишина. О чем он думал? Почему он такой серьезный? Он забыл надеть презерватив. Он только из-за этого так выглядит?
   Клер очень хотелось на это надеяться.
   Бретт поставил пару пакетов на кухонную стойку, а остальные понес в спальню. Клер стояла возле плиты, глядя ему вслед, стараясь придумать, что сделать и что сказать, когда он вернется.
   – Ты пытаешься приготовить чай?
   – Да.
   – Я купил тебе чаю. Тот сорт, что ты любишь.
   – Спасибо. – О непринужденности не было и речи. Момент был крайне неловкий.
   Клер была фактически голой, а вели они себя как вежливые незнакомцы. Словно они не сняли номер в этом отеле с единственной целью – заняться любовью. Почему? Что произошло?
   Из-за презерватива? Или он сейчас пытается вести себя так, словно ничего не произошло, потому, что жалеет о произошедшем?
   – Я приготовлю чай, а ты пока вытирайся.
   Не похоже на воркование любовника, но по крайней мере предложение дельное. И тактичное.
   – Ладно.
   Бретт ничего больше не сказал, и Клер отправилась в ванную.
   Она остановилась у двери.
   – Бретт?
   – Да, моя сладкая?
   Уже теплее. И вдохновляет.
   – Ты сожалеешь о том, что у нас было?
   – Ты про секс? – спросил он так, словно и в самом деле не совсем понимал, о чем она говорит.
   Клер развернулась к нему всем телом.
   – Конечно, про секс! А чем еще мы занимались?
   – Ну, мы поели в китайском ресторане, запускали змеев на пляже, запутали бечевки, сняли номер в отеле, чтобы тут переночевать. – Если бы не предельно серьезный тон и вид, она бы решила, что он ее дразнит.
   – С чего бы тебе сожалеть о чем-то таком? – спросила она, раздражаясь из-за того, что он все еще больше усугубляет.
   – Не с чего.
   – Тогда зачем поднимать такой вопрос?
   – А зачем вообще поднимать вопрос о сожалении? Он не ответил. Клер была достаточно сообразительной, чтобы это понять.
   – Потому что я хочу знать.
   – Сожалею ли я о том, что занимался с тобой любовью?
   – Да.
   Его голубые глаза впились в нее.
   – Сожалеть о том, чего нельзя изменить, – значит впустую тратить время.
   У нее свело живот.
   – Ты хочешь сказать, что хотел бы все изменить? Бретт определенно вел себя так, словно сожалел о том, что занимался с ней любовью. Что означало, что он, возможно, не захочет повторения. Клер почувствовала, как внутри у нее собирается комок боли. Какая горькая насмешка над счастливым обретением свободы. Она верила в то, что сможет пережить его уход, только ей никогда в голову не приходило, что это произойдет так быстро.
   Сердце ее готово было закричать ему: «Не уходи!»
   – Оденься, Клер. И тогда мы поговорим.
   – Отлично.
   Хотвайер вздохнул. Клер была не в настроении, и это все портило. Он собирался смягчить последствия своей глупости, но улаживать проблему, которая таковой никогда не была, не входило в его планы. Да и не привык он выступать в этой роли.
   Он не привык быть причиной стихийного бедствия.
   Клер вышла из ванной закутанная в белый махровый халат. Пригладила кудряшки, но, даже мокрые, они стремились показать свой непокорный нрав и ложились так, как им нравилось.
   Лучше бы она надела что-нибудь из того, что он ей принес. В этом белом халате, который у него всегда ассоциировался со спальней, она смотрелась слишком фривольно. Ее вид его возбуждал, что было совсем некстати. Бретт не собирался возвращаться с ней в спальню до тех пор, пока они не придут к согласию по одному принципиальному вопросу.
   Он еще не успел заварить чай, как поймал себя на том, что отошел в сторону, предоставив сделать это ей. Он не собирался впитывать то раздражение и гнев, что буквально клубились вокруг нее. Нет уж, увольте.
   Для женщины, которая совсем не умела готовить, Клер вполне прилично справилась с завариванием чая.
   Она закончила с чаем примерно в то же время, как он закончил выкладывать покупки на стойку.
   Клер протянула ему чай:
   – Вот. Мы можем поговорить в другой комнате. Хотвайер взял у нее кружку, заметив, как старательно Клер избегает прикосновений. Хотвайер нахмурился.
