- Что ж, тебе виднее.
- Представляю, как вы мучились, - с серьезной мордашкой посочувствовала Джун, но глаза её лукаво блеснули.
- Ужас! - фыркнула Айлин.
- И все же... - глаза Джун обольстительно скользнули по моему телу, ... выглядите вы, как огурчик.
- Время - великий лекарь, - глубокомысленно изрек я.
- Да, - кивнул Тони. - Несколько недель в Богнор-Риджисе позволили нам придти в себя.
Богнор-Риджис! Модный курорт на юге Англии! Ну, дает Мюнхгаузен!
Девушки переглянулись. Джун потянулась за своей кожаной сумочкой;
- Мне нужно кое-куда зайти.
- Мне тоже, - вскочила Айлин.
Мы проводили взглядами подружек, которые направились в туалет, дразняще виляя соблазнительными задиками.
- Что ты им наплел? - спросил я, отпивая из стакана.
Глаза Тони удивленно расширились. Невинный агнец!
- Только правду, сынок... О том, как бедные дикари, никогда прежде не видевшие белого человека, решили, что мы боги, спустившиеся с небес на синей птице...
- Мм, вполне логично.
- ... и как они пожелали, чтобы божественное семя сохранилось в их племени навечно, и не согласились отпустить нас до тех пор, пока мы не перетрахаем всех их женщин... Да, именно так.
- А сколько у них было женщин? - не выдержал я.
- Восемьсот, - мрачно произнес Тони.
- Восемьсот?
- По четыре сотни на брата.
- И как долго нас там продержали?
- Три месяца. Посчитай сам.
- Я считаю. Значит, девяносто дней...
- Допустим, сто, для ровного счета. Иначе они бы не поверили.
- Ну, разумеется. Четыреста баб за сто дней... четыре палки в день...
- Не забудь про ночи.
- Ах, да, спасибо.
- Не могли же мы торчать там целую вечность. Как-никак, нужно было заканчивать фильм.
- И ты думаешь, что они хоть чуточку поверили этой хе...?
- Нет, конечно. Но - подействовало. Видишь, они ведь сразу расшевелились.
- И?
- Я надеюсь, что нас ждет приятная ночь.
Кровь в моих жилах забурлила. В таких делах я привык полагаться на чутье Тони - за шесть месяцев, что мы с ним общались в Лондоне, оно ни разу не дало осечки.
- Ну да? - воскликнул я.
- Доверься дяде. Когда я закончил рассказывать про наши подвиги и бесконечную вереницу краснокожих индианок, ждущих своей очереди, чтобы разделить с нами ложе, у этих красоток слюнки потекли.
- Просто невероятно. За прошлый месяц я уже позабыл, как это делается.
- Вспомнишь, старичок.
- Замечательно. Каков план действий?
- Заедем в их гнездышко и промочим горло. У меня припасены две бутылочки. - На всякий случай, Тони всегда держит в багажнике своего "Лотуса-плюс два" пару бутылок водки. Такой привычкой он обзавелся с тех пор, как мы упустили двух роскошных цыпочек только потому, что у нас не оказалось выпивки, а бары уже закрылись.
- Великолепно, - восхитился я. Приятно все-таки иметь дело с настоящим профессионалом. - Кто с кем? Как сейчас?
Тони пожал плечами.
- Меня нынешний расклад вполне устраивает. Девушек, вроде бы, тоже. У Айлин очень приятные духи.
- У Джун тоже. Обожаю девчонок, от которых так хорошо пахнет.
- О, вот и они...
Подружки проталкивались через толпу, улыбаясь в ответ на непристойные предложения и шуточки. Когда они сели, веселые и раскрасневшиеся, Джун отпила из своего стакана и с улыбкой посмотрела на Тони.
- Мы, конечно, не поверили ни единому вашему слову, - заявила она, но по телику, тем не менее, вас видели. Вы снимались в рекламных клипах, да?
- Прямо в точку! - расцвел Тони.
Айлин наклонилась ко мне.
- Вы рекламировали мыло "Глэмур", да? Вы стоите рядом с девушкой, в которую швыряются мылом.
Я воздел руки вверх.
- Сдаюсь.
Тони добавил:
- Он также тот самый папаша, который возводит для своего сыночка сорокафутовый мост из конструктора "Клиппит". И этот балбес, который лезет на лестницу с электродрелью "Гасто"...
- А он, - прервал я, указывая большим пальцем на Тони, - тот самый расфранченный красавчик, который дует шерри прямо из ванны...
- Ах, да! - воскликнула Айлин. - Обожаю эту рекламу!
- И тот самый нахал, который обкуривает сигарой прелестную девушку в крохотном бикини, - наябедничал я.
- И это все вы? - благоговейно произнесла Джун.
За последние минуты девушки заметно изменились. Похоже, они наконец осознали, что подцепили двух парней, непохожих на всех остальных, почти знаменитостей. Да, кажется, вечер и впрямь удастся на славу.
В этот миг бармен возвестил о том, что всем пора выметаться, а для убедительности несколько раз пощелкал выключателем.
- Мы вас подбросим, - сказал Тони, констатируя факт, а не предлагая. Он встал и помог Айлин надеть пушистую белую шубку с капюшоном из искусственного меха. - Только ехать нам придется по отдельности. Машины у нас маленькие. Они стоят за углом.
Я, в свою очередь, помог Джун облачиться в пятнистую шубку под леопарда, не преминув заметить, что ни одна из девушек даже не пыталась возражать против нашего предложения.
После удушливого и прокуренного бара промозглый воздух лондонских улиц показался нектаром. Когда мы, шлепая по лужам, завернули за угол, порыв ледяного ветра едва не сбил нас с ног. Воспользовавшись разгулом стихии, я обнял Джун за талию и непринужденно привлек к себе, наслаждаясь её манящей близостью.
Тони и Айлин, тоже тесно прижавшись друг к другу, брели перед нами, отворачиваясь от ветра. Джун, в свою очередь, тоже обняла меня, как бы давая понять, что я ей не слишком отвратителен.
- Какие у вас планы на Рождество? - поинтересовался я.
- Не знаю, ещё не думала.
- Домой, в Ливерпуль, вернуться не собираетесь?
Она задрала голову и звонко расхохоталась.
- Господи, нет, конечно. Куда уж меня точно не тянет, так это в родные пульские конюшни.
Почему-то меня её слова немного опечалили. Я, правда, и сам дезертировал из Ливерпуля, но до сих пор сохранил о нем самые теплые воспоминания.
- Вам не нравится Ливерпуль, да? - спросил я.
- Если бы вы его видели, то не спрашивали бы, - горько сказала Джун.
- Да я как раз оттуда, - усмехнулся я. - Только полгода, как перебрался сюда.
Девушка нахмурилась.
- А по вашему выговору этого вовсе не скажешь. Вы разговариваете, как истый лондонец.
- Я родился в Чешире... Но и в Пуле прожил немало.
- Тоже снимались на Т.В.?
- О, нет. Чем я только не занимался. Торговал швейными машинками, выколачивал долги, протирал штаны в офисах... Всего не перечислишь.
