Страница:
— Я не накладывал на тебя проклятия, — тревога мелькнула в глазах чародея. — Ты ведь мой сын и от меня унаследовал свои способности. Перед тем как я решил стать магом, я тоже обладал даром Дурного глаза. Когда я выбрал для себя путь мага, я всего лишь следовал своей судьбе. Надеюсь, ты разделишь ту же судьбу.
Эйдан рассмеялся, но смех его прозвучал как-то глухо и безучастно.
— Вам бы это понравилось, не так ли? Это оправдало бы все ваши жертвы и то, кем вы стали.
— Ну и кем же именно я стал? — В голосе Морлоха прозвучал вызов.
Сын яростно сверкнул на него глазами.
— Вы, верно, играете в какую-то игру, раз задаете — этот вопрос. Все знают, что вы — бессердечный изверг, у которого в подчинении нежить и демоны. И вы еще смеете смотреть на меня и утверждать, что вы не виновны в подобных…
Рука Брианны легла ему на плечо.
— Эйдан, не дело так разговаривать с хозяином, у которого ты в гостях. Оскорблять его в собственном доме…
— В лучшем случае невежливо, — закончил за нее Морлох, бросая на Брианну проницательный взгляд, — а в худшем — безрассудно. — Он поманил ее к себе. — А вы кто, леди? Хоть вы просто одеты и волосы у вас короткие, ручаюсь, что вы не крестьянка. Не так ли?
— Она моя жена, леди Брианна, — резко произнес Эйдан.
— Неужели? — Морлох улыбнулся. — Значит, дважды благословен этот день. Я не только воссоединился с моим любимым сыном, которого я и не надеялся никогда увидеть, но и с невесткой.
— Я ничего не говорил насчет какого-то воссоединения!
Маг повернулся к Эйдану:
— Верно. Не говорил, но я, тем не менее, надеюсь на это. Многое случилось за прошлые годы, сколько обо мне нагло лгали, сколько распускали слухов и полуправды, пока моя репутация стала такой, что даже мой сын не желает меня знать. Я прошу только об одном: побудьте здесь недолго. Дайте мне шанс рассказать вам свою историю. Может быть, мне удастся оправдаться.
— Нет, — покачал головой Эйдан. — Неужели вы считаете меня таким дураком и думаете, что я поверю вашим лживым словам? — Он отступил на шаг и вытащил из ножен меч. — Я увидел достаточно, чтобы удовлетворить свое любопытство. А теперь хочу закончить то, зачем приехал сюда.
С этими словами Эйдан опустил меч и приставил его к горлу Морлоха. Пожилой человек продолжал сидеть в постели. Он не двигался и спокойно смотрел на сына. Эйдан наклонил лезвие так, что металл кольнул шею чародея. Кровь тонкой алой струйкой потекла вниз, на льняную рубашку. Морлох вздрогнул, но не отодвинулся и не проронил ни слова.
Сердце Брианны екнуло, а потом бешено забилось. Святая Матерь! Неужели он так и будет сидеть?! Даже не защищается! Где же его колдовская сила? Ну хоть бы отвел в сторону меч Эйдана. Что это? Очередная игра? Или действительно этот человек настолько ослабел, или он вовсе не злобное существо, каким рисуют его слухи?
Она захотела крикнуть Эйдану, чтобы он остановился, перестал… Но тут встретилась взглядом с Морлохом. В его глазах сверкали злоба, жестокость и… торжество. Она даже вздрогнула, когда ее осенило: Морлох лучше знал Эйдана, чем Эйдан знал себя… Он знал, что его сын не убьет его.
И не успела эта мысль вспыхнуть у нее в мозгу, как Эйдан опустил меч.
— Примени свою силу! — прохрипел он. — Борись со мной!
Морлох улыбнулся:
— И что это даст? Я не хочу, чтобы мы были врагами. Ведь сейчас мы можем узнать наконец друг друга… как отец и сын. Понять, осталось ли у нас что-то общее, что могло бы установить между нами связь… или прошло слишком много времени и делать это уже поздно. Я умираю. Неужели ты не можешь уделить мне несколько дней. А потом можешь уезжать навсегда. Всего несколько дней, чтобы попытаться смягчить горечь и ошибки непонятой и отверженной жизни?
Эйдан заколебался. Что-то заныло в его душе. Странная тоска затопила ее. Он так долго был одинок, сердце его истомилось в отчужденности. У него никогда не было пристанища, которое он мог бы назвать домом, и никого, кто был бы ему настоящим отцом. Марус? Марус ненавидел его. Теперь Эйдан наконец-то осознал причину этого. Он никогда не был сыном Маруса. Только Драган. Драган. И только.
Он встретился взглядом с Морлохом. Они впились друг в друга своими янтарными глазами. Он увидел себя в четко очерченных губах отца, в гордой осанке, в прямом носе, высоком лбе, крутых скулах. Он видел затаившуюся в его глазах муку — следствие долгих лет такого же отвержения и ненависти. Перед ним был человек, который понимал, через что прошел Эйдан, сколько пришлось ему выстрадать. Осмелится ли он убить своего отца, так никогда и не узнав истины его прошлого и настоящего.
О самом Эйдане ходили страшные слухи, но ведь большая часть из них была ложью… Кто мог утверждать, что рассказы о Морлохе более правдивы?
Простые люди были невежественны и суеверны. Чаще всего то, чего не понимали, они ненавидели и боялись.
Слухи быстро разрастались, теряя всякую связь с тем, что происходило на самом деле.
Он будет настороже, поклялся себе Эйдан. Он исполнит просьбу Морлоха и останется в его крепости на несколько дней. Он ничего при этом не потеряет, а возможно, успокоит чародея, и тот вообразит, что покорил своего сына. Если все хорошо пойдет, Эйдан откроет тайну отца и разберется, каков он на самом деле и каковы его слабости. Если все пойдет хорошо, он не потеряет ничего, а приобретет все.
— Мы принимаем ваше гостеприимство. — Эйдан вложил меч в ножны. — Это самое меньшее, что я могу сделать. Я тоже хочу узнать вас получше. Не важно, какой вы на самом деле, вы мой отец. Мой долг, если не перед собой, то перед теми, кто остался там, за горами, узнать о вас как можно больше.
Морлох кивнул, улыбаясь:
— Хорошо. Хорошо. Ты об этом не пожалеешь, клянусь. — Он махнул слуге, стоявшему у двери: — Проводи моего сына и его жену в покои для гостей. — Он снова обернулся к Эйдану: — Думаю, вам там понравится. Но если вдруг понадобится что-то еще, не стесняйтесь, спрашивайте. Все, чем я владею, малая роскошь и богатство — все твое. В конце концов ты мое единственное дитя. Довольно скоро эта крепость будет принадлежать тебе, если ты захочешь ее принять.
Эйдан нахмурился.
