Страница:
— На твоем месте я не стала бы огорчаться из-за того, что говорит какая-то глупая старуха.
— Вот как? Ну, конечно, у тебя не такой нос, как у меня. Лет через десять я буду такой же горбоносой, как отец… И если бы ты ждала не один год, что мужчина сделает тебе предложение, а он все не делал бы, то ты, вероятно, тоже не стала бы огорчаться?
— Конечно, стала бы! И даже очень!
— Вот в этом-то вся моя беда. Я думаю, ты слышала о Джиме Уилкоксе. Старая история… Он увивается вокруг меня много лет, но ни разу не сказал ни слова о свадьбе.
— Ты любишь его?
— Конечно, люблю! Я всегда притворялась, что равнодушна к нему, но теперь, как я уже сказала, с притворством покончено. Я не видела его с января. Мы поссорились, но и до этого сотни раз ссорились. Прежде он всегда возвращался… а теперь не вернулся… и никогда не вернется. Не хочет. Взгляни, вон его дом в свете луны на другом берегу бухты. Он там, а я здесь… и целая бухта между нами. И так будет всегда. Это… о ужасно! И я ничего не могу поделать.
— Разве он не вернулся бы, если бы ты послала за ним?
— Послать за ним! Неужели ты думаешь, я могла бы сделать это? Да я скорее умерла бы! Если он хочет прийти, ничто ему не мешает. Если же нет, то и я не хочу, чтобы он пришел. Ax, хочу… хочу! Я люблю Джима… и хочу выйти замуж. Я хочу иметь собственный дом, и быть не «мисс», а «миссис», и заткнуть рот тетке Ищейке. О, как я хотела бы стать на несколько минут Варнавой или Саулом только для того чтобы зашипеть на нее. Если она еще раз назовет меня «бедной Норой», я швырну в нее ведерко с углем. Но, в конце концов, она ведь говорит только то, что все думают. Мать давно потеряла надежду, что я когда-нибудь выйду замуж, и оставила меня в покое, но другие говорят мне колкости. Ненавижу Салли! Конечно, это отвратительно с моей стороны, но все равно я ее ненавижу! У нее будет хороший муж и чудесный дом. Это несправедливо, что у нее должно быть все, а у меня ничего. Она не лучше, не умнее и даже не намного красивее меня… только удачливее. Ты, наверное, думаешь, что я просто ужасна… но меня не очень волнует, что ты думаешь.
— Я думаю, ты очень, очень устала за эти последние недели приготовлений и волнений, и то, что всегда было тяжело, показалось вдруг невыносимым.
— Ты меня понимаешь… Да-да, я всегда знала, что ты поймешь. Мне давно хотелось подружиться с тобой, Аня. У тебя такой приятный смех. Хорошо бы мне уметь так смеяться. Я вовсе не такая угрюмая, какой кажусь. Это все из-за бровей. Я думаю, что именно они отпугивают мужчин. Да и настоящей подруги у меня никогда не было. Но, конечно, у меня всегда был Джим. Мы с ним были… друзьями… с самого детства… Обычно, когда мне хотелось, чтобы он был здесь, я ставила зажженную лампу вон у того маленького чердачного окошка, и он сразу приплывал ко мне на лодке. Мы везде ходили вместе. Ни у одного другого мальчика или юноши никогда не было возможности… да, впрочем, никто из них, я полагаю, ее и не искал. А теперь все кончено. Я просто надоела ему, и он обрадовался, что ссора будет хорошим предлогом, чтобы отделаться от меня. Ох, завтра я, наверное, возненавижу тебя за то, что все это тебе рассказала!
— Почему?
— Мы всегда ненавидим людей, которым неожиданно для себя раскрыли свои секреты, — печально сказала Нора. — Но свадьба — такой момент, когда что-то находит на человека… и мне ни до чего нет дела… абсолютно ни до чего. Аня, я так несчастна! Дай хоть тебе поплачусь. Мне просто необходимо сегодня выплакаться. Завтра я весь день должна буду улыбаться и выглядеть счастливой. Салли думает, что я из суеверного страха отказалась быть ее подружкой. Ты, наверное, тоже слышала о примете: «Три раза на свадьбе подружкою стать, и собственной свадьбы уже не видать». Но дело вовсе не в этом! Просто для меня было бы невыносимо стоять там и слышать, как она говорит Гордону заветное «да», и знать, что у меня никогда не будет возможности сказать такое же «да» Джиму. О, я запрокинула бы голову и завыла! Я хочу быть невестой… и чтобы у меня было приданое… и белье с вышитой монограммой… и красивые подарки. Пусть даже будет серебряная масленка тетки Ищейки. Она дарит такую масленку каждой невесте… Отвратительная штуковина с крышкой наподобие купола собора святого Петра. Мы ставили бы ее на стол, просто для того чтобы Джим мог за завтраком отпускать шуточки насчет нее… Ох, Аня, мне кажется, я схожу с ума!
Когда девушки рука об руку вошли в дом, танцы уже кончились. Гости начинали устраиваться на ночлег. Томми Нельсон понес в амбар Варнаву и Саула. Но тетка Ищейка все еще сидела на диване, размышляя обо всех тех ужасах, которые, как она надеялась, не произойдут завтра.
— Надеюсь только, что никто не выступит в самый последний момент и не приведет причину, по которой этот брак не может быть заключен. Такое случилось на свадьбе Тилли Хатфилд.
— Ну, Гордону нечего и надеяться на такое счастье, — засмеялся шафер. Тетка Ищейка вперила в него суровый неподвижный взгляд своих выпуклых карих глаз.
— Молодой человек, свадьба — дело нешуточное.
— Это точно! — согласился тот, ничуть не устыдившись. — Эй, Нора! Когда же мы сможем сплясать на твоей свадьбе?
Нора ничего не сказала в ответ. Она подошла к весельчаку и ударила его — сначала по одной щеке, потом по другой. Пощечины были не «понарошку», а самые настоящие. Затем она отвернулась и, не оглядываясь, ушла по лестнице наверх.
— Эта девушка, — заметила тетка Ищейка, — перетрудилась.
17
Год второй
1
— Вот как? Ну, конечно, у тебя не такой нос, как у меня. Лет через десять я буду такой же горбоносой, как отец… И если бы ты ждала не один год, что мужчина сделает тебе предложение, а он все не делал бы, то ты, вероятно, тоже не стала бы огорчаться?
— Конечно, стала бы! И даже очень!
— Вот в этом-то вся моя беда. Я думаю, ты слышала о Джиме Уилкоксе. Старая история… Он увивается вокруг меня много лет, но ни разу не сказал ни слова о свадьбе.
— Ты любишь его?
