Муркок Майкл
Драгоценность в черепе
Майкл МУРКОК
ДРАГОЦЕННОСТЬ В ЧЕРЕПЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Земля старела. Смягчались ее формы
и несли на себе знаки времени.
Пути ее стали причудливы и
неисповедимы, как жизнь человека в его
последние, предсмертные годы.
Из "Истории Рунного Посоха"
1. ГРАФ БРАСС
Граф Брасс, Лорд-Хранитель Камарга, объезжал на рогатой лошади свои владения. Было раннее утро. Возле небольшого холма, вершину которого украшали развалины древней готической церкви, он остановился. За долгие века дожди и ветер отшлифовали толстые каменные стены. Сейчас по ним карабкался плющ и расцвечивал желтизной и пурпуром своих цветов темные глазницы окон.
Во время таких прогулок граф неизменно приезжал сюда. Его тянуло к этим развалинам. Он чувствовал странное единение с ними. Они были столь же древними, как и он сам. Но главным было то, что ни он, ни они, столько пережившие и вынесшие, не только не ослабли и не согнулись под натиском неумолимого времени, а лишь, казалось, стали еще мудрее и крепче. Холм, поросший высокой, качающейся под порывами ветра, жесткой травой, походил на волнующееся море. Его окружали бескрайние болота Камарга, где можно было встретить стада диких белых быков, табуны рогатых лошадей и огромных алых фламинго, таких больших, что они с легкостью могли поднять человека.
Темнеющее небо предвещало дождь. Но пока бледный солнечный свет золотил доспехи графа, и пламенем сияла медь на его груди. Брасс носил пристегнутый к поясу широкий боевой меч. Голову его прикрывал шлем. Тело защищали тяжелые медные доспехи. И даже сапоги и перчатки графа были сделаны из меди - точнее из тонких медных колец, искусно нашитых на замшу. Граф был человеком большого роста, сильным и широкоплечим. На его суровом, словно отлитом из меди, загоревшем лице выделялись золотисто-коричневые глаза и пышные густые усы, такие же рыжие, как и волосы. В Камарге, как, впрочем, и за его пределами, нередко можно было услышать легенду о том, что граф - это вовсе не человек, а живая медная статуя - титан, непобедимый и бессмертный.
Однако те, кто его окружал, прекрасно знали, что это не так; граф олицетворял собой образ настоящего мужчины, в полном и истинном смысле этого слова - верный друг одним и яростный враг другим, тонкий гурман и проницательный ум, неутомимый боец и непревзойденный наездник, великий мудрец и нежный любовник. Он, с его спокойным мелодичным голосом и неистощимой энергией, не мог не стать легендарной личностью - ибо каков человек, таковы и его поступки.
Граф Брасс, поглаживая рукой лошадь между острыми, закрученными в спирали рогами, смотрел на юг - туда, где море сливалось с небом. Животное зафыркало от удовольствия, и граф, улыбнувшись, откинулся в седле. Дернув поводья, он направил лошадь с холма к тайной тропинке, что вела, петляя по болотам, туда, где высились на горизонте северные пограничные башни.
Когда он добрался до первой башни, уже стемнело, и на фоне вечернего неба был отчетливо различим силуэт несущего службу стражника. Хотя со времени назначения графа Брасса новым Лордом-Хранителем на Камарг никто не нападал, все же оставалась некоторая угроза со стороны кочующих в поисках добычи армий, объединивших солдат, уцелевших в битвах с войсками Темной Империи. Все стражи башен были вооружены примерно одинаково - огненное копье причудливой формы да меч длиной четыре фута. В башнях также находились прирученные фламинго, используемые как транспортное средство, и гелиографы для передачи сообщений. Там же было установлено и оружие, созданное самим графом. Все знали о нем, но никто не видел его в действии. Графу удалось убедить воинов в том, что новое оружие превосходит своей мощью оружие Темной Империи Гранбретании; они верили ему, хотя и продолжали относиться к странным машинам довольно осторожно.
Когда граф Брасс приблизился к башне, стражник повернулся. Черный железный шлем закрывал лицо мужчины, его доспехи облегал тяжелый кожаный плащ. Высоко подняв руку, он приветствовал графа.
Брасс поднял руку в ответ.
- Все в порядке?
- Да. Все спокойно, милорд.
В этот момент упали первые капли дождя, и стражник, перехватив копье, поднял капюшон.
- Все, кроме погоды.
Граф засмеялся.
- Дождись сначала мистраля, потом уже будешь жаловаться.
Он направил лошадь к следующей башне.
Мистраль - это холодный свирепый ветер, налетающий на Камарг и дующий месяцами, почти до самой весны. Граф любил его. Он любил мчаться на коне, подставляя лицо этому буйному обжигающему ветру.
Теперь уже настоящий дождь барабанил по медным доспехам графа. Брасс вытащил из-под седла плащ, накинул его и поднял капюшон. Вокруг клонился под напором дождя камыш, и слышен был плеск дождевых капель в болотных лужах. По воде бежала мелкая рябь.
Тучи становились чернее, можно было ожидать ливня, и граф решил отложить дальнейшую инспекцию до следующего дня и вернуться в свой замок Эйгис-Морт, до которого было еще добрых четыре часа езды.
Он повернул лошадь назад, а затем, полагаясь на ее инстинкт, предоставил самой выбирать путь. Дождь усилился, и плащ графа насквозь промок. Очень быстро опустилась ночь, и единственное, что можно было видеть - серебряные струи дождя, то тут, то там пронизывающие завесу кромешной тьмы. Лошадь шла медленно, но не останавливалась. Запах пота, источаемый ее мокрой шкурой, раздражал графа, и он обещал себе, добравшись до замка, предоставить животному наилучший уход. Граф смахивал воду со спины лошади и, пристально вглядываясь, пытался рассмотреть что-нибудь впереди, но видел лишь темные заросли тростника, обступившие тропинку со всех сторон. Изредка до него доносилось то истошное кряканье дикой утки, спасающейся от выдры или болотной лисицы, то кудахтанье сражающейся с совой куропатки. Иногда ему казалось, что он видит пролетающего над ним фламинго. В темноте он заметил стадо белых быков, а немного погодя уловил тяжелое дыхание преследующего их медведя. Только чуткий слух мог разобрать в ночи едва слышные звуки его шагов. Все это было знакомо графу и не тревожило его.
Даже услышав пронзительное ржание перепуганных лошадей и приближающийся топот, он насторожился не сразу - его лошадь остановилась и стала беспокойно топтаться на месте. Табун лошадей несся прямо на них. Граф уже видел вожака, его глаза, охваченные ужасом, и широко раскрытые ноздри.
