В этот первый период нашей жизни в Мандерли нас часто посещали соседи: делали визиты новобрачным. Из-за робости я произносила лишь односложные фразы из ученического лексикона, и тогда они беседовали с Максимом о людях, которых я не знала, и о местах, где я не была. Я себе ясно представляла, что на обратном пути визитеры, наверное, говорят: "Боже, как она глупа, разительный контраст с Ребеккой!"
Максим настаивал, чтобы я делала ответные визиты. Иной раз он не мог сопровождать меня, и мне приходилось переносить пытку одной.
- Будете ли вы устраивать в Мандерли большие приемы? - спрашивали меня.
- Право, не знаю. Максим ничего не говорил мне об этом.
- В прежние времена Мандерли посещало множество гостей.
- Да, я слышала об этом.
Наступала пауза, я бросала взгляд на часы.
- К сожалению, я должна расстаться с вами. Я обещала Максиму вернуться к четырем.
- Может быть, останетесь на чай? Мы всегда пьем чай в четверть пятого.
- Благодарю вас, но, право, не могу.
И с чувством облегчения я возвращалась в ожидавшую меня машину.
Во время визита к жене епископа она спросила меня:
- Думаете ли вы возобновить маскарадные была? Они были так прекрасны у вас, что я до сих пор забыть не могу.
Я улыбнулась так, будто все знала об этих балах.
- Мы еще не решили. До сих пор было так много неотложных дел...
- Понимаю, понимаю... Надеюсь, вы обсудите этот вопрос. Мандерли словно создано именно для таких балов. Оркестр играл на галерее, а в холле танцевали. Я помню один из приемов в Мандерли в разгар лета, когда распустились все цветы. Чай подавали гостям в розарии на маленьких столиках. Это было очаровательно! Ребекка умела все прекрасно устроить...
- Да, да, она была, по-видимому, выдающейся женщиной: красива, умна, очаровательна и к тому же еще спортсменка.
- Да, она была прелестна и очень жизнерадостна. Безусловно, очень одаренная женщина.
- Она ведь сама управляла хозяйством в Мандерли. Это, вероятно, отнимало у нее массу времени. Я-то предоставила экономке вести хозяйство.
- Ну, нельзя же все делать самой. К тому же вы еще очень молоды. Кроме того, у вас же есть свое маленькое хобби. Я слышала, вы хорошо рисуете?
- О, не слишком хорошо.
- Но все-таки приятно иметь такую способность. Далеко не все люди умеют рисовать. К тому же в Мандерли много очаровательных уголков, которые стоит зарисовать... Ну, а еще что вы любите: теннис, еще какая-нибудь игра? Верховая езда? Охота?
- Нет, нет. Я ничего этого не умею. Люблю пешие прогулки...
- Это самый лучший вид спорта! Мы с епископом тоже любим дальние прогулки. Несколько лет назад мы жили в Пеннинских горах и частенько проходили по двадцать миль в день...
- Очень рада, что застала вас дома, - я поднялась, чтобы попрощаться. - Надеюсь, вы навестите нас.
- Не забудьте напомнить вашему мужу о маскараде!
- Да, да, обязательно!
По дороге домой я себе представила Максима рядом с высокой бледнолицей черноволосой красавицей. Они стоят на площадке лестницы во время приема, пожимают направо и налево руки, приветствуют гостей. Она замечает все, что происходит вокруг, ведет легкую беседу и одновременно отдает через плечо приказания прислуге.
Мне вспомнился один из моих предыдущих визитов к даме с резким скрипучим голосом. "Будут ли у вас большие приемы?" А я ее видеть больше не хочу. И вообще я не желаю делать визиты! Скажу об этом Максиму. Они разглядывают меня, чтобы потом за глаза покритиковать мою фигуру, лицо, одежду: "До чего же она не похожа на Ребекку!" А если я не стану у них бывать, они найдут новый повод для сплетен: "Она так дурно воспитана. Неудивительно: он подобрал ее где-то в Монте-Карло. У нее не было ни гроша и она служила компаньонкой у какой-то старухи". - "Неужели это правда? Странный народ, эти мужчины!? - И это Максим, он же всегда был таким разборчивым. Как он мог жениться на такой девушке после того, как был мужем Ребекки!"
Пусть говорят, что хотят, - мне все равно.
Когда автомобиль въехал в ворота, я высунулась в окошко и кивнула жене привратника, которая, вероятно, меня даже не знала. На аллее мы догнали Фрэнка, он поприветствовал меня и, казалось, был рад встрече. Я постучала в стекло и велела шоферу остановиться.
- Я хочу пройтись с вами, Фрэнк!
Я называла его Фрэнком, как и Максим, а он неизменно величал меня миссис де Винтер. Если бы мы оказались на необитаемом острове и провели бы там остаток нашей жизни, он все равно называл бы меня миссис де Винтер. Мне он был очень симпатичен, и я не соглашалась с Беатрисой, которая считала его туповатым и неумным. Может быть, потому он и нравился мне, что я сама была тупа и глупа?
- Вы делали визиты, миссис де Винтер?
- Да, я была у жены епископа. Она расспрашивала меня, будем ли мы устраивать был-маскарад. Два года назад она была на таком в Мандерли и никак не может забыть его.
Он немного поколебался, прежде чем ответить.
- Да, эти балы гремели на все графство. Даже из Лондона приезжали гости.
- Вероятно, такой бал трудно организовать?
- Да, трудновато.
- Очевидно, Ребекка принимала в этом активное участие? Он искоса поглядел на меня.
- Работы хватало всем.
- Я бы, наверное, ничем не смогла помочь в этом деле. У меня нет никаких организаторских способностей.
- Вам бы ничего и не понадобилось делать, кроме как оставаться самой собой и украшать этот бал.
- Вы, конечно, очень милы, Фрэнк. Но, боюсь, я и на это не способна. Вы не спросите Максима о таком бале?
- А почему вам самой не спросить?
- Нет, нет. Сама я не хочу.
Произнося однажды вслух имя Ребекки (в разговоре с женой епископа), я почувствовала, что в дальнейшем смогу спокойно говорить о ней.
- Я была на днях в бухточке у моря, в той, где построен волнорез. Джаспер вдруг обозлился и все время кидался на какого-то несчастного рыбака с голубыми глазами идиота.
- Это был Бен. Не бойтесь его. Он совершенно безобиден и не способен убить даже муху.
- О, я вовсе не испугалась его. Мне пришлось зайти в коттедж за веревкой, чтобы привязать Джаспера, и я увидела там мерзость запустения. Жаль, что все там ветшает и гибнет без всякой пользы.
Он ответил не сразу, а после того, как нагнулся и завязал шнурок ботинка.
