Морозов Владислав. Закон стаи (Цезарь - 2)

   - Это настолько ушлый мужик, что ни черта из расспросов не выйдет. Мне его родственник по турецкой линии рекомендовал. Что турки, что чеченцы мусульмане, и между собой они наладили очень хорошие связи. Я с ним был в меру откровенен, он знает, чего от меня можно ждать, но я ему на всякий случай еще позвоню. Так что об этом можно не беспокоиться.
   Когда они приехали в Бибирево, времени было уже второй час. Но Света не торопилась домой. В конце концов, завтра суббота, можно выспаться... И Саша не стремился расстаться побыстрее. Сидел, курил, искоса поглядывая на нее лукавыми ореховыми глазами. Свете нравились его глаза - внешними уголками опущенные вниз, они делали взгляд немного снисходительным или грустным, когда он бывал спокоен. И ресницы - длинные, загнутые, достававшие до низких бровей. Почему, интересно, природа так часто награждает мужчин густыми и черными ресницами? Им ни краситься, ни прихорашиваться не надо. Нет чтоб наоборот - сколько туши удалось бы сэкономить! И нос у него красивый - короткий и совершенно прямой, как по линейке проведенный. А Света была курносой и страшно ему завидовала.
   - Интересно, о чем ты думаешь? - спросил он.
   - О пластической операции. Хочу такой же нос, как у тебя.
   Саша расхохотался. Выбросил окурок за окно, обнял ее, притянул к себе, уткнулся лицом в шею.
   - Не нужны тебе никакие операции. Ты хороша такая, как есть.
   - Хочу быть еще лучше, - капризно заявила Света.
   - Слишком много хорошего - тоже плохо.
   Погладил ее по щеке.
   - И пальцы у тебя в два раза длиннее моих, даже ногти отращивать не надо.
   - Ага, и рост у меня два метра. И вообще я мужчина. Тоже операцию делать будешь?
   Сдерживая смех, Света покачала головой.
   - Нет, я хочу, чтобы у меня были только некоторые твои особенности.
   - А чего мелочиться? Бери всего. А? Весь я тебе не нравлюсь?
   Света смутилась, распознав под шутливым тоном серьезную подоплеку. Потом набралась решимости, глянула ему в глаза:
   - А я? Ты мне столько всего говорил, но ни разу даже не намекнул, как сам-то ко мне относишься.
   - Серьезно? Какая досада. Погоди, - он ухватил ее за подбородок. Надо же, Мишка не наврал. Действительно голубые. Вопрос: когда он успел это рассмотреть? Я вроде вижу тебя чаще...
   Открыл бардачок, пошарил рукой, вытащил продолговатую коробку.
   - Отвернись и подержи волосы, чтобы они на шею не падали.
   Недоумевая, Света подчинилась. Его руки коснулись шеи, затем она почувствовала холод металла. На грудь упал кулон с камнем чистого синего цвета. Сапфир.
   - Саш, ты с ума сошел?!
   - И такова твоя благодарность?
   - Нет, я не могу принимать такие подарки, - решительно сказала Света и попыталась нащупать замочек цепочки.
   Саша не менее твердо отвел ее руки.
   - Можешь. Тебе трудно улыбнуться и сказать "спасибо"?
   - Саша, ты не понимаешь...
   - Точно. И не хочу понимать. Поэтому не принимаю никаких возражений.
   - Ох, Сашка...
   Несмотря на то, что она теперь знала про Вику, на то, что ей пришлось вытерпеть от Эйфеля, Сашины ласки по-прежнему были приятны. Правда, в этот раз он вел себя на удивление сдержанно. Минут через пять тихо спросил:
   - Ты успокоилась? Рыдать больше не хочется?
   Нет, плакать ее не тянуло. Мало того, история с Эйфелем казалась уже такой далекой, случившейся как минимум неделю назад. Света погладила кончиками пальцев кулон. Ничего себе подарочки делает... Ей хотелось о многом спросить его, но чувствовала - уйдет от ответа.