Граф закричал и замахал руками в надежде, что вожак свернет в сторону, но тот был слишком испуган... Брассу больше ничего не оставалось делать, как, дернув поводья, направить свою лошадь в болото. Он надеялся, что почва будет достаточно крепкой и хотя бы ненадолго - пока пройдет табун - удержит их. Лошадь ринулась в камыши, копытами пытаясь найти какую-то опору в болотной жиже, не удержалась и, очутившись в воде, поплыла, отважно неся на спине тяжелого седока.
Вскоре шумно пронесся табун. Граф был не на шутку обеспокоен столь странным поведением животных - напугать рогатых лошадей Камарга не так-то просто. Чуть позже, когда он направил коня обратно к тропинке, до него донесся звук, который все объяснил ему и заставил схватиться за меч.
Это был голос барагуна - болотного дьявола.
Барагуны - порождение бывшего Лорда-Хранителя - ранее использовались для запугивания жителей Камарга. Граф Брасс и его люди почти полностью истребили их, но те немногие, кто выжил, стали осторожнее и могли охотиться по ночам, всячески избегая скоплений людей.
Когда-то барагуны были обыкновенными людьми, пока не попали в тайные лаборатории бывшего Лорда-Хранителя и не превратились в чудовищ около восьми футов ростом, с плечами, доходящими в ширину до пяти футов, и с желтушной кожей. Они ползали по болотам, приподнимаясь только затем, чтобы напасть на свою жертву и разодрать добычу твердыми как сталь когтями.
Лошадь выбралась на тропу, и граф увидел барагуна. Почувствовав его зловонный запах, он закашлялся.
Услышав шум, барагун замер.
Граф спешился и, взяв в руки меч, начал осторожно приближаться к чудовищу.
Барагун, приподнявшись и взрывая когтями землю, стал издавать резкие свистящие звуки, пытаясь напугать Брасса. На графа это не подействовало ему приходилось видеть и не такое. Однако он прекрасно понимал, что шансов у него немного - соперник хорошо видит в темноте, да и болота - его родной дом. Графу оставалось рассчитывать лишь на свою хитрость.
- Ну, вонючка, - спокойно произнес он. - Это я, граф Брасс, твой кровный враг. Это я уничтожил ваше дьявольское семя и благодаря мне у тебя сейчас почти не осталось родственников. Ты скучаешь? Так не хочешь ли присоединиться к ним?
Барагун издал полный решимости яростный вопль. Он напрягся, но остался на месте.
Граф засмеялся.
- Ну, трусливое создание, что молчишь?
Монстр открыл рот и, шевеля толстыми бесформенными губами, попытался что-то произнести. Это мало походило на человеческую речь.
С кажущейся легкомысленностью граф воткнул в землю меч и оперся руками на крестовину рукоятки.
- Я вижу, тебе стыдно. Ты раскаиваешься в том, что напугал беззащитных животных, и поэтому я пощажу тебя. Если уйдешь, я позволю тебе пожить еще несколько дней. Останешься - умрешь здесь.
Он говорил с такой уверенностью, что барагун вновь припал к земле, но не отступил ни на шаг. Граф резко поднял меч, как будто в нетерпении, и решительно двинулся вперед. От едкого зловония ему стало дурно, он остановился и замахал рукой.
- Убирайся в болото, в грязь, там твое место. Я великодушен сегодня.
Чудовище выжидало.
Граф понял, что пришла пора действовать.
- Может быть, это твоя судьба?
Чудовище приподнялось на задних лапах, но расчет графа был точен тяжелый меч уже заканчивал свой путь, опускаясь на шею барагуна.
Барагун ударил сразу обеими лапами, и из его пасти вырвался отчаянный крик ненависти и страха. Раздался металлический скрежет, когда мощные когти, оставляя глубокие царапины, заскользили по доспехам графа. Граф едва устоял на ногах. В нескольких сантиметрах от его лица зловеще открывалась и закрывалась пасть чудовища. Огромные черные глаза пылали яростью. Отступая, граф вытащил из барагуна меч и нанес еще удар, вложив в него всю свою силу.
Черная кровь потоком хлынула из раны, заливая графа. Раздался еще один звериный вопль. Барагун, обхватив голову лапами, пытался удержать ее, но голова свалилась набок, и монстр рухнул на землю.
Граф стоял неподвижно, тяжело дыша. На лице застыло выражение мрачной удовлетворенности. Он тщательно вытер кровь с лица, тыльной стороной ладони разгладил пышные усы и поздравил себя с тем, что не потерял ни былой сноровки, ни былого мастерства. Ему удалось обмануть барагуна, и он не видел в этом ничего недостойного. Если бы они сошлись в честном бою, скорее всего на месте зверя сейчас лежал бы он, обезглавленный и покрытый грязью.
Граф глубоко вздохнул, набирая полную грудь холодного ночного воздуха, и подошел к мертвому телу. Ему удалось спихнуть барагуна с тропинки, и огромная туша беззвучно скрылась в болоте.
Разделавшись с барагуном, граф вскочил на свою рогатую лошадь и добрался до замка Эйгис-Морт уже без всяких приключений.
2. ИССОЛЬДА И БОГЕНТАЛЬ
Граф Брасс принимал участие почти во всех крупных сражениях тех лет. Он поддерживал троны чуть ли не половины правителей Европы, возводил и низвергал с престолов принцев и королей. Это был мастер интриги, человек, мнение которого ценили и к чьим советам прислушивались наиболее влиятельные политические деятели. Откровенно говоря, граф был наемником, но наемником, одержимым великой идеей - привести Европу к миру и сделать ее единой. Поэтому он присоединялся к любой реальной силе, способной сделать хоть шаг в этом направлении. Он неоднократно отвергал предложения стать правителем той или иной страны, прекрасно сознавая, что в столь смутное время можно бороться за создание крепкого государства целых пять лет и потерять все за каких-то шесть месяцев. И все же он старался хотя бы немного направить ход истории туда, куда считал нужным.
Уставший от бесконечных войн, интриг и даже от своих идеалов, граф, в конце концов, принял предложение жителей Камарга стать их Лордом-Хранителем.
Древняя страна озер и болот лежала у берегов Средиземного моря. Когда-то это была часть государства, называемого Францией, но сейчас Франция представляла собой две дюжины мелких герцогств с помпезными, напыщенными названиями. Камарг, его высокое выцветшее небо, его реликвии смутного прошлого и сохранившиеся здесь обычаи и ритуалы пришлись по душе почтенному графу, и он пообещал себе сделать эту страну спокойной и богатой.
Побывав почти во всех странах Европы, он многое узнал и многому научился, и именно поэтому мрачные пограничные башни Камарга сейчас были оснащены куда более мощным и современным оружием, нежели простые мечи или огненные копья.
