Монро Мацуо. Научи меня умирать

   Теперь я пришел в себя окончательно. Жидкость на лице… Виски. Скорее всего, из моей бутылки. Из той самой бутылки, которой я храбро собирался оглушить врага. Ага.
   Кто-то взял меня подмышки, протащил пару шагов волоком и кое-как усадил в кресло. Все это сопровождалось кряхтением и ругательствами. Я уже достаточно пришел в себя, чтобы узнать голос своего мучителя. Настроение от этого не улучшилось. Наоборот. Крошечная надежда на то, что все еще может закончиться хорошо, рассеялась бесследно. Вместо нее пришла абсолютная уверенность, что я попал в переплет, из которого мне не выбраться.
   – Ну, что, пришел в себя, червяк?
   В глаза ударил луч света.
   – Убери фонарь, – пробулькал я.
   – Ты плохо выглядишь, червяк.
   В голосе Ямады слышалось глубочайшее удовлетворение.
   Луч света сместился немного в сторону.
   Он был в костюме-тройке. Белая рубашка. Серый, в тонкую белую полоску галстук. Все как обычно. Будто пришел в офис. Лишь один аксессуар нарушал привычную картину. Черные кожаные перчатки на руках.
   Я огляделся. Увидеть удалось немного, свет фонаря освещал небольшой пятачок пространства. Но увиденное заставило меня вздрогнуть и задохнуться в очередном приступе рвоты. Тонкая горькая ниточка слюны сползла по подбородку на окровавленную рубашку.
   Это было похоже на очень плохой триллер. На совершенно никудышный триллер… Автор сценария не озаботился подарить своим героям хоть какое-то подобие здравого смысла. Их поступки нелогичны, их идеи скучны и наивны. Автора, видимо, интересовало только одно – он хотел заставить зрителя или читателя визжать от ужаса. Все повороты сюжета предсказуемы, декорации не балуют разнообразием, действия героев – глупы. Особенно просты главный герой и его антагонист – главный злодей.
   Хороший парень лезет в дом плохого парня, и в итоге оказывается…
   … В той самой клинике, где уже бывал неоднократно.
   Если бы я смотрел такой фильм в кинотеатре, на этом месте я бы встал и ушел. Мне стало бы невыносимо скучно. Никакой изобретательности и непредсказуемости. Я бы ушел, жалея о потраченных иенах.
   Но, к сожалению, я был внутри этого бездарного фильма. И уйти из него раньше, чем погаснет луч проектора, не было никакой возможности.
   – Что, червяк, нравится местечко?
   Ямада был доволен. Даже больше – наступил его звездный час.
   Итак, первый вопрос нашего шоу. Вопрос на десять тысяч иен: с чего бы это вашему шефу оглушать вас и везти в клинику?
   Догадываетесь? Раз, два, три…
   Ваш ответ?
    Он полоумный маньяк. Он просто чертов придурок! Психопат!
   С этим, конечно, трудно спорить… Но все же я бы хотел услышать более толковый ответ. Подумайте, пожалуйста. И поменьше эмоций. Итак, раз, два, три…
    Он решил поставить точку в своей игре. И хочет сделать это именно здесь, потому что как-то связан с этой клиникой.
   Формально вы правы. Ответ засчитан, хотя толковым его назвать трудно. Вы намерены продолжать игру?
    Конечно.
   – Я знал, что ты явишься ко мне, червяк… Знал.
   – Чего ты хочешь?
   Настоящего страха я пока еще не чувствовал. Поэтому, задавая вопрос, опустил вежливое «Ямада-сан». Пусть он катится ко всем чертям…
   – Поговорить, – ответил Ямада. – Просто поговорить с тобой.
   – Почему мы не могли поговорить у тебя дома? И зачем нужно было меня связывать?
   – У меня дома? Думаю, что там мне вряд ли удалось бы добиться от тебя откровенности. А я очень хочу, чтобы ты был откровенен со мной.
   Ямада присел на краешек стола, аккуратно подтянув брюки. Острые складки на них напомнили лезвия ножей.
