Мясников Виктор. Черный паук

   Славка огляделся. На земле поблескивало бутылочное горлышко, но плюгавого с кастетом и след простыл. Из врагов на поле боя остался один синерукий, сидевший на корточках, привалясь спиной к железным воротам, и обтиравший изодранную морду какой-то грязной тряпкой. Он успел подняться и сделать шаг, когда Славка настиг его и врезал тележкой по хребту. С жалобным звоном рассыпались металлические прутки, выбитые из пазов, покатилось пластмассовое колесико. Славка с сожалением посмотрел вслед убегающему синерукому и выбросил остатки тележки. Потом стянул, вывернув когтями внутрь, окровавленные перчатки и спрятал их в карманы.
   - Спасибо, мужики, - благодарно помахал рукой в направлении подъехавшей ближе машины, - без вас мне бы совсем кисло пришлось.
   - А мы думали, на кого-то из наших шпана тянет, - разочарованно протянул один из мужчин.
   - В прошлом месяце тут пенсионера избили, - пояснил второй, вылезая из машины, - ставил старикан "запорожец" в гараж, а ему без разговоров по башке. Забрали сколько-то денег. А много их у пенсионера? Жалко, поймать никого не удалось из этих шакалов, изметелил бы до полусмерти.
   - Слушай, а ты не слабо с ними схлестнулся! - покачал головой водитель "жигуля", рыжий и длинноносый, поднимая длинный нож. - Твой, что ли?
   - Я таким дерьмом не пользуюсь, - Славка отрицательно помотал головой, потрогал разбитую губу и сплюнул кровавую слюну.
   - Ну, ты крутой! - уважительно протянул рыжий и окинул взглядом землю, - Всю округу кровью залил. Слышь, а ведь их человек семь было.
   - Четверо, - уточнил Славка, - а пятый с той стороны подстраховывал, мотнул головой в сторону прохода.
   - Ну да? - рыжий покуачал головой, - А мне показалось, целая толпа тут скакала, а потом, как в унитаз смыло, раз - и никого. С тобой-то все в порядке? А то уменя аптечка есть в машине.
   - Ерунда, - отмахнулся Славка, - тележку только жалко, изломал об этих макак.
   - Новая тележка-то? - участливо поинтересовался приятель рыжего, как будто старые тележки не стоит и жалеть.
   - Да, считай, только что купил, - с горечью признался Славка.
   - Да, брат, это - потеря, - мужики помолчали, сочувствуя его горю и соболезнуя.
   - Да ладно, - вдруг беззаботно махнул рукой рыжий, - уцелел, и слава богу! Только на вокзал тебе сейчас осторожно надо, а то подстерегут. Наверняка ведь где-то тут поблизости сейчас шакалят.
   - Да я как раз с вокзала шел, с дачи еду, - вздохнул Славка. - Главное дело, коробка тяжелая. - Он выволок из прохода свою коробку, ткнул в неё пальцем: - Вот, блин, набрал на свою голову всякой картошки, огурцов... И тащить невозможно, и бросить жалко.
   - А мы тебя отвезем, - вдруг обрадовался рыжий, словно в гости напросился. - Нет проблем!
   - Точно, - сразу подхватил его напарник, - грузи свой ящик, а то, действительно, не ровен час, снова эти шакалы накатят, можешь ведь в другой раз и не отбиться.
   Уговаривать Славку не пришлось. Он впихнул коробку на заднее сиденье и уселся сам. От Шарташа до площади Обороны пять минут езды. Славка тепло поблагодарил мужиков, когда привезли его к скверу на площади, пытался даже денег дать, но те чуть не обиделись. Так и не взяли, уехали.
   А Славке пришлось дожидаться темноты. Сидеть на трамвайной остановке или на лавочке в сквере - только лишнее внимание к себе привлекать. Поэтому, выждав удобный момент, когда поблизости не было народу, он схватил коробку и забежал за здание колледжа. Тут, как бомж на привале, устроился в лопухах за мусорной кучей, уселся на коробку и расслабился.