У южных границ Камарга болота постепенно переходят в море, и иногда в маленькие бухты заходят торговые корабли. Но путешественники редко отваживаются сойти здесь на берег. Коварна природа Камарга - безлюдные места, непроходимые болота, да еще горные хребты, обступившие страну с трех сторон. Желающие попасть вглубь материка плывут дальше на восток и там уже поднимаются вверх по реке Рона. Поэтому до жителей Камарга редко доходят новости из внешнего мира, а если и доходят, то с большим опозданием.
Собственно, это была одна из причин, повлиявших на решение графа осесть здесь. Столь уединенная жизнь доставляла ему огромное удовольствие: он слишком долго находился в эпицентре мировой политики, чтобы даже самые сенсационные новости могли хоть как-то заинтересовать его. Будучи молодым, он командовал многими армиями в войнах, постоянно сотрясавших Европу. Но сейчас он устал от битв и баталий и отказывал многочисленным просителям в помощи и совете, что бы ему ни сулили взамен.
На запад от Камарга раскинулась островная империя Гранбретания единственная страна, где царила политическая стабильность, поддерживаемая сумасшедшими учеными и лордами с их неуемной жаждой власти. Выстроив из серебра огромный мост, соединивший острова и материк, империя стремилась увеличить свои территории с помощью черной магии и военной техники, например, используя медные орнитоптеры с радиусом действия более ста миль. Но даже эти притязания Темной Империи не очень беспокоили графа Брасса. Он верил в законы истории и видел ту пользу, которую может принести сила, независимо от того, сколь она жестока и глупа, в великом деле объединения воюющих друг с другом европейских государств.
Это - философия житейского опыта, и скорее философия обыкновенного человека, нежели ученого мужа. И граф не видел причин не доверять ей, тем более, Камарг - сейчас единственная его забота - был достаточно силен и способен отразить даже нападение Гранбретании.
Не испытывая страха перед Гранбретанией, граф с некоторым восхищением наблюдал за тем, с каким упорством и быстротой империя закрывает своей зловещей тенью все большую и большую часть Европы.
Тень уже накрыла Скандию и все страны европейского севера. Теперь ее граница проходила по городам: Пари, Мунхейм, Виена, Кракув, Кернинсбург (за которым лежала загадочная страна Московия). Огромный полукруг, расширяющийся с каждым днем и ползущий вглубь континента. Скоро он должен достигнуть границ Итолии, Маджарии и Славии. Граф полагал, что вскоре власть Темной Империи будет простираться от Норвежского до Средиземного морей, и только Камарг устоит перед ее натиском. Отчасти и об этом думал он, принимая пост Лорда-Хранителя. Прежний Лорд-Хранитель - злой колдун и мошенник, пришедший в Камарг из Булгарии, - был разорван на куски своими же стражниками.
Граф обезопасил Камарг от нападений извне и от ужасов внутри самой страны. Правда, оставалось еще несколько барагунов, терроризировавших жителей отдаленных крошечных деревень.
Сейчас граф жил в своем величественном замке Эйгис-Морт, наслаждаясь простой деревенской жизнью, а люди Камарга первый раз за много лет облегченно и свободно вздохнули.
Замок, известный как замок Брасс, был возведен несколько веков назад на том месте, что когда-то являлось вершиной правильной пирамиды, высоко возвышающейся над городом. Со временем пирамиду засыпали землей, и сейчас на ее склонах, спускающихся террасами, выращивали цветы, овощи, виноград. Здесь же были хорошо ухоженные лужайки, где резвились дети и гуляли взрослые. Рос также виноград, из которого делали лучшее вино в Камарге, а дальше вниз по склону - грядки фасоли, картофеля, цветной капусты, моркови, салата и прочих нехитрых овощей. Но были и более экзотические растения, например, тыквенные томаты или деревья сельдерея. Фруктовые деревья и кустарники обеспечивали жителей замка свежими фруктами почти круглый год.
Замок был выстроен из такого же белого камня, как и остальные дома в городе. Окна из толстого цветного стекла, витиеватые башенки, зубчатые стены... С вершины его самой высокой башни был виден практически весь Камарг. И еще. Замок был построен так, что когда на Камарг налетал мистраль, в нем открывалась, пропуская воздух, сложная система вентиляционных отверстий, труб и крошечных дверей, и он начинал петь. Его музыка, подобно звучанию органа, разносилась ветром на многие мили.
Замок возвышался и над красными крышами городских домов и над ареной, выстроенной, как поговаривают, много тысяч лет назад еще римлянами для проведения всяческих празднеств.
Граф Брасс наконец добрался на своей измученной лошади до замка и окликнул стражу. Дождь почти кончился, но ночь была холодной, и граф желал поскорее очутиться возле камина. Он въехал через огромные железные ворота во двор и, спешившись, передал конюху лошадь. Затем он тяжело поднялся по ступенькам, вошел в дом и, миновав короткий коридор, оказался в парадном зале замка.
Там, за каминной решеткой, весело плясал огонь, а рядом с камином в глубоких мягких креслах сидели его дочь Иссольда и старый друг графа Богенталь. Когда он вошел, они поднялись ему навстречу, и Иссольда, привстав на цыпочки, поцеловала отца в щеку. Богенталь улыбался.
- Мне кажется, ты не прочь выбраться из этих доспехов и перекусить чего-нибудь горячего, - сказал он, дергая за шнурок колокольчика.
Граф кивнул с благодарностью, подошел поближе к огню и, стащив с головы шлем, поставил его на каминную полку. Иссольда уже стояла перед отцом на коленях, снимая с него наголенники. Это была красивая девятнадцатилетняя девушка, с мягкой золотисто-розовой кожей и пышными белокурыми волосами. Сейчас на ней было длинное огненно-рыжее платье, и оно делало ее похожей на фею огня.
Слуга помог графу снять кирасу и остальные доспехи, и вскоре граф уже натягивал свободные домашние брюки и белую шерстяную рубашку.
Маленький столик, который ломился от изобилия пищи - картофель, бифштексы, салаты, изумительный по вкусу соус, а также кувшин с подогретым вином - поднесли поближе к камину. Граф вздохнул и начал есть.
Богенталь - стоя, а Иссольда - свернувшись в кресле, терпеливо ждали, пока он утолит голод.
- Ну, милорд, - сказала она, улыбаясь, - как прошел день? Все ли спокойно на нашей земле?
- Кажется так, миледи, хотя мне удалось добраться лишь до одной пограничной башни. Начался дождь, и я решил вернуться домой.