   Стол стоял справа, почти у меня за спиной, и мне пришлось вывернуть шею, чтобы не потерять шефа из поля зрения. Упускать его из вида мне не хотелось. Особенно меня волновали его руки, обтянутые перчатками. Эти чертовы перчатки заставляли меня нервничать.
   – Так что ты наговорил полицейским? Как они отпустили тебя?
   – У них не было причин задерживать меня.
   – А-а-а… – вяло протянул Ямада.
   Потом встал, неторопливо подошел ко мне и резко ударил по лицу. В голове взорвалась петарда.
   Когда звон в ушах немного поутих, я проверил языком, все ли зубы на месте. Зубы не пострадали, а вот нижняя губа лопнула, как перезрелая слива.
   – Давай договоримся, – сказал Ямада. – За каждую попытку свалять дурака я буду начислять тебе штрафные очки. Три штрафных – я отрезаю тебе ухо. Еще три штрафных – приступаю к пальцам. Девять штрафных – аккуратно выкалываю тебе глаз… Ну и так далее. Пойми, я не полицейский. Мне некогда заниматься всякой ерундой вроде написания протоколов и собирания окурков. Завтра рабочий день, и я хотел бы хоть чуть-чуть поспать, прежде чем идти на работу. Ну, договорились?
   Я кивнул. По спине побежала струйка пота.
   – Тогда я повторяю вопрос. Почему они отпустили тебя?
   – Они не отпускали… Я сам сбежал.
   – Одно штрафное очко.
   – Я действительно сбежал! Они не собирались отпускать меня.
   – Допустим… У них много улик против тебя?
   – У них не может быть против меня никаких улик! Я никого не убивал!
   – Два очка, – бесстрастно сказал Ямада.
   – Я никого не убивал!
   Ямада расстегнул пиджак. Под ним было надето что-то вроде наплечной кобуры, которую я видел у покемонов. Только вместо пистолета у Ямады был длинный нож. В чехле, прижавшемся к боку.
   «Очень удобная штука», – отстраненно подумал я.
   Ямада неуловимым движением выхватил нож. Я даже толком не разглядел, как он это сделал. Легкий шелест, когда сталь скользнула по коже чехла, и готово! Нож, такой же, которым разделывают рыбу, только без отверстий в лезвии, в руке у фокусника-Ямады.
   Он остался доволен произведенным эффектом.
   – Видишь эту штуку?
   Идиотский вопрос, но, тем не менее, я кивнул.
   – Ты представляешь, что она может сделать с твоим телом?
   Снова кивок. На этот раз я почувствовал легкое посасывание под ложечкой.
   – Тебе ведь это не понравится, так?
   Я помотал головой. Еще как не понравится… Хотя пугал меня не столько нож, сколько глаза этого психа. Я увидел в них десятки кошек с выколотыми глазами, сотни бабочек с оторванными крыльями, жестоко изнасилованных девочек в школьной форме и еще кучу всяких мерзостей.
   – Тогда прекрати играть со мной, червяк.
   Следующий вопрос нашего шоу: для чего вашему шефу перчатки и этот остро отточенный нож? Раз, два, три… Ваш ответ?
    Он собирается убить меня…
   Отлично! Поздравляю, вы справились. Удивительная проницательность. Давайте поаплодируем нашему игроку! Надеюсь, вы хотите продолжать игру?
    Разумеется.
   – Давай попробуем еще раз, червяк. Много у них улик против тебя?
   – Они думают, что много… Но я никого не убивал, – визгливо сказал я, не сводя глаз с поблескивающего лезвия. – Да, я был в этой дерьмовой клинике… И оглушил тех парней… Но я не убивал их! Это сделал кто-то другой.
   – Да?
   – Да!
   – И кто же?
   – Не знаю… – ответил я. Хотя это было неправдой. Теперь я точно знал, кто зарезал тех парней…
   Мы переходим к следующему вопросу. Вопросу на миллион иен: почему он хочет убить вас? Раз, два, три… Ваш ответ?
    Это совсем просто… Потому что он зарезал тех людей в клинике!
   Бинго! Вы в одном шаге от суперприза. Хотите попытать счастья?
