Страница:
– А это, – прокомментировал майор Харви, – концепция охраны вьетнамских военно-воздушных сил – держаться как можно дальше от земли.
Когда вертолеты приблизились к посадочной площадке, раздался всеобщий стон разочарования, теперь ясно было видно опознавательное желтое пятно на борту машины. Солдаты уже были знакомы с тем, что им сейчас предстояло пережить. Лейтенант Донг, который в отличие от большинства вьетнамских офицеров все же выучил язык горных племен, принялся энергично распоряжаться. Мы все попрятались в кусты, а раненых вынесли на посадочную площадку. Два вертолета кружили высоко над нами. Сержант Рэскин снял с пояса вторую зеленую дымовую шашку и бросил ее с догоравшей первой.
– Ведь видят же нас, сукины дети, – проворчал он, примостясь рядом со мной. – Какого же черта они не идут на посадку?!
Мы все воспрянули надеждой, когда один из вертолетов неуверенно принялся снижаться. Он опускался все ниже и ниже. И когда машина зависла в пятнадцати футах над землей, майор Харви удивленно воскликнул:
– Ну, ты смотри-ка! Они и в самом деле решились садиться!
Двое солдат уже приготовились запихивать мертвеца в открытую дверь, уже поднимали раненых, когда по поляне засвистели пули.
Три из них разом пробили фюзеляж. Раненный в ногу солдат уже оперся рукой о подножку вертолета, когда мотор взвыл с удвоенной силой, и машина взмыла в небо. Она сделала один круг и затарахтела в сторону Дананга.
Майор Харви молча следил за тем, как вдали на горизонте исчезают вертолеты и самолеты. Со всех сторон посыпались ругательства.
– Четырнадцать ноль-ноль, – произнес Харви, глядя на циферблат. – Может, нам удастся заполучить американскую "скорую". – Но от его тона веяло безнадежностью.
– Донг, возьми отделение и отыщи этого снайпера. Быстро.
– Есть, ди-ви.
– Сэр, можно мне отправиться вместе с Донгом, – попросился капитан Фрисби. – Я прошел спецтренировку по борьбе со снайперами.
– Конечно, – кивнул Харви. – Только будь осторожен.
Он опять взглянул на нависшие облака:
– Через пару часов уже никто не сможет летать в такую погоду, даже мистер Помфрет.
Харви понадобилось полчаса, прежде чем он сумел передать просьбу, чтобы прилетел медицинский вертолет. Он подчеркнул, что ему необходим американский пилот. И наконец мы получили ответ, что вьетнамские ВВС не могут приказывать американскому пилоту эвакуировать иностранных граждан. Если все будет спокойно в посадочной зоне, то вьетнамцы предпримут еще одну попытку завтра утром. Харви взъярился:
– Да завтрашним утром здесь все будет кишмя кишеть вьетконговцами! Дай Бог нам от них отбиться!
– Этот сукин сын, вертолетчик. Испугался какого-то паршивого снайпера-одиночку, – ругался Рэскин. – Еще бы минута, и всех бы забрал!
– Ну что же делать, будем ждать, как пойдут дела у Донга и Фрисби.
Харви опустился на землю, прислонившись спиной к дереву. Мы все последовали его примеру.
– По крайней мере, мы хоть снайпера пытаемся убрать, – нарушил наконец воцарившееся молчание Харви. – Еще недавно их боялись как огня. Ведь стоило снайперу открыть огонь по батальону, как все три роты тут же сбивались в кучу как бестолковые бараны, а офицеры поспешно приказывали отступать. Эти бедняги, военные советники тех времен, им стоило невероятных трудов убедить батальонных командиров каждый раз посылать за снайпером хотя бы отделение. Если бы вьетконговцы знали, что при каждом выстреле за ними начнется организованная охота, они бы меньше палили. – Харви помолчал, задумчиво посмотрев в ту сторону, куда скрылись Фрисби с Донгом. – В конце концов удалось убедить вьетнамцев в необходимости серьезной борьбы со снайперами. Они даже распространили методичку, как с ними сражаться. Я читал, это было неплохо придумано. Ну думаем, теперь уж вряд ли вьетконговский снайпер парой выстрелов заставит отступать войска. – Харви сдвинул берет на затылок. – Ха, черта с два! Этих баранов не так-то легко переделать. Три недели спустя командир дивизии издает новый приказ, дали нам его перевод... В нем предписывалось батальонам, встретив снайперский огонь, немедленно отходить в тыл, оставляя засаду.
Как ни подпортил нам настроение предыдущий инцидент, мы с Рэскином не смогли удержаться от хохота и тут же оборвали наше веселье, услышав стрельбу совсем рядом, чуть к западу. Потом несколько раз рвануло и все стихло. Через двадцать минут объявился Донг, за ним по пятам следовал солдат с широкой самодовольной улыбкой на лице. Он шел, помахивая трофейным ухом. За ним шли еще несколько довольных солдат, а последние два, к нашему удивлению, тащили на себе Фрисби – нашего отважного истребителя снайперов, который морщился от боли. Рэскин, забыв обо всем, кинулся к нему, К тому времени, когда Харви и я успели подойти, он уже распорол штанину и очищал довольно глубокую рану в голени.
– Ну вот, напоролся на бамбуковую щепу, – проворчал Рэскин.
– Это действительно глупая ситуация, – сказал Фрисби.
– Ничего, бывает, – успокоил его Харви. – Их трудно заметить.
Капитан Фрисби поранился об отравленную бамбуковую щепу, установленную в густой траве градусов под сорок пять к предполагаемому направлению приближения противника.
– Нам надо вывезти его отсюда побыстрее, сэр. – Рэскин перевернул австралийца и всадил иглу в одну из ягодиц.
Харви кивнул.
– Пожалуй, ногу можно будет спасти, если Фрисби попадет в госпиталь. Мне приходилось видеть инфицированные раны. За несколько часов они способны превратиться в сплошной кошмар.
Два раненных утром солдата безуспешно пытались скрыть свое облегчение при виде состояния, в котором пребывал австралиец. Теперь у них появился немалый шанс спастись. Как и у всех нас.
Харви подозвал радиста, они отошли в сторонку.
– Хэнди, Хэнди, говорит Гранд, прием.
– Гранд, Хэнди слушает.
– Хэнди, австралиец ранен в ногу. Напоролся на кол. Если мы его сегодня не вывезем, может потерять ногу. Свяжись с нашей авиацией. Мистер Помфрет может выручить. Снайпера мы сняли. Правда, мы не уверены, что он был один, может, вьетконговцы еще кого подкинут. Постарайся объяснить мистеру Помфрету.
