Монро Люси. Способен на все

   Она открыла глаза, наблюдая за ним. Лицо его было сведено желанием. И, глядя на свою обнаженную грудь под его ладонями, она чувствовала, как жар между ногами пульсирует все сильнее, и эта пульсация не имела никакого отношения к пузырящейся вокруг них горячей воде.
   – Бретт...
   Он улыбнулся, довольный ее реакцией.
   – Тебе хорошо, сахарок?
   – Лучше, чем хорошо.
   – Откинь голову и постарайся сконцентрироваться только на моих прикосновениях.
   – Я тоже хочу тебя трогать.
   – Не в этот раз, сахарок.
   Она бы с ним поспорила, но то, чего он от нее просил, так искушало. Итак, она откинула голову на бортик джакузи.
   – Подожди секунду.
   Он приподнялся и наклонился над ней.
   – Опусти голову.
   Клер почувствовала, что он что-то подложил ей под голову. Похоже, это было свернутое полотенце. Так было намного приятнее.
   – Лучше?
   – Гораздо.
   – Отлично. А теперь я хочу, чтобы ты расслабилась. Не важно, насколько хорошо тебе будет, держи мышцы расслабленными. Ты можешь сделать это для меня, любимая?
   – Я могу попытаться. – сказала Клер хриплым от желания голосом, который сама едва узнавала.
   Бретт снова принялся ласкать ее, и на этот раз не одну лишь грудь. Он трогал ее везде, его пальцы скользили по ее мокрой коже, и эффект был ошеломляющим. Клер старалась изо всех сил не напрягаться, и, всякий раз, когда она все же напрягалась, он менял технику и делал ей массаж до тех пор, пока она не расслаблялась вновь.
   Это было похоже на тот первый раз в отеле, но только сейчас Клер знала, какое наслаждение ее ждет, и сейчас она не страдала от головных болей, которые притупляли восприятие.
   На этот раз оставаться безучастной к ласкам Бретта было гораздо сложнее, и вскоре Клер обнаружила, что каким-то мистическим образом, заставляя мышцы расслабиться, она усиливала наслаждение.
   Трусики ее бикини отправились туда же, куда и верх, и Клер не возразила ни словом, ни жестом. Она доверяла Бретту, зная, что он не стал бы все это начинать, если бы не был абсолютно уверен в том, что им никто не помешает.
   Несмотря на то что трусиков на ней не было, Бретт не делал даже попыток прикоснуться к ее лону. Он сосредоточился на стимуляции всего ее тела, кроме самых чувствительных точек. И, когда руки его скользили по ее груди, он старался не касаться сосков. Но пузырьки ласкали Клер везде. Она поймала себя на том, что раскинула ноги, чтобы острее почувствовать нежную ласку пузырьков, и застонала, когда струйка воды добралась до самого чувствительного места.
   – О! Господи! Так хорошо... Бретт тихо засмеялся ей в ухо.
   – Давай я тебя переверну, моя сладкая.
   Клер не понимала, чего он хочет, но сильные руки повернули ее так, чтобы она легла лицом на руки, под которыми было сложенное в несколько раз полотенце. Бретт еще больше раздвинул ей ноги, так, чтобы струйка, вырывающаяся из отверстия в ванне, была направлена прямо на клитор. Клер закричала от наслаждения.
   Руки его снова принялись трудиться над ней, лаская ее бедра, внутреннюю часть ног, икры и даже ступни, затем перешли на живот и грудь. Губами Бретт ласкал ее затылок и чувствительные места за ушами.
   Клер ощущала, как возбужденный член упирается ему в шорты. Она прижималась к нему, желая кожей почувствовать его обнаженную плоть.
   «Почему плавки все еще на нем?» Она не смогла произнести этот вопрос. Она вообще не могла говорить и думать ясно. Возбуждение достигло почти невыносимой остроты. Клер была на грани, на самой грани оргазма, но струйки воды, лаская, не давали достаточной стимуляции, чтобы перебросить ее через край. Ласки Бретта возбуждали так, что Клер чувствовала его каждым нервом, но он избегал касаться тех мест, что нуждались в его ласках больше всего.
