В 1914 г. он печатает в газете «Утро России» статью «Царь Иван Грозный. (К поискам его библиотеки в кремлевских подземельях)». «Остановка за творческой инициативой, поиски, надо надеяться, не заставят себя ждать. Но кто возьмет на себя связанные с ними расходы?» – спрашивал он. К сожалению, раскопки в Кремле произвести не удалось, но, занимаясь исследованиями подземелий, Стеллецкий стал признанным знатоком подземной Москвы. Он пришел к выводу, что «почти под каждым московским старым домом, построенным не меньше, чем полтораста – двести лет назад, есть какие-нибудь таинственные сооружения, подземные палаты и ходы, проложенные на случай непредвиденных событий. Известно, например, что слишком глубоко запустивший руку в казну царский свояк, знаменитый боярин Борис Иванович Морозов в 1648 году только потому спасся от народной расправы, что успел по тайному ходу ускользнуть в Кремль.
В системе доказательств существования библиотеки самым слабым пунктом было отсутствие подлинника описи, обнаруженной и опубликованной Дабеловым. Стеллецкий получает от Московского археологического общества и Архива министерства юстиции командировку в Прибалтийский край. В архиве Пярну он нашел этот список, прочел его, снял копию и вернул документ, чтобы позже приехать с фотоаппаратом и сфотографировать его. Но попасть снова в Пярну ему не удалось: началась Первая мировая война, затем революция, Эстонию и Россию разделила государственная граница. Только фотоснимок мог бы убедить ученых, считавших список Дабелова фальшивкой, но его не было, и Стеллецкий не стал публиковать новую копию, публично он заявил о своей находке этого документа лишь на склоне лет в статье, опубликованной через три десятилетия – в 1944 году.
После революции Стеллецкий вновь начинает кампанию за поиск библиотеки Ивана Грозного, за планомерное обследование подземной Москвы, он обращается в различные учреждения, публикует статьи в газетах, в духе времени формулируя свое требование археологических поисков в категорическом лозунге: «Настал час подземную Москву выворотить наизнанку!» При начатых в 1925 г. работах по строительству метрополитена обнаружились подземные пустоты, колодцы и остатки подземных ходов. Особенно интересными представлялись Стеллецкому подземные ходы в районе Библиотеки имени Ленина, Воздвиженки, Кисловки между постройками Опричного дворца Ивана Грозного, куда он переселился из Кремля после введения опричнины. В ноябре 1933 г. Стеллецкому предложили произвести поиски библиотеки в Кремле. «Мечта осуществляется после двадцатипятилетнего ожидания!» – записал он в дневнике 1 декабря 1933 г.
Стеллецкий приступил к работе в Кремле с твердой уверенностью о месте нахождения библиотеки. В последней опубликованной им при жизни статье по этому вопросу в 1944 г. он сформулировал свой «кремлевский» вариант наиболее четко.
Рассказывая о строительстве подземного тайника Аристотелем Фиораванти, Стеллецкий дает также топографическое описание его. «Главным связующим звеном подземного Кремля служил большой, в три метра шириной, с Плоским плитяным перекрытием, тоннель через весь Кремль, между Тайницкой и Собакиной башнями. По правой стороне его, идя от Собакиной башни, были сделаны через известные промежутки широкие и длинные сводчатые глухие помещения, упирающиеся в фундамент кремлевской стены, вдоль Александровского сада. Одно из этих помещений впоследствии было занято Иваном Грозным под царский архив. Библиотечный тайник Софии Палеолог в районе кремлевских соборов был недоступнее, к нему вело специальное ответвление от «Макарьевского хода», искусно заделанное и неприметное для неискушенного глаза. Впоследствии сверху, из кремлевского дворца Ивана Грозного в. этот тайник-книгохранилище вела белокаменная потайная лестница. Выходные из Кремля подземные ходы проходили под тремя или четырьмя кремлевскими башнями. Такова в основном картина подземного Кремля».
Поиски тайника Стеллецкий начал с Арсенальной башни, от которой шел подземный ход, обнаруженный его предшественниками. В процессе работ предположения археолога, кажется, подтверждались: он обнаружил ход, который мог быть сооружен Аристотелем Фиораванти. В дневнике появляются записи: «Синяя птица, кажется, вся в руках!», «Завтра буду выбирать песок и искать противоположную стену. Если такую найду, библиотека Ивана Грозного, Ивана Губителя – так называл его Забелин – найдена!». Однако дальнейшие поиски приостановила внезапно затопившая подземелье вода, рабочие приступили к сооружению водоотвода, Стеллецкий получил отпуск и путевку в санаторий. Когда же в январе 1935 г. он вернулся в Москву и позвонил в комендатуру Кремля, ему ответили, что все раскопки прекращены.
Таким образом, и эта попытка пройти подземными ходами Кремля в поисках библиотеки Ивана Грозного не была доведена до конца.
Наступили времена, когда о каких-либо исследованиях подземной Москвы нельзя было и думать. Стеллецкий продолжал обращаться с заявлениями в различные инстанции, но они не имели никаких практических последствий и оседали в канцеляриях, Сама тема поисков библиотеки оказалась вроде бы под негласным запретом, целое десятилетие по ней не появлялось никаких печатных публикаций.
Кажется, только один-единственный человек (во всяком случае, мне неизвестно о каких-либо других публичных выступлениях), известный краевед-педагог, замечательный лектор А. Ф. Родин в конце тридцатых годов, еще перед войной, начал выступать с лекцией «Клады и сокровища, обнаруженные в Москве и Подмосковье», в которой рассказывал об археологических находках при строительстве метро и других земляных работах; затем он подводил слушателей к мысли, что не все клады обнаружены и существуют клады иного рода. «Теперь я перехожу к новому вопросу, – говорил он, – к вопросу о поисках клада, на этот раз не денежного и не бытового – я перехожу к рассказу о поисках библиотеки Ивана Грозного». С годами эта часть лекции становилась обширнее, в военное время, когда история вновь получила права на внимание к себе, она заняла почти половину лекции.
