Страница:
Я так и сказал: сукой. Подействовало. Она, похоже, не предполагала, что я знаю слова покрепче, чем «пожалуйста» и «извините».
– Ух, ты! Чистоплюй умеет ругаться… Ладно, суку я тебе прощаю. Но свое чистоплюйство засунь себе в задницу. Кто тебе внушил, что ты в ответе за все и всех? Какое тебе дело до моей жизни? Тебя просят помочь. Какого черта ты начинаешь хныкать «вот это нехорошо, а это хорошо?» Еще тогда в клинике сопли распустил. Ах, грабить нехорошо! Теперь та же песня: помогать человеку совершать самоубийство нехорошо… Знаешь, что нехорошо? Подставлять того, кто тебе доверился. Вот это нехорошо…
– Ну да, вот я тебе доверял. А теперь не могу спокойно пройти мимо полицейского. Все жду, что меня схватят. Как это называется?
Вик скорчила презрительную гримасу. Такие пустяки ее не заботили.
Я подумал, что мы похожи на детей. Пустые взаимные упреки. Только причина ссоры – не игрушечная машинка, которую мы не поделили. Причина – совершенное преступление и готовящееся самоубийство. Странно, об этих вещах мы рассуждаем, как о чем-то обыденном. «Ах, ты не хочешь мне помочь отравиться!» – «А ты заставила меня покалечить человека!». И из всех эмоций – только обида на собеседника. Как он не может меня понять! Нет даже осознания серьезности вещей, о которых идет речь. Будто о сортах чая говорим и не сошлись во мнениях.
– Давай успокоимся, – сказал я. – Так мы ни к чему не придем. Нам обоим сейчас непросто. У меня свои проблемы, у тебя свои. Если мы хотим как-то их решить, нужно…
Я осекся. А что нужно? Как решаются подобного рода проблемы? Галлюцинации, преступление, самоубийства. Я не имел ни малейшего представления, как со всем этим можно справиться. Выходы, конечно, были, но вовсе не те, в которые я хотел бы выйти. В голове сама собой нарисовалась таблица. Таблица решения неразрешимых проблем.
Полиция – пуститься в бега.
Галлюцинации – обратиться к врачу.
Самоубийство – помочь в меру своих сил. Или пуститься в бега.
По всем пунктам у меня были серьезные возражения. Возражения эти волновали только меня. Всему остальному миру на них наплевать. Что неудивительно.
Бар понемногу опустел. Я посмотрел на часы. Без пятнадцати десять. Пора идти домой. Дальнейший разговор ни к чему не приведет. Да и должен ли он был куда-то привести?
Мы вышли в прохладу вечернего дождя.
– Не провожай, – сказала Вик.
– Давай я поймаю тебе такси?
– Нет. Не надо. Доеду на метро. И запомни, Котаро, мои проблемы решать не надо. Они уже решены. Если ты откажешься, я найду кого-нибудь другого. Но результат не изменится. Если хочешь остаться чистеньким – валяй, беги домой и любуйся своей обезьяной. Только подумай при этом, что ты лишил последней поддержки человека, который, может быть, сейчас умирает в пустой квартире.
– Слушай, оставь мне свой телефон.
– Зачем?
– Так, на всякий случай…
– У меня нет телефона. Я звонила тебе из автомата.
Вик резко развернулась и зашагала к станции Накано. Я хотел догнать ее, но передумал. Выбор, который она мне предложила, был слишком жестоким. А вернее, она лишила меня всякой возможности выбирать. Веселое дело…
Я постоял еще немного, подняв воротник куртки. Свет в баре за моей спиной погас. Не оставалось ничего другого, как пойти домой.
Глава 10
– Ух, ты! Чистоплюй умеет ругаться… Ладно, суку я тебе прощаю. Но свое чистоплюйство засунь себе в задницу. Кто тебе внушил, что ты в ответе за все и всех? Какое тебе дело до моей жизни? Тебя просят помочь. Какого черта ты начинаешь хныкать «вот это нехорошо, а это хорошо?» Еще тогда в клинике сопли распустил. Ах, грабить нехорошо! Теперь та же песня: помогать человеку совершать самоубийство нехорошо… Знаешь, что нехорошо? Подставлять того, кто тебе доверился. Вот это нехорошо…
– Ну да, вот я тебе доверял. А теперь не могу спокойно пройти мимо полицейского. Все жду, что меня схватят. Как это называется?
Вик скорчила презрительную гримасу. Такие пустяки ее не заботили.
Я подумал, что мы похожи на детей. Пустые взаимные упреки. Только причина ссоры – не игрушечная машинка, которую мы не поделили. Причина – совершенное преступление и готовящееся самоубийство. Странно, об этих вещах мы рассуждаем, как о чем-то обыденном. «Ах, ты не хочешь мне помочь отравиться!» – «А ты заставила меня покалечить человека!». И из всех эмоций – только обида на собеседника. Как он не может меня понять! Нет даже осознания серьезности вещей, о которых идет речь. Будто о сортах чая говорим и не сошлись во мнениях.
– Давай успокоимся, – сказал я. – Так мы ни к чему не придем. Нам обоим сейчас непросто. У меня свои проблемы, у тебя свои. Если мы хотим как-то их решить, нужно…
Я осекся. А что нужно? Как решаются подобного рода проблемы? Галлюцинации, преступление, самоубийства. Я не имел ни малейшего представления, как со всем этим можно справиться. Выходы, конечно, были, но вовсе не те, в которые я хотел бы выйти. В голове сама собой нарисовалась таблица. Таблица решения неразрешимых проблем.
Полиция – пуститься в бега.
Галлюцинации – обратиться к врачу.
Самоубийство – помочь в меру своих сил. Или пуститься в бега.
По всем пунктам у меня были серьезные возражения. Возражения эти волновали только меня. Всему остальному миру на них наплевать. Что неудивительно.
Бар понемногу опустел. Я посмотрел на часы. Без пятнадцати десять. Пора идти домой. Дальнейший разговор ни к чему не приведет. Да и должен ли он был куда-то привести?
Мы вышли в прохладу вечернего дождя.
– Не провожай, – сказала Вик.
– Давай я поймаю тебе такси?
– Нет. Не надо. Доеду на метро. И запомни, Котаро, мои проблемы решать не надо. Они уже решены. Если ты откажешься, я найду кого-нибудь другого. Но результат не изменится. Если хочешь остаться чистеньким – валяй, беги домой и любуйся своей обезьяной. Только подумай при этом, что ты лишил последней поддержки человека, который, может быть, сейчас умирает в пустой квартире.
– Слушай, оставь мне свой телефон.
– Зачем?
– Так, на всякий случай…
– У меня нет телефона. Я звонила тебе из автомата.