- Если бы Максим хотел, чтобы я занялся этим домиком, он бы сказал мне об этом.
- Скажите, все вещи там принадлежали Ребекке? Да? А для чего, собственно, она использовала этот коттедж? Снаружи он выглядит как обычная лодочная станция.
- Сначала это и была только станция, а позднее она перевезла туда и мебель, книги и посуду и превратила в жилое помещение.
Он говорил о Ребекке "она". Он не назвал ее "миссис де Винтер", как я ожидала.
- Для чего она использовала этот коттедж?
- Она постоянно придумывала всякие развлечения, вроде пикников при лунном свете и тому подробное.
- Зачем там построена маленькая пристань?
- Там обычно стояла лодка.
- Какая лодка?
- Ее лодка.
Ему явно не хотелось говорить об этом, а я, словно сорвавшись, никак не могла остановить поток моих расспросов.
- Куда девалась лодка? Или это та самая, которая утонула?
- Да, лодка опрокинулась и затонула, а ее смыло за борт.
- Какого размера была эта лодка?
- Около трех тонн водоизмещением и имела еще каюту на палубе.
- Почему она опрокинулась?
- В заливе бывают шквальные ветры.
- Неужели никто не мог выйти в море ей навстречу и спасти?
- Никто не видел, как это произошло, никто не знал, что она в море.
- Но дома ведь кто-нибудь должен был знать, где она находится?
- Нет, она часто уплывала в море совершенно одна и возвращалась среди ночи, проводя время до утра у себя в коттедже.
- Была ли она нервной?
- О нет!
- Скажите, а Максим не возражал против ее странных привычек?
Минуту помолчав, Фрэнк медленно произнес:
- Этого я не знаю.
Вероятно, она хотела вплавь добраться до берега и не смогла, утонув где-то между берегом и затонувшей лодкой.
- Сколько времени спустя было найдено ее тело?
- Прошло около двух месяцев.
- Где же ее обнаружили?
- Недалеко от Эджкомба, приблизительно в сорока милях отсюда.
- Как ее могли узнать после двухмесячного пребывания в воде?
- Максим ездил в Эджкомб для опознания.
Внезапно я прекратила свои вопросы. Мне показалось, что я похожа на человека из толпы, который непременно хочет посмотреть на жертву уличного движения поближе, или на человека, который просит у незнакомых людей разрешения зайти и взглянуть на покойника. Мне было стыдно, и я боялась, что Фрэнк Кроули станет презирать меня.
- Это было, наверное, ужасное время для всех вас, и вам, вероятно, неприятны мои расспросы и воспоминания обо всем этом несчастье.
До сих пор мы были с Фрэнком в очень хороших отношениях, и я всегда считала его своим союзником... Не потеряла ли я его дружбу после этого разговора?
До чего же длинная была эта въездная аллея! Она всегда напоминала мне волшебные сказки Гримма, в которых принц теряет дорогу.
Я чувствовала, что Фрэнк все еще насторожен и боится дальнейших расспросов.
- Фрэнк, - в отчаянье сказала я, - я понимаю, что вы не можете объяснить себе, почему я задаю вам такую массу вопросов. Поверьте, что мною руководит вовсе не любопытство. Просто я чувствую себя здесь, в Мандерли, такой никчемной и ненужной, и особенно потому, что все сравнивают меня с Ребеккой и думают: и что в ней нашел Максим? Никто этого понять не может. Я чувствую, что мне не следовало выходить замуж за Максима, когда все кругом повторяют: как резко она отличается от Ребекки!
- Миссис де Винтер, пожалуйста, не думайте так. Вы совершенно неправы. Для Максима именно это и хорошо, что вы никого и ничего не знаете здесь, в Мандерли. Это дает ему отдых от мыслей, связанных с ужасным несчастье, происшедшим здесь и сравнительно недавно.
Я мало знаю вас и вообще мало знаю женщин, так как я холост, но я хорошо знаю Максима, а также то, что скромность и доброта больше нужны в семейной жизни, чем остроумие и гордая красота.
Милый Фрэнк, которого так презирала Беатриса, еще долго объяснял мне, что я безусловно являюсь очень подходящей женой для Максима.
- Он, несомненно, был бы очень огорчен, если бы узнал о ваших мыслях и переживаниях. Он выглядит очень довольным и спокойным. А ведь миссис Леси была совершенно права, когда говорила, что год назад мы опасались за его рассудок и даже за его жизнь, хотя ей конечно, не следовало прилюдно обсуждать эту тему.
- Мой добрый, хороший Фрэнк, почему я давно не поговорила с вами откровенно? Я чувствую себя гораздо лучше, гораздо увереннее, Фрэнк! Ведь в вашем лице я приобрела друга и союзника, не правда ли?
- О да!
- Фрэнк прежде чем мы закончим этот разговор, позвольте мне задать вам еще один вопрос и обещайте откровенно ответить на него.
- Вот это нехорошо с вашей сторон? - как я могу обещать, не зная, о чем именно вы хотите меня спросить?
- Нет, не бойтесь, ничего страшного не случится, так как мой вопрос отнюдь не носит интимного характера.
- Ну что ж, согласен. Постараюсь ответить вам, как смогу.
- Скажите мне, Ребекка была очень красива?
- О да, она была самой красивой женщиной, которую я видел во всю свою жизнь.
Мы вошли в дом; я позвонила, чтобы подали чай.
12
Миссис Дэнверс я почти не видела. Она звонила мне утром по домашнему телефону. клала ежедневно меню на мой стол для просмотра, и больше я о ней ничего не слышала. Она наняла мне горничную по имени Кларисса, милую, симпатичную девушку, которая выросла не в Мандерли, а где-то неподалеку и так же, как и я, мало зала о здешних порядках.
Для нее я была главной хозяйкой, настоящей миссис де Винтер.
Алиса презирала меня за то, что я не умела приказывать и была всегда скромной и легко тушевалась.
Я была очень довольна, когда избавилась от Алисы и получила взамен Клариссу, простую девушку, которая не умела отличить дешевые кружева от дорогих.
Мне стало легко понять миссис Дэнверс после объяснения Беатрисы: "Разве вы не знали? - она ведь просто обожала Ребекку." Любая женщина, оказавшаяся на моем месте, была бы ей так же неприятна, как я, потому что она всегда думала о той миссис де Винтер, которая уже никогда не вернется.
Я была полностью согласна с Фрэнком, что мне надо было совсем забыть о Ребекке. Но это легко было сказать. А я ежедневно сидела в ее будуаре, за ее столом, писала ее пером и даже находила ее носовые платки в своем кармане.
