Муркок Майкл. Чуждый зной

   Мало-помалу ранчо Джерека стало видоизменяться, так как миссис Ундервуд делала предложение здесь, просила перемены там, и постепенно дом, как уверяла она, стал похож на настоящий добрый Викторианский семейный дом. Джереку комнаты казались довольно маленькими и загроможденными, ему было неуютно в них. Пищу, которую они оба ели по ее настоянию, он находил тяжелой и немного скудной. Маленькие готические башенки, деревянные балкончики, резные фонтаны, красные кирпичи ранили его эстетические чувства даже больше, чем грандиозные творения Герцога Королев. Однажды во время ленча, когда они ели холодную говядину, чеснок, огурцы и вареный картофель, он отложил неудобный нож и вилку, которыми пользовался по ее требованию, и сказал:
   - Миссис Амелия Ундервуд, я люблю вас. Я знаю, что сделаю все для вас...
   - Мистер Корнелиан, мы договорились...
   Он поднял руку.
   - Но признаюсь вам, дорогая леди, что окружение, которое вы заставили меня создать, становится чуточку скучным, если не сказать больше. Вам не хочется перемен?
   - Перемен? Но, сэр, это хороший дом. Вы сами говорили, что хотите, чтобы я жила, как раньше. Дом сейчас очень похож на мой собственный дом в Бромли. Немножко больше, пожалуй, и лучше обставлен, но я не смогла воспротивиться этому, так как не вижу смысла не использовать возможности приобрести одну-две вещи, которые не удалось приобрести в моей... моей прошлой жизни.
   С глубоким вздохом он окинул взглядом камин, загроможденный маленькими фарфоровыми безделушками, крошечные фикусы и пальмы в горшках, столы, буфет, толстые ковры, темные обои, газовые фонари, тусклые занавески на маленьких окнах, картины и какое-то кружевное украшение эпохи миссис Ундервуд, на котором было вышито:
   "Добродетель сама себе награда".
   - Мало цвета, - сказал он, - мало света, мало пространства.
   - Дом очень уютный, - настаивала она.
   - Угу. - Он сосредоточился на своей тарелке, изучая плоть животного и неаппетитные овощи, напоминающие угощение Монгрова.
   - Вы говорили раньше, что восхищаетесь им, - продолжала она рассудительно, слегка озадаченная его недовольным видом.
   - Я и восхищался, - пробормотал Джерек.
   - А потом?
   - Это прошло, - сказал он, - уже давно. Я думал, это просто одно из многих жилищ, которые вы будете выбирать.
   - О! - Она нахмурилась. - Гм, - сказала она. - Но видите ли, мистер Корнелиан, нам хочется верить в устойчивость. В постоянство. В прочные, стабильные вещи, - добавила она извиняющимся тоном. - Мы должны быть уверены, что наш образ жизни будет неизменным вечно, немного улучшающимся со временем, конечно, но фактически почти тем же. Мы мечтали о временах, когда все люди будут жить не хуже, верили, что каждый человек хочет жить, как мы. - Она отложила нож и вилку, протянула руку и оставила ее у него на плече. - Возможно, мы и заблуждались. Даже наверняка - для меня это сейчас неоспоримо. Но я думала, что вы хотели иметь приятный дом, который поможет вам. - Она убрала руку с его плеча и выпрямилась в кресле. - Должна сказать, я чувствую себя немного виноватой. Я не приняла во внимание, что ваши чувства ко всему могут так быстро измениться... - Мисс Ундервуд обвела рукой комнату и обстановку.
   Джерек улыбнулся и встал.
   - Нет-нет. Если этого хотите вы, то хочу и я, конечно. Потребуется время, чтобы привыкнуть, но... - Он не знал, что еще сказать.
   - Вы несчастливы, мистер Корнелиан, - сказала она мягко. - Прежде я не верила, что когда-нибудь увижу вас несчастным.