— Я пришел сюда не для того, чтобы предъявлять требования на ваши владения…
— Да-да, — прервал его отец, — но могу же я все-таки надеяться, что когда-нибудь мы будем вместе? Это единственное мое желание.
— Можем поговорить об этом позднее, — пробурчал Эйдан.
— Конечно. За ужином?
Эйдан поглядел на Брианну. Она хотела что-то сказать, но промолчала. Тогда принц снова повернулся к отцу.
— Да, — медленно произнес он. — За ужином.
Когда двери комнат, в которые их поместили, закрылись за ними, Брианна круто повернулась к Эйдану:
— Твое решение остаться в крепости Морлоха неразумно. Это слишком опасно.
— Неужели? — Эйдан прошел в другую комнату, отстегнул ножны с мечом, затем опустился на ближайший стул. — Подойди, девочка, помоги мне с сапогами.
Брианна нахмурилась, но подошла.
— У тебя, наверное, в голове все перепуталось, если ты ведешь себя так спокойно и так расслабился, когда здесь даже стены дышат злобой. Если бы я не знала все, я решила бы, что ты на самом деле собираешься принять Морлоха в качестве давно потерянного отца.
— Принять его? Нет, — спокойно поправил ее Эйдан. — Признать — да. Ты же видела его, Брианна. Он действительно мой отец.
— Но…
— Нам, видимо, ничего страшного не грозит, — прервал он ее возражения. — Морлох чего-то от нас хочет, так же как и мы от него. Пока он не получит то, что ему нужно, мы в безопасности.
Брианна опустилась на пол перед Эйданом и положила руки ему на колени.
— Ему нужен ты, Эйдан. Ему нужно завладеть твоим сердцем, твоим умом, твоей душой. Неужели тыэтого не понимаешь?
— Ты преувеличиваешь, девочка, — Эйдан мягко рассмеялся. — А даже если и так? Неужели ты сомневаешься во мне? Думаешь, я не устою перед ним?
Выражение ее лица смягчилось. Он с любовью смотрел на Брианну. Как же все-таки она беспокоится о нем!
— Конечно, ты устоишь перед любым обыкновенным человеком. Но на стороне чародея силы зла.
Эйдан протянул руки к Брианне и привлек ее к себе, утешая, успокаивая, баюкая в нежном объятии.
— А у меня есть ты, малышка, и в мече — сила мага. Разве этого мало? Этого с лихвой хватит, чтобы мы выполнили свое предназначение.
— Да, — тихо прошептала Брианна, обвивая его руками. — Что еще нам остается, кроме как верить в это?
Эйдан нагнул голову. Твердые мужские губы скользили по шелковистой коже ее шеи.
— До ужина еще несколько часов, — хрипловато пробормотал он, — и кровать эта после стольких дней пути выглядит очень соблазнительно.
Она подняла на него глаза:
— Разве можно нам здесь терять бдительность хоть на миг?
— Не бойся, в этой комнате нет колдовства. Никакого, — проворчал он, и его теплое дыхание пробежало по чувствительной коже ее шеи, и от него, как круги по воде, пошли ласковые, нежные волны, — кроме волшебства твоего женского очарования, которое меня просто завораживает.
Не надо бы ей позволять ему отвлечь себя, думала Брианна, но его пьянящий мужской запах, жар, исходящий от его мощного литого тела, прогнали прочь все сомнения. Эйдан сильный. Он всегда вовремя почувствует опасность, не важно от чего: от людей или от магии. А пока ей нужен он, нужно все утешительное тепло, которое он может дать.
Рука ее скользнула вниз, взяла в горсть его набухшую мужскую плоть.
— Колдовство, говоришь? — промурлыкала она. — А я-то думала, что это ты насылаешь волшебные чары, а вовсе не я.
Ощутив ее прикосновение, он прерывисто втянул воздух. Рука его подхватила снизу упругую грудь и ласково стиснула ее.
— Ты нужна мне, девочка. Это единственное, что я знаю наверняка. Волшебство это или нет, но ты самая лучшая из женщин, самая женственная из всех… я на это и не надеялся. А теперь, когда ты моя, я не собираюсь тебя отдавать никогда и никому. Никогда.
Она теряла его.
Брианна стояла перед зеркалом и расчесывала короткие золотые кудряшки. Она встревоженно смотрела в зеркало на Эйдана. Вот он, стоит рядом, одевается. А такое впечатление, будто его вообще здесь нет. На Брианну он не обращал никакого внимания.
Через полчаса они снова присоединятся к Морлоху в его спальне для вечерней трапезы, это делалось уже в течение трех дней. Трех дней, которые прошли в обществе чародея. Отец и сын постепенно отбросили настороженность и начали сближаться друг с другом. Эйдан все лучше узнавал отца и все сильнее привязывался к нему. Брианна же наблюдала за этой растущей привязанностью со все большим страхом.
В последние несколько дней Брианна мягко и, как могла, тактично напоминала об осторожности, советовала Эйдану быть сдержаннее в общении с Морлохом. Но это лишь злило его. Однако, несмотря на его гнев и досаду, она не переставала говорить ему об опасности. У нее не было выбора. За Эйдана она будет бороться, пока еще можно.
— Наше посещение, — осторожно начала она, откладывая серебряную расческу, — долго мы еще будем тут торчать? Вначале ты собирался провести здесь лишь пару дней…
— Я знаю, что собирался, — проворчал Эйдан, поворачиваясь к ней лицом и застегивая пояс поверх черной туники. — Но даже тебе должно быть ясно, что мои планы изменились. Мой отец умирает. Он слабеет с каждым днем. Я собираюсь остаться с ним до конца.
Без кожаного панциря и кольчуги под туникой он выглядел и мощным, и стройным. Отсутствие доспехов, без которых раньше он не мыслил своей жизни, было еще одним тревожным свидетельством коварного влияния Морлоха. Хотя приехали они сюда, чтобы сразиться c чародеем, теперь Эйдан постепенно переходил на сторону отца.
Его ответ, произнесенный терпеливым тоном, резанул Брианну. Эйдан не только тянулся к чародею, он отдалялся от нее. В последние дни Морлох бросал фразы, осторожные, необидные, которыми он ставил Брианну на место… место послушной, кроткой жены, которая все понимает, но молчит. Пока Брианна не возражала ему открыто в присутствии Эйдана, но, оставаясь наедине с мужем, не щадила его.
— Тогда ты дурак, — она обернулась к нему, вызывающе вскинув голову.
Эйдан невольно нахмурился. Но чаша терпения переполнилась, и он не выдержал:
— Неужели? Право, леди, ты быстро превращаешься в сварливую язву-бабу.
Брианна сощурилась, руки сжались в кулаки.
— Значит, я сварливая баба? Только потому что тебе не нравятся мои слова? Да, Морлох поистине заколдовал тебя, раз ты вдруг растерял весь свой разум. Он — чародей, Эйдан! Он — воплощение зла! Отец или нет, но добра тебе он не желает!
