— Значит, на озере Ракшас всегда шторм, а на озере Манасаровар всегда штиль? — заинтересовался я. — Почему же так, ведь оба озера даже не разделены горным хребтом?
— А потому, что над озером Ракшас демон всегда гоняет воздух, а над озером Манасаровар добрые боги всегда останавливают ветер, — без тени сомнения в голосе ответил монах.
— Чушь какая-то, — подтянулся к моему уху Рафаэль Юсупов.
— Подожди, Рафаэль! Скажите, — обратился я к монаху, — а почему демон гоняет воздух над озером Ракшас?
— Потому, что демон злится на то, что рядом появилось святое озеро Манасаровар.
— А что, его раньше, не было что ли?
— Как так?
— Объясняю, — монах повернулся спиной к холодному ветру. — До периода 2300 лет тому назад Тибетом управлял Бог Демонов. Он сидел на Кайласе, а жена его сидела недалеко отсюда, вон там, — монах показал рукой на северо-запад.
— Жена Бога Демонов сидела в том месте, которое называется «местом голодного черта»? — перебил я.
— Люди иногда называют так это место. Так вот, — продолжал монах, — Бог Демонов однажды вытянул с Кайласа, на котором сидел, свою ногу и поставил ее на землю; на этом месте образовалось озеро Ракшас, которому он передал свою демоническую силу.
Озеро Ракшас — это след от ноги Бога Демонов.
— А почему там все-таки всегда шторм?
— Все Боги владеют силой пяти элементов. А когда Бог Демонов был побежден, то Главный Бог, которому подчиняются все, оставил из пяти элементов (огонь, вода, земля, ветер и человек) Богу Демонов только ветер и воду, но демоническую силу ветер и вода могут иметь только в пределах озера Ракшас, больше нигде.
— А не может быть так, что люди будут брать демоническую воду с озера Ракшас и где-то далеко, в своих странах, будут отравлять ею других людей? — задал я провокационный вопрос.
— Я же сказал, — монах недоуменно поднял брови, — что вода и ветер имеют демоническую силу только в пределах озера Ракшас. В других местах Добрые Боги нейтрализуют эту воду и этот ветер. Не зря над озером Манасаровар всегда штиль, — Добрые Боги не пускают туда демонический ветер.
Я подумал о том, что уже стал иметь привычку вполне серьезно вести разговор на мифические темы, хотя с точки зрения конкретного ученого-хирурга это выглядело, по меньшей мере, как блажь. Но я уже знал, к счастью знал, что за сказочными мифами стоит что-то серьезное и непознанное, которое когда-нибудь, может быть в далеком будущем, станет явью, и какой-нибудь великий ученый будущего будет праздновать свою научную победу поклоняясь Богу. Наверное, и впрямь прошлое и будущее неотделимы друг от друга, а мифы, пришедшие из далекого прошлого, в реалиях относятся к далекому будущему. Ведь жизнь развивается по спирали.
— А сколько лет над Кайласом царство вал Бог Демонов? — спросил я после минутного молчания.
— Я не знаю точно, — замялся монах, — говорят, что когда Большие Люди на Тибете стали уходить под землю, тогда и появился Бог Демонов, который стал пользоваться тантрической силой Великого Кайласа и через эту силу сделал очень много плохого во всем мире. Ведь Кайлас — центр Земли.
— Кто знает, может быть, этот период и совпал с расцветом темных сил на планете. Если бы можно было проследить историю, — себе под яре проговорил я.
— Кайлас обладает очень большой силой, очень большой, очень…. — замерзшая на ветру фигурка монаха распрямилась. — Отсюда Кайлас хорошо виден, но сегодня облака.
— А что произошло 2300 лет тому назад?
— Собрались 28 Добрых Богов, и пошли на борьбу с Богом Демонов, сидящим на Кайласе. Долго шла борьба, в результате которой они победили Бога Демонов. Нигде не осталось больше демонической силы, кроме озера Ракшас. В этом озере остался только сын демона — дьявол по имени Симбу-Тсо. Вот и гоняет дьявол-сын там воздух и поганит воду.
— Я бы хотел еще спросить…
— Вот что еще, — перебил меня монах, — после победы Добрых Богов Кайлас светился. Свечение было голубым, синим и белым.
Кроме того, светилось то место, где сидела жена Бога Демонов.
— «Место голодного черта»?
— Да, — монах вскинул на меня глаза.
— А на востоке ничего не светилось? — спросил я, памятуя рассказ немецких паломников о необычном свечении.
— Не помню точно, — монах задумался, вроде бы тоже светилось.
— Вы не слышали про камень Шантамани, который по-тибетски называется Норбу-Риипоче. Говорят, что главный камень находится на вершине Кайласа, который еще называют «Башней Шамбалы». Но еще есть несколько фрагментов этого чудесного камни, которые находятся в незримой связи с главным камнем Шантамани. Не кажется ли Вам; что един фрагмент находится в «месте голодного черта», второй — на востоке оттуда? Имейте в виду" что по легенде камень Шантамани обладает способностью испускать невероятное по силе свечение.
— Я знаю — монах пристально взглянул на меня, что камень Норбу-Ринпоче занес на вершину Кайласа главный из двадцати восьми Добрых Богов, которого звали Тиуку Точе. С помощью этого камня Добрые Боги победили Бога Демонов, А про фрагменты я ничего не знаю.
— Вы не слышали о том, что русский ученый Николай Рерих имел миссию принести сюда, на Тибет; один из фрагментов чудесного камня?
— Нет, не знаю.
— Каким он был — Добрый Бог Тиуку Точе?
— О! Он был очень необычным. У него было три лица, на каждом из них было по 3 глаза, он имел 16 рук, по 8 с каждой стороны, и 4 ноги. Именно он вызвал свечение Кайласа после победы над Богом Демонов. А потом он оставил на Земле, здесь, на Тибете, богочеловека по имени Ахад (по-тибетски — Ияладжум), который снова стал организовывать государство йогов. В те времена появился Великий Миларепа. Ахад хотел, чтобы йоги вновь начали пользоваться тантрической силой священного Кайласа, но… Монах замолчал.
— Что? Государство йогов не удалось воссоздать?
— Оно было создано, но постепенно угасло. А без йогов нам, тибетцам, трудно жить. Мы видим Кайлас, но не можем пользоваться его тантрической силой.
— Позавчера Вы видели необычное свечение? — я пристально посмотрел на монаха.
— Да. Я молился на свечение.
— Что оно означает?
— Это означает, что Добрый Бог Тиуку Точе вернулся.
Я замолчал, не зная, что и думать.
— А… как появилось святое озеро Манасаровар?
— После победы над Богом Демонов Добрый Бог Тиуку Точе поставил свою ногу на землю, и на этом месте возникло святое озеро. Оно противодействует Озеру Демонов, оно не пускает демонические ветер и воду распространиться по миру.
Лан-Винь-Е тронул меня за локоть, всем своим видом показывая, что разговор должен быть закончен.
— Одну минуту, одну минуту… А в «месте голодного черта» есть окаменелые люди? — несмотря ни на что обратился я к монаху.
Монах посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Сильный ветер трепал его одежду. Лан-Винь-Е вновь тронул меня за локоть.
Мы, взяв лодку и снаряжение, пошли к нашему джипу, чтобы поехать на Озеро Демонов.