– Вас понял, немедленно свяжусь со штабом. Сообщу, какие будут результаты. Пока.
Харви глубоко вздохнул.
– Ведь знал же, что не надо выпускать Фрисби из виду, нужно особое чутье на такие ловушки. Еще недельку, и он освоился бы. – Он прошел к носилкам Фрисби. – Тебе лучше?
– Спасибо, сэр. Морфий подействовал.
– Я вызвал американскую "скорую", Фрисби.
Может, все-таки мистер Помфрет прилетит сегодня. Это самый лучший вертолетчик во всем мире. Он должен был демобилизоваться еще полгода назад, но говорит, что не может спать спокойно, пока не подыщет себе хорошую замену.
Все детали моего недавнего полета с мистером Помфретом живо пришли мне на память. Точно так же наступал неминуемый вечер, точно так же низко опускались тучи, и площадка в горах была не слишком-то удобной для посадки. Но теперь я видел всю эту ситуацию иными глазами, потому что на сей раз я ждал его, а не летел вместе с ним по вызову. Интересно, прилетит ли сам мистер Помфрет? Теперь, когда он нашел себе замену, ему не было смысла рисковать лишний раз.
Радист окликнул майора Харви. Через несколько минут майор вернулся.
– Они попытаются выслать вертолет. Без сопровождения. – Харви огляделся в поисках Донга и велел тому проверить заграждения и, быть может, выслать парочку отделений подальше, на случай возможных снайперов.
Я подошел к Рэскину, который пытался промыть рану Фрисби. Края раны уже опухли и побагровели.
– Как нога? Не болит? – спросил я. – Или все же болит?
Австралиец кивнул, закусив губу от боли. Рэскин покачал головой.
– Да, он влип так влип, – сказал он мне. – По мне так уж лучше пуля, честное слово.
Около семнадцати часов мы различили далекое тарахтение вертолета. Как только мы завидели крошечную точку под облаками, Рэскин швырнул дымовую шашку на середину посадочной площадки. Вертолет понесся к нам, теряя высоту.
– Вот храбрецы! – бросил Харви восторженно. – И Вьетконга не боятся.
Вертолет был уже в футах десяти над площадкой, когда раздались очереди из крупнокалиберного пулемета в километре к западу от нас. Пятидесятикалиберный пулемет, пожалуй, наиболее эффективное противовертолетное оружие, которое было у коммунистов во Вьетнаме.
Строчки очередей прошили борт машины. Но, несмотря ни на что, вертолет продолжал снижаться. Он завис уже в пяти футах, когда вторая очередь довольно сильно задела его. Машина рухнула на землю, валясь набок, лопасти винта с ревом врезались в землю, вертолет отбросило на нос, хвост вздыбился, а затем он перевалился на другой бок. Вой мотора внезапно оборвался. Мы бросились к вертолету. Два бортстрелка выбрались через верхний люк целыми и невредимыми, они распахнули дверь кабины и вытащили одного пилота. Тот явно был цел. С другим пилотом произошла заминка. Мы слышали стоны, потом показалась голова без шлема. Я тотчас признал Помфрета.
Его осторожно уложили на траву. Рэскин присел рядом с ним, расстегивая гимнастерку. Веки Помфрета дрогнули.
– Он не ранен, – сообщил Рэскин. – Я не вижу никаких повреждений. – Но тут же осекся, когда его пальцы нащупали что-то под шеей Помфрета.
– Выньте носилки из вертолета, – скомандовал он.
Бортстрелок прыгнул на фюзеляж и вытащил сложенные носилки. Мы развернули их и поставили рядом с пилотом. Второй пилот – еще один молоденький лейтенант – тревожно спросил:
– С ним все в порядке?
При этих словах Помфрет открыл глаза и хрипло выдохнул:
– Я не могу пошевелиться. Ничего не чувствую.
– Помогите положить его на носилки, – потребовал Рэскин.
Уложив пилота на носилки, мы отнесли его в джунгли.
Помфрет лежал и с тревогой смотрел на Рэс-кина.
– Ваша шея, сэр... Похоже, треснул позвоночник.
– Я что, сломал шею? – спросил Помфрет затихающим голосом. – Ничего не чувствую.
Харви взглянул на часы. 16.45.
– Мистер Помфрет, могут они прислать за вами еще один вертолет?
Помфрет с трудом произнес, выдавливая из себя каждое слово:
– Может... быть... Может... те... убрать... эту... пятидесятку...
– Я лично пойду, – пообещал Харви. – Мы уничтожим пулемет или, по крайней мере, нагоним такого страху, что они не смогут вести прицельный огонь.
Помфрет тяжело сглотнул. Морщины на лице стали резче и глубже от невероятного усилия.
– Велите... выслать... Николса... скажите, я... сбит... – Он передохнул. – Николе доберется... уничтожить пятидесятку... – И Помфрет затих, прерывисто дыша.
– Мы должны вывезти его немедленно, – добавил Рэскин. – Со сломанной шеей он не переживет ночь. Может, они и смогут сделать для него что-нибудь в Дананге, но лучше всего его отправить сразу в Ня-Чанг.
– О'кей. – Харви бросился к рации и велел своему помощнику связаться лично с лейтенантом Николсом.
– Рэскин, – сказал Харви, закончив переговоры, – ты остаешься за меня. Если объявится Донг, пошли его на поиски пулемета. Скажи ему, Христа ради, чтобы он держался в полукилометре отсюда. У нас осталось всего часа полтора светлого времени. Если вертолет прибудет и спокойно улетит, то передвинь всех на ночевку на тот холм. Я встречусь с тобой там. Пароль на сегодня: девятка.
Я был рад, что уже научился считать до десяти по-вьетнамски. Если часовые окликнут каким-то номером, то ответным паролем служила та цифра, которая в сумме составляла девятку.
Харви остановился возле капитана Фрисби:
– До скорого. Через пару недель будешь как новенький и снова вернешься в эти горы.
– Спасибо, сэр, – отозвался тот слабо. – По крайней мере, в другой раз я уже не напорюсь на эти проклятые колья.
– Так держать, старина.
Харви наклонился над носилками мистера Помфрета:
– Сообщение передали Николсу, мистер Помфрет. Я же отправляюсь на поиски пулемета.
Помфрет попытался ответить, но голос ему отказал. Майор похлопал его по плечу и подозвал к себе взводного.