— Конечно, люблю! Я всегда притворялась, что равнодушна к нему, но теперь, как я уже сказала, с притворством покончено. Я не видела его с января. Мы поссорились, но и до этого сотни раз ссорились. Прежде он всегда возвращался… а теперь не вернулся… и никогда не вернется. Не хочет. Взгляни, вон его дом в свете луны на другом берегу бухты. Он там, а я здесь… и целая бухта между нами. И так будет всегда. Это… о ужасно! И я ничего не могу поделать.
— Разве он не вернулся бы, если бы ты послала за ним?
— Послать за ним! Неужели ты думаешь, я могла бы сделать это? Да я скорее умерла бы! Если он хочет прийти, ничто ему не мешает. Если же нет, то и я не хочу, чтобы он пришел. Ax, хочу… хочу! Я люблю Джима… и хочу выйти замуж. Я хочу иметь собственный дом, и быть не «мисс», а «миссис», и заткнуть рот тетке Ищейке. О, как я хотела бы стать на несколько минут Варнавой или Саулом только для того чтобы зашипеть на нее. Если она еще раз назовет меня «бедной Норой», я швырну в нее ведерко с углем. Но, в конце концов, она ведь говорит только то, что все думают. Мать давно потеряла надежду, что я когда-нибудь выйду замуж, и оставила меня в покое, но другие говорят мне колкости. Ненавижу Салли! Конечно, это отвратительно с моей стороны, но все равно я ее ненавижу! У нее будет хороший муж и чудесный дом. Это несправедливо, что у нее должно быть все, а у меня ничего. Она не лучше, не умнее и даже не намного красивее меня… только удачливее. Ты, наверное, думаешь, что я просто ужасна… но меня не очень волнует, что ты думаешь.
— Я думаю, ты очень, очень устала за эти последние недели приготовлений и волнений, и то, что всегда было тяжело, показалось вдруг невыносимым.
— Ты меня понимаешь… Да-да, я всегда знала, что ты поймешь. Мне давно хотелось подружиться с тобой, Аня. У тебя такой приятный смех. Хорошо бы мне уметь так смеяться. Я вовсе не такая угрюмая, какой кажусь. Это все из-за бровей. Я думаю, что именно они отпугивают мужчин. Да и настоящей подруги у меня никогда не было. Но, конечно, у меня всегда был Джим. Мы с ним были… друзьями… с самого детства… Обычно, когда мне хотелось, чтобы он был здесь, я ставила зажженную лампу вон у того маленького чердачного окошка, и он сразу приплывал ко мне на лодке. Мы везде ходили вместе. Ни у одного другого мальчика или юноши никогда не было возможности… да, впрочем, никто из них, я полагаю, ее и не искал. А теперь все кончено. Я просто надоела ему, и он обрадовался, что ссора будет хорошим предлогом, чтобы отделаться от меня. Ох, завтра я, наверное, возненавижу тебя за то, что все это тебе рассказала!
— Почему?
— Мы всегда ненавидим людей, которым неожиданно для себя раскрыли свои секреты, — печально сказала Нора. — Но свадьба — такой момент, когда что-то находит на человека… и мне ни до чего нет дела… абсолютно ни до чего. Аня, я так несчастна! Дай хоть тебе поплачусь. Мне просто необходимо сегодня выплакаться. Завтра я весь день должна буду улыбаться и выглядеть счастливой. Салли думает, что я из суеверного страха отказалась быть ее подружкой. Ты, наверное, тоже слышала о примете: «Три раза на свадьбе подружкою стать, и собственной свадьбы уже не видать». Но дело вовсе не в этом! Просто для меня было бы невыносимо стоять там и слышать, как она говорит Гордону заветное «да», и знать, что у меня никогда не будет возможности сказать такое же «да» Джиму. О, я запрокинула бы голову и завыла! Я хочу быть невестой… и чтобы у меня было приданое… и белье с вышитой монограммой… и красивые подарки. Пусть даже будет серебряная масленка тетки Ищейки. Она дарит такую масленку каждой невесте… Отвратительная штуковина с крышкой наподобие купола собора святого Петра. Мы ставили бы ее на стол, просто для того чтобы Джим мог за завтраком отпускать шуточки насчет нее… Ох, Аня, мне кажется, я схожу с ума!
Когда девушки рука об руку вошли в дом, танцы уже кончились. Гости начинали устраиваться на ночлег. Томми Нельсон понес в амбар Варнаву и Саула. Но тетка Ищейка все еще сидела на диване, размышляя обо всех тех ужасах, которые, как она надеялась, не произойдут завтра.
— Надеюсь только, что никто не выступит в самый последний момент и не приведет причину, по которой этот брак не может быть заключен. Такое случилось на свадьбе Тилли Хатфилд.
— Ну, Гордону нечего и надеяться на такое счастье, — засмеялся шафер. Тетка Ищейка вперила в него суровый неподвижный взгляд своих выпуклых карих глаз.
— Молодой человек, свадьба — дело нешуточное.
— Это точно! — согласился тот, ничуть не устыдившись. — Эй, Нора! Когда же мы сможем сплясать на твоей свадьбе?
Нора ничего не сказала в ответ. Она подошла к весельчаку и ударила его — сначала по одной щеке, потом по другой. Пощечины были не «понарошку», а самые настоящие. Затем она отвернулась и, не оглядываясь, ушла по лестнице наверх.
— Эта девушка, — заметила тетка Ищейка, — перетрудилась.
17
Первая половина субботнего дня прошла в суете последних приготовлений. Аня, надев поверх платья один из больших передников миссис Нельсон, провела все утро в кухне, где помогала Hope готовить салаты. Нора была сердитой и колючей; она, очевидно, как предсказывала, успела пожалеть о своих вчерашних признаниях.
— Мы все до того измотаны, что целый месяц нам будет не прийти в себя, — ворчала она. — Да и отцу вряд ли по карману все это пускание пыли в глаза. Но Салли так хотела, чтобы у нее была, как она выражается, «красивая свадьба», и отец уступил. Он всегда ей потакал.
— Злость и зависть, — заявила тетка Ищейка, неожиданно высунув голову из дверей буфетной, где она изводила миссис Нельсон, продолжая выражать свои надежды, питаемые наперекор всему.
— Она права, — с горечью сказала Нора Анне. — Совершенно права. Да, я зла и завистлива. Мне ненавистен даже самый вид счастливых людей… Но все равно я не жалею, что дала вчера вечером пощечину Джаду Тейлору. Я лишь жалею, что не дернула его за нос в придачу… Ну вот, салаты готовы. Выглядят великолепно, правда? Я люблю — когда я в обычном состоянии — готовить красивые блюда для праздничного стола… Я все же хотела бы, чтобы все прошло хорошо — ради Салли. Наверное, я все-таки люблю ее, хотя в эту минуту мне кажется, что я ненавижу каждого, а Джима Уилкокса больше всех.