   - Никогда прежде я не был несчастным. - Он пожал плечами. - Это новый опыт. Хотя несчастья Монгрова впечатляют куда больше, чем мои. Ладно, я получил что хотел. Все это, несомненно, входит в понятие любви... и добродетели, вероятно, тоже.
   - Если вы хотите отослать меня обратно к Монгрову... - начала она благородно.
   - Нет. О нет! Я люблю вас слишком сильно!
   На этот раз с ее стороны не последовало словесного возражения.
   - Хорошо, - заявила она решительно, - мы должны предпринять попытку развеселить вас. Идемте...
   Она протянула руку. Джерек взволнованно прикоснулся к ее ладони, гадая, что будет дальше.
   Она повела его в гостиную, где стояло пианино.
   - Может быть, какой-нибудь радостный гимн? - предложила она. - Как насчет "Все вокруг прекрасно и сияет"?
   Она пригладила юбку, прежде чем сесть на стул.
   - Вы уже знаете слова?
   Джерек не мог вспомнить слов, хотя слышал их часто, как ночью, так и днем, однако покорно кивнул головой.
   Миссис Ундервуд извлекла несколько вступительных аккордов и начала петь. Он попытался присоединиться, но слова застряли у него в горле. Горло сжалось и пересохло. Удивленный, Джерек приложил ладонь к шее. Голос миссис Ундервуд умолк, она прекратила игру и повернулась на стуле, подняв на него взгляд.
   - Как насчет прогулки? - спросила она.
   Джерек прочистил горло и попытался улыбнуться.
   - Прогулка?
   - Недолгая энергичная ходьба, мистер Корнелиан, часто дает успокаивающий эффект.
   - Хорошо.
   - Я принесу шляпу.
   Он вышел. Спустя несколько мгновений она присоединилась к нему. Прилегающий к дому участок земли теперь тоже стал намного меньше. Прерия, бизоны, кавалеристы и попугаи сменились аккуратными рядами кустиков, некоторые из которых были подстрижены и представляли собой замысловатые фигуры, и цветочными клумбами, где преобладали розы различных видов, включая и тот, который она позволила ему изобрести для нее, сине-зеленого цвета.
   Миссис Амелии Ундервуд закрыла дверь и взяла его под руку.
   - Куда мы пойдем? - спросила она.
   Снова прикосновение ее руки взволновало его, но, удивительное дело, волнение тут же переросло в чувство крайнего отчаяния.
   - Куда хотите, - ответил Джерек.
   Мощеная тропинка привела их к воротам сада, они вышли за ворота и отправились по узкой белой дороге, вдоль которой стояли газовые лампы. Дорога вилась между двумя невысокими зелеными холмами.
   Он чувствовал исходящий от нее теплый запах. Джерек печально окинул взглядом спокойное милое лицо, блестящие волосы, красивое летнее платье, приятную, хорошо сложенную фигуру и отвернулся со сдавленным рыданием.
   - О, перестаньте, мистер Корнелиан. Скоро вы почувствуете себя лучше, хороший свежий воздух пойдет вам на пользу.
   Он пассивно позволил ей вести себя по дороге, пока они не очутились между рядами высоких кипарисов, окаймляющих поля, на которых паслись коровы и овцы под присмотром механических пастухов, неотличимых даже вблизи от настоящих людей.
   - Должна вам сказать, - говорила она, - что этот ландшафт - такое же произведение искусства, как любая работа Рейнольдса. Я почти верю, что нахожусь в моей любимой сельской местности в графстве Кент.
   Комплимент не убавил его печали.
   Они пересекли маленький горбатый мостик над журчащим потоком и вошли в прохладный зеленый лес, где росли дубы и вязы. Там были даже грачи, гнездящиеся на деревьях, и рыжие белки, прыгающие по веткам.
   Но Джерек с трудом волочил ноги, его шаги становились все медленнее и тяжелее. В конце концов она остановилась и заглянула ему в лицо. Ее глаза сияли нежностью. И в молчании он неловко взял ее за плечи. Она не противилась. Медленно, по мере того как их лица приближались друг к другу, уныние его стало таять, его дух постепенно оживал, пока - в тот самый момент, когда их губы соприкоснулись, - он не испытал экстаз, подобного которому никогда не знал прежде.