— А этот ветер не демонический? — помахав руками, напоследок спросил я монаха, идущего за нами.
— Нет, нет. Это добрый ветер. На Озере Демонов ветер будет злой. Когда мы погрузились, я крикнул, обращаясь к монаху:
— Как Вас зовут?
— Тленнурпу, — крикнул он.
Я понимал, что буду искать возможность еще раз поговорить с монахом про «место голодного черта», и буду стараться туда попасть… в одиночку. А впереди нас ждало Озеро Демонов.
— Тату, переведи, чтобы он стоял здесь и не подъезжал к берегу. Мы пройдем. Здесь всего-то полкилометра.
На Озере Демонов и в самом деле был сильный шторм. Темно-синие волны с грохотом накатывались на берег. Холодный пронизывающий ветер свистел в ушах, сдувая надвинутые капюшоны.
— Омерзительный какой ветер, а! — прокряхтел Селиверстов, вынимая лодку из чехла.
— Может, не будем заплывать, Озеро Демонов все же, — сквозь грохот волн прокричал мне в ухо Рафаэль Юсупов.
— Посмотри, Рафаэль, около берега вода перемешана с песком из-за сильных волн. Для научных проб она негодная. Для чистоты эксперимента надо заплыть как можно дальше от берега. Да и лучше взять воду из глубины озера с помощь нашего прибора, хотя сделать это на волнах будет трудно, — сказал я, готовя двадцать специальных бутылок и прибор для глубинного забора воды.
Сергей Анатольевич Селиверстов накачивал лодку.
В душе копошились сомнения, вызванные рассказанной монахом легендой о том, что эта вода и в самом деле имеет демонические свойства.
— А может не стоит рисковать, а? — думал я. — Ведь заплыв в шторм и в самом деле опасен! Не нахлебаться бы еще этой… демонической воды!
Но научное любопытство подталкивало вперед. Позади уже была научная гималайская экспедиция по поискам «живой» и «мертвой» воды, когда на высотах 5000 и 5600 метров по легенде мы нашли два вида воды, которыми пользовались йоги для того, чтобы войти в состояние Сомати («мертвая» вода) и выйти из него («живая» вода). Лабораторные исследования на культурах клеток показали, что так называемая «мертвая» вода усиливает самопроизвольную гибель клеток (апоптоз), в то время как «живая» вода обладает принципиально противоположным действием, то есть усиливает жизнестойкость клеток. Эти результаты оказались для нас столь сенсационными, что, здесь, на Озере Демонов, мы не могли удержаться от научного соблазна взять пробы демонической воды, чтобы сравнить ее со святой водой озера Манасаровар.
Забегая вперед, скажу, что мы и в самом деле лабораторно исследовали оба вида воды, но, в отличие от «живой» и «мертвой» воды Гималаев, получили негативный результат. Демоническая вода и святая вода, испытанные по влиянию на апоптоз клеток в условиях города Уфы (Россия), оказались нейтральными. Легенда, рассказанная монахом Тленнурпу о том, что вода озера Ракшас имеет демонические свойства только в пределах этого озера и теряет эти свойства за его пределами оказалась, вроде как, верна.
— Лодка готова. Пора надевать резиновые перчатки, чтобы не касаться этой… брр… воды и отплывать, — послышался голос Селиверстова.
Я посмотрел на лодочку, сделанную по нашему заказу на уфимском заводе резиново-технических изделий «АО УЗЭМИК», и сконструированную для сильного шторма молодым инженером еврейским именем Эмиль и татарской фамилией Фатхутдинов и вздохнул:
— Ну, лодочка, держись! Говорят, это озеро не только людей, но и даже лодки глотает.
Сергей Анатольевич Селиверстов сел за весла. Я с усилием столкнул лодку и, разбежавшись по мели, вонзил ее в полуметровую волну, запыхавшись из-за недостатка кислорода. Вторая более высокая волна окатила нас с головы до ног, заполнив мой открытый от недостатка кислорода рот.
— Греби, Серега! — побулькал я, выплевывая воду и памятуя о ее демонических свойствах.
— Ух, гребу! Лишь бы боком к волне не развернуло, а то перевернет.
— Нам надо отплыть метров на 150 от берега и там удерживаться на месте, пока я наберу все 20 бутылок глубинной воды.
Крепись, Серега!
Мы отплывали все дальше и дальше от берега. Нас бешено качало на крутых холодных волнах, периодически захлестывая сверху. Я постоянно вычерпывал воду обрезанной пластиковой бутылкой.
— Шеф, а у меня то, что ниже пояса, промокло, в демонической воде плавает, а я ведь не женат.
— У меня тоже там промокло, и я бы тоже не хотел… Идиоты мы, еще резиновые перчатки надели, а уже мокрые с головы до ног. Ничего, Серега! Главное духом быть крепкими!
— Волны-то с берега маленькими казались, а здесь киты какие-то идут. Качает по метру вверх-вниз. У тебя, шеф, морской болезни нет?
— Нет.
— У меня тоже нет.
Когда мы отплыли от берега на 150— 200 метров , я, сдернув мешающие обрывки резиновых перчаток с рук, приступил к глубинному забору воды.
— Шеф, быстрее набирай воду. По-моему, ветер усиливается.
Я уже еле удерживаюсь на месте, лодку боком норовит повернуть.
— Стараюсь, Серега! Уже двенадцать бутылок набрал. Черпать еще надо воду из лодки, жаль, что третьей руки нет.
На какое-то мгновение ветер стих, и в наступившей тишине я четко услышал голос Селиверстова:
— Слышишь, свист какой-то появился. Не лодка ли прокололась?
Я похлопал по бортам лодки.
— Да нет, все нормально.
А свист, какой-то жуткий свист, усилился и перерос в дикий по интонациям вой. Я оторвался от процедуры забора воды и обернулся: огромная по высоте волна на бешеной скорости приближалась к нам.
— Серега! Держи нос лодки.
— Ветер со всех сторон, нас разворачивает. Держи одно весло!
Я резко развернулся в лодке и взялся за одно весло. Мы оба усилиями обеих рук старались удержать лодку в положении носом к волне. В этот момент нас накрыло волной.
— Не зря говорят, что это озеро глотает, — услышал я голос Селиверстова.
Лодка вынырнула из-под волны, полностью залитая водой. Мой мешок с бутылками проб плавал внутри лодки позади меня. Селиверстов сидел на дне лодки по пояс в воде. Я стоял на корточках тоже в воде.
— Воду из лодки не надо вычерпывать! Лодка так устойчивее, борта у нее мощные! Молодец, Эмиль, хорошо сконструировал! — закричал я.
— Шеф, еще одна такая волна приближается! Слышишь свист? — в ответ прокричал обладающий лучший слухом к высоким звукам Селиверстов. — До берега догрести не успеем.
Я вскинул голову и увидел новую громадную волну. Эта волна увеличивалась и увеличивалась по высоте, и вдруг я заметил, что… средний уровень озера поднялся выше нас.
— Что это? — вскричал я.
— Нас глотает… озеро, — прохрипел Селиверстов. Шеф, когда волна подойдет, нас поставит вертикально и перевернет. Нам надо воткнуть лодку в волну.