Я хотела быть счастливой и сделать счастливым Максима, но, увы, мне не удавалось изгнать Ребекку из своих мыслей. Я все-таки чувствовала себя гостьей в доме, где временно отсутствует хозяйка.
- Фритс, - однажды сказала я, входя в библиотеку с большим букетом срезанных мною лилий, - где мне взять высокую вазу для этих цветов? Те, что находятся в оранжерее, слишком малы.
- Для лилий мы всегда брали высокую алебастровую вазу из гостиной.
- А она не испортится от воды?
- Миссис де Винтер всегда пользовалась ею.
После этого он принес мне вазу, уже наполненную водой, и я сама расставила в ней цветы подбирая их по оттенкам.
- Фритс, нельзя ли отодвинуть этот столик от окна, чтобы поставить на него цветы?
- Миссис де Винтер всегда ставила алебастровую вазу, на столик за диваном.
Я заколебалась, а Фритс наблюдал за мной с бесстрастным лицом. Он, безусловно, выполнил бы мое указание, если бы я велела отодвинуть столик от окна, но я не настаивала.
- Вы правы. Эта ваза выглядит лучше на большом по размеру столе.
И я поставила алебастровую вазу туда, куда ее ставили до меня.
Беатриса не забыла о том, что обещала мне свадебный подарок, и однажды, когда я сидела в своем будуаре. Роберт внес огромную посылку, явно очень тяжелую. Я всегда по-детски радовалась посылкам. Бросилась к пакету, разрезала веревки и развернула коричневую бумагу. В пакете были книги: четыре толстых тома по истории искусств. В первом томе лежала записка: "Я думаю, что такой подарок придется вам по вкусу. Любящая вас Беатриса".
Это было очень мило с ее стороны, она действительно старалась доставить мне удовольствие. Я попробовала поставить книги на полку и отошла на один миг назад, чтобы посмотреть, какой вид они имеют на полке. В это время одна из книг соскользнула с полки, а за ней покатились и остальные. Одна из них задела фарфоровую статуэтку, стоящую на соседней полочке. Статуэтка упала на пол и вдребезги разбилась. Испуганно оглянувшись на дверь, я аккуратно собрала все осколки. Затем достала из ящика конверт, высыпала туда остатки статуэтки и засунула конверт на самое дно ящика.
После этого взяла подаренные книги и унесла их вниз, в библиотеку, где они прекрасно поместились на одной из полок.
Максим рассмеялся, когда я с гордостью показала ему подарок.
- Вероятно, ты ей очень понравилась, - сказал он. - Би никогда в жизни не открывает книгу, если этого можно как-нибудь избежать.
- Она говорила тебе что-нибудь обо мне?
- Когда она была у нас к ленчу? Нет, по-моему, ничего не говорила.
- А может быть, она написала тебе что-нибудь?
- Мы никогда не переписываемся, кроме тех случаев, когда происходят какие-нибудь семейные несчастья. Я считаю, что писание писем - пустая трата времени.
Если бы у меня был брат, подумалось мне, я бы все-таки написала ему несколько слов по поводу его недавнего брака. Конечно если бы считала брак удачным. В противном случае, я бы этого делать не стала.
На следующий день Фритс, после того как подал нам кофе в библиотеку, остановился в дверях и сказал:
- Разрешите мне поговорить с вами, сэр?
- Да, пожалуйста. Что случилось, Фритс?
Это по поводу Роберта сэр, между ним и миссис Дэнверс возник серьезный конфликт, и он очень расстроен.
- О боже, - воскликнул Максим, а я начала ласкать Джаспера (мое постоянное пристанище в минуты смущения).
- Миссис Дэнверс обвиняет Роберта в исчезновении статуэтки из будуара. Видите ли, в его обязанности входит приносить туда по утрам свежие цветы. Сегодня миссис Дэнверс вошла в будуар после его ухода и заметила, что статуэтка отсутствует. Еще вчера она была на месте. Она обвиняет Роберта в том. что он либо украл статуэтку, либо разбил ее и не желает в этом сознаться. Роберт категорически отрицает и то, и другое. Вы, может быть, заметили, что он был сам не свой во время ленча?
- Я заметил, что он подал мне котлеты прямо на тарелке, а не предложил взять их с блюда. Я не знал, что Роберт столь чувствителен. Ну, очевидно, статуэтку разбил кто-нибудь другой, вероятно, горничная.
- Нет, миссис Дэнверс вошла в комнату до того, как горничная приступила к уборке, сейчас же после того, как РОберт принес цветы. А вчера никто не входил в комнату после того, как ее покинула мадам.
- Попросите миссис Дэнверс ко мне, и мы сейчас покончим с этим делом. Что это была за статуэтка?
- Статуэтка из китайского фарфора.
- О боже, это одно из наших сокровищ. Позовите миссис Дэнверс.
- Слушаю, сэр.
Фритс вышел из комнаты, и мы с Максимом остались одни.
- Неприятно, - сказал Максим. - Эта статуэтка стоила кучу денег. Но я не понимаю, почему слуги обращаются ко мне, это ведь твоя компетенция, дорогая.
Я подняла голову, и он увидел мое залитое краской смущения лицо.
- Дорогой, - сказала я, - я хотела рассказать тебе раньше, но просто забыла. Дело в том, что статуэтку разбила я.
- Почему же ты не сказала об этом при Фритсе?
- Я боялась, что он сочтет меня сумасшедшей.
Теперь это случится скорее. Ты должна будешь сказать все и ему, и миссис Дэнверс.
- О нет, Максим, скажи лучше ты, а мне позволь уйти наверх.
- Не будь дурочкой. Можно подумать, что ты их боишься.
- Я действительно боюсь их.
В этот момент дверь раскрылась, и Фритс ввел миссис Дэнверс. - Миссис Дэнверс, все это просто недоразумение. Миссис де Винтер разбила статуэтку и забыла сказать об этом.
Он глядел на меня, смеясь и сердясь одновременно
- Мне очень жаль, - сказала я, глядя на миссис Дэнверс. - Я никак не думала, что подозрение падет на Роберта.
- Может быть, можно реставрировать статуэтку? - спросила миссис Дэнверс.
Она глядела на меня с вызовом, и я поняла, что она все знала раньше и нарочно обвинила Роберта, желая проверить, хватит ли у меня храбрости сознаться во всем.
- Боюсь, что реставрировать ничего нельзя. Она разбилась на мелкие кусочки.
- А куда ты дела эти кусочки? - спросил Максим.
- Положила их в конверт.
- А куда дела конверт?
- В ящик письменного стола.
- Миссис де Винтер, кажется, боится, что вы посадите ее в тюрьму, сказал Максим, - не правда ли, миссис Дэнверс? Возьмите конверт и поглядите, нельзя ли что-нибудь сделать.