— Надеюсь только, что жених не пропадет в самый ответственный момент, — донесся из кладовой замогильный голос. — Так было с Остином Кридом. Он просто забыл, что женится в этот день. Криды всегда были забывчивы, но забыть про собственную свадьбу — это, на мой взгляд, уж слишком!
Девушки переглянулись и разразились веселым смехом. Все лицо Норы изменилось, когда она засмеялась, — просветлело… оживилось… зажглось огнем. Но тут кто-то заглянул в кухню, чтобы сказать, что Варнаву стошнило на лестнице, — вероятно, объелся куриной печенкой. Нора помчалась уничтожать следы кошачьей неделикатности, а тетка Ищейка вышла из буфетной, чтобы выразить надежду, что свадебный пирог не исчезнет подобно тому, как это случилось десять лет назад на свадьбе Элмы Кларк.
К полудню все было в безукоризненном порядке: стол накрыт, кровати красиво застелены, повсюду корзины с цветами; а в одной из больших комнат второго этажа Салли и ее три подружки, во всей красе и блеске, с трепетом ожидали торжественной минуты. Аня в желто-зеленом платье и такой же шляпке смотрела на себя в зеркало и жалела, что Гилберт не видит ее в эту минуту.
— Ты очаровательна, — не без зависти заметила Нора.
— Ты сама прелестно выглядишь. Нора. Это дымчато-голубое платье и эта хорошенькая шляпка подчеркивают блеск твоих волос и голубизну глаз.
— Здесь нет никого, кому было бы небезразлично, как я выгляжу, — с горечью возразила Нора. — Аня, последи за тем, чтобы я улыбалась. Я не должна быть призраком смерти на пиру. Играть свадебный марш все-таки придется мне — у Веры страшно болит голова. Но я куда охотнее сыграла бы похоронный марш, в полном соответствии с дурными предчувствиями тетки Ищейки.
Тетка Ищейка, которая все утро бродила, всем мешая, по дому в не очень чистом пеньюаре и когда-то накрахмаленном, но давно успевшем поникнуть будуарном чепчике, теперь явилась во всем великолепии темно-бордового шелкового наряда. Она сообщила Салли, что один рукав свадебного платья вшит неправильно, и выразила надежду, что ни у кого не покажется из-под платья подол нижней юбки, как это случилось на свадьбе Анны Крусон. Вошедшая в комнату миссис Нельсон, увидев, как прелестна Салли в своем свадебном наряде, расплакалась от избытка чувств.
— Ну, ну, не будь такой сентиментальной, Джейн, — успокаивала тетка Ищейка. — При тебе еще остается одна дочка… и, судя по всему, надолго. Слезы на свадьбе — плохая примета… Надеюсь только, что никто не упадет замертво посреди церемонии, как это произошло со старым дядей Кромвелем на свадьбе Роберты Прингль. Новобрачная провела две недели в постели после пережитого потрясения.
После этого вдохновляющего напутствия невеста и ее подружки спустились в парадную гостиную, где прозвучал свадебный марш, несколько бравурно исполненный Норой, и Салли с Гордоном были благополучно обвенчаны — никто не упал замертво, и кольцо оказалось на месте. Новобрачные выглядели так красиво, что даже тетку Ищейку на несколько минут покинули тревожные мысли.
— В конце концов, — оптимистично сказала она потом Салли, — даже если ты будешь не очень счастлива в браке, ты была бы, вероятно, еще менее счастлива, если бы не вышла замуж.
Нора продолжала с угрюмым видом сидеть перед фортепьяно, однако спустя минуту встала, подошла к Салли и крепко обняла ее, не обращая внимания на вуаль и прочее.
— Ну вот, все и кончилось, — мрачно произнесла Нора, когда после парадного обеда молодые и большинство гостей уехали. Она окинула взглядом комнату, которая, как это всегда бывает после праздника, казалась унылой и заброшенной из-за царящего кругом беспорядка: увядший, затоптанный букетик с чьего-то корсажа, криво стоящие стулья, оторванный кусочек кружева, два оброненных носовых платка, крошки печенья, разбросанные повсюду детьми, темное пятно на потолке, где вода из кувшина, опрокинутого теткой Ищейкой в комнате для гостей, просочилась насквозь. — Нужно убрать все это безобразие, — сердито продолжила Нора. — По расписанию следующий пароход отплывает только в понедельник, так что здесь остается еще довольно много гостей. Молодежь собирается развести на берегу большой костер и устроить танцы при луне. Можешь представить, насколько подходящее у меня настроение для того, чтобы танцевать при луне. Мне больше хочется лечь в постель и поплакать.
— После свадьбы дом всегда кажется печальным и опустевшим, — сказала Аня. — Но я помогу тебе привести все в порядок, а потом мы выпьем по чашечке чая.
— Анна Ширли, по-вашему, чашечка чая — универсальное средство от всех зол и бед? Это тебе следовало бы стать старой девой, а не мне!.. Нет-нет, не обижайся. Я не хочу быть грубой, но, вероятно, такие уж у меня врожденные склонности. Мысль об этих танцах на берегу ненавистна мне даже больше, чем сама свадьба. Раньше Джим всегда бывал у нас на таких танцах… Знаешь, Аня, я решила: возьму и выучусь на сиделку. Я заранее знаю, что эта работа будет вызывать у меня отвращение — да поможет небо моим будущим пациентам! — но я не собираюсь торчать в Саммерсайде и выслушивать насмешки по тому поводу, что осталась на бобах… Ну, давай возьмемся за эту гору жирных тарелок и постараемся сделать вид, будто нам нравится наше занятие.
— Мне оно действительно нравится. Я всегда любила мыть посуду. Это так весело — сделать снова чистым и блестящим что-нибудь грязное и тусклое.
— Тебя следовало бы выставить в музее, — раздраженно отозвалась Нора.
К тому времени, когда на небе появилась луна, на берегу все было готово для танцев. На мысе ярко горел огромный костер, который развели мальчики, набрав прибитых волнами к берегу бревнышек и палок. Воды бухты пенились и сверкали в лунном свете. Аня была полна радостных ожиданий, но смутилась, когда мельком увидела лицо Норы, спускавшейся по лестнице с корзинкой бутербродов для танцующих.
«Она так несчастна. Если бы я могла что-нибудь сделать для нее!»
И тут совершенно неожиданно ей в голову пришла замечательная идея. Аня всегда становилась жертвой внезапных душевных порывов. Бросившись в кухню, она схватила горевшую там маленькую керосиновую лампу и, взбежав по задней лестнице на чердак, поставила этот яркий огонек возле слухового окошка, из которого был виден другой берег бухты. Деревья скрывали это окошко от танцующих.