Вик резко развернулась и зашагала к станции Накано. Я хотел догнать ее, но передумал. Выбор, который она мне предложила, был слишком жестоким. А вернее, она лишила меня всякой возможности выбирать. Веселое дело…
Я постоял еще немного, подняв воротник куртки. Свет в баре за моей спиной погас. Не оставалось ничего другого, как пойти домой.
Глава 10
И я пошел. Если бы не дождь, который внезапно усилился, прогулка получилась бы замечательной. Хорошо идти никуда не торопясь и ни о чем не думая. Просто переставлять ноги, дав отдых голове.
Сначала я шел, считая шаги. Дойдя до ста, начинал счет заново. Потом принялся считать до десяти, а затем в обратном порядке. Когда надоело, стал отсчитывать десять шагов левой ногой и десять правой. Потом каждый третий шаг левой. В общем, развлекал себя, как мог.
Через какое-то время просто считать шаги надоело. Я переключился на вдохи и выдохи. Четыре шага выдох, четыре – вдох. Пять шагов выдох, три – вдох. Три шага выдох, два – вдох. Шаг – выдох, шаг – вдох. Как автомат. Пружинистая походка, пустая голова, железный ритм. Киборг.
И вот на одном таком шаге-выдохе в голову пришла одна мысль. Я сбился с темпа. Подсознание что-то там переработало, проанализировало и выдало ответ. Сознание, как водится, приписало все заслуги себе.
Бар. Слова негра: «Для тебя бар будет открыт». С ударением на «для тебя». Все встало на свои места.
Я очень сообразительный парень.
Вот почему мы с Вик не нашли его. Мы и не могли его найти. Это место существует только для меня. В конце концов, галлюцинация – сугубо личное дело. Никому не позволено шляться по чужим глюкам. Так что и здесь все объяснимо.
Скоро я смогу дать исчерпывающее объяснение всему в этом мире. И сделаю на этом неплохие деньги. Если только мои объяснения будут кому-нибудь нужны.
Пока же я решил проверить свою догадку. Если я прав, то неминуемо должен выйти на ту улицу. В какую бы сторону не пошел. Даже не знаю, что вернее – я должен найти ту улицу или улица должна найти меня. Скорее, второе.
На всякий случай, я свернул с Васеда-дори и углубился в квартал. Где-то здесь она должна была появиться. Улица и вместе с ней бар. Я был полностью уверен, что вот-вот увижу ее. Уверенность базировалась не только на логических выводах. Предчувствие встречи. Вот что главное. Ему я доверял куда больше.
Я шел и даже не смотрел по сторонам. И ни о чем больше не думал. Шел и ждал, когда улочка откроется. Слева или справа – неважно. Я узнаю ее в любом случае. Не смогу пройти мимо. Я шел и ждал. Ждал и шел.
Дождь припустил еще сильнее. Из-за него и из-за позднего времени людей практически не было. Изредка проезжали машины. Все в облаках брызг. С бешено работающими «дворниками». С включенными противотуманными фарами. Не хотел бы я в такую погоду быть за рулем. Правда, идти пешком под таким дождем удовольствие тоже сомнительное. Но зато куда более безопасное.
Потоки воды. Зонт бесполезен. Сейчас пригодилась бы лодка. Или водолазный костюм. Что-то странное творится с погодой нынешним летом. Природа тоже потихоньку сходит с ума. То, что творилось сейчас, больше смахивало на сезон дождей где-нибудь в экваториальной Африке, а не в Японии.
Однако я не стал поворачивать к дому. Нужно добраться до бара. И выяснить, чего от меня хочет негр. И эта чертова обезьяна. Плевать на то, что, возможно, это плод моего больного воображения. Смешно, но даже в мире иллюзий надо решать проблемы. Как будто не хватает реальности…
Сколько времени прошло, я не знал. Время вообще перестало существовать как одно из измерений. Осталось только пространство. Я поглощал его, как лангольеры у Кинга поглощали время. Та же история, только наоборот. Мне казалось, что, обернувшись, я увижу позади пустоту. Ничто. Штуку, которую невозможно вообразить. Даже пелены дождя не будет…
Пустота – слишком абстрактное понятие. Так же, как дружба, любовь и смерть. Их нельзя представить. И невозможно понять.
В нашей реальности слишком много абстракций. И среди них ни одной, которая делала бы жизнь легче. Все они призваны максимально усложнить наше пребывание на космическом корабле по имени Земля. Зачем? Ответившему на вопрос – бесплатная путевка в Нирвану. Мне она точно не светит.
Улочка все не появлялась. На мне уже не было ни одной сухой нитки. Даже трусы промокли. А проклятой улочки все не видно. Я кружил по кварталу, как пес, гоняющийся за собственным хвостом. Целеустремленно, с абсолютной верой в близкий успех. Но без результата.
Что-то не сходилось. Опять сбой в программе. Правила игры оказались сложнее, чем я думал. Или кто-то менял их прямо на ходу. Само собой, не в мою пользу.
Кто-то… Но вот кто? Странное дело, я сам создаю свою реальность, почему же правила не зависят от меня? Или все-таки не я?.. Снова тот же вопрос. Я иду по кругу. Как пес за хвостом. Разгадка близка, но недостижима.
Поняв, что продолжать поиски бесполезно, я направился к дому. И без всяких приключений дошел до него. Хорошо, хоть он никуда не исчез. Могло ведь быть и такое. Теоретически.
Я ввалился в квартиру. Скинул кроссовки и, оставляя мокрые следы, прошлепал в ванную. Включил воду. Пока она нагревалась, стянул с себя куртку, футболку и джинсы. Одежду можно было выжимать.
Постукивая зубами, я забрался под горячий душ. Но согреться долго не удавалось. Внутри, где-то в низу живота, оставался большой кусок льда. Который никак не хотел таять. Холод от него равномерно распространялся по всему телу. Я просто зверски мерз изнутри. И это когда на улице градусов двадцать тепла…
Я стоял и дрожал под горячим душем минут двадцать. Наконец, надоело. От ощущения воды, стекающей по телу, уже тошнило. С меня хватило и дождя.
Не переставая дрожать, я выключил воду, вытерся, накинул халат и пошел на кухню. Если холод внутри, значит нужно изнутри и согреваться. Стальная логика.
В баре нашлось полбутылки джина. И непочатая бутылка вермута. Недолго думая, я смешал «джибсон». Куда лучше сейчас выпить виски или подогретого саке. Но ни того, ни другого не оказалось. Только джин и вермут. В чистом виде я их не переносил.
Со стаканом в руке, я добрался до кровати, набросил на плечи одеяло и включил телевизор. По одному из каналов показывали какой-то боевик. Хороший парень без всякой жалости расправлялся с плохими. Кровь негодяев лилась рекой. Я даже начал им сочувствовать. Плохо быть отрицательным героем в фильме. Печать обреченности у него на лице с самого начала картины. По ней и можно угадать, кто окажется подонком. Хороший парень всегда уверенно смотрит в будущее.