   Клер начала извиваться, то прижимаясь к нему ягодицами, то подаваясь вперед, чтобы усилить давление воды на клитор. Ничто не помогало, и кончилось тем, что она закричала, требуя от Бретта взять ее немедленно.

Глава 17

   Но он не повиновался.
   Он напомнил ей, чтобы она расслабилась.
   – Я не могу!
   – Тихо, детка. Да, ты можешь. Ты увидишь, это того стоит. Доверься мне. Пожалуйста.
   Клер отчаянно замотала головой. Она не могла сделать того, что он просил, физически не могла, и расслабляющий массаж больше не помогал.
   – Тс-с... – Он гладил ее по бедрам. – Давай же, детка. Ты можешь, я знаю.
   И тогда он начал шептать ей на ухо всякие ласковые слова, говорил ей, как ей будет хорошо, если она продержится еще немного, если она еще раз, в последний раз, попытается расслабиться.
   Глубоко вздохнув, так что грудь заболела, Клер приказала напряженным мышцам расслабиться.
   – Вот так, дорогая. У тебя хорошо получается. – Бретт снова стал ее ласкать, и все продолжалось до тех пор, пока Клер не начала речитативом повторять одно лишь слово: «Прошу».
   Теперь он играл с ее сосками, но этого было мало. Деликатное пощипывание и прокатывание между пальцами ее разбухших сосков только усиливало чувственный голод. Дыхание Клер стало сбивчивым, она никак не могла набрать в легкие достаточно воздуха, ее голос стал низким, мольбы едва внятными. Она словно разучилась говорить.
   Клер закусила ладонь, чтобы не кричать от мучительного наслаждения. Но тут форсунки перестали выпускать острые струйки, и Клер действительно закричала. Ей нужно было, чтобы эти струйки продолжали ласкать клитор.
   Клер извивалась, непереносимое желание терзало ее.
   – Бретт, пожалуйста, включи их! Пожалуйста, я не вынесу!
   Она почувствовала, что ее приподняли и положили на спину, причем так, что ноги свисали в воду, а ягодицы были на самом краю джакузи.
   Бретт положил полотенце ей под голову и опустился на колени между ее ногами, раздвинув их пошире. Ладони его лежали на ее бедрах с внутренней стороны, упирались в них, не давая ей свести ноги. От холодного воздуха клитор ее напрягся. Клер захотелось спрятать его, согреть, но Бретт не давал.
   И тогда Бретт сомкнул губы вокруг ее набухшей, ноющей от истомы плоти. Язык его дарил влажное тепло. Совсем другое, чем то, что дарила теплая пузырящаяся вода в джакузи. Клер едва не потеряла сознание от того, как ей стало хорошо.
   – Да... прошу... прошу... Бретт, еще!
   Он лизал ее, как лижут эскимо, его умелый язык еще сильнее стимулировал набухшую плоть, но не дарил ей разрядки, которую ей так хотелось получить.
   Клер прогибалась ему навстречу.
   – Сейчас! Бретт, делай это!
   И он сделал то, о чем она просила, скользнул двумя пальцами внутрь, нажимая на нервное окончание там, в глубине, заставив Клер снова застонать от наслаждения. Губы его сомкнулись вокруг клитора, и Клер взорвалась. Оргазм ее был такой силы, что в глазах потемнело, а все тело пробила сильнейшая дрожь.
   Но Клер не упала в обморок и не уснула, как днем. Оргазм продолжался, накатывал снова и снова, и Бретт не переставал делать то, что делал, своим ртом. Ни на секунду не переставал. Клер яростно извивалась, но спазмы продолжались, внутри у нее все сжималось, и бедра ее вздрагивали под его губами.