«Может быть, он увидит огонек и приплывет. Нора, вероятно, ужасно рассердится на меня, но это не будет иметь никакого значения, если он только приплывет. А теперь надо пойти и завернуть в бумагу кусок свадебного пирога для Ребекки Дью».
Джим Уилкокс не приплыл. Вскоре Аня перестала ждать его, а потом среди шумного веселья и вовсе забыла о нем. Нора куда-то пропала, а тетка Ищейка, как ни странно, легла спать. В одиннадцать часов усталые танцоры, зевая, разбрелись по спальням второго этажа. Аня была такой сонной, что даже не вспомнила об оставленной на чердаке лампе. Но в два часа ночи в комнату на цыпочках вошла тетка Ищейка с зажженной свечой в руке, разбудив и ослепив ярким светом девушек.
— Господи помилуй! Что случилось? — испуганно пробормотала Дот Фрейзер, садясь в постели.
— Ш-ш-ш, — предостерегающе зашипела тетка Ищейка; ее глаза почти выскакивали из орбит. — В дом кто-то забрался… Я точно знаю. Что это за звуки?
— Да вроде как кошка мяукает или собака лает, — хихикнула Дот.
— Ничего подобного, — сурово возразила тетка Ищейка. — Я знаю, собака лает в амбаре, но не это меня разбудило. Я слышала глухой удар — громкий, отчетливый звук.
— От привидений, вампиров, длинноногих чудищ и тварей, что стучат в ночи, избави нас, Господь, — пробормотала Аня.
— Тут не до смеха, мисс Ширли! В доме воры. Пойду позову Сэмюела.
Тетка Ищейка исчезла за дверью. Девушки переглянулись.
— Вы не думаете, что… Все свадебные подарки внизу, в библиотеке… — сказала Аня.
— В любом случае — я встаю, — заявила Мейми. — Аня, ты когда-нибудь видела такое лицо, какое было у тетки Ищейки, когда она стояла здесь, низко держа свечу, а тень от ее головы со всеми этими космами падала на стену и потолок? Пострашнее Аэндорской волшебницы! [31]
Четыре девушки в пеньюрах выскользнули из комнаты в коридор. Тетка Ищейка снова приближалась, ведя за собой доктора Нельсона в халате и шлепанцах. Миссис Нельсон, которая не могла найти пеньюар, выглядывала с испуганным лицом из-за двери спальни.
— Ох, Сэмюел, не подвергай себя опасности! Если это воры, они могут выстрелить!
— Чушь! Я не верю, что там кто-то есть, — проворчал доктор.
— Говорю тебе, я слышала удар, — с дрожью в голосе сказала тетка Ищейка.
К компании, собравшейся в коридоре, присоединилось несколько юношей. Все вместе они осторожно спустились по лестнице — доктор шел первым, а тетка Ищейка, со свечой в одной руке и кочергой в другой, замыкала шествие.
Из библиотеки в самом деле доносились какие-то звуки. Доктор открыл дверь и вошел.
Варнава, ухитрившийся остаться незамеченным в библиотеке, когда Саула уносили в амбар, сидел на спинке дивана, насмешливо щуря глаза. В тусклом свете мерцающей свечи посреди комнаты стояли Нора и какой-то молодой человек… Молодой человек обнимал Нору и прижимал к ее лицу большой белый носовой платок.
— Хлороформирует ее! — взвизгнула тетка Ищейка, упустив кочергу, которая со страшным грохотом упала на пол.
Молодой человек обернулся и выронил носовой платок. Несмотря на довольно нелепый вид, это был очень симпатичный молодой человек, с лучистыми карими глазами, вьющимися каштановыми волосами, не говоря уже о подбородке, решительно бросавшем вызов всему миру.
Нора подхватила падающий платок и снова прижала его к лицу.
— Джим Уилкокс, что это значит? — с преувеличенной строгостью спросил доктор.
— Яне знаю, что это значит, — довольно сердито ответил Джим. — Знаю только, что Нора вызвала меня нашим старым способом. Я был на масонском банкете [32]в Саммерсайде и вернулся домой только в час ночи, но как только увидел, что в слуховом окошке вашего дома горит свет, так сразу поплыл прямо сюда.
— Никаким сигналом я тебя не вызывала! — возмущенно воскликнула Нора. — Ради Бога, не смотри так, отец! Я не спала. Я сидела у своего окна — я не раздевалась — и вдруг увидела, что со стороны берега приближается какой-то мужчина. Когда он подошел к дому, я узнала в нем Джима и побежала вниз. И я… я наткнулась на дверь библиотеки и разбила нос. Джим как раз пытался остановить кровь.
— Я прыгнул в окно и опрокинул эту скамью…
— Я же говорю вам, что слышала удар, — вставила тетка Ищейка.
— …Но теперь Нора говорит, что не звала меня, так что я готов немедленно избавить вас от моего нежеланного присутствия и принести извинения всем заинтересованным лицам.
— В самом деле очень жаль, что твой ночной покой был нарушен и ты пересек всю бухту по такому нелепому поводу, — отозвалась Нора, стараясь говорить как можно более холодным тоном и усиленно отыскивая еще не испачканное кровью место на платке Джима.
— «Нелепому» — вот именно, — заметил доктор.
— Ты бы все-таки лучше проверил, закрыта ли задняя дверь, — вмешалась тетка Ищейка.
— Это я поставила лампу в окне, — со стыдом призналась Аня, — а потом про нее забыла…
— Как ты посмела! — воскликнула Нора. — Никогда тебе этого не прощу!
— С ума вы, что ли, все сошли? — рассердился доктор. — Из-за чего весь этот переполох? Ради Бога, Джим, закрой окно! Ты продрогнешь до костей на этом сквозняке. Нора, запрокинь голову, и с твоим носом все будет в порядке.
Слезы ярости и стыда, мешаясь с кровью на лице Норы, придавали ей пугающий вид, а Джим Уилкокс выглядел как человек, горячо желающий, чтобы пол, расступившись, помог ему благополучно опуститься в подвал.
— Ну, — воинственно заявила тетка Ищейка, — все, что ты можешь теперь сделать, Джим Уилкокс, — это жениться на ней. Она никогда не найдет себе мужа, если по округе разойдется слух, что ее застали здесь с тобой в два часа ночи.
— Жениться на ней! — раздраженно воскликнул Джим. — О чем я мечтал всю жизнь, как не о том, чтобы жениться на ней? Только этого я всегда и хотел!
— Тогда почему же ты мне давно об этом не сказал? — спросила Нора, резко обернувшись, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Не сказал? Да ты всегда была холодна, насмехалась, пренебрегала мной. Несчетное число раз ты превосходила самое себя, стараясь выказать мне свое презрение! Я чувствовал, что нет ни малейшего смысла делать тебе предложение. А в январе ты сказала…
— Ты сам меня на это вызвал!