– Еще одного американца не возьмешь с собой? – выдвинулся я.
Харви улыбнулся и покачал головой.
– Оставайся здесь, я хочу, чтобы ты все это пережил. Кто, кроме тебя, сумеет написать о нашей войне.
И вместе с сопровождающими его солдатами он исчез за деревьями.
Харви отсутствовал уже полчаса, когда сержант Рэскин приблизился ко мне.
– Я собираюсь проверить посты. Если появится вертолет, взорви дымовую шашку. – Он вытянул губы трубочкой и добавил: – Сложишь руки крестом, если площадка будет под обстрелом.
– Принято.
Я караулил на краю площадки с дымовой шашкой наготове, время от времени поглядывая на запад, откуда час назад стрелял пулемет, гадая, как там дела у Харви.
Пару раз я останавливался у носилок Фрисби и Помфрета. Они оба спали после второго укола морфия.
Николсу придется садиться даже в более плохих погодных условиях, чем тогда, когда я летел с ним. К тому же существовала дополнительная опасность в виде крупнокалиберного пулемета.
Вскоре вернулся сержант Рэскин, и я отдал ему дымовую шашку. Тут послышался отдаленный рокот вертолета. Мы напряженно стали вглядываться в сгущающиеся сумерки и наконец сумели различить под серыми облаками черную грушу фюзеляжа.
Рэскин вытянул чеку и швырнул дымовую шашку на центр площадки. Солдаты окружили носилки.
Вертолетчик засек наш сигнал и принялся пикировать на площадку. Издалека раздались очереди пулемета. Трудно было сказать, попали вьетконговцы или нет, однако вертолет продолжал снижаться.
Очереди едва затихли, как раздались несколько взрывов подряд, потом послышался треск автоматных очередей. В этой перестрелке пулемет уже не отвечал.
Вертолет плюхнулся на площадку, мы с Рэскином подхватили носилки Помфрета, подбежали к вертолету и быстро затолкали их внутрь. Потом капитана Фрисби. Труп засунули под сиденье, а двух раненых разместили на заднем сиденье. Казалось, вертолет и так уже был загружен, но лейтенант Николе жестом пригласил троих спутников Помфрета. Мотор взвыл, лопасти завращались, и нас чуть не сдуло с площадки. Вертолет подпрыгнул в воздух и боком понесся вдоль долины в сторону Дананга.
Рэскин и я вздохнули с облегчением, однако наша работа только начиналась. Мы поспешно собрали солдат и совершили марш-бросок к холму, который майор Харви выбрал местом для ночлега.
– Как состояние мистера Помфрета? – спросил я главного хирурга, лейтенант-полковника.
Хирург покачал головой.
– Все еще парализован.
У меня упало сердце. Не зная, о чем спросить, я только поинтересовался: поправится ли он когда-нибудь.
– Оснований для оптимизма пока нет, – ответил он. – Зайди да сам с ним повидайся. Там у него в гостях целый взвод. Они вылетают завтра на Окинаву.
Я прошел по тропинке к морю. Пляж был недалеко. Вдоль берега разместились небольшие палатки и деревянные павильончики. Мистер Помфрет лежал в офицерской палате, и я встретил там капитана Лока со всеми его помощниками. Похоже, они там затевали какую-то торжественную церемонию. Капитан Лок снял зеленый берет и положил на постель Помфрета. Я не расслышал, что он говорил: мне не хотелось их прерывать. Наконец Лок закончил, и они стали прощаться.
– Через шесть месяцев вы будете новее новенького, сэр.
– Мы не собираемся возвращаться, пока не узнаем, что вы снова летаете.
– Эй, сэр! Крофолт, помните такого? Он все еще в госпитале Кларка. Просил поблагодарить.
Я подождал, пока капитан Лок со своими людьми не закончат, потом прошел по узкому проходу меж кроватями и встал там, где мистер Помфрет мог меня видеть.
– Хэллоу! – приветствовал он меня.
– Как самочувствие?
– Я выкарабкаюсь. – Глаза его заблестели от любопытства. – Что произошло потом? Майор Харви прикончил пятидесятку, а?
– Вот об этом-то я и хотел рассказать. Он везде расставил своих солдат, и как только вьетконговец начал палить, вблизи оказалось четверо рядовых. В пять секунд все было кончено. Никаких потерь.
– Отлично. Николе, однако, молодец.
– Твоя правда.
Я подобрал берет, глаза Помфрета неотрывно следили за мной.
– Ну, что ты на это скажешь? – самодовольно выдохнул он. – Признали мои заслуги наконец. Пришлось мне согласиться, стать почетным зеленым беретом.
– Лучшего кандидата и не найти. – Это высказывание было в духе Помфрета. Мистер Помфрет не страдал от ложной скромности. Плохо, правда, что он не слышал меня. Он тут же заснул.
Нанести удар по месту жительства
Когда вертолеты приблизились к посадочной площадке, раздался всеобщий стон разочарования, теперь ясно было видно опознавательное желтое пятно на борту машины. Солдаты уже были знакомы с тем, что им сейчас предстояло пережить. Лейтенант Донг, который в отличие от большинства вьетнамских офицеров все же выучил язык горных племен, принялся энергично распоряжаться. Мы все попрятались в кусты, а раненых вынесли на посадочную площадку. Два вертолета кружили высоко над нами. Сержант Рэскин снял с пояса вторую зеленую дымовую шашку и бросил ее с догоравшей первой.
– Ведь видят же нас, сукины дети, – проворчал он, примостясь рядом со мной. – Какого же черта они не идут на посадку?!
Мы все воспрянули надеждой, когда один из вертолетов неуверенно принялся снижаться. Он опускался все ниже и ниже. И когда машина зависла в пятнадцати футах над землей, майор Харви удивленно воскликнул:
– Ну, ты смотри-ка! Они и в самом деле решились садиться!
Двое солдат уже приготовились запихивать мертвеца в открытую дверь, уже поднимали раненых, когда по поляне засвистели пули.
Три из них разом пробили фюзеляж. Раненный в ногу солдат уже оперся рукой о подножку вертолета, когда мотор взвыл с удвоенной силой, и машина взмыла в небо. Она сделала один круг и затарахтела в сторону Дананга.
Майор Харви молча следил за тем, как вдали на горизонте исчезают вертолеты и самолеты. Со всех сторон посыпались ругательства.