    Конечно.
   Но это будет очень трудный вопрос… Вы готовы? Тогда поехали! Зачем ему было убивать тех людей, и зачем ему убивать вас?
    Он псих.
   Это не ответ. Даже если он совсем психованный псих, наверняка у него были причины так поступить.
    Я хочу взять время на размышление.
   Хорошо. Думайте… И оставайтесь с нами!
   – Неужели даже не догадываешься, кто бы это мог быть? – удивленно поднял брови Ямада.
   – Нет.
   – Ай-ай-ай.
   Ямада прошелся по комнате, поигрывая ножом. Ничего зловещего в этом не было. Ни капли. Сделай какой-нибудь нехороший парень такое в кино, он мигом превратился бы в картонного героя. Типа мистера Зло… Ямада же смотрелся очень естественно и непринужденно, вышагивая по комнате и жонглируя ножом. Так же естественно Вик проводила рукой по волосам…
   Вик… Почему она не звонит? Неужели два часа еще не прошли? Или телефон где-то потерялся? Его вполне мог вытащить из моего кармана Ямада. Скорее всего, он меня обыскал, пока я был без сознания. Так что телефон может быть и у него. Очень возможно. Очень…
   Только сейчас я осознал, насколько плохи мои дела.
   – Значит, не знаешь, кто убийца?
   Я покачал головой.
   – А ведь это третье штрафное очко, – улыбнулся Ямада.
   – Нет!
   – Да, да… Третье очко. Мне жаль, червяк.
   С этими словами он подошел и схватил меня за волосы. Я попытался вырваться, но ничего не получилось. Раздался звук, словно кто-то разорвал тонкий шелковый платок над самым ухом. Звук этот шел будто из головы, как бывает, когда слушаешь музыку в наушниках. Она просто звучит в голове…
   Через несколько секунд пришла боль. Резкая, точно к уху поднесли горящую спичку.
   – Сволочь! – завопил я.
   – Мы договаривались, – флегматично сказал Ямада.
   – Чертов псих!
   – Кто еще из нас псих…
    Я задыхаюсь от боли.
    Я задыхаюсь от страха.
    Я задыхаюсь от ярости.
   – Дерьмовый маньяк!
   – Кто еще из нас маньяк…
    Я впиваюсь зубами в разбитую губу.
    Я бьюсь затылком о подголовник кресла…
    …И как сквозь сон слышу пиликание своего телефона.
   – Ого! – Ямада сунул руку в карман. – Смотри-ка, кто-то звонит тебе. Хочешь, я угадаю, кто?
   Он вытащил телефон и посмотрел на дисплей.
   – Гм… Я так думаю, что это твоя сучка. Ну, мне ответить? Или ты сам хочешь с ней поговорить?
   – Да, – скрипя зубами, ответил я.
   – И все будет как в кино, да? Ты крикнешь ей: «Эй! Я в той больнице! И он отрезает мне уши! Звони в полицию!»… Ну, что-то в этом роде… А через несколько минут мы услышим вой сирен. И я начну нервничать. Угадал?
   Телефон не унимался.
   – Но ведь возможен и другой вариант. Ты говоришь, что с тобой все в порядке. И мы спокойно продолжаем разговор. Как тебе такой план? Я тоже смотрел детективы. Маньяки всегда так делают… Приставляют к горлу придурка нож и заставляют его говорить в трубку, что причин для волнения нет. Хочешь сыграть в такую игру?
   Я промолчал. Честно говоря, ни о чем, кроме отрезанного уха, в этот момент я думать не мог. Пытался. Изо всех сил пытался, понимая, что от правильного ответа зависит моя жизнь. Но ничего, кроме истерического «этот сукин сын отрезал мне ухо», в голову не приходило. Вик, полиция – все это было бесконечно далеко. В другом фильме, идущем в соседнем кинотеатре. А здесь было отрезанное ухо и тихий вкрадчивый голос Ямады. Я различал только голос. И еще исходящую от маньяка угрозу. Понять, что именно он говорит, было выше моих сил.