- Как же вы попали в рекламы?
- Тони вовлек. Он приехал в Пуль сниматься в очередном клипе и едва не сломал ногу, слезая с трамвая. Мы с ним были соседями по больничной палате.
- А вы как туда угодили?
- Свалился с лестницы, когда пытался взыскать один должок.
Джун расхохоталась.
- Ну и парочка! Так, значит, это он заманил вас в Лондон?
- Да. И очень помог поначалу. Славный малый. Я ему по гроб жизни обязан.
Я не успел спросить Джун, каким ветром занесло в Лондон её, потому что мы подошли к машинам. Наши "лотусы" стояли друг за другом, отдельно от остальных машин. У Тони был более крупный, "Плюс два" - ярко-желтый; мой, более скромный "Элан", переливался анодированной бронзой. При свете уличного фонаря оба новехоньких сверкающих автомобиля весьма впечатляли. Я заметил, как подружки переглянулись. "Во, денежки", прочитал я в их глазах. "Парни набиты башлями. Ох, и погуляем сегодня".
Я распахнул перед Джун дверцу своего "лотуса". Девушка аккуратно уселась, потом, приподняв обе ножки, осторожно занесла их в салон, стараясь не испачкать обшивку, и огляделась. Я уже не в первый раз замечал, как меняются девушки, когда видят хорошую спортивную машину; если же им удается сесть в нее, то сила впечатления, по меньшей мере, удваивается. Джун исключением не стала. Я видел, что она ошеломлена.
Захлопнув дверцу, я обогнул машину, крикнув по пути Тони: "Мы поедем за вами!", и уселся на место водителя.
Мотор завелся с пол-оборота, и я не смог отказать себе в удовольствии, наподдав газу, послушать, как ровно и мощно гудит прекрасно отлаженный механизм.
"Лотус" Тони сорвался с места. Я вырулил следом за ним на Беркли-сквер, так лихо войдя в поворот, что Джун с тихим криком откинулась на спинку сиденья, вцепившись в поручень. Господи, какая разница по сравнению с бедным старым Фредом, Господи благослови его ржавый радиатор. Фредом я называл допотопный "хиллман", на котором ездил два года в Ливерпуле, пока продавал швейные машинки и собирал долги. Старина Фред ещё бы даже не завелся, когда я уже оставил позади Беркли-сквер и Дэвис-стрит. Я довольно ухмыльнулся. Нет, что ни говорите, разъезжая на Фреде, мне бы ни за какие коврижки не удалось добиться, чтобы сидящая рядом девчонка затаила дыхание.
- Да, вы двое, судя по всему, сумели устроиться в жизни, - заметила Джун.
- Откуда... А, вы судите по машинам? Что ж, надо же на чем-то кататься по городу.
- Со скоростью сто десять километров в час?
- Сто двадцать пять, - небрежно поправил я.
- Неужели за рекламы платят такие деньги?
- За некоторые. А манекенщицы хорошо зарабатывают?
- Случается.
- А вы?
Она пожала плечами.
- Конкуренция у нас просто жуткая.
- Одеваетесь вы красиво. Шелковый костюм вам очень к лицу.
- Спасибо.
- На женщине с хорошей фигуркой шелк вообще смотрится замечательно.
Полы её шубки распахнулись, приоткрыв расставленные в стороны ножки. Одетая в брючки, Джун не слишком обращала внимание на свою позу, но мне почему-то показалось, что и в мини-юбке она сидела бы точно так же. Возможно, я решил так из-за её ответа:
- Мы стараемся нравиться.
- Вам это великолепно удается. Выглядите вы, как конфетка.
Мы выкатили на Бейсуотер-роуд и остановились на красный свет.
- А вы где живете? - поинтересовалась Джун.
- Майда-Вейл... Это в Карлтон-Хилле.
- Мм! Шикарно. А что у вас там, квартира?
- Да, совершенно крохотная. Одна спальня. Но очень уютная.
- Представляю. Вы женаты?
От неожиданности я даже рассмеялся.
- Нет.
- А постоянная подружка есть?
- Нет. - Вспыхнул зеленый свет. Я рванул через перекресток, переключая передачи. - Вас это удивляет?
- Разумеется. Такой мужчина... Я имею в виду вашу внешность, машину, квартиру - и без девушки? Причем, вы явно не гомик, иначе я бы здесь не сидела.
- Да, я уж точно не гомик. Вам будет легче, если я внесу поправку: у меня в данное время нет постоянной подружки.
- Это уже понятнее.
- Ну, вот, значит, мы во всем разобрались. Последнюю подружку я удавил. Я душу всех своих любовниц, а потом расчленяю на мелкие кусочки и складываю в багажник. Благодаря этому на поворотах машину не заносит.
Джун хихикнула и поправила волосы.
- Сигареткой не угостите? А то у меня кончились.
Я достал сигареты, потом чиркнул зажигалкой и поднес её Джун. Девушка придержала мою руку, чтобы огонек не дрожал. Впервые за весь вечер наша плоть соприкоснулась. Руки у неё были теплые и мягкие, но прикосновение, как мне показалось, длилось дольше, чем диктовалось обстоятельствами.
- Спасибо, - сказала она, отстраняясь.
- Пожалуйста.
- Вы очень милый.
Пришел мой черед благодарить.
- Спасибо вам. Вам часто встречаются милые мужчины?
- Не очень.
- А как вы находите Лондон? Здесь вам не трудно?
- Не труднее, чем на севере.
Голос Джун прозвучал довольно разочарованно, даже безжизненно. Должно быть, несмотря на юный возраст, девчонка уже успела узнать, почем фунт лиха.
Внезапно замерцал правый поворотник "лотуса" Тони. Я съехал следом за ним вправо, и мы прокатили сотню ярдов вдоль ряда небольших кирпичных домиков с гаражами внизу.
Тони затормозил, а я подъехал и остановился рядом с ним. Мы выбрались наружу и последовали за Айлин, которая начала подниматься по металлической лестнице. Я заметил, что боковые карманы у Тони оттопыриваются. Успел, значит, бродяга, прихватить бутылки.
- Как вам понравилась езда? - спросил я Айлин.
Девушка копошилась в сумочке, ища ключ.
- Какая езда? - переспросила она. - Я была полумертва от страха.
Распахнув дверь, она включила свет. Мы прошли по крохотному коридорчику в чистенькую и очень аккуратную кухню. Я был приятно поражен. Редко увидишь опрятную кухоньку в квартире, которую снимают две подружки. Как правило, в таких случаях гостей встречают развешанные для просушки чулки, лифчики и трусики.
- Заходите и раздевайтесь, - пригласила Айлин.
Все очень пристойно. При первой встрече часто бывает, что вас вежливо благодарят и тут же указывают на дверь. Нет, воистину эти цыпочки не переставали удивлять меня. Интересно, какие приятные неожиданности ждут нас дальше, подумал я.
Тони выудил из кармана бутылку и помахал ею в воздухе.
- Я, э-ээ, подумал, что нам захочется освежиться.
Айлин остановилась на пороге в гостиную и повернулась к нему.
