Морозов Владислав. Закон стаи (Цезарь - 2)

   Сашка, оживший и не похожий на то привидение, что ввалилось в кабинет с утра, некоторое время следил за ним преданными собачьими глазами. Убедившись, что немой вопрос остался без внимания, зажал в зубах сигарету и решительно потащил к себе телефон за провод.
   - А встать лень?
   Сашка тут же поднялся, с грохотом отодвинув стул, улегся животом на стол и таким образом дотянулся-таки до телефона.
   - Стол обойти никак нельзя? Или на ногах боишься не устоять? Угомонись, все в порядке. Жива. И даже есть шансы, что через пару дней придет в себя.
   - Точно?
   - Там врач список лекарств и еще кое-чего приготовил, на твой факс сбросит. Так что до вечера доставишь, - Маронко уселся на свое место. - Что ж с тобой делать-то? И просто так не оставишь, и стрелять жалко. Ну что ты так на меня уставился? Ну жалко, да, что ж здесь такого? Столько сил и нервов в тебя угрохал, да и привык уже. Физиономию тебе подправить? Люди не поймут, если кого-нибудь попрошу. А сам староват стал для мордобоя.
   - Да ладно - староват. Анна, небось, на твой возраст не жалуется.
   - Что говорит не столько о моем отличном здоровье, сколько о полном его отсутствии. То, что ты принимаешь за вторую или третью молодость наркотики, которые я применяю в качестве обезболивающего. Есть у них такой побочный эффект.
   - Извини, отец, - Сашка смутился, осознав свою бестактность.
   - Ничего. Лучше сам скажи, что с тобой делать?
   - Что хочешь.
   - Выпороть бы тебя. Привязать к скамье, собрать всю твою команду, пригласить Гончара и его союзников, Хромого - и высечь нещадно.
   - Высеки.
   - Давно бы так сделал, если бы не имел стопроцентной уверенности, что ты из этого извлечешь выгоду. Ты ведь ухитришься перевернуть все так, что и позора никакого не будет.
   - Естественно. А ты бы на моем месте оставил как есть? Кстати, Яковлев уверяет, что лучшее для меня наказание - это Светка. Думает, если я на ней женюсь, то максимум через пару лет повешусь. Я ему не стал говорить, но такой результат возможен только в том случае, если эти два года мы будем жить, как брат с сестрой. Что невозможно в принципе.
   - Интересное предложение. Только я думаю иначе его интерпретировать.
   - Мишка не пойдет на это, - быстро сказал Сашка. - Он не дурак. Если он на ней женится, я же... Отец, - его глаза опять излучали собачью преданность. - Слушай, я сам знаю, чего я стою и какой я "подарок". Мне на самом деле не нужно ее приданое. И даже если она после всей этой истории ходить не сможет, на руках носить буду.
   Маронко усмехнулся. Господи, до чего же забавно выглядит влюбленная молодежь! Неужели он и сам таким бывал лет сорок назад?
   - Посмотрим. Откуда я знаю, может, она видеть тебя не захочет? Избегала же встреч раньше.
   - Дай мне один раз поговорить с ней наедине.
   - Ты скажи, зачем Эйфелю физиономию подправил?
   - Не помню. Может, и просто так. Зло на ком-то сорвать надо было, вот и вломил ему. Так как насчет Светки?
   - Я же ответил - не знаю. Посмотрю на твое поведение.
   - В отношении чего?
   - В отношении всего. Как ты с делами дальше справляться будешь. Я же должен думать о ее благосостоянии, правильно? Хочу убедиться, что ты не доведешь ее до нищеты.
   - Ну, это ты загнул! Хорошо, пусть я все лето лепил ошибку на промах, но уж в чем-чем, а в деньгах не потерял ни цента. Вот это ты мне не шей.
   - Шьют, дорогой, дело, а не недостатки. Гончар пятнадцатого сентября едет в Питер для переговоров с Солдатом. То, что речь пойдет о создании враждебной мне коалиции, яснее белого дня. Что ты намерен предпринять?