   Клер потеряла всякое представление о времени и пространстве. Одна волна ощущений сменяла другую. Наконец она больше не могла выдержать ни секунды и, обессиленная, опустилась на твердый бетон. Руки и ноги ее были как ватные. Клер тихонько всхлипывала и даже не замечала этого.
   Бретт осторожно опустил ее в горячую воду. Она сидела у него на коленях, раскинув дрожащие ноги, и он массировал ее тело, чтобы вновь привести в чувство и вернуть опасно участившееся дыхание к нормальному ритму.
   – Это было невероятно, – сказала Клер, уткнувшись ему в шею и давясь невесть откуда взявшимися слезами.
   – Да, – голос его был какой-то чужой и хриплый.
   – Ты в порядке?
   – Даже лучше.
   – Я... Ты не... Ты хочешь... Я могла бы... – Клер не удержалась и зевнула.
   Бретт засмеялся.
   – Да, определенно ты – невероятная женщина. И я – да. Последний раз я кончал в штаны много лет назад, но, детка, ты действительно чертовски сексуальна.
   Она потерлась носом о его шею и прошептала:
   – Спасибо.
   – Это правда.
   – Спасибо за то, что ты сделал.
   – Мы оба это сделали, ты не заметила?
   Клер заметила, что в его руках она испытала невозможное.
   – Если бы ты так не ласкал меня, я никогда бы не... Она замолчала, не зная, как описать словами то, что только что испытала.
   – Никогда не получила бы продолжительный мощный оргазм?
   Да, пожалуй, это верное определение.
   – Да.
   – Скоро мы это повторим.
   – Не знаю, переживу ли я, – пробормотала Клер.
   – Смею тебя уверить, переживешь.
   – Откуда такая уверенность? С другими твоими женщинами такое уже бывало?
   – Не в моих руках. – Бретт погладил Клер по спине, заставляя расслабиться. – Я знаю это из книг.
   – Ты читал об этом? – Должно быть, Бретт шутит.
   – Да.
   – Я рада, что есть такие книги, – пробормотала Клер и отключилась.
   Хотвайер почувствовал, как Клер обмякла в его объятиях. Она и раньше была расслабленной, но сейчас, похоже, уснула. Второй раз она засыпала после сеанса любви. Ну, зато Бретт теперь знал, что делать с ней на тот случай, если ее станет одолевать бессонница.
   Он не мог не ощущать некоторой гордости от того, как он заставил ее выложиться. Мужчине нравится сознавать, что он производит впечатление на свою возлюбленную. Если вспомнить реакции Клер в джакузи и возле нее, он производил на Клер впечатление. И еще какое!
   Хотвайер улыбнулся и вытащил Клер из воды. Затем он отнес ее на скамью возле джакузи и уложил на нее. Ее нагота, ее сонное забытье являлись достаточно сильными стимуляторами для того, чтобы он почувствовал возбуждение. И это несмотря на то, что он совсем недавно испытал весьма мощный оргазм.
   Хотвайер подошел к шезлонгам возле бассейна и взял два махровых халата, которые Эрни оставил там по его просьбе. Он надел халат и пошел вылавливать из джакузи купальник Клер.
   Засунув купальник в карман халата, он стал одевать спящую Клер. Чувствуя себя генералом победоносной захватнической армии, он закутал Клер в халат и завязал на нем пояс. Надо было как следует укрыть Клер, прежде чем вынести ее в вестибюль к лифтам.
   К счастью, лифт пришел пустой, и на свой этаж они доехали только вдвоем.
   Клер проснулась лишь тогда, когда Хотвайер поставил ее под душ, чтобы смыть хлорку. Она недовольно бормотала все то время, пока он ополаскивал ее и себя и мыл ей голову. Когда он смывал с Клер пену, глаза ее были закрыты, и Хотвайер был почти убежден, что она продолжает спать.