Рассеянно глядя на мелькающие цветные картинки, я попивал «джибсон». Кусок льда в животе никак не таял. Зато с каждым глотком меня это заботило все меньше и меньше. К моменту, когда стакан опустел, мне было совершенно наплевать на лед. Подумаешь!
Продолжая мелко дрожать, я выключил телевизор, где хороший парень забивал насмерть плохого парня огромным разводным ключом. Лег в постель, накрылся с головой одеялом и уснул.
Так закончился еще один день сезона дождей.
Придя утром на работу, первым делом я столкнулся с Ямадой. Хотел проскользнуть мимо, отделавшись поклоном. Но он остановил меня.
– Как вы сегодня себя чувствуете, Ито-сан?
– Спасибо большое, все в порядке.
– Знаете, вчера, после того, как вы ушли, я просмотрел несколько ваших текстов. И очень огорчился. Вам надо быть внимательнее. К сожалению, они никуда не годятся. Как-то все тускло, неинтересно… Чувствуется, что вы больше заняты своей личной жизнью, чем работой. Мне бы очень хотелось, чтобы вы задержались сегодня и переписали некоторые фрагменты. Надеюсь, у вас будет время?
– Конечно, Ямада-сан. Извините, пожалуйста. Я все исправлю.
– Вот и хорошо. Сами понимаете, мне не хотелось бы… скажем официальным языком, применять какие-то санкции.
Я поклонился.
– Если хотите, мы можем вместе посмотреть ваши тексты. Я с удовольствием вам помогу… Ну, идите. Удачного вам дня.
Я направился к столу, чувствуя спиной его взгляд. Не понимаю, что ему от меня нужно. Тексты мои были точно такими же, как и раньше. Не лучше и не хуже. Когда набиваешь на чем-то руку, сложно делать дело хуже. Ямада явно ко мне придирался. С чего бы только?
Конечно, наши отношения никак нельзя назвать хорошими. После того случая с девушкой я назвал его про себя Мучителем Кошек. Наверное, у меня все было написано на лице. Но все-таки это старая история.
До последнего времени его нелюбовь ко мне протекала в скрытой форме. Так, редкие пустяковые замечания, на которые можно и не обращать внимания. Мелкие придирки. Выраженные в чуть более грубой форме, чем по отношению к другим сотрудникам. Но я на него не обижался. В конце концов, не знаю, как бы я отнесся к подчиненному, который то и дело косится на меня с тщательно скрытым отвращением. А ведь именно так я на него и смотрел. Когда был уверен, что он меня не видит. Пару раз он перехватил мой взгляд. И хотя я сразу опускал голову, видимо, он все-таки успел заметить, какя на него смотрю.
Что же изменилось сейчас? Почему он решил пойти в атаку? Уж всяко не из-за моей работы.
Весь день я трудился, не поднимая головы. Быть уволенным не хотелось. Еще меньше хотелось лишний раз сталкиваться с Ямадой. Он пугал меня. И вызывал отвращение. Как ядовитый паук. На мохнатых лапах с острыми коготками, которые сочатся зеленоватым ядом.
Мне казалось, что он затеял какую-то странную игру со мной. И то, что происходит между нами сейчас, лишь самое начало игры. Оно было многообещающим.
В обеденный перерыв я лишь выпил чашку кофе в ближайшей кофейне. Я проглотил его, не чувствуя ни вкуса, ни того, как черная дымящаяся жидкость обожгла губу и нёбо.
Когда закончился рабочий день, я продолжал сидеть на своем месте, хотя делать было абсолютно нечего. Все, что можно переписать, я переписал. И не по одному разу.
Наконец, комната опустела. Остался только я. И, конечно, господин Ямада. Он усиленно делал вид, что работает над чем-то очень срочным. Но я был уверен, что это трюк. Он просто следил за мной. Ждал, когда бабочка угодит в его паутину.
Если бы я сейчас встал из-за стола и начал собираться домой, он мгновенно вцепился бы в меня. «Давайте, посмотрим ваши тексты Ито-сан. Ой, вы знаете, к сожалению, тоже никуда не годится. Попробуйте переписать начало…». Я решил, что уйду только после него. Чего бы мне это ни стоило.
Но решить куда проще, чем сделать. Ямада тоже жаждал выиграть этот раунд. Он никуда не собирался. Перед ним лежала объемистая папка. Он аккуратно брал из нее исписанный листок, внимательно читал его, потом так же аккуратно и неторопливо клал обратно. Потом брал следующий, и все повторялось. Все это он проделывал спокойно, деловито, сосредоточенно, будто рабочий день только начался. Даже пиджак не снял, несмотря на духоту.
Часы показывали половину седьмого. Уже полтора часа, как закончился рабочий день. Ямада и не думал уходить. Я в десятый раз принялся переписывать свои тексты.
Ровно в семь Мучитель Кошек встал из-за стола и потянулся. Я вздохнул с облегчением.
– Ито-сан, вы еще будете работать? Я хочу выйти, купить что-нибудь перекусить. Дождитесь меня, пожалуйста. Не стоит оставлять офис без присмотра.
Мне оставалось лишь кивнуть. Я тоже хотел есть. И пить. А еще больше – спать. Мне жутко досталось за последние дни. Но вместо заслуженного отдыха, я должен сидеть в чертовом офисе из-за маньяка-начальника. Неужели ему самому не хочется домой?
Ямада вернулся через полчаса. Я успел написать еще один вариант каждого текста.
Он сел за стол и открыл бенто. Глядя на то, как он размеренно работает челюстями, я впервые испытал абсолютно чистую, незамутненную ненависть. Мне захотелось подойти и забить суси ему в глотку.
В восемь вечера он вернулся к работе. Точнее, к имитации работы. Папка была просмотрена примерно на две трети. Я принялся точить карандаши. Написать еще хоть что-нибудь я был уже не в силах.
В девять вечера я был готов отдать за глоток воды всю свою зарплату. Ямада же достал со стеллажа новую папку. Лицо у него было абсолютно бесстрастным. Человек добросовестно выполняет свою работу. Только и всего. Пример для подражания.
Пару раз, правда, я почувствовал на себе его взгляд. Он ждал, когда я сдамся. Только зачем ему это нужно? Чего он добивается? Чтобы уволить меня, вовсе не нужно проявлять такую изобретательность. Это раньше увольнение было редкостью. Теперь работодатели, особенно в небольших фирмах, не сильно переживают по такому поводу.
Нет, ему нужно что-то другое. Выкалывать глаза кошкам он не мог. Вот и нашел себе другое развлечение. Он хотел хоть так дать выход своим садистским наклонностям. И я оказался отличным кандидатом. Потому что слишком дорожил своей работой. Да и репутацией тоже…
Я боялся быть уволенным. Боялся быть униженным. Чем больше у человека страхов, тем большую власть получают над ним люди. Ямада, судя по всему, это прекрасно понимал.