   - Мой дорогой, - сказала миссис Амелия Ундервуд, дрожа, прижимаясь к нему совершенным телом и обнимая его. - Мой дорогой Джерек...
   А затем она исчезла.
   Она пропала. Он был один.
   Джерек издал громкий крик боли и заметался, разыскивая ее следы.
   - Миссис Амелия Ундервуд! Миссис Амелия Ундервуд!
   Но все, что осталось от нее, - это лес с дубами и вязами, грачами и белками.
   Он поднялся в воздух и устремился к маленькому домику. Полы его пальто развевались, шляпа слетела с головы.
   Джерек пробежал сквозь тесно заставленные мебелью комнаты. Он звал ее - она не отвечала. Он знал, что она не ответит. Все, что он создал для нее, - столы, диваны, кресла, кровати, буфеты - все дразнило его и усиливало боль.
   В конце концов Джерек свалился на траву в садике и, сорвав розу сине-зеленого цвета, заплакал, так как очень хорошо знал, что произошло.
   Лорд Джеггед! Где он? Лорд Джеггед говорил Джереку, что все произойдет именно так.
   Но Джерек изменился: он больше не мог оценить великолепную иронию ситуации. Любой, кроме Джерека, рассматривал бы случившееся как шутку, и умную вдобавок.
   Миледи Шарлотина заявила о своей мести.
   10. УДОВЛЕТВОРЕНИЕ СОКРОВЕННОГО ЖЕЛАНИЯ
   Миледи Шарлотина, должно быть, спрятала миссис Амелию Ундервуд очень хорошо. Немного оправившись от потрясения, Джерек начал раздумывать, как спасти свою любовь. Первым его пробуждением было отправиться к миледи Шарлотине и просто потребовать возвращения миссис Ундервуд, но, пораздумав, он решил, что в этом нет смысла: миледи Шарлотина только еще раз посмеется над ним. Нет, надо посетить Лорда Джеггеда Канарии и спросить у него совета. Джерек вдруг вспомнил, что не встречал Лорда Джеггеда с тех пор, как поселился с миссис Амелией Ундервуд. Неужели Лорд Джеггед оставался в стороне из-за гипертрофированного чувства такта?
   С тяжелым сердцем Джерек Корнелиан направился к постройке, где, по предложению миссис Ундервуд, держал свой локомотив. Дверь открывалась ключом, но он не мог найти ключ, который всегда хранила миссис Ундервуд.
   Ему не хотелось распылять постройку, так как миссис Ундервуд болезненно относилась к соблюдению правил частной собственности своего времени, и вопрос ключей и замков являлся одним из главных. Несмотря на то, что постройка была пугающе уродливой, теперь, с исчезновением миссис Ундервуд, все, относящееся к ней, стало священным для Джерека. Если он никогда не найдет ее снова, этот маленький готический домик будет стоять здесь вечно.
   В конце концов ему все-таки пришлось распылить дверь, чтобы вывести локомотив наружу, но затем он ее восстановил. Затем отправился в путь.
   Во время полета к Лорду Джеггеду его мучила мысль, что миледи Шарлотина может ничего особенного не увидеть в том, чтобы распылить миссис Амелию Ундервуд полностью и безвозвратно. Вряд ли миледи Шарлотина зайдет так далеко, но это не исключалось. В таком случае миссис Ундервуд исчезнет навечно: нельзя воскресить человека, если каждый атом тела расщеплен и развеян по поверхности Земли. Джерек старался держать подальше подобного рода мысли: если об этом слишком много думать, есть шанс впасть в безысходное отчаяние, из которого никогда не выйти.
   Локомотив кружил над замком Лорда Джеггеда, имеющего форму причудливой птичьей клетки ярко-желтого цвета, высотой в скромные семьдесят пять футов, а Джерек посылал сообщение своему другу:
   - Лорд Джеггед! Вы примете посетителя? Это я, Джерек Корнелиан, и у меня дело неотложной важности.