А.Ф. Родин выступал с этой лекцией в госпиталях, в воинских частях, в Доме ученых, перед учителями, школьниками и в других аудиториях. Таким образом, проблема поисков библиотеки Ивана Грозного продолжала жить в своеобразном устном – лекционном предании, и, надобно сказать, довольно широко распространенном в Москве. Свой рассказ Родин строил на данных Стеллецкого, с которым был хорошо знаком с двадцатых годов по обществу «Старая Москва», и разделял его мнение, что библиотека находится в кремлевском тайнике. Он всячески поддерживал старого археолога, хлопотал о назначении ему пенсии, при его содействии в журнале «Наука и жизнь» № 7–8 за 1944 г. была напечатана, как ответ на вопрос читателя, статья Стеллецкого «Судьба библиотеки Ивана Грозного», которую автор заканчивает словами, полными энергии и твердой веры в свою правоту: «Теперь мы стоим на грани решения вопроса. Замечательная библиотека Ивана Грозного, счастливо уцелевшая и от неблагоприятных стихий, и от разрушительной руки человека, должна быть найдена».
Но статья Стеллецкого не нашла ожидаемого отклика. В 1949 г. Стеллецкий умер. В начале 1950-х гг. А.Ф. Родин в своей лекции о кладах отмечал: «В данный момент никто не работает над этой проблемой, и она не стоит на очереди ни в одном учреждении, ни лично у кого-либо из ученых. Мне кажется, что если вопрос спорен, то тем необходимее произвести поиски библиотеки до конца».
Статья Стеллецкого в 1944 г. была единственной серьезной публикацией по проблеме библиотеки Ивана Грозного в течение почти тридцати лет, ученые эту проблему игнорировали. Но научно «скомпрометированная» проблема все же вызывала постоянный интерес, и постоянно находились энтузиасты, которые занимались ею.
В 1947 г. репортерская судьба свела со Стеллецким начинающего литератора Василия Николаевича Осокина. Рассказ археолога о библиотеке Ивана Грозного произвел на него большое впечатление; впоследствии эта тема заняла большое место в его исследовательских интересах и писательском творчестве. Вообще, надо сказать, все эти долгие годы темой библиотеки занимались главным образом не ученые-историки, а литераторы: в пятидесятые годы З.С. Давыдов работает над книгой «Звезды на башнях» об истории Московского Кремля, в которой большое место уделено библиотеке Ивана Грозного, Г.Н. Гребнев пишет приключенческую повесть «Пропавшее сокровище», Р.Т. Пересветов в книге «Тайны выцветших строк» подробно рассказывает об эпопее поисков библиотеки.
Роман Тимофеевич Пересветов писал книгу несколько лет, начинал ее под сильным влиянием скептического отношения историков, с которыми консультировался при работе, но по мере того, как знакомился с документами и источниками, он освобождался от скепсиса. Обычно в читальном зале Исторической библиотеки его стол бывал так загроможден старинными и новыми фолиантами, что самого писателя за ними не было видно. Перипетии драматической истории, незамечаемая прежде связь событий вдруг наталкивали на новую мысль, гипотезу; тогда он, взволнованный ею (каждому исследователю известно это состояние), искал в зале знакомого, спрашивал: «не пора ли вам покурить?» (сам он не курил и не любил табачного дыма), шел в курилку и там, окутанный сизым облаком, захлебываясь словами, опровергал или доказывал, заражая своей увлеченностью. Вообще, по моим многолетним наблюдениям, с тех пор, как я школьником-шестиклассником в 1942 г. пришел в исторический кружок Дома пионеров, которым руководил А.Ф. Родин, всех, кто способен увлечься проблемой поисков библиотеки Ивана Грозного, отличают общие черты: увлеченность и романтичность восприятия мира. И еще одно наблюдение: кому пришлось, или, вернее сказать, посчастливилось, прикоснуться к этой теме, это уже навек, и чем бы он ни занимался, можно с уверенностью предсказать, что когда-нибудь все равно вернется к ней.
Итак, Пересветов начинал работу над своей книгой при скептическом отношении специалистов-историков, а заканчивал, когда вопрос о библиотеке Ивана Грозного вновь получил возможность обрести статус сюжета не беллетристического сочинения, а научно-исторического исследования.
В январском номере журнала «Новый мир» за 1960 г. появилась статья академика М. Н. Тихомирова «О библиотеке московских царей. (Легенды и действительность)».
«В истории встречаются загадки, – писал М. Н. Тихомиров, – которые долго привлекают к себе внимание и подчас так и остаются неразрешимыми. К числу таких загадок относится и вопрос о библиотеке московских царей XVI–XVII вв. <…> А между тем вопрос о библиотеке московских царей выходит далеко за пределы простого любопытства. Он имеет громадное значение для понимания культуры средневековой России. Вот почему нам хотелось бы заново поставить эту проблему и познакомить любителей прошлого нашей Родины с одной из ярких страниц ее истории.
Труд Белокурова сыграл своего рода роковую роль в вопросе о библиотеке московских царей. <…> С этого времени в так называемых «серьезных профессорских кругах» кадетского толка говорить о библиотеке московских царей сделалось даже несколько неприличным. Это стало считаться показателем «квасного патриотизма» и недостаточного критицизма в науке». Далее М.Н. Тихомиров разбирает сведения о библиотеке и делает вывод (в публикации статьи специально выделенный разрядкой): «Библиотека московских царей с греческими и латинскими рукописями существовала – это факт, не подлежащий сомнению». Заключалась статья призывом возобновить поиски:
«Может быть, сокровища царской библиотеки лежат еще в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука попробовала их отыскать. А такие подземелья и в самом деле существовали в Кремле с XVI в.
Старая пословица гласит: «Попытка не пытка, а спрос не беда». Поиски этих сокровищ в древней кремлевской земле будут стоить сравнительно недорого, а находка, возможно, сохранившейся библиотеки – подчеркиваем, возможно, так как нет уверенности, что она еще существует, – имела бы громадное значение».
Пересветов заканчивает свое сочинение цитатой из этой статьи.