   После адреналиновой бури в крови, вызванной дракой, он постепенно перешел к спокойной расслабленности, стараясь не думать о кровавой стычке в гаражах. Неприятные воспоминания не следует мусолить, чтобы не мучить себя понапрасну. Тем более, что в милицию заявлять он не собирался и запоминать приметы преступников было ни к чему.
   Сильнее всего ему хотелось распечатать коробку и посмотреть, сколько там денег. Но пришлось дожидаться темноты. Единственное, что он себе позволил, это просунуть руку в прорезанную дыру и пощупать свое уворованное богатство. У него аж голова закружилась, когда он ощутил ладонями плотную кладку денежных пачек. Маленькие крепкие кирпичики, перетянутые резинками, лежали как фундамент его будущего благополучия.
   Только убедившись, что его никто не увидит, Славка откопал из мусорной кучи пульт и, включив лебедку, поднялся на чердак вместе с добычей. Но, предвкушая приятное зрелище, тянул время. Он засветил свечу, разжег примус и поставил чайник. И только после этого распорол ножом ленты скотча, стягивающие крышки коробки. Перевернул её на расстеленный кусок полиэтилена и поднял. И ошалел от вида кучи денег, показавшейся ему в полумраке чердака просто огромной. Как Эверест или Канченджанга.
   * * *
   Решив финансовые вопросы, следовало вплотную приниматься за поиски Татьяны. Ее домашний телефон упорно молчал, значит, девушку прятали в другом месте. Наверняка Белый знал, где она находится, но и он тоже пропал. Свет в его окне по вечерам не зажигался, следовательно, дома он больше не ночевал. Помня слова длинного Фредика о том, что Белого перевели на водочную фабрику, Славка решил разыскать это подпольное производство. Путь туда могли указать грузовики, привозившие готовую таракановку на центральный склад, уже знакомый Славке.
   Базу подготовки чего-то непонятного, принадлежавшую ещё более непонятному СПТР, Славка, естественно, решил посетить ночью. Никакого снаряжения с собой на этот раз брать не стал. Оно бы только мешало. Отправился налегке, прихватив только комбинезон, перчатки с когтями и наруч с ножом и подольским уголком. Все это легко уместилось в матерчатой сумке, которая, в свою очередь, в свернутом виде так же легко помещалась в большом кармане комбинезона.
   Натянув поверх одежды черную паучью робу, Славка застегнул спереди капюшон, оставил только щель для глаз, и прямо по кирпичной стенке полез на плоскую крышу проходной. Три метра - не высота для скалолаза. Да и выщербленная кирпичная кладка с глубокими щелями в швах на месте выкрошившегося раствора позволяла надежно цепляться кончиками пальцев и краями подошв.
   За грязными стеклами цеха, а нынче склада, горел тусклый свет. Доносилось глухое бряканье, шла работа. Славка изрядно продрог, лежа на холодной крыше. Сентябрьской ночью температура воздуха падала чуть не до нуля. Счастье, что ещё настоящие заморозки не начались. Славка старался дышать вниз, под себя, чтобы облачко пара, вылетающее при дыхании, не выдало его, поднимаясь над крышей в свет уличных фонарей.
   Но вот наконец груженая машина выехала со склада и притормозила перед железными воротами. Пока жужжал электромотор, отодвигая металлический щит, Славка аккуратно перешагнул на крышу фургона и распластался на гладкой поверхности. С некоторым запозданием сообразил, что запросто можно свалиться. Подушечки пальцев, закрытые трубчатыми наперстками с приделанными к ним когтями, не могли почувствовать материал крыши, но вообще-то это был металлический лист.
