Тут же, едва не опрокинув стол, вскочили сразу несколько рыцарей, готовых опровергнуть сказанное.
   — Тише, благородные паладины, — поднялся Роже. — Наш гость не носит свою волшебную птицу за пазухой, нарушать же сегодняшний распорядок, посылать за соколом и устраивать охоту не должно.
   — Завтра, — затряс кулаками самый пьяный из присутствующих, — я дам гостю урок рыцарского искусства, вернее, его преподаст Острокрыл, лучшая птица здешних мест.
   — Охотно принимаю ваш вызов, — безразличным тоном заметил де Сото, расстегивая верхние крючки дублета и снимая с загорелой шеи ожерелье из кораллов и черного жемчуга.
   Под восхищенный вздох присутствующих он небрежно швырнул драгоценное ожерелье на груду костей.
   — Вот мой залог того, что Крылья Пустыни обставит твоего Вострокрыла, или как там его, равно как и любую другую птицу в здешних краях.
   Повисло неловкое молчание, ибо ожерелье, если снести его любому ганзейскому торговцу, может статься, оказалось бы ценнее, чем весь замок с бомбардами и недостроенным кораблем в придачу.
   — Святая Церковь, — с расстановкой заметил Роже, поводя глазами с одного своего товарища на другого, — запрещает своим паладинам впадать в ненужный азарт, алчность и стяжательство. Нет у нищенствующих рыцарей Ливонии залогов, способных потягаться с этим заморским дивом.
   — Но птицы, способные потягаться, имеются? — усмехнулся де Сото, преднамеренно оскорбивший присутствующих. — Тогда я заменю залог на более скромный. Три благородных искусства не запрещены христианскими пастырями, не так ли?
   Вокруг закивали, и он, брезгливо отряхнув ожерелье, принялся отмывать его в медной чаше. Ливонцы, насупившись, молчали.
   Заметив, что благородные паладины не смотрят больше за диким представлением, шуты и акробаты придвинулись к столам и принялись хватать с него оглодки. Особенного внимания на них никто не обратил. Только самый запальчивый из собеседников де Сото, хозяин Острокрыла, походя заехал локтем в зубы акробата. Тот отбежал к камину, успев таки прихватить с собой ребро кабана, на котором еще оставались клочья мяса со следами крепких рыцарских зубов.
   Де Сото, отряхнув еще раз ожерелье, надел его на шею и бросил на стол свой кинжал в ножнах из кожи тонкого тиснения, украшенный рисунком пасущихся в райских кущах единорогов.
   — Сия сталь — из самого сказочного Дамаска, — заметил он. — Во времена героические принадлежал он одному из придворных самого короля Иерусалимского Крестоносного Королевства — Годфри да Бульонского. Потом в силу печальных обстоятельств, переходил он от воинов Саладина к туркам, от них к бербе-рийцам… В водах Мальты потопил я галеру, предварительно очистив ее палубу от нехристей и разбойников. У их главы оказался этот дивный кинжал, и теперь он перед вами.
   — Принимаю вызов, — поспешно согласился хозяин ливонского сокола, швыряя поверх дамасского клинка свой собственный. — Этот мизерикорд имеет не менее знатную историю, и так же прибыл сюда от подножья Гроба Господнего, из Палестины. Как должно быть известно вашей милости, Орден Меченосцев, вливашйся в Ливонский, по указу Папы Римского некогда переместился из тамошних благодатных пустынь в дикие славянские леса, дабы нести слово апостолов и римской курии прибалтийским язычникам.
   — Мизерикорд, — протянул де Сото с непонятной интонацией. — Кинжал милосердия… Им добивают благородных противников…
   — У нас подобные кинжалы именуют «шайбен-долх», — заметил Роже. — Свидетельствую — оба приза достойны, спор выйдет честный.
   — Я принял вызов, — докончил де Сото.
   Тут же, словно из-под земли, появились вышколенные рыцарские кнехты, разодетые в цвета своих хозяев.