— Я вызвал! Это мне нравится! Ты искала повод для ссоры, чтобы отделаться от меня!
— Неправда! Я…
— А я еще, как дурак, помчался сюда среди ночи! Думал, ты выставила в окне лампу и хочешь меня видеть. Сделать тебе предложение! Что ж, я сделаю прямо сейчас, чтобы навсегда с этим покончить, и ты можешь иметь удовольствие отказать мне на глазах всей этой компании. Нора Эдита Нельсон, вы согласны стать моей женой?
— О, конечно! Еще бы! — воскликнула Нора так возмутительно нескромно, что даже Варнава покраснел за нее.
Джим бросил на Нору один недоверчивый взгляд, а затем подскочил к ней. Может быть, кровь из носа уже не текла… а может быть, и текла. Это не имело значения.
— Вы, я думаю, совсем забыли, что уже наступило воскресенье, — сказала тетка Ищейка, сама только что вспомнившая об этом. — Я охотно выпила бы чашечку чая, если бы кто-нибудь его приготовил… Я не привыкла к таким сценам. Но, надеюсь, бедная Нора его все-таки заполучила. Во всяком случае, свидетели у нее есть.
Они пошли в кухню, и миссис Нельсон спустилась к ним и приготовила чай. Джим и Нора остались наедине в библиотеке, с Варнавой в качестве дуэньи. Аня не видела Нору до утра… а утром это была совсем другая Нора, лет на десять моложе, счастливая и сияющая.
— Я обязана этим тебе, Аня. Если бы ты не поставила лампу в окне… хотя прошлой ночью две с половиной минуты у меня было такое ощущение, что я могу оторвать тебе уши!
— И подумать только, что я все это проспал! — сокрушался Томми Нельсон.
Но последнее слово осталось за теткой Ищейкой.
— Надеюсь только, что это не будет брак на скорую руку да на долгую муку.
18
Отрывок из письма Гилберту
Сегодня закончился учебный год. И теперь на два месяца — Зеленые Мезонины, и высокие, окропленные росой, ароматные папоротники у ручья, и ленивые, с расплывчатыми очертаниями тени на Тропинке Влюбленных, и лесная земляника на пастбище мистера Белла, и очарование сумрачных елей в Лесу Призраков! Сама моя душа обретает крылья.
Джен Прингль принесла мне букетик ландышей и пожелала счастливых каникул. Она приедет ко мне на субботу и воскресенье как-нибудь в следующем месяце. Кто говорит, что чудес не бывает?
Но маленькая Элизабет убита горем. Я очень хотела, чтобы она тоже приехала ко мне погостить, но миссис Кембл сочла, что «это неразумно». К счастью, я ничего не говорила Элизабет о том, что собираюсь обратиться с такой просьбой к ее бабушке, так что девочка избавлена от горького разочарования.
— Наверное, я буду Лиззи все время, пока вас нет, мисс Ширли, — сказала она. — Во всяком случае, я буду чувствоватьсебя Лиззи.
— Но только подумай, как будет весело, когда я вернусь, — возразила я. — И ты никак не можешь быть Лиззи. В тебе нет совсем ничего от Лиззи. А я обещаю писать тебе каждую неделю, моя маленькая Элизабет.
— Ах, мисс Ширли, правда? Я еще никогда не получала писем. Как это будет интересно! И я напишу вам… если они дадут мне денег на марку. Но даже если не дадут, вы все равно знайте, что я думаю о вас. Я назвала бурундука, который живет на заднем дворе, в честь вас — Ширли. Вы ведь не против, правда? Бурундуки такие милые, правда? Но Женщина говорит, что они едят корни розовых кустов.
— Только такое она и может сказать! — рассердилась я.
Я спросила Кэтрин Брук, где она собирается провести лето; она ответила коротко:
— Здесь. А вы думали где?
Я почувствовала, что мне, вероятно, следует пригласить ее в Зеленые Мезонины, но я просто не смогла это сделать. Впрочем, я полагаю, она все равно не поехала бы. Но как подумаю, что она все лето проведет без всякого общества в этом отвратительном доме на Темпль-стрит, меня начинает мучить совесть.
На днях Василек принес живого ужа и положил на полу в кухне. Если бы Ребекка Дью могла побледнеть, то, несомненно, побледнела бы.
— Это поистине последняя капля! — воскликнула она.
Нора Нельсон и Джим Уилкокс поженятся в сентябре. Все пройдет очень тихо — без суеты, без толпы гостей, без подружек. Я, однако, получила приглашение и буду присутствовать, хотя вроде как неофициально. Нора говорит, что Джим никогда не вернулся бы к ней, если бы я не поставила в ту ночь лампу у слухового окошка. Он собирался продать свой небольшой магазин и уехать на Запад. Ну и ну! Как подумаю обо всех тех браках, которые, как считается, я устроила…
Салли говорит, что Джиму и Hope предстоит почти все время ссориться, но что, несмотря на это, каждый из них будет гораздо счастливее, чем если бы жил в согласии с кем-нибудь другим. Но я думаю, что они не будут ссориться… На мой взгляд, источник большинства неприятностей в этом мире — обычные недоразумения. Давно ли мы с тобой…
Доброй ночи, любимейший. Твой сон будет сладок, если это зависит от пожеланий
вечно твоей.
Р. S. Последнее предложение — точная цитата из письма, написанного бабушкой тетушки Четти.
— Мы все до того измотаны, что целый месяц нам будет не прийти в себя, — ворчала она. — Да и отцу вряд ли по карману все это пускание пыли в глаза. Но Салли так хотела, чтобы у нее была, как она выражается, «красивая свадьба», и отец уступил. Он всегда ей потакал.
— Злость и зависть, — заявила тетка Ищейка, неожиданно высунув голову из дверей буфетной, где она изводила миссис Нельсон, продолжая выражать свои надежды, питаемые наперекор всему.
— Она права, — с горечью сказала Нора Анне. — Совершенно права. Да, я зла и завистлива. Мне ненавистен даже самый вид счастливых людей… Но все равно я не жалею, что дала вчера вечером пощечину Джаду Тейлору. Я лишь жалею, что не дернула его за нос в придачу… Ну вот, салаты готовы. Выглядят великолепно, правда? Я люблю — когда я в обычном состоянии — готовить красивые блюда для праздничного стола… Я все же хотела бы, чтобы все прошло хорошо — ради Салли. Наверное, я все-таки люблю ее, хотя в эту минуту мне кажется, что я ненавижу каждого, а Джима Уилкокса больше всех.
— Надеюсь только, что жених не пропадет в самый ответственный момент, — донесся из кладовой замогильный голос. — Так было с Остином Кридом. Он просто забыл, что женится в этот день. Криды всегда были забывчивы, но забыть про собственную свадьбу — это, на мой взгляд, уж слишком!