Я, еле удерживая весло в одной руке, кинулся в сторону Селиверстова и, распластавшись на нем, высунул голову вперед носа лодки. Селиверстов, изогнувшись, тоже выставил голову. Громадная волна ударила по нашим головам, чуть не раскрошив шейные позвонки, и с бульканьем пронеслась мимо, оставив шум и треск в наших барабанных перепонках. А когда через закрытые веки мы ощутили свет и открыли глаза, Селиверстов бешено радостным голосом закричал:
— Мы проткнули волну! Нас волной выплюнуло на поверхность! Озеро не смогло проглотить нас! А ведь хотело, сучье отродье.
— Серега, поплыли к берегу! — прохрипел я ему в ухо, почти лежа на нем. — Третьей волны мы не выдержим. Черт с ними, с оставшимися восьми пробами воды, хватит двенадцати.
— Шеф, отодвинься назад, а то корма почти на попа встала. Да и наши головы полощутся в воде как… Вода-то, демоническая, все же. Я быстро «съехал» с Селиверстова, после чего лодка приняла нормальное положение.
— Выплескивается из лодки вода, когда мы дергаемся, — заметил Селиверстов.
— Серега! Возьми оба весла и, что есть силы, греби к берегу!
А я постараюсь набрать в оставшиеся восемь бутылок проб воды, поверхностной воды, а не глубинной, нет времени прибором пользоваться. Черт с ним, и поверхностная вода пойдет, да и сравнение будет. А то третья волна настигнет.
В воде, заполнившей лодку, я стал судорожно нащупывать мешок с пустыми бутылками, понимая, что его могло унести водой. Обнаружил я его, запутавшимся об мою левую ногу.
— Ура! — про себя сказал я.
Мешок с заполненными бутылками был на дне лодки.
Замерзшими пальцами я стал откручивать пробки и заполнять бутылки водой. Когда я заполнял шестую из оставшихся восьми бутылок, Селиверстов закричал:
— Снова свист, а до берега еще метров 50!
Я бросил незаполненную бутылку, развернулся, взял обеими руками одно из весел, и мы оба мощно погребли к берегу.
Третья волна застигла нас почти у берега и, уже рассыпаясь на мели, подняла лодку и, выбросила на берег.
Подбежали Равиль с Рафаэлем. Оба держали в руках сухую одежду.
— Мужики! Переодеваться не будем! Сдуваем лодку, кидаем ее в кузов, берем бутылки с водой и едем быстрее к озеру Манасаровар! — громким голосом сказал я, хотя грохот волн остался уже позади.
— Зачем? Переодевайтесь! Холодно!
— Нет, елки-палки! — стуча от холода зубам", ' возразил я. — Мы с Серегой должны, должны…
— Что?
— Мы должны нейтрализовать демоническую воду на нашей одежде и наших телах святой водой Манасаровара. Поехали быстрее!
Лан-Винь-Е, увидев наши возбужденные лица, рванул с места и за несколько минут пересек пятикилометровый, ровный как плато, перешеек между озерами.
— Мы промочили все заднее сидение этой сучьей водой, — выдохнул Селиверстов, открывая дверь.
— Серега! Пошли купаться! В одежде, — требовательным голосом сказал я.
Мокрые до нитки мы забрели в озеро Манасаровар.
— Шеф, а здесь до глубины полкилометра идти.
— Ложимся в воду и барахтаемся здесь.
Мы оба легли в воду и стали кататься по дну, поднимая ил.
— Лицо не забудь умыть, Серега, и прополоскать рот. Глаза тоже надо промыть: для этого засунь голову в воду, открой глаза и похлопай веками.
— Ладно.
Полежав еще некоторое время в ледяной воде, и совсем окоченев, мы вышли на берег, чтобы переодеться в сухое.
— Переодевайся, Серега! Что стоишь?
— Подожди, стекаю.
Переодевшись, мы с Селиверстовым выпили по чуть-чуть спирта для так сказать «сугреву».
— Я чистоганчик буду. До костей промерз, — сказал Селиверстов.
После этого мы надули вновь лодку. Равиль сносил ее на берег озера Манасаровар и обмыл святой водой. Пока я готовил бутылки для проб воды, лодка уже высохла.
Мы с Селиверстовым аккуратно шагнули в лодку в сухих кроссовках и поплыли подальше от берега. Дул слабый западный ветер, но волн не было. На воде был абсолютный штиль.
Проплыв метров 150-200, мы легко взяли все 20 проб святой воды и возвратились обратно.
— Ребята, давайте сфотографируемся на фоне святого озера!
Вместе с нашей лодкой, которая спасла их! — Равиль показал на нас с Селиверстовым. — И вместе с российским флагом!
Мой анарак уже высох. Я надел его для красоты. Мы сфотографировались, обнимая лодочку и подняв российский флаг. Теплое чувство далекой Родины екнуло в сердце.
Я отошел в сторону от ребят, встал на берегу и стал смотреть на озеро Манасаровар. Все также дул слабый западный ветерок, а на озере был штиль. Это святое озеро и в самом деле навевало умиротворенность и благоденствие.
Но мне было грустно. Неожиданно для самого себя я погрузился в грусть, ощущая ее сладость. Тело разогрелось, высотной отдышки не было, а грусть убаюкивала, как бы уводя в безбрежные дали, где господствовала некая грандиозная жизнеутверждающая сила, перед ликом которой различные миры, в том числе наш, казались маленькими и простенькими и мелькали как разноцветные картинки. Непонятное выражение «это свято» как вспышка периодически появлялось в голове и тут же исчезало, оставляя за собой светящийся след поклонения и осознания того, что и ты, маленький человек третьего измерения, тоже был создай и что перед тобой лежит бесконечный путь восхождения по мирам туда, куда никогда невозможно добраться и где, наверное, очень и очень хорошо, но очень и очень ответственно.
Я повернулся и посмотрел на север, туда, где должен был находиться священный Кайлас. Но он был закрыт облаками.
— Наверное, жизнеутверждающая сила, предназначенная для Земли, вошла в нее через эту священную гору, которую, ведь, кто-то… построил, — подумал я.
Слово «матрица» мелькнуло в голове.
Я обернулся и увидел Равиля Мирхайдарова, тоже смотревшего в сторону Кайласа с поднятыми к небу руками.
Я подошел к краю берега озера Манасаровар, присел и положил на воду ладонь. Холодная вода показалось мне теплой и уютной.
Я откинулся, лег на берег и, подперев голову локтем, стал смотреть на воду. Вода переливалась цветами радуги, искрилась и, слегка пошлепывая по камням, ласкала эту суровую тибетскую землю — землю «Вечного Материка», родоначальную для нас с Вами землю.
Взгляд мой как бы стал углубляться в воду, а мысли, пляшущие в вечной хороводе в голове, все более и более стали притягиваться к воде, стараясь найти разгадку понятия «святая вода». Я ждал появления чувств тупости и внутреннего неудовлетворения самим собой, за которыми, как я уже знал, появляется призрачная и тоненькая, как паутина подсказка, идущая откуда-то оттуда — сверху.
Что-то заклокотало внутри, подступило волнение и, подчинившись непонятному душевному порыву, я вскочил, подошел к ребятам и твердым голосом сказал:
Все! Собираемся! Поехали снова на Озеро Демонов Ракшас.
— Ты что, шеф…?