— Почему ты так в этом уверена? — в глазах Эйдана засверкали огоньки бешенства. — Хоть ты, как и я, услышала всю историю Морлоха, ты с самого начала была настроена против него. Я даже не уверен, поняла ли ты, о чем он говорил! Мы с ним очень похожи, хотя то, как обращались со мной, не идет ни в какое сравнение с тем, что выстрадал он.
— А ты отказываешься видеть, что скрывается за внешностью этого человека и его лживыми россказнями! — Брианна подошла к Эйдану и стала прямо перед ним. — Если бы ты хоть один раз заглянул по-настоящему в его глаза, ты бы увидел злобную и растленную душу. Он погубил себя давно, за много лет до того, как стал твоим отцом, — она протянула к нему руки. — Послушай меня, Эйдан. Послушай сейчас… пока не поздно.
Заметив ее движение, Эйдан попятился, предостерегающе подняв ладонь.
— Я уже долго слушал тебя. И старался понять. А ты меня не слушаешь и не уважаешь мое решение, когда я объясняю тебе, чего хочу.
— Чего же ты хочешь? — требовательно спросила Брианна.
Он долго, напряженно смотрел на нее, потом вздохнул:
— Ты же знаешь. Я хочу быть со своим отцом, быть с ним в его смертный час. Мне нужно время решить, что делать дальше. — Схватив ее за плечи, он продолжал: — Подумай об этом, Брианна. Морлох скоро умрет. Кем он был или что он был, умрет вместе с ним. Но эта крепость, эти земли станут моими. Мы можем изменить их, как сочтем правильным.
— Значит, ты собираешься остаться. А как же Анакреон?
Он горько рассмеялся:
— А что он? Здесь я нужен. Анакреону придется жить без меня. Думаю, они не очень-то огорчатся.
— А если я откажусь остаться? Что тогда? Эйдан открыл было рот, но тут же закрыл его и допустил глаза.
— Я… я не знаю. Если ты заставляешь меня делать выбор между тобой и моим отцом…
Глаза Брианны наполнились слезами, но она яростно глядела сквозь них.
— Он ничего для тебя не сделал, только наложил на тебя проклятие. И ты из-за этого страдал всю жизнь. А я снова и снова спасала тебя и всегда оставалась рядом с тобой, что бы ни случилось. Отдала тебе сердце, душу и тело. И все-таки ты ставишь меня на одну доску с этим колдуном?
— Не колдуном, девочка, — мягко поправил ее Эйдан. — Моим отцом, — он взял ее руки в свои, потрогал пальцами рунические браслеты на запястьях. — Ты не даешь ему шанса, даже не осмеливаешься снять эти браслеты. А чем они помогли тебе с тех пор, как мы здесь находимся, кроме того, что кожа под ними позеленела?
— Я… я делаю то, что должна. — Брианна старалась побороть дрожь в голосе. — Я твоя жена, и я тебя люблю.
Он бережно поднял своей большой мозолистой ладонью ее подбородок и сказал с нежной, но горестной улыбкой:
— Я никогда не просил твоей любви. По правде говоря, я предостерегал тебя, что не стоит тратить ее на меня, это только принесет тебе боль и страдания.
— Нет, — Брианна яростно затрясла головой. Слезы покатились по щекам. — Нет, Эйдан, правда не в этом. Просто ты ценишь отца больше, чем меня. Он для тебя важнее.
Он отпустил ее и отвернулся, пожав широкими плечами.
— Называй это как хочешь. Я предпочитаю доброе отношение обоих, но если ты будешь продолжать высказывать свои эгоистичные ревнивые требования я…
— Эгоистичные? Ревнивые? — Брианна не могла ушам своим поверить. — Ах ты, надменный упрямый тупица!
Потеряв над собой контроль, она кулачком стукнула Эйдана по спине. С быстротой пантеры он обернулся и, железной хваткой сжав ее запястье, заломил ей руку за спину. Затем грубо рванув ее к себе, Эйдан яростно впился в нее глазами.
— Никогда больше этого не делай! Никогда, слышишь меня? Я убивал мужчин за меньшее. Если бы ты не была женщиной и моей женой…
Слова его хлестали ее как бичом. Брианна на мгновение опешила, но тут же, собравшись с мужеством, бросилась в атаку. Он ее не запугает. Ей нечего терять.
— Вот как? И что бы ты сделал, Эйдан? — вызывающе сказала она. — Обратил против меня свой глаз? Или только бросил на землю и избил до потери сознания? А может, эту милость ты приберегаешь для мужчин, а женщин, осмеливающихся возражать, вместо этого насилуешь?
— Я никогда не насиловал ни одной женщины… — Он замолк, содрогаясь от ярости. — Будь ты проклята. Словно мало у меня дел! Только и выслушиваю твои упреки! Святые угодники, ты мне все уши прожужжала о своих опасениях. Ни один мужчина не вынес бы такого!
— Так, может быть, мне уехать? И оставить тебя превращаться в хитрого и злобного, одинокого колдуна, который шепчет заклинания над кипящим котлом с травами? Может, это тебе больше подойдет?
— Может, и так! — Эйдан резко отпустил ее и, подойдя к маленькому столику с напитками, налил себе кубок эля, от злости расплескав его. Поставив кувшин на столик, Эйдан схватил кубок и залпом выпил. Затем он повернулся к Брианне, лицо его было каменным.
— Не время сейчас решать, как нам быть друг с другом. Сейчас мы оба не можем рассуждать беспристрастно. — Он указал на дверь. — Пойдем со мной на ужин. А позднее все обсудим. Остынем немного и поговорим спокойно.
Брианне очень не хотелось идти на ужин. Она покачала головой. Сегодня она этого не вынесет: сидеть рядом с Морлохом, изображать вежливое уважение, которого она не чувствовала? Да она подавится едой,
— Нет, лучше уж я останусь здесь. В любом случае я не голодна.
Эйдан нахмурился.
— Ты же знаешь, я не могу оставить тебя одну…
— Почему же нет? Мне ведь, конечно, не грозит никакой опасности в доме такого хорошего и доброго хозяина, как твой отец? А кто еще осмелится причинить мне вред в крепости чародея?
— Ладно, будь по-твоему, — пробормотал Эйдан. — Как ты сказала, здесь тебе ничего не грозит.
Он подошел к двери, взялся за ручку, остановился. Оглянулся, посмотрел на Брианну. Та стояла, уперев руки в бока. Ее стальной непреклонный взгляд подкрепил его решение. Он распахнул дверь и вышел из спальни.
С блаженным вздохом Брианна прогрузилась в огромную металлическую ванну. Нагретая на кухонном очаге вода ласково плескалась вокруг нее, успокаивая натянутые нервы, смягчая напряжение от недавней стычки с Эйданом. Но ничто не могло умерить боль, сжавшую ее сердце после его резких слов.