Девушки переглянулись и разразились веселым смехом. Все лицо Норы изменилось, когда она засмеялась, — просветлело… оживилось… зажглось огнем. Но тут кто-то заглянул в кухню, чтобы сказать, что Варнаву стошнило на лестнице, — вероятно, объелся куриной печенкой. Нора помчалась уничтожать следы кошачьей неделикатности, а тетка Ищейка вышла из буфетной, чтобы выразить надежду, что свадебный пирог не исчезнет подобно тому, как это случилось десять лет назад на свадьбе Элмы Кларк.
К полудню все было в безукоризненном порядке: стол накрыт, кровати красиво застелены, повсюду корзины с цветами; а в одной из больших комнат второго этажа Салли и ее три подружки, во всей красе и блеске, с трепетом ожидали торжественной минуты. Аня в желто-зеленом платье и такой же шляпке смотрела на себя в зеркало и жалела, что Гилберт не видит ее в эту минуту.
— Ты очаровательна, — не без зависти заметила Нора.
— Ты сама прелестно выглядишь. Нора. Это дымчато-голубое платье и эта хорошенькая шляпка подчеркивают блеск твоих волос и голубизну глаз.
— Здесь нет никого, кому было бы небезразлично, как я выгляжу, — с горечью возразила Нора. — Аня, последи за тем, чтобы я улыбалась. Я не должна быть призраком смерти на пиру. Играть свадебный марш все-таки придется мне — у Веры страшно болит голова. Но я куда охотнее сыграла бы похоронный марш, в полном соответствии с дурными предчувствиями тетки Ищейки.
Тетка Ищейка, которая все утро бродила, всем мешая, по дому в не очень чистом пеньюаре и когда-то накрахмаленном, но давно успевшем поникнуть будуарном чепчике, теперь явилась во всем великолепии темно-бордового шелкового наряда. Она сообщила Салли, что один рукав свадебного платья вшит неправильно, и выразила надежду, что ни у кого не покажется из-под платья подол нижней юбки, как это случилось на свадьбе Анны Крусон. Вошедшая в комнату миссис Нельсон, увидев, как прелестна Салли в своем свадебном наряде, расплакалась от избытка чувств.
— Ну, ну, не будь такой сентиментальной, Джейн, — успокаивала тетка Ищейка. — При тебе еще остается одна дочка… и, судя по всему, надолго. Слезы на свадьбе — плохая примета… Надеюсь только, что никто не упадет замертво посреди церемонии, как это произошло со старым дядей Кромвелем на свадьбе Роберты Прингль. Новобрачная провела две недели в постели после пережитого потрясения.
После этого вдохновляющего напутствия невеста и ее подружки спустились в парадную гостиную, где прозвучал свадебный марш, несколько бравурно исполненный Норой, и Салли с Гордоном были благополучно обвенчаны — никто не упал замертво, и кольцо оказалось на месте. Новобрачные выглядели так красиво, что даже тетку Ищейку на несколько минут покинули тревожные мысли.
— В конце концов, — оптимистично сказала она потом Салли, — даже если ты будешь не очень счастлива в браке, ты была бы, вероятно, еще менее счастлива, если бы не вышла замуж.
Нора продолжала с угрюмым видом сидеть перед фортепьяно, однако спустя минуту встала, подошла к Салли и крепко обняла ее, не обращая внимания на вуаль и прочее.
— Ну вот, все и кончилось, — мрачно произнесла Нора, когда после парадного обеда молодые и большинство гостей уехали. Она окинула взглядом комнату, которая, как это всегда бывает после праздника, казалась унылой и заброшенной из-за царящего кругом беспорядка: увядший, затоптанный букетик с чьего-то корсажа, криво стоящие стулья, оторванный кусочек кружева, два оброненных носовых платка, крошки печенья, разбросанные повсюду детьми, темное пятно на потолке, где вода из кувшина, опрокинутого теткой Ищейкой в комнате для гостей, просочилась насквозь. — Нужно убрать все это безобразие, — сердито продолжила Нора. — По расписанию следующий пароход отплывает только в понедельник, так что здесь остается еще довольно много гостей. Молодежь собирается развести на берегу большой костер и устроить танцы при луне. Можешь представить, насколько подходящее у меня настроение для того, чтобы танцевать при луне. Мне больше хочется лечь в постель и поплакать.
— После свадьбы дом всегда кажется печальным и опустевшим, — сказала Аня. — Но я помогу тебе привести все в порядок, а потом мы выпьем по чашечке чая.
— Анна Ширли, по-вашему, чашечка чая — универсальное средство от всех зол и бед? Это тебе следовало бы стать старой девой, а не мне!.. Нет-нет, не обижайся. Я не хочу быть грубой, но, вероятно, такие уж у меня врожденные склонности. Мысль об этих танцах на берегу ненавистна мне даже больше, чем сама свадьба. Раньше Джим всегда бывал у нас на таких танцах… Знаешь, Аня, я решила: возьму и выучусь на сиделку. Я заранее знаю, что эта работа будет вызывать у меня отвращение — да поможет небо моим будущим пациентам! — но я не собираюсь торчать в Саммерсайде и выслушивать насмешки по тому поводу, что осталась на бобах… Ну, давай возьмемся за эту гору жирных тарелок и постараемся сделать вид, будто нам нравится наше занятие.
— Мне оно действительно нравится. Я всегда любила мыть посуду. Это так весело — сделать снова чистым и блестящим что-нибудь грязное и тусклое.
— Тебя следовало бы выставить в музее, — раздраженно отозвалась Нора.
К тому времени, когда на небе появилась луна, на берегу все было готово для танцев. На мысе ярко горел огромный костер, который развели мальчики, набрав прибитых волнами к берегу бревнышек и палок. Воды бухты пенились и сверкали в лунном свете. Аня была полна радостных ожиданий, но смутилась, когда мельком увидела лицо Норы, спускавшейся по лестнице с корзинкой бутербродов для танцующих.
«Она так несчастна. Если бы я могла что-нибудь сделать для нее!»
И тут совершенно неожиданно ей в голову пришла замечательная идея. Аня всегда становилась жертвой внезапных душевных порывов. Бросившись в кухню, она схватила горевшую там маленькую керосиновую лампу и, взбежав по задней лестнице на чердак, поставила этот яркий огонек возле слухового окошка, из которого был виден другой берег бухты. Деревья скрывали это окошко от танцующих.
«Может быть, он увидит огонек и приплывет. Нора, вероятно, ужасно рассердится на меня, но это не будет иметь никакого значения, если он только приплывет. А теперь надо пойти и завернуть в бумагу кусок свадебного пирога для Ребекки Дью».