   Хотвайер отключил душ и как следует вытер Клер, прежде чем отнести ее на огромную кровать. Клер назвала его по имени (очевидно, во сне) и свернулась калачиком. Хотвайер вытерся сам и лег рядом. Клер не проснулась даже тогда, когда он привлек ее к себе. Она лишь с блаженным вздохом устроилась поудобнее и поплотнее прижалась к нему.
   Хотвайеру было хорошо. И даже лучше, чем просто хорошо. У него было ощущение, что все именно так и должно быть. Все идет как надо. И Клер тоже это почувствует. Со временем.
   Клер проснулась от прикосновения Хотвайера. Она сонно улыбнулась.
   – Привет.
   Он лежал на боку, приподнявшись на локте, и смотрел на нее. Его совсем не сонные голубые глаза были полны чувственного обещания и теплоты, о значении которых Клер боялась даже думать. Но сердце ее как-то странно сжалось от сладкой боли.
   Не предупреждая, Хотвайер лег на нее сверху. Его тело было теплым и сильным.
   – И тебе привет.
   Клер раздвинула ноги, давая ему место, где можно устроиться.
   – Я могла бы привыкнуть к такому будильнику. Это приятно.
   – Продолжай мыслить в этом ключе, и мы поладим, милая, – сказал Хотвайер с южными тягучими нотками, которые в сознании Клер ассоциировались почему-то со вкусом и запахом меда.
   Она подалась ему навстречу и застонала от удовольствия одновременно с ним.
   – Я бы сказала, что мы уже прекрасно ладим.
   – Ты права. Но я никогда не довольствуюсь достигнутым. Всегда ищу возможность усовершенствовать то, что имею.
   Образы прошлого вечера пронеслись у нее в голове, и ее обдало жаром.
   – Это невозможно.
   Хотвайер покачал головой и поцеловал ее. Он не торопился, действовал с ленцой, но не стал уклоняться от секса и, как только почувствовал, что Клер готова, подарил оргазм и ей, и себе. Потом, в отличие от вчерашнего дня, когда секс утомил ее настолько, что она сразу уснула, Клер почувствовала прилив сил и энергии. Она была готова ринуться в бой.
   Когда она, сообщив об этом, вскочила с кровати и направилась в ванную, Хотвайер засмеялся и пошел следом. Они играли в душе, как дети, дразнили и ласкали друг друга, и все закончилось тем, что снова занялись любовью.
   Как ни странно, в ванной Хотвайер вспомнил о презервативе. Клер и представить не могла, что можно заниматься любовью в таком месте и успеть подготовиться. Это произвело на нее немалое впечатление.
   Когда Клер спросила Хотвайера об этом, он подмигнул и сказал:
   – Думаю, у меня более богатое воображение, чем у тебя, но я не могу себе представить, чтобы я не захотел заняться с тобой любовью в любом месте, где бы мы не оказались голыми.
   Клер покачала головой и вытерлась. Она еще никогда не чувствовала такой легкости во всем теле и такого душевного подъема, как сегодня. Рядом с Хотвайером ей было хорошо.
   Они выписались из отеля после великолепного завтрака, который заказали в номер, и отправились назад, в Портленд, в машине Хотвайера.
   Клер из окна машины смотрела, как остается вдали маленький городок на берегу океана.
   – Хотела бы я, чтобы мы могли задержаться здесь подольше.
   Хотя, может, это и хорошо, что они успели выписаться из отеля до открытия бассейна. Встречаться с парнем по имени Эрни Клер не хотела. Ей было неловко из-за того, что этот паренек в курсе того, что происходило на вверенной ему территории между ней и Бреттом. Хотя он точно не мог догадываться обо всех шокирующих подробностях.
   Даже Клер сама не вполне верила в то, что вчера в джакузи действительно была она, а не вселившаяся в ее тело другая женщина. Она знала, что Бретт опытный мужчина, но все равно не была готова к тому, что он заставил ее почувствовать.
   Воспоминания вновь захватили ее, и она забылась...
   – Клер, – позвал Хотвайер.
   – Что? – Клер удивленно посмотрела на него.