- Вот здорово! Вы очень предусмотрительны. - Она кивнула на буфет. Возьмите стаканы. Тоник в холодильнике.
Девушки исчезли в гостиной. Я помог Тони достать стаканы и тоники, а Тони щедро наполнил стаканы водкой.
- Что скажешь? - шепнул я.
Тони плотоядно ухмыльнулся и тихонечко пропел:
- Эта ночь, эта ночь все напасти смоет прочь...
- Мне даже не верится, что все идет так гладко.
- Ты слишком долго не спал с женщинами, старичок. Это все равно, что отвыкнуть от работы. Доходит до того, что тебе уже самому не верится, что это когда-нибудь снова случится.
- Ты абсолютно уверен, что дело выгорит?
- На все сто! Она всю дорогу не снимала руки с моего шноркеля!
- Ну да!
- А твоя - нет?
- Нет, мы болтали про рекламу.
Тони метнул на меня подозрительный взгляд.
- Знаешь, Тобин, порой я начинаю всерьез сомневаться на твой счет.
- Сколько мы здесь пробудем? Я не могу слишком задерживаться - в десять мне будут звонить из "Кроксли". Они ждут от меня ответа по поводу "Уайт-Марвела".
- В десять! Да я уже в восемь должен рекламировать сорочки "Слимфит". Давай так: как выйдет, так и выйдет. Кто знает, может, нас выставят за дверь, едва мы только пропустим по рюмочке.
Как же он заблуждался!
Я разлил по стаканам тоник, а Тони отнес поднос в гостиную.
Гостиная оказалась именно такой, какую я и ожидал увидеть. Несвежие обои, да и некогда канареечный ковер порядком выцвел. Обеденный стол, четыре стула, глубокое кресло, два небольших диванчика да радиола на ножках - вот и вся обстановка. Освещалась гостиная настольной лампой, стоявшей на радиоле, и торшером; кроме того, в углу уютно мерцал электрический камин, выложенный изразцами.
Судя по всему, подружки любили смотреть домашнее кино, потому что на сдвинутом к кухонной двери обеденном столе красовался 8-мимиллиметровый проектор, нацеленный на белый экран, установленный у стены на треноге; оба диванчика тоже были развернуты к экрану.
Девушек в гостиной не оказалось. Должно быть, вышли в соседнюю комнату переодеться, подумал я.
Тони водрузил поднос на стол, а я взял одну из лежавших рядом с проектором коробок с кинофильмами и прочитал на этикетке: "Испания. Пляжные сценки. Айлин в дюнах. Джун плавает". И так далее.
Я показал коробку Тони, который только ухмыльнулся и сказал:
- Думаю, что это стоит посмотреть.
Я уже хотел было взять соседнюю коробку, когда в гостиную вошла Джун. Вместо брючного костюмчика на ней теперь красовались белый шерстяной свитер и фантастически короткая коричневая плисовая юбчонка, приоткрывавшая длинные оголенные ножки почти до самого верха. Как я и ожидал, ножки у Джун оказались прехорошенькие. Она остановилась в дверях и повернулась вполоборота к нам, явно любуясь произведенным впечатлением.
- Ух ты! - только и вымолвил я.
- В шелке здесь слишком жарко, - заявила Джун, одергивая свитер, который, обтянув её грудь, дал нам ясно понять, что под ним больше ничего нет.
- Я очень этому рад, - промямлил я.
- Я тоже, - подтвердил Тони. - Давайте выпьем. А где Айлин?
Джун босиком прошлепала по ковру к столу и взяла в руку стакан.
- Она тоже переодевается. Сейчас выйдет.
Пригубив коктейль, Джун подошла к радиоле и присела, чтобы поставить пластинку; юбка при этом вздернулась едва ли не до самой талии. Несколько мгновений спустя из динамиков полилась нежная стереофоническая музыка. Ласковые звуки грустной скрипки в дуэте с романтическим фортепьяно обволакивали и призывали к любви и ласке. Джун выпрямилась и принялась медленно танцевать с закрытыми глазами.
Дверь снова открылась и в гостиную вошла Айлин. На ней было темно-красное платьице, предназначавшееся, судя по длине, восьмилетней девочке. В сочетании с черными, как смоль волосами Айлин оно выглядело сногсшибательно.
Тони дрожащей рукой протянул девушке стакан.
- Вы... вы просто ошеломительны.
- Спасибо.
- Позвольте пригласить вас на танец.
Отставив в сторону стакан, Айлин обвила шею Тони обеими руками. Я, в свою очередь, протянул руки к Джун, которую тоже не пришлось долго уговаривать. Она буквально растаяла, прильнув ко мне всем телом и прижавшись щекой к моей щеке. И мы поплыли...
Мы медленно, ме-е-е-длен-н-но кружили по комнате, забыв про все вокруг.
- Ох, как здесь светло, - прошептал я, когда мы приблизились к настольной лампе.
Джун улыбнулась и, ни слова не говоря, выключила лампу. Должно быть, Тони, танцевавший с Айлин в противоположном углу, сказал ей то же самое, потому что в следующий миг погас и торшер. Теперь лишь мерцание камина рассеивало кромешную тьму. Некоторое время спустя Джун расстегнула мой пиджак и забралась обеими руками под него, ещё теснее прижавшись ко мне. Дыхание её стало прерывистым. Я поцеловал её в ушко. Джун вздрогнула и рассмеялась.
- Не делай так. У меня мурашки ползут.
Я снова поцеловал её, и она хихикнула.
- Прекрати! Ты не представляешь, как это на меня действует.
Джун ошибалась - я прекрасно знал, как это на неё действует. Ее пальцы сжимали мою спину, а чресла приникали к моим, силясь пробить в них дырку. Бедра извивались, а потом вдруг раздвинулись, и Джун начала уже откровенно тереться о мою ногу. Ее пальчики заползли мне в ухо. Потом она сама поцеловала меня в ухо и принялась щекотать его вертким язычком. Это меня настолько возбудило, что случилось неизбежное. Почувствовав восставшую плоть, Джун застонала и стала тереться лоном о моего затвердевшего дружка. Я запустил обе руки под её свитер и нащупал голенькие груди. Джун снова глухо застонала и легонько укусила меня за ухо, лопоча:
- Не надо... не надо, - конечно же, имея в виду: "давай... давай"!
Пластинка закончилась. Джун на минуту оставила меня, чтобы перевернуть её, после чего сразу вернулась и приняла прежнюю позу. Я повернул голову. Тони и Айлин слились в объятиях, как сиамские близнецы. Заиграла музыка и мы протанцевали до тех пор, пока она не затихла, беспрерывно лаская и возбуждая друг друга до исступления.
Когда Джун снова пошла менять пластинку, я взял в руки коробку с фильмом об Испании.
- Давай посмотрим, - предложил я.
- Он не очень хорошо снят, - ответила Джун. - Ни монтажа, ни сценария.
- Все равно, давай посмотрим. Тони тоже хочет. Верно, Тони?
- Мм? - послышался сонный возглас из дальнего конца комнаты.