Впрочем, нельзя сказать, что все ученые до М. Н. Тихомирова были скептиками в отношении библиотеки Ивана Грозного. Н.Н. Зарубин – «выдающийся, – как характеризует его С.О. Шмидт, – знаток древнерусской письменности, книговед, библиотековед, текстолог, археограф», погибший в 1942 г. в блокадном Ленинграде, в тридцатые годы написал работу «Библиотека Ивана Грозного и его книги», оставшуюся в рукописи и напечатанную только в 1982 г. Зарубин признает существование библиотеки, о ее дальнейшей судьбе говорит, что «судьба библиотеки Грозного остается до сих пор загадочной». С.О. Шмидт сближает работы этих двух ученых: «Любопытно отметить, что аргументация обоих авторов – и Зарубина, и Тихомирова – во многом близка».
Статья М.Н. Тихомирова имела следствием то, что была создана Общественная комиссия по розыску библиотеки Ивана Грозного, в которую вошли ученые, журналисты, писатели и которую возглавил Тихомиров.
Р. Т. Пересветов вспоминал: «И вот в морозный январский день 1963 года в кабинете директора музеев Кремля И. И. Цветкова собрались историки, археологи, архивисты – члены созданной по инициативе академика М. Н. Тихомирова общественной комиссии по розыскам библиотеки Ивана Грозного. Теперь разговор шел уже о том, как искать, можно ли возобновить раскопки и с чего начинать.
…Участники совещания вышли из Оружейной палаты и через Боровицкие ворота направились к станции метро «Библиотека имени В.И. Ленина». Все были немного взволнованы и явно обрадованы. Будто вырвавшаяся из рук археолога синяя птица снова появилась над Кремлем».
Однако и на сей раз синяя птица в руки не далась, комиссия провела несколько заседаний, наметила план работы, в массовой печати появилось несколько статей, но никаких практических шагов по поискам библиотеки предпринято не было. В 1965 г. скончались М.Н. Тихомиров и Р.Т. Пересветов. Комиссия прекратила свое существование, оборвалась, фактически и не начавшись, научная разработка проблемы библиотеки Ивана Грозного, вновь оказался сильнее стремления к познанию истины предрассудок о «неприличии» заниматься «серьезному ученому» этим сюжетом. В «Научной биографии» Е.В. Чистяковой «Михаил Николаевич Тихомиров» (M., Наука 1987) даже не упоминается его работа «О библиотеке московских царей» и деятельность в Комиссии по розыску библиотеки.
В шестидесятые-семидесятые годы интерес к библиотеке Ивана Грозного в основном поддерживали переиздания книг Р. Т. Пересветова. В Историческом музее мне рассказывали, что время от времени в их адрес поступали письма с вопросами о библиотеке, с предложениями помощи в поисках библиотеки, с советами, как и где нужно искать, как правило, вызванные чтением этих книг. Но хотя, говоря высоким романтическим стилем, синяя птица вновь не далась в руки, она и не улетела совсем.
Выше я уже говорил о том, что в 1947 г. у Стеллецкого побывал молодой литератор В. Н. Осокин. Осокин по природе своей принадлежал к тому, в общем-то, редкому типу людей, у которых любознательность не ограничивается пассивным восприятием, а сочетается с деятельным поиском. Заинтересовавшись чем-либо, а область его интересов – искусство, литература, история, – он останавливал внимание на фактах и проблемах мало известных, загадочных, спорных и старался прояснить неясное, разгадать загадку, найти пропавшее. Славянские языческие идолы, второй том «Мертвых душ» Н.В. Гоголя, который, по общепринятому мнению, был сожжен автором, но, по мнению Осокина, возможно, сохранился, загадка смерти друга Пушкина поэта А. А. Дельвига – вот направления и сюжеты его поисков. Говорил я и о том, что того, кто однажды прикоснется к проблеме библиотеки Ивана Грозного, она уже не отпускает и когда-нибудь заставит заняться ею. Для В.Н. Осокина это время наступило в семидесятые годы.
Во время встречи в 1947 г., как вспоминал Осокин, Стеллецкий убеждал его ехать в Пярну, попробовать отыскать опись Дабелова.
– Я стар, – говорил Стеллецкий, – и не могу поехать туда еще раз. К тому же сейчас, в первые послевоенные годы, не до раскопок. А если бы довелось мне снова копать, то продолжил бы от тех мест, где кончил, и особенно поискал бы в Коломенском и Александровской слободе, где могли находиться своего рода филиалы баснословно-уникальной Либерии.
Василий Николаевич не раз говорил, что проблемой поисков библиотеки Ивана Грозного он «заболел» под влиянием Стеллецкого, но при этом не стал слепым исполнителем плана старого археолога, его кремлевской идеи местонахождения библиотеки. Осокин считал, что библиотека находится в Александровской слободе.
Иван Грозный, рассуждает Осокин, направляясь в Александровскую слободу, отправил туда, как известно, казну, «а царская библиотека и казна составляли одно целое». Путь высланных из Дерпта немцев лежал через Александров, и именно там «пастор Веттерман и его спутники видели Либерию». В Москву из Александрова она не была возвращена, и тут Осокин подкрепляет свое мнение соображениями александровского краеведа М.Н. Куницына: «Вспомним, при каких обстоятельствах Иван Грозный покинул слободу. Было это в двадцатых числах ноября 1581 г., когда он в страшном смятении шел за гробом убитого им 19 ноября сына Ивана, коего прочил на царство. В Москве в скорбных чувствах он и прожил до самой смерти еще два с лишним года, то неистово молясь, то призывая колдунов. До Либерии ли ему было? А далее правление богобоязненного Федора, слишком далекого от сочинений «богомерзких» античных писателей, кратковременное царствование Бориса Годунова, мудрого правителя, но человека «бесписьменного», по утверждению современника… Смута, разорение государства…»
«В Александрове, где Либерию, в сущности, не искали, – говорит Осокин, – есть подземные ходы и многочисленны» погреба». В беседах с александровскими старожилами он выяснил, что подземный ход под монастырем был, его засыпали в военные или первые послевоенные годы, обнаружились подземные пустоты под строениями: то ли подвалы, то ли остатки ходов. Научные учреждения, в которые он обращался с предложением начать раскопки, этой идеи не поддержали. Тогда Василий Николаевич решил воспользоваться нетрадиционным способом исследования подземных недр – методом биофизической локации. В мае 1979 г. маленькая группа – он, инженер И.Е. Козлов, создатель народного «Музея «Слова о полку Игореве» поэт Игорь Кобзев и еще несколько человек, в том числе и я – поехала в Александров. С рамками в руках – при отсутствии искомого проволоки в правой и левой руках оставались неподвижными, при наличии – скрещивались – мы обошли всю территорию монастыря. В нескольких местах, причем у всех, бравших проволоки в руки, они показывали наличие под землей книг.