   - А что? У меня в "бизнес-плане" стоит офигительный разбор с Солдатом числа шестого или седьмого. Пусть Гончар хоть что там намечает. Кстати, с кем это он намерен воевать против нас? Эйфель и Стефан откололись.
   - Да, но в военном отношении они вдвоем малочисленнее, чем команда Хирурга, а в ней людей больше, чем у Хромого. Так что по людям мы проигрываем здорово.
   - Ага. Я с половиной команды без проблем бью Гончара со всем союзом, и мы проигрываем?
   - Не забывай - не союз, а часть группировки и в удачно выбранный момент. Во время сбора командование осложняется, и ты нанес удар внезапно. Во время войны, когда тебя будут ждать, такой номер не пройдет.
   - Ладно. Буду лупить поодиночке. Кстати, как Хромой отреагировал?
   - Он еще не знает. Что мы с бывшими союзниками Гончара станем делать?
   - Для начала, если Гончар решит рискнуть своей репутацией и женой, отказавшись платить выкуп, Эйфеля и Стефана в живых я оставлю. Предложу внести свою долю отдельно. Они выразили такое желание, так что проблем не возникнет.
   - И дальше?
   - Честно говоря, я бы не хотел, чтобы они входили в союз со мной на равных. Лучше в моем подчинении. Иначе слишком много споров на советах будет. И Хромому какой простор для интриг!
   - Я тоже так думаю. Но убеждать их в правильности такого решения придется тебе. Это твой проект, я к нему имел интерес постольку-поскольку.
   - Но результатами воспользуешься, не так ли?
   - Почему бы и нет? Ладно, с Солдатом и этими друзьями все ясно. Кинокомпанию ты покупаешь...
   - Как раз пятнадцатого, когда Гончар намерен вести свои переговоры.
   - Денег хватает?
   - С учетом сегодняшнего выкупа должно выйти впритирку. В резерве еще "общак" Солдата.
   Маронко постучал пальцами по столешнице. С делами-то порядок, тут беспокоиться не о чем. В данный момент куда сильнее его волновали проблемы личного характера. И мимолетное уточнение деловых планов на самом деле было необходимо для размышления, а не для текущего контроля. А может, оставить их в покое? Маронко устало потер виски. Как вы мне надоели, ребята, сил моих нет... Как спокойно жилось, когда вы были маленькими. Что бы вам не оставаться вечно двадцатилетними, обязательно вам потребовалось повзрослеть... Э, нет, Сашка в двадцать лет откалывал номера ничуть не слабее нынешних. Есть подозрение, что он всегда таким был. Со Светкой тоже хлопот хватало, только подзабылись те проблемы... С Мишей беспокойства нет никакого. Но это, пожалуй, даже хуже. Соколов относится к числу тех страшных людей, которые все беды носят и пережигают в себе. Молча, тихо, не обременяя окружающих всплесками эмоций. А между тем, он далеко не бесстрастен. Даже наоборот. Только никто этого не видит. Такие люди взрываются один раз в жизни. Но последствия исправить обычно уже невозможно. Ох, детки, детки... Вся Москва считает, что самая большая неприятность в жизни Ученого - это Гончар. А у того единственная беда шустрые детки Ученого. Ан нет. У них проблемы общие.
   Вот одна из этих проблем торчит за столом, смотрит преданными глазами. Нет, не притворяется, предан на самом деле. Иначе давно бы откололся. Но только надо срочно что-то делать с этой преданностью, чтоб и сохранить ее, и вреда для окружающей среды никакого не было.