«Тебя не вынес бы ни один мужчина!» Неужели он на самом деле так считает? А может быть, он всегда так думал? Только не говорил? Или это еще одна ложь, которую внушил ему Морлох?
Вода обладала таинственной силой. Ее тепло окутало Брианну, нежно убаюкивая. Постепенно уходили боль, сомнения, страх за Эйдана. Брианна блаженно закрыла глаза, целиком отдаваясь наслаждению.
Ей вспоминалось, как она покоилась в сильных объятиях Эйдана, его руки баюкали ее, прижимая к тугому, казалось, состоявшему из твердых мышц телу, как звучали его слова, полные страсти, желания и… да-да, и привязанности. Тогда он чувствовал к ней привязанность, и, хоть никогда не упоминал о любви, Брианна знала, что он не бросает слов на ветер и чувства его не легкая игра. Несмотря на запрет, наложенный на свое сердце, чувства его никогда не были слабыми, а поступки легкомысленными.
Ей тяжко было находиться рядом и видеть, как Морлох возводит преграду между ними. Она чувствовала себя такой беспомощной, такой потерянной… и совершенно не представляла, как ей победить колдуна. Если бы он напал на них. Если бы это был честный бой: воин против воина, Брианна бы знала, как с ним справиться. Впрочем, это было бы просто и Эйдану.
Но Морлох понимал, где слабое место Эйдана: его сын нуждался в том, чтобы его любили и признавали. Брианна видела в этом силу Эйдана, злой колдун — слабость. И умело воспользовался этой слабостью. Слабость или сила? Брианна могла только гадать, кто из них окажется прав.
Она еще глубже погрузилась в воду. Рунические браслеты звякнули о борт металлической ванны. Брианна подняла руки. Отсветы пламени блеснули на кованой меди, темных рунах древнего защитного заклятия. Она нахмурилась, вспомнив пренебрежительное замечание Эйдана о следах, которые оставляют браслеты на ее коже. До сих пор ей в голову не приходило снять их. Оленус говорил, чтобы она не делала этого никогда. Но что может произойти, если она снимет их и отмоет руки?
Эйдан сейчас с Морлохом и останется с ним до конца ужина. Морлох занят, значит, все в порядке. И потом, так она сможет доказать Эйдану, что он был не прав, когда говорил, что она ни разу не дала чародею шанса доказать свою доброжелательность. Когда он увидит ее без браслетов, он поймет…
Пальцы ее дотронулись до одного из браслетов, замерли на миг. Затем замок щелкнул… И вот уже браслет лежит на столике рядом с мылом и губкой. Она быстро сняла второй. Схватив затем кусок душистого мыла, напоминающего запахом весенние луговые цветы, она намылила им губку и начала оттирать руки.
Сладкий аромат окутывал ее, вода ласкала кожу. Брианна целиком отдалась этому наслаждению. Минуты шли, мучительная проблема отношений с Эйданом и его отцом стала какой-то далекой. Все, что осталось в душе, — это ее любовь к нему. Любовь, которая, несмотря на все препятствия, все мучения, не желала уходить или ослабевать.
Новая решимость наполнила Брианну. Пусть она пригрозила Эйдану уйти от него, оставив его с Морлохом, это были лишь слова, брошенные в пылу гнева. Она останется и будет бороться с ним и за него, пока в конце концов не заставит его увидеть истину. Морлох никогда нe добьется победы. Никогда.
За ее спиной открылась дверь в спальню. Сквозняк, пробежав холодными пальцами по влажной коже, заставил ее вздрогнуть. Брианна обернулась. Эйдан стоял в дверях. Она улыбнулась и гибким грациозным движением встала из ванны.
Рядом на столике лежали забытые рунические браслеты, тускло поблескивая в свете очага.
Глава 18
Эйдан рассмеялся, но смех его прозвучал как-то глухо и безучастно.
— Вам бы это понравилось, не так ли? Это оправдало бы все ваши жертвы и то, кем вы стали.
— Ну и кем же именно я стал? — В голосе Морлоха прозвучал вызов.
Сын яростно сверкнул на него глазами.
— Вы, верно, играете в какую-то игру, раз задаете — этот вопрос. Все знают, что вы — бессердечный изверг, у которого в подчинении нежить и демоны. И вы еще смеете смотреть на меня и утверждать, что вы не виновны в подобных…
Рука Брианны легла ему на плечо.
— Эйдан, не дело так разговаривать с хозяином, у которого ты в гостях. Оскорблять его в собственном доме…
— В лучшем случае невежливо, — закончил за нее Морлох, бросая на Брианну проницательный взгляд, — а в худшем — безрассудно. — Он поманил ее к себе. — А вы кто, леди? Хоть вы просто одеты и волосы у вас короткие, ручаюсь, что вы не крестьянка. Не так ли?
— Она моя жена, леди Брианна, — резко произнес Эйдан.
— Неужели? — Морлох улыбнулся. — Значит, дважды благословен этот день. Я не только воссоединился с моим любимым сыном, которого я и не надеялся никогда увидеть, но и с невесткой.
— Я ничего не говорил насчет какого-то воссоединения!
Маг повернулся к Эйдану:
— Верно. Не говорил, но я, тем не менее, надеюсь на это. Многое случилось за прошлые годы, сколько обо мне нагло лгали, сколько распускали слухов и полуправды, пока моя репутация стала такой, что даже мой сын не желает меня знать. Я прошу только об одном: побудьте здесь недолго. Дайте мне шанс рассказать вам свою историю. Может быть, мне удастся оправдаться.
— Нет, — покачал головой Эйдан. — Неужели вы считаете меня таким дураком и думаете, что я поверю вашим лживым словам? — Он отступил на шаг и вытащил из ножен меч. — Я увидел достаточно, чтобы удовлетворить свое любопытство. А теперь хочу закончить то, зачем приехал сюда.
С этими словами Эйдан опустил меч и приставил его к горлу Морлоха. Пожилой человек продолжал сидеть в постели. Он не двигался и спокойно смотрел на сына. Эйдан наклонил лезвие так, что металл кольнул шею чародея. Кровь тонкой алой струйкой потекла вниз, на льняную рубашку. Морлох вздрогнул, но не отодвинулся и не проронил ни слова.
Сердце Брианны екнуло, а потом бешено забилось. Святая Матерь! Неужели он так и будет сидеть?! Даже не защищается! Где же его колдовская сила? Ну хоть бы отвел в сторону меч Эйдана. Что это? Очередная игра? Или действительно этот человек настолько ослабел, или он вовсе не злобное существо, каким рисуют его слухи?
Она захотела крикнуть Эйдану, чтобы он остановился, перестал… Но тут встретилась взглядом с Морлохом. В его глазах сверкали злоба, жестокость и… торжество. Она даже вздрогнула, когда ее осенило: Морлох лучше знал Эйдана, чем Эйдан знал себя… Он знал, что его сын не убьет его.