Побывал Осокин, как советовал Стеллецкий, в архиве Пярну. Списка Дабелова он не нашел, но обнаружил его следы. «Каково же было мое удивление, – рассказывает Осокин в одном из своих очерков, – когда в Пярну от бывшей сотрудницы архива В. В. Знаменской я узнал, что в 1930-х годах в городе была открыта выставка старинных документов, а среди них фигурировал и список Дабелова. Объявление об этом было помещено в местной газете «Ваба маа». В 1944 г., когда Советская Армия приближалась к Пярну, помощник бургомистра Роовельт, по слухам, забрал разные ценные бумаги, в том числе и дабеловский список, и бежал в Финляндию».
Очерки В. Н. Осокина, печатавшиеся в различных массовых изданиях – газетах, журналах, выступления с беседами и лекциями способствовали оживлению интереса в обществе к библиотеке Ивана Грозного. Хочется отметить, что первый большой его очерк на эту тему «Поиски Либерии продолжаются» был напечатан в журнале «Новый мир» (1976, № 11), в том же номере, что и статья М. Н. Тихомирова.
В. Н. Осокин не довел свой поиск до конца, (он скоропостижно скончался в 1980 г.), но благодаря ему сейчас у нас достаточно широко знают о легендарной библиотеке.
Рассказывая об одном частном вопросе, в котором он расходился в мнениях с историком А.А. Зиминым, Осокин мимоходом, но, нужно сказать, с ясно ощутимой горечью заметил: «Наши известные историки, к сожалению, очень редко обращаются к теме Либерии, считая ее уделом беллетристов. А.А. Зимин – исключение».
Но ученик М. Н. Тихомирова Зимин – отнюдь не исключение. Сейчас проблема библиотеки Ивана Грозного вступила в новый и очень серьезный, этапный период, и среди ее исследователей мы видим другого ученика Тихомирова – доктора исторических наук С. О. Шмидта. Он принимал участие в работе Комиссии начала шестидесятых годов, так что тема для него не нова. В 1982 г. в Ленинградском отделении издательства «Наука» вышла книга «Библиотека Ивана Грозного. Реконструкция и библиографическое описание. Составитель Н. Н. Зарубин. Подготовка к печати, примечания и дополнения А. А. Амосова. Под редакцией С. О. Шмидта». Это – первый после сочинения С. А. Белокурова научный труд, посвященный легендарной Либерии, который с позиций и достижений современных знаний освещает проблему. В нем дан анализ всех известных документов. Приведена исчерпывающая библиография; в статье Н. Н. Зарубина и примечаниях и дополнениях к ней кандидата исторических наук А.А. Амосова описана вся драматическая история поисков, от их начала до сегодняшнего дня. Это издание должно стать первым и основным источником для тех, кто желает получить полную и точную информацию о проблеме библиотеки Ивана Грозного, и просто необходимо тем, кто решится включиться в ее поиски.
Но главное даже не в богатстве и точности сведений, содержащихся в книге «Библиотека Ивана Грозного», главное в том, что она – серьезная альтернатива труду С. А. Белокурова. Если труд Белокурова закрывал дорогу поискам, то она – наоборот – открывает новые перспективы, опровергая его скептицизм. На пять «нет» Белокурова она в трех случаях говорит «да» и в двух – «весьма возможно» (причем ближе к «да», чем к «нет»).
Предисловие С. О. Шмидта, строгого и осторожного исследователя, вовсе не «беллетриста», выводит проблему из тупика и намечает вероятные направления поисков новых сведений.
Прежде всего, С. О. Шмидт обращает внимание на тот факт, что книжное собрание царя состояло из двух (или трех) библиотек – античной, малодоступной или даже вовсе недоступной ни для кого, кроме самого владельца, и современной, которой царь пользовался повседневно и которой могли пользоваться его приближенные. Это, во-первых, подтверждает само существование находившейся не где-нибудь, а в тайнике библиотеки, во-вторых, объясняет скудость сведений о ней. Далее, соглашаясь (осторожно, с оговорками, но соглашаясь) с мнением И. Денисова, А. А. Зимина, Н. В. Синицыной, что автором «Сказания о Максиме философе» был Андрей Курбский, и его сочинения или устные рассказы, вероятно, явились и одним из источников информации за рубежом об этой библиотеке… – пишет С. О. Шмидт, указывая на возможный источник новой информации, что особенно важно для проблемы. – Поэтому не исключена возможность нахождения в зарубежных памятниках письменности дополнительных сведений о библиотеке московских царей, почерпнутых у Курбского». Достоверность рассказа Ниенштедта также подтверждается в предисловии: царское книгохранилище было в ведении именно тех лиц, которых называет хронист – «печатника, а также казначея и думного посольского дьяка».
Исходя из банального, но, тем не менее, верного соображения «всему – свое время», кажется, можно с достаточной долей уверенности сказать, что наступило время обратить более пристальное внимание на проблему библиотеки Ивана Грозного.
Интерес к подземным тайникам Москвы в последнее время усилили обнаруженные при земляных работах на территории Библиотеки имени Ленина подземные, как их осторожно предпочитают называть археологи, пустоты. Еще предстоит установить, что это такое – подвалы, колодцы или остатки тайных подземных ходов.
Понимаю, что читатель ждет прямого ответа: где же все-таки находится библиотека Ивана Грозного, где ее искать? Но в том-то и дело, что ответ многозначен: Кремль или Ваганьковский холм, Коломенское, Александров, Вологда… Возможно, в будущем прибавятся новые адреса. Ни одно из предпринятых ранее направлений поиска не было пройдено до конца, поэтому их нельзя отвергать, поэтому надо продолжить путь Стеллецкого по подземному ходу Кремля, продолжить поиски в Александрове…
Я сознательно воздерживаюсь от критики, поскольку поставил своей целью быть объективным; но я так же пристрастен и субъективен, как и каждый, кто сколько-нибудь занимался поисками библиотеки Ивана Грозного. И еще я уверен, что библиотека находится в Москве, а список Дабелова заключает в себе не самые главные ценности.