   Вновь, к вящему неудовольствию испанца, взревели трубы, провозглашая освященный Церковью благородный турнир. Два кинжала, водруженные на вышитую бархатную подушку, покинули пиршественную залу.
   — Вы развеяли скуку наших нелегких ратных будней, — со слабой улыбкой заметил испанцу Роже. — Нам давно уже неинтересно соревноваться друг с другом, а шляхта литвинская, да и ляхская, как бы ни корчила из себя рыцарей уступает нам в трех искусствах.
   «Превосходя в ратном деле…» — подумал про себя де Сото. До берегов Средиземноморья не могли не дойти слухи о чудовищном разгроме при Грюнвальде, когда поляки и литовцы, в союзе с русскими и татарами, буквально втоптали в землю рыцарей Ливонии.
   — На море страдаешь от скуки ничуть не меньше, чем в замках, — заметил кастилец. — Я также рад буду развеяться. Будем ждать завтрашнего дня.
   — Отчего же завтрашнего, — вмешался в разговор еще один рыцарь, носящий гордую кличку Сокрушитель Шлемов. — Не потешит ли нас благородный идальго на турнире? Мы в здешней глуши наслышаны 0 славных подвигах грандов Испании в войне с черными маврами Гранады, и о дивных приемах боя, неизвестных на Севере.
   Де Сото поднял глаза и увидел по ухмыляющимся лицам тевтонцев, что они весьма скептично настроены и относительно слухов о войне с маврами, и относительно эффективности каких-то приемов, неизвестных в Германии.
   — Как я посмотрел, — сказал он, — слишком отличаются доспехи и оружие паладинов Средиземноморья и Ливонии.
   — Так что с того? — хохотнул Сокрушитель. — Удар есть удар, а умение владеть конем — есть умение владеть конем.
   — Благородный рыцарь из далекой Кастилии, — наставительно сказал Роже, не скрывая смешинки в глазах, — уже заметил, что не привез с собой своего восточного скакуна. А наши кони вряд ли подойдут его особе.
   — Неужто у восточных скакунов восемь ног, как у Слейпнира — коня языческого бога Вотана? — подивился Сокрушитель.
   — Ног у южных коней столько же, — холодно отпарировал де Сото, — а вот седла и упряжь разнятся. Впрочем, я готов преломить копье с любым из присутствующих, если есть сомневающиеся в доблести грандов Испании.
   Роже, подумав о фрау Гретхен и делах более важных, чем турниры и споры, вмешался в готовую начаться перепалку.
   — Никто не сомневается в доблестях рыцарей Орденов святого Яго и Калатравы, равно как и грандов Кастилии, Арагона и герцогства Лионского. А мы не настолько одичали в славянских лесах, чтобы принуждать дерзкими речами рыцаря Испании сражаться на чужой лошади, с непривычным седлом, стременами и упряжью.
   Увидев скептическое выражение лица Сокрушителя Шлемов, Роже грозно спросил:
   — Или ты, благородный рыцарь, готов вечером выехать на ристалище, взяв кобылу моего оруженосца вместо своего вороного дьявола?
   — Ну уж нет, — рассмеялся Сокрушитель, вгрызаясь в новое кабанье ребро. — Я не желаю быть выбитым на землю только оттого, что поверх попоны этой кобылы брошено дикарское стремя из ногайских степей, а стремена болтаются, словно соски у недавно ощенившейся суки.
   — Отлично, — Роже хлебнул из кубка и решительно поднялся. — Благородные господа, пора нам отдохнуть, дабы вскорости открыть начало турнира.
   — Я проследую на свой корабль, — заметил де Сото, без сожаления покидая пиршественный зал. — Сегодня у нас руки не дошли, но уже завтра я должен выгрузить дар фрау Гретхен.
   — Нужна ли помощь? — спросил Роже. — Пушки, что намерен я установить на своем новом корабле, должны быть тяжелы. В замке полно славянских рабов.
