Муркок Майкл. Се - человек

   Во время путешествия он потерял много крови и очень мало ел. Как правило, он шел до тех пор, пока не падал, затем лежал там, где упал, пока не появлялись силы идти дальше, или, что случалось редко, пока кто-нибудь не обращал на него внимание и не давал немного прокисшего вина или хлеба, чтобы придать сил.
   После инцидента с солдатами Ирода он стал осторожнее и всегда шел один, никогда не приставая к группам паломников, которых иногда встречал.
   Иногда люди спрашивали его:
   - Не ты ли пророк, которого мы ждем?
   Он качал головой и отвечал:
   - Найдите Иисуса. Найдите Иисуса.
   Это оказался красивый город, его белые дома были, в основном двух- и одноэтажными, сложенными из камня и глиняных кирпичей. Он окружал рыночную площадь со старой синагогой. Около синагоги сидели и разговаривали старики, одетые в темные халаты и с повязками на головах.
   Город был преуспевающий и чистый, он богател на торговле с римлянами. Только одного-двух нищих можно было встретить на его улицах, да и те были хорошо накормлены. Улицы следовали подъемам и спускам холмов, на которых располагался город. Это были тенистые мирные улочки сельского городка.
   Пахло свежераспиленным деревом, слышались звуки плотничьих инструментов, так как город славился искусными плотниками.
   Он располагался на краю Израильской равнины, очень близко от торговых путей, ведущих к Дамаску и Египту, и часто отсюда отправлялись фургоны, нагруженные изделиями городских мастеров.
   Город назывался Назарет.
   Итак, безумец нашел Назарет.
   Горожане смотрели на него с любопытством и с некоторым подозрением, когда он, шатаясь, появился на рыночной площади. Это мог быть и бродячий пророк, и человек, одержимый дьяволом. Он мог оказаться нищим или членом какой-нибудь секты, например, зелотов, непопулярных в те дни из-за катастрофы, которую они навлекли на Иерусалим сорока годами ранее. Жители Назарета не питали симпатии ни к бунтовщикам, ни к фанатикам. Им жилось спокойно, богаче, чем до прихода римлян.
   Когда безумец проходил мимо людей, стоявших у торговых ларьков, те замолкали, пока он не удалялся. Женщины поправляли плотные шерстяные шали вокруг своих упитанных тел, а мужчины подбирали края холщовых накидок, чтобы он не задел их. Естественное любопытство толкало их расспросить безумца о деле, которое привело его сюда, но во взгляде этого человека сквозила такая интенсивность, такая живость была в лице несмотря на истощенную внешность, что вынуждало относиться к нему с некоторым уважением и держаться от него на расстоянии.
   Достигнув центра рыночной площади, безумец остановился и огляделся. Казалось, он почти не замечает людей, мигая и облизывая губы.
   Мимо прошла женщина, боязливо покосившаяся на него. Он обратился к ней тихим голосом, тщательно выговаривая слова:
   - Это Назарет?
   - Да, - кивнула она и ускорила шаг.
   Через площадь шел мужчина. Он был одет в шерстяной плащ в красную и коричневую полоску. На черных вьющихся волосах покрывала красная шапочка. Лицо мужчины было полным и приветливым.
   Безумец шагнул навстречу мужчине и остановил его словами:
   - Я ищу плотника.
   - В Назарете много плотников. Это город плотников! Я сам плотник. Говоря, мужчина добродушно улыбался. - Могу я помочь тебе?
   - Ты знаешь плотника по имени Иосиф? Потомок Давида. Его жену зовут Мария, у него несколько детей. Одного зовут Иисус.
   Приветливый мужчина изобразил на лице раздумье и почесал затылок.
   - Я знаю нескольких Иосифов и Марий... - по губам его пробежала легкая ухмылка, будто от приятного воспоминания. - Думаю, мне знаком тот, кого ты ищешь. Вон на той улице живет бедняга, - он показал направление. Его жену зовут Мария. Попытайся спросить там. Ты застанешь его, если только он не понес отдавать работу. Спроси человека, который никогда не смеется.