   Где-то я читал, что в пытках самое страшное для человека не боль, которую ему причиняют. А осознание того, что кто-то калечит его тело. Чем сильнее увечье, чем ярче у пытаемого осознание того, что восстановить здоровье будет уже невозможно, тем эффективнее пытка. Иными словами, если у тебя есть уверенность, что останешься цел, боль терпеть гораздо легче. И наоборот. Отрезанное ухо производит намного более сильное впечатление, чем избиение резиновой дубинкой. Хотя во втором случае объективно боль сильнее.
   Сейчас у меня появилась возможность проверить эти выкладки на собственной шкуре. Должен сказать, что тот, кто написал о пытках, понимал толк в этом деле.
   Если вдруг, в один миг, лишаешься какой-то части тела, это здорово деморализует.
   И мне было почти все равно, как поступит Ямада. Ответит он на звонок Вик или даст мне поговорить с ней – какая, к чертям, разница? Этот сукин сын отрезал мне ухо – вот что важно!
   Ямада, наверное, понял, что от меня толку не будет. Поэтому нажал на кнопку сам.
   – Нет, – сказал он в трубку. – Нет, это не Котаро… Совершенно верно, это я… Да-да, мы мило беседуем… О, он жив, не волнуйтесь. Правда, не совсем цел, но это сущий пустяк… Полиция вряд ли чем-то сможет помочь… Что?! Ах, ты… До тебя я тоже доберусь, сучка! И отрежу твой поганый…
   Ямада медленно отнял трубку от уха, постоял, шевеля губами, а потом, широко размахнувшись, швырнул мой NEC в угол. Судя по звуку, телефон разлетелся вдребезги.
   На мгновение я забыл о своем ухе. У Ямады было лицо человека, только что заметившего, что он целый день проходил с выглядывающими из ширинки трусами. Кажется, я даже ухмыльнулся… У этого парня не было опыта общения с Вик. Интересно, что она ему сказала? Наверное, что-то особенное.
   Огорчение Ямада выместил на мне. От удара у меня потемнело в глазах.
   Кажется, я погорячился, когда подумал, что отрезанное ухо страшнее побоев.
   – Ну что, червяк, вернемся к нашему разговору? – сказал Ямада, снова принимаясь жонглировать ножом.
   Теперь это получалось у него как-то нервно и потому не очень изящно.
   – Что она тебе сказала? – спросил я.
   Говорить, когда у тебя разбиты губы, не очень удобно. Впечатление такое, что на них налипли куски соевого творога. Рот толком не открывается. Нормальная артикуляция невозможна. Из-за этого звуки получаются глухими.
   – Не твое дело! – В голосе Ямада прорезались визгливые нотки.
   – Ты чем-то расстроен?
   – Закрой свою пасть!
   – Что же она тебе сказала? Мне просто интересно…
   Новый удар. На этот раз в солнечное сплетение. Пару минут я с успехом изображал окуня, вытащенного из воды. Похоже, это станет моим коронным номером.
   Когда получаешь сильный удар в область солнечного сплетения или печени, весь воздух выходит из легких в момент удара. Беда в том, что сразу сделать вдох, как того требует мозг, невозможно. Поэтому несколько секунд ты просто бестолково разеваешь рот, рефлекторно пытаясь втянуть хоть немного воздуха. Но вдох не получается. Рот открывается без всякого толка. Мышцы живота напряжены так, что их вот-вот сведет судорогой. На тебя накатывает страх смерти от удушья. Тебе кажется, что ты уже никогда не сможешь вздохнуть. Иррациональный страх – самый сильный из всех страхов. Ты говоришь себе, что все в порядке, скоро боль пройдет и ты сможешь дышать. Но нутро визжит от ужаса.
   – Штрафное очко, червяк. Ты только что заработал штрафное очко. Помнишь, что у нас идет после ушей?
   – Иди в задницу, – прохрипел я.
   – Твоей сучке я тоже отрежу палец. И язык. Ее грязный язык.
   – Что ты от меня хочешь?