   — Не стоит, — отмахнулся де Сото. — Мы, мо-Ряки, никогда не доверяем рабам в деле переноски оружия. Ведь обязательно утопят, или палубу проломят. Не по злому умыслу, так по дурости своей скотской.
   — Возможно, — кивнул головой Роже. — Кстати, во время пира явился мой оруженосец и доложил, что к замку пристало гребное суденышко, идущее из Нарвы. Один верный мне и фрау Гретхен человек желал бы передать с вами известия в Ганзу.
   — Я непременно зайду на эту посудину, — сказал де Сото, — как только придумаю что-нибудь с выгрузкой пушек.

Глава 12
РЫЦАРСКИЕ ЗАБАВЫ

   Ну, и как вам Орден? — спросил помощник у своего патрона. — Если это типичный замок здешних крестоносцев, — вздохнул де Сото, — то вся Ливония — куча хлама.
   — Выходит, — печально заметил моряк с изуродованным лицом, — мы сделали ставку не на того хозяина?
   — Самая захудалая баронская дружина на Кипре вооружена лучше, чем здешний гарнизон, — рассуждал вслух испанец. — Даже береберийские крепости в Северной Африке, не рассчитанные на штурм настоящей армией, укреплены лучше.
   — На Мальте… — начал было помощник, но де Сото с мрачным смехом прервал его:
   — Куда там Мальта! Чтобы овладеть ею, арабам не хватило двух сотен галер, сорока тысяч войска и сотен пушек! Много ли надо, чтобы взять это каменное воронье гнездо?
   Помощник прищурился, размышляя, и уверенно сказал:
   — «Спрута» будет маловато, но еще сотню-другую бойцов, да пару кораблей… Не выдержат эти стены пушечного удара. Проломить ядрами вон тот участок, и в пролом бросить абордажные группы. Рыцарь — он в поле опасен, не в коридорах и галереях.
   — Мало, очень мало мы знаем о северной Европе, — сокрушался де Сото. — Я привык, что крепость — есть крепость, привык к обилию пушек, многочисленным флотилиям, утонченным нравам и тонким интригам. А здесь мы словно попали в ветхозаветную старину — катапульты, тараны, камнеметы…
   — Интересно, — заметил собеседник, — каковы же московиты? Или ляхи с литвинами? В порту ганзейском болтали — королевство свое создают славянские варвары, и плевать хотели на волю Ливонии.
   — Это интересно, — встрепенулся де Сото. — Дороги в теплые моря нам нету. Остается искать хозяина, умного и богатого. Ляхи, говоришь?
   — Но те только лишь собираются королевство создавать, — сказал помощник, — а московитская держава с древнейших времен стоит, Византию пережила.
   — Фрау Гретхен показалась мне весьма властной и неглупой дамой, — протянул де Сото. — Но те, на кого работает она — чистые варвары. Ганза не в счет — там мы никому не нужны, своих хитрецов да ловкачей хватает. Остается новоявленное королевство ляхов да Московия.
   — Татары в Крыму крепко сидят, — задумчиво пощипал себя за бороду старинный друг де Сото.
   — Татары, — криво усмехнулся испанец, — народ цивилизованный, торгует с Венецией и Генуей. Как думаешь, что нашепчут степнякам о нас представители торговых домов этих славных стран?
   — М-да, ничего хорошего.
   — Значит, отпадают татары. Да и как мы в Крым пойдем? Опять вкруг всей Европы? Столкнемся с рыцарями Родоса или испанцами — поминай как звали.
   — О московитах могут поведать с этого корыта, — сказал помощник, указывая на маленький изящный корабль, болтающийся на мелкой волне возле каменной твердыни рыцаря Роже.
   — Мне как раз туда.
   Подойдя к явившейся из Нарвы посудине, де Сото упер руки в бока и закричал:
   — Кто искал меня?
