Мун Элизабет. Герой поневоле (Правящие Династии, Эсмей Суиза - 1)

   - Очень впечатляюще, лейтенант, - сказал энсин Серрано, протягивая кубы. - И вы даже ни разу не запутались с иллюстрациями.
   - А вы прекрасно справились со своей задачей, - ответила Эсмей. Достаточно сложной, если учесть, что я все время перескакивала от одного куба к другому.
   - Совсем не сложно, вы ведь все время помогали мне, называли нужные цифры. Я уверен, вы поразили их.
   - Их?
   - Ваших слушателей. Хотя они уже прослушали запись той лекции, которую вы читали младшим офицерам. Но сегодня вы преподнесли гораздо более серьезную версию.
   Что это, дерзость? Или искреннее восхищение? Эсмей не могла бы точно сказать.
   - Спасибо, - поблагодарила она и отвернулась. Она подумает об этом завтра, хотя майор Питак наверняка загрузит ее работой так, что свободного времени не останется.
   Молодой Серрано весело кивнул ей и вышел из зала.
   На следующее утро майор Питак встретила ее словами:
   - А вы знаете, что еще есть люди, которые считают, что мятеж на "Деспайте" был спланирован заранее?
   Эсмей чуть не задохнулась:
   - Даже теперь?
   - Да. Они говорят, что раз Хирн собиралась поддержать врага, она должна была поставить своих сподвижников на все ключевые посты, а значит, невозможно было захватить корабль, не нанеся ему существенного урона.
   - Угу. - Больше Эсмей ничего не могла сказать. Если после всех расследований и после военного трибунала они могли предположить такое, ей вряд ли удастся переубедить их.
   - Флот находится сейчас в трудном положении... учитывая состояние междувластия и все эти скандалы... Не думаю, что вы когда-либо слышали о Лепеску. - Питак смотрела на настольный экран, и Эсмей вдруг поняла, что она не случайно избегает прямого взгляда.
   - Кое-что слышала.
   - Да, адмирал Лепеску одинаково любил войну и охоту, находя в них много общего.
   - ?
   - Он не мог не убивать. - Голос Питак стал ледяным. - Он охотился на людей, а ваша капитан Серрано поймала его за этим занятием и убила. По мне, так вовсе неплохо, но далеко не все такого же мнения.
   - Он был агентом Доброты? Питак удивилась:
   - Никто этого не замечал и не говорил об этом. А почему вы спрашиваете?
   - Просто... Просто я слышала, как капитан Гэрривей, который командовал...
   - Да, да, кораблями, направленными к Ксавье. У меня хорошая память, Суиза!
   - Извините, сэр. Так вот, я слышала, что он служил под началом Лепеску. А Гэрривей был агентом Доброты... По крайней мере, они ему платили, а он предавал.
   - Хм. Помните, что и на этом корабле есть офицеры, которые служили когда-то под началом Лепеску. Достаточно давно, чтобы избежать мести Серрано, но... может, лучше не говорить о том, был он вражеским агентом или нет.
   - Конечно, сэр. И вообще, он мертв, так что это уже не важно.
   Она сразу же пожалела о сказанном: лицо Питак было красноречивее всяких слов. Важно, очень даже важно, и не только для мертвых, но, судя по выражению Питак, и для живых тоже. Может, и для Херис Серрано.
   - Извините, - пробормотала она и покраснела. - Очень глупо...
   Хм. Следите за собой, лейтенант.
   Сэр.
   Ей не нужно было больше готовиться к публичным выступлениям, и поэтому, как только закончилось ее дежурство, она отправилась в спортзал. Она давно не занималась.
   В это время народу в зале оказалось много, но один из тренажеров почти сразу же освободился, и ей помахал рукой джиг, стоявший около стены:
   - Вперед, лейтенант, а я подожду лошадку.