- Ты хочешь посмотреть их фильм об Испании?
- Ну, конечно. Все, что скажешь, старина.
Джун подошла к столу.
- Ну, хорошо. Прямо сейчас, что ли?
- А почему бы и нет?
- Ладно. Тогда рассаживайтесь.
Я взял свой стакан и уселся на диванчик справа от обеденного стола. Айлин и Тони подошли, держась за руки, и плюхнулись на противоположный диванчик, скрывшись из вида. Джун ловко вставила ленту в проектор, чему я невольно позавидовал: у меня в таких случаях бобина неизменно шлепалась на пол, а лента немилосердно скручивалась или рвалась.
- А когда вы ездили в Испанию? - полюбопытствовал я.
- Этим летом - в августе. Это была просто сказка.
- А что делали?
- Ничего. Просто отдыхали. Ну что, готовы?
Тони за все это время не произнес ни слова. Уснул, что ли? - подумал я. Или рот занят?
Проектор зажужжал. На экране вспыхнул свет, который тут же сменился яркими солнечными красками. Джун взяла свой стакан и опустилась на диванчик рядом со мной, поджав под себя ноги. Чмокнув меня в ухо, она отобрала у меня сигарету, затянулась и снова поцеловала в ухо.
Вот что я увидел на экране.
Цвета ошеломляли; бирюзовое море напомнило мне о прелестях ушедшего лета. Вначале на экране возник отель - ультрасовременное многоэтажное сооружение, возведенное прямо на берегу моря. Затем мы последовательно увидели многолюдный пляж, разноцветные яхты у причала, сторожевой катер, Джун (полностью одетую), которая весело махала с веранды, и Айлин (также одетую), бредущую босиком по мелководью. Все это было очень приятно, но не настолько увлекательно, чтобы мои помыслы унеслись прочь от бедер Джун, сидевшей в столь вожделенной близости от меня. Я опустил руку на ближайшую ко мне коленку. Девушка прижала мою руку, не давая двигаться дальше.
- Смотри внимательно, - прошептала она.
Внезапно мизансцена изменилась. Мы очутились в небольшой, защищенной от посторонних глаз бухточке - справа синело море, слева возвышались песчаные дюны, поросшие чем-то вроде тростника. Камера немного задержалась на этой идиллии, а потом из-за дюны прямо в кадр вышла Айлин в крохотном белом бикини. Да, на это уже, скажу я вам, стоило посмотреть.
Айлин шла прямо в камеру, время от времени откидывая со лба волосы, глядя на море и словно не замечая оператора. Не дойдя до него нескольких метров, она присела на песок и подняла голову к солнцу. Только теперь я заметил, что в руке она держит бутылочку с маслом. Минуту спустя Айлин поставила бутылочку на песок, а сама завела руки за спину, возясь с застежкой лифчика. Мгновение - и чашечки ослабли. Айлин медленно стянула с плеч бретельки, обнажив изумительные пышные груди, увенчанные крупными темными розочками.
- Вот это да! - прошептал я. Джун хихикнула.
Айлин легла на спину, налила на ладонь немного жидкости и стала медленно мазать грудь, выводя круги и лаская соски. Камера потихоньку подбиралась ближе и ближе, пока весь экран не заполонили блестящие на солнце тугие груди Айлин с набухшими сосками. Фокус был такой, что я без труда различал не только песчинки, но даже крохотные волоски вокруг набрякших сосков.
С минуту Айлин продолжала дразняще массировать и разминать свои прекрасные груди. Затем камера стала медленно пятиться, пока в кадре не появились животик Айлин и краешек белых трусиков. Вот откуда-то возникшая бутылочка с маслом накренилась над животиком, выплеснув на него несколько прозрачных капель. Затем вынырнувшая сбоку рука Айлин начала медленно, как-то вкрадчиво растирать масло по атласной коже. Постепенно круги стали расширяться... Вот её пальцы добрались до белоснежной полоски, легонько прикоснулись к ней, отпрянули, снова потеребили и... животик втянулся, а между трусиками и телом образовалась тонкая щель. Мгновение, и пальцы Айлин скользнули под трусики, потом вынырнули, но снова забрались внутрь, задержавшись уже чуть дольше. Наконец, вся ладонь исчезла под трусиками, которые начали медленно, невыносимо медленно съезжать вниз. Дюйм... ещё дюйм... еще. Вот из-под пальцев вынырнул первый черный завиток. Пальцы чуть раздвинулись, выпуская на свободу другие черные кудряшки. Ладонь скользнула в сторону, открыв моему ошалелому взору треугольный пучок густых завитков, но уже в следующий миг снова прикрыла его. Я вдруг заметил, что уже некоторое время не дышу. В висках колотило. Рот пересох, как колодец посреди знойной Сахары. Я сидел, словно загипнотизированный, завороженно пялясь на экран. Я даже не пытался дотянуться рукой до стакана, боясь хоть что-то упустить.
По мере того, как трусики сползали ниже, камера тоже опускалась, так что моему взору открывался снятый самым крупным планом густой пучок черных, как вороново крыло волос, который мог быть чем угодно: макушкой гориллы, кончиком ослиного хвоста или львиной гривой. Великолепная операторская работа. И вдруг меня осенило: слишком великолепная! Движение, рамка, фокус - все было слишком профессионально. Если съемку производила Джун Эверетт, то я - Эрл Стенли Гарднер.
Но вернемся к фильму. Трусики уже исчезли из вида, болтаясь где-то в районе щиколоток. Камера стала медленно подниматься и отъезжать назад. Едва в кадре появились прелести Айлин, как её колено взлетело кверху и прикрыло самый интересный план. Камера медленно обогнула лежащую девушку, снимая её уже со стороны пяток. Однако полусогнутое колено в последний миг заслонило от моего жадного взора приоткрывшуюся было розовую расселинку, поросшую черным пушком. Но вот коварная коленка качнулась и чуть наклонилось в сторону... ещё на дюйм... ещё чуточку... Ну же! Проклятье, она снова накренилась внутрь... опять отодвинулась... Напряжение стало вконец невыносимым. Покажет ли она себя во всей красе? Покажет ли? Ура, коленка отходит... Есть!!! Внезапно обе ножки резко раздвинулись в стороны, и на мгновение самая сокровенная плоть Айлин крупным планом разверзлась перед моим одуревшим взором не только во всей первозданной красе, но и подчеркнутая потрясающими красками профессиональной цветной пленки. И тут же, бац - экран померк, и все заволокло кромешным мраком. Я едва успел перевести дух и отпить из стакана, как экран снова осветился и засиял яркими красками.
На сей раз камера выхватила кусок пляжа перед лазурным морем. Фигурка в синем бикини, сбросив на песок белое полотенце, нырнула в набегающие волны. Я с замиранием сердца узнал Джун, которая плескалась на мелководье, принимая самые соблазнительные позы. Камера потихоньку приблизилась. Вот Джун уже возлежит у самого берега, опираясь на локти и широко расставив длинные ножки в стороны. Вот она перевернулась и игриво плещется. А вот встала, брызнула в невидимого партнера, повернулась и побежала на берег.