– Четырнадцать ноль-ноль, – произнес Харви, глядя на циферблат. – Может, нам удастся заполучить американскую "скорую". – Но от его тона веяло безнадежностью.
– Донг, возьми отделение и отыщи этого снайпера. Быстро.
– Есть, ди-ви.
– Сэр, можно мне отправиться вместе с Донгом, – попросился капитан Фрисби. – Я прошел спецтренировку по борьбе со снайперами.
– Конечно, – кивнул Харви. – Только будь осторожен.
Он опять взглянул на нависшие облака:
– Через пару часов уже никто не сможет летать в такую погоду, даже мистер Помфрет.
Харви понадобилось полчаса, прежде чем он сумел передать просьбу, чтобы прилетел медицинский вертолет. Он подчеркнул, что ему необходим американский пилот. И наконец мы получили ответ, что вьетнамские ВВС не могут приказывать американскому пилоту эвакуировать иностранных граждан. Если все будет спокойно в посадочной зоне, то вьетнамцы предпримут еще одну попытку завтра утром. Харви взъярился:
– Да завтрашним утром здесь все будет кишмя кишеть вьетконговцами! Дай Бог нам от них отбиться!
– Этот сукин сын, вертолетчик. Испугался какого-то паршивого снайпера-одиночку, – ругался Рэскин. – Еще бы минута, и всех бы забрал!
– Ну что же делать, будем ждать, как пойдут дела у Донга и Фрисби.
Харви опустился на землю, прислонившись спиной к дереву. Мы все последовали его примеру.
– По крайней мере, мы хоть снайпера пытаемся убрать, – нарушил наконец воцарившееся молчание Харви. – Еще недавно их боялись как огня. Ведь стоило снайперу открыть огонь по батальону, как все три роты тут же сбивались в кучу как бестолковые бараны, а офицеры поспешно приказывали отступать. Эти бедняги, военные советники тех времен, им стоило невероятных трудов убедить батальонных командиров каждый раз посылать за снайпером хотя бы отделение. Если бы вьетконговцы знали, что при каждом выстреле за ними начнется организованная охота, они бы меньше палили. – Харви помолчал, задумчиво посмотрев в ту сторону, куда скрылись Фрисби с Донгом. – В конце концов удалось убедить вьетнамцев в необходимости серьезной борьбы со снайперами. Они даже распространили методичку, как с ними сражаться. Я читал, это было неплохо придумано. Ну думаем, теперь уж вряд ли вьетконговский снайпер парой выстрелов заставит отступать войска. – Харви сдвинул берет на затылок. – Ха, черта с два! Этих баранов не так-то легко переделать. Три недели спустя командир дивизии издает новый приказ, дали нам его перевод... В нем предписывалось батальонам, встретив снайперский огонь, немедленно отходить в тыл, оставляя засаду.
Как ни подпортил нам настроение предыдущий инцидент, мы с Рэскином не смогли удержаться от хохота и тут же оборвали наше веселье, услышав стрельбу совсем рядом, чуть к западу. Потом несколько раз рвануло и все стихло. Через двадцать минут объявился Донг, за ним по пятам следовал солдат с широкой самодовольной улыбкой на лице. Он шел, помахивая трофейным ухом. За ним шли еще несколько довольных солдат, а последние два, к нашему удивлению, тащили на себе Фрисби – нашего отважного истребителя снайперов, который морщился от боли. Рэскин, забыв обо всем, кинулся к нему, К тому времени, когда Харви и я успели подойти, он уже распорол штанину и очищал довольно глубокую рану в голени.
– Ну вот, напоролся на бамбуковую щепу, – проворчал Рэскин.
– Это действительно глупая ситуация, – сказал Фрисби.
– Ничего, бывает, – успокоил его Харви. – Их трудно заметить.
Капитан Фрисби поранился об отравленную бамбуковую щепу, установленную в густой траве градусов под сорок пять к предполагаемому направлению приближения противника.
– Нам надо вывезти его отсюда побыстрее, сэр. – Рэскин перевернул австралийца и всадил иглу в одну из ягодиц.
Харви кивнул.
– Пожалуй, ногу можно будет спасти, если Фрисби попадет в госпиталь. Мне приходилось видеть инфицированные раны. За несколько часов они способны превратиться в сплошной кошмар.
Два раненных утром солдата безуспешно пытались скрыть свое облегчение при виде состояния, в котором пребывал австралиец. Теперь у них появился немалый шанс спастись. Как и у всех нас.
Харви подозвал радиста, они отошли в сторонку.
– Хэнди, Хэнди, говорит Гранд, прием.
– Гранд, Хэнди слушает.
– Хэнди, австралиец ранен в ногу. Напоролся на кол. Если мы его сегодня не вывезем, может потерять ногу. Свяжись с нашей авиацией. Мистер Помфрет может выручить. Снайпера мы сняли. Правда, мы не уверены, что он был один, может, вьетконговцы еще кого подкинут. Постарайся объяснить мистеру Помфрету.
– Вас понял, немедленно свяжусь со штабом. Сообщу, какие будут результаты. Пока.
Харви глубоко вздохнул.
– Ведь знал же, что не надо выпускать Фрисби из виду, нужно особое чутье на такие ловушки. Еще недельку, и он освоился бы. – Он прошел к носилкам Фрисби. – Тебе лучше?
– Спасибо, сэр. Морфий подействовал.
– Я вызвал американскую "скорую", Фрисби.
Может, все-таки мистер Помфрет прилетит сегодня. Это самый лучший вертолетчик во всем мире. Он должен был демобилизоваться еще полгода назад, но говорит, что не может спать спокойно, пока не подыщет себе хорошую замену.
Все детали моего недавнего полета с мистером Помфретом живо пришли мне на память. Точно так же наступал неминуемый вечер, точно так же низко опускались тучи, и площадка в горах была не слишком-то удобной для посадки. Но теперь я видел всю эту ситуацию иными глазами, потому что на сей раз я ждал его, а не летел вместе с ним по вызову. Интересно, прилетит ли сам мистер Помфрет? Теперь, когда он нашел себе замену, ему не было смысла рисковать лишний раз.
Радист окликнул майора Харви. Через несколько минут майор вернулся.
– Они попытаются выслать вертолет. Без сопровождения. – Харви огляделся в поисках Донга и велел тому проверить заграждения и, быть может, выслать парочку отделений подальше, на случай возможных снайперов.
Я подошел к Рэскину, который пытался промыть рану Фрисби. Края раны уже опухли и побагровели.