— В самом деле странно! Здесь шторм, а все те кто через километров на другом озере — штиль. Ветер такой же западный, о здесь он бушует и завывает, как в адском котле, а там, на Манасаровые, ветер напоминает легкий утренний бриз;
— Посидите в машине, перекусите. А я подойду к Озеру Демонов, подумаю и побуду немного наедине с самим собой, — сказал я. Пробуксовывая по песку, я, дошел до берега Озера, Демонов и, вогнувшись, потрогал воду в бешеном экстазу набегающих волн. Демоническая вода показалась мне колючей и шершавой. Я конечно же, попытался объяснить это влиянием! пузырьков и пены, что в глубине души понимал, что это не так, я натянул капюшон, анорака и лег на песок, устремив взгляд на демоническую воду. Холодный порывистый ветер дул мне прямо в лицо. Я почувствовал, что начинаю внутренне злиться" Непонятная злость подступала к горлу, и я никак не мог от нее избавиться.
И вдруг я понял, что злюсь не оттого, что лежу на берегу Озера Демонов и мне холодно, а злюсь по поводу своей собственной тупости. Я стал пристальна смотреть на набегающие волны и усилием воли заставлять себя думать… о том, о чем я не знал. Я постарался проанализировать ход своих сумбурных мыслей и, наконец, понял, что я думаю о воде.
— Вода! Вода! Вода! — стал, причитая, повторять я.
И тут что-то заблестело в воображении вызывая чувство облачения, и понеслось, сметая все остальные мысли на своем пути, внутрь моего разума. Мне стало легко и хорошо. Я, как автомат встал и вслух членораздельно сказал:
На земле существуют водные формы жизни. Простояв так около минуты, я сладостно закрыл глаза и, радостно пристукнув кулаком по самому себе, с улыбкой проговорил:
— Спасибо тебе, Боженька!
Далее я снова лег на песок и погрузился в мысли, навеянные (я не боюсь этого слова) подсказкой. Сейчас я уже осознавал, что жизнь есть, прежде всего, сохранение, самоанализ и само воспроизводство информации. Человечество уже создало информационные машины — компьютеры, которые способны хранить и анализировать информацию, но еще не достигло того (и достигнет ли?), чтобы информация само воспроизводила (рождала) себя со всем сопутствующим материальным обеспечением. Я понимал, что материальная жизнь основана на информационно-емких веществах, то есть на веществах, способных захватывать большое количество информации.
А вода (многие ученые это знают) является чрезвычайно мощным информационно-емким веществом; мне кажется, что информационная емкость воды даже больше, чем у генов. Но если вода может хранить информацию, то может ли она самостоятельно анализировать эту информацию, само совершенствовать ее и само воспроизводить (рождать копию) ее?
Я знал, что с помощью современных методов исследований ответить на эти вопросы невозможно. Однако эзотерические и оккультные науки, а также религии напропалую утверждали, что в мире все живое: и космос, и земля, и… вода. И, поскольку у меня не было никаких оснований не доверять им, я вполне нормально мог представить, что вода могла жить, то есть анализировать информацию (думать), само совершенствовать ее (развиваться) и само воспроизводить ее (рождать).
Я не мог исключить того, что вся вода планеты есть гигантское живое существо, но более четко мне представлялось, что водная среда прямо таки кипит от жизни существ, состоящих из воды. Более того, мне было хорошо известно, что человек почти на 70-90% состоит из воды, поэтому водная форма жизни, облаченная в телесную оболочку, могла иметь место и в человеке, то есть в нас с Вами.
— Интересно, каковы они — водяные существа? — думал я, окончательно промерзнув на холодном песке. — Неужели существуют люди, животные и растения, состоящие только из воды?
— Нет, нет, — тут же отвечал я сам себе, — водные формы жизни не должны быть копией телесных форм жизни. Они, наверняка, исключительно своеобразны по форме и характеру жизни, но имеют единые принципы существования с телесной жизнью, — не зря телесный человек на 70-90% состоит из воды.
Непонятно отчего, но мне стало казаться, что водные формы жизни зародились, как и телесная жизнь, тоже здесь, на Тибете, в районе священного Кайласа и по рекам, вытекающим отсюда, распространились по всему земному шару. Мне также казалось, что после Всемирного Потопа водные формы жизни отнюдь не стали доминировать, они тоже погибли, а потом долгое время зарождались… искусственно, усилиями легендарной Шамбалы, расположенной здесь.
Через вой ветра в уши проник свист, такой же свист, которым сопровождалась огромная «глотающая» волна. Я взглянул на Озеро Демонов. Вдали и в самом деле появилась большая волна. Я прищурил глаза и тут же представил, что в этом озере живут «водяные дьяволы», «водяные ведьмы», «водяные кикиморы», «водяные лешие», «водяные кощеи» и прочая водяная нечистая сила. Они, мне казалось, могут читать мысли непрошеных гостей, анализировать их и ненавидеть этих гостей только за то, что они поклоняются другому Богу, а не «родному» Демону. Мы были Чужими на этом озере.
Сзади послышался скрип ботинок на песке.
— Шеф, пойдем. Свист опять. Не к добру это, — раздался теплый и чужой здесь голос Селиверстова.
Я встал и пошел прочь от Озера. Напоследок я обернулся: Озеро Демонов неистово бушевало.
Когда мы сели в машину, я просящим и уставшим голосом сказал: — Мужики! Давайте еще раз съездим на озеро Манасаровар. Хочется мне посмотреть на него.
Мы вновь доехали до святого озера. На нем вновь был штиль.
Я подошел к берегу и стал смотреть на воду. Мне показалось, что в этом озере живут «водяные феи», «водяные Дюймовочки», «водяные карлсоны» и прочие добрые персонажи сказок.
В этот момент я еще не знал, что через три года состоится египетская экспедиция, и что там, в жарком Египте, мы начнем серьезно говорить о «водном человеке» и будем видеть на настенных рисунках в гробницах фараонов процесс конвейерной сборки «водного человека» с помощью сосудов, сделанных по форме частей человеческого тела с последующим созданием телесного субстрата на этой базе. Но мы уже не будем удивляться этому и даже будем не очень удивляться процедуре сборки человеческого тела с головой животного, потому что мысль о «водном человеке» и других водных формах жизни уже появлялась, появлялась здесь, на Тибете.
В этот момент я также не знал, что через три года мы приступим уже к лечению больных так называемым «водным аллоплантом» и, удивляясь тому, что водичка так мощно лечит, будем вспоминать Тибет с двумя совершенно разными озерами Ракшас и Манасаровар, на берегах которых появилась эта мысль.
— Шеф, сюда, сюда иди! — послышались голоса ребят.
— Что?
— Кайлас открылся.
— Где?
— Вот он!
Я всмотрелся в ступенчатую необычную пирамиду Кайласа. У меня забилось сердце. Завтра мы шли туда.
Напоследок я сфотографировал Селиверстова на фоне Кайласа. В объективе фотоаппарата сбоку от священной горы четко вырисовывалось изможденное лицо этого доброго человека.
Эпилог
— А потому, что над озером Ракшас демон всегда гоняет воздух, а над озером Манасаровар добрые боги всегда останавливают ветер, — без тени сомнения в голосе ответил монах.
— Чушь какая-то, — подтянулся к моему уху Рафаэль Юсупов.
— Подожди, Рафаэль! Скажите, — обратился я к монаху, — а почему демон гоняет воздух над озером Ракшас?
— Потому, что демон злится на то, что рядом появилось святое озеро Манасаровар.