   Безумец посмотрел в направлении, указанном мужчиной. Увидев улицу, он, кажется, забыл все на свете и направился к ней.
   На узкой улочке запах пиленых досок стал еще сильнее. Он по щиколотку утопал в стружках.
   В Назарете жара казалась менее ощутимой, чем он привык. Больше всего погода напоминала приятный летний день в Англии - милый, спокойный денек...
   Сердце безумца забилось сильнее.
   Из каждого дома доносился звук молотка или пилы. К стенам домов были прислонены планки разных размеров, и для прохода между ними почти не оставалось места.
   Безумец замедлил шаг, он дрожал от страха. Некоторые плотники сидели на лавках около дверей. Они вырезали чаши и другую утварь, управляя простейшими токарными станками.
   Безумец двигался дальше.
   Плотники поднимали головы и смотрели на безумца, идущего по их улице. А тот подошел к старому мастеровому в кожаном фартуке, вырезавшему деревянную фигурку. Плотник был подслеповат и поэтому прищурился на безумца.
   - Что тебе надо? Для нищих у меня нет денег.
   - Я не нищий. Я ищу того, кто живет на этой улице.
   - Как его имя?
   - Иосиф. Его жену зовут Мария.
   Старик махнул рукой, в которой держал незаконченную фигурку.
   - Через два дома по той стороне улицы.
   Он задрожал и вспотел.
   Глупец, это только...
   О, Господи...
   Вероятно, они ничего не знают. Это только совпадение...
   О, Господи...
   Дом, к которому подошел безумец, тоже был обставлен планками, но качества дерева здесь было хуже, чем у других домов. Скамейка около входа скособочилась, и мужчина, сидящий на ней и ремонтирующий стул, тоже казался уродливым.
   Безумец коснулся его плеча, и мужчина выпрямился. Его лицо было изборождено морщинами и имело несчастный вид. Глаза казались усталыми; в жидкой бородке блестела преждевременная седина. Он кашлянул, возможно, от удивления.
   - Ты Иосиф? - спросил безумец.
   - У меня нет денег.
   - Мне ничего не надо, только задать несколько вопросов.
   - Я Иосиф. Что ты хочешь знать?
   - У тебя есть сын?
   - Несколько, и дочерей тоже.
   Безумец помолчал. Иосиф глядел на него с любопытством. Человек казался испуганным. Для Иосифа было странным обнаружить себя причиной чужого страха.
   - В чем дело?
   Безумец покачал головой.
   - Ничего, - голос его стал хриплым. - Твою жену зовут Мария? Ты потомок Давида?
   Плотник сделал нетерпеливый жест рукой.
   - Да, да... хотя ничего хорошего от этого не имею...
   - Мне нужно повидаться с одним из твоих сыновей. У тебя есть сын по имени Иисус? Ты можешь сказать мне, где он?
   - Вот так-так! Что он натворил?
   - Где он?
   Взгляд Иосифа стал расчетливым.
   - Ты - какой-нибудь пророк? Пришел помочь моему сыну?
   - Я прорицатель. Могу предсказывать будущее.
   Иосиф вздохнул разочарованно.
   - У меня нет времени. Работа должна быть выполнена как можно быстрее.
   - Позволь мне увидеть его.
   - Ты можешь увидеть его. Пойдем.
   Иосиф провел безумца через ворота в захламленный дворик. Здесь валялись обрезки дерева, сломанная мебель и инструменты, мешки с гниющей стружкой.
   Они вошли в темный дом.
   Безумец тяжело дышал.
   В первой комнате, очевидно, кухне, у большой глиняной плиты стояла женщина. Она была высокого роста и начинала полнеть. Длинные черные волосы ее были распущены и сальны; они спадали на лицо, закрывая большие блестящие глаза, сохранившие пыл чувственности. Она оглядела безумца.
   - Вижу, ты нашел еще одного богатого клиента, Иосиф, - сказала она язвительно.
   - Он прорицатель.