Потом он рассказал им о встрече с барагуном. Иссольда слушала, широко раскрыв глаза. Богенталь тоже выглядел встревоженным. Он качал головой и поджимал губы. Этот известный поэт-философ не всегда одобрял подвиги своего друга; ему иногда казалось, что граф сам ищет приключений на свою голову.
- Помнишь, - сказал Богенталь, когда граф закончил рассказ, - утром я советовал тебе взять с собой фон Виллаха и еще кого-нибудь.
Фон Виллах был командиром отряда стражников, охраняющих замок. Верный старый солдат, побывавший с графом во многих передрягах.
Увидев суровое лицо друга, Брасс рассмеялся.
- Фон Виллаха? Он уже не молод, и было бы нехорошо вытаскивать его из замка в такую погоду.
Богенталь печально улыбнулся.
- Он на год или два моложе тебя, граф.
- Возможно, но справился бы он с барагуном?
- Не в этом дело, - твердо стоял на своем философ. - Если бы ты путешествовал не один, встречи с барагуном вообще могло бы не произойти.
Граф махнул рукой, прекращая спор.
- Мне нужно поддерживать форму, иначе я стану таким же дряхлым, как фон Виллах.
- На тебе лежит огромная ответственность, отец, - тихо произнесла Иссольда. - Если тебя убьют...
- Меня не убьют!
Граф презрительно улыбался, так, будто смерть - это нечто вовсе не имеющее к нему отношения. В отблесках огня лицо его походило на отлитую из меди маску какого-нибудь дикого варварского племени, и, действительно, казалось нетленным.
Иссольда пожала плечами. Она многое унаследовала от отца, в том числе и знание того, что спорить с такими людьми, как граф Брасс - дело совершенно бессмысленное. В одном из своих стихотворений Богенталь так написал о ней: "Сошлись в ней и крепость и мягкость шелка", и сейчас наблюдая с любовью за дочерью и отцом, он отмечал их удивительное внутреннее сходство.
- Я узнал сегодня, что Гранбретания захватила герцогство Кельн, сменил тему Богенталь. - Это становится похожим на эпидемию чумы.
- Довольно полезной чумы, - ответил граф. - По крайней мере, она несет миру порядок.
- Политический порядок, возможно, - возбужденно сказал Богенталь, но едва ли душевный или нравственный. Их жестокость беспрецедентна. Они безумны. Их души больны любовью ко всему дьявольскому и ненавистью ко всему благородному.
Граф пригладил усы.
- Подобное существовало и до них. Взять того же колдуна из Булгарии, что был здесь Лордом-Хранителем.
- Булгарин был одиночка. Как и маркиз Пешт или Рольдар Николаефф. Но они - исключение, и почти в каждом таком случае люди рано или поздно расправлялись с ними. Темная Империя же - это целая нация таких одиночек, и все, что они вытворяют, совершенно естественно для них. В Кельне гранбретанцы забавлялись тем, что насиловали маленьких девочек, оскопляли юношей и заставляли людей, желающих спасти свою жизнь, совокупляться прямо на улицах. Это ненормально, граф. Их главная цель - унизить человечество.
- Такие истории, как правило, преувеличены, мой друг. Тебе бы следовало давно понять это. Меня самого когда-то обвиняли в...
- Насколько я знаю, - прервал его Богенталь, - слухи - это не преувеличение правды, а лишь ее упрощение. Если их деяния столь ужасны, каковы же должны быть их тайные пороки?
- Страшно даже подумать... - с дрожью в голосе сказала Иссольда.
- Да, - повернувшись к ней, продолжил Богенталь. - Мало у кого хватит духу рассказать об увиденном и перенесенном. Порядок, что они несут Европе, лишь кажущийся. На самом деле - это хаос, калечащий души людей.
Граф пожал плечами.
- Что бы они там не делали, это временно. Порядок требует жертв. Запомните мои слова.
- Слишком высока цена, граф.
- А чего здесь жалеть! Что мы имеем сейчас? Мелкие удельные княжества, раздробившие Европу? Войны? Бесконечные войны... Мало кто сумел прожить жизнь, ни разу не участвуя в них. Все без конца изменяется. По крайней мере Гранбретания предлагает постоянство.
- И страх, мой друг. Я не могу согласиться с тобой.
Граф налил себе вина, выпил и, зевнув, сказал:
- Ты слишком серьезно воспринимаешь такие вещи, Богенталь. Если бы ты повидал с мое, ты бы знал, что зло скоро проходит, либо само - от скуки, либо его искореняют другие. Лет через сто гранбретанцы станут здоровой и добропорядочной нацией.
Граф подмигнул дочери, но она, видимо, соглашаясь с Богенталем, не улыбнулась в ответ.
- Пороки этих варваров слишком укоренились, чтобы столетие излечило их. Один вид их солдат чего стоит. Эти раскрашенные звериные маски, которые они никогда не снимают, эти странные одежды, что они носят даже в жару, их позы, их походка... Они безумны, и их безумие наследственно, Богенталь покачал головой. - И наша пассивность - молчаливое согласие с ними. Нам следует...
- Нам следует пойти и лечь спать, мой друг. Завтра мы должны присутствовать на открытии праздника, - сказал, поднимаясь с кресла, граф.
Он кивнул Богенталю, поцеловал дочь, легко коснувшись губами ее лба, и покинул зал.
3. БАРОН МЕЛИАДУС
Ежегодно, в один из теплых дней после окончания летних работ, жители Камарга устраивают большой яркий праздник. Дома утопают в цветах; люди одевают богато вышитые, нарядные одежды; по улицам бродят молодые быки, и важно выступают стражники. А ровно в полдень в античном каменном амфитеатре, что на краю города, начинается коррида.
Зрители, пришедшие сюда, рассаживаются на гранитных скамьях, тянущихся по всему амфитеатру. На южной стороне арены небольшая часть трибуны скрыта под красной шиферной крышей, поддерживаемой резными колоннами. С обеих сторон это место закрывают коричневый и алый занавесы. Там расположились граф Брасс, его дочь Иссольда, Богенталь и старый фон Виллах.
Из этой своеобразной ложи они могли видеть почти весь амфитеатр и слышать взволнованные разговоры публики и нетерпеливое фырканье удерживаемых в загонах животных.
Вскоре с противоположной стороны трибун зазвучали фанфары шестерых стражников в украшенных перьями шлемах и нежно-голубых плащах. Их бронзовые трубы вторили шуму хрипящих быков и веселящейся толпы. Граф Брасс поднялся с места и сделал шаг вперед.
Крики и аплодисменты стали еще громче, когда люди увидели его, улыбающегося и поднявшего в приветствии руку. Дождавшись тишины, граф начал традиционную речь, открывающую праздничный фестиваль.