   - Так, - Маронко погладил подбородок. - До того момента, как Свету выпишут - я надеюсь, что выпишут ее домой, а не на кладбище - вы с Мишей переезжаете на "Дачу". Оба. Пора подновить ваши хорошие манеры, они порядком испортились. Мне уже стыдно за вас становится. Без присмотра оставлять вас слишком опасно. Для окружающих. И придется мне заняться твоим моральным обликом. Персонально, так сказать. Ты, друг мой, распустился окончательно. Свобода тебе лишь во вред. Если твердо намерен жениться, изволь разойтись со своими пассиями. Не сделаешь сам - с ними поговорю я. И вся Москва узнает, что Цезаря, как маленького мальчика, папа за руку от женщин легкого поведения уводит. Мне, по хорошему, твои подружки не мешают, но коль от них такой вред, то лучше избегать случайных и временных связей.
   - Из постоянных на данный момент у меня осталась только Лиля Логинова. Временным даже объяснять ничего не стану, просто перестану звонить.
   - Лилия. А Вика?
   Сашка скрестил указательный и средний пальцы левой руки давно устоявшимся жестом, означавшим вынесение смертного приговора.
   - Когда?
   - Уже.
   Маронко кивнул.
   - Тогда на данный момент все. Иди, получи факс из больницы, потом езжай домой и проспись - перегаром за километр шибает.
   Сашка поднялся, пошел к выходу из кабинета. Другой человек - пьяный, но депрессии уже нет. В дверях остановился, повернулся, нерешительно почесал в затылке.
   - Знаешь, пожалуй, я приеду к тебе сегодня. После встречи с Гончаром. У тебя как-то безопаснее все это хранить...
   - Так ты что, налом берешь?! Все двадцать пять?
   - Ну да. Он не успел бы за сутки на счет перевести, по Москве деньги суток трое идут.
   - Только ко мне. И позвони перед тем, как отправишься на встречу - я Василия на удаленное сопровождение поставлю.
   Сашка кивнул и вышел.
   Шах и мат.
   Обстановка накалилась до состояния атмосферного свечения. Всего лишь сутки удалось держать Организацию в неведении относительно налета на ставку измайловского блока. А затем группировка загудела, как потревоженный осиный рой. Маронко осадили требованиями объяснить, что конкретно произошло, но он уходил от ответов. Ему требовалось время, чтобы успеть пригладить результаты нанесенного Цезарем удара. Поэтому говорил, что на все вопросы ответит на совещании. И назначил его на четвертое сентября.
   Три дня отсрочки. Организация, фактически, вышла из-под контроля. Никто не знал, чего ждать - то ли воюем, то ли уже отвоевались. И на общем фоне неразберихи, как грязная пена на сточной воде, всплыл Хромой. О, тут он развернулся в полную силу! Из него неплохой проповедник получился бы. Он достал всех бригадиров, всех более-менее значимых людей мрачными предсказаниями грядущего краха. Это выглядело бы смешно, если б за ним не стояла самая сильная бригада Организации... И вопли его возвещали не крах, а подготавливаемый переворот. Хромой знал, что другого такого шанса не будет. И Маронко понимал, что четвертого сентября придется принимать бой.
   Однако до кровопролития дело доводить совсем не хотелось. Как и терять Хромого. Не сейчас, он пока еще нужен. Возможно, через полгода от него можно будет избавиться, но четвертого его необходимо задавить морально и вынудить продолжать сотрудничество. Маронко принял некоторые меры, но больше надеялся на то, что сумеет решить спор словесно.
   Это совещание, впервые за последние четыре года, он решил провести не дома, а в офисе. В обстановке производственного совещания. И дело не в том, что он собирался произвести какое-то особое впечатление. Одна из мер безопасности. Никто не знает, как отреагирует Хромой на некоторые сенсационные - для него - новости. Эта крысиная морда способна и за ствол схватиться. В уединении "Дачи" вероятность таких радикальных мер возрастает, тогда как в многолюдном офисе он вряд ли рискнет устроить пальбу.
   Смерти Маронко не боялся. Вернее, его не пугал этот миг перехода в мир иной, не вызывал возмущения тот постулат, что люди смертны. Но умирать сейчас нельзя. Слишком много осталось незавершенных дел. Если он позволит себя убить, вместе с ним отправятся на тот свет все дорогие ему люди.