   Ответа не последовало. Локомотив по спирали спустился ниже. Птичья клетка содержала множество различных "ящиков", поддерживаемых антигравитационными лучами. Каждый ящик был комнатой, и Лорд Джеггед мог находиться в любой из них, но какую бы комнату он ни занимал, просьба Джерека должна была достигнуть его ушей.
   - Лорд Джеггед!
   Стало ясно, что Лорда Джеггеда здесь нет. У Джерека отчетливо возникло ощущение, что домом не пользовались уже несколько месяцев. Может быть, с Лордом Канарии что-нибудь случилось? Может быть, миледи Шарлотина отомстила ему за участие в краже инопланетянина? О, это было бы дикостью!
   Джерек повернул локомотив на север, к гробнице Вертера де Гете, боясь, что его мать, Железная Орхидея, тоже исчезла.
   Однако гробница Вертера - композиция из огромной статуи его самого, спящего мертвым сном, гигантского Ангела Смерти, парящего над ней, и нескольких как бы рыдающих оплакивающих женщин, стоящих на коленях поблизости, - все еще была оккупирована черной парой. Сейчас оба они находились на крыше, у ног склонившейся женщины, но в первый момент Джерек не заметил их, так как все было черного цвета.
   - Джерек, моя печаль! - Голос матери звучал почти оживленно. Вертер откровенно злобно сверкал глазами и обкусывал ногти на пальцах, пока локомотив причаливал к плоской плите, ослепительно контрастируя цветом с окружающей сценой. - Джерек, какие плохие новости принесли тебя сюда? Мать вытащила черный носовой платок и вытерла черные слезы с черных щек.
   - Новости и в самом деле плохие, - ответил Джерек, испытывая чувство обиды от того, что окружение казалось насмешкой над его настоящим горем. Миссис Амелию Ундервуд похитили, может быть, уничтожили, и почти определенно причиной этого является миледи Шарлотина.
   - Ее месть, конечно! - выдохнула Железная Орхидея. Ее блестящие черные глаза расширились, и в них вспыхнул неподдельный интерес. - О! О! Увы! Так был наказан великий Джерек! Дом Корнелиана разрушен! Ой! Ой! - И спокойным тоном спросила: - Что ты думаешь по поводу моих стонов?
   - Это серьезно, мама, подарившая мне драгоценную жизнь...
   - Только для того, чтобы ты страдал от ее мучений! Я знаю! Я знаю! О, увы!
   - Мама! - закричал Джерек. - Что мне делать?
   - Что ты можешь сделать? - вмешался Вертер де Гете. - Ты обречен, Джерек! Ты проклят! Судьба избрала тебя, как и меня, для вечных страданий! - Он издал горький смешок. - Примирись с этим мрачным фактом. Выхода нет. Тебе было дано несколько мгновений блаженства, чтобы ты страдал более глубоко, когда предмет твоей любви отняли у тебя.
   - Вы знаете, что произошло? - с подозрением спросил Джерек.
   Вертер смутился.
   - Ну, миледи Шарлотина кое-что доверила мне неделю или две назад...
   - Дьявол! - зарычал Джерек. - И вы не попытались предупредить меня?!
   - О неизбежном? Что хорошего могло выйти из этого? - ответил Вертер язвительно. - Мы знаем, что случается с пророками! Людям не нравится слушать правду!
   - Болтун! - Джерек повернулся к Железной Орхидее. - И ты, мама, знала, что планировала миледи Шарлотина?
   - Не полностью, мое несчастье. Она просто сказала что-то об удовлетворении сокровенного желания миссис Ундервуд.
   - Что же это? Чего она могла желать, как не жизни со мной?
   - Она не объяснила. - Железная Орхидея приложила платочек к глазам. Несомненно, она боялась, что я выдам ее план тебе. Ведь мы одной плоти, мое яйцо.
   Джерек сказал мрачно:
   - Кажется, мне ничего не остается, как обратиться к самой миледи Шарлотине!