   Над палубой появилось неестественно бледное лицо:
   — Не вы ли капитан, исполняющий поручения одной влиятельной особы из Ганзы?
   — Это я, — испанцу надоело кричать. — Позволь взойти на борт, любезный, не знаю имени твоего и звания.
   — Конечно, — бледное лицо исчезло. Кастилец, чертыхаясь сквозь зубы, вскарабкался на борт по узловатому канату.
   — Я Чернильный Грейс, — представился, назвав кличку, бледнокожий мужчина в бесформенных одеждах, — поверенный фрау Гретхен в Ругодиве.
   — Руго… что? А, наверное — варварское название Нарвы? Я рыцарь де Сото, известный как Лис Морей.
   Бледнокожий с сомнением осмотрел испанца, потом повернулся в сторону корабля.
   — Не привык я доверять всякому, кто назовет себя другом фрау, — признался он. — Но за вас поручился рыцарь Роже.
   — Весьма любезно с его стороны, — сквозь плотно сжатые зубы прошипел испанец. Будь перед ним человек знатного происхождения, дело бы кончилось поединком. Но что взять с простолюдина?
   — Известия настолько важны, что требуют нестандартных и быстрых действий, — заметил Чернильный Грейс. — Вы сможете выйти в море через сутки?
   — Могу, но не стану, — вызывающе выпятил подбородок кастилец. — Мне здесь нравится.
   — Даже рискуя навлечь на себя гнев фрау и ее высоких покровителей? — поразился Грейс, глядя на испанца, словно на дивную птицу, слетевшую на грешную землю из райских садов.
   — Не пристало испанскому гранду бояться вздорной немецкой бабы, — усмехнулся де Сото.
   Лицо Грейса, если это было возможно, сделалось еще белее. Он оглянулся, словно рассчитывал увидеть в двух шагах от себя саму фрау и ее таинственных покровителей.
   — Я ничего не слышал, — строго сказал он испанцу. — Не мое дело.
   — Верно, милейший, — испанец смотрел на этого запуганного человека с сожалением, — Поясни мне, что за известия должны быть доставлены в Ганзу… может, я и возьмусь донести их до ушек этой пронырливой фрау.
   Грейс мялся, терзаясь какими-то сомнениями.
   — Думается, — сказал он больше самому себе, чем испанцу, — Фемгерихт примет во внимание, что рыцарь Роже в приступе глупой спеси отказал мне в конном конвое, вынудив идти на рискованный шаг.
   — Моя лойма повреждена и не выдержит каботажного плавания, — словно оправдываясь перед невидимыми судьями, пояснил Чернильный Грейс, — да и мимо распоясавшихся витальеров сможет проскочить лишь боевой корабль, такой как ваш «Спрут».
   — Верно, — расхохотался во все горло испанец. — Я не боюсь пиратов, клянусь мутным истоком Гвадалквивира!
   — Я мог бы дождаться купца Глорма…
   — Навряд ли это возможно, — медленно и с расстановкой проговорил испанец.
   Грейс некоторое время вглядывался в глаза южанина, потом зябко передернул плечами.
   — Нужно будет помянуть несчастного купца, — пробормотал он. — Слуги фрау редко доживают до старости.
   — У меня есть вопрос, — неожиданно оживился испанец, начавший скучать от разговора с запуганным шпионом Гретхен. — Велика ли будет награда за доставленные известия?
   — Как обычно, — развел руками Грейс. — Фема не скупится.
   «Что это за Фема такая? Еще одна фрау со змеиной улыбкой и стилетом под юбкой?» — пронеслось в голове испанца.
   — Я не совсем точно спросил, — сказал он, глядя на чайку, задевающую одним крылом волну, которая неслась прочь от берега за невидимой с корабля рыбешкой. — Мы в теплых морях привыкли получать оплату вперед, по крайней мере, часть ее. А привычка — это вторая натура.