   Эсмей вскарабкалась на тренажер и установила свой обычный темп. Она заметила, что за место рядом с ней идет негласное соревнование, что ее слишком уж активно приглашают играть в командные игры, хотя играет она без азарта, и что все пытаются ей услужить по мелочам. Она надеялась, что со временем это пройдет, постепенно ее так называемая известность забудется. У нее никогда не было настоящих друзей во Флоте, и она вовсе не рассчитывала теперь их заиметь. Тут она задумалась. А почему бы ей не иметь друзей? Если она нравится людям, а по всему видно, что это так...
   Нет, это всего лишь преходящая слава. Ничего общего не имеющая с ее настоящим "я".
   Но почему она так уверена в этом?
   Эсмей поднажала изо всех сил, пока не покрылась потом и не начала выдыхаться, а с этим испарились и все мысли о дружбе и друзьях.
   За обедом она прислушивалась к разговору за столом и уже не беспокоилась о каких-то предстоящих лекциях. Энтузиазм энсина Цинтнер в области Корпусной обшивки и устройства кораблей напомнил ей Люси и ее отношение к лошадям и коневодству. Она могла бы дружить с Цинтнер. Эсмей осмотрела столовую и столкнулась взглядом с женщиной-лейтенантом. Она почувствовала себя неуютно и уткнулась в свою тарелку. Физическое напряжение сгладило чувство голода. Эсмей проголодается часа через три, но теперь есть не хотелось.
   На выходе ее остановили два лейтенанта.
   - Если вы не дежурите сегодня вечером, может, пойдете в нами посмотреть шоу?
   Они и раньше звали ее, но тогда она готовилась к лекциям. Сейчас никаких отговорок придумать не удалось, и Эсмей согласилась, думая, что тихонько уйдет после начала представления. Но ее окружили так, что никаких шансов уйти не осталось. Кто-то даже перевесился через спинку ее кресла, только чтобы поговорить с ней. Когда началось представление, ее хоть немного оставили в покое, но после окончания она опять оказалась в центре внимания.
   Это становилось уже смешно. Никому она не нравится и не интересна. Это все ее злополучная известность. Она ненавидела себя за то, что неравнодушна к такому вниманию со стороны других. Ей не должно было все это нравится, ведь если женщина на Альтиплано хотела оказаться в центре внимания, единственное, что она могла для этого сделать, - это стать матерью большого семейства. Прабабушка будет ею недовольна, но... Прабабушка сейчас на расстоянии многих световых лет, если она вообще еще жива.
   Эсмей вздрогнула, и кто-то спросил:
   - С тобой все в порядке... Эсмей?
   Она обернулась. Лейтенант Картин Дублос... Значит, обращение по имени не просто проявление фамильярности. Офицеры одного ранга вне исполнения служебных обязанностей могли называть друг друга по имени.
   - Все в порядке, - ответила она. - Я просто вспомнила свою прабабушку.
   Вид у него был озадаченный, но не долго. В течение последующих нескольких недель она заметила, что ни интерес к ее особе, ни стремление завоевать ее внимание не ослабевают. Она не могла понять почему. Что им от нее нужно? Что они пытаются доказать?
   Где-то в голове все время вертелось то, что сказала ей когда-то адмирал Серрано... Что сказал Совет... и ее отец... и майор Питак. Она старалась об этом не думать. Она не могла справиться с тем, что ей нужно было навсегда расстаться с той удобной и безопасной нишей, которую она сама для себя создала. Она все время пыталась протиснуться назад в эту нишу.
   Кошмары стали сниться чаще, еще одно доказательство, что она не та, за кого ее принимают. Она не может быть той, какую они хотят видеть. Кошмары снились хоть и не каждую ночь, однако непременно после того, как кому-то удавалось уговорить ее поиграть, посмотреть какое-нибудь представление, - в общем, после развлечений, которые, по ее мнению, никакой связи с тем, что ей снилось, не имели. Она даже стала включать в каюте генератор шума, надеясь, что так ее никто не услышит. Никто ни на что не жаловался, но когда она в ужасе просыпалась часа в три ночи и сердце бешено колотилось в груди, она всегда думала, что кричала наяву так же, как и в кошмарном сне.