В девять тридцать я был готов уснуть прямо на рабочем месте. Ямада же выглядел так, будто только-только вернулся из длительного отпуска. Свежее лицо. Ни один волосок в прическе не сбился. Костюм-тройка ErmenedgildoZegna, рубашка DonnaKaran. Идеальный узел на галстуке ErmenedgildoZegna. Ямада тоже раб брендов. Член теневого ордена Парней, Берущих От Жизни Все. Прямые плечи. Во всем облике неукротимое желание трудиться ради возможности быть успешным потребителем. И, конечно, на благо фирмы. Без этого никак.
Я понял, что он может просидеть так до утра. Читая папку за папкой, листок за листком. А когда читать будет уже нечего, он начнет писать.
В десять часов я понял, что этот раунд проиграл. Я медленно встал из-за стола. Прошелся, разминая затекшие ноги. Потянулся. Надел пиджак.
– Уже уходите, Котаро? – поднял голову Ямада.
– Да. У меня назначена встреча.
В его взгляде ясно читалось: «Хватит врать, никакой встречи у тебя нет».
– Как ваши тексты? Вы переписали их?
– Да, конечно.
– Давайте посмотрим, если не возражаете. Это не займет много времени.
– Думаю, что займет. У меня шестнадцать вариантов каждого из текстов.
– И все-таки мне кажется, что лучше покончить с этим вопросом сегодня. Чтобы завтра нам не пришлось возвращаться к нему. Несите сюда ваши варианты. Я их прочитаю, а потом мы все обсудим.
Его голос мог остановить глобальное потепление на Земле.
Но я настолько устал, что начал превращаться в героя.
– К сожалению, я не могу заниматься этим сейчас. Меня ждут. Очень важная встреча. Завтра я с удовольствием послушаю ваше мнение. Но сегодня, пожалуйста, простите, никак не получится.
Ямада поднялся со своего кресла и обошел вокруг стола. Теперь мы стояли друг напротив друга, нас разделяло несколько метров свободного от мебели пространства. Мне вспомнились дуэли из вестернов. Двое лихих парней выясняют, кто из них круче. Ноги широко расставлены, глаза прищурены, пальцы едва касаются рукоятей кольтов.
– Я, конечно, не могу настаивать, – тихо сказал Ямада. – Рабочий день уже кончился… Но все-таки крайне желательно проверить вашу работу сейчас.
Он так и сказал «проверить работу». Как будто мы в школе. На какой-то миг я пожалел, что у меня нет в руках Mag-Lite. Я непроизвольно сжал кулаки.
Ямада это заметил:
– Вы, кажется, не согласны со мной?
– Я очень устал. И хотел бы, если это возможно, пойти домой.
– Что ж, – неожиданно сдался он, – идите, конечно. В конце концов, тексты никуда не денутся. Но… – тут в его голосе послышался лязг вынимаемого из ножен меча, – Тыздорово об этом пожалеешь.
Ямада вежливо улыбнулся и, как ни в чем не бывало, вернулся за свой стол. А меня будто пригвоздили к месту. То, что он сказал, не укладывалось ни в какие рамки. Это было покруче, чем обезьяна с пивом в лапах. Все равно, что услышать от маленькой девочки сочное описание полового акта. Причем с использованием словечек, которые употребляют торговые моряки.
Минуту я приходил в себя.
– Вы, по-моему, торопились домой, Ито-сан, – толкнул меня в спину голос Ямады.
Я выскочил из конторы.
Всю дорогу домой я думал о том, что произошло в офисе. Похоже, не у одного меня съезжает крыша.
По дороге я зашел в магазин и купил бутылку «Джонни Уокера». Придя домой, первым делом смешал «Крестного отца». Виски, Амаретто, лед. Мне всегда нравились несложные коктейли. В них можно почувствовать вкус каждого из напитков.
Я прошел в комнату и упал в кресло. Усталости, которая пригибала меня к столу в офисе, как не бывало. Я не хотел ни спать, ни есть. Сидел и потягивал коктейль, стараясь ни о чем не думать. Черт, да я просто устал думать…
По темным потолку и стенам время от времени пробегали отблески фар. Иногда с улицы доносился смех. Смеющимся людям и людям в проезжающих машинах было невдомек, что на четвертом этаже дома, мимо которого они только что проехали, в небольшой съемной квартире, со стаканом «Крестного отца» в руке сидит человек, жизнь которого разваливается на куски. Как если бы в огромное зеркало швырнули камень.
Мерзко запиликал телефон. Надо будет сменить мелодию сигнала.
– Не спишь еще? – спросила Вик.
– Нет.
– Пьешь?
– Как ты узнала?
– А что тебе остается делать? Или спать или пить.
– Пожалуй, так…
– У тебя опять что-то с голосом. Снова обезьяна?
– Вроде того. Мой шеф, похоже, тронулся.
– Ого, целая эпидемия. Он тоже видел обезьяну?
– Хуже.
Я коротко рассказал ей о выходке Ямады. Даже сейчас, спустя несколько часов, по спине у меня побежали мурашки, когда я добрался до его финальной фразы. Полный слепой ярости взгляд, подрагивающий от ненависти голос… «Ты об этом здорово пожалеешь». Черт, да он точно чокнутый!
– Мда… – протянула Вик. – Странный тип. Только я не понимаю, чего ты паникуешь? Что он может тебе сделать?
– Ну… Уволить может.
– И только-то? Ты так цепляешься за свою работу, будто без нее не можешь жить.
– Тебе легко говорить. Между прочим, найти хорошую работу не так-то просто. Если бы не мои родственники, меня ни за что не взяли бы в эту фирму.
– И что?
– Как – что? Надо дорожить тем, что имеешь…
– Вот как? Даже дерьмом?
– Это не дерьмо. Это отличная работа, которая позволяет мне жить так, как я хочу.
– Покупать то, что ты хочешь, – поправила Вик. – Всего лишь покупать. А жить так, как ты хочешь, у тебя не получается. Вот скажи, ты хотел дать ему по голове, когда он тебя мучил?
Я вспомнил свою вспышку.
– Да, – неохотно признался я.
– Ударил?
– Нет.
– Ну и?..
– Не путай сиюминутное желание с понятием жить, как хочешь. Абсолютно любое желание не может удовлетворить ни один человек. Нас сдерживают нормы морали, законы, личные интересы… Часто приходится отказываться от чего-то ради перспективы…
– Иди в задницу. Я не хочу выслушивать лекцию по философии.
– Тогда чего ты хочешь? Доказать, что я должен был врезать ему?