И не успела эта мысль вспыхнуть у нее в мозгу, как Эйдан опустил меч.
— Примени свою силу! — прохрипел он. — Борись со мной!
Морлох улыбнулся:
— И что это даст? Я не хочу, чтобы мы были врагами. Ведь сейчас мы можем узнать наконец друг друга… как отец и сын. Понять, осталось ли у нас что-то общее, что могло бы установить между нами связь… или прошло слишком много времени и делать это уже поздно. Я умираю. Неужели ты не можешь уделить мне несколько дней. А потом можешь уезжать навсегда. Всего несколько дней, чтобы попытаться смягчить горечь и ошибки непонятой и отверженной жизни?
Эйдан заколебался. Что-то заныло в его душе. Странная тоска затопила ее. Он так долго был одинок, сердце его истомилось в отчужденности. У него никогда не было пристанища, которое он мог бы назвать домом, и никого, кто был бы ему настоящим отцом. Марус? Марус ненавидел его. Теперь Эйдан наконец-то осознал причину этого. Он никогда не был сыном Маруса. Только Драган. Драган. И только.
Он встретился взглядом с Морлохом. Они впились друг в друга своими янтарными глазами. Он увидел себя в четко очерченных губах отца, в гордой осанке, в прямом носе, высоком лбе, крутых скулах. Он видел затаившуюся в его глазах муку — следствие долгих лет такого же отвержения и ненависти. Перед ним был человек, который понимал, через что прошел Эйдан, сколько пришлось ему выстрадать. Осмелится ли он убить своего отца, так никогда и не узнав истины его прошлого и настоящего.
О самом Эйдане ходили страшные слухи, но ведь большая часть из них была ложью… Кто мог утверждать, что рассказы о Морлохе более правдивы?
Простые люди были невежественны и суеверны. Чаще всего то, чего не понимали, они ненавидели и боялись.
Слухи быстро разрастались, теряя всякую связь с тем, что происходило на самом деле.
Он будет настороже, поклялся себе Эйдан. Он исполнит просьбу Морлоха и останется в его крепости на несколько дней. Он ничего при этом не потеряет, а возможно, успокоит чародея, и тот вообразит, что покорил своего сына. Если все хорошо пойдет, Эйдан откроет тайну отца и разберется, каков он на самом деле и каковы его слабости. Если все пойдет хорошо, он не потеряет ничего, а приобретет все.
— Мы принимаем ваше гостеприимство. — Эйдан вложил меч в ножны. — Это самое меньшее, что я могу сделать. Я тоже хочу узнать вас получше. Не важно, какой вы на самом деле, вы мой отец. Мой долг, если не перед собой, то перед теми, кто остался там, за горами, узнать о вас как можно больше.
Морлох кивнул, улыбаясь:
— Хорошо. Хорошо. Ты об этом не пожалеешь, клянусь. — Он махнул слуге, стоявшему у двери: — Проводи моего сына и его жену в покои для гостей. — Он снова обернулся к Эйдану: — Думаю, вам там понравится. Но если вдруг понадобится что-то еще, не стесняйтесь, спрашивайте. Все, чем я владею, малая роскошь и богатство — все твое. В конце концов ты мое единственное дитя. Довольно скоро эта крепость будет принадлежать тебе, если ты захочешь ее принять.
Эйдан нахмурился.
— Я пришел сюда не для того, чтобы предъявлять требования на ваши владения…
— Да-да, — прервал его отец, — но могу же я все-таки надеяться, что когда-нибудь мы будем вместе? Это единственное мое желание.
— Можем поговорить об этом позднее, — пробурчал Эйдан.
— Конечно. За ужином?
Эйдан поглядел на Брианну. Она хотела что-то сказать, но промолчала. Тогда принц снова повернулся к отцу.
— Да, — медленно произнес он. — За ужином.
Когда двери комнат, в которые их поместили, закрылись за ними, Брианна круто повернулась к Эйдану:
— Твое решение остаться в крепости Морлоха неразумно. Это слишком опасно.
— Неужели? — Эйдан прошел в другую комнату, отстегнул ножны с мечом, затем опустился на ближайший стул. — Подойди, девочка, помоги мне с сапогами.
Брианна нахмурилась, но подошла.
— У тебя, наверное, в голове все перепуталось, если ты ведешь себя так спокойно и так расслабился, когда здесь даже стены дышат злобой. Если бы я не знала все, я решила бы, что ты на самом деле собираешься принять Морлоха в качестве давно потерянного отца.
— Принять его? Нет, — спокойно поправил ее Эйдан. — Признать — да. Ты же видела его, Брианна. Он действительно мой отец.
— Но…
— Нам, видимо, ничего страшного не грозит, — прервал он ее возражения. — Морлох чего-то от нас хочет, так же как и мы от него. Пока он не получит то, что ему нужно, мы в безопасности.
Брианна опустилась на пол перед Эйданом и положила руки ему на колени.
— Ему нужен ты, Эйдан. Ему нужно завладеть твоим сердцем, твоим умом, твоей душой. Неужели тыэтого не понимаешь?
— Ты преувеличиваешь, девочка, — Эйдан мягко рассмеялся. — А даже если и так? Неужели ты сомневаешься во мне? Думаешь, я не устою перед ним?
Выражение ее лица смягчилось. Он с любовью смотрел на Брианну. Как же все-таки она беспокоится о нем!
— Конечно, ты устоишь перед любым обыкновенным человеком. Но на стороне чародея силы зла.
Эйдан протянул руки к Брианне и привлек ее к себе, утешая, успокаивая, баюкая в нежном объятии.
— А у меня есть ты, малышка, и в мече — сила мага. Разве этого мало? Этого с лихвой хватит, чтобы мы выполнили свое предназначение.
— Да, — тихо прошептала Брианна, обвивая его руками. — Что еще нам остается, кроме как верить в это?
Эйдан нагнул голову. Твердые мужские губы скользили по шелковистой коже ее шеи.
— До ужина еще несколько часов, — хрипловато пробормотал он, — и кровать эта после стольких дней пути выглядит очень соблазнительно.
Она подняла на него глаза:
— Разве можно нам здесь терять бдительность хоть на миг?
— Не бойся, в этой комнате нет колдовства. Никакого, — проворчал он, и его теплое дыхание пробежало по чувствительной коже ее шеи, и от него, как круги по воде, пошли ласковые, нежные волны, — кроме волшебства твоего женского очарования, которое меня просто завораживает.
Не надо бы ей позволять ему отвлечь себя, думала Брианна, но его пьянящий мужской запах, жар, исходящий от его мощного литого тела, прогнали прочь все сомнения. Эйдан сильный. Он всегда вовремя почувствует опасность, не важно от чего: от людей или от магии. А пока ей нужен он, нужно все утешительное тепло, которое он может дать.