   Кошмары путались: то ей снилась маленькая девочка, потерявшаяся на дорогах ужасной войны, то перепуганная молодая женщина-офицер, которая, лежа на животе на окровавленной палубе, стреляла куда-то в затянутое дымом пространство.
   Она уже подумывала обратиться в медчасть. Если она станет плохо себя чувствовать и это скажется на ее работе, ей все равно придется идти к врачам. Пока что все обходилось. Питак, казалось, была довольна ее успехами. Она хорошо ладила со старпомом Сиварсом, который внешне был полной противоположностью Себа Корона, но относился к ней в точности как старик солдат.
   - Ну, как дела у лейтенанта Суизы, майор? - спросил капитан Севеш на квартальном отчете.
   - Разумеется, хорошо, - ответила майор, глядя на куб с данными об успехах ее подчиненных. - Суиза очень старалась подтянуться до уровня своих коллег, хотя у нее не хватает основательной подготовки в области тяжелого машиностроения и она никогда не сможет заменить мне Баскока.
   - Ей и не нужно никакой дополнительной технической подготовки, заметил Севеш. - Лекция, которую она представила старшим офицерам, подготовлена человеком с умом и качествами капитана.
   - Она хотела попасть в техническую группу, - вставил адмирал Доссиньял.
   - Она выросла в одной из колоний, - сказал Севеш. - Я просмотрел справочник по Альтиплано. Хотя ее отец генерал, но на их планете женщины не становятся военными командирами.
   - Они вообще не становятся военными, - добавил Доссиньял. - Я смотрел тот же справочник.
   - Ну да. Младшие офицеры вьются вокруг нее, словно пчелы вокруг улья с медом.
   - А ей это вовсе не нравится, - заметила Питак. - Она много раз говорила мне о том, что не может понять причины такого успеха. Если она честна, а, по-моему, она честна, то она просто плохо себя знает... Плохо знает свои способности...
   - Не технические, как вы уже успели заметить.
   - Ну... - Питак задумалась. - Мне бы не хотелось быть неточной. Она неплохо соображает и умеет работать. Не могу судить о ее успехах со сканирующими приборами, но что касается Корпусной обшивки и устройства кораблей, она не более чем прилежный любитель. И еще она привыкла все видеть оперативно.
   - Например?
   - Например... Она закончила второй курс по проектированию корпусов, и я поручила ей написать отчет о модификациях, необходимых для поддержки нового секретного оружия. Я ожидала нечто подобное тому, что получаю от энсина Цинтнер: где что устанавливать в зависимости от мощности, воздействия на центр тяжести и прочее. То есть чисто технический отчет. А она принесла мне анализ изменений работы корабля с точки зрения его операционных возможностей. Я указала ей на это, она ненадолго задумалась и сказала: "А разве не это самое главное? " Севеш и Доссиньял рассмеялись.
   - Да, - сказал адмирал, - понимаю, что вы имеете в виду. Она смотрит на все с точки зрения функциональности во время боя...
   - То есть это на самом деле должно интересовать в первую очередь и нас, - ответила Питак. - Я знаю... Но я также хорошо знаю, что лично я быстро забываю об этом и увлекаюсь чисто технической стороной. Она же думает в первую очередь о войне...
   - Скорее всего так, - сказал Доссиньял. - Наряду с обычными характеристиками, по которым она выглядит вполне средней, бесцветной, неяркой личностью, там есть и ее оценки во время учебы в Академии. Угадайте, по каким предметам она училась лучше всего?
   - Тактика и маневрирование?