- Все в порядке, Фритс, - обратился он к дворецкому, - скажите Роберту, чтобы он перестал лить слезы.
Как только Фритс вышел, миссис Дэнверс сказала:
- Я, конечно, извинюсь перед Робертом, но все улики были против него. А что миссис де Винтер сама разбила статуэтку? - мне просто в голову не пришло.
Если что-нибудь случится еще раз, я очень прошу миссис де Винтер прямо сказать мне об этом. Таким образом мы избежим недоразумений. Может быть, миссис де Винтер не знала, что это очень дорогая вещь?
- Нет, я именно предполагала, что это большая ценность, поэтому и собрала все осколки так тщательно.
- И спрятала так далеко, чтобы никто не смог их найти? - насмешливо спросил Максим. - Так обычно ведут себя младшие горничные, не правда ли, миссис Дэнверс?
- Младшим горничным не разрешается трогать такие дорогие вещи в Мандерли. И вообще в будуаре до сих пор еще не была разбита ни одна вещь. Когда была жива первая миссис де Винтер, мы часто убирали будуар вместе с ней.
- Ну, все, - нетерпеливо сказал Максим. - Ничего не поделаешь, миссис Дэнверс.
И она вышла из комнаты, а Максим вернулся к своим газетам.
- Мне очень совестно, Максим, - сказала я. - Это случилось тогда, когда я хотела поставить свои книги на полку.
- Мое дорогое дитя, какое это имеет значение?
- Мне следовало бы быть более осторожной. Миссис Дэнверс страшно обозлится на меня.
- Из-за чего она может злиться? Насколько мне известно, китайский фарфор принадлежит не ей.
- Но она так гордится всеми этими безделушками, и так любит их. И до сих пор еще никто ничего не разбил.
- Лучше, что это сделала ты, чем если бы это это случилось со злополучным Робертом.
- А я была бы рада, если бы виноват был Роберт! Мне миссис Дэнверс этого никогда не простит.
- Да будь она проклята, миссис Дэнверс! Она же не всемогущий Господь! Я тебя совершенно не понимаю, когда ты говоришь, что боишься ее. И ты так странно ведешь себя. Представь себе, что, разбив статуэтку, ты бы позвала миссис Дэнверс и сказала ей просто: "Уберите осколки". А вместо этого ты собираешь и прячешь осколки, как будто ты младшая горничная, а не хозяйка этого дома!
- Я действительно похожа на младшую горничную. Поэтому мне так хорошо с Клариссой. Мы с ней на дружеской ноге. Ты знаешь, я недавно навестила ее мать и спросила: довольна ли Кларисса своей работой? "О да, мадам, Кларисса говорит, что совсем не чувствует себя в подчинении, а живет как будто бы в своем кругу".
- Я понимаю мать Клариссы и ее насквозь пропахший луком капустный домик. У нее было девять человек детей моложе одиннадцати лет, она сама обрабатывала огород, босиком, с надетым на голову чулком. Каким образом Кларисса выглядит так мило и опрятно, я просто не понимаю, - сказал Максим.
- О, она воспитывалась в другом доме, у тетки. Должна тебе сознаться, что ее мать, хоть и простая женщина, но мне легче находиться в ее обществе, чем в обществе жены епископа, где я всегда чувствую себя не в своей тарелке.
- Конечно, если ты поехала с визитом в этой старой юбке, то это вполне естественно.
- Нет на мне было выходное платье, но я не люблю людей, которые судят о других по их нарядам.
- Не думаю, чтобы жена епископа обращала хоть какое-нибудь внимание на наряды, но если ты сидишь на самом кончике стула и открываешь рот только для того чтобы сказать "да" или "нет", как это было в последний раз, когда мы с тобой вместе ездили с визитом, то понятно, что всем тяжко и неловко...
- Да, я очень застенчива и ничего не могу с этим поделать.
- Понимаю, тебе трудно, но необходимо постараться преодолеть это смущение.
- Ты несправедлив ко мне. Я стараюсь изо всех сил, изо дня в день. Ты просто не понимаешь того, что я выросла в другом окружении и никогда не вела светского образа жизни. Не думаешь ли ты, что все эти визиты доставляют мне удовольствие?
- Ничего не поделаешь. Здесь принято вести себя именно так, как бы это ни было скучно, - ответил Максим.
- Дело совсем не в скуке, а в том, что люди рассматривают меня, как призовую корову.
- Кто именно?
- Все.
- Какая тебе, в сущности, разница? Это придает какой-то интерес их жизни.
- Почему я должна быть для них постоянным объектом критики?
- Потому что ты хозяйка Мандерли, а испокон века у всех здешних обитателей жизнь в нашем поместье вызывала жгучий интерес.
- Я у всех, как сучок в глазу. Думаю, что ты женился на мне из-за того, что я глупа, неопытна и не могу им предоставить никакого материала для сплетен.
- Что ты хочешь этим сказать?
Он отбросил свои газеты и уставился на меня мрачными, злыми глазами. В голосе звучали незнакомые мне металлические нотки.
- Почему ты глядишь так строго?
- Какие сплетни о Мандерли ты слышала? Кто говорил с тобой об этом?
- Никто ничего мне не говорил. Я просто злюсь из-за того, что мне нужно ездить с визитами и служить вечным объектом критики.
- То, что ты сказала, не слишком приятно слышать.
- Это было гадко с моей стороны. Извини меня, Максим.
Он стоял, покачиваясь на каблуках, держа руки в карманах, и улыбался горькой улыбкой.
- Я думаю о том, - сказал он, - что я поступил очень эгоистично, женившись на тебе.
- Почему ты так думаешь?
- Между нами слишком большая разница в возрасте. Тебе следовало немного подождать и выйти замуж за своего ровесника. Человек, который прожил большую часть своей жизни, не может быть тебе товарищем.
- Это просто смешно, - возразил я. - Возраст не играет никакой роли в супружестве. И, конечно, мы подходим друг другу как товарищи.
- В самом деле?
Я подошла к нему и обняла.
- Ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Ты для меня отец, брат, сын - в одном лице.
- Во всем виноват я, - захватил тебя нахрапом и не дал тебе возможности обдумать свой поступок, - сказал Максим.
- А я не собиралась его обдумывать, так как у меня не было никакого выбора, как ты понимаешь, Максим. Если человек любит, то...
- Счастлива ли ты здесь? - спросил он, глядя в сторону. - Я иногда сомневаюсь в этом. Ты побледнела и похудела здесь.