— А что, его раньше, не было что ли?
Легенда об Озере Демонов
— По легенде, которая описана в тибетских текстах, монах поежился от холодного ветра, — озеро Манасаровар появилось 2300 лет тому назад, а озеро Ракшас существовало с давних времен.— Как так?
— Объясняю, — монах повернулся спиной к холодному ветру. — До периода 2300 лет тому назад Тибетом управлял Бог Демонов. Он сидел на Кайласе, а жена его сидела недалеко отсюда, вон там, — монах показал рукой на северо-запад.
— Жена Бога Демонов сидела в том месте, которое называется «местом голодного черта»? — перебил я.
— Люди иногда называют так это место. Так вот, — продолжал монах, — Бог Демонов однажды вытянул с Кайласа, на котором сидел, свою ногу и поставил ее на землю; на этом месте образовалось озеро Ракшас, которому он передал свою демоническую силу.
Озеро Ракшас — это след от ноги Бога Демонов.
— А почему там все-таки всегда шторм?
— Все Боги владеют силой пяти элементов. А когда Бог Демонов был побежден, то Главный Бог, которому подчиняются все, оставил из пяти элементов (огонь, вода, земля, ветер и человек) Богу Демонов только ветер и воду, но демоническую силу ветер и вода могут иметь только в пределах озера Ракшас, больше нигде.
— А не может быть так, что люди будут брать демоническую воду с озера Ракшас и где-то далеко, в своих странах, будут отравлять ею других людей? — задал я провокационный вопрос.
— Я же сказал, — монах недоуменно поднял брови, — что вода и ветер имеют демоническую силу только в пределах озера Ракшас. В других местах Добрые Боги нейтрализуют эту воду и этот ветер. Не зря над озером Манасаровар всегда штиль, — Добрые Боги не пускают туда демонический ветер.
Я подумал о том, что уже стал иметь привычку вполне серьезно вести разговор на мифические темы, хотя с точки зрения конкретного ученого-хирурга это выглядело, по меньшей мере, как блажь. Но я уже знал, к счастью знал, что за сказочными мифами стоит что-то серьезное и непознанное, которое когда-нибудь, может быть в далеком будущем, станет явью, и какой-нибудь великий ученый будущего будет праздновать свою научную победу поклоняясь Богу. Наверное, и впрямь прошлое и будущее неотделимы друг от друга, а мифы, пришедшие из далекого прошлого, в реалиях относятся к далекому будущему. Ведь жизнь развивается по спирали.
— А сколько лет над Кайласом царство вал Бог Демонов? — спросил я после минутного молчания.
— Я не знаю точно, — замялся монах, — говорят, что когда Большие Люди на Тибете стали уходить под землю, тогда и появился Бог Демонов, который стал пользоваться тантрической силой Великого Кайласа и через эту силу сделал очень много плохого во всем мире. Ведь Кайлас — центр Земли.
— Кто знает, может быть, этот период и совпал с расцветом темных сил на планете. Если бы можно было проследить историю, — себе под яре проговорил я.
— Кайлас обладает очень большой силой, очень большой, очень…. — замерзшая на ветру фигурка монаха распрямилась. — Отсюда Кайлас хорошо виден, но сегодня облака.
— А что произошло 2300 лет тому назад?
— Собрались 28 Добрых Богов, и пошли на борьбу с Богом Демонов, сидящим на Кайласе. Долго шла борьба, в результате которой они победили Бога Демонов. Нигде не осталось больше демонической силы, кроме озера Ракшас. В этом озере остался только сын демона — дьявол по имени Симбу-Тсо. Вот и гоняет дьявол-сын там воздух и поганит воду.
— Я бы хотел еще спросить…
— Вот что еще, — перебил меня монах, — после победы Добрых Богов Кайлас светился. Свечение было голубым, синим и белым.
Кроме того, светилось то место, где сидела жена Бога Демонов.
— «Место голодного черта»?
— Да, — монах вскинул на меня глаза.
— А на востоке ничего не светилось? — спросил я, памятуя рассказ немецких паломников о необычном свечении.
— Не помню точно, — монах задумался, вроде бы тоже светилось.
— Вы не слышали про камень Шантамани, который по-тибетски называется Норбу-Риипоче. Говорят, что главный камень находится на вершине Кайласа, который еще называют «Башней Шамбалы». Но еще есть несколько фрагментов этого чудесного камни, которые находятся в незримой связи с главным камнем Шантамани. Не кажется ли Вам; что един фрагмент находится в «месте голодного черта», второй — на востоке оттуда? Имейте в виду" что по легенде камень Шантамани обладает способностью испускать невероятное по силе свечение.
— Я знаю — монах пристально взглянул на меня, что камень Норбу-Ринпоче занес на вершину Кайласа главный из двадцати восьми Добрых Богов, которого звали Тиуку Точе. С помощью этого камня Добрые Боги победили Бога Демонов, А про фрагменты я ничего не знаю.
— Вы не слышали о том, что русский ученый Николай Рерих имел миссию принести сюда, на Тибет; один из фрагментов чудесного камня?
— Нет, не знаю.
— Каким он был — Добрый Бог Тиуку Точе?
— О! Он был очень необычным. У него было три лица, на каждом из них было по 3 глаза, он имел 16 рук, по 8 с каждой стороны, и 4 ноги. Именно он вызвал свечение Кайласа после победы над Богом Демонов. А потом он оставил на Земле, здесь, на Тибете, богочеловека по имени Ахад (по-тибетски — Ияладжум), который снова стал организовывать государство йогов. В те времена появился Великий Миларепа. Ахад хотел, чтобы йоги вновь начали пользоваться тантрической силой священного Кайласа, но… Монах замолчал.
— Что? Государство йогов не удалось воссоздать?
— Оно было создано, но постепенно угасло. А без йогов нам, тибетцам, трудно жить. Мы видим Кайлас, но не можем пользоваться его тантрической силой.
— Позавчера Вы видели необычное свечение? — я пристально посмотрел на монаха.
— Да. Я молился на свечение.
— Что оно означает?
— Это означает, что Добрый Бог Тиуку Точе вернулся.
Я замолчал, не зная, что и думать.
— А… как появилось святое озеро Манасаровар?
— После победы над Богом Демонов Добрый Бог Тиуку Точе поставил свою ногу на землю, и на этом месте возникло святое озеро. Оно противодействует Озеру Демонов, оно не пускает демонические ветер и воду распространиться по миру.
Лан-Винь-Е тронул меня за локоть, всем своим видом показывая, что разговор должен быть закончен.
— Одну минуту, одну минуту… А в «месте голодного черта» есть окаменелые люди? — несмотря ни на что обратился я к монаху.
Монах посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Сильный ветер трепал его одежду. Лан-Винь-Е вновь тронул меня за локоть.
Мы, взяв лодку и снаряжение, пошли к нашему джипу, чтобы поехать на Озеро Демонов.
— А этот ветер не демонический? — помахав руками, напоследок спросил я монаха, идущего за нами.
— Нет, нет. Это добрый ветер. На Озере Демонов ветер будет злой. Когда мы погрузились, я крикнул, обращаясь к монаху:
— Как Вас зовут?
— Тленнурпу, — крикнул он.
Я понимал, что буду искать возможность еще раз поговорить с монахом про «место голодного черта», и буду стараться туда попасть… в одиночку. А впереди нас ждало Озеро Демонов.