Джим Уилкокс не приплыл. Вскоре Аня перестала ждать его, а потом среди шумного веселья и вовсе забыла о нем. Нора куда-то пропала, а тетка Ищейка, как ни странно, легла спать. В одиннадцать часов усталые танцоры, зевая, разбрелись по спальням второго этажа. Аня была такой сонной, что даже не вспомнила об оставленной на чердаке лампе. Но в два часа ночи в комнату на цыпочках вошла тетка Ищейка с зажженной свечой в руке, разбудив и ослепив ярким светом девушек.
— Господи помилуй! Что случилось? — испуганно пробормотала Дот Фрейзер, садясь в постели.
— Ш-ш-ш, — предостерегающе зашипела тетка Ищейка; ее глаза почти выскакивали из орбит. — В дом кто-то забрался… Я точно знаю. Что это за звуки?
— Да вроде как кошка мяукает или собака лает, — хихикнула Дот.
— Ничего подобного, — сурово возразила тетка Ищейка. — Я знаю, собака лает в амбаре, но не это меня разбудило. Я слышала глухой удар — громкий, отчетливый звук.
— От привидений, вампиров, длинноногих чудищ и тварей, что стучат в ночи, избави нас, Господь, — пробормотала Аня.
— Тут не до смеха, мисс Ширли! В доме воры. Пойду позову Сэмюела.
Тетка Ищейка исчезла за дверью. Девушки переглянулись.
— Вы не думаете, что… Все свадебные подарки внизу, в библиотеке… — сказала Аня.
— В любом случае — я встаю, — заявила Мейми. — Аня, ты когда-нибудь видела такое лицо, какое было у тетки Ищейки, когда она стояла здесь, низко держа свечу, а тень от ее головы со всеми этими космами падала на стену и потолок? Пострашнее Аэндорской волшебницы! [31]
Четыре девушки в пеньюрах выскользнули из комнаты в коридор. Тетка Ищейка снова приближалась, ведя за собой доктора Нельсона в халате и шлепанцах. Миссис Нельсон, которая не могла найти пеньюар, выглядывала с испуганным лицом из-за двери спальни.
— Ох, Сэмюел, не подвергай себя опасности! Если это воры, они могут выстрелить!
— Чушь! Я не верю, что там кто-то есть, — проворчал доктор.
— Говорю тебе, я слышала удар, — с дрожью в голосе сказала тетка Ищейка.
К компании, собравшейся в коридоре, присоединилось несколько юношей. Все вместе они осторожно спустились по лестнице — доктор шел первым, а тетка Ищейка, со свечой в одной руке и кочергой в другой, замыкала шествие.
Из библиотеки в самом деле доносились какие-то звуки. Доктор открыл дверь и вошел.
Варнава, ухитрившийся остаться незамеченным в библиотеке, когда Саула уносили в амбар, сидел на спинке дивана, насмешливо щуря глаза. В тусклом свете мерцающей свечи посреди комнаты стояли Нора и какой-то молодой человек… Молодой человек обнимал Нору и прижимал к ее лицу большой белый носовой платок.
— Хлороформирует ее! — взвизгнула тетка Ищейка, упустив кочергу, которая со страшным грохотом упала на пол.
Молодой человек обернулся и выронил носовой платок. Несмотря на довольно нелепый вид, это был очень симпатичный молодой человек, с лучистыми карими глазами, вьющимися каштановыми волосами, не говоря уже о подбородке, решительно бросавшем вызов всему миру.
Нора подхватила падающий платок и снова прижала его к лицу.
— Джим Уилкокс, что это значит? — с преувеличенной строгостью спросил доктор.
— Яне знаю, что это значит, — довольно сердито ответил Джим. — Знаю только, что Нора вызвала меня нашим старым способом. Я был на масонском банкете [32]в Саммерсайде и вернулся домой только в час ночи, но как только увидел, что в слуховом окошке вашего дома горит свет, так сразу поплыл прямо сюда.
— Никаким сигналом я тебя не вызывала! — возмущенно воскликнула Нора. — Ради Бога, не смотри так, отец! Я не спала. Я сидела у своего окна — я не раздевалась — и вдруг увидела, что со стороны берега приближается какой-то мужчина. Когда он подошел к дому, я узнала в нем Джима и побежала вниз. И я… я наткнулась на дверь библиотеки и разбила нос. Джим как раз пытался остановить кровь.
— Я прыгнул в окно и опрокинул эту скамью…
— Я же говорю вам, что слышала удар, — вставила тетка Ищейка.
— …Но теперь Нора говорит, что не звала меня, так что я готов немедленно избавить вас от моего нежеланного присутствия и принести извинения всем заинтересованным лицам.
— В самом деле очень жаль, что твой ночной покой был нарушен и ты пересек всю бухту по такому нелепому поводу, — отозвалась Нора, стараясь говорить как можно более холодным тоном и усиленно отыскивая еще не испачканное кровью место на платке Джима.
— «Нелепому» — вот именно, — заметил доктор.
— Ты бы все-таки лучше проверил, закрыта ли задняя дверь, — вмешалась тетка Ищейка.
— Это я поставила лампу в окне, — со стыдом призналась Аня, — а потом про нее забыла…
— Как ты посмела! — воскликнула Нора. — Никогда тебе этого не прощу!
— С ума вы, что ли, все сошли? — рассердился доктор. — Из-за чего весь этот переполох? Ради Бога, Джим, закрой окно! Ты продрогнешь до костей на этом сквозняке. Нора, запрокинь голову, и с твоим носом все будет в порядке.
Слезы ярости и стыда, мешаясь с кровью на лице Норы, придавали ей пугающий вид, а Джим Уилкокс выглядел как человек, горячо желающий, чтобы пол, расступившись, помог ему благополучно опуститься в подвал.
— Ну, — воинственно заявила тетка Ищейка, — все, что ты можешь теперь сделать, Джим Уилкокс, — это жениться на ней. Она никогда не найдет себе мужа, если по округе разойдется слух, что ее застали здесь с тобой в два часа ночи.
— Жениться на ней! — раздраженно воскликнул Джим. — О чем я мечтал всю жизнь, как не о том, чтобы жениться на ней? Только этого я всегда и хотел!
— Тогда почему же ты мне давно об этом не сказал? — спросила Нора, резко обернувшись, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Не сказал? Да ты всегда была холодна, насмехалась, пренебрегала мной. Несчетное число раз ты превосходила самое себя, стараясь выказать мне свое презрение! Я чувствовал, что нет ни малейшего смысла делать тебе предложение. А в январе ты сказала…
— Ты сам меня на это вызвал!
— Я вызвал! Это мне нравится! Ты искала повод для ссоры, чтобы отделаться от меня!