- Представляю, как вы мучились, - с серьезной мордашкой посочувствовала Джун, но глаза её лукаво блеснули.
- Ужас! - фыркнула Айлин.
- И все же... - глаза Джун обольстительно скользнули по моему телу, ... выглядите вы, как огурчик.
- Время - великий лекарь, - глубокомысленно изрек я.
- Да, - кивнул Тони. - Несколько недель в Богнор-Риджисе позволили нам придти в себя.
Богнор-Риджис! Модный курорт на юге Англии! Ну, дает Мюнхгаузен!
Девушки переглянулись. Джун потянулась за своей кожаной сумочкой;
- Мне нужно кое-куда зайти.
- Мне тоже, - вскочила Айлин.
Мы проводили взглядами подружек, которые направились в туалет, дразняще виляя соблазнительными задиками.
- Что ты им наплел? - спросил я, отпивая из стакана.
Глаза Тони удивленно расширились. Невинный агнец!
- Только правду, сынок... О том, как бедные дикари, никогда прежде не видевшие белого человека, решили, что мы боги, спустившиеся с небес на синей птице...
- Мм, вполне логично.
- ... и как они пожелали, чтобы божественное семя сохранилось в их племени навечно, и не согласились отпустить нас до тех пор, пока мы не перетрахаем всех их женщин... Да, именно так.
- А сколько у них было женщин? - не выдержал я.
- Восемьсот, - мрачно произнес Тони.
- Восемьсот?
- По четыре сотни на брата.
- И как долго нас там продержали?
- Три месяца. Посчитай сам.
- Я считаю. Значит, девяносто дней...
- Допустим, сто, для ровного счета. Иначе они бы не поверили.
- Ну, разумеется. Четыреста баб за сто дней... четыре палки в день...
- Не забудь про ночи.
- Ах, да, спасибо.
- Не могли же мы торчать там целую вечность. Как-никак, нужно было заканчивать фильм.
- И ты думаешь, что они хоть чуточку поверили этой хе...?
- Нет, конечно. Но - подействовало. Видишь, они ведь сразу расшевелились.
- И?
- Я надеюсь, что нас ждет приятная ночь.
Кровь в моих жилах забурлила. В таких делах я привык полагаться на чутье Тони - за шесть месяцев, что мы с ним общались в Лондоне, оно ни разу не дало осечки.
- Ну да? - воскликнул я.
- Доверься дяде. Когда я закончил рассказывать про наши подвиги и бесконечную вереницу краснокожих индианок, ждущих своей очереди, чтобы разделить с нами ложе, у этих красоток слюнки потекли.
- Просто невероятно. За прошлый месяц я уже позабыл, как это делается.
- Вспомнишь, старичок.
- Замечательно. Каков план действий?
- Заедем в их гнездышко и промочим горло. У меня припасены две бутылочки. - На всякий случай, Тони всегда держит в багажнике своего "Лотуса-плюс два" пару бутылок водки. Такой привычкой он обзавелся с тех пор, как мы упустили двух роскошных цыпочек только потому, что у нас не оказалось выпивки, а бары уже закрылись.
- Великолепно, - восхитился я. Приятно все-таки иметь дело с настоящим профессионалом. - Кто с кем? Как сейчас?
Тони пожал плечами.
- Меня нынешний расклад вполне устраивает. Девушек, вроде бы, тоже. У Айлин очень приятные духи.
- У Джун тоже. Обожаю девчонок, от которых так хорошо пахнет.
- О, вот и они...
Подружки проталкивались через толпу, улыбаясь в ответ на непристойные предложения и шуточки. Когда они сели, веселые и раскрасневшиеся, Джун отпила из своего стакана и с улыбкой посмотрела на Тони.
- Мы, конечно, не поверили ни единому вашему слову, - заявила она, но по телику, тем не менее, вас видели. Вы снимались в рекламных клипах, да?
- Прямо в точку! - расцвел Тони.
Айлин наклонилась ко мне.
- Вы рекламировали мыло "Глэмур", да? Вы стоите рядом с девушкой, в которую швыряются мылом.
Я воздел руки вверх.
- Сдаюсь.
Тони добавил:
- Он также тот самый папаша, который возводит для своего сыночка сорокафутовый мост из конструктора "Клиппит". И этот балбес, который лезет на лестницу с электродрелью "Гасто"...
- А он, - прервал я, указывая большим пальцем на Тони, - тот самый расфранченный красавчик, который дует шерри прямо из ванны...
- Ах, да! - воскликнула Айлин. - Обожаю эту рекламу!
- И тот самый нахал, который обкуривает сигарой прелестную девушку в крохотном бикини, - наябедничал я.
- И это все вы? - благоговейно произнесла Джун.
За последние минуты девушки заметно изменились. Похоже, они наконец осознали, что подцепили двух парней, непохожих на всех остальных, почти знаменитостей. Да, кажется, вечер и впрямь удастся на славу.
В этот миг бармен возвестил о том, что всем пора выметаться, а для убедительности несколько раз пощелкал выключателем.
- Мы вас подбросим, - сказал Тони, констатируя факт, а не предлагая. Он встал и помог Айлин надеть пушистую белую шубку с капюшоном из искусственного меха. - Только ехать нам придется по отдельности. Машины у нас маленькие. Они стоят за углом.
Я, в свою очередь, помог Джун облачиться в пятнистую шубку под леопарда, не преминув заметить, что ни одна из девушек даже не пыталась возражать против нашего предложения.
После удушливого и прокуренного бара промозглый воздух лондонских улиц показался нектаром. Когда мы, шлепая по лужам, завернули за угол, порыв ледяного ветра едва не сбил нас с ног. Воспользовавшись разгулом стихии, я обнял Джун за талию и непринужденно привлек к себе, наслаждаясь её манящей близостью.
Тони и Айлин, тоже тесно прижавшись друг к другу, брели перед нами, отворачиваясь от ветра. Джун, в свою очередь, тоже обняла меня, как бы давая понять, что я ей не слишком отвратителен.
- Какие у вас планы на Рождество? - поинтересовался я.
- Не знаю, ещё не думала.
- Домой, в Ливерпуль, вернуться не собираетесь?
Она задрала голову и звонко расхохоталась.
- Господи, нет, конечно. Куда уж меня точно не тянет, так это в родные пульские конюшни.
Почему-то меня её слова немного опечалили. Я, правда, и сам дезертировал из Ливерпуля, но до сих пор сохранил о нем самые теплые воспоминания.
- Вам не нравится Ливерпуль, да? - спросил я.
- Если бы вы его видели, то не спрашивали бы, - горько сказала Джун.
- Да я как раз оттуда, - усмехнулся я. - Только полгода, как перебрался сюда.
Девушка нахмурилась.
- А по вашему выговору этого вовсе не скажешь. Вы разговариваете, как истый лондонец.
- Я родился в Чешире... Но и в Пуле прожил немало.
- Тоже снимались на Т.В.?
- О, нет. Чем я только не занимался. Торговал швейными машинками, выколачивал долги, протирал штаны в офисах... Всего не перечислишь.