   - Светик, извини, провожать тебя я не буду. Но на всякий случай посижу здесь еще минут пятнадцать. Если тебя кто-то "встречает", поднимай крик. Даже если зажмут рот, я в любом случае увижу, когда тебя из подъезда вытаскивать будут. Отобью. Но без нужды мне из машины выходить не стоит, он показал на красную "девятку" в дальнем конце двора. - Мы "хвост" привели.
   - И что? - испугалась Света.
   - Ничего. Просто Гончар будет знать, что тебя некий чеченец провожал до дома, а потом два часа трепался. Пусть знает, это полбеды. Но вот если я выйду, и кто-нибудь увидит мои длинные волосы, игру можно считать законченной. Во всей Москве есть только один человек с такими внешними данными, склонный выдавать себя за чеченца. К сожалению, Гончар эту историю - когда я дурил чеченцев - знает во всех подробностях.
   - А мне что делать?
   - В понедельник, если будут спрашивать, скажешь, что за тобой ухаживает чеченец. С серьезными намерениями. Можешь даже кулон показать мол, чеченец подарил. В подробности не вдавайся, скажи, что твоя личная жизнь никого не касается. Приставать с расспросами не будут - у чеченцев не та слава, чтобы к их невестам кто-то цеплялся. А если не станут спрашивать, ничего не говори. Веди себя совершенно естественно, будто неприятности тебя никоим боком не касаются. Встречаться до тех пор, пока ты работаешь в клубе, не будем - слишком рискованно. Разумеется, кроме воскресенья - я что-нибудь придумаю, чтобы вывезти тебя на пикник незаметно.
   Света лишь торопливо кивнула, чувствуя, как возвращаются прежние страхи.
   Гончар стоял в дверях палаты и боролся с приступом тошноты. Да, многое он в жизни повидал, но не такое...
   Когда посреди ночи раздался телефонный звонок, он сразу понял случилось нечто из ряда вон выходящее. Все люди, которым был известен его домашний номер, знали - Гончар ненавидит, когда его будят. Причем не из-за себя - из-за беременной жены. Но это не кто-то из бригадиров. Те в случае аврала сбрасывали информацию на пейджер, чтоб не беспокоить Ираиду. Гончар просыпался, закрывался на кухне и перезванивал сам. А тут кто-то разыскивал его по обычному телефону.
   Этим человеком оказался следователь, который вел дело о покушении на Вальку Маленкова. Чужим голосом попросил срочно приехать в больницу и положил трубку. И всю дорогу Гончар готовился к самому худшему: к тому, что мерзавец Маленков связно изложил все, известное ему о структуре и деятельности измайловского союза. Следователя в таком случае требовалось убрать, как и всех свидетелей. Человек двадцать... Шум поднялся бы страшный, но другого выхода из подобных ситуаций еще никто не придумал. Поэтому, выезжая из дома, Гончар поднял по тревоге Чуму, приказав окружить больницу и не выпускать из поля зрения следователя и оперативную группу. По сигналу они все отправились бы к праотцам. Следователь, конечно, свой человек, но не до такой же степени, чтобы замять такие разоблачения! Жаль парня. Гончар мысленно попрощался с ним. Заодно и с Маленковым.
   Однако все обстояло не настолько ужасно. Маленков не успел ничего рассказать - кто-то опередил Гончара, навечно заткнув его вонючую пасть. Но заткнул так, что в коридоре у палаты столпилось чуть не два десятка людей из прокуратуры и угрозыска.
   Симпатичная молоденькая врачиха, рыдая, поведала: отделение уснуло, все шло как обычно. Никаких попыток проникнуть в корпус и на этаж, никаких предупреждающих звонков. Маленкова в больнице не любили - слишком поганый характер. Врачиха зашла к нему уже после отбоя, тот порнуху смотрел по видео. Попросила выключить верхний свет и приглушить звук - незачем мешать спать остальным больным. Он буркнул что-то относительно места, куда ей стоит отправиться. Врачиха не стала с ним ругаться, молча ушла и плотно притворила дверь.