Три иконы
В системе доказательств существования библиотеки самым слабым пунктом было отсутствие подлинника описи, обнаруженной и опубликованной Дабеловым. Стеллецкий получает от Московского археологического общества и Архива министерства юстиции командировку в Прибалтийский край. В архиве Пярну он нашел этот список, прочел его, снял копию и вернул документ, чтобы позже приехать с фотоаппаратом и сфотографировать его. Но попасть снова в Пярну ему не удалось: началась Первая мировая война, затем революция, Эстонию и Россию разделила государственная граница. Только фотоснимок мог бы убедить ученых, считавших список Дабелова фальшивкой, но его не было, и Стеллецкий не стал публиковать новую копию, публично он заявил о своей находке этого документа лишь на склоне лет в статье, опубликованной через три десятилетия – в 1944 году.
После революции Стеллецкий вновь начинает кампанию за поиск библиотеки Ивана Грозного, за планомерное обследование подземной Москвы, он обращается в различные учреждения, публикует статьи в газетах, в духе времени формулируя свое требование археологических поисков в категорическом лозунге: «Настал час подземную Москву выворотить наизнанку!» При начатых в 1925 г. работах по строительству метрополитена обнаружились подземные пустоты, колодцы и остатки подземных ходов. Особенно интересными представлялись Стеллецкому подземные ходы в районе Библиотеки имени Ленина, Воздвиженки, Кисловки между постройками Опричного дворца Ивана Грозного, куда он переселился из Кремля после введения опричнины. В ноябре 1933 г. Стеллецкому предложили произвести поиски библиотеки в Кремле. «Мечта осуществляется после двадцатипятилетнего ожидания!» – записал он в дневнике 1 декабря 1933 г.
Стеллецкий приступил к работе в Кремле с твердой уверенностью о месте нахождения библиотеки. В последней опубликованной им при жизни статье по этому вопросу в 1944 г. он сформулировал свой «кремлевский» вариант наиболее четко.
Рассказывая о строительстве подземного тайника Аристотелем Фиораванти, Стеллецкий дает также топографическое описание его. «Главным связующим звеном подземного Кремля служил большой, в три метра шириной, с Плоским плитяным перекрытием, тоннель через весь Кремль, между Тайницкой и Собакиной башнями. По правой стороне его, идя от Собакиной башни, были сделаны через известные промежутки широкие и длинные сводчатые глухие помещения, упирающиеся в фундамент кремлевской стены, вдоль Александровского сада. Одно из этих помещений впоследствии было занято Иваном Грозным под царский архив. Библиотечный тайник Софии Палеолог в районе кремлевских соборов был недоступнее, к нему вело специальное ответвление от «Макарьевского хода», искусно заделанное и неприметное для неискушенного глаза. Впоследствии сверху, из кремлевского дворца Ивана Грозного в. этот тайник-книгохранилище вела белокаменная потайная лестница. Выходные из Кремля подземные ходы проходили под тремя или четырьмя кремлевскими башнями. Такова в основном картина подземного Кремля».
Поиски тайника Стеллецкий начал с Арсенальной башни, от которой шел подземный ход, обнаруженный его предшественниками. В процессе работ предположения археолога, кажется, подтверждались: он обнаружил ход, который мог быть сооружен Аристотелем Фиораванти. В дневнике появляются записи: «Синяя птица, кажется, вся в руках!», «Завтра буду выбирать песок и искать противоположную стену. Если такую найду, библиотека Ивана Грозного, Ивана Губителя – так называл его Забелин – найдена!». Однако дальнейшие поиски приостановила внезапно затопившая подземелье вода, рабочие приступили к сооружению водоотвода, Стеллецкий получил отпуск и путевку в санаторий. Когда же в январе 1935 г. он вернулся в Москву и позвонил в комендатуру Кремля, ему ответили, что все раскопки прекращены.
Таким образом, и эта попытка пройти подземными ходами Кремля в поисках библиотеки Ивана Грозного не была доведена до конца.
Наступили времена, когда о каких-либо исследованиях подземной Москвы нельзя было и думать. Стеллецкий продолжал обращаться с заявлениями в различные инстанции, но они не имели никаких практических последствий и оседали в канцеляриях, Сама тема поисков библиотеки оказалась вроде бы под негласным запретом, целое десятилетие по ней не появлялось никаких печатных публикаций.
Кажется, только один-единственный человек (во всяком случае, мне неизвестно о каких-либо других публичных выступлениях), известный краевед-педагог, замечательный лектор А. Ф. Родин в конце тридцатых годов, еще перед войной, начал выступать с лекцией «Клады и сокровища, обнаруженные в Москве и Подмосковье», в которой рассказывал об археологических находках при строительстве метро и других земляных работах; затем он подводил слушателей к мысли, что не все клады обнаружены и существуют клады иного рода. «Теперь я перехожу к новому вопросу, – говорил он, – к вопросу о поисках клада, на этот раз не денежного и не бытового – я перехожу к рассказу о поисках библиотеки Ивана Грозного». С годами эта часть лекции становилась обширнее, в военное время, когда история вновь получила права на внимание к себе, она заняла почти половину лекции.
А.Ф. Родин выступал с этой лекцией в госпиталях, в воинских частях, в Доме ученых, перед учителями, школьниками и в других аудиториях. Таким образом, проблема поисков библиотеки Ивана Грозного продолжала жить в своеобразном устном – лекционном предании, и, надобно сказать, довольно широко распространенном в Москве. Свой рассказ Родин строил на данных Стеллецкого, с которым был хорошо знаком с двадцатых годов по обществу «Старая Москва», и разделял его мнение, что библиотека находится в кремлевском тайнике. Он всячески поддерживал старого археолога, хлопотал о назначении ему пенсии, при его содействии в журнале «Наука и жизнь» № 7–8 за 1944 г. была напечатана, как ответ на вопрос читателя, статья Стеллецкого «Судьба библиотеки Ивана Грозного», которую автор заканчивает словами, полными энергии и твердой веры в свою правоту: «Теперь мы стоим на грани решения вопроса. Замечательная библиотека Ивана Грозного, счастливо уцелевшая и от неблагоприятных стихий, и от разрушительной руки человека, должна быть найдена».