   - О, прорицатель. И голодный, я думаю. Ну так вот, у нас нет еды для нищих и прорицателей, как бы они не называли себя. - Деревянной ложкой она показала на согбенную фигуру, сидящую в углу в тени. - Эта бесполезная тварь съедает слишком много. - При этих словах фигура в углу шевельнулась.
   - Он разыскивает нашего Иисуса, - сказал Иосиф женщине, - Возможно, он пришел, чтобы облегчить нашу ношу.
   Женщина искоса взглянула на безумца и пожала плечами. Она облизнула красные губы широким языком.
   - Может быть, ты прав. Что-то есть в нем...
   - Где он? - хрипло спросил безумец.
   Женщина поправила большие груди под грубым коричневым платьем, вытерла ладони о живот и еще раз оглядела безумца.
   - Иисус! - окликнула она, не поворачиваясь.
   Фигура в углу поднялась на ноги.
   - Это он, - сказала женщина с определенным удовлетворением.
   Как?
   Он...
   Иисус!
   Который мне нужен...
   НЕТ!
   Безумец нахмурился и помотал головой.
   - Нет, - сказал он. - Нет.
   - Что ты имеешь в виду под "нет"? - спросила она сварливо. - Меня не волнует, что ты будешь делать, только отврати его от воровства. Он ничего больше не умеет, но однажды вляпается в крупную неприятность, когда украдет у того, кто не знает о нем...
   - Нет...
   Фигура была уродлива.
   Это создание имело горбатую спину и бельмо на левом глазу. Лицо бездумное и глупое, с губ капала слюна.
   - Иисус?
   Оно хихикнуло, услышав свое имя, и сделало неверный шаг вперед.
   - Иисус, - сказало оно. - Иисус, - слово получилось невнятным и глухим.
   - Это все, что он может, - сказала женщина. - Он всегда такой.
   - Божья кара, - сказал Иосиф.
   - О, заткнись! - Она злобно взглянула на мужа.
   - Что с ним? - в голосе безумца проступило отчаяние и жалость.
   - Он всегда был такой, - женщина отвернулась к плите. - Ты можешь забрать его, если хочешь. Я носила его, когда мои родители выдали меня замуж за этого полумужчину...
   - Ты свинья! Бесстыдница... - Иосиф замолчал, а его жена зловеще оскалилась, ожидая продолжения. Тогда плотник улыбнулся, пытаясь спасти свою гордость. - Ты подготовила для них подходящую историю. Старейшее оправдание в мире! Посещена ангелом! Более вероятно, что посещена дьяволом!
   - Он был дьявол, - ухмыльнулась она. - И он был мужчиной!..
   Иосиф замолчал на мгновение, затем, будто припомнив страх, который, как ему показалось, он внушил безумцу вначале, повернулся к нему и произнес воинственно:
   - Какое у тебя дело к моему сыну?..
   - Я хотел поговорить с ним. Я...
   - Он не оракул и не пророк... хотя мы считаем, что он мог бы стать им. В Назарете есть люди, которые приходят к нему, чтобы он вылечил рану или предсказал удачу, но он только хихикает и все время повторяет свое имя...
   - Вы уверены... что здесь нет... чего-то в нем... что вы не заметили?
   - Уверены! - фыркнула Мария решительно. - Мы сильно нуждаемся в деньгах. Если бы он обладал хоть малой магической властью, мы знали бы об этом.
   Иисус хихикнул снова.
   - Иисус, - сказал он, - Иисус, Иисус...
   И заковылял в другую комнату.
   Иосиф побежал за ним.
   - Ему нельзя ходить туда! Я не позволю снова обмочить пол!
   Пока Иосиф был в другой комнате, Мария окинула безумца оценивающим взглядом.
   - Если ты можешь предсказывать удачу, приходи как-нибудь, и поговорим. Он уйдет вечером в Нейн...
   Иосиф притащил калеку обратно на кухню и усадил его на скамейку в углу.
   - Сиди здесь, ублюдок!
   Безумец покачал головой.
   - Это невозможно!
   Неужели история изменилась?