   Потом дежурная медсестра заметила, как из 33-ей палаты к Маленкову прокрался гость - молодой пацан, тоже с огнестрельным ранением, но уже выздоравливающий. Он ходил к покалеченному бизнесмену каждую ночь, вместе смотрели видео и ржали, что твои жеребцы. Таился редко. В этот раз, видимо, тащил с собой водку, поэтому избегал попадаться на глаза медперсоналу. По этой же причине звук телевизора стал тише - гость посоветовал Маленкову не привлекать излишнего внимания и не провоцировать врачиху на визит.
   После того, как настала блаженная тишина, врачиха отправилась в ординаторскую и прилегла на диванчике. Задремала. Разбудил ее страшный грохот и последовавший за ним жуткий вопль. Вне себя от страха вылетела в коридор и увидела страшную картину: дверь в палату Маленкова отсутствовала, стены обуглились, оттуда тянуло холодом и явственным запахом горелого мяса. А кричала медсестра: один из кусков двери попал ей в голову. Лицо в крови, халат из белого красным стал. Одного взгляда внутрь палаты врачихе хватило, чтобы понять: спасать некого. И хоронить нечего. Вот после этого зрелища она и рыдала, не переставая.
   На шум прибежали охранники снизу, где находился пост ОМОНа. Вызвали подмогу, позвонили следователю... Набежали оперативники, быстро установили истину: некто, устроившийся на крыше противоположного корпуса в пятидесяти метрах от хирургии, произвел прицельный выстрел из гранатомета в окно 45-ой двухместной палаты. Обитатель ее, которому и предназначался "подарок", был разорван в клочья. Его гость пострадал меньше - труп поддавался опознанию. Голова почти целая, только затылочной части не хватало.
   Оказалось, Гончара пригласили для того, чтобы он установил факт: вторым погибшим был именно Валентин Маленков, и никто другой. Мол, Валькиных родственников пожалели, вызвали шефа. Тем более, что врачам Гончар оставил номер мобильного телефона, на всякий случай. Интересно только, как опера представляли себе процесс идентификации личности? С потолка свисали намертво прилипшие кровавые лохмотья. По ним, что ли, узнавать, Валькины они или нет?
   Вообще-то, зрелище, какого в кино не увидишь. "Кошмар на улице Вязов" - детские шалости. Лужи всамделишной крови на полу, куски взорвавшейся видеодвойки, обломки кассет, обуглившиеся спутанные ленты пленки... А между ними - зубы. С кусками челюсти. В воздухе витали перья из подушек, а к стене приклеились пряди волос, вырванные вместе с кожей. Натюрморт из скальпа с мозгами. Стена напротив окна, смежная с туалетом, обрушилась, на белом кафеле - красные потеки. Дерьмо из разорванных кишок смешано с обрывками одежды и постельного белья. Но окончательно поплохело, когда в чудом уцелевшем унитазе Гончар углядел совершенно целый палец с синим ногтем...
   Опера все-таки разыскали нечто, принадлежавшее Маленкову - предплечье левой руки. Разрыли завал из бетонной крошки и арматуры, и вытащили из-под него. Рука точно Валькина - Гончар помнил, как в школе они вместе сделали на запястьях абсолютно одинаковые татуировки. У него такая же.
   В пять утра его отпустили. Больных из отделения срочно перевели в другие корпуса, этаж закрыли. Официальная версия - на ремонт. Ну, его тоже придется делать, не без этого. Совершенно разбитый, измочаленный Гончар вышел на улицу, добрел до места, где его дожидался Чума.
   Бригадир сидел на бордюре рядом с машиной, курил с обреченным видом. В руке - трубка мобильного телефона. Гончар устало опустился рядом, бесцеремонно отобрал у Чумы только что прикуренную сигарету, жадно затянулся. Свои сигареты второпях оставил дома и только сейчас понял, как все это время ему хотелось курить...
   - Знаешь, что там было?
   - Ну да, - хмуро кивнул Чума. - Послал одного гаврика на разведку. В натуре, что ли, гранатомет?
   - Ага.
   - Совсем хреново.
   - Почему? Зато Валька точно больше не нагадит.
   - Я не об этом. Эйфель в Москве.