На Озере Демонов
— Стоп, елки-палки! Не заворачивай! Доунт турн, короче! — закричал я на смеси языков, когда Лан-Винь-Е начал сворачивать на песок, чтобы подъехать к берегу Озера Демонов — Ракшас. Передние колеса джипа зарылись в песок.— Тату, переведи, чтобы он стоял здесь и не подъезжал к берегу. Мы пройдем. Здесь всего-то полкилометра.
На Озере Демонов и в самом деле был сильный шторм. Темно-синие волны с грохотом накатывались на берег. Холодный пронизывающий ветер свистел в ушах, сдувая надвинутые капюшоны.
— Омерзительный какой ветер, а! — прокряхтел Селиверстов, вынимая лодку из чехла.
— Может, не будем заплывать, Озеро Демонов все же, — сквозь грохот волн прокричал мне в ухо Рафаэль Юсупов.
— Посмотри, Рафаэль, около берега вода перемешана с песком из-за сильных волн. Для научных проб она негодная. Для чистоты эксперимента надо заплыть как можно дальше от берега. Да и лучше взять воду из глубины озера с помощь нашего прибора, хотя сделать это на волнах будет трудно, — сказал я, готовя двадцать специальных бутылок и прибор для глубинного забора воды.
Сергей Анатольевич Селиверстов накачивал лодку.
В душе копошились сомнения, вызванные рассказанной монахом легендой о том, что эта вода и в самом деле имеет демонические свойства.
— А может не стоит рисковать, а? — думал я. — Ведь заплыв в шторм и в самом деле опасен! Не нахлебаться бы еще этой… демонической воды!
Но научное любопытство подталкивало вперед. Позади уже была научная гималайская экспедиция по поискам «живой» и «мертвой» воды, когда на высотах 5000 и 5600 метров по легенде мы нашли два вида воды, которыми пользовались йоги для того, чтобы войти в состояние Сомати («мертвая» вода) и выйти из него («живая» вода). Лабораторные исследования на культурах клеток показали, что так называемая «мертвая» вода усиливает самопроизвольную гибель клеток (апоптоз), в то время как «живая» вода обладает принципиально противоположным действием, то есть усиливает жизнестойкость клеток. Эти результаты оказались для нас столь сенсационными, что, здесь, на Озере Демонов, мы не могли удержаться от научного соблазна взять пробы демонической воды, чтобы сравнить ее со святой водой озера Манасаровар.
Забегая вперед, скажу, что мы и в самом деле лабораторно исследовали оба вида воды, но, в отличие от «живой» и «мертвой» воды Гималаев, получили негативный результат. Демоническая вода и святая вода, испытанные по влиянию на апоптоз клеток в условиях города Уфы (Россия), оказались нейтральными. Легенда, рассказанная монахом Тленнурпу о том, что вода озера Ракшас имеет демонические свойства только в пределах этого озера и теряет эти свойства за его пределами оказалась, вроде как, верна.
— Лодка готова. Пора надевать резиновые перчатки, чтобы не касаться этой… брр… воды и отплывать, — послышался голос Селиверстова.
Я посмотрел на лодочку, сделанную по нашему заказу на уфимском заводе резиново-технических изделий «АО УЗЭМИК», и сконструированную для сильного шторма молодым инженером еврейским именем Эмиль и татарской фамилией Фатхутдинов и вздохнул:
— Ну, лодочка, держись! Говорят, это озеро не только людей, но и даже лодки глотает.
Сергей Анатольевич Селиверстов сел за весла. Я с усилием столкнул лодку и, разбежавшись по мели, вонзил ее в полуметровую волну, запыхавшись из-за недостатка кислорода. Вторая более высокая волна окатила нас с головы до ног, заполнив мой открытый от недостатка кислорода рот.
— Греби, Серега! — побулькал я, выплевывая воду и памятуя о ее демонических свойствах.
— Ух, гребу! Лишь бы боком к волне не развернуло, а то перевернет.
— Нам надо отплыть метров на 150 от берега и там удерживаться на месте, пока я наберу все 20 бутылок глубинной воды.
Крепись, Серега!
Мы отплывали все дальше и дальше от берега. Нас бешено качало на крутых холодных волнах, периодически захлестывая сверху. Я постоянно вычерпывал воду обрезанной пластиковой бутылкой.
— Шеф, а у меня то, что ниже пояса, промокло, в демонической воде плавает, а я ведь не женат.
— У меня тоже там промокло, и я бы тоже не хотел… Идиоты мы, еще резиновые перчатки надели, а уже мокрые с головы до ног. Ничего, Серега! Главное духом быть крепкими!
— Волны-то с берега маленькими казались, а здесь киты какие-то идут. Качает по метру вверх-вниз. У тебя, шеф, морской болезни нет?
— Нет.
— У меня тоже нет.
Когда мы отплыли от берега на 150— 200 метров , я, сдернув мешающие обрывки резиновых перчаток с рук, приступил к глубинному забору воды.
— Шеф, быстрее набирай воду. По-моему, ветер усиливается.
Я уже еле удерживаюсь на месте, лодку боком норовит повернуть.
— Стараюсь, Серега! Уже двенадцать бутылок набрал. Черпать еще надо воду из лодки, жаль, что третьей руки нет.
На какое-то мгновение ветер стих, и в наступившей тишине я четко услышал голос Селиверстова:
— Слышишь, свист какой-то появился. Не лодка ли прокололась?
Я похлопал по бортам лодки.
— Да нет, все нормально.
А свист, какой-то жуткий свист, усилился и перерос в дикий по интонациям вой. Я оторвался от процедуры забора воды и обернулся: огромная по высоте волна на бешеной скорости приближалась к нам.
— Серега! Держи нос лодки.
— Ветер со всех сторон, нас разворачивает. Держи одно весло!
Я резко развернулся в лодке и взялся за одно весло. Мы оба усилиями обеих рук старались удержать лодку в положении носом к волне. В этот момент нас накрыло волной.
— Не зря говорят, что это озеро глотает, — услышал я голос Селиверстова.
Лодка вынырнула из-под волны, полностью залитая водой. Мой мешок с бутылками проб плавал внутри лодки позади меня. Селиверстов сидел на дне лодки по пояс в воде. Я стоял на корточках тоже в воде.
— Воду из лодки не надо вычерпывать! Лодка так устойчивее, борта у нее мощные! Молодец, Эмиль, хорошо сконструировал! — закричал я.
— Шеф, еще одна такая волна приближается! Слышишь свист? — в ответ прокричал обладающий лучший слухом к высоким звукам Селиверстов. — До берега догрести не успеем.
Я вскинул голову и увидел новую громадную волну. Эта волна увеличивалась и увеличивалась по высоте, и вдруг я заметил, что… средний уровень озера поднялся выше нас.
— Что это? — вскричал я.
— Нас глотает… озеро, — прохрипел Селиверстов. Шеф, когда волна подойдет, нас поставит вертикально и перевернет. Нам надо воткнуть лодку в волну.