Но статья Стеллецкого не нашла ожидаемого отклика. В 1949 г. Стеллецкий умер. В начале 1950-х гг. А.Ф. Родин в своей лекции о кладах отмечал: «В данный момент никто не работает над этой проблемой, и она не стоит на очереди ни в одном учреждении, ни лично у кого-либо из ученых. Мне кажется, что если вопрос спорен, то тем необходимее произвести поиски библиотеки до конца».
Статья Стеллецкого в 1944 г. была единственной серьезной публикацией по проблеме библиотеки Ивана Грозного в течение почти тридцати лет, ученые эту проблему игнорировали. Но научно «скомпрометированная» проблема все же вызывала постоянный интерес, и постоянно находились энтузиасты, которые занимались ею.
В 1947 г. репортерская судьба свела со Стеллецким начинающего литератора Василия Николаевича Осокина. Рассказ археолога о библиотеке Ивана Грозного произвел на него большое впечатление; впоследствии эта тема заняла большое место в его исследовательских интересах и писательском творчестве. Вообще, надо сказать, все эти долгие годы темой библиотеки занимались главным образом не ученые-историки, а литераторы: в пятидесятые годы З.С. Давыдов работает над книгой «Звезды на башнях» об истории Московского Кремля, в которой большое место уделено библиотеке Ивана Грозного, Г.Н. Гребнев пишет приключенческую повесть «Пропавшее сокровище», Р.Т. Пересветов в книге «Тайны выцветших строк» подробно рассказывает об эпопее поисков библиотеки.
Роман Тимофеевич Пересветов писал книгу несколько лет, начинал ее под сильным влиянием скептического отношения историков, с которыми консультировался при работе, но по мере того, как знакомился с документами и источниками, он освобождался от скепсиса. Обычно в читальном зале Исторической библиотеки его стол бывал так загроможден старинными и новыми фолиантами, что самого писателя за ними не было видно. Перипетии драматической истории, незамечаемая прежде связь событий вдруг наталкивали на новую мысль, гипотезу; тогда он, взволнованный ею (каждому исследователю известно это состояние), искал в зале знакомого, спрашивал: «не пора ли вам покурить?» (сам он не курил и не любил табачного дыма), шел в курилку и там, окутанный сизым облаком, захлебываясь словами, опровергал или доказывал, заражая своей увлеченностью. Вообще, по моим многолетним наблюдениям, с тех пор, как я школьником-шестиклассником в 1942 г. пришел в исторический кружок Дома пионеров, которым руководил А.Ф. Родин, всех, кто способен увлечься проблемой поисков библиотеки Ивана Грозного, отличают общие черты: увлеченность и романтичность восприятия мира. И еще одно наблюдение: кому пришлось, или, вернее сказать, посчастливилось, прикоснуться к этой теме, это уже навек, и чем бы он ни занимался, можно с уверенностью предсказать, что когда-нибудь все равно вернется к ней.
Итак, Пересветов начинал работу над своей книгой при скептическом отношении специалистов-историков, а заканчивал, когда вопрос о библиотеке Ивана Грозного вновь получил возможность обрести статус сюжета не беллетристического сочинения, а научно-исторического исследования.
В январском номере журнала «Новый мир» за 1960 г. появилась статья академика М. Н. Тихомирова «О библиотеке московских царей. (Легенды и действительность)».
«В истории встречаются загадки, – писал М. Н. Тихомиров, – которые долго привлекают к себе внимание и подчас так и остаются неразрешимыми. К числу таких загадок относится и вопрос о библиотеке московских царей XVI–XVII вв. <…> А между тем вопрос о библиотеке московских царей выходит далеко за пределы простого любопытства. Он имеет громадное значение для понимания культуры средневековой России. Вот почему нам хотелось бы заново поставить эту проблему и познакомить любителей прошлого нашей Родины с одной из ярких страниц ее истории.
Труд Белокурова сыграл своего рода роковую роль в вопросе о библиотеке московских царей. <…> С этого времени в так называемых «серьезных профессорских кругах» кадетского толка говорить о библиотеке московских царей сделалось даже несколько неприличным. Это стало считаться показателем «квасного патриотизма» и недостаточного критицизма в науке». Далее М.Н. Тихомиров разбирает сведения о библиотеке и делает вывод (в публикации статьи специально выделенный разрядкой): «Библиотека московских царей с греческими и латинскими рукописями существовала – это факт, не подлежащий сомнению». Заключалась статья призывом возобновить поиски:
«Может быть, сокровища царской библиотеки лежат еще в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука попробовала их отыскать. А такие подземелья и в самом деле существовали в Кремле с XVI в.
Старая пословица гласит: «Попытка не пытка, а спрос не беда». Поиски этих сокровищ в древней кремлевской земле будут стоить сравнительно недорого, а находка, возможно, сохранившейся библиотеки – подчеркиваем, возможно, так как нет уверенности, что она еще существует, – имела бы громадное значение».
Пересветов заканчивает свое сочинение цитатой из этой статьи.
Впрочем, нельзя сказать, что все ученые до М. Н. Тихомирова были скептиками в отношении библиотеки Ивана Грозного. Н.Н. Зарубин – «выдающийся, – как характеризует его С.О. Шмидт, – знаток древнерусской письменности, книговед, библиотековед, текстолог, археограф», погибший в 1942 г. в блокадном Ленинграде, в тридцатые годы написал работу «Библиотека Ивана Грозного и его книги», оставшуюся в рукописи и напечатанную только в 1982 г. Зарубин признает существование библиотеки, о ее дальнейшей судьбе говорит, что «судьба библиотеки Грозного остается до сих пор загадочной». С.О. Шмидт сближает работы этих двух ученых: «Любопытно отметить, что аргументация обоих авторов – и Зарубина, и Тихомирова – во многом близка».
Статья М.Н. Тихомирова имела следствием то, что была создана Общественная комиссия по розыску библиотеки Ивана Грозного, в которую вошли ученые, журналисты, писатели и которую возглавил Тихомиров.