– Да ничего я не хочу доказать, – скучающим голосом произнесла Вик. – Просто я говорю, что ты работаешь на работе, которую не любишь, только для того, чтобы купить себе какое-нибудь дерьмо, без которого можешь легко обойтись. При этом трясешься от страха, когда какой-то маньяк мешает тебя с грязью. Вот и все. Впрочем, твое дело. Трясись дальше… Кстати, полиция к тебе не наведывалась?
– Почему «кстати»?
– Ну, ты ведь и по этому поводу трясешься. Разве нет?
– Трясусь, – признался я. – Но что тут уже сделаешь?.. Только трястись и остается.
– У меня появилась мысль. Переезжай ко мне.
– Зачем?
– Полиция не будет искать тебя здесь. Никто ведь про меня ничего не знает. Переждешь немного. Может, за то время найдут настоящего убийцу. Заодно поможешь мне сделать это.
– Что?
– Ты понял, придурок, не прикидывайся. После этогоквартира будет в полном твоем распоряжении. Живи сколько хочешь. Как тебе такая идея?
– Покемоны смогут взять меня и на работе.
– Брось ее.
– Как?
– Просто. Не пришел, и все. Пускай они отправляются в задницу. Зачем тебе все это нужно-то?
– Как зачем? Ты что, с Луны прилетела? И потом, чего это ты так спокойна. Между прочим, мы вместе были в клинике. Так что к тебе они могут заявиться с тем же успехом, что и ко мне…
– Ко мне не заявятся.
– Почему?
– Ты забыл? Я невидимка…
– Перестань говорить глупости. При чем тут это. Ты не понимаешь? Здесь все всерьез.
– Ладно, псих, пока. Подумай над моим предложением. Позвоню завтра… Кстати, у тебя осталась неделя.
– До чего? – не понял я.
– Мяу, – сказала Вик и повесила трубку.
Терпеть не могу этой манеры.
Я опять остался наедине со своими мыслями. Назвать их веселыми нельзя при всем желании. Очень даже дерьмовые мысли. Просто никуда…
Меня окружают психи. Я сам, наверное, псих. И нет никого, ни одного нормального человека, с которым можно было бы поговорить.
Как-то незаметно я остался совершенно один в этой жизни. Ко мне приходили ненадолго, о чем-то растерянно молчали, а потом уходили навсегда. Сначала казалось, что это случайность и скоро все поправится. Но с каждой потерей становилось все понятнее – изменить это будет не так-то просто. Не просто, даже если знать, в чем дело…
В конце концов, я начал думать, что одиночество – это просто болезнь. Врожденная. Вроде детского церебрального паралича. Или порока сердца. Если родился больным, так больным и проживешь. И ни одно светило медицины тебе не поможет. Так что лучше с самого начала смириться. Иначе отчаяние высосет все силы.
Я болен одиночеством. Болен неизлечимо.
Я легко узнаю таких же людей. У нас одинаковые симптомы. Они не умеют долго хворать и всегда знают, чем можно заняться в плохую погоду.
Будильник показывал пятнадцать минут первого. Спать не хотелось абсолютно. Несмотря на то, что спал вчера ночью кое-как. Сидеть в кресле и ломать голову над всем, что случилось в последнее время, тоже надоело.
Я оделся и вышел на улицу. Не торопясь дошел до машины. Сел. Долго слушал урчание двигателя. Ему не понравилось, что разбудили посреди ночи.
Когда есть время, я люблю кататься по городу. Особенно ночью. Без всякой цели. Отличное средство, если нужно дать отдых голове.
Я выехал с парковки, повернул налево и влился в чахлый ручеек машин. В центре, наверное, даже сейчас движение сумасшедшее. А здесь спокойно. Отличный район. Относительно тихий, хоть и недалеко от центра. Потому-то здесь чудовищные цены на жилье. И потому-то я сюда и переехал.
Сначала я шел, считая шаги. Дойдя до ста, начинал счет заново. Потом принялся считать до десяти, а затем в обратном порядке. Когда надоело, стал отсчитывать десять шагов левой ногой и десять правой. Потом каждый третий шаг левой. В общем, развлекал себя, как мог.
Через какое-то время просто считать шаги надоело. Я переключился на вдохи и выдохи. Четыре шага выдох, четыре – вдох. Пять шагов выдох, три – вдох. Три шага выдох, два – вдох. Шаг – выдох, шаг – вдох. Как автомат. Пружинистая походка, пустая голова, железный ритм. Киборг.
И вот на одном таком шаге-выдохе в голову пришла одна мысль. Я сбился с темпа. Подсознание что-то там переработало, проанализировало и выдало ответ. Сознание, как водится, приписало все заслуги себе.
Бар. Слова негра: «Для тебя бар будет открыт». С ударением на «для тебя». Все встало на свои места.
Я очень сообразительный парень.
Вот почему мы с Вик не нашли его. Мы и не могли его найти. Это место существует только для меня. В конце концов, галлюцинация – сугубо личное дело. Никому не позволено шляться по чужим глюкам. Так что и здесь все объяснимо.
Скоро я смогу дать исчерпывающее объяснение всему в этом мире. И сделаю на этом неплохие деньги. Если только мои объяснения будут кому-нибудь нужны.
Пока же я решил проверить свою догадку. Если я прав, то неминуемо должен выйти на ту улицу. В какую бы сторону не пошел. Даже не знаю, что вернее – я должен найти ту улицу или улица должна найти меня. Скорее, второе.
На всякий случай, я свернул с Васеда-дори и углубился в квартал. Где-то здесь она должна была появиться. Улица и вместе с ней бар. Я был полностью уверен, что вот-вот увижу ее. Уверенность базировалась не только на логических выводах. Предчувствие встречи. Вот что главное. Ему я доверял куда больше.
Я шел и даже не смотрел по сторонам. И ни о чем больше не думал. Шел и ждал, когда улочка откроется. Слева или справа – неважно. Я узнаю ее в любом случае. Не смогу пройти мимо. Я шел и ждал. Ждал и шел.
Дождь припустил еще сильнее. Из-за него и из-за позднего времени людей практически не было. Изредка проезжали машины. Все в облаках брызг. С бешено работающими «дворниками». С включенными противотуманными фарами. Не хотел бы я в такую погоду быть за рулем. Правда, идти пешком под таким дождем удовольствие тоже сомнительное. Но зато куда более безопасное.
Потоки воды. Зонт бесполезен. Сейчас пригодилась бы лодка. Или водолазный костюм. Что-то странное творится с погодой нынешним летом. Природа тоже потихоньку сходит с ума. То, что творилось сейчас, больше смахивало на сезон дождей где-нибудь в экваториальной Африке, а не в Японии.