   — Вот вы о чем, — с некоторым огорчением в голосе сказал Чернильный Грейс, словно речь шла о досадной помехе. — Назовите достойную вас оплату за рейс в Ганзу, и я расплачусь с вами немедля.
   Кастилец, несколько сконфуженный таким поворотом дела и простотой северных нравов, назвал первую же пришедшую в голову сумму.
   — Желаете получить товарами, или…
   — Или, — ухмыльнулся кастилец. — Балтийского торга я пока еще постичь не могу.
   — Отлично, — потер сухие маленькие лапки Чернильный Грейс. — Монеты с гербом герцога Лионского вас устроят? Они по чистой случайности есть на борту моей лоймы.
   — Вполне, — изо всех сил делая вид, что не удивлен, откликнулся де Сото.
   — Сундук будет доставлен на «Спрут» через несколько часов, — сказал шпион. — А теперь не угодно ли благородному рыцарю выслушать то, что необходимо передать фрау?
   — Замечательно, — воскликнул де Сото. — Но я приглашен на турнир. Судя по тому малому, что машет мне с башни, рыцарь Роже и его товарищи начинает нервничать.
   — Приглашение никак не отклонить? — спросил упавшим голосом Чернильный Грейс.
   — Даже слугам фрау Гретхен следует соблюдать внешние приличия, — усмехнулся испанец. — Думаю, рыцарь Роже будет не против, если вы посетите ристалище. Там мы и договорим.
   — Не хотелось бы лишних ушей, — поджал губы Грейс.
   — А у Роже они как раз лишние?
   — Он поверенный в делах фрау, — подумав, выдавил из себя Чернильный. — Но есть и иные уши в этом замке.
   — Решайтесь, — де Сото заторопился.
   — В конце концов, — сказал, поспешая за ним, шпион, — рыцарь также должен услышать мои вести. Только он, как это уже было, отмахнется…
   — Рыцари Ливонии так беспечны? — поинтересовался испанец.
   — Не то слово, —почти по-женски заломил руки шпион, семеня короткими ногами. — Если бы не мои обязательства перед фрау — давно бы плюнул на них. Ливония рассыплется от первого же удара, все равно — нанесет ли его рука Москвы, или рука иных славян. Даже датский принц Магнус с тремя сотнями пикине-ров может завоевать любую комтурию, если захочет, а магистр и хозяева замков не заметят. Какое-то сонное Царство!
   Де Сото был доволен — его наблюдения совпали с услышанным. «Пожалуй, мой проницательный помощник прав, — рассуждал кастилец. — Мы поставили не на ту борзую. Однако еще не слишком поздно все исправить».
   Замок рыцаря Роже состоял из двух концентрических окружностей. Наружная крепостная стена, была построена еще во времена Ордена Меченосцев. Внутренняя, возведенная уже при прошлом магистре, — смотрелась не такой ветхой.
   Турнир намечался на дворе, расположенном внутри нового кольца.
   — Благородных дам не будет, как я понимаю, — улыбнулся де Сото.
   — Именно так, — ответил Роже, гостеприимно указывая на дощатое возвышение, предназначенное для зрителей. — Строгий целибат — это то, чем гордится моя комтурия. Ага, чернильная душа пожаловала! С каких это пор ты стал любителем рыцарских забав?
   Роже ударил по плечу хрупкого человечка в нелепых одеждах, тот закачался и вымученно улыбнулся.
   — Я попросил составить мне компанию, — сказал де Сото, усаживаясь на узкую резную скамью. — Если это не обидит никого из благородных рыцарей.
   — Ни в коем разе, — заметил Роже. — Наш друг из Нарвы частый гость в замке. Иногда он соревнуется с моими шутами в увеселении честной компании.
   — В самом деле?
   — А вы попросите его, — улыбнулся Роже, — чтобы он напугал вас россказнями о военных приготовлениях московитов. Жуть!
   — Кстати, именно об этом, — шепотом заговорил
   Чернильный, усаживаясь рядом с испанцем, — мы и должны уведомить фрау Гретхен.