– Как нога? Не болит? – спросил я. – Или все же болит?
Австралиец кивнул, закусив губу от боли. Рэскин покачал головой.
– Да, он влип так влип, – сказал он мне. – По мне так уж лучше пуля, честное слово.
Около семнадцати часов мы различили далекое тарахтение вертолета. Как только мы завидели крошечную точку под облаками, Рэскин швырнул дымовую шашку на середину посадочной площадки. Вертолет понесся к нам, теряя высоту.
– Вот храбрецы! – бросил Харви восторженно. – И Вьетконга не боятся.
Вертолет был уже в футах десяти над площадкой, когда раздались очереди из крупнокалиберного пулемета в километре к западу от нас. Пятидесятикалиберный пулемет, пожалуй, наиболее эффективное противовертолетное оружие, которое было у коммунистов во Вьетнаме.
Строчки очередей прошили борт машины. Но, несмотря ни на что, вертолет продолжал снижаться. Он завис уже в пяти футах, когда вторая очередь довольно сильно задела его. Машина рухнула на землю, валясь набок, лопасти винта с ревом врезались в землю, вертолет отбросило на нос, хвост вздыбился, а затем он перевалился на другой бок. Вой мотора внезапно оборвался. Мы бросились к вертолету. Два бортстрелка выбрались через верхний люк целыми и невредимыми, они распахнули дверь кабины и вытащили одного пилота. Тот явно был цел. С другим пилотом произошла заминка. Мы слышали стоны, потом показалась голова без шлема. Я тотчас признал Помфрета.
Его осторожно уложили на траву. Рэскин присел рядом с ним, расстегивая гимнастерку. Веки Помфрета дрогнули.
– Он не ранен, – сообщил Рэскин. – Я не вижу никаких повреждений. – Но тут же осекся, когда его пальцы нащупали что-то под шеей Помфрета.
– Выньте носилки из вертолета, – скомандовал он.
Бортстрелок прыгнул на фюзеляж и вытащил сложенные носилки. Мы развернули их и поставили рядом с пилотом. Второй пилот – еще один молоденький лейтенант – тревожно спросил:
– С ним все в порядке?
При этих словах Помфрет открыл глаза и хрипло выдохнул:
– Я не могу пошевелиться. Ничего не чувствую.
– Помогите положить его на носилки, – потребовал Рэскин.
Уложив пилота на носилки, мы отнесли его в джунгли.
Помфрет лежал и с тревогой смотрел на Рэс-кина.
– Ваша шея, сэр... Похоже, треснул позвоночник.
– Я что, сломал шею? – спросил Помфрет затихающим голосом. – Ничего не чувствую.
Харви взглянул на часы. 16.45.
– Мистер Помфрет, могут они прислать за вами еще один вертолет?
Помфрет с трудом произнес, выдавливая из себя каждое слово:
– Может... быть... Может... те... убрать... эту... пятидесятку...
– Я лично пойду, – пообещал Харви. – Мы уничтожим пулемет или, по крайней мере, нагоним такого страху, что они не смогут вести прицельный огонь.
Помфрет тяжело сглотнул. Морщины на лице стали резче и глубже от невероятного усилия.
– Велите... выслать... Николса... скажите, я... сбит... – Он передохнул. – Николе доберется... уничтожить пятидесятку... – И Помфрет затих, прерывисто дыша.
– Мы должны вывезти его немедленно, – добавил Рэскин. – Со сломанной шеей он не переживет ночь. Может, они и смогут сделать для него что-нибудь в Дананге, но лучше всего его отправить сразу в Ня-Чанг.
– О'кей. – Харви бросился к рации и велел своему помощнику связаться лично с лейтенантом Николсом.
– Рэскин, – сказал Харви, закончив переговоры, – ты остаешься за меня. Если объявится Донг, пошли его на поиски пулемета. Скажи ему, Христа ради, чтобы он держался в полукилометре отсюда. У нас осталось всего часа полтора светлого времени. Если вертолет прибудет и спокойно улетит, то передвинь всех на ночевку на тот холм. Я встречусь с тобой там. Пароль на сегодня: девятка.
Я был рад, что уже научился считать до десяти по-вьетнамски. Если часовые окликнут каким-то номером, то ответным паролем служила та цифра, которая в сумме составляла девятку.
Харви остановился возле капитана Фрисби:
– До скорого. Через пару недель будешь как новенький и снова вернешься в эти горы.
– Спасибо, сэр, – отозвался тот слабо. – По крайней мере, в другой раз я уже не напорюсь на эти проклятые колья.
– Так держать, старина.
Харви наклонился над носилками мистера Помфрета:
– Сообщение передали Николсу, мистер Помфрет. Я же отправляюсь на поиски пулемета.
Помфрет попытался ответить, но голос ему отказал. Майор похлопал его по плечу и подозвал к себе взводного.
– Еще одного американца не возьмешь с собой? – выдвинулся я.
Харви улыбнулся и покачал головой.
– Оставайся здесь, я хочу, чтобы ты все это пережил. Кто, кроме тебя, сумеет написать о нашей войне.
И вместе с сопровождающими его солдатами он исчез за деревьями.
Харви отсутствовал уже полчаса, когда сержант Рэскин приблизился ко мне.
– Я собираюсь проверить посты. Если появится вертолет, взорви дымовую шашку. – Он вытянул губы трубочкой и добавил: – Сложишь руки крестом, если площадка будет под обстрелом.
– Принято.
Я караулил на краю площадки с дымовой шашкой наготове, время от времени поглядывая на запад, откуда час назад стрелял пулемет, гадая, как там дела у Харви.
Пару раз я останавливался у носилок Фрисби и Помфрета. Они оба спали после второго укола морфия.
Николсу придется садиться даже в более плохих погодных условиях, чем тогда, когда я летел с ним. К тому же существовала дополнительная опасность в виде крупнокалиберного пулемета.
Вскоре вернулся сержант Рэскин, и я отдал ему дымовую шашку. Тут послышался отдаленный рокот вертолета. Мы напряженно стали вглядываться в сгущающиеся сумерки и наконец сумели различить под серыми облаками черную грушу фюзеляжа.
Рэскин вытянул чеку и швырнул дымовую шашку на центр площадки. Солдаты окружили носилки.
Вертолетчик засек наш сигнал и принялся пикировать на площадку. Издалека раздались очереди пулемета. Трудно было сказать, попали вьетконговцы или нет, однако вертолет продолжал снижаться.