Рука ее скользнула вниз, взяла в горсть его набухшую мужскую плоть.
— Колдовство, говоришь? — промурлыкала она. — А я-то думала, что это ты насылаешь волшебные чары, а вовсе не я.
Ощутив ее прикосновение, он прерывисто втянул воздух. Рука его подхватила снизу упругую грудь и ласково стиснула ее.
— Ты нужна мне, девочка. Это единственное, что я знаю наверняка. Волшебство это или нет, но ты самая лучшая из женщин, самая женственная из всех… я на это и не надеялся. А теперь, когда ты моя, я не собираюсь тебя отдавать никогда и никому. Никогда.
Она теряла его.
Брианна стояла перед зеркалом и расчесывала короткие золотые кудряшки. Она встревоженно смотрела в зеркало на Эйдана. Вот он, стоит рядом, одевается. А такое впечатление, будто его вообще здесь нет. На Брианну он не обращал никакого внимания.
Через полчаса они снова присоединятся к Морлоху в его спальне для вечерней трапезы, это делалось уже в течение трех дней. Трех дней, которые прошли в обществе чародея. Отец и сын постепенно отбросили настороженность и начали сближаться друг с другом. Эйдан все лучше узнавал отца и все сильнее привязывался к нему. Брианна же наблюдала за этой растущей привязанностью со все большим страхом.
В последние несколько дней Брианна мягко и, как могла, тактично напоминала об осторожности, советовала Эйдану быть сдержаннее в общении с Морлохом. Но это лишь злило его. Однако, несмотря на его гнев и досаду, она не переставала говорить ему об опасности. У нее не было выбора. За Эйдана она будет бороться, пока еще можно.
— Наше посещение, — осторожно начала она, откладывая серебряную расческу, — долго мы еще будем тут торчать? Вначале ты собирался провести здесь лишь пару дней…
— Я знаю, что собирался, — проворчал Эйдан, поворачиваясь к ней лицом и застегивая пояс поверх черной туники. — Но даже тебе должно быть ясно, что мои планы изменились. Мой отец умирает. Он слабеет с каждым днем. Я собираюсь остаться с ним до конца.
Без кожаного панциря и кольчуги под туникой он выглядел и мощным, и стройным. Отсутствие доспехов, без которых раньше он не мыслил своей жизни, было еще одним тревожным свидетельством коварного влияния Морлоха. Хотя приехали они сюда, чтобы сразиться c чародеем, теперь Эйдан постепенно переходил на сторону отца.
Его ответ, произнесенный терпеливым тоном, резанул Брианну. Эйдан не только тянулся к чародею, он отдалялся от нее. В последние дни Морлох бросал фразы, осторожные, необидные, которыми он ставил Брианну на место… место послушной, кроткой жены, которая все понимает, но молчит. Пока Брианна не возражала ему открыто в присутствии Эйдана, но, оставаясь наедине с мужем, не щадила его.
— Тогда ты дурак, — она обернулась к нему, вызывающе вскинув голову.
Эйдан невольно нахмурился. Но чаша терпения переполнилась, и он не выдержал:
— Неужели? Право, леди, ты быстро превращаешься в сварливую язву-бабу.
Брианна сощурилась, руки сжались в кулаки.
— Значит, я сварливая баба? Только потому что тебе не нравятся мои слова? Да, Морлох поистине заколдовал тебя, раз ты вдруг растерял весь свой разум. Он — чародей, Эйдан! Он — воплощение зла! Отец или нет, но добра тебе он не желает!
— Почему ты так в этом уверена? — в глазах Эйдана засверкали огоньки бешенства. — Хоть ты, как и я, услышала всю историю Морлоха, ты с самого начала была настроена против него. Я даже не уверен, поняла ли ты, о чем он говорил! Мы с ним очень похожи, хотя то, как обращались со мной, не идет ни в какое сравнение с тем, что выстрадал он.
— А ты отказываешься видеть, что скрывается за внешностью этого человека и его лживыми россказнями! — Брианна подошла к Эйдану и стала прямо перед ним. — Если бы ты хоть один раз заглянул по-настоящему в его глаза, ты бы увидел злобную и растленную душу. Он погубил себя давно, за много лет до того, как стал твоим отцом, — она протянула к нему руки. — Послушай меня, Эйдан. Послушай сейчас… пока не поздно.
Заметив ее движение, Эйдан попятился, предостерегающе подняв ладонь.
— Я уже долго слушал тебя. И старался понять. А ты меня не слушаешь и не уважаешь мое решение, когда я объясняю тебе, чего хочу.
— Чего же ты хочешь? — требовательно спросила Брианна.
Он долго, напряженно смотрел на нее, потом вздохнул:
— Ты же знаешь. Я хочу быть со своим отцом, быть с ним в его смертный час. Мне нужно время решить, что делать дальше. — Схватив ее за плечи, он продолжал: — Подумай об этом, Брианна. Морлох скоро умрет. Кем он был или что он был, умрет вместе с ним. Но эта крепость, эти земли станут моими. Мы можем изменить их, как сочтем правильным.
— Значит, ты собираешься остаться. А как же Анакреон?
Он горько рассмеялся:
— А что он? Здесь я нужен. Анакреону придется жить без меня. Думаю, они не очень-то огорчатся.
— А если я откажусь остаться? Что тогда? Эйдан открыл было рот, но тут же закрыл его и допустил глаза.
— Я… я не знаю. Если ты заставляешь меня делать выбор между тобой и моим отцом…
Глаза Брианны наполнились слезами, но она яростно глядела сквозь них.
— Он ничего для тебя не сделал, только наложил на тебя проклятие. И ты из-за этого страдал всю жизнь. А я снова и снова спасала тебя и всегда оставалась рядом с тобой, что бы ни случилось. Отдала тебе сердце, душу и тело. И все-таки ты ставишь меня на одну доску с этим колдуном?
— Не колдуном, девочка, — мягко поправил ее Эйдан. — Моим отцом, — он взял ее руки в свои, потрогал пальцами рунические браслеты на запястьях. — Ты не даешь ему шанса, даже не осмеливаешься снять эти браслеты. А чем они помогли тебе с тех пор, как мы здесь находимся, кроме того, что кожа под ними позеленела?
— Я… я делаю то, что должна. — Брианна старалась побороть дрожь в голосе. — Я твоя жена, и я тебя люблю.
Он бережно поднял своей большой мозолистой ладонью ее подбородок и сказал с нежной, но горестной улыбкой:
— Я никогда не просил твоей любви. По правде говоря, я предостерегал тебя, что не стоит тратить ее на меня, это только принесет тебе боль и страдания.
— Нет, — Брианна яростно затрясла головой. Слезы покатились по щекам. — Нет, Эйдан, правда не в этом. Просто ты ценишь отца больше, чем меня. Он для тебя важнее.
Он отпустил ее и отвернулся, пожав широкими плечами.