   Гончар поперхнулся дымом.
   - Он... Совсем мудак, что ли?!
   - Почем я знаю? Заезжал ко мне за час до твоего звонка.
   - И что?
   - Ничего. Выпили, потрещали. У него один базар - эта овца из "Розитты". Не знаю, свихнулся на ней. Спрашивал, что за кент тощий около нее вертится. Ну, этот, родственник ее. Просил приглядеть за ней, чтобы не шлялась и не тронул бы кто вперед него. Да, и с Веркой поговорить, в плане зарплату ей прибавить. Соске кажется, что ей мало платят. Нет, я понимаю двести грина не деньги, даже не гроши. Да только эта прошмандовка и того не стоит. Мне из охраны позвонили, сказали, что вечером на втором этаже в клубе беготня какая-то наблюдалась. Я ж за этой овцой давно человека закрепил, по приколу мне было знать, чем дышит. Ну, и воняют ее делишки. Эйфель уехал, а туда тип какой-то подвалил. Ни рыло рассмотреть, ни даже подойти близко не удалось - у него свое сопровождение, оттеснили на подходе. Потом ушел, соска с родственником выплывает, и на перекрестке прыг к нему в тачку. И так невинно делает вид, типа случайного лоха на извозе подхватила. А машинку-то его мои до этого заприметили. Одна тачка из моих рванула сразу к дому Антоновой, вторая - за этой. Догнали. Хрен знает, куда он ее на тот момент дел, сам на разбор рвался. Бля, мои ему дорогу перекрыли, а он руку с автоматом в окно высунул. Эти придурки дальний свет - и в лобовое стекло фары направили. Идиоты, сколько раз говорил: ослепить так можно, а рожу разглядеть - хрен. Ближний нужен, он помягче. А тот козел подвинулся, тени на морду упали, и получился он хуже, чем урод из фильма ужасов. Ясно только одно - он "черный". Понты кидает, что ичкер. Акцент сильный, по замашкам - запросто может быть, в натуре чеченец. По фене ботает - не исключено, что вор. В общем, коллега. Номер записали и выпустили его, пока он кишки моим на асфальт не вывалил. А он прямиком в Бибирево. И там Антонова в машине опять появилась. Стояли у ее подъезда часа полтора. Машина не тряслась - не трахались. Потом ушла, а этот свалил. Из машины даже носа не высунул. Мои за ним поехали - на раз с хвоста сбросил.
   Гончар слушал, кивал. Да, погано. Жалко Эйфеля.
   - А почему хреново, что Маленкова из гранатомета завалили?
   - Потому, что Эйфель ко мне не из-за этой сучки явился. Это так, за пузырем языки почесать. Ему гранатомет нужен был. Ну, я и отдал - жалко мне, что ли? Вот и думаю - а не за этим ли он понадобился?
   - Он знал, в какой больнице Валька лежит?
   - Понятия не имею. У меня вообще ни словом о Маленкове не заикнулся. Да ему эта овца могла сообщить, она-то знала. И он с ней до меня обнюхался.
   - Засранец, - пробормотал Гончар. - Наверняка даже алиби нет.
   - А видели, кто пальнул? - с живейшим интересом спросил Чума.
   - Какое там! Хотя шум поднялся сразу. Ментов на территории до хрена, я шел и не мог понять, где куст, а где омоновец в камуфляже. В масках, при полном параде, оружием до зубов увешаны, будто здесь сотня терросристов... Гады, их здесь полк, и вообще ничего не заметили! Гранатомет не нашли, следов нет. Как будто киллер на крылышках прилетел.
   - Ага, - осклабился Чума. - На этих, "Олвэйз плюс". Хорошо, хоть не на "Тампаксе" прибыл.
   Ему очень по душе пришелся тот факт, что следов нет. Чума с Эйфелем дружил, поэтому всячески сочувствовал и содействовал - когда это не ущемляло его интересы. Вот если бы киллер бросил гранатомет на крыше сидеть бы Чуме лет десять. Если, конечно, стреляли именно из его пушки. Поэтому сейчас радовался вдвойне, что прямых улик нет.