- Как же вы попали в рекламы?
- Тони вовлек. Он приехал в Пуль сниматься в очередном клипе и едва не сломал ногу, слезая с трамвая. Мы с ним были соседями по больничной палате.
- А вы как туда угодили?
- Свалился с лестницы, когда пытался взыскать один должок.
Джун расхохоталась.
- Ну и парочка! Так, значит, это он заманил вас в Лондон?
- Да. И очень помог поначалу. Славный малый. Я ему по гроб жизни обязан.
Я не успел спросить Джун, каким ветром занесло в Лондон её, потому что мы подошли к машинам. Наши "лотусы" стояли друг за другом, отдельно от остальных машин. У Тони был более крупный, "Плюс два" - ярко-желтый; мой, более скромный "Элан", переливался анодированной бронзой. При свете уличного фонаря оба новехоньких сверкающих автомобиля весьма впечатляли. Я заметил, как подружки переглянулись. "Во, денежки", прочитал я в их глазах. "Парни набиты башлями. Ох, и погуляем сегодня".
Я распахнул перед Джун дверцу своего "лотуса". Девушка аккуратно уселась, потом, приподняв обе ножки, осторожно занесла их в салон, стараясь не испачкать обшивку, и огляделась. Я уже не в первый раз замечал, как меняются девушки, когда видят хорошую спортивную машину; если же им удается сесть в нее, то сила впечатления, по меньшей мере, удваивается. Джун исключением не стала. Я видел, что она ошеломлена.
Захлопнув дверцу, я обогнул машину, крикнув по пути Тони: "Мы поедем за вами!", и уселся на место водителя.
Мотор завелся с пол-оборота, и я не смог отказать себе в удовольствии, наподдав газу, послушать, как ровно и мощно гудит прекрасно отлаженный механизм.
"Лотус" Тони сорвался с места. Я вырулил следом за ним на Беркли-сквер, так лихо войдя в поворот, что Джун с тихим криком откинулась на спинку сиденья, вцепившись в поручень. Господи, какая разница по сравнению с бедным старым Фредом, Господи благослови его ржавый радиатор. Фредом я называл допотопный "хиллман", на котором ездил два года в Ливерпуле, пока продавал швейные машинки и собирал долги. Старина Фред ещё бы даже не завелся, когда я уже оставил позади Беркли-сквер и Дэвис-стрит. Я довольно ухмыльнулся. Нет, что ни говорите, разъезжая на Фреде, мне бы ни за какие коврижки не удалось добиться, чтобы сидящая рядом девчонка затаила дыхание.
- Да, вы двое, судя по всему, сумели устроиться в жизни, - заметила Джун.
- Откуда... А, вы судите по машинам? Что ж, надо же на чем-то кататься по городу.
- Со скоростью сто десять километров в час?
- Сто двадцать пять, - небрежно поправил я.
- Неужели за рекламы платят такие деньги?
- За некоторые. А манекенщицы хорошо зарабатывают?
- Случается.
- А вы?
Она пожала плечами.
- Конкуренция у нас просто жуткая.
- Одеваетесь вы красиво. Шелковый костюм вам очень к лицу.
- Спасибо.
- На женщине с хорошей фигуркой шелк вообще смотрится замечательно.
Полы её шубки распахнулись, приоткрыв расставленные в стороны ножки. Одетая в брючки, Джун не слишком обращала внимание на свою позу, но мне почему-то показалось, что и в мини-юбке она сидела бы точно так же. Возможно, я решил так из-за её ответа:
- Мы стараемся нравиться.
- Вам это великолепно удается. Выглядите вы, как конфетка.
Мы выкатили на Бейсуотер-роуд и остановились на красный свет.
- А вы где живете? - поинтересовалась Джун.
- Майда-Вейл... Это в Карлтон-Хилле.
- Мм! Шикарно. А что у вас там, квартира?
- Да, совершенно крохотная. Одна спальня. Но очень уютная.
- Представляю. Вы женаты?
От неожиданности я даже рассмеялся.
- Нет.
- А постоянная подружка есть?
- Нет. - Вспыхнул зеленый свет. Я рванул через перекресток, переключая передачи. - Вас это удивляет?
- Разумеется. Такой мужчина... Я имею в виду вашу внешность, машину, квартиру - и без девушки? Причем, вы явно не гомик, иначе я бы здесь не сидела.
- Да, я уж точно не гомик. Вам будет легче, если я внесу поправку: у меня в данное время нет постоянной подружки.
- Это уже понятнее.
- Ну, вот, значит, мы во всем разобрались. Последнюю подружку я удавил. Я душу всех своих любовниц, а потом расчленяю на мелкие кусочки и складываю в багажник. Благодаря этому на поворотах машину не заносит.
Джун хихикнула и поправила волосы.
- Сигареткой не угостите? А то у меня кончились.
Я достал сигареты, потом чиркнул зажигалкой и поднес её Джун. Девушка придержала мою руку, чтобы огонек не дрожал. Впервые за весь вечер наша плоть соприкоснулась. Руки у неё были теплые и мягкие, но прикосновение, как мне показалось, длилось дольше, чем диктовалось обстоятельствами.
- Спасибо, - сказала она, отстраняясь.
- Пожалуйста.
- Вы очень милый.
Пришел мой черед благодарить.
- Спасибо вам. Вам часто встречаются милые мужчины?
- Не очень.
- А как вы находите Лондон? Здесь вам не трудно?
- Не труднее, чем на севере.
Голос Джун прозвучал довольно разочарованно, даже безжизненно. Должно быть, несмотря на юный возраст, девчонка уже успела узнать, почем фунт лиха.
Внезапно замерцал правый поворотник "лотуса" Тони. Я съехал следом за ним вправо, и мы прокатили сотню ярдов вдоль ряда небольших кирпичных домиков с гаражами внизу.
Тони затормозил, а я подъехал и остановился рядом с ним. Мы выбрались наружу и последовали за Айлин, которая начала подниматься по металлической лестнице. Я заметил, что боковые карманы у Тони оттопыриваются. Успел, значит, бродяга, прихватить бутылки.
- Как вам понравилась езда? - спросил я Айлин.
Девушка копошилась в сумочке, ища ключ.
- Какая езда? - переспросила она. - Я была полумертва от страха.
Распахнув дверь, она включила свет. Мы прошли по крохотному коридорчику в чистенькую и очень аккуратную кухню. Я был приятно поражен. Редко увидишь опрятную кухоньку в квартире, которую снимают две подружки. Как правило, в таких случаях гостей встречают развешанные для просушки чулки, лифчики и трусики.
- Заходите и раздевайтесь, - пригласила Айлин.
Все очень пристойно. При первой встрече часто бывает, что вас вежливо благодарят и тут же указывают на дверь. Нет, воистину эти цыпочки не переставали удивлять меня. Интересно, какие приятные неожиданности ждут нас дальше, подумал я.
Тони выудил из кармана бутылку и помахал ею в воздухе.
- Я, э-ээ, подумал, что нам захочется освежиться.
Айлин остановилась на пороге в гостиную и повернулась к нему.