— Называй это как хочешь. Я предпочитаю доброе отношение обоих, но если ты будешь продолжать высказывать свои эгоистичные ревнивые требования я…
— Эгоистичные? Ревнивые? — Брианна не могла ушам своим поверить. — Ах ты, надменный упрямый тупица!
Потеряв над собой контроль, она кулачком стукнула Эйдана по спине. С быстротой пантеры он обернулся и, железной хваткой сжав ее запястье, заломил ей руку за спину. Затем грубо рванув ее к себе, Эйдан яростно впился в нее глазами.
— Никогда больше этого не делай! Никогда, слышишь меня? Я убивал мужчин за меньшее. Если бы ты не была женщиной и моей женой…
Слова его хлестали ее как бичом. Брианна на мгновение опешила, но тут же, собравшись с мужеством, бросилась в атаку. Он ее не запугает. Ей нечего терять.
— Вот как? И что бы ты сделал, Эйдан? — вызывающе сказала она. — Обратил против меня свой глаз? Или только бросил на землю и избил до потери сознания? А может, эту милость ты приберегаешь для мужчин, а женщин, осмеливающихся возражать, вместо этого насилуешь?
— Я никогда не насиловал ни одной женщины… — Он замолк, содрогаясь от ярости. — Будь ты проклята. Словно мало у меня дел! Только и выслушиваю твои упреки! Святые угодники, ты мне все уши прожужжала о своих опасениях. Ни один мужчина не вынес бы такого!
— Так, может быть, мне уехать? И оставить тебя превращаться в хитрого и злобного, одинокого колдуна, который шепчет заклинания над кипящим котлом с травами? Может, это тебе больше подойдет?
— Может, и так! — Эйдан резко отпустил ее и, подойдя к маленькому столику с напитками, налил себе кубок эля, от злости расплескав его. Поставив кувшин на столик, Эйдан схватил кубок и залпом выпил. Затем он повернулся к Брианне, лицо его было каменным.
— Не время сейчас решать, как нам быть друг с другом. Сейчас мы оба не можем рассуждать беспристрастно. — Он указал на дверь. — Пойдем со мной на ужин. А позднее все обсудим. Остынем немного и поговорим спокойно.
Брианне очень не хотелось идти на ужин. Она покачала головой. Сегодня она этого не вынесет: сидеть рядом с Морлохом, изображать вежливое уважение, которого она не чувствовала? Да она подавится едой,
— Нет, лучше уж я останусь здесь. В любом случае я не голодна.
Эйдан нахмурился.
— Ты же знаешь, я не могу оставить тебя одну…
— Почему же нет? Мне ведь, конечно, не грозит никакой опасности в доме такого хорошего и доброго хозяина, как твой отец? А кто еще осмелится причинить мне вред в крепости чародея?
— Ладно, будь по-твоему, — пробормотал Эйдан. — Как ты сказала, здесь тебе ничего не грозит.
Он подошел к двери, взялся за ручку, остановился. Оглянулся, посмотрел на Брианну. Та стояла, уперев руки в бока. Ее стальной непреклонный взгляд подкрепил его решение. Он распахнул дверь и вышел из спальни.
С блаженным вздохом Брианна прогрузилась в огромную металлическую ванну. Нагретая на кухонном очаге вода ласково плескалась вокруг нее, успокаивая натянутые нервы, смягчая напряжение от недавней стычки с Эйданом. Но ничто не могло умерить боль, сжавшую ее сердце после его резких слов.
«Тебя не вынес бы ни один мужчина!» Неужели он на самом деле так считает? А может быть, он всегда так думал? Только не говорил? Или это еще одна ложь, которую внушил ему Морлох?
Вода обладала таинственной силой. Ее тепло окутало Брианну, нежно убаюкивая. Постепенно уходили боль, сомнения, страх за Эйдана. Брианна блаженно закрыла глаза, целиком отдаваясь наслаждению.
Ей вспоминалось, как она покоилась в сильных объятиях Эйдана, его руки баюкали ее, прижимая к тугому, казалось, состоявшему из твердых мышц телу, как звучали его слова, полные страсти, желания и… да-да, и привязанности. Тогда он чувствовал к ней привязанность, и, хоть никогда не упоминал о любви, Брианна знала, что он не бросает слов на ветер и чувства его не легкая игра. Несмотря на запрет, наложенный на свое сердце, чувства его никогда не были слабыми, а поступки легкомысленными.
Ей тяжко было находиться рядом и видеть, как Морлох возводит преграду между ними. Она чувствовала себя такой беспомощной, такой потерянной… и совершенно не представляла, как ей победить колдуна. Если бы он напал на них. Если бы это был честный бой: воин против воина, Брианна бы знала, как с ним справиться. Впрочем, это было бы просто и Эйдану.
Но Морлох понимал, где слабое место Эйдана: его сын нуждался в том, чтобы его любили и признавали. Брианна видела в этом силу Эйдана, злой колдун — слабость. И умело воспользовался этой слабостью. Слабость или сила? Брианна могла только гадать, кто из них окажется прав.
Она еще глубже погрузилась в воду. Рунические браслеты звякнули о борт металлической ванны. Брианна подняла руки. Отсветы пламени блеснули на кованой меди, темных рунах древнего защитного заклятия. Она нахмурилась, вспомнив пренебрежительное замечание Эйдана о следах, которые оставляют браслеты на ее коже. До сих пор ей в голову не приходило снять их. Оленус говорил, чтобы она не делала этого никогда. Но что может произойти, если она снимет их и отмоет руки?
Эйдан сейчас с Морлохом и останется с ним до конца ужина. Морлох занят, значит, все в порядке. И потом, так она сможет доказать Эйдану, что он был не прав, когда говорил, что она ни разу не дала чародею шанса доказать свою доброжелательность. Когда он увидит ее без браслетов, он поймет…
Пальцы ее дотронулись до одного из браслетов, замерли на миг. Затем замок щелкнул… И вот уже браслет лежит на столике рядом с мылом и губкой. Она быстро сняла второй. Схватив затем кусок душистого мыла, напоминающего запахом весенние луговые цветы, она намылила им губку и начала оттирать руки.
Сладкий аромат окутывал ее, вода ласкала кожу. Брианна целиком отдалась этому наслаждению. Минуты шли, мучительная проблема отношений с Эйданом и его отцом стала какой-то далекой. Все, что осталось в душе, — это ее любовь к нему. Любовь, которая, несмотря на все препятствия, все мучения, не желала уходить или ослабевать.
Новая решимость наполнила Брианну. Пусть она пригрозила Эйдану уйти от него, оставив его с Морлохом, это были лишь слова, брошенные в пылу гнева. Она останется и будет бороться с ним и за него, пока в конце концов не заставит его увидеть истину. Морлох никогда нe добьется победы. Никогда.