- Конечно, счастлива. Я люблю Мандерли, его сады и леса, и не буду больше возражать против гостей. Я согласна каждый день ездить с визитами, если ты этого хочешь. Я никогда не раскаивалась в том, что вышла замуж за тебя.
Он обнял меня и поцеловал в макушку.
Максим настаивал, чтобы я делала ответные визиты. Иной раз он не мог сопровождать меня, и мне приходилось переносить пытку одной.
- Будете ли вы устраивать в Мандерли большие приемы? - спрашивали меня.
- Право, не знаю. Максим ничего не говорил мне об этом.
- В прежние времена Мандерли посещало множество гостей.
- Да, я слышала об этом.
Наступала пауза, я бросала взгляд на часы.
- К сожалению, я должна расстаться с вами. Я обещала Максиму вернуться к четырем.
- Может быть, останетесь на чай? Мы всегда пьем чай в четверть пятого.
- Благодарю вас, но, право, не могу.
И с чувством облегчения я возвращалась в ожидавшую меня машину.
Во время визита к жене епископа она спросила меня:
- Думаете ли вы возобновить маскарадные была? Они были так прекрасны у вас, что я до сих пор забыть не могу.
Я улыбнулась так, будто все знала об этих балах.
- Мы еще не решили. До сих пор было так много неотложных дел...
- Понимаю, понимаю... Надеюсь, вы обсудите этот вопрос. Мандерли словно создано именно для таких балов. Оркестр играл на галерее, а в холле танцевали. Я помню один из приемов в Мандерли в разгар лета, когда распустились все цветы. Чай подавали гостям в розарии на маленьких столиках. Это было очаровательно! Ребекка умела все прекрасно устроить...
- Да, да, она была, по-видимому, выдающейся женщиной: красива, умна, очаровательна и к тому же еще спортсменка.
- Да, она была прелестна и очень жизнерадостна. Безусловно, очень одаренная женщина.
- Она ведь сама управляла хозяйством в Мандерли. Это, вероятно, отнимало у нее массу времени. Я-то предоставила экономке вести хозяйство.
- Ну, нельзя же все делать самой. К тому же вы еще очень молоды. Кроме того, у вас же есть свое маленькое хобби. Я слышала, вы хорошо рисуете?
- О, не слишком хорошо.
- Но все-таки приятно иметь такую способность. Далеко не все люди умеют рисовать. К тому же в Мандерли много очаровательных уголков, которые стоит зарисовать... Ну, а еще что вы любите: теннис, еще какая-нибудь игра? Верховая езда? Охота?
- Нет, нет. Я ничего этого не умею. Люблю пешие прогулки...
- Это самый лучший вид спорта! Мы с епископом тоже любим дальние прогулки. Несколько лет назад мы жили в Пеннинских горах и частенько проходили по двадцать миль в день...
- Очень рада, что застала вас дома, - я поднялась, чтобы попрощаться. - Надеюсь, вы навестите нас.
- Не забудьте напомнить вашему мужу о маскараде!
- Да, да, обязательно!
По дороге домой я себе представила Максима рядом с высокой бледнолицей черноволосой красавицей. Они стоят на площадке лестницы во время приема, пожимают направо и налево руки, приветствуют гостей. Она замечает все, что происходит вокруг, ведет легкую беседу и одновременно отдает через плечо приказания прислуге.
Мне вспомнился один из моих предыдущих визитов к даме с резким скрипучим голосом. "Будут ли у вас большие приемы?" А я ее видеть больше не хочу. И вообще я не желаю делать визиты! Скажу об этом Максиму. Они разглядывают меня, чтобы потом за глаза покритиковать мою фигуру, лицо, одежду: "До чего же она не похожа на Ребекку!" А если я не стану у них бывать, они найдут новый повод для сплетен: "Она так дурно воспитана. Неудивительно: он подобрал ее где-то в Монте-Карло. У нее не было ни гроша и она служила компаньонкой у какой-то старухи". - "Неужели это правда? Странный народ, эти мужчины!? - И это Максим, он же всегда был таким разборчивым. Как он мог жениться на такой девушке после того, как был мужем Ребекки!"
Пусть говорят, что хотят, - мне все равно.
Когда автомобиль въехал в ворота, я высунулась в окошко и кивнула жене привратника, которая, вероятно, меня даже не знала. На аллее мы догнали Фрэнка, он поприветствовал меня и, казалось, был рад встрече. Я постучала в стекло и велела шоферу остановиться.
- Я хочу пройтись с вами, Фрэнк!
Я называла его Фрэнком, как и Максим, а он неизменно величал меня миссис де Винтер. Если бы мы оказались на необитаемом острове и провели бы там остаток нашей жизни, он все равно называл бы меня миссис де Винтер. Мне он был очень симпатичен, и я не соглашалась с Беатрисой, которая считала его туповатым и неумным. Может быть, потому он и нравился мне, что я сама была тупа и глупа?
- Вы делали визиты, миссис де Винтер?
- Да, я была у жены епископа. Она расспрашивала меня, будем ли мы устраивать был-маскарад. Два года назад она была на таком в Мандерли и никак не может забыть его.
Он немного поколебался, прежде чем ответить.
- Да, эти балы гремели на все графство. Даже из Лондона приезжали гости.
- Вероятно, такой бал трудно организовать?
- Да, трудновато.
- Очевидно, Ребекка принимала в этом активное участие? Он искоса поглядел на меня.
- Работы хватало всем.
- Я бы, наверное, ничем не смогла помочь в этом деле. У меня нет никаких организаторских способностей.
- Вам бы ничего и не понадобилось делать, кроме как оставаться самой собой и украшать этот бал.
- Вы, конечно, очень милы, Фрэнк. Но, боюсь, я и на это не способна. Вы не спросите Максима о таком бале?
- А почему вам самой не спросить?
- Нет, нет. Сама я не хочу.
Произнося однажды вслух имя Ребекки (в разговоре с женой епископа), я почувствовала, что в дальнейшем смогу спокойно говорить о ней.
- Я была на днях в бухточке у моря, в той, где построен волнорез. Джаспер вдруг обозлился и все время кидался на какого-то несчастного рыбака с голубыми глазами идиота.
- Это был Бен. Не бойтесь его. Он совершенно безобиден и не способен убить даже муху.
- О, я вовсе не испугалась его. Мне пришлось зайти в коттедж за веревкой, чтобы привязать Джаспера, и я увидела там мерзость запустения. Жаль, что все там ветшает и гибнет без всякой пользы.
Он ответил не сразу, а после того, как нагнулся и завязал шнурок ботинка.
- Если бы Максим хотел, чтобы я занялся этим домиком, он бы сказал мне об этом.
- Скажите, все вещи там принадлежали Ребекке? Да? А для чего, собственно, она использовала этот коттедж? Снаружи он выглядит как обычная лодочная станция.