   Когда двигатель рявкнул и машина стала выкатываться с территории базы, Славка заскреб когтями, не опасаясь, что его могут услышать в кабине. Услышать его могли только внутри фургона, но он надеялся, что в набитый ящиками кузов вряд ли кого-нибудь засунут. Поскольку деревянную будку обивали железом в кустарных условиях, она не была цельнометаллической, Славка нащупал щель в стыке листов и засунул в неё когти, прижав кулаки к крыше. Раскинул ноги, стараясь расширить площадь опоры.
   Раз двадцать он едва не сорвался. Сердце уходило в пятки, когда машина вдруг начинала крениться на неровной дороге, или когда на повороте его по инерции тащило к краю. Каждый раз казалось, что удержался каким-то чудом. Несколько раз подбрасывало на колдобинах так, что думал - приземлится уже на асфальт. Холодный встречный ветер пронизывал до костей, и вспотевшую от напряжения спину студило невыносимо. Когда машина сбавила ход в каких-то сельского вида проулках, Славка выглядел как человек, которого окатили ледяной водой - весь зажался, и ознобные волны по влажной спине. Снизу, кстати, железная крыша тоже отнюдь не грела.
   Кругом стояла непроницаемая тьма. Свет фар выхватывал облетевшие деревья, деревянные заборы и бревенчатые стены частного сектора. Грузовик задом подкатил к высокому сараю из новых досок. В стене открылось квадратное окно, неярко освещенное далекой лампочкой. Послышались негромкие голоса, хлопнули дверцы кабины. Славка не рискнул ворочаться, лежал тихо, чтобы случайно не брякнуть. Из фургона в окно подавали ящики с пустыми бутылками. Это он определил на слух, даже мог сосчитать, сколько раз брякнули, ставя ящик на нижний край окна, точнее, проема.
   - Так, сорок ровно, - кто-то невидимый подвел итог и захлопнул створки фургонных дверей.
   Проем в стене закрылся, и на некоторое время наступила полная темнота. Потом включились фары, заскрежетало сцепление, зафырчал двигатель, и Славка снова напрягся, стараясь прилипнуть к гладкой крыше. Но на этот раз поездка оказалась недолгой и более спокойной, если не считать, что пустая стеклотара в частично опустевшем кузове гремела гораздо громче.
   Выгружали снова через окно, подогнав фургон вплотную. Только теперь здание было блочное и явно производственного назначения. Потом принялись заполнять кузов готовой продукцией. Этот процесс оказался гораздо длительней. Славка, подняв голову, попробовал сориентироваться. В четыре ряда горели красные огоньки какой-то вышки. Чуть в стороне светились в два ряда огоньки повыше. Это, надо полагать, были заводские трубы общим количеством три штуки. А вот послышался стук колес железнодорожного состава. Сам поезд видно не было, он прошел где-то с противоположной стороны здания, но, судя по звуку, рельсовый путь лежал совсем недалеко, в полукилометре примерно. Поэтому все вышки в центре города можно было не принимать в расчет. Близко к железной дороге находилась башня возле междугородной телефонной станции. Она тоже располагалась, по сути, в центре города, рядом с проспектом Ленина, но её можно было наблюдать и с близкой окраины, со стороны озера Шарташ. И заводские трубы тут есть неподалеку.
   Славка приподнялся, вытянул руку с растопыренными пальцами, засекая азимут. Мизинец смотрел на башню, указательный на крайнюю левую трубу. Потом он выставил один палец на вытянутой руке. Палец как раз занимал место между верхними и нижними огнями на трубе. Этих данных Славке было достаточно, чтобы сориентироваться днем и с точностью до десяти метров найти место, где сейчас стоял автомобиль.
   Груженый таракановкой фургон двинулся в обратный путь. Славка уже пообвык, приноровился и теперь гораздо увереннее чувствовал себя при крутых поворотах и кренах. Вскоре узнал улицу, по которой ехал - имени командарма Блюхера. Реклама и неоновые вывески светились и глухой ночью, служа отличными ориентирами. Значит, правильно определил, что оказался в райолне Шарташа, все сходится.