   – Я говорил, что когда-нибудь привезу тебя сюда. О чем это ты грезишь наяву?
   – Не скажу.
   – Готов поспорить, что знаю о чем, – сказал Бретт со своей ленивой улыбкой, которая ее всегда сводила с ума.
   – И я готова поспорить, что ты знаешь. Мне все равно, что ты скажешь, ко я думаю, никто не может научиться тому, что ты делал вчера со мной по книжке. – Клер завела эту тему непроизвольно, хотя ей была неприятна сама мысль о том, что Бретт, по его же выражению, «налетал немало часов» с другой женщиной или женщинами, чтобы так здорово усвоить «технику пилотажа».
   – Я тебе уже говорил вчера, что я никогда не делал этого с другими женщинами. – Тон у него был такой серьезный, что Клер вынуждена была поверить. – Хотя я применил менее интенсивную версию в ту ночь, когда ты отказалась принимать обезболивающее.
   – Ты и тогда был молодцом.
   – Но вчера было лучше, – сказал он с нотками удовлетворения.
   – Да. – Вчера было просто невероятно хорошо. – Почему только со мной? Ты не захотел проверить теорию практикой с другими?
   – Нет. Только с тобой, Я много времени провел, представляя эту сцену с тобой, но я должен быть с тобой честным, действительность оказалась лучше, чем мечты. А я не знал, что такое возможно.
   Что до Клер, то она вообще не представляла, что такое возможно. Ни в мечтах, ни наяву.
   – Ты невероятный любовник, Бретт.
   – Ты мне льстишь, сахарок. Это в тебе таится столько сексуальной энергии, что хватило бы на нужды целого города.
   Бретт думает, что ее страсти хватит на целый город?
   – Ты считаешь меня нимфоманкой?
   Бретт засмеялся. Клер хмуро посмотрела на него. Она не находила в этом ничего смешного.
   – Ты шутишь? – спросил Бретт с задорным блеском в глазах.
   – Нет. Почему я не могу быть нимфоманкой? – спросила Клер, чувствуя себя обиженной.
   – А ты хочешь ею быть?
   – Нет.
   – Тогда не переживай. С этой стороны тебе ничто не угрожает.
   – Как ты можешь это утверждать после вчерашнего вечера?
   – Тебе двадцать восемь лет, и до вчерашнего дня у тебя было всего два любовника, и те в старших классах школы. Нимфоманки так себя не ведут.
   – Возможно, я подобна алкоголику, который не понимает, что он алкоголик, пока не выпьет первую рюмку спиртного. А несколькими годами позже умирает от цирроза печени.
   Клер вполне могла представить, что вскоре у нее возникнет зависимость от ласк Бретта и без секса с ним она не сможет жить. Ей такая перспектива не нравилась. Ей не хотелось прожить жизнь, пребывая в сексуальной зависимости от мужчины, который сердцем прикипел к своей погибшей возлюбленной.
   Бретт покачал головой и снова захохотал.
   – Не бойся, ты не умрешь от того, что тебе нравится заниматься со мной сексом.
   – Вчера вечером я подумала, что меня инфаркт хватит.
   – Но этого не случилось.
   Нет. Наоборот, она уснула. Клер вынуждена была признать, что на поверку все было не так опасно.
   – Ну, – недовольно поджав губы, сказала она, – по твоим словам получается, что я не такая, как другие женщины.
   – Другие – не такие.
   – Разве это не делает меня извращенной?
   – Нет. Это делает тебя уникальной. Особенной. У тебя действительно нет ненормальных желаний, но ты так отзывчива, что меня трясет, когда я к тебе прикасаюсь. Честно говоря, сахарок, ты настоящая мечта, героиня фантазий любого парня.
   Не может быть, чтобы он действительно так думал.
   – Но я не Елена.
   Бретт несколько минут молчал, и в выражении его лица не было и следа прежнего озорства. Потом он вздохнул.
   – Хочешь – верь, хочешь – нет, но я не ищу другую Елену.