- Сначала это и была только станция, а позднее она перевезла туда и мебель, книги и посуду и превратила в жилое помещение.
Он говорил о Ребекке "она". Он не назвал ее "миссис де Винтер", как я ожидала.
- Для чего она использовала этот коттедж?
- Она постоянно придумывала всякие развлечения, вроде пикников при лунном свете и тому подробное.
- Зачем там построена маленькая пристань?
- Там обычно стояла лодка.
- Какая лодка?
- Ее лодка.
Ему явно не хотелось говорить об этом, а я, словно сорвавшись, никак не могла остановить поток моих расспросов.
- Куда девалась лодка? Или это та самая, которая утонула?
- Да, лодка опрокинулась и затонула, а ее смыло за борт.
- Какого размера была эта лодка?
- Около трех тонн водоизмещением и имела еще каюту на палубе.
- Почему она опрокинулась?
- В заливе бывают шквальные ветры.
- Неужели никто не мог выйти в море ей навстречу и спасти?
- Никто не видел, как это произошло, никто не знал, что она в море.
- Но дома ведь кто-нибудь должен был знать, где она находится?
- Нет, она часто уплывала в море совершенно одна и возвращалась среди ночи, проводя время до утра у себя в коттедже.
- Была ли она нервной?
- О нет!
- Скажите, а Максим не возражал против ее странных привычек?
Минуту помолчав, Фрэнк медленно произнес:
- Этого я не знаю.
Вероятно, она хотела вплавь добраться до берега и не смогла, утонув где-то между берегом и затонувшей лодкой.
- Сколько времени спустя было найдено ее тело?
- Прошло около двух месяцев.
- Где же ее обнаружили?
- Недалеко от Эджкомба, приблизительно в сорока милях отсюда.
- Как ее могли узнать после двухмесячного пребывания в воде?
- Максим ездил в Эджкомб для опознания.
Внезапно я прекратила свои вопросы. Мне показалось, что я похожа на человека из толпы, который непременно хочет посмотреть на жертву уличного движения поближе, или на человека, который просит у незнакомых людей разрешения зайти и взглянуть на покойника. Мне было стыдно, и я боялась, что Фрэнк Кроули станет презирать меня.
- Это было, наверное, ужасное время для всех вас, и вам, вероятно, неприятны мои расспросы и воспоминания обо всем этом несчастье.
До сих пор мы были с Фрэнком в очень хороших отношениях, и я всегда считала его своим союзником... Не потеряла ли я его дружбу после этого разговора?
До чего же длинная была эта въездная аллея! Она всегда напоминала мне волшебные сказки Гримма, в которых принц теряет дорогу.
Я чувствовала, что Фрэнк все еще насторожен и боится дальнейших расспросов.
- Фрэнк, - в отчаянье сказала я, - я понимаю, что вы не можете объяснить себе, почему я задаю вам такую массу вопросов. Поверьте, что мною руководит вовсе не любопытство. Просто я чувствую себя здесь, в Мандерли, такой никчемной и ненужной, и особенно потому, что все сравнивают меня с Ребеккой и думают: и что в ней нашел Максим? Никто этого понять не может. Я чувствую, что мне не следовало выходить замуж за Максима, когда все кругом повторяют: как резко она отличается от Ребекки!
- Миссис де Винтер, пожалуйста, не думайте так. Вы совершенно неправы. Для Максима именно это и хорошо, что вы никого и ничего не знаете здесь, в Мандерли. Это дает ему отдых от мыслей, связанных с ужасным несчастье, происшедшим здесь и сравнительно недавно.
Я мало знаю вас и вообще мало знаю женщин, так как я холост, но я хорошо знаю Максима, а также то, что скромность и доброта больше нужны в семейной жизни, чем остроумие и гордая красота.
Милый Фрэнк, которого так презирала Беатриса, еще долго объяснял мне, что я безусловно являюсь очень подходящей женой для Максима.
- Он, несомненно, был бы очень огорчен, если бы узнал о ваших мыслях и переживаниях. Он выглядит очень довольным и спокойным. А ведь миссис Леси была совершенно права, когда говорила, что год назад мы опасались за его рассудок и даже за его жизнь, хотя ей конечно, не следовало прилюдно обсуждать эту тему.
- Мой добрый, хороший Фрэнк, почему я давно не поговорила с вами откровенно? Я чувствую себя гораздо лучше, гораздо увереннее, Фрэнк! Ведь в вашем лице я приобрела друга и союзника, не правда ли?
- О да!
- Фрэнк прежде чем мы закончим этот разговор, позвольте мне задать вам еще один вопрос и обещайте откровенно ответить на него.
- Вот это нехорошо с вашей сторон? - как я могу обещать, не зная, о чем именно вы хотите меня спросить?
- Нет, не бойтесь, ничего страшного не случится, так как мой вопрос отнюдь не носит интимного характера.
- Ну что ж, согласен. Постараюсь ответить вам, как смогу.
- Скажите мне, Ребекка была очень красива?
- О да, она была самой красивой женщиной, которую я видел во всю свою жизнь.
Мы вошли в дом; я позвонила, чтобы подали чай.
12
Миссис Дэнверс я почти не видела. Она звонила мне утром по домашнему телефону. клала ежедневно меню на мой стол для просмотра, и больше я о ней ничего не слышала. Она наняла мне горничную по имени Кларисса, милую, симпатичную девушку, которая выросла не в Мандерли, а где-то неподалеку и так же, как и я, мало зала о здешних порядках.
Для нее я была главной хозяйкой, настоящей миссис де Винтер.
Алиса презирала меня за то, что я не умела приказывать и была всегда скромной и легко тушевалась.
Я была очень довольна, когда избавилась от Алисы и получила взамен Клариссу, простую девушку, которая не умела отличить дешевые кружева от дорогих.
Мне стало легко понять миссис Дэнверс после объяснения Беатрисы: "Разве вы не знали? - она ведь просто обожала Ребекку." Любая женщина, оказавшаяся на моем месте, была бы ей так же неприятна, как я, потому что она всегда думала о той миссис де Винтер, которая уже никогда не вернется.
Я была полностью согласна с Фрэнком, что мне надо было совсем забыть о Ребекке. Но это легко было сказать. А я ежедневно сидела в ее будуаре, за ее столом, писала ее пером и даже находила ее носовые платки в своем кармане.
Я хотела быть счастливой и сделать счастливым Максима, но, увы, мне не удавалось изгнать Ребекку из своих мыслей. Я все-таки чувствовала себя гостьей в доме, где временно отсутствует хозяйка.