   Когда подъехали к базе и надо было спрыгивать, Славка замешкался. Пришлось, лежа на крыше, въехать в знакомый склад. Был риск, что его заметят со штабеля ящиков. К счастью, ящики ставили на поддоны, а наверх их поднимал автопогрузчик. Больше всего Славка сейчас боялся закашлять. Прогулки на железной крыше по свежему воздуху с легкостью приводят к простуде. Прислушиваясь к голосам, Славка пытался понять, сколько человек находится на складе, где располагаются. В случае обнаружения следовало бежать не куда попало, а туда, где меньше опасность и ближе выход.
   Наконец выгрузили таракановку и заново загрузились стеклотарой, машина выехала под открытое небо. Здесь уже ждал своей очереди под погрузку другой грузовик. Эта ездка оказалась самой короткой, минут пять всего. Миновав несколько кварталов, фургон остановился перед воротами большого гаража. Они распахнулись, и машина резко въехала внутрь. Славка испугался, что его собъет на землю верхняя кромка ворот. Почудилось, что фургон еле протискивается под нее. Но оказалось, что сантиметров сорок пространства осталось, и Славка благополучно пpеодолел пpепятствие.
   Просторное помещение с тремя въездами предназначалось по крайней меря для дюжины машин. Сейчас здесь стояли ещё пять-шесть легковушек и опять-таки штабеля ящиков. У дальней стены неярко горела пыльная лампочка, а все прочее казалось погруженным в тусклые сумерки. Хлопнули дверцы кабины, послышался негромкий разговор. Пустой объем помещения поглощал звуки, возвращая их троекратным эхом, делая совершенно неразборчивыми. Славка только понял, что водитель с напарником смену сдали, а разгружать машину будут с утра. Двое сели в легковушку и выехали через соседние ворота. Еще двое заперли ворота изнутри и направились в сторону лампочки. У одного из них на плече лежало короткое помповое ружье с пистолетной рукояткой, типичное оружие охранника.
   * * *
   Охранники скрылись за двустворчатой дверью, а Славка ещё полежал, согреваясь после ночного катания на крыше фургона. Можно было тихонько открыть ворота и улизнуть, но ему требовалось разыскать Белого. Он слез на бетонный пол и в сумеречном свете слабой лампочки отправился к дверям, за которыми скрылась охрана.
   Знакомый спиртовый запах перебивал бензиновую вонь. Слышалось отдаленное бряканье и звяканье. Похоже, в гаражных глубинах шел производственный процесс. На технологические шумы накладывалась тихая музыка и неразборчивые слова. Кое-кто смотрел в рабочее время телевизор, разряжаясь время от времени неистовыми воплями. Славка прислушался и понял из восторженных восклицаний, что небольшая компания смотрит веселую порнушку. Надо полагать, что этим занимались охранники, люди самой свободной профессии.
   Осторожно потянув дверную створку, Славка в приоткрывшуюся щель увидел пустой коридор, вдоль стены которого высились ящики с бутылками. Справа располагалась комната, где смотрели телевизор, а прямо по коридору поблескивала обитая оцинкованным железом дверь, за которой бренчало производство.
   Телевизор никогда не помещают у дверей, а наоборот, так, чтобы, стоя в дверях, видеть экран. И действительно, один из охранников сидел на табуретке прямо в дверном проеме и увлеченно комментировал порнозрелище, не стеняясь в выражениях. Ружье лежало у него на коленях. Из глубины комнаты слышался смех другого. Значит, оба охранника на месте, и больше никого здесь нет.
   Славка проскользнул в коридор и прижался к стене возле входа в комнату с телевизором. Поглощенные фильмом парни были легкой добычей, поскольку не ожидали нападения. Из комнаты тянуло застоявшимся табачным дымом. Это ещё больше облегчало задачу. Надо было подождать, пока охранник с ружьем соберется закурить. Курильщик, особенно если ничем не занят, обязательно должен соблюдать ритуал - сигарета в зубы и дым из ноздрей.