   Ольга явилась в восемь утра. Дверь ей открывала Светина мама, с утра ходившая гулять с Капитаном и проснувшаяся рано. Поэтому для Светы день начался с того, что в ее комнату ворвалась бодрая подруга и немедленно вытащила из-под одеяла.
   Сонная Света в ночной рубашке сидела на кровати и отрешенно наблюдала, как Ольга деловито копается в шкафу, подбирая одежду для подруги. Нет, это просто возмутительно! Ольга ведь обожает дрыхнуть, она не имеет права так рано врываться и поднимать Свету на целый час раньше будильника. Это просто свинство.
   - Что ты там роешься?
   - Ты что, еще не умылась? Марш в ванную! Давай, поживее, мы через сорок минут уже должны быть на месте.
   - С какой радости? В десять же договаривались...
   - Ага, жди. Не получается. Шевелись давай.
   Света неохотно поплелась в ванную. Эта Ольга в оживленном состоянии просто невыносима. Особенно когда остальные спросонья. На кухне возилась мама.
   - Привет, - сказала Света. - Ма, я завтракать не буду, только кофе глотну.
   - Я тебе с собой заверну.
   - Не надо. Там достаточно еды. Сашка барана купил.
   - Кого?
   - Барана.
   - Живого?!
   - Откуда я знаю? Сказал, барана, значит, так и есть. Шашлык обещал. Только мне уже ничего не хочется, никаких шашлыков и леса с родниками. Даже под гитару.
   Вода показалась омерзительно холодной. Горячую неделю назад отключили на профилактику, и Света страшно мучилась. Больше всего в жизни она ненавидела ледяные мокрые брызги по утрам...
   В комнате Ольга уже навела свой порядок. Повсюду валялись вещи, и посреди них с недовольным видом озиралась подруга.
   - Ну вот, теперь убирать бардак. Я ж не поеду, оставив все в таком виде, - сказала Света, ставя на стол чашку с кофе.
   - Блин, Антонова, задолбала бурчать. Лучше скажи, у тебя есть нормальные штаны?
   - Зачем тебе?
   - Не мне. Ты же не голая поедешь.
   - В сарафане, - Света кивнула на мини-платьице, висевшее на спинке стула.
   - Спятила?
   - А что? Думаешь, комары зажрут?
   - Для начала, как ты в нем через забор полезешь?
   Света села на кровать, ошарашенно глотнула слишком много горячего кофе, обожглась.
   - А что, заборы входят в программу пикника?
   - Ну да. У тебя, кстати, "праздники" закончились?
   - Вчера. Оль, я что-то недопонимаю, да? Какое отношение имеет все это к пикнику?
   - Самое непосредственное. За тобой слежка. И перед тем, как расслабиться в лесу, нам придется позаниматься спортом. Блин, как мне это не нравится... Все, на неделе к Валерке переберусь. Осточертели мне эти головные боли.
   С грехом пополам Света успела одеться вовремя. Раз предстоит бег с препятствиями, от нарядной одежды и красивой обуви придется отказаться. Влезла в майку и старые джинсы, для этой цели подходившие идеально, и вытащила из-под шкафа коробку с разношенными кроссовками, в которых ездила к бабушке на дачу. Волосы тоже пришлось заплести в обычную косу. Блин, а так хотела приехать красивой... И кулон оставила дома. Даже Ольге показать забыла.
   Когда вышли из подъезда, Ольга сквозь зубы процедила:
   - Справа в конце дома - красная "девятка". А через две машины от нее серая "БМВ". Это и есть хвост. Не вздумай приглядываться к ним, когда мимо проходить будем. Вообще делай вид, что ничего не замечаешь. А то они насторожатся.
   - Куда мы идем?
   - Сейчас через дорогу, там увидишь. Главное, не отставай от меня. Валерка здесь всю ночь вертелся, разрабатывая нам маршрут движения. Так что не волнуйся, удерем.
   - От двух машин?
   - Да хоть от трех! Свет, это даже первоклашки знают: в жилом дворе от машины на своих двоих удрать элементарно. Они же по пешеходным дорожкам не продерутся.