Я, еле удерживая весло в одной руке, кинулся в сторону Селиверстова и, распластавшись на нем, высунул голову вперед носа лодки. Селиверстов, изогнувшись, тоже выставил голову. Громадная волна ударила по нашим головам, чуть не раскрошив шейные позвонки, и с бульканьем пронеслась мимо, оставив шум и треск в наших барабанных перепонках. А когда через закрытые веки мы ощутили свет и открыли глаза, Селиверстов бешено радостным голосом закричал:
— Мы проткнули волну! Нас волной выплюнуло на поверхность! Озеро не смогло проглотить нас! А ведь хотело, сучье отродье.
— Серега, поплыли к берегу! — прохрипел я ему в ухо, почти лежа на нем. — Третьей волны мы не выдержим. Черт с ними, с оставшимися восьми пробами воды, хватит двенадцати.
— Шеф, отодвинься назад, а то корма почти на попа встала. Да и наши головы полощутся в воде как… Вода-то, демоническая, все же. Я быстро «съехал» с Селиверстова, после чего лодка приняла нормальное положение.
— Выплескивается из лодки вода, когда мы дергаемся, — заметил Селиверстов.
— Серега! Возьми оба весла и, что есть силы, греби к берегу!
А я постараюсь набрать в оставшиеся восемь бутылок проб воды, поверхностной воды, а не глубинной, нет времени прибором пользоваться. Черт с ним, и поверхностная вода пойдет, да и сравнение будет. А то третья волна настигнет.
В воде, заполнившей лодку, я стал судорожно нащупывать мешок с пустыми бутылками, понимая, что его могло унести водой. Обнаружил я его, запутавшимся об мою левую ногу.
— Ура! — про себя сказал я.
Мешок с заполненными бутылками был на дне лодки.
Замерзшими пальцами я стал откручивать пробки и заполнять бутылки водой. Когда я заполнял шестую из оставшихся восьми бутылок, Селиверстов закричал:
— Снова свист, а до берега еще метров 50!
Я бросил незаполненную бутылку, развернулся, взял обеими руками одно из весел, и мы оба мощно погребли к берегу.
Третья волна застигла нас почти у берега и, уже рассыпаясь на мели, подняла лодку и, выбросила на берег.
Подбежали Равиль с Рафаэлем. Оба держали в руках сухую одежду.
— Мужики! Переодеваться не будем! Сдуваем лодку, кидаем ее в кузов, берем бутылки с водой и едем быстрее к озеру Манасаровар! — громким голосом сказал я, хотя грохот волн остался уже позади.
— Зачем? Переодевайтесь! Холодно!
— Нет, елки-палки! — стуча от холода зубам", ' возразил я. — Мы с Серегой должны, должны…
— Что?
— Мы должны нейтрализовать демоническую воду на нашей одежде и наших телах святой водой Манасаровара. Поехали быстрее!
Лан-Винь-Е, увидев наши возбужденные лица, рванул с места и за несколько минут пересек пятикилометровый, ровный как плато, перешеек между озерами.
— Мы промочили все заднее сидение этой сучьей водой, — выдохнул Селиверстов, открывая дверь.
На святом озере Манасаровар
— Ничего себе — штиль! промолвил первым вышедший из автомобиля Равиль. — Какой штиль! Посмотрите, поверхность озера какая гладкая, как зеркало!— Серега! Пошли купаться! В одежде, — требовательным голосом сказал я.
Мокрые до нитки мы забрели в озеро Манасаровар.
— Шеф, а здесь до глубины полкилометра идти.
— Ложимся в воду и барахтаемся здесь.
Мы оба легли в воду и стали кататься по дну, поднимая ил.
— Лицо не забудь умыть, Серега, и прополоскать рот. Глаза тоже надо промыть: для этого засунь голову в воду, открой глаза и похлопай веками.
— Ладно.
Полежав еще некоторое время в ледяной воде, и совсем окоченев, мы вышли на берег, чтобы переодеться в сухое.
— Переодевайся, Серега! Что стоишь?
— Подожди, стекаю.
Переодевшись, мы с Селиверстовым выпили по чуть-чуть спирта для так сказать «сугреву».
— Я чистоганчик буду. До костей промерз, — сказал Селиверстов.
После этого мы надули вновь лодку. Равиль сносил ее на берег озера Манасаровар и обмыл святой водой. Пока я готовил бутылки для проб воды, лодка уже высохла.
Мы с Селиверстовым аккуратно шагнули в лодку в сухих кроссовках и поплыли подальше от берега. Дул слабый западный ветер, но волн не было. На воде был абсолютный штиль.
Проплыв метров 150-200, мы легко взяли все 20 проб святой воды и возвратились обратно.
— Ребята, давайте сфотографируемся на фоне святого озера!
Вместе с нашей лодкой, которая спасла их! — Равиль показал на нас с Селиверстовым. — И вместе с российским флагом!
Мой анарак уже высох. Я надел его для красоты. Мы сфотографировались, обнимая лодочку и подняв российский флаг. Теплое чувство далекой Родины екнуло в сердце.
Я отошел в сторону от ребят, встал на берегу и стал смотреть на озеро Манасаровар. Все также дул слабый западный ветерок, а на озере был штиль. Это святое озеро и в самом деле навевало умиротворенность и благоденствие.
Но мне было грустно. Неожиданно для самого себя я погрузился в грусть, ощущая ее сладость. Тело разогрелось, высотной отдышки не было, а грусть убаюкивала, как бы уводя в безбрежные дали, где господствовала некая грандиозная жизнеутверждающая сила, перед ликом которой различные миры, в том числе наш, казались маленькими и простенькими и мелькали как разноцветные картинки. Непонятное выражение «это свято» как вспышка периодически появлялось в голове и тут же исчезало, оставляя за собой светящийся след поклонения и осознания того, что и ты, маленький человек третьего измерения, тоже был создай и что перед тобой лежит бесконечный путь восхождения по мирам туда, куда никогда невозможно добраться и где, наверное, очень и очень хорошо, но очень и очень ответственно.
Я повернулся и посмотрел на север, туда, где должен был находиться священный Кайлас. Но он был закрыт облаками.
— Наверное, жизнеутверждающая сила, предназначенная для Земли, вошла в нее через эту священную гору, которую, ведь, кто-то… построил, — подумал я.
Слово «матрица» мелькнуло в голове.
Я обернулся и увидел Равиля Мирхайдарова, тоже смотревшего в сторону Кайласа с поднятыми к небу руками.
Я подошел к краю берега озера Манасаровар, присел и положил на воду ладонь. Холодная вода показалось мне теплой и уютной.
Я откинулся, лег на берег и, подперев голову локтем, стал смотреть на воду. Вода переливалась цветами радуги, искрилась и, слегка пошлепывая по камням, ласкала эту суровую тибетскую землю — землю «Вечного Материка», родоначальную для нас с Вами землю.
Взгляд мой как бы стал углубляться в воду, а мысли, пляшущие в вечной хороводе в голове, все более и более стали притягиваться к воде, стараясь найти разгадку понятия «святая вода». Я ждал появления чувств тупости и внутреннего неудовлетворения самим собой, за которыми, как я уже знал, появляется призрачная и тоненькая, как паутина подсказка, идущая откуда-то оттуда — сверху.
Что-то заклокотало внутри, подступило волнение и, подчинившись непонятному душевному порыву, я вскочил, подошел к ребятам и твердым голосом сказал:
Все! Собираемся! Поехали снова на Озеро Демонов Ракшас.
— Ты что, шеф…?
Неужели существуют водные формы жизни?