   Когда зашелестел целлофан раскрываемой пачки и о коробок заширкала спичка, Славка выглянул и понял - пора. Он сделал легкий шаг в двери и, нагнувшись, сунул руку под задранный локоть охранника, схватил ружье за пластиковую пистолетную рукоятку. У закуривающего человека правая рука подносит спичку к сигарете, а в левой зажат коробок. Он смотрит на огонь и весь поглощен этим ответственным делом. Славка снял оружие у курильщика с колен и отступил на шаг в коридор. Охранник, видать, подумал, что кто-то из ночных работников шутит таким образом, и, оборачиваясь, недовольно замычал не разжимая рта, дабы сигарета не выпала. Впрочем, она все равно выпала ему на брюки, когда рот его от изумления раскрылся нараспашку.
   - Назад, - негромко скомандовал Славка, сделав короткий выпад ружейным стволом. - Руки за голову!
   Он заглянул в комнату и увидел ещё одного стриженного парнишку в синем спортивном костюме, развалившегося в изодранном скособоченном кресле. Сделал движение ружьем, мол, тебя тоже касается. Тот сразу понял и торопливо вскочил, складывая ладони на затылке. Красное, блестящее лицо его на глазах становилось белым и блестело ещё больше, покрываясь мелкими капельками пота.
   - Руки на стену, ноги шире! - скомандовал Славка. Он делал все так, как показывают по телевизору в передаче "Человек и закон". Не в том смысле, что по закону так положено, а как действует ОМОН, врываясь в офис или притон. - Оружие есть?
   Он слегка попинал парней по ногам, заставляя отставить их подальше и всем весом навалиться на стену, чтобы не могли резко наброситься. Быстро провел ладонями по бокам, но ничего стреляющего больше не обнаружил. Из мебели в комнате имелись только старое полуразломаное кресло, обшарпанный письменный стол с телевизором и шкаф. В столе, кроме ничего не значащих бумажек, нашелся десяток патронов в картонной коробке, а в шкафу стояли две пары резиновых сапог и бумажный куль с новенькими водочными пробками. Окно оказалось забрано толстой решеткой. На столе, кроме телика и видака, ещё чернел телефон.
   - Слышь, - подал голос один из парней, - мы вообще ничего такого не делали.
   - Чего такого? - спросил Славка, выдирая телефонный шнур из розетки.
   - Вообще ничего. Сидели по ночам, да и все. И не знаем ничего.
   Наверное, они приняли его за омоновца в черной маске и решили, что милиция начала потрошить их заведение. Это было Славке на руку, поскольку охранники в этом случае будут вести себя тихо, чтобы не нажить неприятностей.
   - Белый здесь хозяйничает? - Славка обмотал провод вокруг телефона и взял аппарат под мышку.
   - Не, тут Цапа распоряжается, но он только утром придет. Про Белого вообще не слыхали.
   - Сколько выходов на улицу имеется? - Славка ещё раз огляделся, увидел ключ, торчащий из замочной скважины в распахнутой двери комнаты.
   - В гараже ворота да из коридора, вот и все.
   - Ладно, ребята, сидите тихо, смотрите интересное кино, и никто вас не тронет.
   Славка вышел и запер комнату на ключ. Телефон поставил на пол. Прошел по коридору, толкая боковые двери - на одной сохранилась табличка "Гл. механик". Все оказались заперты, кроме единственной. За ней короткая лестница вела вниз к другим дверям, закрытым на стальной засов. Очевидно, это и был тот самый выход на улицу.