   Хоть какие-то основания для этого есть?
   Это невозможно...
   Иосиф заметил, что с безумцем что-то происходит.
   - Что это? - спросил он. - Что ты видишь? Ты сказал, что предсказываешь будущее. Расскажи нам, как мы будем жить?
   - Не сейчас, - сказал прорицатель, отворачиваясь. - Я не могу! Не сейчас!
   Он выбежал из сумрака дома на солнце и побежал по улице, полной запахов пиленого дуба, кедра и кипариса.
   Некоторые из плотников поднимали головы, думаю, что он что-то украл. Но все видели, что в руках его ничего нет.
   Он выбежал на рыночную площадь и остановился, оглядываясь отрешенным взглядом.
   Безумец, пророк, Карл Глогер, путешественник во времени, неудавшийся психиатр, искатель смысла жизни, мазохист, человек с тягой к смерти, с комплексом мессии, анахронизм, шел, тяжело дыша, через рыночную площадь.
   Он увидел того, которого искал. Он увидел Иисуса, сына Марии и Иосифа.
   Он увидел человека, который, без сомнения, был врожденным идиотом.
   Приветливый мужчина в красной шапочке все еще был на рынке, выбирая горшки для свадебного подарка. Когда незнакомец неровной походкой прошел мимо, он кивнул ему вслед и сказал:
   - Это он.
   - Откуда он?
   - Не имею представления. Не из наших мест, если судить по акценту. Думаю, что он дальний родственник старого Иосифа с сердитым лицом, знаешь, у которого жена...
   Мужчина, продававший горшки, ухмыльнулся.
   Они наблюдали, как незнакомец опустился в тень на землю у стены синагоги.
   - Кто он? Религиозный фанатик? Зелот или кто-нибудь другой? - спросил мужчина, продающий горшки.
   Его собеседник покачал головой.
   - У него вид пророка. Но я не знаю. Может быть, там, откуда он пришел, настали трудные времена, и ему нужна помощь родственника...
   - Искать помощи у Иосифа?! - засмеялся мужчина.
   - Может, его изгнали оттуда, где он жил, - сказал мужчина в красной шапочке. - Кто знает? По крайней мере он не получил от Иосифа много сочувствия. Он пробыл у него недолго.
   - Ему больше некуда идти, - убежденно сказал мужчина, продающий горшки.
   Он оставался у стены синагоги до самого вечера, и только тогда почувствовал сильный голод. А также вожделение, впервые за все время, проведенное здесь, - больше месяца. Желание пришло к нему на помощь, будто в страсти можно забыть смятение, переполнявшее его.
   Он медленно встал и пошел назад к улочке.
   Сейчас здесь было тихо. Из домов редко доносились звуки, и только лаяли собаки.
   Вот и дом Иосифа. Скамейка убрана, планки исчезли. Ворота закрыты.
   Он постучал.
   Ответа не последовало.
   Он постучал чуть громче, позабыв инстинктивную осторожность.
   Ворота открылись; она выглянула и улыбнулась плотоядной понимающей улыбкой.
   - Входи, - сказала Мария. - Он ушел в Нейн несколько часов назад.
   - Я голоден, - сказал он.
   - Я дам тебе чего-нибудь поесть.
   На кухне в темноте что-то шевелилось, он он старался не смотреть в том направлении. Глогер торопливо прошел в следующую комнату, где горела лампа. Лестница вела к отверстию в потолке.
   - Жди здесь, - сказала она. - Я принесу еды.
   Она приходила и уходила на кухню несколько раз, принеся сперва воды, чтобы он умылся, затем блюдо с сушеным мясом, хлеб и кувшин вина.
   - Это все, что у нас есть, - сказала она.
   Она смотрела на его темное мрачное лицо. Он смыл пыль с тела, расчесал волосы и бороду. Сейчас он выглядел вполне прилично. Но в глазах его застыло отсутствующее выражение, и когда он ел, то не смотрел на нее.
   А она уже тяжело дышала. Становилось трудно контролировать вожделение ее большого тела. Поддернув юбку выше колен и раздвинув ноги, она села на скамейку рядом.