- Вот здорово! Вы очень предусмотрительны. - Она кивнула на буфет. Возьмите стаканы. Тоник в холодильнике.
Девушки исчезли в гостиной. Я помог Тони достать стаканы и тоники, а Тони щедро наполнил стаканы водкой.
- Что скажешь? - шепнул я.
Тони плотоядно ухмыльнулся и тихонечко пропел:
- Эта ночь, эта ночь все напасти смоет прочь...
- Мне даже не верится, что все идет так гладко.
- Ты слишком долго не спал с женщинами, старичок. Это все равно, что отвыкнуть от работы. Доходит до того, что тебе уже самому не верится, что это когда-нибудь снова случится.
- Ты абсолютно уверен, что дело выгорит?
- На все сто! Она всю дорогу не снимала руки с моего шноркеля!
- Ну да!
- А твоя - нет?
- Нет, мы болтали про рекламу.
Тони метнул на меня подозрительный взгляд.
- Знаешь, Тобин, порой я начинаю всерьез сомневаться на твой счет.
- Сколько мы здесь пробудем? Я не могу слишком задерживаться - в десять мне будут звонить из "Кроксли". Они ждут от меня ответа по поводу "Уайт-Марвела".
- В десять! Да я уже в восемь должен рекламировать сорочки "Слимфит". Давай так: как выйдет, так и выйдет. Кто знает, может, нас выставят за дверь, едва мы только пропустим по рюмочке.
Как же он заблуждался!
Я разлил по стаканам тоник, а Тони отнес поднос в гостиную.
Гостиная оказалась именно такой, какую я и ожидал увидеть. Несвежие обои, да и некогда канареечный ковер порядком выцвел. Обеденный стол, четыре стула, глубокое кресло, два небольших диванчика да радиола на ножках - вот и вся обстановка. Освещалась гостиная настольной лампой, стоявшей на радиоле, и торшером; кроме того, в углу уютно мерцал электрический камин, выложенный изразцами.
Судя по всему, подружки любили смотреть домашнее кино, потому что на сдвинутом к кухонной двери обеденном столе красовался 8-мимиллиметровый проектор, нацеленный на белый экран, установленный у стены на треноге; оба диванчика тоже были развернуты к экрану.
Девушек в гостиной не оказалось. Должно быть, вышли в соседнюю комнату переодеться, подумал я.
Тони водрузил поднос на стол, а я взял одну из лежавших рядом с проектором коробок с кинофильмами и прочитал на этикетке: "Испания. Пляжные сценки. Айлин в дюнах. Джун плавает". И так далее.
Я показал коробку Тони, который только ухмыльнулся и сказал:
- Думаю, что это стоит посмотреть.
Я уже хотел было взять соседнюю коробку, когда в гостиную вошла Джун. Вместо брючного костюмчика на ней теперь красовались белый шерстяной свитер и фантастически короткая коричневая плисовая юбчонка, приоткрывавшая длинные оголенные ножки почти до самого верха. Как я и ожидал, ножки у Джун оказались прехорошенькие. Она остановилась в дверях и повернулась вполоборота к нам, явно любуясь произведенным впечатлением.
- Ух ты! - только и вымолвил я.
- В шелке здесь слишком жарко, - заявила Джун, одергивая свитер, который, обтянув её грудь, дал нам ясно понять, что под ним больше ничего нет.
- Я очень этому рад, - промямлил я.
- Я тоже, - подтвердил Тони. - Давайте выпьем. А где Айлин?
Джун босиком прошлепала по ковру к столу и взяла в руку стакан.
- Она тоже переодевается. Сейчас выйдет.
Пригубив коктейль, Джун подошла к радиоле и присела, чтобы поставить пластинку; юбка при этом вздернулась едва ли не до самой талии. Несколько мгновений спустя из динамиков полилась нежная стереофоническая музыка. Ласковые звуки грустной скрипки в дуэте с романтическим фортепьяно обволакивали и призывали к любви и ласке. Джун выпрямилась и принялась медленно танцевать с закрытыми глазами.
Дверь снова открылась и в гостиную вошла Айлин. На ней было темно-красное платьице, предназначавшееся, судя по длине, восьмилетней девочке. В сочетании с черными, как смоль волосами Айлин оно выглядело сногсшибательно.
Тони дрожащей рукой протянул девушке стакан.
- Вы... вы просто ошеломительны.
- Спасибо.
- Позвольте пригласить вас на танец.
Отставив в сторону стакан, Айлин обвила шею Тони обеими руками. Я, в свою очередь, протянул руки к Джун, которую тоже не пришлось долго уговаривать. Она буквально растаяла, прильнув ко мне всем телом и прижавшись щекой к моей щеке. И мы поплыли...
Мы медленно, ме-е-е-длен-н-но кружили по комнате, забыв про все вокруг.
- Ох, как здесь светло, - прошептал я, когда мы приблизились к настольной лампе.
Джун улыбнулась и, ни слова не говоря, выключила лампу. Должно быть, Тони, танцевавший с Айлин в противоположном углу, сказал ей то же самое, потому что в следующий миг погас и торшер. Теперь лишь мерцание камина рассеивало кромешную тьму. Некоторое время спустя Джун расстегнула мой пиджак и забралась обеими руками под него, ещё теснее прижавшись ко мне. Дыхание её стало прерывистым. Я поцеловал её в ушко. Джун вздрогнула и рассмеялась.
- Не делай так. У меня мурашки ползут.
Я снова поцеловал её, и она хихикнула.
- Прекрати! Ты не представляешь, как это на меня действует.
Джун ошибалась - я прекрасно знал, как это на неё действует. Ее пальцы сжимали мою спину, а чресла приникали к моим, силясь пробить в них дырку. Бедра извивались, а потом вдруг раздвинулись, и Джун начала уже откровенно тереться о мою ногу. Ее пальчики заползли мне в ухо. Потом она сама поцеловала меня в ухо и принялась щекотать его вертким язычком. Это меня настолько возбудило, что случилось неизбежное. Почувствовав восставшую плоть, Джун застонала и стала тереться лоном о моего затвердевшего дружка. Я запустил обе руки под её свитер и нащупал голенькие груди. Джун снова глухо застонала и легонько укусила меня за ухо, лопоча:
- Не надо... не надо, - конечно же, имея в виду: "давай... давай"!
Пластинка закончилась. Джун на минуту оставила меня, чтобы перевернуть её, после чего сразу вернулась и приняла прежнюю позу. Я повернул голову. Тони и Айлин слились в объятиях, как сиамские близнецы. Заиграла музыка и мы протанцевали до тех пор, пока она не затихла, беспрерывно лаская и возбуждая друг друга до исступления.
Когда Джун снова пошла менять пластинку, я взял в руки коробку с фильмом об Испании.
- Давай посмотрим, - предложил я.
- Он не очень хорошо снят, - ответила Джун. - Ни монтажа, ни сценария.
- Все равно, давай посмотрим. Тони тоже хочет. Верно, Тони?
- Мм? - послышался сонный возглас из дальнего конца комнаты.
- Ты хочешь посмотреть их фильм об Испании?