   В конце коридора спиртовый запах сделался невыносим. Славка потянул тяжелую оцинкованную дверь и увидел бодяжно-водочный цех с полным производственным циклом. Похоже, раньше тут была слесарка, поскольку железные верстаки и сверлильные станки остались на местах. Только станки уже не сверлили отверстия, а, наоборот, закатывали пробки на бутылочных горлышках. Мужик в спецовке сноровисто выдергивал из ящика заполненную таракановкой бутылку с нахлобученной пробкой и подставлял под шпиндель, в котором вращалось специальное приспособление, обжимающее нижнюю пробочную кромку. Работяга опускал вращающуюся приспособу, поднимал и ставил обратно в ящик запечатанную по всем правилам бутылку.
   Наполнялись бутылки тоже здесь. На верстаке громоздился бак из нержавейки объемом не меньше кубометра. Из него свешивались две красные резиновые трубки. Возле верстака на широкой скамейке стоял металлический поддон, а на нем ящик с бутылками. Пожилой небритый мужик меланхолично вставлял трубки в бутылочные горлышки, орудуя сразу двумя руками, словно клизмы ставил. Из трубочек бодро журчала прозрачная жидкость - таракановка.
   Мужик на глазок определял надлежащий уровень наполнения и, зажав пальцами трубку, перетыкал её в другое горлышко. Все равно какое-то количество огненной жидкости проливалось мимо и стекало по стенкам ящика в поддон. Когда все бутылки наполнились, разливальщик зажал трубки обычными бельевыми прищепками, вытащил мокрый ящик, потом встал на табуретку, поднял обеими руками покачивающийся поддон и аккуратно слил обратно в бак всю пролитую таракановку.
   В дальнем углу третий работник старательно клеил этикетки, шлепая специальным штампом сперва в ванночку с клеем, а потом по бумажке, за один раз нанося шесть полосок клея. Затем просто катил бутылку по столу, этикетка сама, можно сказать, прилипала. Чистенькие этикетки, похоже, прямо из типографии, стояли высокими стопками в углу стола. Насколько мог заметить Славка, тут были и "Московская", и "Русская", и "Столичная". И все они были уже проштемпелеваны чернильными цифрами даты выпуска.
   - Ударно трудимся, перевыполняем план? - Славка обвел взглядом рабочую бригаду.
   Рабочий класс отреагировал вяло, похоже, тут и не таких видали. Подумаешь, закутался по самые глаза и берданку на плечо положил! Да они сами на таких крутых ложили, с прибором! Продолжали усердно наполнять, закатывать и приклеивать. Сразу видно, что на сдельщине: сколько наклепают, столько им и насчитают. Тем более, что налогов и всяких там отчислений в пенсионные и прочие подобные фонды с них взять некому.
   - Продолжайте, товарищи, - поощрил их Славка и вышел.
   Вначале проверил, на самом ли деле дверь с засовом ведет на улицу. Оказалось, правда. Над крылечком висела лампочка, как положено, освещая табличку на стене "ул. Добролюбова" и цифру "2" на белом квадрате. Славка вернулся к дверям с табличкой "Гл. механик" и с размаха врезал каблуком. Что-то там внутри треснуло. Он добавил ещё раз, и замок выломился. Ничего интересного внутри не оказалось, кроме дюжины объемистых пакетов с водочными этикетками нескольких сортов. Еще на пустом столе стоял телефон, вероятно, спаренный с тем, что Славка оборвал в комнате охраны. Он поднял трубку и по памяти набрал номер Татьяны. Считал про себя гудки. После седьмого трубку на том конце подняли. У него сердце замерло.
   - Але, кто это? - хрипло, со сна, прозвучал голос недовольный Татьяны.
   - Танюшка! - радостно закричал Славка. - Родная моя! С тобой все в порядке? Это же я, Славик?
   - А-а, это ты... - разочарованно протянула Татьяна. - Чего ночью-то звонишь?
   - Да как не звонить? Ты же пропала!
   - Никуда я не пропала, сплю себе. А ты будишь. Делать, что ли, нечего?