— Неправда! Я…
— А я еще, как дурак, помчался сюда среди ночи! Думал, ты выставила в окне лампу и хочешь меня видеть. Сделать тебе предложение! Что ж, я сделаю прямо сейчас, чтобы навсегда с этим покончить, и ты можешь иметь удовольствие отказать мне на глазах всей этой компании. Нора Эдита Нельсон, вы согласны стать моей женой?
— О, конечно! Еще бы! — воскликнула Нора так возмутительно нескромно, что даже Варнава покраснел за нее.
Джим бросил на Нору один недоверчивый взгляд, а затем подскочил к ней. Может быть, кровь из носа уже не текла… а может быть, и текла. Это не имело значения.
— Вы, я думаю, совсем забыли, что уже наступило воскресенье, — сказала тетка Ищейка, сама только что вспомнившая об этом. — Я охотно выпила бы чашечку чая, если бы кто-нибудь его приготовил… Я не привыкла к таким сценам. Но, надеюсь, бедная Нора его все-таки заполучила. Во всяком случае, свидетели у нее есть.
Они пошли в кухню, и миссис Нельсон спустилась к ним и приготовила чай. Джим и Нора остались наедине в библиотеке, с Варнавой в качестве дуэньи. Аня не видела Нору до утра… а утром это была совсем другая Нора, лет на десять моложе, счастливая и сияющая.
— Я обязана этим тебе, Аня. Если бы ты не поставила лампу в окне… хотя прошлой ночью две с половиной минуты у меня было такое ощущение, что я могу оторвать тебе уши!
— И подумать только, что я все это проспал! — сокрушался Томми Нельсон.
Но последнее слово осталось за теткой Ищейкой.
— Надеюсь только, что это не будет брак на скорую руку да на долгую муку.
18
Отрывок из письма Гилберту
Сегодня закончился учебный год. И теперь на два месяца — Зеленые Мезонины, и высокие, окропленные росой, ароматные папоротники у ручья, и ленивые, с расплывчатыми очертаниями тени на Тропинке Влюбленных, и лесная земляника на пастбище мистера Белла, и очарование сумрачных елей в Лесу Призраков! Сама моя душа обретает крылья.
Джен Прингль принесла мне букетик ландышей и пожелала счастливых каникул. Она приедет ко мне на субботу и воскресенье как-нибудь в следующем месяце. Кто говорит, что чудес не бывает?
Но маленькая Элизабет убита горем. Я очень хотела, чтобы она тоже приехала ко мне погостить, но миссис Кембл сочла, что «это неразумно». К счастью, я ничего не говорила Элизабет о том, что собираюсь обратиться с такой просьбой к ее бабушке, так что девочка избавлена от горького разочарования.
— Наверное, я буду Лиззи все время, пока вас нет, мисс Ширли, — сказала она. — Во всяком случае, я буду чувствоватьсебя Лиззи.
— Но только подумай, как будет весело, когда я вернусь, — возразила я. — И ты никак не можешь быть Лиззи. В тебе нет совсем ничего от Лиззи. А я обещаю писать тебе каждую неделю, моя маленькая Элизабет.
— Ах, мисс Ширли, правда? Я еще никогда не получала писем. Как это будет интересно! И я напишу вам… если они дадут мне денег на марку. Но даже если не дадут, вы все равно знайте, что я думаю о вас. Я назвала бурундука, который живет на заднем дворе, в честь вас — Ширли. Вы ведь не против, правда? Бурундуки такие милые, правда? Но Женщина говорит, что они едят корни розовых кустов.
— Только такое она и может сказать! — рассердилась я.
Я спросила Кэтрин Брук, где она собирается провести лето; она ответила коротко:
— Здесь. А вы думали где?
Я почувствовала, что мне, вероятно, следует пригласить ее в Зеленые Мезонины, но я просто не смогла это сделать. Впрочем, я полагаю, она все равно не поехала бы. Но как подумаю, что она все лето проведет без всякого общества в этом отвратительном доме на Темпль-стрит, меня начинает мучить совесть.
На днях Василек принес живого ужа и положил на полу в кухне. Если бы Ребекка Дью могла побледнеть, то, несомненно, побледнела бы.
— Это поистине последняя капля! — воскликнула она.
Нора Нельсон и Джим Уилкокс поженятся в сентябре. Все пройдет очень тихо — без суеты, без толпы гостей, без подружек. Я, однако, получила приглашение и буду присутствовать, хотя вроде как неофициально. Нора говорит, что Джим никогда не вернулся бы к ней, если бы я не поставила в ту ночь лампу у слухового окошка. Он собирался продать свой небольшой магазин и уехать на Запад. Ну и ну! Как подумаю обо всех тех браках, которые, как считается, я устроила…
Салли говорит, что Джиму и Hope предстоит почти все время ссориться, но что, несмотря на это, каждый из них будет гораздо счастливее, чем если бы жил в согласии с кем-нибудь другим. Но я думаю, что они не будут ссориться… На мой взгляд, источник большинства неприятностей в этом мире — обычные недоразумения. Давно ли мы с тобой…
Доброй ночи, любимейший. Твой сон будет сладок, если это зависит от пожеланий
вечно твоей.
Р. S. Последнее предложение — точная цитата из письма, написанного бабушкой тетушки Четти.
Год второй
1
Шумящие Тополя,
переулок Призрака.
14 сентября.
Мне трудно смириться с тем, что наши два прекрасных месяца уже позади. Они действительно были прекрасны, правда, дорогой? И теперь остается всего два года до…
(Несколько абзацев опущено.)
Но и возвращение в Шумящие Тополя было очень приятным — возвращение в мою собственную, личную башню, к моему собственному, особому креслу, к моей собственной, необыкновенно высокой кровати… и даже к Васильку, греющемуся в лучах осеннего солнца на кухонном подоконнике.
Вдовы были очень рады меня видеть, а Ребекка Дью сказала со всей искренностью:
— Хорошо, что вы снова здесь.
Маленькая Элизабет испытывает те же чувства. Мы восторженно встретили друг друга у зеленой двери в стене сада.
переулок Призрака.
14 сентября.
Мне трудно смириться с тем, что наши два прекрасных месяца уже позади. Они действительно были прекрасны, правда, дорогой? И теперь остается всего два года до…
(Несколько абзацев опущено.)
Но и возвращение в Шумящие Тополя было очень приятным — возвращение в мою собственную, личную башню, к моему собственному, особому креслу, к моей собственной, необыкновенно высокой кровати… и даже к Васильку, греющемуся в лучах осеннего солнца на кухонном подоконнике.
Вдовы были очень рады меня видеть, а Ребекка Дью сказала со всей искренностью:
— Хорошо, что вы снова здесь.
Маленькая Элизабет испытывает те же чувства. Мы восторженно встретили друг друга у зеленой двери в стене сада.