   - Нет... Хотя по этому предмету она была среди лучших пяти процентов курсантов. Но вот военная история... Она написала доклад-анализ Бреймеровской кампании, и, как следствие, ей предложили место в аспирантуре, что означало дальнейшую научную карьеру. Она отказалась и вместо этого пошла в техническую группу, хотя никогда не достигла там подобных высот.
   - Странно, - нахмурилась Питак.
   - Более чем, - ответил Доссиньял. - Какая-то бессмыслица. Нигде в ее личном деле я не нашел ни одного упоминания о том, чтобы ее отговаривали от командирской карьеры, хотя в бумагах подготовительной школы и есть обычные замечания о том, что она не из флотской семьи и прочее. При этом ее спокойно отправили в техническую группу на основании ее собственного заявления и очень посредственных оценок по соответствующим предметам.
   - Как она сама себя оценивала?
   - А как, вы думаете, будет оценивать себя человек не из флотской династии, да еще не претендующий на то, чтобы в будущем стать капитаном. Вообще, я не знаю, почему мы до сих пор придаем такое значение самооценке курсантов. Если бы отдел Персонала проверил когда-нибудь, чего достигают офицеры по сравнению с самооценками, которые они дают себе в Академии, думаю, все бы признали, что это пустое занятие. Она поставила себе средние оценки по всем категориям, кроме инициативности, здесь она оценила себя "ниже среднего уровня".
   - А я бы оценила ее инициативность достаточно высоко, - заметила Питак. - Если она понимает задачу, то не ждет, чтобы ей сказали, что надо делать.
   - И вот вопрос: что нам с ней делать? - спросил Доссиньял. - Ее направили к нам на два года, и мы можем многому научить ее с точки зрения ремонтных работ... Но как вы думаете, это ли нужно для максимального раскрытия ее талантов?
   Севеш посмотрел на Атарина и Питак:
   - Я бы сказал "нет", сэр. Она умеет говорить перед аудиторией, она показала себя прекрасным тактическим аналитиком, из нее выйдет замечательный инструктор. Или... - Он не договорил до конца.
   - Или капитан корабля, как во время сражения при Ксавье, - закончил за него Доссиньял. На минуту все замолчали.
   - Это рискованное предсказание, - пробормотал Атарин.
   - Верно. Но... сравните ее даже с офицерами на несколько рангов выше ее по званию. Как они ведут себя в первом бою... Думаю, все согласятся со мной, если я скажу, что она обладает редкими способностями, способностями, которых как раз не хватает Флоту. При условии, что они у нее действительно есть и она сумеет ими воспользоваться. Потому нашу задачу я вижу в следующем: помочь этой потенциально выдающейся молодой женщине-офицеру максимально проявить то, на что она способна.
   - Но каким образом, сэр? - спросила Питак. - Мне она очень нравится, это правда. Но... она так сдержанна, даже со мной, даже сейчас, когда мы уже хорошо знаем друг друга. Как снять крышку с этого котла?
   - Не знаю, - признался Доссиньял. - Я силен в инженерном деле, не в военном. Я знаю, что нельзя ни о чем спрашивать капитана Хакина, потому что он почти убежден, что она законспирированный заговорщик. Но если мы все сейчас согласимся, что лучше всего помочь лейтенанту Суизе проявить себя не в нашем деле, а в том, для которого она создана, мы по крайней мере будем начеку.
   Внезапно Атарин кашлянул:
   - Вот я думаю о всех этих юнцах, которые мечтают стать героическими капитанами кораблей... обо всех этих бездарных отпрысках известных династий., а здесь перед нами скромная, забитая девушка, она просто создана для этой карьеры, и все, что ей нужно, - это хороший старт.
   - Надеюсь, нам удастся помочь ей с этим стартом, пока жизнь не опередит нас, - добавила Питак. - Все может оказаться не так уж радужно.
   - Да благословит нас Бог, - закончил Доссиньял и взял следующую палку. - Ну а теперь перейдем к энсинам. К примеру, Цинтнер...