   – Я не кусаюсь.
   Она бросила на него хмурый взгляд.
   – Может, я кусаюсь.
   Он с трудом подавил желание рассмеяться. Сейчас этот ход был бы неуместен, но она была такая славная девчонка! Он сел на край дивана, но тут же пожалел о своем выборе, когда Клер тоже села на диван. В такой тесной близости сохранять достаточно самообладания для столь серьезного разговора было трудно.
   Клер с ногами забралась на диван, так что он мог сколько угодно любоваться ее студнями.
   – Итак, этот мрачный фатализм, которым ты потчуешь меня с момента твоего возвращения, имеет какое-то отношение к тому факту, что ты не использовал презерватив, заблаговременно тобою купленный?
   Хотвайер как раз собирался глотнуть чаю, но сейчас вынужден был опустить кружку. Он не хотел обжечься.
   – Ты поняла, что я не надел презерватив? И так спокойно к этому относишься?
   – Не тогда, нет. – Клер глотнула чаю, не сводя с него твердого взгляда. – Но в ванной я это поняла. Наверное, мне это должно было прийти в голову раньше, когда я проснулась, например, но я была слишком занята приятными воспоминаниями о том, как мне было хорошо. Я никогда не бывала такой влажной, как в ту ночь, когда ты доставил мне удовольствие, чтобы я уснула, поэтому я не была абсолютно уверена в том, что эта липкость из-за того, что секс был без презерватива. Наверное, некоторые веши до меня слишком долго доходят.
   – На самом деле ты очень быстро соображаешь.
   – Но, очевидно, не настолько быстро, чтобы напомнить тебе о защитном средстве.
   – Это не твое дело. Я – человек с опытом. Это целиком моя вина.
   Клер нахмурилась.
   – Ты ведь так не думаешь, если честно? Потому что если ты действительно так думаешь, то я должна чувствовать себя ужасно оскорбленной. Ты считаешь меня умственно отсталой? Я взрослая женщина и отвечаю за свои действия или за отсутствие таковых. И, пусть список моих любовников не очень длинный, я не наивная девственница. Я понимаю важность защиты во время секса.
   – Ты не знала, во что втягиваешься и как это на тебе отразится. – Черт, он тоже этого не знал, но он догадывается, принимая во внимание те последствия, что может иметь его беспечность для нее. И на этом он хотел бы сфокусировать внимание. Он должен был поступить по-другому, это он совершил ошибку. – Ты сама говорила, что у тебя до этого не было нормального секса. Я должен был тебя защитить, а я... я обгадился.
   Ему не так легко было это сказать. Он всегда старался поступать так, чтобы этих слов не пришлось произносить. И вот теперь, когда в них возникла необходимость, они драли горло, как пыль.
   – Я не понимаю, как ты можешь считать это только твоей ошибкой. Ты так же потерялся в том, что происходило между нами, как и я.
   – Но со мной такого не должно было быть. Клер пристально на него смотрела.
   – Ты хочешь сказать, что обычно так у тебя не бывает?
   – Нет, – выдавил он из себя, чувствуя себя полным дураком.
   – Ты очень часто забываешь надеть кондом? – В голосе ее вообще не было беспокойства.
   На самом деле, если бы он не понимал, что этого просто не может быть, он сказал бы, что в ее карих глазах увидел облегчение и... изрядную долю самодовольства. Но ни одна женщина не стала бы реагировать так на новость о том, что только что у нее был незащищенный секс, особенно женщина с таким здравым и практичным умом, как Клер.
   – Конечно, нет. Я никогда не стал бы полагаться на партнершу в вопросах контрацепции.
   – Итак, мне не следует переживать по поводу каких-то гадких болезней?
   – Нет, – сказал Хотвайер, еще более ошарашенный этим вопросом, чем первым.
   Она что, действительно думает, что он стал бы предлагать ей секс, не предупредив о таком обстоятельстве, если бы оно имело место? Не говоря уже о том, что он был достаточно разборчив в выборе партнерш.
   – Я не носитель венерических заболеваний. И СПИДа тоже.
   – Хорошо. И я тоже ничем таким не болею.
   – Рад это слышать, но мы отклонились от главной темы.