   Он продолжал жевать, но теперь его взгляд был прикован к ее телу.
   - Торопись, - сказала она.
   Он закончил есть и медленно выпил остатки вина.
   Затем она набросилась на него, ее руки рвали лохмотья набедренной повязки, пальцы ласкали его гениталии, губы прижимались к его лицу, большое тело навалилось на него.
   Он судорожно вздохнул и задрал ей подол, впившись пальцами в тело, толкнув и опрокинув на пол, торопливо раздвинув ее ноги.
   Она стонала, вскрикивала, рычала, дергалась и царапалась, а затем затихла, а он еще продолжал пронзать ее. Но желание прошло, и он не смог кончить. Подняв взгляд, он вздохнул.
   В дверях стоял идиот, глядя на них с пустой усмешкой; с его подбородка капала слюна.
   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
   13
   И Слово стало плотью, и обитало с нами...
   От Иоанна, гл. 1: 14.
   Каждый вторник в гостиной над магазином "Мандала" собирался кружок изучающих Джанга, чтобы обсудить трудные места его доктрины с целью группового анализа и групповой терапии.
   Не Глогер был организатором, но он охотно предоставлял помещение. Было облегчением общаться с людьми, думающими так же.
   Интерес к Джангу собирал их вместе, но каждый имел собственные интересы. Миссис Рита Блейн рисовала карты с курсами летающих тарелок, хотя было неясно, верит в них она, или нет.
   Хьюдж Джойс был убежден, что все Джанговы прототипы произошли от исходной расы Лемуров, погибшей тысячелетия назад. Алан Чеддар, самый младший в группе, интересовался индийским мистицизмом, а Сандра Петерсон, организатор кружка, была большим специалистом по колдовскому искусству.
   Джеймс Хеддингтон интересовался временем. К тому же, он являлся сэром Джеймсом Хеддингтоном, физиком, изобретателем времен войны, очень богатым, многократно награжденным за вклад в победу Союзников. Он обладал репутацией великого импровизатора еще в те времена, но впоследствии стал часто обескураживать военный департамент. Чиновники считали его чудаком, и, что было еще хуже, он вел себя странно на публике.
   Сэр Джеймс имел тонкое аристократическое лицо (хотя родился в Норвуде, и родители его были не из высшего общества), тонкий, немного жеманный рот, гриву длинных белых волос и тяжелые черные брови. Он носил старомодные костюмы и очень яркие рубашки и галстуки. При каждой встрече он рассказывал членам кружка о продвижении работ над машиной времени. Они посмеивались над ним.
   Однажды во вторник, вечером, когда все ушли, Хеддингтон спросил Глогера, не хочет ли тот поехать в Банбери и взглянуть на его лабораторию.
   - Сейчас я произвожу очень впечатляющие опыты. Посылаю кроликов сквозь время. Вы в самом деле должны взглянуть на лабораторию.
   - Я не могу поверить в это, - сказал Глогер. - Вы действительно научились посылать вещи сквозь время?
   - О, да. Вы - первый, кому я рассказал об этом.
   - И все же я не верю!
   - Поедем, увидите сами.
   - Почему вы рассказали мне?
   - О, не знаю. Думаю, вы внушаете доверие.
   Глогер улыбнулся.
   - Хорошо. Я поеду. Когда это удобно сделать?
   - В любое время, как пожелаете. Почему бы вам не приехать в пятницу и не остаться на выходные?
   - Вы не возражаете?
   - Ни капельки.
   - У меня есть подруга...
   - М-м... - Хеддингтон засомневался. - Я бы не хотел оповещать всех в данный момент...
   - Я поеду без нее.
   - Молодец! Поезд в 6:10 от Педдингтона. Я встречу вас на станции. Увидимся в пятницу.
   - Хорошо.
   Глогер проводил его и ухмыльнулся. Старик, видимо, совсем спятил. Вероятно, он приобрел массу дорогого электронного хлама, но казалось неплохой идеей провести выходные вне Лондона и узнать в точности, что происходит в Банбери.