   — Что за женщина, — мечтательно закатил глаза южанин, чмокнув губами. — Как далеко простираются ее интересы…
   — Прошу вас не иронизировать, — насупился шпион. — Дело серьезное.
   — А вот хозяин замка так не считает.
   — О беспечности ливонцев я вам уже говорил, — вздохнул Грейс. — Магистр Кестлер, правда, составляет редкое исключение, но молодые комтуры не очень прислушиваются к нему. О времена, о нравы!
   — И что же, — закинул ногу на ногу испанец, глядя, как на ристалище выезжают благородные рыцари, — московиты готовятся напасть?
   — Не то слово, — Грейс откашлялся. — Фрау Гретхен должна знать, что в Ивангороде, а также в близких к нему крепостях Ям и Копорье сосредоточены огромные массы войск.
   — Воистину варварские названия, — поморщился кастилец. — Что это за выражение, милейший — «массы». Тысяча конных воинов, две или три?
   — Из того, что донесли мне верные люди, — заметил Грейс, не обращая ни малейшего внимания на гарцующих по двору кавалеров, — следует, что варварский вождь Басманов располагает отрядом примерно в пятнадцать тысяч пеших ратников, так называемых стрельцов, и это не считая дворянского ополчения, московитских рыцарей, которые продолжают прибывать из глубин этой необъятной страны.
   Де Сото, на миг, залюбовавшийся могучими рыцарскими конями, отвлекся, но при последних словах Чернильного Грейса встрепенулся и уставился на него во все глаза:
   — Вы не преувеличиваете, милейший? Ведь князь московский не Саладин, не Тамерлан и не древний Аттила, разрушивший Рим.
   Грейс печально вздохнул:
   — Он хуже, чем все трое этих завоевателей, и войско его лучше и многочисленнее. Просто главный удар русских вряд ли будет нанесен из устья Наровы. Это — лишь малая часть сосредоточенных на границе ратей.
   — Где же главные силы?
   Рыцарь Роже, как выяснилось, вполуха слушал разговор гостей турнира и беспечно сказал:
   — Основная дикарская орда роится вокруг Пскб-ва и города с чудовищным названием Старая Русса. Возглавляет ее какой-то московитский рыцарь, разоривший татарскую Казань, князь…
   — Курбский, — докончил за него шпион.
   — Вот именно, Курбский. У меня всегда плохо выходило выговаривать дикарские имена. Ну и что? Не первый раз они собираются на границе Ордена, намекая тем самым, что неплохо получить с нас товары и звонкую монету. Как всегда, не солоно хлебавши, вернутся назад, в свои дикие леса и болота.
   Роже поднялся, направляясь вниз, к рыцарям, готовым показать свою удаль и воинские навыки. Обращаясь к де Сото, он покровительственно сказал:
   — Только не верьте, благородный кастильский рыцарь, в несусветные цифры, называемые Грейсом. У страха, как говорят славяне, глаза велики. Его соглядатаи при виде десяти московитов говорят о сотне, при виде полусотни — о тысяче.
   — К сожалению, — заметил Грейс, — я скорее преуменьшаю число московских полков. Варвары хитры. Им ничего не стоит подтянуть к границе с орденом еще больше стрельцов, страшных казаков и боярских детей. Дорогами эти орды не пользуются, но двигаются зимой по замерзшим рекам, а летом на лодках с умопомрачительной скоростью.
   — Велики ли силы Ордена? — спросил де Сото.
   — В точности не знаю, — еще раз вздохнул шпион. — Да и не мое это дело, но…
   Красноречивей сказать было нельзя. Испанцу ли не знать, каковы могут быть гарнизоны замков и крепостей, что такое «рыцарское копье»? Несколько тысяч весьма пестрого воинства — вот, чем может обладать государство, подобное Ливонскому. Обладать может, но собрать все это в одном месте для решительного удара или отпора варварам — навряд ли.