   Хотя он сообщил, что ждет всех в своем кабинете к одиннадцати, люди начали собираться заранее. Самым первым явился Миша.
   - Ты что-то рано, - заметил Маронко.
   - На всякий случай, - лаконично отозвался тот.
   Взял газету, устроился в уголке слева и чуть позади отца. Погрузился в чтение, сделав вид, что светские новости на данный момент занимают его куда больше, чем все неувязки внутри Организации.
   Минут через пять зашел Белый. Открыл дверь, заглянул. Заметил Соколова, несколько смутился. Видимо, хотел сказать что-то один на один по поручению Хромого - если бы наоборот, только обрадовался бы Мише. Молча отодвинул стул у длинного стола для конференций, плюхнулся, извлек из кармана блокнот и принялся старательно его изучать.
   Почти следом за ним нарисовался Андрей ВДВ. В длинном широком плаще. Этот коротко поздоровался, секунду постоял, внимательно оглядывая кабинет. Каждый раз при взгляде на него у Маронко создавалось впечатление, что тот не осматривает что-то, а обнюхивает. Подхватив рукой стул, ВДВ с достоинством удалился в самый дальний угол, оказавшись позади Миши и почти за спиной Маронко. Между прочим, с этого места он спокойно мог контролировать как дверь, так и поведение находящихся в кабинете людей. Белому, видимо, тоже пришла в голову эта мысль.
   - Ты бы выбрал другое место. Для того, чтобы тебя видеть, надо головой вертеть, - раздраженно сказал он.
   - А ты не смотри на меня, - посоветовал ВДВ.
   - Для совещаний специально стол поставили, чтоб по углам не расползаться.
   - Мы не рыцари короля Артура, чтобы вокруг стола рассиживать.
   Погрызться не успели - подошли Слон и Вахо. Последний, в соответствием с условием расширенного состава, привел своего советника и двух бригадиров. Вахо с советником втиснулись между Белым и Маронко. Бригадиры отправились по углам, незаметно перемигнувшись с ВДВ. Надо полагать, они получили такие же инструкции, как и Цезаревский вояка. А Слон выбрал место с таким расчетом, чтобы Хромой никак не мог разместиться в опасной близости от Маронко. Интересно все же, Саша координировал свои действия с их, или они принимали решение независимо?
   Яковлев, появившись, сразу направился в единственный свободный угол. Раздеваться, как и ВДВ, не стал. Скорее всего, они прячут под одеждой оружие. Все-таки в выборе места они руководствовались не случайным капризом - явно занимают выгодные с точки зрения силового конфликта посты. Образовали самое настоящее кольцо. Маронко несколько расслабился. Вероятность кровавого финала этого совещания свелась к нулю - четыре вооруженных человека способны полностью контролировать ситуацию.
   Хромой вошел, высоко подняв голову и храня суровость на лице. Понятно, собрался обличать лидера. Решил воспользоваться моментом, чтобы спихнуть Ученого. Обвинит его в беспределе или безволии - своего сына удержать в узде не способен - и потребует смены руководства. Разумеется, иных кандидатур, кроме собственной, он не принимает во внимание.
   Секундой позже в кабинет ввалился помощник Хромого, Володя Шалаев, с тремя людьми. А этих сюда не приглашали. Понятно. Хромой замышляет не столько суд, сколько ликвидацию соперников - Ученого и Цезаря в первую очередь - для чего и привел с собой палачей. Ведь не сам же он станет стрелять. Если смотреть с этой точки зрения, то предосторожности Цезаря, Слона и Вахо вовсе не казались смешными и чрезмерными. ВДВ скользнул по Шалаеву безразличным взглядом, однако тут же кивнул бригадиру Вахо. Тот понял, слегка повернулся, уставившись Шалаеву в спину тяжелым взглядом сторожевой собаки. Точно, действуют по предварительной договоренности.