   – Итак, ты пытаешься донести до моего сознания, что если я менее опытна в искусстве секса и головокружительных оргазмов, мне позволено быть слабоумной в том, что касается предохранения от беременности?
   – Нет. – Она неглупая женщина, а делает такие дурацкие предположения. – Я не говорил, что ты слабоумная.
   – Тогда ты согласен, что забытый кондом – это наша совместная оплошность, и ответственность за это мы несем оба?
   – Нет.
   – С тобой просто невозможно разговаривать! – Клер была заведена, как пружина.
   – Я просто честный человек. Не так легко признавать столь грубые ошибки, но я не собираюсь бежать от ответственности.
   – Что это значит?
   – Я все исправлю.
   – Каким образом?
   – Я думаю, мы должны пожениться.

Глава 15

   Хотвайеру хотелось выругаться.
   Все вышло совсем не так. Он не собирался взять и выпалить эту фразу без всякой подготовки. Даже если у них и не было романа вовсе, женщина заслуживает того, чтобы ей предложили руку и сердце с определенными церемониями. Ну, например, за ужином при свечах, и чтобы предложение сопровождалось теплым поцелуем. Или двумя.
   А он взял и выпалил эту дурацкую фразу. А теперь надо было продолжать – как вышло, так вышло.
   Клер в ужасе округлила глаза:
   – Что?
   – Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Пожалуйста. – На этот раз вроде получилось получше. Слово «пожалуйста» оказалось удачным экспромтом.
   Только Клер, похоже, и не думала соглашаться на столь заманчивое предложение. И «пожалуйста» не помогло. Может, она просто не оправилась от шока?
   – Потому что мы забыли использовать кондом? – спросила она так, словно не верила своим ушам.
   – Потому что ты, возможно, беременна.
   Клер скривилась, словно Хотвайер сказал нечто оскорбительное.
   – Как ты сам думаешь, велика ли вероятность?
   – Это ты мне должна сказать.
   – Что ты имеешь в виду? – агрессивно спросила она.
   – Это твой женский цикл.
   – Ах да. – Клер замолчала, словно что-то подсчитывала. Затем она наморщила лоб и прикусила нижнюю губу. – Я как раз посредине цикла.
   – Так что время – хуже не придумаешь. Черт! Я хочу сказать, что вероятность довольно высокая.
   – Нет. Вероятность зачатия существует, это да, но статистика показывает, что мужчины и женщины любят друг друга сплошь и рядом посередине женского цикла, а партнерша не беременеет. Как ты думаешь, почему у нас в США специалисты по репродукции пользуются таким большим спросом?
   – Риск велик, – продолжал настаивать на своем Хотвайер. – Статистика существует сама по себе, а люди – сами по себе.
   – И потому, что ты считаешь, что есть вероятность моей беременности, заметь – вероятность, а не определенность, – ты готов принести в жертву свое будущее и жениться на мне?
   – Это не будет жертвоприношением.
   – Конечно, не будет! Ты не любишь меня – ты сам мне говорил – и тебе и в голову не приходило подумать о том, чтобы на мне жениться, пока ты не забыл надеть кондом.
   Он не хотел выводить разговор в эту плоскость. Клер была права, но подтверждать ее правоту означало только подливать масла в огонь ее аргументов. Он уже и так порядком запутался.
   – Клер, только не говори мне, что, прожив такое детство, как прожила ты, ты спокойно воспримешь перспективу стать матерью-одиночкой.
   – После того детства, которое было у меня, перспектива стать матерью – одиночкой или не одиночкой – не вызывает у меня желания о ней думать.
   – Ты хочешь сказать, что ты бы прервала беременность? – Бретт не рассматривал такую возможность.
   Может, и стоило.
   Клер сморщилась от отвращения.
   – Я не ем мяса, потому что мне отвратительна сама мысль об убийстве животных! Ты действительно думаешь, что я способна убить собственного ребенка?
   – Некоторые люди...
   – Я к ним не отношусь. Я не считаю, что аборт – приемлемый метод контроля над рождаемостью.
   – Я с тобой согласен.
   – Тогда зачем поднимать эту тему?
   – Ты сказала, что не хочешь быть матерью.
   – Я сказала, что это не то, о чем я хотела бы думать, но я не сказала, что не постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы стать хорошей матерью моему ребенку.
   – Я знал, что ты так к этому отнесешься.