   — Магистр, я полагаю, — осторожно заметил испанец, — скликает крестоносцев из Германии и Франции, собирает под свои знамена наемников, не так ли?
   — Если бы, — Грейс долго изучал лицо испанца и сказал с обезоруживающей откровенностью: — После ссоры с католической церковью и римской курией крестоносцы сюда не приезжают. Все это в прошлом. А что до наемников — на них надобны деньги.
   — Их нет?
   — Если бы они случились, — слабо улыбнулся шпион, — магистр Кестлер отдал бы их алчным русским, в уплату дани, о которой говорил рыцарь Роже.
   — Что за дань? Я не слыхал о ней.
   — Немудрено, — поверенный в делах фрау Гретхен явно разговорился. — Рыцарям стыдно признаваться, что без малого полвека назад они проиграли войну на востоке и должны Москве немалую сумму. Время от времени московиты напоминают об этом долге, требуя если не погашения его, то хотя бы крепостей по Нарове.
   — Так и отдали бы им крепости, — пожал плечами де Сото. — Это же всего лишь груда плохо отесанных камней!
   — Да что вы, — замахал на него руками шпион, словно испанец предложил ему стать служителем Люцифера и остальных темных ангелов. — Если Москва получит гавани на Балтике, случится непоправимое. Им нужно хотя бы пару десятков лет, и Европе конец! Русского медведя уже никому не под силу будет загнать в его берлогу.
   — Очень может быть. — Де Сото с ленивой ухмылкой следил, как рыцари внизу, при помощи целой стаи оруженосцев надевают на себя архаические доспехи, сияющие на солнце. — Но мы отвлекаемся. Итак — Москва требует дань, магистр нищ, как церковная крыса, в Пскове и Ивангороде стоят многочисленные рати…
   — Имена, — закивал головой Грейс. — Князь
   Курбский и князь Басманов. Осадная артиллерия, что использовалась при штурме Казани, тайными обозами выдвигается к Ивангороду.
   — У русских есть осадная артиллерия? — поразился де Сото.
   — Представьте себе, — вздохнул уже незнамо который раз шпион. — Самая настоящая, способная проламывать стены, разносить в щепы палисады и бомбардировать города.
   Де Сото со странным выражением на лице обвел взором зубцы замка кавалера Роже и ввернул длинное арабское ругательство, сочетающее в себе богохульство и тонкую бедуинскую поэзию.
   — А хороши ли их конники? — спросил он. — Или соседство с Ливонией сделало их неповоротливыми сверкающими истуканами?
   — Соседство с татарами и ногайцами, а также языческими народами, живущими на восточных пределах Московии, сделало их легкими и подвижными, не в ущерб пробивной и заградительной мощи.
   — Броня? — деловито спросил де Сото, словно речь шла о парусном или такелажном вооружении корабля, который он присматривал для покупки.
   — Комбинированная бронь, — ответил шпион, с Удивлением глядя на испанца. — Все что угодно — чешуйчатая и черепичная, кольчатая и пластинчатая.
   — Известна ли им такая штука, как испанская бриганта? — спросил испанец, удивленный ответом шпиона.
   — Известна, — кивнул головой человек из Нарвы. — Хотя бригантам они предпочитают многослойную броню указанных видов. Но никаких сплошных кирас там не любят.
   — Разумные люди, клянусь фамильным склепом! По описаниям выходит, что московитские рыцари разбираются в современном бое не хуже испанских мавров! Седла и конскую упряжь, разумеется, они скопировали у ливонцев? Хотя нет, у них достаточно восточных кочевников на границах…
   — Полвека назад, — заметил шпион, снижая голос, ибо к ним поднимался Роже, — кованые рати Московии столкнулись на полях сражений с рыцарями Ливонии. Вышел небывалый конфуз для защитников истинно христианской веры. А с тех пор у славян появилась отлично вышколенная пехота, прекрасная артиллерия, невероятное для европейских стран количество пищалей…