А на озере демонов бушевал шторм. Послышался голос Рафаэля Юсупова:— В самом деле странно! Здесь шторм, а все те кто через километров на другом озере — штиль. Ветер такой же западный, о здесь он бушует и завывает, как в адском котле, а там, на Манасаровые, ветер напоминает легкий утренний бриз;
— Посидите в машине, перекусите. А я подойду к Озеру Демонов, подумаю и побуду немного наедине с самим собой, — сказал я. Пробуксовывая по песку, я, дошел до берега Озера, Демонов и, вогнувшись, потрогал воду в бешеном экстазу набегающих волн. Демоническая вода показалась мне колючей и шершавой. Я конечно же, попытался объяснить это влиянием! пузырьков и пены, что в глубине души понимал, что это не так, я натянул капюшон, анорака и лег на песок, устремив взгляд на демоническую воду. Холодный порывистый ветер дул мне прямо в лицо. Я почувствовал, что начинаю внутренне злиться" Непонятная злость подступала к горлу, и я никак не мог от нее избавиться.
И вдруг я понял, что злюсь не оттого, что лежу на берегу Озера Демонов и мне холодно, а злюсь по поводу своей собственной тупости. Я стал пристальна смотреть на набегающие волны и усилием воли заставлять себя думать… о том, о чем я не знал. Я постарался проанализировать ход своих сумбурных мыслей и, наконец, понял, что я думаю о воде.
— Вода! Вода! Вода! — стал, причитая, повторять я.
И тут что-то заблестело в воображении вызывая чувство облачения, и понеслось, сметая все остальные мысли на своем пути, внутрь моего разума. Мне стало легко и хорошо. Я, как автомат встал и вслух членораздельно сказал:
На земле существуют водные формы жизни. Простояв так около минуты, я сладостно закрыл глаза и, радостно пристукнув кулаком по самому себе, с улыбкой проговорил:
— Спасибо тебе, Боженька!
Далее я снова лег на песок и погрузился в мысли, навеянные (я не боюсь этого слова) подсказкой. Сейчас я уже осознавал, что жизнь есть, прежде всего, сохранение, самоанализ и само воспроизводство информации. Человечество уже создало информационные машины — компьютеры, которые способны хранить и анализировать информацию, но еще не достигло того (и достигнет ли?), чтобы информация само воспроизводила (рождала) себя со всем сопутствующим материальным обеспечением. Я понимал, что материальная жизнь основана на информационно-емких веществах, то есть на веществах, способных захватывать большое количество информации.
А вода (многие ученые это знают) является чрезвычайно мощным информационно-емким веществом; мне кажется, что информационная емкость воды даже больше, чем у генов. Но если вода может хранить информацию, то может ли она самостоятельно анализировать эту информацию, само совершенствовать ее и само воспроизводить (рождать копию) ее?
Я знал, что с помощью современных методов исследований ответить на эти вопросы невозможно. Однако эзотерические и оккультные науки, а также религии напропалую утверждали, что в мире все живое: и космос, и земля, и… вода. И, поскольку у меня не было никаких оснований не доверять им, я вполне нормально мог представить, что вода могла жить, то есть анализировать информацию (думать), само совершенствовать ее (развиваться) и само воспроизводить ее (рождать).
Я не мог исключить того, что вся вода планеты есть гигантское живое существо, но более четко мне представлялось, что водная среда прямо таки кипит от жизни существ, состоящих из воды. Более того, мне было хорошо известно, что человек почти на 70-90% состоит из воды, поэтому водная форма жизни, облаченная в телесную оболочку, могла иметь место и в человеке, то есть в нас с Вами.
— Интересно, каковы они — водяные существа? — думал я, окончательно промерзнув на холодном песке. — Неужели существуют люди, животные и растения, состоящие только из воды?
— Нет, нет, — тут же отвечал я сам себе, — водные формы жизни не должны быть копией телесных форм жизни. Они, наверняка, исключительно своеобразны по форме и характеру жизни, но имеют единые принципы существования с телесной жизнью, — не зря телесный человек на 70-90% состоит из воды.
Непонятно отчего, но мне стало казаться, что водные формы жизни зародились, как и телесная жизнь, тоже здесь, на Тибете, в районе священного Кайласа и по рекам, вытекающим отсюда, распространились по всему земному шару. Мне также казалось, что после Всемирного Потопа водные формы жизни отнюдь не стали доминировать, они тоже погибли, а потом долгое время зарождались… искусственно, усилиями легендарной Шамбалы, расположенной здесь.
Через вой ветра в уши проник свист, такой же свист, которым сопровождалась огромная «глотающая» волна. Я взглянул на Озеро Демонов. Вдали и в самом деле появилась большая волна. Я прищурил глаза и тут же представил, что в этом озере живут «водяные дьяволы», «водяные ведьмы», «водяные кикиморы», «водяные лешие», «водяные кощеи» и прочая водяная нечистая сила. Они, мне казалось, могут читать мысли непрошеных гостей, анализировать их и ненавидеть этих гостей только за то, что они поклоняются другому Богу, а не «родному» Демону. Мы были Чужими на этом озере.
Сзади послышался скрип ботинок на песке.
— Шеф, пойдем. Свист опять. Не к добру это, — раздался теплый и чужой здесь голос Селиверстова.
Я встал и пошел прочь от Озера. Напоследок я обернулся: Озеро Демонов неистово бушевало.
Когда мы сели в машину, я просящим и уставшим голосом сказал: — Мужики! Давайте еще раз съездим на озеро Манасаровар. Хочется мне посмотреть на него.
Мы вновь доехали до святого озера. На нем вновь был штиль.
Я подошел к берегу и стал смотреть на воду. Мне показалось, что в этом озере живут «водяные феи», «водяные Дюймовочки», «водяные карлсоны» и прочие добрые персонажи сказок.
В этот момент я еще не знал, что через три года состоится египетская экспедиция, и что там, в жарком Египте, мы начнем серьезно говорить о «водном человеке» и будем видеть на настенных рисунках в гробницах фараонов процесс конвейерной сборки «водного человека» с помощью сосудов, сделанных по форме частей человеческого тела с последующим созданием телесного субстрата на этой базе. Но мы уже не будем удивляться этому и даже будем не очень удивляться процедуре сборки человеческого тела с головой животного, потому что мысль о «водном человеке» и других водных формах жизни уже появлялась, появлялась здесь, на Тибете.
В этот момент я также не знал, что через три года мы приступим уже к лечению больных так называемым «водным аллоплантом» и, удивляясь тому, что водичка так мощно лечит, будем вспоминать Тибет с двумя совершенно разными озерами Ракшас и Манасаровар, на берегах которых появилась эта мысль.
— Шеф, сюда, сюда иди! — послышались голоса ребят.
— Что?
— Кайлас открылся.
— Где?
— Вот он!
Я всмотрелся в ступенчатую необычную пирамиду Кайласа. У меня забилось сердце. Завтра мы шли туда.
Напоследок я сфотографировал Селиверстова на фоне Кайласа. В объективе фотоаппарата сбоку от священной горы четко вырисовывалось изможденное лицо этого доброго человека.
Эпилог
На этом, дорогой читатель, повествование не заканчивается. Напротив, самое интересное только начинается. Завтра мы увидим Город Богов и попадем в объятия Шамбалы. Поэтому третий том этой книги так и будет называться — «В объятиях Шамбалы».