   – Что значит «так»? – настороженно переспросила Клер.
   – Так – сделаешь все возможное, чтобы дать нашему ребенку все лучшее, что можешь дать.
   – И ты считаешь, что то хорошее, что я могла бы дать нашему ребенку, включает брак с тобой?
   – Памятуя о той жизни, что была у тебя с матерью, ты захочешь, чтобы твой ребенок рос в полной семье. Чтобы у него было двое родителей, на которых он мог бы рассчитывать.
   – Ты хочешь сказать, что, получив нормальное воспитание, ты так не считаешь? – Она задала ему этот вопрос таким тоном, что Хотвайер задумался, не обидел ли он ее еще чем-нибудь.
   – Я не хотел намекать на...
   – Давай внесем ясность. Моя мать была отвратительной родительницей не потому, что растила меня одна. Она была плохой матерью, потому что пила. Я не пью. И пить не буду. И мне не надо выходить замуж, чтобы дать моему ребенку достойную жизнь.
   – Но выйдя за меня замуж, тебе будет легче это сделать. Признайся. Ты только закончила учиться и еще не сделала карьеру. Ты нуждаешься во мне. – Неужели она этого не понимает?
   Клер отшатнулась от Хотвайера с таким видом, словно он был заразным.
   – Я не объект твоей благотворительности. Ты не должен жениться на мне из-за какого-то странного рыцарского чувства, явно направленного не по адресу, или из страха, что я последую по стопам матери и посажу своего ребенка на шею государству.
   – Вот этого я никогда не боялся, – с нажимом сказал Хотвайер. – Я думаю, что из тебя получится прекрасная мать. Ты сильная и умная. Но зачем усложнять себе жизнь? Ошибка была моя, и ничего рыцарского в том, чтобы попытаться ее исправить, я не вижу.
   – Это была ошибка нас обоих! – Глаза Клер метали искры. – И я не нуждаюсь в том, чтобы ты ее исправлял.
   Что это на нее накатило?
   – Ты ведешь себя так, словно я тебя обидел.
   – Ты меня обидел.
   – Попросить тебя выйти за меня замуж означает тебя обидеть? – спросил Хотвайер в изрядно подпорченном настроении.
   – Ты не просил. Ты проинформировал меня, что это лучшее решение для того, чтобы исправить ошибку, о совершении которой ты сожалеешь.
   – Я не сказал, что я сожалею.
   – И ты также не сказал, что не сожалеешь о том, что занимался со мной любовью. Мне твое теперешнее отношение понятно, как оно мне было понятно и раньше. Но как оно мне не нравится сейчас, так оно мне и тогда не слишком нравилось. То, что мы делали, мы делали вместе, и ты не можешь отрицать, что этого хотели мы оба.
   – Я не сожалею о том, что я занимался с тобой любовью, – уже кричал Хотвайер, не понимая, почему их беседа перешла в ожесточенный спор. – И я этого уж точно хотел!
   Клер должна была радоваться тому, что он предложил ей жениться. Близость с ним значила для нее больше, чем она готова была признать, и Хотвайер знал это с самого начала. Именно поэтому он старался не играть на ее чувствах. Увы, он не сумел сдержать в узде собственное желание, – Расскажи мне о других мужчинах, с которыми у тебя был секс.
   – Что? – Клер смотрела на него так, словно он вдруг обзавелся рогами. – Зачем тебе?
   – Я хочу знать.
   Она нахмурилась и перекинула ноги на пол.
   – Их было только двое.
   – Кем они были?
   – Оба ухаживали за мной в старших классах, когда я была совсем юная и настолько глупая, что верила в сказки про вечную любовь. И это несмотря на то, что каждый день видела прямое доказательство обратного.
   – Ты их любила.
   – Думала, что любила.
   – Кто прерывал отношения?
   – Я.
   – Почему? Клер вздохнула.
   – А это важно?
   – Важно, – сказал Хотвайер, который и так хорошо себе представлял, что она скажет.
   Он знал Клер уже пару лет и успел узнать о ней за это время гораздо больше, чем она думала. Она была человеком, преданным до фанатизма.