   - Танюш, я сейчас бегу к тебе! Жди меня!
   - Угу, - сонно пробормотала Таня и положила трубку.
   Славка бросился к выходу, но с полдороги вернулся и снова поднял трубку. Набрал короткий номер.
   - Алло, милиция?.. Тут убийство произошло. В гараже на Добролюбова, дом два... Это главный механик говорит. Кровишши - море! ... Затереть-то можно или до вашего прихода не трогать?.. Ладно, жду опергруппу.
   Он весело потер ладони, звякая стальными когтями, и побежал вон.
   * * *
   Заметив голубые проблески, Славка едва успел спрятаться за угол. Милицейская машина остановилась у дверей, бросая по сторонам блики. Это была патрульная машина, получившая сигнал по радио. Так, во всяком случае, понял Славка, слыша, как один из милиционеров отвечает в микрофон, стоя у распахнутой дверцы. Дальше тут медлить и прятаться не имело смысла, и так все понятно. Следовало торопиться, чтобы до рассвета встретиться с Таней.
   Пока Славка снимал комбинезон, притаившись за каким-то дырявым забором, огораживающим заброшенную стройку, патрульные вызвали подкрепление. Сквозь щели в заборе хорошо был виден микроавтобус, из которого выпрыгнуло несколько человек и устремилось внутрь гаража. Славка обернул ружье комбинезоном, превратив его в длинный сверток, чтоб не бросалось в глаза. Все-таки большое удобство, что вместо приклада у этой штуки пистолетная рукоятка.
   Через стройку он вышел на параллельную улицу и быстро двинулся в сторону центра, стараясь держаться ближе к стенам домов. Только когда повернул к вокзалу, стали встречаться прохожие. Кто-то шел домой со стороны железной дороги, а кто-то, наоборот, торопился на раннюю электричку.
   К дому Татьяны приближался осторожно. Пытался высмотреть в темноте, нет ли угрозы. На всякий случай заново обернул комбинезоном короткий помповик, чтобы дуло торчало, а с другого конца рука лежала на рукоятке. Указательный палец, соответственно, на спусковом крючке. Прижал оружие к груди стволом вверх, слился с ним в темноте. Вдоль дома тихо прошел по газону до подъезда. Влажные опавшие листья чуть слышно шелестели под ногами.
   Наощупь нажал кнопку кодового замка, услышал щелчок и гудение. Приоткрыл дверь, прошмыгнул в тамбур, захлопнул за собой тяжелую створку. Прислушался. Что-то его беспокоило, тревожило. Все окна на фасаде здания были темны, хотя Татьяна должна ждать. Впрочем, ждать можно и в темноте. Что-то другое...
   Славка стоял между наружными и внутренними дверями тамбура, напряженно вслушиваясь в темноту. Потом осторожно приоткрыл правую створку, сам скрываясь за левой, вставил носок ботинка в образовавшуюся щель и направил в неё ствол ружья. И сразу понял, что его насторожило, - свежий запах сигаретного дыма. Ночью в запертом подъезде спящего дома было накурено!
   Он тут же отдернул ногу и отпрянул к стене тамбура. Дверь негромко стукнула, притянутая слабой пружиной. И тотчас сильный удар распахнул её, и луч электрического фонарика ворвался в тамбур. Славка не задумываясь сделал выпад ружьем и нажал на спуск. В тесном пространстве выстрел прозвучал оглушительно, аж уши заложило. Заряд картечи отбросил в подъезд сунувшегося в тамбур человека. Фонарик разбился о каменный пол, а дверь захлопнулась. В подъезде раздались крики. Славка кинулся на входную дверь, забыв, что она заблокирована кодовым замком. Сообразив, мазнул рукой по железной пластине, отодвигая стопор, pаспахнул тяжелую створку.
   - Стоять, падло! - раздалось из уличной темноты повелительно и зло.