За ее спиной открылась дверь в спальню. Сквозняк, пробежав холодными пальцами по влажной коже, заставил ее вздрогнуть. Брианна обернулась. Эйдан стоял в дверях. Она улыбнулась и гибким грациозным движением встала из ванны.
Рядом на столике лежали забытые рунические браслеты, тускло поблескивая в свете очага.
Глава 18
Эйдан брел по лабиринту коридоров. Все было так хорошо. Они снова дружески побеседовали с отцом. Возможно, в скором времени они будут неплохо ладить друг с другом. Эйдану нравилось жить в этом замке. Нравились его высокие, неприступные стены. Нравилось, что никто не шарахается от него, как от прокаженного. Нравился отец, добрый веселый, которого там, в Анакреоне, просто никто не понял. Да и его самого тоже. В этом они похожи.
«Больше я не вернусь туда, — говорил себе Эйдан. — Никогда. Анакреону от Морлоха никакая опасность не грозит. Что бы там медленно ни разрушало королевство, это разложение шло изнутри, а значит, он ничего не должен Анакреону. Пусть сами справляются со своими бедами.
Давно пора ему позаботиться о себе. И конечно, лучше всего это сделать тут, у Морлоха. Здесь у него есть все, о чем он когда-то мечтал: отец, который действительно понимает его, королевство, которым он будет вправить так, как сочтет нужным, подданные, которые примут его безоговорочно. И наконец, здесь у его есть любовь чудесной женщины.
«Да, чудесной женщины, — подумал Эйдан, — вот если бы только она не была так настроена против отца». Надо найти способ каким-то образом изменить ее мнение о Морлохе, заставить ее увидеть, каков он на самом деле. Хоть в пылу гнева они оба пригрозили друг другу разрывом брака, на самом деле даже намек на такую возможность вызывал у него отчаяние. После долгих лет одиночества и самоотречения он нашел все, о чем мечтал… А без Брианны ничего этого ему было не нужно.
Не важно, что она сказала, чем пригрозила, он никогда ее не отпустит. Она нужна ему, как воздух, сон или еда… она часть его и если он когда-нибудь потеряет ее, у него разорвется сердце.
Внезапно Эйдана осенило. Может быть, это и есть любовь? Если Брианна покинет его, не оставит ли это рану, которая будет кровоточить до конца его дней? Нет, только не это! Но Эйдан понимал, что так есть и так будет всегда. Брианна проникла в его сердце через какую-то тайную дверцу, которую он и не думал охранять, и теперь он никогда не сможет прогнать ее. Хоть ему досадно и стыдно признаваться в этом, он понимал, что впервые в жизни по-настоящему влюбился.
Он пошел быстрее. Стук сапог по каменному полу звучал громче. Он должен поскорее вернуться к Брианне и рассказать ей о своей любви. Это наверняка убедит ее остаться. Раз и навсегда.
Один полутемный коридор переходил в другой, затем в третий. Все они внезапно стали походить друг на друга. Неужели, задумавшись, он свернул не туда? За это время он уже должен был добраться до их спальни.
Эйдан остановился, затем медленно повернулся, оглядывая коридор. Он вроде бы проходил здесь несколько минут назад? Пожав плечами, он снова зашагал вперед. Если так, то следующий коридор за поворотом должен вести к их спальне. Однако он вышел в какой-то незнакомый коридор. Потом еще одна дверь, а за ней — узкая комната.
Тупик. Эйдан снова остановился. В нем зашевелилась тревога.
Происходило что-то неладное. Он сомневался, чтобы это было лишь его ошибкой. За последние три дня Эйдан исходил всю крепость и путь к своей комнате мог найти с завязанными глазами. Прекрасная память и умение все замечать, так необходимые солдату, не раз спасали ему жизнь. Он всегда отлично ориентировался и вне зданий, и внутри. Каким бы запутанным ни представлялся лабиринт переходов крепости, Эйдан знал, что не мог ошибиться.
«Больше я не вернусь туда, — говорил себе Эйдан. — Никогда. Анакреону от Морлоха никакая опасность не грозит. Что бы там медленно ни разрушало королевство, это разложение шло изнутри, а значит, он ничего не должен Анакреону. Пусть сами справляются со своими бедами.
Давно пора ему позаботиться о себе. И конечно, лучше всего это сделать тут, у Морлоха. Здесь у него есть все, о чем он когда-то мечтал: отец, который действительно понимает его, королевство, которым он будет вправить так, как сочтет нужным, подданные, которые примут его безоговорочно. И наконец, здесь у его есть любовь чудесной женщины.
«Да, чудесной женщины, — подумал Эйдан, — вот если бы только она не была так настроена против отца». Надо найти способ каким-то образом изменить ее мнение о Морлохе, заставить ее увидеть, каков он на самом деле. Хоть в пылу гнева они оба пригрозили друг другу разрывом брака, на самом деле даже намек на такую возможность вызывал у него отчаяние. После долгих лет одиночества и самоотречения он нашел все, о чем мечтал… А без Брианны ничего этого ему было не нужно.
Не важно, что она сказала, чем пригрозила, он никогда ее не отпустит. Она нужна ему, как воздух, сон или еда… она часть его и если он когда-нибудь потеряет ее, у него разорвется сердце.
Внезапно Эйдана осенило. Может быть, это и есть любовь? Если Брианна покинет его, не оставит ли это рану, которая будет кровоточить до конца его дней? Нет, только не это! Но Эйдан понимал, что так есть и так будет всегда. Брианна проникла в его сердце через какую-то тайную дверцу, которую он и не думал охранять, и теперь он никогда не сможет прогнать ее. Хоть ему досадно и стыдно признаваться в этом, он понимал, что впервые в жизни по-настоящему влюбился.
Он пошел быстрее. Стук сапог по каменному полу звучал громче. Он должен поскорее вернуться к Брианне и рассказать ей о своей любви. Это наверняка убедит ее остаться. Раз и навсегда.
Один полутемный коридор переходил в другой, затем в третий. Все они внезапно стали походить друг на друга. Неужели, задумавшись, он свернул не туда? За это время он уже должен был добраться до их спальни.
Эйдан остановился, затем медленно повернулся, оглядывая коридор. Он вроде бы проходил здесь несколько минут назад? Пожав плечами, он снова зашагал вперед. Если так, то следующий коридор за поворотом должен вести к их спальне. Однако он вышел в какой-то незнакомый коридор. Потом еще одна дверь, а за ней — узкая комната.
Тупик. Эйдан снова остановился. В нем зашевелилась тревога.
Происходило что-то неладное. Он сомневался, чтобы это было лишь его ошибкой. За последние три дня Эйдан исходил всю крепость и путь к своей комнате мог найти с завязанными глазами. Прекрасная память и умение все замечать, так необходимые солдату, не раз спасали ему жизнь. Он всегда отлично ориентировался и вне зданий, и внутри. Каким бы запутанным ни представлялся лабиринт переходов крепости, Эйдан знал, что не мог ошибиться.