ДРАГОЦЕННОСТЬ В ЧЕРЕПЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Земля старела. Смягчались ее формы
и несли на себе знаки времени.
Пути ее стали причудливы и
неисповедимы, как жизнь человека в его
последние, предсмертные годы.
Из "Истории Рунного Посоха"
1. ГРАФ БРАСС
Граф Брасс, Лорд-Хранитель Камарга, объезжал на рогатой лошади свои владения. Было раннее утро. Возле небольшого холма, вершину которого украшали развалины древней готической церкви, он остановился. За долгие века дожди и ветер отшлифовали толстые каменные стены. Сейчас по ним карабкался плющ и расцвечивал желтизной и пурпуром своих цветов темные глазницы окон.
Во время таких прогулок граф неизменно приезжал сюда. Его тянуло к этим развалинам. Он чувствовал странное единение с ними. Они были столь же древними, как и он сам. Но главным было то, что ни он, ни они, столько пережившие и вынесшие, не только не ослабли и не согнулись под натиском неумолимого времени, а лишь, казалось, стали еще мудрее и крепче. Холм, поросший высокой, качающейся под порывами ветра, жесткой травой, походил на волнующееся море. Его окружали бескрайние болота Камарга, где можно было встретить стада диких белых быков, табуны рогатых лошадей и огромных алых фламинго, таких больших, что они с легкостью могли поднять человека.
Темнеющее небо предвещало дождь. Но пока бледный солнечный свет золотил доспехи графа, и пламенем сияла медь на его груди. Брасс носил пристегнутый к поясу широкий боевой меч. Голову его прикрывал шлем. Тело защищали тяжелые медные доспехи. И даже сапоги и перчатки графа были сделаны из меди - точнее из тонких медных колец, искусно нашитых на замшу. Граф был человеком большого роста, сильным и широкоплечим. На его суровом, словно отлитом из меди, загоревшем лице выделялись золотисто-коричневые глаза и пышные густые усы, такие же рыжие, как и волосы. В Камарге, как, впрочем, и за его пределами, нередко можно было услышать легенду о том, что граф - это вовсе не человек, а живая медная статуя - титан, непобедимый и бессмертный.
Однако те, кто его окружал, прекрасно знали, что это не так; граф олицетворял собой образ настоящего мужчины, в полном и истинном смысле этого слова - верный друг одним и яростный враг другим, тонкий гурман и проницательный ум, неутомимый боец и непревзойденный наездник, великий мудрец и нежный любовник. Он, с его спокойным мелодичным голосом и неистощимой энергией, не мог не стать легендарной личностью - ибо каков человек, таковы и его поступки.
Граф Брасс, поглаживая рукой лошадь между острыми, закрученными в спирали рогами, смотрел на юг - туда, где море сливалось с небом. Животное зафыркало от удовольствия, и граф, улыбнувшись, откинулся в седле. Дернув поводья, он направил лошадь с холма к тайной тропинке, что вела, петляя по болотам, туда, где высились на горизонте северные пограничные башни.
Когда он добрался до первой башни, уже стемнело, и на фоне вечернего неба был отчетливо различим силуэт несущего службу стражника. Хотя со времени назначения графа Брасса новым Лордом-Хранителем на Камарг никто не нападал, все же оставалась некоторая угроза со стороны кочующих в поисках добычи армий, объединивших солдат, уцелевших в битвах с войсками Темной Империи. Все стражи башен были вооружены примерно одинаково - огненное копье причудливой формы да меч длиной четыре фута. В башнях также находились прирученные фламинго, используемые как транспортное средство, и гелиографы для передачи сообщений. Там же было установлено и оружие, созданное самим графом. Все знали о нем, но никто не видел его в действии. Графу удалось убедить воинов в том, что новое оружие превосходит своей мощью оружие Темной Империи Гранбретании; они верили ему, хотя и продолжали относиться к странным машинам довольно осторожно.
Когда граф Брасс приблизился к башне, стражник повернулся. Черный железный шлем закрывал лицо мужчины, его доспехи облегал тяжелый кожаный плащ. Высоко подняв руку, он приветствовал графа.
Брасс поднял руку в ответ.
- Все в порядке?
- Да. Все спокойно, милорд.
В этот момент упали первые капли дождя, и стражник, перехватив копье, поднял капюшон.
- Все, кроме погоды.
Граф засмеялся.
- Дождись сначала мистраля, потом уже будешь жаловаться.
Он направил лошадь к следующей башне.
Мистраль - это холодный свирепый ветер, налетающий на Камарг и дующий месяцами, почти до самой весны. Граф любил его. Он любил мчаться на коне, подставляя лицо этому буйному обжигающему ветру.
Теперь уже настоящий дождь барабанил по медным доспехам графа. Брасс вытащил из-под седла плащ, накинул его и поднял капюшон. Вокруг клонился под напором дождя камыш, и слышен был плеск дождевых капель в болотных лужах. По воде бежала мелкая рябь.
Тучи становились чернее, можно было ожидать ливня, и граф решил отложить дальнейшую инспекцию до следующего дня и вернуться в свой замок Эйгис-Морт, до которого было еще добрых четыре часа езды.
Он повернул лошадь назад, а затем, полагаясь на ее инстинкт, предоставил самой выбирать путь. Дождь усилился, и плащ графа насквозь промок. Очень быстро опустилась ночь, и единственное, что можно было видеть - серебряные струи дождя, то тут, то там пронизывающие завесу кромешной тьмы. Лошадь шла медленно, но не останавливалась. Запах пота, источаемый ее мокрой шкурой, раздражал графа, и он обещал себе, добравшись до замка, предоставить животному наилучший уход. Граф смахивал воду со спины лошади и, пристально вглядываясь, пытался рассмотреть что-нибудь впереди, но видел лишь темные заросли тростника, обступившие тропинку со всех сторон. Изредка до него доносилось то истошное кряканье дикой утки, спасающейся от выдры или болотной лисицы, то кудахтанье сражающейся с совой куропатки. Иногда ему казалось, что он видит пролетающего над ним фламинго. В темноте он заметил стадо белых быков, а немного погодя уловил тяжелое дыхание преследующего их медведя. Только чуткий слух мог разобрать в ночи едва слышные звуки его шагов. Все это было знакомо графу и не тревожило его.
Даже услышав пронзительное ржание перепуганных лошадей и приближающийся топот, он насторожился не сразу - его лошадь остановилась и стала беспокойно топтаться на месте. Табун лошадей несся прямо на них. Граф уже видел вожака, его глаза, охваченные ужасом, и широко раскрытые ноздри.