- Фритс, - однажды сказала я, входя в библиотеку с большим букетом срезанных мною лилий, - где мне взять высокую вазу для этих цветов? Те, что находятся в оранжерее, слишком малы.
- Для лилий мы всегда брали высокую алебастровую вазу из гостиной.
- А она не испортится от воды?
- Миссис де Винтер всегда пользовалась ею.
После этого он принес мне вазу, уже наполненную водой, и я сама расставила в ней цветы подбирая их по оттенкам.
- Фритс, нельзя ли отодвинуть этот столик от окна, чтобы поставить на него цветы?
- Миссис де Винтер всегда ставила алебастровую вазу, на столик за диваном.
Я заколебалась, а Фритс наблюдал за мной с бесстрастным лицом. Он, безусловно, выполнил бы мое указание, если бы я велела отодвинуть столик от окна, но я не настаивала.
- Вы правы. Эта ваза выглядит лучше на большом по размеру столе.
И я поставила алебастровую вазу туда, куда ее ставили до меня.
Беатриса не забыла о том, что обещала мне свадебный подарок, и однажды, когда я сидела в своем будуаре. Роберт внес огромную посылку, явно очень тяжелую. Я всегда по-детски радовалась посылкам. Бросилась к пакету, разрезала веревки и развернула коричневую бумагу. В пакете были книги: четыре толстых тома по истории искусств. В первом томе лежала записка: "Я думаю, что такой подарок придется вам по вкусу. Любящая вас Беатриса".
Это было очень мило с ее стороны, она действительно старалась доставить мне удовольствие. Я попробовала поставить книги на полку и отошла на один миг назад, чтобы посмотреть, какой вид они имеют на полке. В это время одна из книг соскользнула с полки, а за ней покатились и остальные. Одна из них задела фарфоровую статуэтку, стоящую на соседней полочке. Статуэтка упала на пол и вдребезги разбилась. Испуганно оглянувшись на дверь, я аккуратно собрала все осколки. Затем достала из ящика конверт, высыпала туда остатки статуэтки и засунула конверт на самое дно ящика.
После этого взяла подаренные книги и унесла их вниз, в библиотеку, где они прекрасно поместились на одной из полок.
Максим рассмеялся, когда я с гордостью показала ему подарок.
- Вероятно, ты ей очень понравилась, - сказал он. - Би никогда в жизни не открывает книгу, если этого можно как-нибудь избежать.
- Она говорила тебе что-нибудь обо мне?
- Когда она была у нас к ленчу? Нет, по-моему, ничего не говорила.
- А может быть, она написала тебе что-нибудь?
- Мы никогда не переписываемся, кроме тех случаев, когда происходят какие-нибудь семейные несчастья. Я считаю, что писание писем - пустая трата времени.
Если бы у меня был брат, подумалось мне, я бы все-таки написала ему несколько слов по поводу его недавнего брака. Конечно если бы считала брак удачным. В противном случае, я бы этого делать не стала.
На следующий день Фритс, после того как подал нам кофе в библиотеку, остановился в дверях и сказал:
- Разрешите мне поговорить с вами, сэр?
- Да, пожалуйста. Что случилось, Фритс?
Это по поводу Роберта сэр, между ним и миссис Дэнверс возник серьезный конфликт, и он очень расстроен.
- О боже, - воскликнул Максим, а я начала ласкать Джаспера (мое постоянное пристанище в минуты смущения).
- Миссис Дэнверс обвиняет Роберта в исчезновении статуэтки из будуара. Видите ли, в его обязанности входит приносить туда по утрам свежие цветы. Сегодня миссис Дэнверс вошла в будуар после его ухода и заметила, что статуэтка отсутствует. Еще вчера она была на месте. Она обвиняет Роберта в том. что он либо украл статуэтку, либо разбил ее и не желает в этом сознаться. Роберт категорически отрицает и то, и другое. Вы, может быть, заметили, что он был сам не свой во время ленча?
- Я заметил, что он подал мне котлеты прямо на тарелке, а не предложил взять их с блюда. Я не знал, что Роберт столь чувствителен. Ну, очевидно, статуэтку разбил кто-нибудь другой, вероятно, горничная.
- Нет, миссис Дэнверс вошла в комнату до того, как горничная приступила к уборке, сейчас же после того, как РОберт принес цветы. А вчера никто не входил в комнату после того, как ее покинула мадам.
- Попросите миссис Дэнверс ко мне, и мы сейчас покончим с этим делом. Что это была за статуэтка?
- Статуэтка из китайского фарфора.
- О боже, это одно из наших сокровищ. Позовите миссис Дэнверс.
- Слушаю, сэр.
Фритс вышел из комнаты, и мы с Максимом остались одни.
- Неприятно, - сказал Максим. - Эта статуэтка стоила кучу денег. Но я не понимаю, почему слуги обращаются ко мне, это ведь твоя компетенция, дорогая.
Я подняла голову, и он увидел мое залитое краской смущения лицо.
- Дорогой, - сказала я, - я хотела рассказать тебе раньше, но просто забыла. Дело в том, что статуэтку разбила я.
- Почему же ты не сказала об этом при Фритсе?
- Я боялась, что он сочтет меня сумасшедшей.
Теперь это случится скорее. Ты должна будешь сказать все и ему, и миссис Дэнверс.
- О нет, Максим, скажи лучше ты, а мне позволь уйти наверх.
- Не будь дурочкой. Можно подумать, что ты их боишься.
- Я действительно боюсь их.
В этот момент дверь раскрылась, и Фритс ввел миссис Дэнверс. - Миссис Дэнверс, все это просто недоразумение. Миссис де Винтер разбила статуэтку и забыла сказать об этом.
Он глядел на меня, смеясь и сердясь одновременно
- Мне очень жаль, - сказала я, глядя на миссис Дэнверс. - Я никак не думала, что подозрение падет на Роберта.
- Может быть, можно реставрировать статуэтку? - спросила миссис Дэнверс.
Она глядела на меня с вызовом, и я поняла, что она все знала раньше и нарочно обвинила Роберта, желая проверить, хватит ли у меня храбрости сознаться во всем.
- Боюсь, что реставрировать ничего нельзя. Она разбилась на мелкие кусочки.
- А куда ты дела эти кусочки? - спросил Максим.
- Положила их в конверт.
- А куда дела конверт?
- В ящик письменного стола.
- Миссис де Винтер, кажется, боится, что вы посадите ее в тюрьму, сказал Максим, - не правда ли, миссис Дэнверс? Возьмите конверт и поглядите, нельзя ли что-нибудь сделать.
- Все в порядке, Фритс, - обратился он к дворецкому, - скажите Роберту, чтобы он перестал лить слезы.