   О да, она ему верила. Когда ты знаешь вкус совершенства, ты не ждешь, что тебя во второй раз ударит та же молния.
   – Это не важно.
   – Нет, важно. Иначе ты бы не поднимала этот вопрос. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала, ладно?
   – Хорошо. – А разве у нее был выбор? Она имела глупость поднять эту тему, но если Бретт начнет в подробностях объяснять ей, в чем именно она отличается от Елены и насколько хуже ее, она просто расплачется. А это уже совсем никуда не годится.
   – Я не трачу время на то, чтобы сравнивать тебя с ней, Клер. Ты – это ты. Я не хочу, чтобы ты стала кем-то другим, и ты можешь вполне верить мне, когда я говорю, что не встречал еще женщину более отзывчивую или более подходящую мне в сексуальном плане.
   Она, Клер, была более чувственна, чем его потерянная любовь?
   – Никогда?
   – Никогда. Ты просто послала меня в нокаут своей страстностью.
   Теперь настал ее черед рассмеяться.
   – Да уж, верю.
   Что-то она не помнит, чтобы он лежал в нокауте, когда выворачивал ее наизнанку своими ласками в джакузи.
   – Ты мне не веришь? Я ни разу не забывал про кондом, даже когда был глупым подростком. Но ты заставила меня забыться, словно мне снарядом крышу снесло.
   Он ни разу не забывал про кондом? Ни разу?
   – Елена принимала таблетки?
   – Нет.
   – Неужели?
   Если то, что он говорил, было правдой, а Клер не верила, что он мог сейчас ей лгать, то страсть, что они питали друг к другу, действительно была для него уникальной. Особенной, как он и сказал. Хотя сколько может продлиться страсть? Не столько, чтобы на ней можно было продержаться всю жизнь, в этом Клер была уверена. Но, с другой стороны, она не могла даже представить, что его прикосновение оставит ее равнодушной.
   Была ли это похоть или любовь?
   Они определенно составляли пару. Клер не верила в романтическую любовь, но отрицание ее существования не умаляло страха, что именно это чувство в ответе за то смятение, в котором она в настоящий момент пребывала. Бретт верил в любовь. Он не делал тайны из того, как сильно любил Елену, но он сказал Клер, что никогда не полюбит ее.
   Итак, она не верила в любовь, но боялась, что все равно любит Бретта, а он верит в любовь, но не отвечает ей взаимностью. Что за кашу они заварили! И куда это их приведет? Куда это приведет ее, Клер?
   У нее был выбор, как она полагала, разорвать отношения с Бреттом сейчас, дабы избежать возможной боли в будущем, или жить настоящим и начать переживать тогда, когда это будущее наступит. На самом деле выбирать было не из чего. Здесь и сейчас было слишком хорошо, чтобы отказаться от Бретта.
   Не желая распространяться на эту тему, Клер сказала:
   – Я слышала, ты говорил по телефону с Этаном. Бретт смерил ее пристальным взглядом и вновь уставился на дорогу.
   – Он думает, что может напасть на след тех людей в черном, что были на похоронах. Сейчас этим уже занимаются мои знакомые в ФБР. Но у Этана свои каналы.
   – Хорошие новости.
   – Да. Буду надеяться, что моему оперативнику, что отвез Куини в Неваду, тоже повезет.
   – Что он ищет?
   – Коллинз получил инструкции составить список всех тех, кто мог видеться с Лестером за последний месяц до его смерти. Меня убедили в том, что частное лицо не стало бы ждать дольше, чтобы нейтрализовать угрозу, исходящую от Арвана. Он постарался бы избавиться от него как можно быстрее, раз уж старик стал всем выбалтывать свои тайны.
   – Я уверена, что ты прав. Но ты действительно думаешь, что Куини помнит всех, кто виделся с Лестером в течение последнего месяца его жизни? Да и все ли она знает?