Однако я не стал поворачивать к дому. Нужно добраться до бара. И выяснить, чего от меня хочет негр. И эта чертова обезьяна. Плевать на то, что, возможно, это плод моего больного воображения. Смешно, но даже в мире иллюзий надо решать проблемы. Как будто не хватает реальности…
Сколько времени прошло, я не знал. Время вообще перестало существовать как одно из измерений. Осталось только пространство. Я поглощал его, как лангольеры у Кинга поглощали время. Та же история, только наоборот. Мне казалось, что, обернувшись, я увижу позади пустоту. Ничто. Штуку, которую невозможно вообразить. Даже пелены дождя не будет…
Пустота – слишком абстрактное понятие. Так же, как дружба, любовь и смерть. Их нельзя представить. И невозможно понять.
В нашей реальности слишком много абстракций. И среди них ни одной, которая делала бы жизнь легче. Все они призваны максимально усложнить наше пребывание на космическом корабле по имени Земля. Зачем? Ответившему на вопрос – бесплатная путевка в Нирвану. Мне она точно не светит.
Улочка все не появлялась. На мне уже не было ни одной сухой нитки. Даже трусы промокли. А проклятой улочки все не видно. Я кружил по кварталу, как пес, гоняющийся за собственным хвостом. Целеустремленно, с абсолютной верой в близкий успех. Но без результата.
Что-то не сходилось. Опять сбой в программе. Правила игры оказались сложнее, чем я думал. Или кто-то менял их прямо на ходу. Само собой, не в мою пользу.
Кто-то… Но вот кто? Странное дело, я сам создаю свою реальность, почему же правила не зависят от меня? Или все-таки не я?.. Снова тот же вопрос. Я иду по кругу. Как пес за хвостом. Разгадка близка, но недостижима.
Поняв, что продолжать поиски бесполезно, я направился к дому. И без всяких приключений дошел до него. Хорошо, хоть он никуда не исчез. Могло ведь быть и такое. Теоретически.
Я ввалился в квартиру. Скинул кроссовки и, оставляя мокрые следы, прошлепал в ванную. Включил воду. Пока она нагревалась, стянул с себя куртку, футболку и джинсы. Одежду можно было выжимать.
Постукивая зубами, я забрался под горячий душ. Но согреться долго не удавалось. Внутри, где-то в низу живота, оставался большой кусок льда. Который никак не хотел таять. Холод от него равномерно распространялся по всему телу. Я просто зверски мерз изнутри. И это когда на улице градусов двадцать тепла…
Я стоял и дрожал под горячим душем минут двадцать. Наконец, надоело. От ощущения воды, стекающей по телу, уже тошнило. С меня хватило и дождя.
Не переставая дрожать, я выключил воду, вытерся, накинул халат и пошел на кухню. Если холод внутри, значит нужно изнутри и согреваться. Стальная логика.
В баре нашлось полбутылки джина. И непочатая бутылка вермута. Недолго думая, я смешал «джибсон». Куда лучше сейчас выпить виски или подогретого саке. Но ни того, ни другого не оказалось. Только джин и вермут. В чистом виде я их не переносил.
Со стаканом в руке, я добрался до кровати, набросил на плечи одеяло и включил телевизор. По одному из каналов показывали какой-то боевик. Хороший парень без всякой жалости расправлялся с плохими. Кровь негодяев лилась рекой. Я даже начал им сочувствовать. Плохо быть отрицательным героем в фильме. Печать обреченности у него на лице с самого начала картины. По ней и можно угадать, кто окажется подонком. Хороший парень всегда уверенно смотрит в будущее.
Рассеянно глядя на мелькающие цветные картинки, я попивал «джибсон». Кусок льда в животе никак не таял. Зато с каждым глотком меня это заботило все меньше и меньше. К моменту, когда стакан опустел, мне было совершенно наплевать на лед. Подумаешь!
Продолжая мелко дрожать, я выключил телевизор, где хороший парень забивал насмерть плохого парня огромным разводным ключом. Лег в постель, накрылся с головой одеялом и уснул.
Так закончился еще один день сезона дождей.
Придя утром на работу, первым делом я столкнулся с Ямадой. Хотел проскользнуть мимо, отделавшись поклоном. Но он остановил меня.
– Как вы сегодня себя чувствуете, Ито-сан?
– Спасибо большое, все в порядке.
– Знаете, вчера, после того, как вы ушли, я просмотрел несколько ваших текстов. И очень огорчился. Вам надо быть внимательнее. К сожалению, они никуда не годятся. Как-то все тускло, неинтересно… Чувствуется, что вы больше заняты своей личной жизнью, чем работой. Мне бы очень хотелось, чтобы вы задержались сегодня и переписали некоторые фрагменты. Надеюсь, у вас будет время?
– Конечно, Ямада-сан. Извините, пожалуйста. Я все исправлю.
– Вот и хорошо. Сами понимаете, мне не хотелось бы… скажем официальным языком, применять какие-то санкции.
Я поклонился.
– Если хотите, мы можем вместе посмотреть ваши тексты. Я с удовольствием вам помогу… Ну, идите. Удачного вам дня.
Я направился к столу, чувствуя спиной его взгляд. Не понимаю, что ему от меня нужно. Тексты мои были точно такими же, как и раньше. Не лучше и не хуже. Когда набиваешь на чем-то руку, сложно делать дело хуже. Ямада явно ко мне придирался. С чего бы только?
Конечно, наши отношения никак нельзя назвать хорошими. После того случая с девушкой я назвал его про себя Мучителем Кошек. Наверное, у меня все было написано на лице. Но все-таки это старая история.
До последнего времени его нелюбовь ко мне протекала в скрытой форме. Так, редкие пустяковые замечания, на которые можно и не обращать внимания. Мелкие придирки. Выраженные в чуть более грубой форме, чем по отношению к другим сотрудникам. Но я на него не обижался. В конце концов, не знаю, как бы я отнесся к подчиненному, который то и дело косится на меня с тщательно скрытым отвращением. А ведь именно так я на него и смотрел. Когда был уверен, что он меня не видит. Пару раз он перехватил мой взгляд. И хотя я сразу опускал голову, видимо, он все-таки успел заметить, какя на него смотрю.
Что же изменилось сейчас? Почему он решил пойти в атаку? Уж всяко не из-за моей работы.
Весь день я трудился, не поднимая головы. Быть уволенным не хотелось. Еще меньше хотелось лишний раз сталкиваться с Ямадой. Он пугал меня. И вызывал отвращение. Как ядовитый паук. На мохнатых лапах с острыми коготками, которые сочатся зеленоватым ядом.
Мне казалось, что он затеял какую-то странную игру со мной. И то, что происходит между нами сейчас, лишь самое начало игры. Оно было многообещающим.
В обеденный перерыв я лишь выпил чашку кофе в ближайшей кофейне. Я проглотил его, не чувствуя ни вкуса, ни того, как черная дымящаяся жидкость обожгла губу и нёбо.
Когда закончился рабочий день, я продолжал сидеть на своем месте, хотя делать было абсолютно нечего. Все, что можно переписать, я переписал. И не по одному разу.