   Хромой поколебался, выбирая место. Пока он раздумывал, Слон выдвинул стул рядом с собой, приглашающе качнул головой. Хромой решил, что место соответствует выбранной им роли. Обличитель должен стоять напротив обвиняемого, чтобы видеть его бегающие от страха глаза. Дождавшись, пока Хромой устроится, Слон якобы невзначай положил на стол левую руку, чуть ли не касаясь соседа. Оружие ему ни к чему - одной ленивой оплеухи, нанесенной такой лапой, вполне хватит, чтобы надолго вывести противника из строя. Если не убить. Тем более, когда жертва отличается худосочностью.
   Обведя победоносным и слегка презрительным взглядом присутствующих, Хромой бодро заявил:
   - Все вроде бы собрались? Толя, где твой помощник? Впрочем, мы можем начать и без него. Думаю, всем ясно, что на повестке дня только одна тема. Ученый допустил ряд серьезных просчетов, в результате которых Организация оказалась на грани краха. Пора ставить вопрос о смене лидера. В качестве аргументов могу привести...
   - Заткнись, - лениво перебил его немногословный Соколов.
   На секунду Хромой застыл с раскрытым ртом. Он рассчитывал захватить инициативу, огорошить всех первой речью, быстро изложить свои выводы, не дав остальным рта раскрыть. Но все испортила одна-единственная реплика.
   - Ты не главный, - заметил Вахо. - Не тебе и начинать. И собрались не все. Цезаря нет.
   - Достаточно Финиста и ВДВ, - парировал Белый. - Цезарь вряд ли явится после того, что он натворил. Скажите спасибо, что хоть своего советника с бригадиром удосужился прислать.
   Маронко молчал. Пока ему было интересно послушать других. Свое слово он сказать всегда успеет. Хромой, вперив в него гневный взгляд, вновь открыл рот, но успел издать лишь нечленораздельный звук: дверь за его спиной отворилась, пропуская неизвестного ему человека. Немолодого, щуплого, в больших очках с толстыми линзами. Обменявшись с Маронко приветственными кивками, он прошел в угол к Соколову.
   - Добрый день всем... Миша, мы как размещаемся? По групповой, так сказать, принадлежности?
   - Да как тебе нравится. Вообще-то, лучше держись поближе.
   Арсений кивнул, усевшись рядом с ним. Маронко вопросительно посмотрел на сына: не мешало бы представить нового человека. Тот отрицательно покачал головой. Не время.
   - Ну и что все это означает? - возмутился Хромой.
   - То, что на часах без трех одиннадцать, - невозмутимо отозвался Слон. - Собрались еще далеко не все. Помолчи пока, чтобы нам потом не пересказывать твои пылкие речи опоздавшим. Такой анекдот, знаешь ли, лучше услышать из первоисточника.
   Хромой одарил его ненавидящим взглядом.
   - Кто-то забыл о вложенных в мой проект двух миллионах, - прошипел он. - И этот кто-то рискует их потерять, позволяя себе высказывания в таком тоне.
   - Да подавись ими, - разрешил Слон. - Они тебе все равно большой прибыли не дадут. Я больше заработаю, отказавшись от участия в твоих фирмах.
   - Я не опоздал? - послышался голос от двери.
   - Не очень, - сказал Белый, показывая свободное место своему помощнику.
   Хромой слишком поторопился, теперь это стало ясно. С каждой секундой в этой суете он терял шансы добиться каких-то желательных для себя результатов. Фактически, потерпел поражение, даже не успев объявить войну. Люди сгруппировались в кучки. Арсений, Соколов и ВДВ о чем-то шептались между собой. Слон отправил Вахо записку. Белый вполголоса выяснял у своего помощника подробности выполнения какого-то задания. Один Шалаев, как идиот, сидел с каменной физиономией, всячески демонстрируя послушание боссу.
   Без двух одиннадцать распахнулась дверь, в кабинет быстрым шагом ворвался Цезарь. В расстегнутом плаще, с мокрыми от моросящего дождя распущенными волосами. Положил перед Маронко папку, спросил:
   - Как здесь?