   Хеддингтон владел большим старым поместьем в деревне около двух миль от Банбери, но здания лабораторий были совершенно новыми.
   Для помощи он нанимал двух молодых парней. Те как раз уходили, когда физик привел Глогера.
   Как Карл и подозревал, помещения оказались заполненными непонятными приборами, проводами и кабелями, змеящимися повсюду.
   - Сюда, - сказал Хеддингтон, ведя Глогера за руку в более свободную часть лаборатории. На обширном столе располагались несколько черных ящиков, соединенных друг с другом проводами. Около них стоял еще один ящик серебристо-серого цвета.
   Хеддингтон бросил взгляд на наручные часы и изучил показания циферблатов на черных ящиках.
   - Сейчас, - он покрутил несколько верньеров, затем подошел к клеткам в другом конце помещения и вытащил извивающегося белого кролика. Он поместил кролика в серебряный ящик, сделал еще несколько установок на циферблатах черных ящиков, затем повернул выключатель, привинченный к столу.
   - Питание, - сказал он.
   Глогер мигнул. На мгновение, как ему показалось, воздух в помещение задрожал. Серебряный ящик исчез.
   - О, Господи!
   Хеддингтон хихикнул.
   - Видите, он ушел сквозь время.
   - Он исчез, - согласился Глогер. - Но это не доказывает, что он ушел в будущее.
   - Правильно. Фактически, он ушел в прошлое. Я не могу послать вещь в будущее. Пока это невозможно.
   - Ну... я имею в виду, что это не доказывает, что кролик путешествует сквозь время.
   - А куда еще он мог отправиться? Поверьте мне на слово, Глогер, кролик отправился назад на сто лет.
   - Откуда вы знаете?
   - Это доказали тесты на короткое расстояние. Я могу послать вещь назад во времени с большой точностью. Поверьте мне.
   Глогер сложил руки на груди.
   - Я верю вам, сэр Джеймс.
   - Я сейчас собираю большую машину, способную транспортировать человека в прошлое. Единственной неприятностью является то, что путешествие не совсем комфортабельно. Глядите... - он коснулся кнопки на ближайшем черном ящике. Серебряный контейнер немедленно появился на столе. Глогер дотронулся до него. Бока контейнера были горячими.
   - Вот. - Хеддингтон сунул руку в ящик и вытащил кролика. Голова зверька была окровавлена, а кости тела казались переломанными. Кролик был жив, но явно страдал от боли.
   - Видите, что я имею в виду? - спросил Хеддингтон. - Бедняга.
   Глогер отвернулся.
   В кабинете Хеддингтон рассказал о своих опытах, но он полагал, что Глогер знаком с языком физики, а Карл был слишком горд, чтобы признать, что почти ничего не знает об этой науке. Поэтому он просидел в кресле несколько часов, кивая с умным видом, а Хеддингтон с энтузиазмом читал ему лекцию. Позднее Хеддингтон провел его в спальню. Это была облицованная дубовыми панелями комната с широкой комфортабельной современной кроватью.
   - Спите спокойно, - сказал Хеддингтон.
   Ночью Глогер был разбужен и увидел человека, сидящего на краю постели. Это был совершенно голый Хеддингтон. Карл положил руку на плечо физика.
   - Я не думаю... - начал Хеддингтон.
   Глогер покачал головой.
   - Извините, сэр Джеймс.
   - А, ладно, - сказал Хеддингтон. - Ладно...
   Он сейчас же ушел, а Глогер стал мастурбировать.
   Хеддингтон позвонил ему несколькими днями позже и спросил, не хочет ли он еще раз съездить в Банбери, но Глогер вежливо отказался.
   - Я сейчас работаю над небольшой проблемой, - рассказал Хеддингтон. Уже есть идея, как защитить пассажира. Правда ни один из моих парней не хочет испытать машину. Не заинтересует ли это вас, Глогер?
   - Нет, - ответил Глогер. - Извините, сэр Джеймс.