   – А на чем мы остановились? – задумчиво сказал Ямада, прохаживаясь по комнате. – Ах, да! Ты хотел мне сказать, кто зарезал тех людей… Прежде чем ты соберешься отвечать на этот вопрос, помни, что за прошлый ответ ты лишился уха. И еще помни, что у тебя уже есть одно штрафное очко. Итак, кто это сделал? Ты или твоя сучка?
   – Мы не убивали их! Просто оглушили…
   – Какого черта вас вообще занесло сюда? Ты что, наркоман?
   – Нет… Нам нужны были лекарства.
   – А купить было нельзя? Впрочем, это не мое дело. Итак, вы оглушили их, а потом…
   Он остановился напротив и вопросительно посмотрел на меня.
   Мне чертовски не хотелось лишиться пальца. Но я не знал, какого ответа он от меня ждет. Я вдруг понял, что происходит что-то очень странное, с точки зрения логики. Когда я увидел его нож, у меня отпали последние сомнения в том, что убийца он. Я не знал, как он связан с этой клиникой и зачем ему понадобилось убивать тех парней. Но в том, что это именно его работа, – я был уверен. Но тогда к чему весь этот спектакль? Почему он так настаивает на том, что убийца я? Почему? Ответив на этот вопрос, я, возможно, смогу спасти свой палец.
   Ямада поигрывал ножом и терпеливо ждал. Надолго ли хватит его терпения? Вряд ли… У меня было еще одно штрафное очко в запасе. Придется рисковать.
   – Хорошо, – вяло сказал я. – Хорошо, расскажу тебе… Мне уже все равно. Да, это я убил их. Я. Девчонка здесь ни при чем… Мы оглушили их, она взяла лекарства и ушла… А я остался.
   Глаза Ямады блеснули. Он чуть подался вперед. Я напрягся, ожидая удара, но ничего не произошло. Он просто стоял и слушал, только нож замелькал чуть быстрее.
   – И что было дальше?
   Его голос чуть дрогнул, и в нем появились какие-то новые нотки. Раньше я их не слышал… Так убежденный онанист выспрашивает подробности особенно извращенного полового акта у старого педофила.
   – Я зарезал их, – тихо сказал я, не сводя с него глаз.
   – Как? Как ты это делал?
   Он подвинулся ближе ко мне.
   Однажды я видел дохлую змею. Змея была крупная. Она лежала поперек лесной тропинки. Лежала, видимо, дня два. Брюхо было распорото. Сизые с красными прожилками внутренности, какие-то белесые нити, синеватые комки – все это влажно поблескивало на солнце. Поблескивало и непонятным образом шевелилось. Присмотревшись, я понял, что это копошатся черви… Или опарыши, кто его знает… Самое мерзкое было то, что я чуть не наступил на нее. На мне были сандалии, надетые на босую ногу. Я живо представил себе, как нога касается мягкой осклизлой массы, с чавканьем размазывает ее по земле, вонючая жидкость просачивается между пальцами ног… Тогда меня чуть не вырвало.
   Сейчас, видя лицо Ямады, его приоткрытый рот, нервно двигающийся вверх-вниз кадык, мутные, словно закрытые дополнительным веком, как у земноводных, глаза, я испытал то же самое чувство. Смесь страха и отвращения.
   – Как ты это сделал?
   Сделав над собой усилие, я все же ответил:
   – Ножом. Таким же, как у тебя…
   – Да, – прошептал Ямада, – нож – это самое лучшее… Нож для сасими. Он входит в тело легко и свободно, да? Ты почти не чувствуешь сопротивления кожи и мышц.
    Я борюсь с тошнотой.
    Я сглатываю жидкую, как вода, слюну, но она тут же снова заполняет рот.
    Я пытаюсь расслабить мышцы живота, но их сводит судорогой.
   Чертов псих! Чертов псих! Чертовпсихчертовпсих! Дерьмовый извращенец!
   – Скажи… – Он приблизил лицо вплотную ко мне. – Что ты чувствовал, когда убивал их? Что? На что это было похоже?
   Я уловил слабый запах TimeforPeace. Не слишком подходящий к ситуации аромат. Для Kenzoтребуется обстановка поспокойнее…
   – Ты и сам должен знать, что чувствуешь, когда убиваешь.
   – Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне… Скажи… – он почти умолял. – Это произошло здесь? В этой комнате?..
   Глаза прикрыты, мокрая нижняя губа чуть отвисла, прерывистое учащенное дыхание.
   Мне показалось, что он вот-вот кончит. Самым натуральным образом.
   Новый приступ тошноты согнул меня пополам.
   – Это произошло здесь? Скажи…
   – Да, здесь. – Слова пришлось выдавливать, как засохшую васаби из тюбика. Они вылезли зеленоватой густой массой.
   – Здесь… – как эхо повторил Ямада.
   Я посмотрел на его руки. Он водил указательным пальцем по лезвию, словно гладил обнаженное бедро женщины.
   Чертов псих!
   – И что же ты чувствовал?
   – Ничего, – ответил я.
   Я знал, что это неправильный ответ. Но заставить себя дальше играть в эту игру не мог. Хватит с меня. Всему есть предел. Даже страху смерти… Плевать мне на все.
   Я будто опять оказался на трассе, в несущемся по встречной полосе «порше». Черт с ним, пускай я умру сегодня. Этот день ничуть не хуже для смерти, чем любой другой.
   Усталость делает из нас героев.
   Усталость и омерзение.
   Я понял, что больше не боюсь Ямаду. Как с той змеей… Сперва я испугался, увидев на тропинке здоровенную гадюку. Но страх исчез, как только я понял, что змея дохлая. И осталось лишь отвращение.
   Вот и сейчас мне было противно, противно до рвоты, но уже не страшно.
   – Неужели ничего? – он прошептал мне это в искалеченное ухо. – Ты лжешь… Ты лжешь мне. Скажи, скажи, что ты чувствовал? Они ведь кричали… Не могли не кричать, когда ты начал разделывать их, как свиные туши. О чем ты думал, слушая их крики? Нет-нет… Крики были только в начале, верно? Потом они начинали визжать…
   Он сам не заметил, как слишком сильно нажал на лезвие пальцем. Его рука была в крови… Мне показалось, что палец разрезан до кости. Хотя, возможно, рана была и не такой глубокой. Ямада не чувствовал ничего.
    …Ничего, кроме приближающегося оргазма, – подумал я и постарался отодвинуться от него.
   – Они ведь визжали, да?
   Чертов псих!
   – Они визжали и умоляли тебя прекратить это…
   Полоумный маньяк!
   – Но ты не собирался останавливаться… Ты продолжал медленно резать их…
   – Да заткнись ты! – заорал я, срывая голос.
   Он отпрянул, будто ему в лицо плеснули кипятком, и непонимающе захлопал глазами.
   – Ты маньяк! Ты спятивший ко всем чертям маньяк! Дерьмо! Ублюдок! Извращенец!
   Мне было не остановиться. Омерзение, душившее меня, превратилось в животную ярость. Вот так, сразу, словно кто-то повернул у меня в голове выключатель. Щелк! И я сам стал опаснее любого маньяка, вооруженного ножом для сасими. Доктор Джекил ушел. Его место занял мистер Говнюк. И этот Говнюк чувствовал себя очень неплохо, несмотря на скованные за спиной руки.
   Наконец Ямада пришел в себя. Взгляд прояснился, нижняя губа перестала мелко трястись. Зато затряслись руки…
   – Ах, вот как? – тихо сказал он.
   – Да, ты траханый ублюдок! Твое место в психушке!
   Ямада прошелся по комнате, глядя под ноги.
   – Сейчас ты начнешь здорово раскаиваться в своих словах, червяк. Подумай об этом. Через несколько секунд ты начнешь жалеть, что появился на свет. Но будет уже поздно о чем-то сожалеть и будет поздно раскаиваться… Я хочу, чтобы ты проникся этой мыслью, червяк.
   Он стоял в шаге от меня. Прямо напротив. Похлопывая по бедру ножом.