   - Так, как ты и предполагал, - обронил Маронко. - Ты из банка? Молодец, подстраховался.
   В папке лежали документы о переводе на счет Организации семи миллионов долларов. Именно столько составили выплаты Цезаря в "черную кассу" за три месяца. Вот теперь к нему никто придраться не сможет.
   - Что в офисе?
   Сашка ощерился.
   - Так, как ты предполагал. Половина бригады Хромого здесь, на этаже. Но это ерунда, потому что Васька-"гвардеец" тоже не спит.
   - А где твои...?
   - Приедут к четверти двенадцатого. Я решил, что нечего нам начинать знакомство с прилюдного разбора внутренних дрязг. Как ты полагаешь, пятнадцати минут хватит, чтобы достичь гармонии и полного согласия?
   ВДВ в своем углу фыркнул, наклонился к Соколову и сказал якобы на ухо ему, но так, что услышали все:
   - Это дело пятнадцати секунд. Вместе с удалением трупа.
   Хромой заметно вздрогнул. Похоже, он только теперь обратил внимание на то, что в кабинете слишком много решительно настроенных людей Цезаря. Маронко в глубине души позлорадствовал, поменявшись с ним ролями.
   - Думаю, до скандала не дойдет, - ответил Маронко. - Учитывая недвусмысленное предупреждение Андрея.
   - И кого же вы тут собрались ликвидировать? - усилием воли сохраняя высокомерие, уточнил Хромой.
   - Тебя, - откровенно сказал Сашка.
   Секунда - и люди мгновенно вскочили с мест. Шалаев с бешеным лицом выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем, его люди подскочили к Слону, уткнув дула ему в шею. Но секундой раньше беззвучно сорвались со стульев Яковлев и ВДВ. Эти вооружились куда более впечатляюще - под плащами прятали "калашниковы".
   Шалаеву стоило только руку поднять и нажать на спусковой крючок - и приступы дикой боли в кишечнике у Маронко прекратились бы. Вместе с жизнью. Но он замешкался на долю мгновения, и Яковлев нахально уселся на стол прямо перед Маронко, полностью загородив его своей спиной, а ВДВ отошел к окну, на точку, откуда простреливалось все помещение. Еще миг - и бригадиры Вахо заняли свои места в диспозиции. Все, игра окончена.
   - Шалаев, брось пушку, - лениво посоветовал Сашка. - Просто разожми пальцы, и пусть она упадет. То же самое должны сделать твои люди. Одно-единственное иное движение - и мои люди открывают огонь. Сам понимаешь, ты подохнешь, но цели не добьешься.
   Лиц Маронко из-за спины Яковлева не видел, но через несколько секунд услышал тяжелый перестук - они выполнили приказание. Валера слез со стола.
   - Извините, Сергей Иванович, - бросил он через плечо, - я сам понимаю, что нехорошо к шефу задом поворачиваться.
   Юморист.
   - Хромой, - продолжал Сашка, - Положи руки на стол и не делай резких движений. Если хватит мозгов не возникать, останешься жив.
   Как ни в чем ни бывало, скинул плащ, повесил его в шкаф. Огляделся, нашел три свободных стула, поставил их справа от Маронко. На ближний уселся сам, пододвинул пепельницу, закурил.
   - Тебе не ясно? И твоим сторонникам лучше сделать то же самое.
   Хромой медленно, с окаменевшим лицом положил ладони на столешницу. Шевельнул бровями, глянув на Белого и его советника. Те последовали примеру.
   - Вот и замечательно, - констатировал Сашка.