   - Разве ты не хотел этого? - укоризненно спросил Вертер, который сидел на выступе над их головами, прислонившись черной спиной к мраморному колену статуи и меланхолически болтая ногами. - Разве ты не навлекал катастрофу, ухаживая за миссис Ундервуд? Я припоминаю некоторый план...
   - Молчите! Я люблю миссис Ундервуд больше, чем себя!
   - Джерек, - сказала рассудительно его мать, - знаешь ли, ты слишком далеко заходишь.
   - Так и есть! Я глубоко люблю! Я совершенно поглощен любовью. Страсть управляет мною. Это больше не игра!
   - Больше не игра! - Вертер де Гете был шокирован.
   - Прощайте, черные предатели... прощайте!
   И Джерек кинулся назад к своему локомотиву, дернул шнурок и устремился высоко в темное безрадостное небо.
   - Не борись со своей участью, Джерек! - услышал он крик Вертера. - Не грози кулаком неумолимой Судьбе! Не проси милости у Богов, ибо они глухи и слепы!
   Джерек не ответил. Неожиданно для себя он горько всхлипнул и пробормотал женское имя. И звук этого имени снова зажег болезненный гнев в его душе.
   Он прибыл к озеру "Козленок Билли", сверкающему в солнечном свете, с мыслью уничтожить и озеро, и миледи Шарлотину, и ее зверинец, и ее пещеры - уничтожить весь земной шар, если понадобится, но сдержал ярость, так как миссис Амелия Ундервуд могла сейчас быть пленницей в одной из этих пещер.
   Джерек оставил локомотив парить в нескольких дюймах над поверхностью воды и прошел через Водяные Ворота в пещеру с золотыми стенами и зеркальными потолком и полом. Миледи Шарлотина ждала его.
   - Я знала, что ты придешь, моя жертва, - промурлыкала она.
   На ней было платье лилового цвета, сквозь которое просвечивало мягкое розовое тело. Светлые волосы, с трудом сдерживаемые обручем из платины и жемчуга, струились вдоль лица - спокойного, даже сурового, однако глаза сузились от удовольствия, когда она улыбнулась Джереку.
   Миледи Шарлотина лежала на кушетке, покрытой белой тканью и усыпанной белыми розами. Все розы были белыми, кроме одной в ее руке. Это была роза сине-зеленого цвета. Пока Джерек приближался к ней, она, приоткрыв рот, белыми зубами отщипнула лепесток от розы и разорвала этот лепесток на крошечные кусочки, упавшие на подбородок и грудь.
   - Я знала, что ты придешь.
   Джерек вытянул руки, его пальцы стали когтями, и он, идя на негнущихся ногах и не отрывая от нее взгляда, схватил бы ее за шею, если бы не был остановлен силовым барьером, ею изготовленным, который, однако, ничего не стоило нейтрализовать. Джерек остановился.
   - Вы лишены ума, очарования, красоты и грации, - сказал он резко.
   Она опешила.
   - Джерек, не слишком ли сильно?
   - Я имею в виду именно то, что сказал!
   - Джерек! Твой юмор - где он? Где? Мне казалось, тебя позабавит такой поворот событий. Я так тщательно все спланировала!
   У нее был вид разочарованной хозяйки, устроившей такую же вечеринку, как Герцог Королев (которую никто, конечно, не забыл и не забудет, пока Герцог Королев не умудрится придумать какое-нибудь новое удивительное развлечение).
   - Да. И все, кроме меня и миссис Амелии Ундервуд, были посвящены в план!
   - Но это, естественно, было существенной частью проделки!
   - Миледи Шарлотина, вы зашли слишком далеко! Где миссис Амелия Ундервуд? Верните мне ее сейчас же!
   - Нет!
   - И что вы сделали с Лордом Джеггедом Канарии? Его нет в замке.
   - Я ничего не знаю о Лорде Джеггеде. Я не видела его несколько месяцев. Джерек! Что с тобой? Я ожидала какой-нибудь контратаки. Это она и есть? В таком случае это жалкий ответ...