   Ну и черт с ним… Я уже знал, что нужно делать. Мой психованный шеф сделал одну большую ошибку. Нельзя так сильно давить на человека. Особенно на человека, который провел пару недель в обществе такой девушки, как Вик. На человека, жизнь которого неожиданно слетела в кювет. На простого тихого парня, который держал в руке окровавленный Mag-Lite, разбивал яйца полицейскому и говорил с обезьяной. На такого Говнюка давить не стоит. Результат может быть обратный ожидаемому.
   Я знал, что сделаю с этим прилизанным извращенцем. Но медлил, выжидая момент. Ошибиться было нельзя. Второй попытки у меня не будет. Если я сейчас сваляю дурака, завтра в новостях сообщат об очередном изуродованном трупе. Пойдут разговоры о проклятой больнице. Покемоны жутко огорчатся, поняв, что главный подозреваемый обеспечил себе стопроцентное алиби и их версия лопнула. Вик придется искать другого душеприказчика… Если только я сейчас сваляю дурака…
   Впрочем, как ни странно, это меня волновало не очень сильно. Куда сильнее было желание всадить кулак в ухмыляющееся лицо моего психованного босса.
   Я напрягся, прочитав по глазам Ямады, что он вот-вот начнет действовать. Видимо, рассудил, что я уже проникся мыслью и полон раскаяния…
   Специалисты по самообороне утверждают, что пытаться нанести мужчине удар в пах – не лучший способ вывести противника из строя. Мол, любой, даже самый заторможенный и неуклюжий мужчина почти всегда инстинктивно закроет наиболее уязвимое место.
   …У покемона на этот счет вышла промашка.
   У Ямады тоже.
   В тот момент, когда он сделал шаг ко мне, я резко выпрямил ногу, целясь в пах. Он успел среагировать. Но сделал ошибку. Вместо того чтобы отскочить, он подставил ладонь. Удар это, может быть, и смягчило, но явно недостаточно.
   Его глаза повторили тот же трюк, что и глаза покемона. То есть попытались вылезти из орбит, как кенгурята из сумки матери. Им это почти удалось. Глазам, а не кенгурятам…
   Болевой шок – штука неприятная. Ямада проиллюстрировал это весьма наглядно. Он замер в нелепой позе – одна рука прижата к промежности, вторая, вооруженная ножом, застыла на уровне груди, будто он защищался от колющего удара, рот открыт в беззвучном крике. Глаза бессмысленно таращатся куда-то поверх меня…
   При сильном ударе в пах первое мгновение боли как таковой не чувствуешь. Но организм уже понимает, что произошло. И застывает в ожидании грядущих неприятностей. А потом приходит сама боль. Она накатывает волнами, поднимаясь все выше и выше. Кажется, что тело сейчас развалится на куски… И с каждым мгновением тяжелая свинцовая боль усиливается, постепенно становясь нестерпимой. В конце концов человек падает на колени, потом заваливается на бок и начинает с воплями кататься по полу. Каким бы закаленным бойцом ты ни был, эту боль превозмочь нельзя. Конечно, при условии, что удар был действительно сильный.
   Я ударил очень хорошо. Настолько хорошо, насколько можно ударить, зная, что от этого зависит твоя жизнь.
   Не дожидаясь, пока Ямада рухнет, я вскочил и нанес еще один удар. В то же место. Теперь он вряд ли сможет когда-нибудь кончить, слушая рассказы об убийствах.
   Он упал на пол. Никаких криков не было. На секунду он, видимо, потерял сознание. А потом молча забился в судорогах. Несмотря на все пережитое, я испытал нечто похожее на сочувствие. Но тут же вспомнил про отрезанное ухо… Как следует прицелившись, я ударил его носком туфли в подбородок. Раздался хруст, и Ямада затих в позе эмбриона.
   Чертов псих…
   Теперь нужно было освободиться от наручников. Припомнив виденные мной детективы, я скользнул скованными руками вниз по ягодицам, потом ниже и согнулся так, чтобы руки оказались на уровне колен. Это оказалось просто. Сделать шаг назад через наручники оказалось сложнее. Мешали туфли. Пришлось их скинуть. Без них перевести руки вперед было секундным делом.