   Дружба для нее была священна. Она брала на себя сверхвысокие обязательства по отношению к друзьям. Достаточно было понаблюдать, как она относится к Куини, как потрясла ее смерть Лестера, достаточно было подумать о ее готовности пожертвовать собственным комфортом, чтобы помочь Джози со свадьбой. Она готова была помогать ей, даже если из-за этой помощи ей придется провести трое суток без сна.
   – С каждым из этих ребят я прекращала отношения тогда, когда понимала, что для меня они значат куда больше, чем я для них.
   – Не из-за плохого секса?
   – Конечно, нет.
   – Я тоже так не думаю. Ты ожидала долговременных отношений, а они в этом необходимости не видели.
   – Да, но это было давно. С тех пор я выросла.
   Хотвайер сжал зубы в бессильной ярости. Да, верно, выросла. Но с возрастом личность человека, ее основные составляющие не сильно меняются. Ее пуританская душа должна была возрадоваться при мысли о том, что он хочет освятить их близость узами брака, но она спорила с ним со своей обычной непримиримостью. И он этого не понимал.
   Даже если она его не любила, он был по крайней мере ей небезразличен, и Клер действительно хотела его. Брак с ним означал, что она берет его на всю жизнь. И он берет ее.
   И что в этом плохого?
   – Итак, ты хочешь сказать, что мысль о сексе ради секса с моим участием тебе нравится?
   Клер впервые за все время разговора улыбнулась.
   – Да, именно это я и хочу сказать. Я поняла это, когда проснулась. Впервые в жизни я чувствовала, что довольна такой перспективой. Я свободна. По-настоящему свободна. Никаких связывающих обязательств, ни о ком не надо заботиться, никаких высоких целей, которых можно добиться только страшно тяжелой работой. Я захочу с рюкзаком за спиной обойти вокруг света или наняться на работу в другом штате – и меня ничто не остановит. Я могу поехать куда угодно, я могу быть тем, кем хочу быть.
   – Пока за тобой идет охота, ничего из перечисленного ты позволить себе не можешь.
   – Но эта ситуация вечно не продлится, и когда все будет закончено, я...
   – Сможешь поехать куда угодно и делать все, что угодно. Да, я и в первый раз прекрасно слышал, – перебил ее Хотвайер. Настроение его стремительно портилось. – А как насчет меня?
   – Ну, ты же ясно дал понять, что сожалеешь о нашей близости, так что, возможно, нам лучше снова не вступать в эту реку. – Но вид при этом у Клер был такой, словно перспектива больше никогда не заниматься с ним любовью ее огорчала.
   С него было довольно.
   – Я не сожалею об этом. Клер презрительно фыркнула.
   – Правда. – У него кишки сводило от желания доказать ей, как сильно он об этом не сожалел. – Единственное, о чем я сожалею, это о том, что забыл кое-что важное. – Хотвайер вздохнул в надежде, что хоть на этот раз до нее дойдет – я оплошал, и я не позволю тебе одной расплачиваться за мою ошибку.
   Клер вскочила с дивана, глаза ее метали молнии.
   – Я не знаю, как ты только мог представить себе, что я захочу выйти замуж за мужчину, который видит в браке со мной только способ загладить самую большую ошибку его жизни!
   – Я этого не говорил.
   – Зачем говорить – и так все понятно.
   – Черт тебя дери, Клер! У нас нет выбора. Это единственный способ все исправить.
   – Брак – это не кусок ветоши, чтобы заткнуть текущую трубу. Брак – это на всю жизнь, Бретт.
   – А ты не считаешь, что я стою такого риска?
   – Я этого не сказала.
   – По твоим словам именно так и выходит, но, возможно, проблема не в этом. Возможно, ты считаешь, что из меня не получится хороший отец.
   На мгновение глаза Клер потеплели.
   – Конечно, из тебя получится отличный отец.
   – Поэтому я тебя и прошу создать нормальную семью. Я не смогу жить, встречаясь со своим малышом в назначенное время, я не хочу быть для него чем-то временным, проходящим.
   У Клер задрожала губа, но она ее прикусила.
   – Ты даже не знаешь, беременна ли я.
   – Интуиция подсказывает, что беременна. – На этот раз Хотвайер был готов прислушаться к интуиции.
   – Я не думаю, что это тот случай, когда ты можешь полагаться на свою интуицию.
   – Почему? Клер вздохнула.
   – Ты по уши погрузился в чувство вины. Только поэтому для тебя моя беременность – закономерное следствие совершенного тобой преступления.