   Какое-то время Эсмей не виделась с энсином Серрано, лишь мельком замечала, что вот он играет в мяч или борется с кем-то на матах, но он никогда сам не подходил к ней. Наконец после очередного пересаживания в столовой они оказались за одним столом. Она кивнула ему, пока все представлялись друг другу:
   - Вы приписаны к отделу Дистанционного контроля, энсин?
   - Да, сэр.
   - Это ваше первое назначение?
   - Не совсем. - И он состроил гримасу. - Сразу после окончания Академии я получил краткосрочное направление, а потом выбился из стандартного чередования по кораблям.
   - Вот это да, - сказал джиг, сидевший справа от него. - А я думал, у Серрано всегда все в полном порядке.
   Энсин Серрано на секунду напрягся, но потом пожал плечами.
   - Вы слишком хорошо о нас думаете, - проговорил он бесстрастным голосом.
   - А какая у вас специальность? - спросила Эсмей у джига. Как его зовут? Плехт или что-то в этом роде.
   - Я занимаюсь по продвинутому курсу, - ответил он так, словно она должна была от такого ответа упасть со стула. - Я исследую возможности производства морозоустойчивых низкотемпературных материалов, - продолжал он. - Но, наверное, никто, кто не в курсе этого вопроса, ничего не поймет.
   Эсмей решила ничего не отвечать на это. Он и так уже сам себя выставил далеко не с самой лучшей стороны.
   - Конечно, вы должны быть хорошим специалистом в своей области, сказала она ему почти без эмоций. Другие, однако, ее поняли. Двое энсинов, но не Барин Серрано, чуть не поперхнулись супом.
   На выходе из столовой она получила два приглашения на полуфинальный матч по парпону среди младших офицеров.
   - Нет, спасибо, - отклонила она оба приглашения. - Мне самой надо размяться в зале.
   Это не было простой отговоркой. Она все ещё сильно страдала от ночных кошмаров, если только не доводила себя до физического изнеможения. Она была уверена, что победа в результате останется за ней, но пока для этого ей было необходимо как минимум два часа в день проводить в спортивном зале.
   Из-за матча по парпону народу в зале было немного, всего три человека, да и те казались полностью увлеченными своими занятиями. Она подошла к любимому тренажеру. Кто-то оставил зеркальную стену включенной, она взглянула на свое отражение и автоматически отвела взгляд от лица. Ноги хорошо накачаны. Надо, видимо, дать больше нагрузки на верхнюю часть тела. Но какую нагрузку? Ей не хотелось плавать или заниматься на тренажерах по бодибилдингу. Хорошо бы вскарабкаться сейчас на скалы, не самые сложные, но чтобы препятствия были не искусственными, а самыми что ни на есть естественными.
   - Извините, лейтенант...
   Эсмей подпрыгнула от неожиданности и сразу же рассердилась на себя за это. Подняла глаза. Перед ней стоял энсин Серрано с тем самым выражением лица.
   - Да? - ответила она.
   - Я подумал, может... Лейтенанту нужен товарищ для занятий?
   Она с удивлением смотрела на него. Меньше всего она ожидала, что Серрано... именно он будет набиваться ей в товарищи.
   - И вы тоже! - выскочило у нее до того, как она успела справиться со своими чувствами. Он покраснел, но упрямо продолжал:
   - И я? Что?
   - Мне казалось, вы не такой, как все.
   На этот раз он понял. Покраснел еще больше, а потом побледнел, насколько это вообще было возможно при бронзово-смуглой коже, как у всех Серрано. Сердито сказал:
   - Я совсем не собираюсь к вам присасываться. Моя семья имеет такое влияние... - И остановился, но Эсмей знала, что он собирался сказать... что он мог сказать. За его спиной стояли адмиралы Серрано, зачем ему она? - Вы мне понравились, - продолжал он, все еще сердито. - Да, двоюродная сестра говорила мне о вас, и я смотрел новости. Но вовсе не из-за этого...