Очереди едва затихли, как раздались несколько взрывов подряд, потом послышался треск автоматных очередей. В этой перестрелке пулемет уже не отвечал.
Вертолет плюхнулся на площадку, мы с Рэскином подхватили носилки Помфрета, подбежали к вертолету и быстро затолкали их внутрь. Потом капитана Фрисби. Труп засунули под сиденье, а двух раненых разместили на заднем сиденье. Казалось, вертолет и так уже был загружен, но лейтенант Николе жестом пригласил троих спутников Помфрета. Мотор взвыл, лопасти завращались, и нас чуть не сдуло с площадки. Вертолет подпрыгнул в воздух и боком понесся вдоль долины в сторону Дананга.
Рэскин и я вздохнули с облегчением, однако наша работа только начиналась. Мы поспешно собрали солдат и совершили марш-бросок к холму, который майор Харви выбрал местом для ночлега.
* * *
Неделей позже, вернувшись в Ня-Чанг, я отправился в госпиталь. Медицинский персонал уже узнавал меня, поскольку большое количество моих друзей уже перебывало у них на лечении.– Как состояние мистера Помфрета? – спросил я главного хирурга, лейтенант-полковника.
Хирург покачал головой.
– Все еще парализован.
У меня упало сердце. Не зная, о чем спросить, я только поинтересовался: поправится ли он когда-нибудь.
– Оснований для оптимизма пока нет, – ответил он. – Зайди да сам с ним повидайся. Там у него в гостях целый взвод. Они вылетают завтра на Окинаву.
Я прошел по тропинке к морю. Пляж был недалеко. Вдоль берега разместились небольшие палатки и деревянные павильончики. Мистер Помфрет лежал в офицерской палате, и я встретил там капитана Лока со всеми его помощниками. Похоже, они там затевали какую-то торжественную церемонию. Капитан Лок снял зеленый берет и положил на постель Помфрета. Я не расслышал, что он говорил: мне не хотелось их прерывать. Наконец Лок закончил, и они стали прощаться.
– Через шесть месяцев вы будете новее новенького, сэр.
– Мы не собираемся возвращаться, пока не узнаем, что вы снова летаете.
– Эй, сэр! Крофолт, помните такого? Он все еще в госпитале Кларка. Просил поблагодарить.
Я подождал, пока капитан Лок со своими людьми не закончат, потом прошел по узкому проходу меж кроватями и встал там, где мистер Помфрет мог меня видеть.
– Хэллоу! – приветствовал он меня.
– Как самочувствие?
– Я выкарабкаюсь. – Глаза его заблестели от любопытства. – Что произошло потом? Майор Харви прикончил пятидесятку, а?
– Вот об этом-то я и хотел рассказать. Он везде расставил своих солдат, и как только вьетконговец начал палить, вблизи оказалось четверо рядовых. В пять секунд все было кончено. Никаких потерь.
– Отлично. Николе, однако, молодец.
– Твоя правда.
Я подобрал берет, глаза Помфрета неотрывно следили за мной.
– Ну, что ты на это скажешь? – самодовольно выдохнул он. – Признали мои заслуги наконец. Пришлось мне согласиться, стать почетным зеленым беретом.
– Лучшего кандидата и не найти. – Это высказывание было в духе Помфрета. Мистер Помфрет не страдал от ложной скромности. Плохо, правда, что он не слышал меня. Он тут же заснул.
Нанести удар по месту жительства
Мой тщедушный, загорелый приятель-интеллектуал из Форт-Брэгга был поражен, увидев меня невозмутимо спускающимся по трапу на аэродроме его сверхсекретной базы. По правде говоря, создавалось впечатление, что когда капитан Джесс Де Порта разглядывал меня из-под зеленого берета, то он мысленно раздумывал над вопросом: пожимать мне руку или приказать бросить меня в какой-нибудь карцер на все протяжение вьетнамской войны. Пилот, понимая, что никому не положено знать об этой секретной базе, а тем более посещать ее, поспешил объяснить наше присутствие. Впрочем, наша посадка не нуждалась в объяснениях: строчки дыр прошили фюзеляж нашего самолета, и из-под одного крыла тонкой струйкой выливалось машинное масло. Все эти очевидные детали говорили сами за себя.
Утром мы отправились в самый обыкновенный полет, доставляя грузы на северную базу. А на обратном пути попали под обстрел целой группы вьетконговцев. Пилот не рискнул тянуть самолет до места взлета на малой высоте, и потому мы приземлились на секретной базе, в тридцати милях от того места, где нас обстреляли.
– Оставь свою камеру на самолете, – предупредил меня пилот, – а заодно забудь обо всем, что увидишь здесь.
Первое, что я увидел, был капитан Де Порта за рулем джипа, а с заднего сиденья на нас смотрело грозное дуло пулемета.
– Привет, Джесс, – сказал я со смущенной улыбкой. – А я все гадал, удастся мне встретиться с тобой или нет.
– Лучше бы этой встречи не было. – И пилоту: – Сколько понадобится, чтобы починить самолет?
– Не знаю, сэр. Может, пара дней.
– Мы можем эвакуировать гражданских вертолетом, – заметил сухо Де Порта.
– Благодарю, – откликнулся я.
– Через пару часов пришлют вертолеты из Дананга.
Де Порта некоторое время внимательно разглядывал пилота, а затем неожиданно его лицо осветила белозубая улыбка.
– Похоже, вы сумели выпутаться из серьезной передряги, – сказал он, на сей раз с заметным филиппинским акцентом.
– С каждым днем обстрел с земли становится все сильнее и сильнее, – отозвался пилот.
– Поехали, выпьем чашечку кофе.
– Гражданским тоже можно? – поинтересовался я.
– Присоединяйся.
Пилот покачал головой.
– Мне лучше остаться с самолетом. Когда будете вызывать вертолет, попросите прислать механика.
– Сделаем, – согласился Де Порта.
Я забрался в джип, и мы понеслись. Мы ехали по грунтовой дороге, и я ясно слышал, как где-то в джунглях стреляли. Через несколько минут перед моими глазами предстало стрельбище, на котором тренировались солдаты в зеленых и красных беретах. В красных были вьетнамцы.
– Похоже на учебу в академии, – заметил я, через плечо провожая взглядом проносившееся мимо стрельбище.
– Смотри, шею свернешь. Это не для гражданских глаз.
Вскоре мы достигли группы деревянных строений и остановились возле столовой. Войдя в нее, Де Порта сразу же поинтересовался, что я буду пить: кофе или чай со льдом? Я предпочел второе.