   – Хорошо, что ты хотя бы это признаешь.
   – Я ничего не признаю. – Клер готова была заплакать, а он не мог понять почему. – Я просто говорю о том, как ты к этому относишься.
   – Черт с этим всем, Клер...
   – Перестань ругаться при мне. Мне это не нравится.
   – Извини.
   – Принимается.
   – А теперь ты можешь взглянуть на все рационально, без эмоций?
   – А ты сам разумно поступаешь, предлагая мне выйти за тебя замуж из-за отдаленной вероятности того, что я могла забеременеть? Если мы больше не станем заниматься сексом, такая вероятность почти исключается, и тогда нам вообще не о чем будет беспокоиться.
   – Мы определенно займемся любовью снова.
   – Ну, кто из нас ведет себя нелогично?
   – Ты считаешь, что смотреть правде в глаза неразумно? Как ты думаешь, почему я забыл надеть этот чертов кондом? Я так тебя хочу, что стоит мне к тебе прикоснуться, и я уже на небесах. Я даже не могу гарантировать того, что в следующий раз, занимаясь с тобой любовью, снова про него не забуду. Но что я точно могу гарантировать, так это то, что следующий раз непременно будет. И, по-моему, это более чем основательный базис для брака.
   – Если бы ты женился на всех тех женщинах, с кем у тебя был секс, то тебе пришлось бы переехать в мусульманскую страну с узаконенным многоженством.
   – Но я хочу жениться только на тебе.
   – Но ты не хочешь на мне жениться. В тебе просто говорит чувство вины. Кроме того, как насчет твоего обещания Елене? Если ты нарушишь его, ты будешь чувствовать себя еще более виноватым.
   – Я не обещал ей не жениться.
   – Тогда что ты ей обещал?
   – Никогда не любить никого так, как я любил ее.
   – Иными словами, ты хочешь на мне жениться, но ты не просто не любишь меня сейчас, ты лишаешь меня даже надежды на то, что когда-нибудь в будущем сможешь меня полюбить? – Клер произнесла это таким тоном, словно Хотвайер преподносил ей пахучие железы скунса.
   – У нас есть страсть, дружба, взаимоуважение. Неплохой фундамент для брака, разве нет? И ты мне все время твердила, что не веришь в любовь на веки вечные. Тебя этот аспект не должен беспокоить.
   – Это верно, не должен. – Но, судя по виду, именно этот аспект и беспокоил ее сильнее всего. – Как бы там ни было, я не выйду за тебя замуж, – сказала Клер с тихой убежденностью.
   Черта с два она за него не выйдет! Это лучшее решение вопроса, даже если она не беременна. Она нуждается в нем, и однажды сама это поймет.
   – Поживем – увидим.
   – Нет, не увидим.
   Хотвайер лишь молча покачал головой.
   – Я купил кое-что на ужин, но если ты хочешь сходить в ресторан, я тебе и одежду купил.
   – Ты купил мне одежду?! – От резкой смены курса у Клер слегка закружилась голова.
   Хорошо. Надо просто занять ее ум чем-то другим. И это поможет делу.
   – Ага.
   – Но ты не знаешь мой размер.
   – Еще как знаю. – Он тоже не слепой, видел нашивки с размером на ее одежде.
   Клер нахмурилась.
   – Не надо было этого делать. Я могла бы надеть то, в чем приехала.
   – Если ты хочешь поесть в номере, ты вообще можешь ничего не надевать. – Хотвайер взглядом дал понять, что эта мысль ему более чем по душе.
   – Мы можем поесть в ресторане, – выпалила Клер.
   – Если ты этого хочешь...
   – Да, я хочу поесть в ресторане, но я не понимаю, почему я не могу надеть свою одежду.
   – Я купил тебе платье. – И ему это доставило массу удовольствия.
   – Вообще-то я не очень люблю платья. Они мне не идут.
   – Я бы так не сказал. На свадьбе Нитро и Джози ты выглядела сногсшибательно. – У Клер убийственно красивые ноги.
   – Джози заплатила стилисту и парикмахеру, чтобы меня накрасили и сделали прическу.
   – Клянусь, не воспоминания о твоей прическе заставляли меня обливаться потом во сне и просыпаться с таким твердым членом, что им можно было руду в шахте отбивать.