   Эсмей почувствовала вину за то, что зря обидела его.
   - Извините, - сказала она. - Я вам нагрубила. Он уставился на нее:
   - Вы извиняетесь?
   - Конечно. - Опять она не сдержалась, и голос у нее был таким же удивленным, как у него, и вырвалось это у нее настолько естественно, что сразу было ясно: в ее мире порядочные люди всегда извиняются.
   - Но вы... - Он не договорил, обдумывая то, что хотел сказать. Просто... наверное, и не стоило извиняться. Тем более лейтенанту перед энсином, даже если вы меня неправильно поняли.
   - Но я обидела вас. - Она уже перестала злиться. - И вы вправе были рассердиться.
   - Да... но подумаешь, вы сделали ошибку, я рассердился, зачем вы извинялись?
   - А почему бы нет?
   - Потому что... - Он огляделся по сторонам. Эсмей только теперь осознала, как тихо вокруг, и, когда подняла глаза, заметила, что все быстро отвернулись в другую сторону. - Не здесь, сэр. Если хотите узнать...
   - Хочу.
   Зачем отказываться, когда человек сам хочет объясниться, а она действительно давным-давно желала узнать, почему все офицеры Флота ведут себя зачастую крайне невежливо и никогда не извиняются за недостойное поведение.
   - Тогда давайте куда-нибудь уйдем отсюда. Но только без обид.
   - Первый раз сожалею, что мы не дома, - сказала Эсмей. - На таком огромном корабле, кажется, должно быть место, где можно уединиться так, чтобы не вызывать двусмысленных подозрений...
   - Лейтенант не будет возражать против моего предложения?
   - Давайте.
   - Есть Стена, - сказал он. - В саду.
   - А сад не двусмысленное место? - спросила Эсмей. На Альтиплано фраза "Они в саду..." сразу вызывала определенные намеки и смешки.
   - Это альпинистский тренажер. Даже если вы никогда не лазали по скалам...
   - Лазала, - ответила Эсмей. - Вы хотите сказать, что здесь есть альпинистский тренажер?
   - Да, сэр. К тому же сейчас в разгаре матч по парпону.
   Эсмей улыбнулась и сама удивилась этому.
   - Я всегда знала, что Серрано на редкость изобретательны. Ну что ж. Давайте попробуем Стену.
   На Стене уже занималось много людей в соответствующем снаряжении. Эсмей с удивлением смотрела на страхующие канаты.
   - Извините, - промолвил Барин. - Я думал, сейчас уже никого здесь не будет, по времени клуб скалолазов должен был уже закончить занятия, а кроме них, никто сюда и не ходит.
   - Неважно, - ответила Эсмей. - Они не обращают на нас никакого внимания. - Она внимательно посмотрела на Стену. Выступы для ног и рук, которыми пользовались скалолазы, были сделаны из пенокерамики и крепились на стене с помощью металлических скоб. - Выглядит забавно.
   - Я не очень хорошо лазаю, но мне здесь нравится. - Барин посмотрел наверх. - Один из моих Соседей помешан на скалолазании, это он привел меня сюда. Поэтому я и знаю расписание занятий.
   - Поднимайтесь к нам, - крикнул кто-то сверху. Эсмей примерилась рукой к одному из выступов.
   - У нас нет снаряжения, а кроме того, мы ведь разговаривали.
   - Разговаривали или спорили? - спросил Барин и снова покраснел. Извините, сэр.
   - Я не обижаюсь, - ответила Эсмей. Вдоль основания стены были уложены декоративные валуны, они отделяли зону скалолазания от клумб сада. Эсмей нашла удобную нишу и присела. - Я все равно не отпущу вас, пока вы не объясните мне правил поведения во Флоте: когда принято извиняться, когда нет. И я буду вам за это премного благодарна.
   - Ну, как я и говорил, то, что вы назвали оскорблением, не так уж значительно... то есть если только мы не считаемся друзьями, но тогда это переходит в область личных отношений. В вашем мире так же?