Р. Т. Пересветов вспоминал: «И вот в морозный январский день 1963 года в кабинете директора музеев Кремля И. И. Цветкова собрались историки, археологи, архивисты – члены созданной по инициативе академика М. Н. Тихомирова общественной комиссии по розыскам библиотеки Ивана Грозного. Теперь разговор шел уже о том, как искать, можно ли возобновить раскопки и с чего начинать.
…Участники совещания вышли из Оружейной палаты и через Боровицкие ворота направились к станции метро «Библиотека имени В.И. Ленина». Все были немного взволнованы и явно обрадованы. Будто вырвавшаяся из рук археолога синяя птица снова появилась над Кремлем».
Однако и на сей раз синяя птица в руки не далась, комиссия провела несколько заседаний, наметила план работы, в массовой печати появилось несколько статей, но никаких практических шагов по поискам библиотеки предпринято не было. В 1965 г. скончались М.Н. Тихомиров и Р.Т. Пересветов. Комиссия прекратила свое существование, оборвалась, фактически и не начавшись, научная разработка проблемы библиотеки Ивана Грозного, вновь оказался сильнее стремления к познанию истины предрассудок о «неприличии» заниматься «серьезному ученому» этим сюжетом. В «Научной биографии» Е.В. Чистяковой «Михаил Николаевич Тихомиров» (M., Наука 1987) даже не упоминается его работа «О библиотеке московских царей» и деятельность в Комиссии по розыску библиотеки.
В шестидесятые-семидесятые годы интерес к библиотеке Ивана Грозного в основном поддерживали переиздания книг Р. Т. Пересветова. В Историческом музее мне рассказывали, что время от времени в их адрес поступали письма с вопросами о библиотеке, с предложениями помощи в поисках библиотеки, с советами, как и где нужно искать, как правило, вызванные чтением этих книг. Но хотя, говоря высоким романтическим стилем, синяя птица вновь не далась в руки, она и не улетела совсем.
Выше я уже говорил о том, что в 1947 г. у Стеллецкого побывал молодой литератор В. Н. Осокин. Осокин по природе своей принадлежал к тому, в общем-то, редкому типу людей, у которых любознательность не ограничивается пассивным восприятием, а сочетается с деятельным поиском. Заинтересовавшись чем-либо, а область его интересов – искусство, литература, история, – он останавливал внимание на фактах и проблемах мало известных, загадочных, спорных и старался прояснить неясное, разгадать загадку, найти пропавшее. Славянские языческие идолы, второй том «Мертвых душ» Н.В. Гоголя, который, по общепринятому мнению, был сожжен автором, но, по мнению Осокина, возможно, сохранился, загадка смерти друга Пушкина поэта А. А. Дельвига – вот направления и сюжеты его поисков. Говорил я и о том, что того, кто однажды прикоснется к проблеме библиотеки Ивана Грозного, она уже не отпускает и когда-нибудь заставит заняться ею. Для В.Н. Осокина это время наступило в семидесятые годы.
Во время встречи в 1947 г., как вспоминал Осокин, Стеллецкий убеждал его ехать в Пярну, попробовать отыскать опись Дабелова.
– Я стар, – говорил Стеллецкий, – и не могу поехать туда еще раз. К тому же сейчас, в первые послевоенные годы, не до раскопок. А если бы довелось мне снова копать, то продолжил бы от тех мест, где кончил, и особенно поискал бы в Коломенском и Александровской слободе, где могли находиться своего рода филиалы баснословно-уникальной Либерии.
Василий Николаевич не раз говорил, что проблемой поисков библиотеки Ивана Грозного он «заболел» под влиянием Стеллецкого, но при этом не стал слепым исполнителем плана старого археолога, его кремлевской идеи местонахождения библиотеки. Осокин считал, что библиотека находится в Александровской слободе.
Иван Грозный, рассуждает Осокин, направляясь в Александровскую слободу, отправил туда, как известно, казну, «а царская библиотека и казна составляли одно целое». Путь высланных из Дерпта немцев лежал через Александров, и именно там «пастор Веттерман и его спутники видели Либерию». В Москву из Александрова она не была возвращена, и тут Осокин подкрепляет свое мнение соображениями александровского краеведа М.Н. Куницына: «Вспомним, при каких обстоятельствах Иван Грозный покинул слободу. Было это в двадцатых числах ноября 1581 г., когда он в страшном смятении шел за гробом убитого им 19 ноября сына Ивана, коего прочил на царство. В Москве в скорбных чувствах он и прожил до самой смерти еще два с лишним года, то неистово молясь, то призывая колдунов. До Либерии ли ему было? А далее правление богобоязненного Федора, слишком далекого от сочинений «богомерзких» античных писателей, кратковременное царствование Бориса Годунова, мудрого правителя, но человека «бесписьменного», по утверждению современника… Смута, разорение государства…»
«В Александрове, где Либерию, в сущности, не искали, – говорит Осокин, – есть подземные ходы и многочисленны» погреба». В беседах с александровскими старожилами он выяснил, что подземный ход под монастырем был, его засыпали в военные или первые послевоенные годы, обнаружились подземные пустоты под строениями: то ли подвалы, то ли остатки ходов. Научные учреждения, в которые он обращался с предложением начать раскопки, этой идеи не поддержали. Тогда Василий Николаевич решил воспользоваться нетрадиционным способом исследования подземных недр – методом биофизической локации. В мае 1979 г. маленькая группа – он, инженер И.Е. Козлов, создатель народного «Музея «Слова о полку Игореве» поэт Игорь Кобзев и еще несколько человек, в том числе и я – поехала в Александров. С рамками в руках – при отсутствии искомого проволоки в правой и левой руках оставались неподвижными, при наличии – скрещивались – мы обошли всю территорию монастыря. В нескольких местах, причем у всех, бравших проволоки в руки, они показывали наличие под землей книг.
Побывал Осокин, как советовал Стеллецкий, в архиве Пярну. Списка Дабелова он не нашел, но обнаружил его следы. «Каково же было мое удивление, – рассказывает Осокин в одном из своих очерков, – когда в Пярну от бывшей сотрудницы архива В. В. Знаменской я узнал, что в 1930-х годах в городе была открыта выставка старинных документов, а среди них фигурировал и список Дабелова. Объявление об этом было помещено в местной газете «Ваба маа». В 1944 г., когда Советская Армия приближалась к Пярну, помощник бургомистра Роовельт, по слухам, забрал разные ценные бумаги, в том числе и дабеловский список, и бежал в Финляндию».