   - Железная Орхидея сказала, что вы удовлетворили сокровенное желание миссис Амелии Ундервуд. Что вы имели в виду?
   - Джерек! Просто удивительно, ты становишься скучным. Давай лучше займемся любовью!
   - Вы неприятны мне!
   - Неприятна? Как интересно! Давай...
   - Что вы имели в виду?
   - То, что сказала. Я выполнила ее самое сильное желание.
   - Откуда вы знаете ее самое сильное желание?
   - Ну, я позволила себе послать маленького соглядатая - механическую блоху, чтобы подслушивать ваши беседы. Скоро стало очевидно, чего она хочет больше всего, и поэтому я стала ждать подходящего момента... и сделала это!
   - Сделала что? Что сделала?
   - Джерек, ты потерял рассудок! Не можешь догадаться?
   Он нахмурился.
   - Смерть? Она однажды сказала, что предпочтет смерть...
   - Нет-нет!
   - Тогда что?
   - О, каким ты стал скучным! Давай займемся любовью, а потом...
   - Ревность! Теперь я понял. Вы сами любите меня. Вы уничтожили миссис Ундервуд потому, что думаете, что тогда я полюблю вас. Что ж, мадам, позвольте сказать вам...
   - Ревность? Уничтожила? Любовь? Джерек, ты здорово вошел в роль, как я вижу. Ты очень убедителен, но, боюсь, чего-то не хватает - какого-то намека на иронию, который придает роли немного больше реальности.
   - Вы должны сказать мне, миледи Шарлотина, что вы сделали с миссис Амелией Ундервуд.
   Она зевнула.
   - Скажите мне!
   - Безумный дорогой Джерек, я удовлетворила...
   - Что вы сделали с ней?
   - Ну хорошо! Браннарт...
   - Браннарт?
   Из ближайшего туннеля показался горбатый человечек и захромал по зеркальному полу, глядя на свое отражение в полу с явным удовольствием.
   - Какое отношение к этому имеет Браннарт Морфейл? - потребовал Джерек.
   - Я использовала его помощь. А ему нужно было поэкспериментировать.
   - Экспериментировать? - в ужасе сорвался на шепот Джерек.
   - Привет, Джерек. Ну, сейчас она уже там. Надеюсь, все прошло успешно. Если так, передо мной открываются новые пути для исследований. Меня все еще интересует факт ее появления здесь без машины времени...
   - Что вы сделали, Браннарт?
   - Что? Ну, я послал женщину назад в ее собственное время, конечно. В машине из моей коллекции. Если все хорошо, она сейчас уже должна быть там. Четвертое апреля 1896 года, три часа утра, Бромли, Кент, Англия. Расчет темпоральных координат не доставляет хлопот, но возможны незначительные пространственные отклонения. Поэтому если ничего не произойдет на обратном пути - ну, там, хроношторм или что-нибудь еще, то она...
   - Вы имеете в виду... вы послали ее назад... О!.. - Джерек в отчаянии опустился на колени.
   - Ее сокровенное желание, - сказала миледи Шарлотина. - Теперь ты оценил мрачную иронию этого, мой трагический Джерек? Видишь, как я отплатила тебе? Не правда ли, очаровательная месть? Конечно, тебе интересно!
   Джерек с трудом собрался с силами, медленно поднялся на ноги и, полностью игнорируя улыбающуюся миледи Шарлотину, посмотрел на Браннарта Морфейла, который, как обычно, не обращал внимания на нюансы.
   - Браннарт, вы должны послать меня туда же! Я должен последовать за ней. Она любит меня. Она уже почти призналась в любви...
   - Я знала... Я знала! - Миледи Шарлотина захлопала в ладоши.
   - ...Когда была отнята у меня. Я должен найти ее среди миллионов лет, если потребуется, и доставить назад. Вы должны помочь мне, Браннарт.