- Ну, конечно. Все, что скажешь, старина.
Джун подошла к столу.
- Ну, хорошо. Прямо сейчас, что ли?
- А почему бы и нет?
- Ладно. Тогда рассаживайтесь.
Я взял свой стакан и уселся на диванчик справа от обеденного стола. Айлин и Тони подошли, держась за руки, и плюхнулись на противоположный диванчик, скрывшись из вида. Джун ловко вставила ленту в проектор, чему я невольно позавидовал: у меня в таких случаях бобина неизменно шлепалась на пол, а лента немилосердно скручивалась или рвалась.
- А когда вы ездили в Испанию? - полюбопытствовал я.
- Этим летом - в августе. Это была просто сказка.
- А что делали?
- Ничего. Просто отдыхали. Ну что, готовы?
Тони за все это время не произнес ни слова. Уснул, что ли? - подумал я. Или рот занят?
Проектор зажужжал. На экране вспыхнул свет, который тут же сменился яркими солнечными красками. Джун взяла свой стакан и опустилась на диванчик рядом со мной, поджав под себя ноги. Чмокнув меня в ухо, она отобрала у меня сигарету, затянулась и снова поцеловала в ухо.
Вот что я увидел на экране.
Цвета ошеломляли; бирюзовое море напомнило мне о прелестях ушедшего лета. Вначале на экране возник отель - ультрасовременное многоэтажное сооружение, возведенное прямо на берегу моря. Затем мы последовательно увидели многолюдный пляж, разноцветные яхты у причала, сторожевой катер, Джун (полностью одетую), которая весело махала с веранды, и Айлин (также одетую), бредущую босиком по мелководью. Все это было очень приятно, но не настолько увлекательно, чтобы мои помыслы унеслись прочь от бедер Джун, сидевшей в столь вожделенной близости от меня. Я опустил руку на ближайшую ко мне коленку. Девушка прижала мою руку, не давая двигаться дальше.
- Смотри внимательно, - прошептала она.
Внезапно мизансцена изменилась. Мы очутились в небольшой, защищенной от посторонних глаз бухточке - справа синело море, слева возвышались песчаные дюны, поросшие чем-то вроде тростника. Камера немного задержалась на этой идиллии, а потом из-за дюны прямо в кадр вышла Айлин в крохотном белом бикини. Да, на это уже, скажу я вам, стоило посмотреть.
Айлин шла прямо в камеру, время от времени откидывая со лба волосы, глядя на море и словно не замечая оператора. Не дойдя до него нескольких метров, она присела на песок и подняла голову к солнцу. Только теперь я заметил, что в руке она держит бутылочку с маслом. Минуту спустя Айлин поставила бутылочку на песок, а сама завела руки за спину, возясь с застежкой лифчика. Мгновение - и чашечки ослабли. Айлин медленно стянула с плеч бретельки, обнажив изумительные пышные груди, увенчанные крупными темными розочками.
- Вот это да! - прошептал я. Джун хихикнула.
Айлин легла на спину, налила на ладонь немного жидкости и стала медленно мазать грудь, выводя круги и лаская соски. Камера потихоньку подбиралась ближе и ближе, пока весь экран не заполонили блестящие на солнце тугие груди Айлин с набухшими сосками. Фокус был такой, что я без труда различал не только песчинки, но даже крохотные волоски вокруг набрякших сосков.
С минуту Айлин продолжала дразняще массировать и разминать свои прекрасные груди. Затем камера стала медленно пятиться, пока в кадре не появились животик Айлин и краешек белых трусиков. Вот откуда-то возникшая бутылочка с маслом накренилась над животиком, выплеснув на него несколько прозрачных капель. Затем вынырнувшая сбоку рука Айлин начала медленно, как-то вкрадчиво растирать масло по атласной коже. Постепенно круги стали расширяться... Вот её пальцы добрались до белоснежной полоски, легонько прикоснулись к ней, отпрянули, снова потеребили и... животик втянулся, а между трусиками и телом образовалась тонкая щель. Мгновение, и пальцы Айлин скользнули под трусики, потом вынырнули, но снова забрались внутрь, задержавшись уже чуть дольше. Наконец, вся ладонь исчезла под трусиками, которые начали медленно, невыносимо медленно съезжать вниз. Дюйм... ещё дюйм... еще. Вот из-под пальцев вынырнул первый черный завиток. Пальцы чуть раздвинулись, выпуская на свободу другие черные кудряшки. Ладонь скользнула в сторону, открыв моему ошалелому взору треугольный пучок густых завитков, но уже в следующий миг снова прикрыла его. Я вдруг заметил, что уже некоторое время не дышу. В висках колотило. Рот пересох, как колодец посреди знойной Сахары. Я сидел, словно загипнотизированный, завороженно пялясь на экран. Я даже не пытался дотянуться рукой до стакана, боясь хоть что-то упустить.
По мере того, как трусики сползали ниже, камера тоже опускалась, так что моему взору открывался снятый самым крупным планом густой пучок черных, как вороново крыло волос, который мог быть чем угодно: макушкой гориллы, кончиком ослиного хвоста или львиной гривой. Великолепная операторская работа. И вдруг меня осенило: слишком великолепная! Движение, рамка, фокус - все было слишком профессионально. Если съемку производила Джун Эверетт, то я - Эрл Стенли Гарднер.
Но вернемся к фильму. Трусики уже исчезли из вида, болтаясь где-то в районе щиколоток. Камера стала медленно подниматься и отъезжать назад. Едва в кадре появились прелести Айлин, как её колено взлетело кверху и прикрыло самый интересный план. Камера медленно обогнула лежащую девушку, снимая её уже со стороны пяток. Однако полусогнутое колено в последний миг заслонило от моего жадного взора приоткрывшуюся было розовую расселинку, поросшую черным пушком. Но вот коварная коленка качнулась и чуть наклонилось в сторону... ещё на дюйм... ещё чуточку... Ну же! Проклятье, она снова накренилась внутрь... опять отодвинулась... Напряжение стало вконец невыносимым. Покажет ли она себя во всей красе? Покажет ли? Ура, коленка отходит... Есть!!! Внезапно обе ножки резко раздвинулись в стороны, и на мгновение самая сокровенная плоть Айлин крупным планом разверзлась перед моим одуревшим взором не только во всей первозданной красе, но и подчеркнутая потрясающими красками профессиональной цветной пленки. И тут же, бац - экран померк, и все заволокло кромешным мраком. Я едва успел перевести дух и отпить из стакана, как экран снова осветился и засиял яркими красками.
На сей раз камера выхватила кусок пляжа перед лазурным морем. Фигурка в синем бикини, сбросив на песок белое полотенце, нырнула в набегающие волны. Я с замиранием сердца узнал Джун, которая плескалась на мелководье, принимая самые соблазнительные позы. Камера потихоньку приблизилась. Вот Джун уже возлежит у самого берега, опираясь на локти и широко расставив длинные ножки в стороны. Вот она перевернулась и игриво плещется. А вот встала, брызнула в невидимого партнера, повернулась и побежала на берег.