Наконец, комната опустела. Остался только я. И, конечно, господин Ямада. Он усиленно делал вид, что работает над чем-то очень срочным. Но я был уверен, что это трюк. Он просто следил за мной. Ждал, когда бабочка угодит в его паутину.
Если бы я сейчас встал из-за стола и начал собираться домой, он мгновенно вцепился бы в меня. «Давайте, посмотрим ваши тексты Ито-сан. Ой, вы знаете, к сожалению, тоже никуда не годится. Попробуйте переписать начало…». Я решил, что уйду только после него. Чего бы мне это ни стоило.
Но решить куда проще, чем сделать. Ямада тоже жаждал выиграть этот раунд. Он никуда не собирался. Перед ним лежала объемистая папка. Он аккуратно брал из нее исписанный листок, внимательно читал его, потом так же аккуратно и неторопливо клал обратно. Потом брал следующий, и все повторялось. Все это он проделывал спокойно, деловито, сосредоточенно, будто рабочий день только начался. Даже пиджак не снял, несмотря на духоту.
Часы показывали половину седьмого. Уже полтора часа, как закончился рабочий день. Ямада и не думал уходить. Я в десятый раз принялся переписывать свои тексты.
Ровно в семь Мучитель Кошек встал из-за стола и потянулся. Я вздохнул с облегчением.
– Ито-сан, вы еще будете работать? Я хочу выйти, купить что-нибудь перекусить. Дождитесь меня, пожалуйста. Не стоит оставлять офис без присмотра.
Мне оставалось лишь кивнуть. Я тоже хотел есть. И пить. А еще больше – спать. Мне жутко досталось за последние дни. Но вместо заслуженного отдыха, я должен сидеть в чертовом офисе из-за маньяка-начальника. Неужели ему самому не хочется домой?
Ямада вернулся через полчаса. Я успел написать еще один вариант каждого текста.
Он сел за стол и открыл бенто. Глядя на то, как он размеренно работает челюстями, я впервые испытал абсолютно чистую, незамутненную ненависть. Мне захотелось подойти и забить суси ему в глотку.
В восемь вечера он вернулся к работе. Точнее, к имитации работы. Папка была просмотрена примерно на две трети. Я принялся точить карандаши. Написать еще хоть что-нибудь я был уже не в силах.
В девять вечера я был готов отдать за глоток воды всю свою зарплату. Ямада же достал со стеллажа новую папку. Лицо у него было абсолютно бесстрастным. Человек добросовестно выполняет свою работу. Только и всего. Пример для подражания.
Пару раз, правда, я почувствовал на себе его взгляд. Он ждал, когда я сдамся. Только зачем ему это нужно? Чего он добивается? Чтобы уволить меня, вовсе не нужно проявлять такую изобретательность. Это раньше увольнение было редкостью. Теперь работодатели, особенно в небольших фирмах, не сильно переживают по такому поводу.
Нет, ему нужно что-то другое. Выкалывать глаза кошкам он не мог. Вот и нашел себе другое развлечение. Он хотел хоть так дать выход своим садистским наклонностям. И я оказался отличным кандидатом. Потому что слишком дорожил своей работой. Да и репутацией тоже…
Я боялся быть уволенным. Боялся быть униженным. Чем больше у человека страхов, тем большую власть получают над ним люди. Ямада, судя по всему, это прекрасно понимал.
В девять тридцать я был готов уснуть прямо на рабочем месте. Ямада же выглядел так, будто только-только вернулся из длительного отпуска. Свежее лицо. Ни один волосок в прическе не сбился. Костюм-тройка ErmenedgildoZegna, рубашка DonnaKaran. Идеальный узел на галстуке ErmenedgildoZegna. Ямада тоже раб брендов. Член теневого ордена Парней, Берущих От Жизни Все. Прямые плечи. Во всем облике неукротимое желание трудиться ради возможности быть успешным потребителем. И, конечно, на благо фирмы. Без этого никак.
Я понял, что он может просидеть так до утра. Читая папку за папкой, листок за листком. А когда читать будет уже нечего, он начнет писать.
В десять часов я понял, что этот раунд проиграл. Я медленно встал из-за стола. Прошелся, разминая затекшие ноги. Потянулся. Надел пиджак.
– Уже уходите, Котаро? – поднял голову Ямада.
– Да. У меня назначена встреча.
В его взгляде ясно читалось: «Хватит врать, никакой встречи у тебя нет».
– Как ваши тексты? Вы переписали их?
– Да, конечно.
– Давайте посмотрим, если не возражаете. Это не займет много времени.
– Думаю, что займет. У меня шестнадцать вариантов каждого из текстов.
– И все-таки мне кажется, что лучше покончить с этим вопросом сегодня. Чтобы завтра нам не пришлось возвращаться к нему. Несите сюда ваши варианты. Я их прочитаю, а потом мы все обсудим.
Его голос мог остановить глобальное потепление на Земле.
Но я настолько устал, что начал превращаться в героя.
– К сожалению, я не могу заниматься этим сейчас. Меня ждут. Очень важная встреча. Завтра я с удовольствием послушаю ваше мнение. Но сегодня, пожалуйста, простите, никак не получится.
Ямада поднялся со своего кресла и обошел вокруг стола. Теперь мы стояли друг напротив друга, нас разделяло несколько метров свободного от мебели пространства. Мне вспомнились дуэли из вестернов. Двое лихих парней выясняют, кто из них круче. Ноги широко расставлены, глаза прищурены, пальцы едва касаются рукоятей кольтов.
– Я, конечно, не могу настаивать, – тихо сказал Ямада. – Рабочий день уже кончился… Но все-таки крайне желательно проверить вашу работу сейчас.
Он так и сказал «проверить работу». Как будто мы в школе. На какой-то миг я пожалел, что у меня нет в руках Mag-Lite. Я непроизвольно сжал кулаки.
Ямада это заметил:
– Вы, кажется, не согласны со мной?
– Я очень устал. И хотел бы, если это возможно, пойти домой.
– Что ж, – неожиданно сдался он, – идите, конечно. В конце концов, тексты никуда не денутся. Но… – тут в его голосе послышался лязг вынимаемого из ножен меча, – Тыздорово об этом пожалеешь.
Ямада вежливо улыбнулся и, как ни в чем не бывало, вернулся за свой стол. А меня будто пригвоздили к месту. То, что он сказал, не укладывалось ни в какие рамки. Это было покруче, чем обезьяна с пивом в лапах. Все равно, что услышать от маленькой девочки сочное описание полового акта. Причем с использованием словечек, которые употребляют торговые моряки.
Минуту я приходил в себя.
– Вы, по-моему, торопились домой, Ито-сан, – толкнул меня в спину голос Ямады.
Я выскочил из конторы.
Всю дорогу домой я думал о том, что произошло в офисе. Похоже, не у одного меня съезжает крыша.