   - О! - Миледи Шарлотина хихикнула от восхищения. - Теперь я понимаю тебя, Джерек. Конечно, так и должно быть! Браннарт, вы должны помочь ему!
   - Но эффект Морфейла... - Браннарт Морфейл умоляюще протянул к ней руки. - Скорее всего, прошлое не примет миссис Ундервуд обратно. Оно может вытолкнуть ее в ближайшее будущее, фактически это наиболее вероятно. Но Джерека оно пошлет обратно в будущее, причем неизвестно куда. Может быть, в никуда. Гости из будущего не могут существовать в прошлом. Движение открыто только в одну сторону. В этом суть эффекта Морфейла.
   - Вы сделаете, как я прошу, Браннарт, - сказал Джерек. - Вы пошлете меня назад, в 1896 год.
   - Ты сможешь пробыть в прошлом только несколько секунд - не берусь уточнять сколько именно, - прежде чем оно выплюнет тебя. - Браннарт Морфейл говорил медленно, словно разговаривал с идиотом. - Попытка довольно опасна: ты можешь быть уничтожен по дюжине различных причин, Джерек. Прими мой совет...
   - Вы сделаете то, о чем он просит, Браннарт, - приказала миледи Шарлотина, отбрасывая в сторону сине-зеленую розу. - Разве вы не в состоянии оценить драму, представшую перед вами? Что еще делать Джереку? Его действия неизбежны!
   Браннарт снова начал возражать, однако уже вполголоса, бубня что-то неразборчивое, но миледи Шарлотина подплыла к нему и нежно пошептала на ухо. Ворчание прекратилось, и Морфейл кивнул.
   - Я сделаю то, что ты хочешь, Джерек, хотя это, судя по всему, пустая трата времени.
   11. ПОИСКИ БРОМЛИ
   Машина времени представляла собой сферу, наполненную молочного цвета жидкостью, в которой путешественник во Времени, защищенный резиновым костюмом, должен плавать, дыша через маску. Маска соединялась со шлангом, идущим к стенке сферы.
   Джерек Корнелиан смотрел на машину с некоторым недоверием и явным отвращением: маленькая, довольно побитая, с похожими на ожоги пятнами на металлических боках.
   - Откуда она взялась, Браннарт? - Джерек протянул одетую в резиновую перчатку руку.
   - О, такая конструкция весьма распространена. Расшифровывая внутреннюю систему отсчета, я пришел к заключению, что машина явилась из периода протяженностью около двух тысяч лет, следующего за периодом, который ты хочешь посетить. Вот почему я выбрал ее для тебя. Похоже, это увеличит твои шансы.
   Браннарт Морфейл шагал взад-вперед по лаборатории, загроможденной немыслимыми приборами и причудливой техникой. Все это, доставленное из различных эпох Времени, находилось на разных стадиях обветшалости. Кое-какие, не очень сложные приборы были изобретением самого Браннарта Морфейла.
   - Она безопасна?
   Джерек осторожно коснулся шершавого металла сферы. Некоторые трещины казались свежезаваренными - видно, машина хорошо поработала.
   - Безопасна? Какая машина времени может быть безопасной? - Браннарт решительно махнул рукой. - Да ведь только ты, Джерек, и хочешь путешествовать. Помни, я пытался отговорить тебя от этой глупой затеи.
   - Браннарт, у вас нет воображения. Нет чувства драмы, - упрекнула его миледи Шарлотина, блеснув глазами с кушетки в углу лаборатории.
   Глубоко вздохнув, Джерек забрался в машину и надел дыхательный аппарат, прежде чем опуститься в жидкость.
   - Ты мученик, Джерек Корнелиан! - выдохнула миледи Шарлотина. - Ты можешь погибнуть во славу исследований Времени. Тебя будут помнить, как Героя, если ты погибнешь, - потрясающий путешественник во Времени, Казанова хронавтов, распятый на Кресте Времени!
   Ее кушетка устремилась вперед, и она, протянув руку, втиснула в его правую ладонь трансляционную пилюлю, а в левую - помятую розу сине-зеленого цвета.