   Забавно, между прочим, играть в этом спектакле главную роль, абсолютно не зная текста. Но Маронко умело сохранял вид, будто его заранее предупредили. Яковлев с бесстрастной физиономией застыл у стены, ВДВ прошел вдоль заговорщиков, обезоружив всех. Отобранные стволы бросал на пол и ногой откидывал в угол, к бригадирам Вахо. Сашка вопросительно посмотрел на Маронко, и истолковать этот взгляд двояко было невозможно. Стоит только шевельнуть пальцем, и Хромого не станет... Рано. Маронко чуть-чуть сдвинул брови, показывая "нет". А вслух заметил, будто подводя черту:
   - Саша, Борис, убедительная просьба: свою антипатию друг другу держите в узде. И конфликты решайте один на один, а не на совете. Желательно без оружия.
   Таким образом, Маронко сделал вид, будто все присутствующие стали свидетелями очередной ссоры Хромого и Цезаря, едва не вылившейся в перестрелку. А заговора вроде как не существовало. Хромой пока нужен. Очень нужен. Еще счастье, что Сашка это понимал.
   - Между прочим, люди Цезаря первыми схватились за стволы, - осторожно, тщательно следя за своим тоном, произнес Хромой.
   Верно замечено. Сашка опередил его.
   - Я потому и жив до сих пор, что всегда стрелял первым, - презрительно отозвался Сашка. - И плевать я хотел на то, по правилам это или нет.
   Повинуясь его кивку, ВДВ, Яковлев и бригадиры Вахо убрали оружие и вернулись по местам. Маронко, как ни в чем ни бывало, осведомился:
   - Все? Личные проблемы решили? Тогда можно и в самом деле начинать. Борис, извини, ты хотел что-то сказать, но твои измышления мы заслушаем чуть позже. Саша, представь нового человека совету.
   - Без проблем. Арсений Викторович Павлов, специалист по контрабанде и антиквариату. Постоянно проживает в Санкт-Петербурге. Представляет мои интересы в Питере, Прибалтике, Карелии с нашей стороны, а с той - по всей Европе. Уполномочен в мое отсутствие самостоятельно решать все вопросы на месте. Вор. Последнее обстоятельство подчеркиваю: кровь не по его части.
   Арсений привстал, вежливо наклонил голову. Сашка быстро перечислил ему имена присутствующих.
   - Во избежание недоразумений поясняю тем из вас, кто еще не в курсе. Арсений не союзник, а бригадир Саши, - сказал Маронко.
   - Оригинально, - произнес Белый. - Цезарь же "завязал". А тут получается, что вроде как он вернулся. Причем ни у кого не спросив разрешения. И даже состав команды увеличивает.
   После того, как у него отобрали оружие, он заметно успокоился и расслабился. Наверное, планы Хромого не слишком его привлекали, просто не видел другого выхода, кроме как подчиниться. Тон его был недовольным, но не вызывающим.
   - Нет, Толя, он не "завязывал". Просто маневр. В свое время он привлек излишне пристальное внимание и Петровки, и служб госбезопасности. Поэтому я подверг его и его команду длительной консервации. Для успокоения общественности объявил о прекращении криминальной карьеры моих сыновей. В конце весны обстановка с правоохранительными органами улучшилась, зато изменилась ситуация внутри Организации. Именно по этой причине я держал в секрете расконсервацию ясеневской группировки. Три месяца им удавалось работать, не выдавая себя. Но после событий первого сентября сохранять тайну и дальше невозможно. Да и нет особой необходимости.
   - Три месяца, - задумчиво повторил Белый. - А как насчет обязательных для всех нас выплат в "черную кассу"? Все это хорошо, но если он не платил...
   Маронко протянул ему папку.
   - Если не доверяешь документам, можешь наведаться в банк.
   Белый пролистал бумаги, задержавшись лишь на том бланке, где указывалась сумма. Кивнув, показал Хромому, потом вернул документы.
   - У меня вопросов нет.
   - Собственное говоря, это все, что я хотел сообщить вам, - сказал Маронко. - Далее планировал обсуждение Сашиного крупного проекта, но с ним придется обождать до приезда его людей. В оставшееся время можем выслушать Бориса. В твоем распоряжении пять минут.