   – Если верить вам обеим, Лестер был не из тех, кто много общался. Список этот не будет таким уж длинным, а мой оперативник умеет вытягивать информацию из самых глубоких тайников памяти.
   – Вот даже как.
   – Но он не ограничится Куини. Он также поговорит с другими людьми в Бельмонт-Мэноре, как с постояльцами, так и с сотрудниками. Кроме того, просмотрит журнал посещений, в которых оставляют записи и посетители, и медицинский персонал.
   – А как насчет меня?
   – Что насчет тебя?
   – Я провела много времени с Лестером.
   – Ты сидела с ним только по ночам. Ты сама говорила, что он редко общался с кем-то еще из твоей смены, даже когда ты не дежурила.
   – Это так, но исключения были.
   – Составь список, и мы сверим его с тем, что сделает Коллинз.
   – Ладно. – Клер откинулась на спинку кресла и взяла с пола рюкзак. – Жаль, что не прихватила с собой ноутбук. Мне печатать нравится больше, чем писать.
   – Бедняжка. Тебе нужна суперпортативная модель.
   – Да, но она стоит денег, а мой бюджет и так трещит по швам – компьютер постоянно требует обновления. Тот ноутбук, что ты мне дал, на целое поколение новее моего старого. Я все еще не понимаю, как тебе удалось заставить страховую компанию Джозетты за него заплатить.
   – Просто радуйся, что они заплатили.
   – Я и радуюсь. – Клер сильно подозревала, что Бретт не стал требовать от них стопроцентной оплаты, а просто выплатил разницу.
   Клер достала из рюкзака общую тетрадь и открыла ее. Это была тетрадь в черной обложке – для записи лекций по программированию. Бретт, наверное, посмеялся бы над ней, если бы она сказала ему, что покупает тетради в обложках разного цвета и ставит на них коды, соответствующие их назначению.
   Даже Джозетта находила забавным эту привычку Клер все строго классифицировать, но Клер было все равно. Джозетта никогда не вредничала, она просто любила посмеяться, и что тут плохого, если Клер иногда давала ей повод?
   Клер начала перелистывать страницы в поисках чистого листа. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы мозг осознал то, что она видит. Страницы тетради заполняли не ее записи по программированию, а записи совсем иные – имена, даты, адреса. И записывалось все мелкими печатными буквами – почерк был не ее.
   Клер перестала листать тетрадь и принялась ее читать. Она покрылась липким холодным потом.
   – Бретт!
   – Да, сахарок?
   – Ты сказал, что дневник Лестера мог бы помочь расследованию?
   – Да.
   – Ну, я думаю, он у нас есть.
   – Что? – Бретт быстро взглянул на Клер и снова перевел взгляд на дорогу.
   – Ты помнишь, как подумал, что Лестер мог спрятать свой дневник, а потом забыть куда?
   – Ну.
   – Так вот, он спрятал дневник. В моем рюкзаке.
   – Это невозможно. Ты бы уже давно заметила.
   – Нет, не заметила бы. Тетради в черной обложке – это мои тетради по программированию. Я закончила реферат еще до того, как на меня напали в доме Джозетты. Помнишь, ты по моей просьбе сдал его преподавателю и мне поставили зачет?
   – Но ты сто раз после этого заглядывала в рюкзак. Клер объяснила про свою систему классификации тетрадей для занятий.
   – Я просто не замечала ее, потому что она мне была не нужна.
   – Я не могу в это поверить.
   – И я не могу.
   – Он был при тебе все эго время?
   Клер кивнула.
   – Тот мужчина в туалете в университете был прав, но откуда он мог об этом узнать?
   – Ты сказала, что подумала, будто в той тетради должны были быть твои лекции по программированию. Не значит ли это, что твоя тетрадь с лекциями пропала?
   Клер принялась судорожно рыться в рюкзаке. Второй тетради в черной обложке не было.
   – Да, лекции пропали.
   – Возможно, Лестер подменил тетради.
   – Может, моя тетрадь спокойно лежит в отеле? Бретт пожал плечами.