– Давно не виделись, Джесс, – сказал я, прихлебывая ледяной напиток. – Я слышал, что ты занимаешься чем-то подобным, но никто в точности не знал где.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мало-помалу кое-какие детали складываются в целую картину. Один из парней случайно – он просто забыл, что я всего лишь писатель – продемонстрировал мне склад в Сайгоне. Ну знаешь, где хранится оружие, одежда, оборудование, приобретенное в странах коммунистического блока либо в нейтральных странах. Так что если диверсантов и поймают, то никто не сумеет доказать причастность Штатов.
Де Порта кивнул, но промолчал.
– Сдается мне, что парни на стрельбище способны стрелять из любых систем оружия.
Де Порта в ответ только пожал плечами.
– Что это за место, Джесс? Подпольная операция против Вьетконга?
В столовую вошел какой-то вьетнамец и о чем-то спросил у Де Порта на своем языке. Тот ответил.
– О, я забыл, что ты превосходный лингвист, Джесс. Ты разговаривал с банаром?
– Угу. Я знаю банарский, вьетнамский и парочку других горных диалектов.
– Можно мне отправиться с тобой, Джесс?
– Куда? – с невинным выражением лица удивился он.
– Туда, куда вы все собрались.
– Мы ничего особенного не планируем.
Кроме того, боюсь, что гражданским, – тут он ухмыльнулся, – не положено знать о наших операциях.
– Ты не мог бы показать мне базу? – поинтересовался я. – Слушай, я обещаю: единственные, кому я все выложу, это только вьетконговцы.
Де Порта расхохотался.
– О'кей, – сказал он. – Хорошо, поездим немного.
Сам я не присутствовал при фактическом проведении операции по вполне понятным причинам. Это был сверхсекретный рейд, и дилетант мог просто повредить успешному завершению операции.
Когда в начале декабря я прочитал заметку о трагической катастрофе военного самолета, на котором было смешанное спецподразделение, состоящее из тридцати вьетнамцев и двух американцев, меня она заинтересовала. У всех у них были парашюты, но сбитый самолет взорвался и никто не уцелел. Но насторожило меня совсем другое: что правительства Вьетнама и Штатов отказались давать какие-либо комментарии по данному вопросу. Позже, воспользовавшись информацией из разных источников, мне удалось восстановить, как мне кажется, картину трагедии. Тайна, которая окружала эти события, говорила о том, что миссия самолета была секретной. Нечто подобное же выполнял и Де Порта со своими ребятами.
Вместе с Де Порта здесь присутствовали командир и штабисты спецбазы. У стены на длинной скамейке сидели двадцать отобранных для задания рядовых – зеленые береты. Зрелище было довольно необычное: азиаты в американской форме защитного цвета.
Нордического типа полковник расхаживал по кабинету и воодушевленно выговаривал солдатам:
– Солдаты, вас продержали в изоляции неделю. Это было необходимо. Теперь же я посвящу вас в изменившуюся политическую ситуацию, которая вынуждает нас действовать раньше, чем мы предполагали.
Диверсанты подались вперед.
– В настоящий момент ситуация в Сайгоне представляет собой, откровенно говоря, полнейшую неразбериху, – кисло улыбнулся полковник Фолкштаад. – Гражданское правительство премьер-министра Хонга не способно удержать контроль над ситуацией. Буддисты бесчинствуют на улицах, студенты идут на поводу у марксистской агитации, а разведка сообщает, что Вьетконг готовится к проведению крупнейшей операции в Южном Вьетнаме. Мы уже и так уронили свой престиж, когда малочисленные, разрозненные вьетконговские партизанские группы с помощью минометов уничтожили наши бомбардировщики в Бьенфу.
Полковник сделал паузу и обвел всех присутствующих взглядом. И продолжил:
– После стольких поражений нам надо срочно что-то предпринять. Мы нанесем решительный удар по месту жительства.
По комнате пробежал шепоток. Полковник предостерегающе поднял руку.
– Я знаю, знаю. В прошлом у нас было довольно много неудачных попыток организовать партизанскую войну против коммунистов. Я ничего не хочу сказать плохого про наших вьетнамских союзников, но до настоящего момента все их усилия окончились плачевно, а большинство диверсантов либо убито, либо взято в плен. Сейчас же нам надо разработать совместную американо-вьетнамскую операцию под командованием американцев.
Полковник придвинулся к настенной карте:
– Мы остановили свой выбор на индустриальном районе, где бдительность весьма высока. Вы прекрасно знакомы с информацией об этом районе и прекрасно понимаете, насколько он важен для коммунистов. Электростанции, на севере района действуют военные заводы, которые выпускают китайские аналоги американского и русского вооружения. Вьетнамцы уже три раза пытались безуспешно проникнуть в этот район. Все провалено. Заданный район служит важнейшим плацдармом для проникновения вьетконговских сил в Южный Вьетнам. Если операция удастся, то она нанесет колоссальный ущерб силам противника, намного больший, чем при бомбежке. Она станет первым успешным партизанским рейдом, и это очень важно.
Полковник Фолкштаад ткнул ручкой в центр красного круга на карте.
Утром мы отправились в самый обыкновенный полет, доставляя грузы на северную базу. А на обратном пути попали под обстрел целой группы вьетконговцев. Пилот не рискнул тянуть самолет до места взлета на малой высоте, и потому мы приземлились на секретной базе, в тридцати милях от того места, где нас обстреляли.
– Оставь свою камеру на самолете, – предупредил меня пилот, – а заодно забудь обо всем, что увидишь здесь.
Первое, что я увидел, был капитан Де Порта за рулем джипа, а с заднего сиденья на нас смотрело грозное дуло пулемета.
– Привет, Джесс, – сказал я со смущенной улыбкой. – А я все гадал, удастся мне встретиться с тобой или нет.
– Лучше бы этой встречи не было. – И пилоту: – Сколько понадобится, чтобы починить самолет?
– Не знаю, сэр. Может, пара дней.
– Мы можем эвакуировать гражданских вертолетом, – заметил сухо Де Порта.
– Благодарю, – откликнулся я.
– Через пару часов пришлют вертолеты из Дананга.
Де Порта некоторое время внимательно разглядывал пилота, а затем неожиданно его лицо осветила белозубая улыбка.
– Похоже, вы сумели выпутаться из серьезной передряги, – сказал он, на сей раз с заметным филиппинским акцентом.