Граф закричал и замахал руками в надежде, что вожак свернет в сторону, но тот был слишком испуган... Брассу больше ничего не оставалось делать, как, дернув поводья, направить свою лошадь в болото. Он надеялся, что почва будет достаточно крепкой и хотя бы ненадолго - пока пройдет табун - удержит их. Лошадь ринулась в камыши, копытами пытаясь найти какую-то опору в болотной жиже, не удержалась и, очутившись в воде, поплыла, отважно неся на спине тяжелого седока.
Вскоре шумно пронесся табун. Граф был не на шутку обеспокоен столь странным поведением животных - напугать рогатых лошадей Камарга не так-то просто. Чуть позже, когда он направил коня обратно к тропинке, до него донесся звук, который все объяснил ему и заставил схватиться за меч.
Это был голос барагуна - болотного дьявола.
Барагуны - порождение бывшего Лорда-Хранителя - ранее использовались для запугивания жителей Камарга. Граф Брасс и его люди почти полностью истребили их, но те немногие, кто выжил, стали осторожнее и могли охотиться по ночам, всячески избегая скоплений людей.
Когда-то барагуны были обыкновенными людьми, пока не попали в тайные лаборатории бывшего Лорда-Хранителя и не превратились в чудовищ около восьми футов ростом, с плечами, доходящими в ширину до пяти футов, и с желтушной кожей. Они ползали по болотам, приподнимаясь только затем, чтобы напасть на свою жертву и разодрать добычу твердыми как сталь когтями.
Лошадь выбралась на тропу, и граф увидел барагуна. Почувствовав его зловонный запах, он закашлялся.
Услышав шум, барагун замер.
Граф спешился и, взяв в руки меч, начал осторожно приближаться к чудовищу.
Барагун, приподнявшись и взрывая когтями землю, стал издавать резкие свистящие звуки, пытаясь напугать Брасса. На графа это не подействовало ему приходилось видеть и не такое. Однако он прекрасно понимал, что шансов у него немного - соперник хорошо видит в темноте, да и болота - его родной дом. Графу оставалось рассчитывать лишь на свою хитрость.
- Ну, вонючка, - спокойно произнес он. - Это я, граф Брасс, твой кровный враг. Это я уничтожил ваше дьявольское семя и благодаря мне у тебя сейчас почти не осталось родственников. Ты скучаешь? Так не хочешь ли присоединиться к ним?
Барагун издал полный решимости яростный вопль. Он напрягся, но остался на месте.
Граф засмеялся.
- Ну, трусливое создание, что молчишь?
Монстр открыл рот и, шевеля толстыми бесформенными губами, попытался что-то произнести. Это мало походило на человеческую речь.
С кажущейся легкомысленностью граф воткнул в землю меч и оперся руками на крестовину рукоятки.
- Я вижу, тебе стыдно. Ты раскаиваешься в том, что напугал беззащитных животных, и поэтому я пощажу тебя. Если уйдешь, я позволю тебе пожить еще несколько дней. Останешься - умрешь здесь.
Он говорил с такой уверенностью, что барагун вновь припал к земле, но не отступил ни на шаг. Граф резко поднял меч, как будто в нетерпении, и решительно двинулся вперед. От едкого зловония ему стало дурно, он остановился и замахал рукой.
- Убирайся в болото, в грязь, там твое место. Я великодушен сегодня.
Чудовище выжидало.
Граф понял, что пришла пора действовать.
- Может быть, это твоя судьба?
Чудовище приподнялось на задних лапах, но расчет графа был точен тяжелый меч уже заканчивал свой путь, опускаясь на шею барагуна.
Барагун ударил сразу обеими лапами, и из его пасти вырвался отчаянный крик ненависти и страха. Раздался металлический скрежет, когда мощные когти, оставляя глубокие царапины, заскользили по доспехам графа. Граф едва устоял на ногах. В нескольких сантиметрах от его лица зловеще открывалась и закрывалась пасть чудовища. Огромные черные глаза пылали яростью. Отступая, граф вытащил из барагуна меч и нанес еще удар, вложив в него всю свою силу.
Черная кровь потоком хлынула из раны, заливая графа. Раздался еще один звериный вопль. Барагун, обхватив голову лапами, пытался удержать ее, но голова свалилась набок, и монстр рухнул на землю.
Граф стоял неподвижно, тяжело дыша. На лице застыло выражение мрачной удовлетворенности. Он тщательно вытер кровь с лица, тыльной стороной ладони разгладил пышные усы и поздравил себя с тем, что не потерял ни былой сноровки, ни былого мастерства. Ему удалось обмануть барагуна, и он не видел в этом ничего недостойного. Если бы они сошлись в честном бою, скорее всего на месте зверя сейчас лежал бы он, обезглавленный и покрытый грязью.
Граф глубоко вздохнул, набирая полную грудь холодного ночного воздуха, и подошел к мертвому телу. Ему удалось спихнуть барагуна с тропинки, и огромная туша беззвучно скрылась в болоте.
Разделавшись с барагуном, граф вскочил на свою рогатую лошадь и добрался до замка Эйгис-Морт уже без всяких приключений.
2. ИССОЛЬДА И БОГЕНТАЛЬ
Граф Брасс принимал участие почти во всех крупных сражениях тех лет. Он поддерживал троны чуть ли не половины правителей Европы, возводил и низвергал с престолов принцев и королей. Это был мастер интриги, человек, мнение которого ценили и к чьим советам прислушивались наиболее влиятельные политические деятели. Откровенно говоря, граф был наемником, но наемником, одержимым великой идеей - привести Европу к миру и сделать ее единой. Поэтому он присоединялся к любой реальной силе, способной сделать хоть шаг в этом направлении. Он неоднократно отвергал предложения стать правителем той или иной страны, прекрасно сознавая, что в столь смутное время можно бороться за создание крепкого государства целых пять лет и потерять все за каких-то шесть месяцев. И все же он старался хотя бы немного направить ход истории туда, куда считал нужным.
Уставший от бесконечных войн, интриг и даже от своих идеалов, граф, в конце концов, принял предложение жителей Камарга стать их Лордом-Хранителем.
Древняя страна озер и болот лежала у берегов Средиземного моря. Когда-то это была часть государства, называемого Францией, но сейчас Франция представляла собой две дюжины мелких герцогств с помпезными, напыщенными названиями. Камарг, его высокое выцветшее небо, его реликвии смутного прошлого и сохранившиеся здесь обычаи и ритуалы пришлись по душе почтенному графу, и он пообещал себе сделать эту страну спокойной и богатой.
Побывав почти во всех странах Европы, он многое узнал и многому научился, и именно поэтому мрачные пограничные башни Камарга сейчас были оснащены куда более мощным и современным оружием, нежели простые мечи или огненные копья.