   В ее мире за оскорбления, по поводу которых во Флоте никто и не думал приносить извинения, уже давно сражались бы на дуэли. Разве ее сограждане варвары?
   - Нет, по-другому, - ответила Эсмей, стараясь его не обидеть. - Мы легко приносим извинения за малейшие обиды...
   Он кивнул:
   - Вот почему кап... некоторые считают вас неуверенными.
   Эсмей не обратила внимания на заминку, хотя успела подумать, о каком же капитане идет речь. Вслух она спросила:
   - Правда?
   - Да... По крайней мере я такое не раз слышал. Вы извиняетесь за то, за что мы - простите, весь Флот - никогда и не подумаем извиняться, за то, что мы воспринимаем как должное. Поэтому создается впечатление, что вы не уверены в своих поступках.
   Эсмей закрыла глаза. Она вспоминала годы, проведенные во Флоте начиная с подготовительной школы. Она часто ошибалась, она это знала. Она всегда поступала так, как ее учили с детства, всегда говорила правду, признавала свои ошибки, старалась не повторять одни и те же ошибки дважды, сразу же извинялась за все свои промахи. Почему они считают, что это слабость, неуверенность? Это желание учиться, желание узнавать новое.
   - Понятно, - медленно сказала она, хотя так до конца и не поняла. Значит... Когда вы допускаете промах, вы не извиняетесь.
   - Если промах небольшой, то нет. Если вы наступите кому-нибудь на ногу, вы, конечно, скажете "простите", но не будете устраивать из этого целого представления. Естественно, человек должен отвечать за свои ошибки и исправлять их, но извинения подразумеваются сами собой.
   Ничего подобного, Эсмей была в этом уверена. Никто и не думает об извинениях. Но если они хотят вести себя так, она ничего изменить не сможет.
   - И если я извиняюсь, это звучит оскорбительно? - спросила она.
   - Нет, нет, не оскорбительно. Но немного странно. Если человек постоянно извиняется, старшие офицеры могут начать нервничать, ведь совершенно непонятно, искренен человек или нет.
   Эсмей удивилась:
   - Разве извинения могут быть неискренними?
   - Естественно, - ответил он. Потом снова взглянул на нее: - Но не ваши.
   - Нет. - Эсмей глубоко вздохнула. У нее было такое чувство, словно она зашла в сухое речное русло и по колени увязла в песке. Она старалась не волноваться и продолжала: - В нашем... мире, когда человек извиняется, он тем самым уже признает свои ошибки. Перед тем как исправить ошибку, человек обязательно должен принести свои извинения, а потом найти способ не повторять эту же ошибку в будущем. - Почти что цитата, из "Свода обычаев и правил". - Неискреннее извинение подобно лжи. - А это уже серьезно. Она помнит, как ее учили всегда говорить правду, независимо от того, насколько эта правда может быть горькой. Ее отец никогда бы не смог извиняться неискренне.
   - Потрясающе, - сказал энсин, и по его тону было ясно, что ему действительно интересно. - Все действительно по-другому.
   - Я понимаю вас, - сказала Эсмей. - Для меня тоже непривычно, что я могу кого-то настроить против себя тем, что приношу извинения.
   - Может, не совсем против, но вас не поймут.
   - Да, конечно. Спасибо вам за информацию.
   - Не нужно благодарить. - И снова взгляд ясных глаз. - Но вы и без этого не можете, так? Ведь благодарность сродни извинениям... В вашем мире столько формальностей.
   - Я не считаю это формальностями.
   Вовсе это не формальность, а забота о чувствах других людей, забота о том, как твои поступки отразятся на других людях. Формальности - это, например, обед в День Основателя, церемонии по поводу вручения наград, но совсем-совсем другое, когда один из близнецов пришел извиниться перед ней за то, что разбил ее любимую синюю кружку.