По дороге я зашел в магазин и купил бутылку «Джонни Уокера». Придя домой, первым делом смешал «Крестного отца». Виски, Амаретто, лед. Мне всегда нравились несложные коктейли. В них можно почувствовать вкус каждого из напитков.
Я прошел в комнату и упал в кресло. Усталости, которая пригибала меня к столу в офисе, как не бывало. Я не хотел ни спать, ни есть. Сидел и потягивал коктейль, стараясь ни о чем не думать. Черт, да я просто устал думать…
По темным потолку и стенам время от времени пробегали отблески фар. Иногда с улицы доносился смех. Смеющимся людям и людям в проезжающих машинах было невдомек, что на четвертом этаже дома, мимо которого они только что проехали, в небольшой съемной квартире, со стаканом «Крестного отца» в руке сидит человек, жизнь которого разваливается на куски. Как если бы в огромное зеркало швырнули камень.
Мерзко запиликал телефон. Надо будет сменить мелодию сигнала.
– Не спишь еще? – спросила Вик.
– Нет.
– Пьешь?
– Как ты узнала?
– А что тебе остается делать? Или спать или пить.
– Пожалуй, так…
– У тебя опять что-то с голосом. Снова обезьяна?
– Вроде того. Мой шеф, похоже, тронулся.
– Ого, целая эпидемия. Он тоже видел обезьяну?
– Хуже.
Я коротко рассказал ей о выходке Ямады. Даже сейчас, спустя несколько часов, по спине у меня побежали мурашки, когда я добрался до его финальной фразы. Полный слепой ярости взгляд, подрагивающий от ненависти голос… «Ты об этом здорово пожалеешь». Черт, да он точно чокнутый!
– Мда… – протянула Вик. – Странный тип. Только я не понимаю, чего ты паникуешь? Что он может тебе сделать?
– Ну… Уволить может.
– И только-то? Ты так цепляешься за свою работу, будто без нее не можешь жить.
– Тебе легко говорить. Между прочим, найти хорошую работу не так-то просто. Если бы не мои родственники, меня ни за что не взяли бы в эту фирму.
– И что?
– Как – что? Надо дорожить тем, что имеешь…
– Вот как? Даже дерьмом?
– Это не дерьмо. Это отличная работа, которая позволяет мне жить так, как я хочу.
– Покупать то, что ты хочешь, – поправила Вик. – Всего лишь покупать. А жить так, как ты хочешь, у тебя не получается. Вот скажи, ты хотел дать ему по голове, когда он тебя мучил?
Я вспомнил свою вспышку.
– Да, – неохотно признался я.
– Ударил?
– Нет.
– Ну и?..
– Не путай сиюминутное желание с понятием жить, как хочешь. Абсолютно любое желание не может удовлетворить ни один человек. Нас сдерживают нормы морали, законы, личные интересы… Часто приходится отказываться от чего-то ради перспективы…
– Иди в задницу. Я не хочу выслушивать лекцию по философии.
– Тогда чего ты хочешь? Доказать, что я должен был врезать ему?
– Да ничего я не хочу доказать, – скучающим голосом произнесла Вик. – Просто я говорю, что ты работаешь на работе, которую не любишь, только для того, чтобы купить себе какое-нибудь дерьмо, без которого можешь легко обойтись. При этом трясешься от страха, когда какой-то маньяк мешает тебя с грязью. Вот и все. Впрочем, твое дело. Трясись дальше… Кстати, полиция к тебе не наведывалась?
– Почему «кстати»?
– Ну, ты ведь и по этому поводу трясешься. Разве нет?
– Трясусь, – признался я. – Но что тут уже сделаешь?.. Только трястись и остается.
– У меня появилась мысль. Переезжай ко мне.
– Зачем?
– Полиция не будет искать тебя здесь. Никто ведь про меня ничего не знает. Переждешь немного. Может, за то время найдут настоящего убийцу. Заодно поможешь мне сделать это.
– Что?
– Ты понял, придурок, не прикидывайся. После этогоквартира будет в полном твоем распоряжении. Живи сколько хочешь. Как тебе такая идея?
– Покемоны смогут взять меня и на работе.
– Брось ее.
– Как?
– Просто. Не пришел, и все. Пускай они отправляются в задницу. Зачем тебе все это нужно-то?
– Как зачем? Ты что, с Луны прилетела? И потом, чего это ты так спокойна. Между прочим, мы вместе были в клинике. Так что к тебе они могут заявиться с тем же успехом, что и ко мне…
– Ко мне не заявятся.
– Почему?
– Ты забыл? Я невидимка…
– Перестань говорить глупости. При чем тут это. Ты не понимаешь? Здесь все всерьез.
– Ладно, псих, пока. Подумай над моим предложением. Позвоню завтра… Кстати, у тебя осталась неделя.
– До чего? – не понял я.
– Мяу, – сказала Вик и повесила трубку.
Терпеть не могу этой манеры.
Я опять остался наедине со своими мыслями. Назвать их веселыми нельзя при всем желании. Очень даже дерьмовые мысли. Просто никуда…
Меня окружают психи. Я сам, наверное, псих. И нет никого, ни одного нормального человека, с которым можно было бы поговорить.
Как-то незаметно я остался совершенно один в этой жизни. Ко мне приходили ненадолго, о чем-то растерянно молчали, а потом уходили навсегда. Сначала казалось, что это случайность и скоро все поправится. Но с каждой потерей становилось все понятнее – изменить это будет не так-то просто. Не просто, даже если знать, в чем дело…
В конце концов, я начал думать, что одиночество – это просто болезнь. Врожденная. Вроде детского церебрального паралича. Или порока сердца. Если родился больным, так больным и проживешь. И ни одно светило медицины тебе не поможет. Так что лучше с самого начала смириться. Иначе отчаяние высосет все силы.
Я болен одиночеством. Болен неизлечимо.
Я легко узнаю таких же людей. У нас одинаковые симптомы. Они не умеют долго хворать и всегда знают, чем можно заняться в плохую погоду.
Будильник показывал пятнадцать минут первого. Спать не хотелось абсолютно. Несмотря на то, что спал вчера ночью кое-как. Сидеть в кресле и ломать голову над всем, что случилось в последнее время, тоже надоело.
Я оделся и вышел на улицу. Не торопясь дошел до машины. Сел. Долго слушал урчание двигателя. Ему не понравилось, что разбудили посреди ночи.
Когда есть время, я люблю кататься по городу. Особенно ночью. Без всякой цели. Отличное средство, если нужно дать отдых голове.
Я выехал с парковки, повернул налево и влился в чахлый ручеек машин. В центре, наверное, даже сейчас движение сумасшедшее. А здесь спокойно. Отличный район. Относительно тихий, хоть и недалеко от центра. Потому-то здесь чудовищные цены на жилье. И потому-то я сюда и переехал.