   В течение следующих нескольких недель Глогер был нервным. Моника редко приходила навестить его, а когда появлялась, то не выказывала интереса к занятиям любовью.
   Однажды ночью он потерял терпение и разозлился.
   - В чем дело? Ты холодна, как бочка с мороженым!
   Она полчаса выдерживала его нападки, а потом утомленно ответила:
   - Ну, ладно, когда-нибудь я должна тебе это сказать. Если хочешь знать, у меня есть другой.
   - Что? - Он сразу успокоился. - Я не верю.
   Он всегда был уверен, что никто больше не заинтересуется ею. Он чуть не спросил, кто этот дурак, но передумал.
   - Кто он? - спросил он наконец.
   - Она, - ответила Моника. - Это девушка из госпиталя. Все-таки перемена.
   - О, Боже!
   Моника вздохнула.
   - Мне стало легче. Я не много получаю, но я так устала от твоих эмоций, Карл. Устала так, что тошнит.
   - Тогда почему ты не уходишь? Что это за компромисс?
   - Хочется оставить капельку надежды, - ответила Моника. - Я все еще думаю, что в тебе есть нечто ценное, над чем стоит потрудиться. Я, наверное, глупо поступаю.
   - Что ты пытаешься сделать со мной? - Он впал в истерику. - Что... Что?.. Ты предала меня!
   - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Это не предательство, Карл - это вроде выходного дня.
   - Тогда ты лучше сделай его рабочим! - выкрикнул он гневно и швырнул ей одежду. - Убирайся, ты, сука!
   Она поднялась с усталым выражением на лице и стала одеваться.
   Одевшись, она открыла дверь. Карл плакал в постели.
   - Пока, Карл!
   - Убирайся!
   Дверь закрылась.
   - Ты, сука! О, сука!
   На следующее утро он позвонил сэру Джеймсу Хеддингтону.
   - Я передумал, - сказал он. - Я сделаю, что вы хотите. Буду вашим подопытным кроликом. Только при одном условии.
   - Каком?
   - Я хочу сам выбрать место и время, куда отправлюсь.
   - Достаточно справедливо.
   Неделей спустя он купил билет на судно, отправляющееся на Средний Восток. Еще через неделю он покинул 1970 год и прибыл в 28 год новой эры.
   14
   В синагоге было прохладно и спокойно, чуть пахло благовониями. Одетый в чистую белую накидку, которую дала ему Мария, когда он уходил рано утром, Глогер вслед за раввинами вошел во внутренний дворик. Они, подобно горожанам, не знали, кто он, но были уверены, что незнакомец одержим не дьяволом.
   Время от времени он осматривал свое тело и касался его, будто в удивлении; озадаченно щупал накидку. Он почти забыл о Марии.
   - Все мужчины имеют комплекс мессии, Карл, - сказала ему однажды Моника.
   Теперь подобные воспоминания приходили отрывками, если это вообще были воспоминания. Он уже путался в них.
   - В Галилее в то время насчитывалась дюжина мессий. То, что Иисуса вознес миф и философия, просто историческое совпадение...
   - Там произошло нечто большее, Моника.
   В правилах раввинов было давать кров бродячим пророкам, которые теперь часто появлялись в Галилее, если только они не являлись членами сект, объявленных вне закона.
   Этот пророк был более странным, чем остальные. Его лицо, как правило, оставалось неподвижным, тело пребывало в оцепенении, но слезы часто скатывались по щекам к бороде. Они никогда прежде не видели такой муки в глазах человека.
   - Наука может сказать, как, но она никогда не спрашивает, почему, говорил он Монике. - Она не может ответить.
   - Кому это интересно? - возразила она.
   - Мне.
   - В таком случае ты никогда не получишь ответа, не так ли?
   - Сука! Предательница! Выродок!
   Почему они всегда предают его?
   - Садись, сын мой, - сказал раввин. - Что ты хочешь спросить у нас?
   - Где Христос? - сказал он.
   Они не поняли языка, на котором он говорил.
   - Это греческий? - спросил один из них, но другой покачал головой.