– С каждым днем обстрел с земли становится все сильнее и сильнее, – отозвался пилот.
– Поехали, выпьем чашечку кофе.
– Гражданским тоже можно? – поинтересовался я.
– Присоединяйся.
Пилот покачал головой.
– Мне лучше остаться с самолетом. Когда будете вызывать вертолет, попросите прислать механика.
– Сделаем, – согласился Де Порта.
Я забрался в джип, и мы понеслись. Мы ехали по грунтовой дороге, и я ясно слышал, как где-то в джунглях стреляли. Через несколько минут перед моими глазами предстало стрельбище, на котором тренировались солдаты в зеленых и красных беретах. В красных были вьетнамцы.
– Похоже на учебу в академии, – заметил я, через плечо провожая взглядом проносившееся мимо стрельбище.
– Смотри, шею свернешь. Это не для гражданских глаз.
Вскоре мы достигли группы деревянных строений и остановились возле столовой. Войдя в нее, Де Порта сразу же поинтересовался, что я буду пить: кофе или чай со льдом? Я предпочел второе.
– Давно не виделись, Джесс, – сказал я, прихлебывая ледяной напиток. – Я слышал, что ты занимаешься чем-то подобным, но никто в точности не знал где.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мало-помалу кое-какие детали складываются в целую картину. Один из парней случайно – он просто забыл, что я всего лишь писатель – продемонстрировал мне склад в Сайгоне. Ну знаешь, где хранится оружие, одежда, оборудование, приобретенное в странах коммунистического блока либо в нейтральных странах. Так что если диверсантов и поймают, то никто не сумеет доказать причастность Штатов.
Де Порта кивнул, но промолчал.
– Сдается мне, что парни на стрельбище способны стрелять из любых систем оружия.
Де Порта в ответ только пожал плечами.
– Что это за место, Джесс? Подпольная операция против Вьетконга?
В столовую вошел какой-то вьетнамец и о чем-то спросил у Де Порта на своем языке. Тот ответил.
– О, я забыл, что ты превосходный лингвист, Джесс. Ты разговаривал с банаром?
– Угу. Я знаю банарский, вьетнамский и парочку других горных диалектов.
– Можно мне отправиться с тобой, Джесс?
– Куда? – с невинным выражением лица удивился он.
– Туда, куда вы все собрались.
– Мы ничего особенного не планируем.
Кроме того, боюсь, что гражданским, – тут он ухмыльнулся, – не положено знать о наших операциях.
– Ты не мог бы показать мне базу? – поинтересовался я. – Слушай, я обещаю: единственные, кому я все выложу, это только вьетконговцы.
Де Порта расхохотался.
– О'кей, – сказал он. – Хорошо, поездим немного.
* * *
Этот рассказ будет о вьетнамо-американском спецподразделении, ведущем партизанскую борьбу. Операция, в которой мне довелось участвовать, демонстрирует, как профессионализм членов отряда подчинялся единой цели.Сам я не присутствовал при фактическом проведении операции по вполне понятным причинам. Это был сверхсекретный рейд, и дилетант мог просто повредить успешному завершению операции.
Когда в начале декабря я прочитал заметку о трагической катастрофе военного самолета, на котором было смешанное спецподразделение, состоящее из тридцати вьетнамцев и двух американцев, меня она заинтересовала. У всех у них были парашюты, но сбитый самолет взорвался и никто не уцелел. Но насторожило меня совсем другое: что правительства Вьетнама и Штатов отказались давать какие-либо комментарии по данному вопросу. Позже, воспользовавшись информацией из разных источников, мне удалось восстановить, как мне кажется, картину трагедии. Тайна, которая окружала эти события, говорила о том, что миссия самолета была секретной. Нечто подобное же выполнял и Де Порта со своими ребятами.
* * *
Капитан Джесс Де Порта сидел в кабинете и слушал полковника Фолкштаада из особого отдела Сайгона.Вместе с Де Порта здесь присутствовали командир и штабисты спецбазы. У стены на длинной скамейке сидели двадцать отобранных для задания рядовых – зеленые береты. Зрелище было довольно необычное: азиаты в американской форме защитного цвета.
Нордического типа полковник расхаживал по кабинету и воодушевленно выговаривал солдатам:
– Солдаты, вас продержали в изоляции неделю. Это было необходимо. Теперь же я посвящу вас в изменившуюся политическую ситуацию, которая вынуждает нас действовать раньше, чем мы предполагали.
Диверсанты подались вперед.
– В настоящий момент ситуация в Сайгоне представляет собой, откровенно говоря, полнейшую неразбериху, – кисло улыбнулся полковник Фолкштаад. – Гражданское правительство премьер-министра Хонга не способно удержать контроль над ситуацией. Буддисты бесчинствуют на улицах, студенты идут на поводу у марксистской агитации, а разведка сообщает, что Вьетконг готовится к проведению крупнейшей операции в Южном Вьетнаме. Мы уже и так уронили свой престиж, когда малочисленные, разрозненные вьетконговские партизанские группы с помощью минометов уничтожили наши бомбардировщики в Бьенфу.
Полковник сделал паузу и обвел всех присутствующих взглядом. И продолжил:
– После стольких поражений нам надо срочно что-то предпринять. Мы нанесем решительный удар по месту жительства.
По комнате пробежал шепоток. Полковник предостерегающе поднял руку.
– Я знаю, знаю. В прошлом у нас было довольно много неудачных попыток организовать партизанскую войну против коммунистов. Я ничего не хочу сказать плохого про наших вьетнамских союзников, но до настоящего момента все их усилия окончились плачевно, а большинство диверсантов либо убито, либо взято в плен. Сейчас же нам надо разработать совместную американо-вьетнамскую операцию под командованием американцев.
Полковник придвинулся к настенной карте:
– Мы остановили свой выбор на индустриальном районе, где бдительность весьма высока. Вы прекрасно знакомы с информацией об этом районе и прекрасно понимаете, насколько он важен для коммунистов. Электростанции, на севере района действуют военные заводы, которые выпускают китайские аналоги американского и русского вооружения. Вьетнамцы уже три раза пытались безуспешно проникнуть в этот район. Все провалено. Заданный район служит важнейшим плацдармом для проникновения вьетконговских сил в Южный Вьетнам. Если операция удастся, то она нанесет колоссальный ущерб силам противника, намного больший, чем при бомбежке. Она станет первым успешным партизанским рейдом, и это очень важно.
Полковник Фолкштаад ткнул ручкой в центр красного круга на карте.