   Перешли через дорогу, Ольга быстрым шагом направилась в сторону двух детских садов. Света не поворачивалась, но спиной чувствовала - слежка устремилась за ними. Не тут-то было! Ольга прошла на узкую тропинку между заборами, стоявшими вплотную. Машина, видимо, решила объехать, чтобы встретить их в конце пути.
   Оглянувшись через плечо и убедившись, что слежка достаточно далеко, Оля сделал глубокий вдох.
   - Поехали! - решительно произнесла она и подошла к забору.
   Кто бы мог подумать, что далеко не худенькая Рублева способна так сигать через преграды?! Поставив ногу в щель между столбиками, она ухватилась за верхний край забора, подтянулась, уселась, затем спрыгнула на другую сторону.
   - Давай! - скомандовала она Свете. - Ну живее, сейчас они спохватятся!
   Наверх Света залезла без особых усилий. И застряла. Почему-то сразу стало страшно. Для того, чтобы перекинуть ноги, требовалось отпустить одну руку, но Света никак не могла это сделать - казалось, что одно движение, и она непременно свалится. Разумеется, поломав себе при этом все кости. Ольга внизу сходила с ума, что никоим образом не успокаивало - скорее наоборот.
   - Слезай! Блин, уселась, как клуша на насесте... Антонова, да прыгай же!
   Зажмурившись, Света кувыркнулась вниз, коротко взвизгнув. Поднялась, отряхнулась - вроде бы ничего не болит. Ольга резко присела и дернула ее за руку, прошипев сквозь зубы:
   - Сядь! Блин, заметили, сволочи... Все из-за тебя!
   У Светы перехватило дыхание. Ну точно, сейчас слежка поймает их, начнет допрашивать, какого черта потребовалось сигать через заборы...
   - Быстро!
   Пригибаясь, почти на четвереньках, Ольга почесала на другую сторону детского сада. Прячась по кустам, они передвигались с приличной скоростью Света только успевала прикрывать лицо руками, чтобы острые сучки не оставили царапин и не выкололи глаза. Остановились, лишь когда перед ними выросла очередная преграда в лице все того же забора. Света едва не застонала, представив, что опять придется болтаться сверху, как сопля на сквозняке... Однако приобретенный опыт помог, и этот этап они прошли куда быстрее предыдущего.
   Но даже дух перевести было некогда. Продираясь сквозь заросли кустов под стенами домов, они понеслись в соседний квартал, где маневр с заборами пришлось повторять. Машин не видать, но Ольга даже мысли не допускала о снижении бдительности. Похоже, чем дальше они уходили от дома, тем сильнее Рублева нервничала.
   Мурановскую улицу переходили минут десять, не меньше. Сидели в придорожных кустах, Ольга периодически высовывала голову, поджидая миг, когда машин будет побольше - чтобы пешеходы не стали единственным объектом на дороге. И выскочила совершенно неожиданно для Светы, почти под колеса какой-то иномарки.
   Метров через двести остановилась, огляделась:
   - Где-то здесь... Сколько времени?
   - Половина десятого.
   - Точно по расчетам. Ага!
   Во двор въехала обычная желтая "Волга" с шашечками на боку. Ольга побежала к ней, протянула водителю какую-то карточку. Тот кивнул, Ольга махнула рукой Свете.
   - Оль, я же деньги с собой не взяла, - прошипела Света на ухо подруге, когда они уже ехали.
   - А все оплачено. Валерка такси заказал и сразу рассчитался. Все схвачено, не ссы, квакуха! - она извернулась, глядя назад. - Кайф... Они нас упустили. Ох, завтра Гончар кого-то поимеет!
   Нельзя сказать, что дальше они добирались без приключений. Таксист довез их только до Садового кольца, там девушек уже ждал Валерка. Только они перепрыгнули из одной машины в другую, он рванул с места так, что покрышки задымились.