Как только Фритс вышел, миссис Дэнверс сказала:
- Я, конечно, извинюсь перед Робертом, но все улики были против него. А что миссис де Винтер сама разбила статуэтку? - мне просто в голову не пришло.
Если что-нибудь случится еще раз, я очень прошу миссис де Винтер прямо сказать мне об этом. Таким образом мы избежим недоразумений. Может быть, миссис де Винтер не знала, что это очень дорогая вещь?
- Нет, я именно предполагала, что это большая ценность, поэтому и собрала все осколки так тщательно.
- И спрятала так далеко, чтобы никто не смог их найти? - насмешливо спросил Максим. - Так обычно ведут себя младшие горничные, не правда ли, миссис Дэнверс?
- Младшим горничным не разрешается трогать такие дорогие вещи в Мандерли. И вообще в будуаре до сих пор еще не была разбита ни одна вещь. Когда была жива первая миссис де Винтер, мы часто убирали будуар вместе с ней.
- Ну, все, - нетерпеливо сказал Максим. - Ничего не поделаешь, миссис Дэнверс.
И она вышла из комнаты, а Максим вернулся к своим газетам.
- Мне очень совестно, Максим, - сказала я. - Это случилось тогда, когда я хотела поставить свои книги на полку.
- Мое дорогое дитя, какое это имеет значение?
- Мне следовало бы быть более осторожной. Миссис Дэнверс страшно обозлится на меня.
- Из-за чего она может злиться? Насколько мне известно, китайский фарфор принадлежит не ей.
- Но она так гордится всеми этими безделушками, и так любит их. И до сих пор еще никто ничего не разбил.
- Лучше, что это сделала ты, чем если бы это это случилось со злополучным Робертом.
- А я была бы рада, если бы виноват был Роберт! Мне миссис Дэнверс этого никогда не простит.
- Да будь она проклята, миссис Дэнверс! Она же не всемогущий Господь! Я тебя совершенно не понимаю, когда ты говоришь, что боишься ее. И ты так странно ведешь себя. Представь себе, что, разбив статуэтку, ты бы позвала миссис Дэнверс и сказала ей просто: "Уберите осколки". А вместо этого ты собираешь и прячешь осколки, как будто ты младшая горничная, а не хозяйка этого дома!
- Я действительно похожа на младшую горничную. Поэтому мне так хорошо с Клариссой. Мы с ней на дружеской ноге. Ты знаешь, я недавно навестила ее мать и спросила: довольна ли Кларисса своей работой? "О да, мадам, Кларисса говорит, что совсем не чувствует себя в подчинении, а живет как будто бы в своем кругу".
- Я понимаю мать Клариссы и ее насквозь пропахший луком капустный домик. У нее было девять человек детей моложе одиннадцати лет, она сама обрабатывала огород, босиком, с надетым на голову чулком. Каким образом Кларисса выглядит так мило и опрятно, я просто не понимаю, - сказал Максим.
- О, она воспитывалась в другом доме, у тетки. Должна тебе сознаться, что ее мать, хоть и простая женщина, но мне легче находиться в ее обществе, чем в обществе жены епископа, где я всегда чувствую себя не в своей тарелке.
- Конечно, если ты поехала с визитом в этой старой юбке, то это вполне естественно.
- Нет на мне было выходное платье, но я не люблю людей, которые судят о других по их нарядам.
- Не думаю, чтобы жена епископа обращала хоть какое-нибудь внимание на наряды, но если ты сидишь на самом кончике стула и открываешь рот только для того чтобы сказать "да" или "нет", как это было в последний раз, когда мы с тобой вместе ездили с визитом, то понятно, что всем тяжко и неловко...
- Да, я очень застенчива и ничего не могу с этим поделать.
- Понимаю, тебе трудно, но необходимо постараться преодолеть это смущение.
- Ты несправедлив ко мне. Я стараюсь изо всех сил, изо дня в день. Ты просто не понимаешь того, что я выросла в другом окружении и никогда не вела светского образа жизни. Не думаешь ли ты, что все эти визиты доставляют мне удовольствие?
- Ничего не поделаешь. Здесь принято вести себя именно так, как бы это ни было скучно, - ответил Максим.
- Дело совсем не в скуке, а в том, что люди рассматривают меня, как призовую корову.
- Кто именно?
- Все.
- Какая тебе, в сущности, разница? Это придает какой-то интерес их жизни.
- Почему я должна быть для них постоянным объектом критики?
- Потому что ты хозяйка Мандерли, а испокон века у всех здешних обитателей жизнь в нашем поместье вызывала жгучий интерес.
- Я у всех, как сучок в глазу. Думаю, что ты женился на мне из-за того, что я глупа, неопытна и не могу им предоставить никакого материала для сплетен.
- Что ты хочешь этим сказать?
Он отбросил свои газеты и уставился на меня мрачными, злыми глазами. В голосе звучали незнакомые мне металлические нотки.
- Почему ты глядишь так строго?
- Какие сплетни о Мандерли ты слышала? Кто говорил с тобой об этом?
- Никто ничего мне не говорил. Я просто злюсь из-за того, что мне нужно ездить с визитами и служить вечным объектом критики.
- То, что ты сказала, не слишком приятно слышать.
- Это было гадко с моей стороны. Извини меня, Максим.
Он стоял, покачиваясь на каблуках, держа руки в карманах, и улыбался горькой улыбкой.
- Я думаю о том, - сказал он, - что я поступил очень эгоистично, женившись на тебе.
- Почему ты так думаешь?
- Между нами слишком большая разница в возрасте. Тебе следовало немного подождать и выйти замуж за своего ровесника. Человек, который прожил большую часть своей жизни, не может быть тебе товарищем.
- Это просто смешно, - возразил я. - Возраст не играет никакой роли в супружестве. И, конечно, мы подходим друг другу как товарищи.
- В самом деле?
Я подошла к нему и обняла.
- Ты знаешь, что я люблю тебя больше всего на свете. Ты для меня отец, брат, сын - в одном лице.
- Во всем виноват я, - захватил тебя нахрапом и не дал тебе возможности обдумать свой поступок, - сказал Максим.
- А я не собиралась его обдумывать, так как у меня не было никакого выбора, как ты понимаешь, Максим. Если человек любит, то...
- Счастлива ли ты здесь? - спросил он, глядя в сторону. - Я иногда сомневаюсь в этом. Ты побледнела и похудела здесь.
- Конечно, счастлива. Я люблю Мандерли, его сады и леса, и не буду больше возражать против гостей. Я согласна каждый день ездить с визитами, если ты этого хочешь. Я никогда не раскаивалась в том, что вышла замуж за тебя.
Он обнял меня и поцеловал в макушку.