Очерки В. Н. Осокина, печатавшиеся в различных массовых изданиях – газетах, журналах, выступления с беседами и лекциями способствовали оживлению интереса в обществе к библиотеке Ивана Грозного. Хочется отметить, что первый большой его очерк на эту тему «Поиски Либерии продолжаются» был напечатан в журнале «Новый мир» (1976, № 11), в том же номере, что и статья М. Н. Тихомирова.
В. Н. Осокин не довел свой поиск до конца, (он скоропостижно скончался в 1980 г.), но благодаря ему сейчас у нас достаточно широко знают о легендарной библиотеке.
Рассказывая об одном частном вопросе, в котором он расходился в мнениях с историком А.А. Зиминым, Осокин мимоходом, но, нужно сказать, с ясно ощутимой горечью заметил: «Наши известные историки, к сожалению, очень редко обращаются к теме Либерии, считая ее уделом беллетристов. А.А. Зимин – исключение».
Но ученик М. Н. Тихомирова Зимин – отнюдь не исключение. Сейчас проблема библиотеки Ивана Грозного вступила в новый и очень серьезный, этапный период, и среди ее исследователей мы видим другого ученика Тихомирова – доктора исторических наук С. О. Шмидта. Он принимал участие в работе Комиссии начала шестидесятых годов, так что тема для него не нова. В 1982 г. в Ленинградском отделении издательства «Наука» вышла книга «Библиотека Ивана Грозного. Реконструкция и библиографическое описание. Составитель Н. Н. Зарубин. Подготовка к печати, примечания и дополнения А. А. Амосова. Под редакцией С. О. Шмидта». Это – первый после сочинения С. А. Белокурова научный труд, посвященный легендарной Либерии, который с позиций и достижений современных знаний освещает проблему. В нем дан анализ всех известных документов. Приведена исчерпывающая библиография; в статье Н. Н. Зарубина и примечаниях и дополнениях к ней кандидата исторических наук А.А. Амосова описана вся драматическая история поисков, от их начала до сегодняшнего дня. Это издание должно стать первым и основным источником для тех, кто желает получить полную и точную информацию о проблеме библиотеки Ивана Грозного, и просто необходимо тем, кто решится включиться в ее поиски.
Но главное даже не в богатстве и точности сведений, содержащихся в книге «Библиотека Ивана Грозного», главное в том, что она – серьезная альтернатива труду С. А. Белокурова. Если труд Белокурова закрывал дорогу поискам, то она – наоборот – открывает новые перспективы, опровергая его скептицизм. На пять «нет» Белокурова она в трех случаях говорит «да» и в двух – «весьма возможно» (причем ближе к «да», чем к «нет»).
Предисловие С. О. Шмидта, строгого и осторожного исследователя, вовсе не «беллетриста», выводит проблему из тупика и намечает вероятные направления поисков новых сведений.
Прежде всего, С. О. Шмидт обращает внимание на тот факт, что книжное собрание царя состояло из двух (или трех) библиотек – античной, малодоступной или даже вовсе недоступной ни для кого, кроме самого владельца, и современной, которой царь пользовался повседневно и которой могли пользоваться его приближенные. Это, во-первых, подтверждает само существование находившейся не где-нибудь, а в тайнике библиотеки, во-вторых, объясняет скудость сведений о ней. Далее, соглашаясь (осторожно, с оговорками, но соглашаясь) с мнением И. Денисова, А. А. Зимина, Н. В. Синицыной, что автором «Сказания о Максиме философе» был Андрей Курбский, и его сочинения или устные рассказы, вероятно, явились и одним из источников информации за рубежом об этой библиотеке… – пишет С. О. Шмидт, указывая на возможный источник новой информации, что особенно важно для проблемы. – Поэтому не исключена возможность нахождения в зарубежных памятниках письменности дополнительных сведений о библиотеке московских царей, почерпнутых у Курбского». Достоверность рассказа Ниенштедта также подтверждается в предисловии: царское книгохранилище было в ведении именно тех лиц, которых называет хронист – «печатника, а также казначея и думного посольского дьяка».
Исходя из банального, но, тем не менее, верного соображения «всему – свое время», кажется, можно с достаточной долей уверенности сказать, что наступило время обратить более пристальное внимание на проблему библиотеки Ивана Грозного.
Интерес к подземным тайникам Москвы в последнее время усилили обнаруженные при земляных работах на территории Библиотеки имени Ленина подземные, как их осторожно предпочитают называть археологи, пустоты. Еще предстоит установить, что это такое – подвалы, колодцы или остатки тайных подземных ходов.
Понимаю, что читатель ждет прямого ответа: где же все-таки находится библиотека Ивана Грозного, где ее искать? Но в том-то и дело, что ответ многозначен: Кремль или Ваганьковский холм, Коломенское, Александров, Вологда… Возможно, в будущем прибавятся новые адреса. Ни одно из предпринятых ранее направлений поиска не было пройдено до конца, поэтому их нельзя отвергать, поэтому надо продолжить путь Стеллецкого по подземному ходу Кремля, продолжить поиски в Александрове…
Я сознательно воздерживаюсь от критики, поскольку поставил своей целью быть объективным; но я так же пристрастен и субъективен, как и каждый, кто сколько-нибудь занимался поисками библиотеки Ивана Грозного. И еще я уверен, что библиотека находится в Москве, а список Дабелова заключает в себе не самые главные ценности.
Три иконы
В Москве много храмов, воздвигнутых во имя Божией Матери, наши предки еще в давние времена назвали Москву «Домом Пресвятой Богородицы». Множество в московских храмах и в домашних киотах Ее святых икон, перед которыми Ей – «теплой заступнице мира холодного», как назвал Божию Матерь в стихотворении «Молитва» Михаил Юрьевич Лермонтов, исповедуются и молятся москвичи, к Ней обращаются с просьбами о помощи в великих и малых своих заботах…