У южных границ Камарга болота постепенно переходят в море, и иногда в маленькие бухты заходят торговые корабли. Но путешественники редко отваживаются сойти здесь на берег. Коварна природа Камарга - безлюдные места, непроходимые болота, да еще горные хребты, обступившие страну с трех сторон. Желающие попасть вглубь материка плывут дальше на восток и там уже поднимаются вверх по реке Рона. Поэтому до жителей Камарга редко доходят новости из внешнего мира, а если и доходят, то с большим опозданием.
Собственно, это была одна из причин, повлиявших на решение графа осесть здесь. Столь уединенная жизнь доставляла ему огромное удовольствие: он слишком долго находился в эпицентре мировой политики, чтобы даже самые сенсационные новости могли хоть как-то заинтересовать его. Будучи молодым, он командовал многими армиями в войнах, постоянно сотрясавших Европу. Но сейчас он устал от битв и баталий и отказывал многочисленным просителям в помощи и совете, что бы ему ни сулили взамен.
На запад от Камарга раскинулась островная империя Гранбретания единственная страна, где царила политическая стабильность, поддерживаемая сумасшедшими учеными и лордами с их неуемной жаждой власти. Выстроив из серебра огромный мост, соединивший острова и материк, империя стремилась увеличить свои территории с помощью черной магии и военной техники, например, используя медные орнитоптеры с радиусом действия более ста миль. Но даже эти притязания Темной Империи не очень беспокоили графа Брасса. Он верил в законы истории и видел ту пользу, которую может принести сила, независимо от того, сколь она жестока и глупа, в великом деле объединения воюющих друг с другом европейских государств.
Это - философия житейского опыта, и скорее философия обыкновенного человека, нежели ученого мужа. И граф не видел причин не доверять ей, тем более, Камарг - сейчас единственная его забота - был достаточно силен и способен отразить даже нападение Гранбретании.
Не испытывая страха перед Гранбретанией, граф с некоторым восхищением наблюдал за тем, с каким упорством и быстротой империя закрывает своей зловещей тенью все большую и большую часть Европы.
Тень уже накрыла Скандию и все страны европейского севера. Теперь ее граница проходила по городам: Пари, Мунхейм, Виена, Кракув, Кернинсбург (за которым лежала загадочная страна Московия). Огромный полукруг, расширяющийся с каждым днем и ползущий вглубь континента. Скоро он должен достигнуть границ Итолии, Маджарии и Славии. Граф полагал, что вскоре власть Темной Империи будет простираться от Норвежского до Средиземного морей, и только Камарг устоит перед ее натиском. Отчасти и об этом думал он, принимая пост Лорда-Хранителя. Прежний Лорд-Хранитель - злой колдун и мошенник, пришедший в Камарг из Булгарии, - был разорван на куски своими же стражниками.
Граф обезопасил Камарг от нападений извне и от ужасов внутри самой страны. Правда, оставалось еще несколько барагунов, терроризировавших жителей отдаленных крошечных деревень.
Сейчас граф жил в своем величественном замке Эйгис-Морт, наслаждаясь простой деревенской жизнью, а люди Камарга первый раз за много лет облегченно и свободно вздохнули.
Замок, известный как замок Брасс, был возведен несколько веков назад на том месте, что когда-то являлось вершиной правильной пирамиды, высоко возвышающейся над городом. Со временем пирамиду засыпали землей, и сейчас на ее склонах, спускающихся террасами, выращивали цветы, овощи, виноград. Здесь же были хорошо ухоженные лужайки, где резвились дети и гуляли взрослые. Рос также виноград, из которого делали лучшее вино в Камарге, а дальше вниз по склону - грядки фасоли, картофеля, цветной капусты, моркови, салата и прочих нехитрых овощей. Но были и более экзотические растения, например, тыквенные томаты или деревья сельдерея. Фруктовые деревья и кустарники обеспечивали жителей замка свежими фруктами почти круглый год.
Замок был выстроен из такого же белого камня, как и остальные дома в городе. Окна из толстого цветного стекла, витиеватые башенки, зубчатые стены... С вершины его самой высокой башни был виден практически весь Камарг. И еще. Замок был построен так, что когда на Камарг налетал мистраль, в нем открывалась, пропуская воздух, сложная система вентиляционных отверстий, труб и крошечных дверей, и он начинал петь. Его музыка, подобно звучанию органа, разносилась ветром на многие мили.
Замок возвышался и над красными крышами городских домов и над ареной, выстроенной, как поговаривают, много тысяч лет назад еще римлянами для проведения всяческих празднеств.
Граф Брасс наконец добрался на своей измученной лошади до замка и окликнул стражу. Дождь почти кончился, но ночь была холодной, и граф желал поскорее очутиться возле камина. Он въехал через огромные железные ворота во двор и, спешившись, передал конюху лошадь. Затем он тяжело поднялся по ступенькам, вошел в дом и, миновав короткий коридор, оказался в парадном зале замка.
Там, за каминной решеткой, весело плясал огонь, а рядом с камином в глубоких мягких креслах сидели его дочь Иссольда и старый друг графа Богенталь. Когда он вошел, они поднялись ему навстречу, и Иссольда, привстав на цыпочки, поцеловала отца в щеку. Богенталь улыбался.
- Мне кажется, ты не прочь выбраться из этих доспехов и перекусить чего-нибудь горячего, - сказал он, дергая за шнурок колокольчика.
Граф кивнул с благодарностью, подошел поближе к огню и, стащив с головы шлем, поставил его на каминную полку. Иссольда уже стояла перед отцом на коленях, снимая с него наголенники. Это была красивая девятнадцатилетняя девушка, с мягкой золотисто-розовой кожей и пышными белокурыми волосами. Сейчас на ней было длинное огненно-рыжее платье, и оно делало ее похожей на фею огня.
Слуга помог графу снять кирасу и остальные доспехи, и вскоре граф уже натягивал свободные домашние брюки и белую шерстяную рубашку.
Маленький столик, который ломился от изобилия пищи - картофель, бифштексы, салаты, изумительный по вкусу соус, а также кувшин с подогретым вином - поднесли поближе к камину. Граф вздохнул и начал есть.
Богенталь - стоя, а Иссольда - свернувшись в кресле, терпеливо ждали, пока он утолит голод.
- Ну, милорд, - сказала она, улыбаясь, - как прошел день? Все ли спокойно на нашей земле?
- Кажется так, миледи, хотя мне удалось добраться лишь до одной пограничной башни. Начался дождь, и я решил вернуться домой.