   До этого Света никогда не знала, как ездят каскадеры. Саша, когда уходил от погони, и то ехал намного осторожнее. Валерка несся со скоростью под сто пятьдесят километров по оживленным улицам, ухитряясь лавировать между машин, будто ехал на велосипеде почти шагом. Закладывал жуткие виражи на двух колесах, поворачивал под углом градусов в тридцать, не снижая скорости... А что самое забавное - за ними никто не гнался. Слегка побледневшая от таких трюков Ольга пояснила, что это - обычная Валеркина манера. Обалдеть можно. Если он так катается, когда бояться нечего, то как в его исполнении выглядит погоня?! Валерка пожал плечами: "Как-нибудь покажу". "Только без меня!" - заверещала Ольга. Она боялась быстрой езды...
   Место оказалось и впрямь чудесным. Саша, видимо, не первый раз сюда приезжал, потому что оно выглядело вполне обжитым. Бревна аккуратно уложены квадратом у костра, огонь разведен не на земле, а на камнях. Чисто, неподалеку вырыта ямка для мусора. Машины останавливались в строго определенном месте, потому что на импровизированной стоянке трава не росла, а вокруг - выше колена.
   Свете понравилось все. Саша, голый по пояс - у огня жарко - колдовал над шашлыком, распространявшим непередаваемый аромат. Увидел Свету, подошел, поцеловал, спросил, нормально ли добрались. Познакомил со своими друзьями. Точнее, вполне официально представил им. И вообще, всем своим поведением ясно показывал: Света - не одна из многих случайных подружек. Она единственная. По крайней мере, хотелось верить в это - Света прекрасно помнила Витькины слова о том, что Саша не относится к числу монахов.
   Потом, когда шашлыки были готовы, все расселись по бревнам. Болтали, смеялись, пили сухое вино из одноразовых стаканчиков. Ольга отбирала стакан у Валерки, напоминая, что ему еще как минимум полпути отвозить их назад. Валерка шутливо возмущался, доказывал, что по пьяному делу он наоборот, очень осторожно едет. Кто-то вспомнил забавный случай на эту тему... Саша почти не обращал внимания на разговор. И Свету отвлекал. Считал, что он представляет собой куда более интересное занятие. Потребовал, чтобы она кормила его с рук... Она обмирала от интимности каждого его жеста, но не возражала. Потом Мишка заметил эту идиллию, немедленно привлек внимание общественности, обозвав их парой голубков. Света покраснела до слез, а Саше - хоть бы хны. Запрокинул ей голову назад так, что заболела шея, крепко поцеловал - прямо при всех.
   А потом предложил показать родник. Заодно и воды набрать. Ключ действительно поражал первозданной прелестью, только повосхищаться им Света не успела - Саша потащил ее дальше в лес. Поставил ее на бревно, чтобы их глаза оказались на одном уровне, обнял за талию, придерживая. Сначала целовал, потом потребовал, чтобы она выкинула из головы всех мужчин, кроме него. Мол, он не позволит ей думать о ком-то еще. Света, правда, не растерялась, напомнив о внушительном количестве его подружек. Саша с сумасшедшими глазами клялся бросить всех до единой, потом еще чего-то обещал... Свете стало не до шуток. Горячие ладони скользили по ногам, гладили спину, потом пробрались под майку. Раньше он таких вольностей себе не позволял, но обмякшая Света не сопротивлялась даже тогда, когда он уложил ее в траву, опустившись рядом.
   Миша, отправившийся на поиски "голубков", появился весьма кстати - еще немного, и она отдалась бы Саше прямо в лесу. Саша по поводу своевременности появления брата имел совсем другое мнение, шепотом выругавшись так, что Света опешила. Пришлось возвращаться. И больше уединяться Саша не пытался.
   Время пролетело быстро. Смех, шутки, потом ребята принесли три гитары. Женя Щербаков, совершенно не похожий на знаменитость, достал видеокамеру. Сначала играли все вместе, потом, как сказал бы Витька, "прониклись", отдав пальму первенства Мише. Света поняла, почему "старый панк" был так уверен, что его удастся без труда выдать за любого известного гитариста мира. Играл как бог. Она заслушалась, уютно устроившись у Саши на коленях, положив голову ему на плечо. И не заметила даже, как стемнело.