Потом он рассказал им о встрече с барагуном. Иссольда слушала, широко раскрыв глаза. Богенталь тоже выглядел встревоженным. Он качал головой и поджимал губы. Этот известный поэт-философ не всегда одобрял подвиги своего друга; ему иногда казалось, что граф сам ищет приключений на свою голову.
- Помнишь, - сказал Богенталь, когда граф закончил рассказ, - утром я советовал тебе взять с собой фон Виллаха и еще кого-нибудь.
Фон Виллах был командиром отряда стражников, охраняющих замок. Верный старый солдат, побывавший с графом во многих передрягах.
Увидев суровое лицо друга, Брасс рассмеялся.
- Фон Виллаха? Он уже не молод, и было бы нехорошо вытаскивать его из замка в такую погоду.
Богенталь печально улыбнулся.
- Он на год или два моложе тебя, граф.
- Возможно, но справился бы он с барагуном?
- Не в этом дело, - твердо стоял на своем философ. - Если бы ты путешествовал не один, встречи с барагуном вообще могло бы не произойти.
Граф махнул рукой, прекращая спор.
- Мне нужно поддерживать форму, иначе я стану таким же дряхлым, как фон Виллах.
- На тебе лежит огромная ответственность, отец, - тихо произнесла Иссольда. - Если тебя убьют...
- Меня не убьют!
Граф презрительно улыбался, так, будто смерть - это нечто вовсе не имеющее к нему отношения. В отблесках огня лицо его походило на отлитую из меди маску какого-нибудь дикого варварского племени, и, действительно, казалось нетленным.
Иссольда пожала плечами. Она многое унаследовала от отца, в том числе и знание того, что спорить с такими людьми, как граф Брасс - дело совершенно бессмысленное. В одном из своих стихотворений Богенталь так написал о ней: "Сошлись в ней и крепость и мягкость шелка", и сейчас наблюдая с любовью за дочерью и отцом, он отмечал их удивительное внутреннее сходство.
- Я узнал сегодня, что Гранбретания захватила герцогство Кельн, сменил тему Богенталь. - Это становится похожим на эпидемию чумы.
- Довольно полезной чумы, - ответил граф. - По крайней мере, она несет миру порядок.
- Политический порядок, возможно, - возбужденно сказал Богенталь, но едва ли душевный или нравственный. Их жестокость беспрецедентна. Они безумны. Их души больны любовью ко всему дьявольскому и ненавистью ко всему благородному.
Граф пригладил усы.
- Подобное существовало и до них. Взять того же колдуна из Булгарии, что был здесь Лордом-Хранителем.
- Булгарин был одиночка. Как и маркиз Пешт или Рольдар Николаефф. Но они - исключение, и почти в каждом таком случае люди рано или поздно расправлялись с ними. Темная Империя же - это целая нация таких одиночек, и все, что они вытворяют, совершенно естественно для них. В Кельне гранбретанцы забавлялись тем, что насиловали маленьких девочек, оскопляли юношей и заставляли людей, желающих спасти свою жизнь, совокупляться прямо на улицах. Это ненормально, граф. Их главная цель - унизить человечество.
- Такие истории, как правило, преувеличены, мой друг. Тебе бы следовало давно понять это. Меня самого когда-то обвиняли в...
- Насколько я знаю, - прервал его Богенталь, - слухи - это не преувеличение правды, а лишь ее упрощение. Если их деяния столь ужасны, каковы же должны быть их тайные пороки?
- Страшно даже подумать... - с дрожью в голосе сказала Иссольда.
- Да, - повернувшись к ней, продолжил Богенталь. - Мало у кого хватит духу рассказать об увиденном и перенесенном. Порядок, что они несут Европе, лишь кажущийся. На самом деле - это хаос, калечащий души людей.
Граф пожал плечами.
- Что бы они там не делали, это временно. Порядок требует жертв. Запомните мои слова.
- Слишком высока цена, граф.
- А чего здесь жалеть! Что мы имеем сейчас? Мелкие удельные княжества, раздробившие Европу? Войны? Бесконечные войны... Мало кто сумел прожить жизнь, ни разу не участвуя в них. Все без конца изменяется. По крайней мере Гранбретания предлагает постоянство.
- И страх, мой друг. Я не могу согласиться с тобой.
Граф налил себе вина, выпил и, зевнув, сказал:
- Ты слишком серьезно воспринимаешь такие вещи, Богенталь. Если бы ты повидал с мое, ты бы знал, что зло скоро проходит, либо само - от скуки, либо его искореняют другие. Лет через сто гранбретанцы станут здоровой и добропорядочной нацией.
Граф подмигнул дочери, но она, видимо, соглашаясь с Богенталем, не улыбнулась в ответ.
- Пороки этих варваров слишком укоренились, чтобы столетие излечило их. Один вид их солдат чего стоит. Эти раскрашенные звериные маски, которые они никогда не снимают, эти странные одежды, что они носят даже в жару, их позы, их походка... Они безумны, и их безумие наследственно, Богенталь покачал головой. - И наша пассивность - молчаливое согласие с ними. Нам следует...
- Нам следует пойти и лечь спать, мой друг. Завтра мы должны присутствовать на открытии праздника, - сказал, поднимаясь с кресла, граф.
Он кивнул Богенталю, поцеловал дочь, легко коснувшись губами ее лба, и покинул зал.
3. БАРОН МЕЛИАДУС
Ежегодно, в один из теплых дней после окончания летних работ, жители Камарга устраивают большой яркий праздник. Дома утопают в цветах; люди одевают богато вышитые, нарядные одежды; по улицам бродят молодые быки, и важно выступают стражники. А ровно в полдень в античном каменном амфитеатре, что на краю города, начинается коррида.
Зрители, пришедшие сюда, рассаживаются на гранитных скамьях, тянущихся по всему амфитеатру. На южной стороне арены небольшая часть трибуны скрыта под красной шиферной крышей, поддерживаемой резными колоннами. С обеих сторон это место закрывают коричневый и алый занавесы. Там расположились граф Брасс, его дочь Иссольда, Богенталь и старый фон Виллах.
Из этой своеобразной ложи они могли видеть почти весь амфитеатр и слышать взволнованные разговоры публики и нетерпеливое фырканье удерживаемых в загонах животных.
Вскоре с противоположной стороны трибун зазвучали фанфары шестерых стражников в украшенных перьями шлемах и нежно-голубых плащах. Их бронзовые трубы вторили шуму хрипящих быков и веселящейся толпы. Граф Брасс поднялся с места и сделал шаг вперед.
Крики и аплодисменты стали еще громче, когда люди увидели его, улыбающегося и поднявшего в приветствии руку. Дождавшись тишины, граф начал традиционную речь, открывающую праздничный фестиваль.